ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1 ПОНЯТИЕ ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА И ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ИХ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ

1.1 История уголовной ответственности за посягательство на честь и достоинство личности

1.2 Честь и достоинство как социально правовые категории

ГЛАВА 2 ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ИМЕЮЩИЕ ЧЕСТЬ И ДОСТОИНСТВО ЛИЧНОСТИ В КАЧЕСТВЕ ОСНОВНОГО ОБЪЕКТА УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ

2.1 Клевета

2.2 Оскорбление

ГЛАВА 3 ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ИМЕЮЩИЕ ЧЕСТЬ И ДОСТОИНСТВО ЛИЧНОСТИ В КАЧЕСТВЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ОБЪЕКТА УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ

3.1 Неуважение к суду

3.2 Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя

3.3 Оскорбление представителя власти

3.4 Оскорбление военнослужащего

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы дипломного исследования.
В статье 45 Конституции РФ записано: "Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется. Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом". Конкретные же механизмы и способы защиты, как правило, устанавливаются на отраслевом уровне.

Право на судебную защиту чести и достоинства и возложение на того, кто распространил порочащие сведения, обязанности доказать их соответствие действительности, не нарушают гарантированную Конституцией РФ свободу мысли и слова. Связанные с обеспечением конституционных требований уважения достоинства личности допустимые ограничения при использовании свободы слова строго очерчены Конституцией РФ и вытекают из предписаний ее статей 17 (часть 3), 29 (часть 2) и 55 (часть 3). Из этих конституционных положений следует, что права и свободы, в том числе и свобода слова, не должны использоваться во вред основам конституционного строя, нравственности, правам и законным интересам других лиц, безопасности государства".

Честь, достоинство и деловая репутация могут быть защищены как гражданско - правовыми, так и уголовно-правовыми средствами, однако роль последних всегда была более значимой. Выбор способа защиты зависит, как правило, от усмотрения самого потерпевшего. Защита нарушенного права одновременно и в гражданском, и в уголовном процессе недопустима. Вместе с тем это не исключает возможность лица использовать указанные способы защиты поочередно, если первоначальное решение суда его не удовлетворяет.

Актуальность темы несомненна в виду собой охраны в настоящее время таких нематериальных благ личности как честь и достоинство.

Степень научной разработанности.
В последние годы интерес ученых к различным аспектам защиты чести и достоинства остается высоким. Специально посвящены клевете и оскорблению работы ряда исследователей, в области уголовного права таких как Амиров К. Р., Ахметшин Х.М., Блюмкин В. А., Бойко А.И., Галахова А. В., Герцензона А. Д., Горелик А. С., Добриева М.Д., Духовский М. В., Иваненко Ю.Г., Ковалев М.И., Красиков А. Н., Кругликов Л. Л., Кудрявцев В.Н., Кулешов Ю. И., Макроусов И. Н., Малеина М. Н., Мархотин В. И., Матросова М.Е., Наумова А.В., Никифоров Б.С., Ной И.С., Нуркаева Т.Н., Петрухин И. Л., Пионтковский А.А., Рарог А.И., Рафиева Л. К., Резник Г.М., Рудый Н.К., Семенова О.Ю., Сидоров В. В., Сидоров В.А., Сугачев Л.Н., Ткачевский Ю.М., Толкаченко А.А., Тяжкова И.М., Хадисов Г. Г., Харисов К. И., Фатеев К.В., Чучаев А. И., и других.

И все же труды вышеупомянутых авторов не исчерпали всей проблематики уголовно-правовой охраны чести и достоинства личности.

Объектом исследования
являются общественные отношения, возникающие по поводу уголовно-правовой охраны чести и достоинства личности российским законодательством.

Целью исследования
является рассмотрение и актуализация вопросов, касающихся уголовно-правовой охраны чести и достоинства личности.

Целевая направленность исследования обусловила необходимость решения следующих задач:

· рассмотреть историческое развитие понятия преступлений против чести и достоинства личности;

· определить понятия чести и достоинства;

· охарактеризовать клевету и оскорбление, как составы преступлений, имеющие честь и достоинство в качестве основных объектов уголовно-правовой охраны;

· рассмотреть преступления, имеющие честь и достоинство в качестве дополнительных объектов уголовно-правовой охраны;

· сделать собственные выводы.

Предмет исследования
составляют нормы уголовного законодательства, регламентирующие ответственность за посягательства на честь и достоинство личности, смежные уголовно-правовые нормы.

Методология и методика исследования.
Методологической основой исследования являются общенаучные методы познания, а также ряд частно-научных методов: историко-юридический, системно-структурный, сравнительно-правовой, формально-логический, аналитический, изучения материалов судебной практики.

Нормативную базу
работы составили: Конституция РФ, уголовное законодательство РФ и РСФСР, проанализированы материалы судебной практики.

Теоретической основой исследования
явились научные труды отечественных ученых в области уголовного права, а также иные литературные источники и материалы периодической печати, относящиеся к проблемам дипломной работы, в той мере, в какой они были необходимы для возможно более полного освещения вопросов избранной темы.

Структура работы.
Работа состоит из введения, трех глав, объединяющих в себя восемь параграфов, заключения и библиографического списка.

ГЛАВА 1 ПОНЯТИЕ ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА И ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ИХ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ

1.1 История уголовной ответственности за посягательство на честь и достоинство личности

По законодательству России право на честь и достоинство личности, было не менее ценным благом, чем жизнь, обеспечиваемым уголовно-правовой защитой, Нормы о посягательствах на честь и достоинство личности встречаются в основных памятниках русского права. Уже первые редакции Русской Правды содержали положения о наказуемости оскорбления (бесчестия), под которым понималась обида, наносимая кому-либо. Примечательно, что Русская Правда не знала словесной обиды. Она предусматривала лишь оскорбления действием, которые по своим объективным свойствам сближались с посягательствами на здоровье. Причем в ряде случаев причинение вреда достоинству личности, по Русской Правде, наказывалось строже, нежели фактическое причинение вреда здоровью. Так, за удар необнаженным мечом или его рукояткой назначался штраф в 12 гривен, в то время как за причинение серьезной раны мечом - штраф в четыре раза меньше «Аже кто ударит мечемъ не вынез его, или рукоятию, то 12 гривен продажи за обиду» (ст. 23)[1]
. В то же время «Аже ударить мечемъ. а не утнеть на смерть, то 3 гривны» (ст. 30)[2]
.

Интересно, что высокие штрафы (12 гривен) устанавливались в Русской Правде за повреждение бороды. Для сравнения отсечение пальца наказывалось штрафом в 3 гривны. По мнению М В Духовского, причина строгости наказания за такое преступление заключалась в том, что при вырывании бороды наносилась обида нравственному достоинству личности. Борода служила своеобразным символом чести во всей русской истории[3]
.

Хотя Русская Правда не предусматривала специально наказание за оскорбление женщины, в то же время современный ей памятник права -Договор с немцами 1195 г предусматривал за удар женщины штраф, равный вире за убийство свободного человека, и такого же размера вознаграждение потерпевшей. Назначение высокого штрафа в этом случае свидетельствовало, что честь женщины того периода ценилась очень высоко[4]
.

Ряд статей об оскорблении женщины содержался и в церковном уставе Ярослава[5]
. В нем впервые в качестве самостоятельного преступления была предусмотрена ответственность за оскорбление словом (лаем). Причем наказуемость посягательства на достоинство личности женщины напрямую зависела от ее социального положения. «Если кто обругает жену великого боярина ''поносным именем", за сором ей 5 гривен золота, да епископу столько же, а князь казнит: а будет меньших бояр, за сором ей три гривны золота, а епископу три гривны золота, а будет городских людей, за сором ей три гривны серебра, а епископу три гривны, а сельских людей, за сором гривна серебра, а епископу гривна серебра»[6]
.

Еще более дифференцированный подход к наказуемости оскорбления прослеживался в судебниках 1497 и 1550 гг. По судебникам посягательство на достоинство личности влекло за собой уплату потерпевшему бесчестья, размеры которого определялись различно в зависимости от общественного положения потерпевшего. Так, бесчестье «детям боярским» определялось в размерах их жалованья; дьякам и дворцовым бесчестье определялось в размерах, что царь и великий князь укажет; «гостям большим (купцам)» бесчестье устанавливалось в размере 50 рублей; торговым людям и посадским сумма бесчестья определялась в 5 рублей; крестьянам бесчестье устанавливалось в 1 рубль; такая же сумма бесчестья определялась и «черному городскому человеку». Во всех случаях сумма бесчестья женщине определялась вдвое больше по сравнению с суммой бесчестья, установленной для их мужей (ст. 26)[7]
.

В 1649 г. происходит первая полная кодификация русского уголовного права: издается знаменитое Уложение царя Алексея Михайловича. Иногда это Уложение ставят в параллель с законодательством Карла V в Германии. Подобно германской Каролине, которая была первым уголовным кодексом, сплотившим все элементы тогдашнего правового быта в одно целое, Уложение 1649 г. приняло за основу обычное право и все прежние указы, судебники и т. п.[8]
.

Уложение также знало не только оскорбление действием, но и словесную обиду. Оскорбление могло заключаться как в произнесении бранных слов, так и в ненадлежащем обозначении фамилии, названии уменьшительным титулом, названии мужчины «жонкою» и т. д. Бесчестья за оскорбление колеблются в Уложении не только в зависимости от сословного положения потерпевшего, но и от его чина, звания и должности. В 73 статьях Уложения перечисляются не только все классы граждан, но и отдельные лица. Так, например, определяется различная плата за бесчестье архимандрита, келаря, казначея Троицко-Сергиева монастыря от архимандрита и т. д. Владимирского, Рождественского, Чудова и других монастырей. Особое внимание обращалось на место оскорбления. Оскорбление, нанесенное на царском дворе, в церкви, в суде влекло обычно более суровое наказание: тюремное заключение, битье батогами или кнутом[9]
.

За аналогичные деяния в иных местах следовали, как правило, денежные взыскания. Интересен тот факт, что оскорбление женщины по Уложению 1649 г. считалось квалифицированным оскорблением, и за него взыскивалась двойная плата. «А будет, кто ни буди, обесчестит непригожим словом, чью жену, или дочь девку... и женам и дочерям девкам по суду и по сыску правити за их бесчестья: жене против мужня оклада вдвое; дочери девке против отцова оклада в четверо» (ст. 99 гл. 10)[10]
.

Дальнейшее развитие уголовного законодательства связано с деятельностью Петра I. По словам исследователей, его Артикул воинский 1715 г. - это частью немецкое, частью шведское законодательство, взятое без всякого разбора пригодности его для русской земли. Более того, считалось, что законодательная деятельность Петра I произвела полную неурядицу в делах о преступлении против чести Старые взгляды на честь, выросшие в среде русского народа, должны были исчезнуть под напором чуждых нам западноевропейских воззрений, но новое воззрение на личность, естественно, не могло быть долго воспринято. Благодаря этому в последующий за Петром I период невозможно было определить, что следует называть честью и когда может быть совершена обида[11]
.

Артикул к преступлениям против чести и достоинства относил клевету и оскорбление. Этим преступлениям посвящена гл. XVII «О поносительных письмах бранных и ругательных словах».

Согласно Артикулу воинскому клевета подразделялась на устную и письменную Устная клевета наказывалась полугодичным тюремным заключением, кроме того, виновный обязан был публично заявить перед судом о том, что он солгал. В случае отказа сделать такое заявление виновный подвергался тюремному заключению и штрафу в больших размерах «Ежели оный поупрямица. который приговорен себя обличить, то может он денежным наказанием и заключением к тому принужден быть, и ему иной срок ко исполнению приговора положить. И ежели сему учинитца противен, то тюрьмою крепчае, а дачею денежною в двое прибавить, и иный срок назначен будет» (Артикул 151)[12]
.

Клевету в письменной форме Артикул воинский называет пасквилем «Пасквиль есть сие, когда кто письмо изготовит, напишет или напечатает, и в том кого в каком деле обвинит, и оное явно прибьет или прибить велит, а имени своего и прозвища в оном не изобразит» (толкование Артикула 149)[13]
. Следовательно, для привлечения к уголовной ответственности за пасквиль требовалось сокрытие действительного имени его автора. Вместе с тем пасквиль подлежал наказанию не только в том случае, когда в нем сообщались ложные сведения, но тогда, когда в нем сообщались вполне достоверные сведения. В этих случаях следовало телесное наказание шпицрутенами, или тюремное заключение, или ссылка на каторгу. Причем применение наказания мотивировалось тем, что виновный «истинным путем не пошел, дабы другого согрешения объявить» (Артикул 149). Сам пасквиль, как ложный, так и справедливый, надлежало сжечь под виселицей.

Артикул воинский предусматривал уголовную ответственность и за оскорбление действием, которое рассматривалось наряду с побоями. Удар рукой по щеке наказывался таким же ударом по щеке со стороны профоса (палача) в присутствии всей роты (Артикул 145). За побои, нанесенные рукой, полагалось тюремное заключение на 3 месяца, вычет полугодового жалованья и испрашивание у потерпевшего прошения на коленях

Существенное развитие нормы об уголовно-правовой защите чести и достоинства получили с середины XIX в. с вступлением в действие Уложения о наказаниях уголовных и исправительных и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями

В частности. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г предусматривало специальную главу VI «Об оскорблениях чести». В свою очередь, она (глава) предусматривала несколько отделений. В первом - «О преступлениях против чести и целомудрия женщин» - речь шла, по сути дела, о признании половых преступлений разновидностью оскорбления. Второе - «О непосредственных личных оскорблениях» - охватывало собой два состава. Один из них рассматривал как личное оскорбление нанесение с умыслом тяжких побоев и грозил за них заключением в тюрьме на срок от 8 месяцев до 1 года 4 месяцев с лишением некоторых особенных прав и преимуществ (ст. 1533 Уложения). Второй состав предусматривал ответственность за оскорбление действием отца, матери или иного родственника по прямой восходящей линии. Виновный по жалобе потерпевшего подвергался лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и заключению в исправительные арестантские отделения на срок от 1 до 1,5 лет (ст. 1534). Таким образом, в данных случаях речь шла об оскорблениях действием. Причем дела этой категории возбуждались не иначе, как по жалобе самих оскорбленных, их супругов, родителей или опекунов «Кто за обиду, ему нанесенную, нанесет сам оскорбившему его такую же или не менее тяжкую обиду, тот теряет право приносить на него жалобу»[14]
. Третье отделение называлось «О клевете и распространении оскорбительных для чести сочинений, изображений или слухов». Здесь предусматривались составы преступлений, связанные с представлением присутственному месту или чиновнику письма или иной бумаги, содержащей клевету в адрес какого-то лица, его жены, членов его семьи (ст. 1535 Уложения). Согласно ст. 1536 Уложения по желанию лица, подвергшегося клеветническим измышлениям, судебные приговоры об изобличении в клевете могли быть опубликованы в столичных и местных губернских ведомостях за счет виновного. Наряду с составом клеветы Уложение о наказаниях знало еще и диффамацию «За всякое оглашение в печати о частном или должностном лице или обществе, или установлении такого обстоятельства, которое может повредить их чести, достоинству или доброму имени виновный подвергается денежному взысканию до 500 рублей и заключению в тюрьму на срок от 2 месяцев до 1 года 4 месяцев или по усмотрению суда - одному из этих наказаний» (ст. 1039 Уложения).[15]
При этом виновный в распространении этих сведений освобождался от ответственности по ст. 1039 лишь при условии, если он посредством письменных доказательств докажет справедливость позорящих обстоятельств, касающихся служебной или общественной деятельности лица, занимающего должность по определению от правительства или по выборам. В то же время виновный мог быть привлечен к уголовной ответственности за оскорбление по ст. 1040 Уложения, если «суд в форме преследуемого сочинения или в способе его распространения и других обстоятельствах усмотрит явный умысел нанести должностному лицу или установлению оскорбления»[16]
. В этом случае виновный подвергался денежному взысканию не свыше 300 рублей и аресту от 7 дней до 3 месяцев или заключению в тюрьму от 2 до 8 месяцев. Тем самым усиленно охранялось «достоинство» лиц, принадлежащих к бюрократическому аппарату царского самодержавия. Фактически система диффамации являлась удобным прикрытием злоупотреблений со стороны должностных лиц государственного аппарата также предусматривал отдельную главу XI «Об оскорблениях чести. угрозах и насилии». Первое отделение главы включало в себя составы об оскорблениях чести. Причем Устав несколько иначе классифицировал все деяния против чести и достоинства. Преступления против чести и достоинства делились на оскорбления (обиду) и клевету. Предусматривалась уголовная ответственность за оскорбление (обиду) на словах или в письме и оскорбление (обиду) действием.

Простая обида на словах или в письме наказывалась арестом до 15 дней или штрафом до 50 рублей Квалифицированной обидой на словах или в письме считалась обида, нанесенная с заранее обдуманным намерением, или в публичном месте, а равно обида, нанесенная женщине или лицу, имеющему право на особое к нему уважение. Такая обида наказывалась арестом до 1 месяца или штрафом до 100 рублей.

Оскорбление действием наказывалось более значительно. За нанесение обиды действием без всякого повода со стороны обиженного (простой состав) виновный подвергался аресту до 1 месяца (ст. 134 Устава) Квалифицированные виды оскорбления действием наказывались арестом до 3 месяцев (ст. 135 Устава).

Клевета также делилась на простой состав и квалифицированный Простой состав клеветы на словах или в письме наказывался арестом до 2 месяцев Квалифицированные виды клеветы (в отношении женщины, а также лица, имеющего право на особое уважение) наказывались арестом до 3 месяцев.

Следует отметить, что с принятием Устава за обиды в уголовном законе предусматривались только одни личные наказания, а если обиженный требовал «бесчестья», то он должен быт вести дето гражданским путем, и обидчик не подлежал никакому наказанию. Это положение нашло свое закрепление в ст. 138 Устава.

В Уставе просиживалось социальное неравенство в ответственности за подобные действия. Это касалось, прежде всего, деревенской бедноты, которая по сути дела лишалась возможности защищать свою честь и достоинство каким-либо образом. Устав предусматривал уголовную ответственность сельского рабочего (арест до одного месяца) даже не за оскорбление, а за любую «грубость против нанимателя и членов его семьи, а равно за открытое, соединенное с дерзостью, неповиновение нанимателю или лицу, коему вверен надзор за работами и рабочими» (ст. 1311 Устава)[17]
.

Защите чести и достоинства человека значительное место было уделено и в Уголовном Уложении 1903 г.[18]
Этим преступлениям посвящена специальная глава, которая называлась «Об оскорблении». Примечательно, что Уложение ставило под уголовно-правовую защиту от оскорблений не только живых, но и умерших лиц. Согласно ст. 530 «виновный в умышленной личной обиде обхождением или отзывом, позорящими обиженного или члена его семьи, хотя бы умершего, за сие оскорбление наказывается арестом или денежною пенею не свыше пятисот рублей». Уложение содержало достаточно широкий перечень квалифицированных видов оскорбления. Сюда относилось оскорбление: 1) матери, законного отца или иного восходящего родственника; 2) священнослужителя при совершении им службы Божьей или духовной требы; 3) должностного лица или волостного старшины или лица, занимающего соответствующую должность, при исполнении или по поводу исполнения им служебных обязанностей; 4) военного караула или часового: 5) арестантом кого-либо из чинов тюремной стражи при исполнении или по поводу исполнения им служебных обязанностей; 6) главы иностранного государства; 7) иностранного посла, посланника или поверенного в делах (ст. 532-535).

В первых законодательных актах советского периода нормы о защите чести и достоинства личности получили дальнейшее развитие.

Историческими особенностями этого периода объясняется значительно меньшее внимание законодателя к преступлениям против личности. Острие уголовно-правовой репрессии, как известно, направлялось против контрреволюционных восстаний, заговоров, мятежей и других преступлений, представляющих особую опасность для революции. Тем не менее, уже тогда на необходимость решительной борьбы с преступлениями против чести и достоинства указывалось в наказах мировым судам и мировым судьям.

Так, в наказе Камышевскому народному гласному суду, выработанному общим собранием граждан 4 февраля 1918 г., в специальном разделе «Об оскорблении чести, угрозах и насилии» выделялись следующие составы: нанесение обиды на словах или в письме; нанесение обиды действием; разглашение сведений, сообщенных втайне или же узнанных вскрытием чужого письма или другим образом[19]
.

О системе преступлений против чести и достоинства говорится также в Циркуляре Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. В нем указывалось, что всякие нарекания, клеветнические и иные измышления, оскорбление словом, или в печати, или действием, персонально направленные против представителей местной или центральной власти или представителей советских учреждений, подлежат рассмотрению в местных судах в порядке возбуждения частной жалобы потерпевшего, если не будет доказан специально хулиганский характер действий виновного или цель оскорбления всего строя Советской республики в целом в лице того или иного представителя власти[20]
. В этом документе описывались объективные и субъективные признаки составов клеветы и оскорбления, определялась подсудность этих преступлений. Циркуляр выделял оскорбление словом, действием и в печати.

Новый этап в развитии норм, регламентировавших ответственность за преступления против чести и достоинства, связан с принятием УК РСФСР 1922 г. Подводя итог развитию законодательства об ответственности за клевету и оскорбление, а также судебной практике местных судов в течение пяти лет, первый кодекс сформулировал понятие клеветы. В соответствии со ст. 174 УК клевета - это оглашение заведомо ложного и позорящего другое лицо обстоятельства. Простая клевета каралась лишением свободы или принудительными работами на срок до шести месяцев; квалифицированная (в печатном или иным образом размноженном произведении) наказывалась лишением свободы на срок до одного года (ст. 175 УК). Что касается оскорбления, то УК 1922 г., устанавливая ответственность за него, понятия такого преступления не давал, а лишь перечислял возможные способы его совершения - словесно, действием или в письме. Квалифицированным считалось оскорбление, нанесенное в распространенных или публично выставленных произведениях печати или изображениях. Вместе с тем оскорбление, вызванное равным или более тяжким насилием со стороны потерпевшего, не являлось уголовно наказуемым (ст. 172 УК). Таким образом, первый УК предусматривал ненаказуемость взаимных оскорблений, считая это дело «исключительно частным и не требующим охраны со стороны общества»[21]
. Интересен тот факт, что в период действия УК 1922 г. была провозглашена наказуемость заочных обид. В частности, Пленум Верховного Суда РСФСР по делу гражданки Ф., обвиняемой в оскорблении, указал, что «заочное оскорбление, нанесенное кому-либо словесно, наказуемо и полностью охватывается диспозицией ст. 172 УК». Это противоречило дореволюционной судебной практике, в соответствии с которой уголовное преследование осуществлялось лишь за непосредственное оскорбление.

Принятый вскоре новый УК 1926 г. дал развернутое определение понятия клеветы как распространения заведомо ложных, позорящих другое лицо измышлений (ст. 161 УК). Оно было воспринято всеми последующими уголовными кодексами. Кроме того, в УК 1926 г., с одной стороны, наметилась четкая тенденция к общему смягчению ответственности за преступления против чести и достоинства (в частности, лишение свободы как вид наказания вообще не предусматривался), а с другой - было признано общественно опасным и наказуемым взаимное унижение чести и достоинства. В отношении оскорбления позиция законодателя практически не изменилась за исключением того момента, что оскорбление действием было признано более общественно опасным и на этом основании выделено из общего состава в квалифицированный состав оскорбления.

Последующий УК 1960 г. впервые дал определение понятия оскорбления как умышленного унижения чести и достоинства личности, выраженного в неприличной форме. Данная формулировка сохранена и в действующем УК 1996 г. Кроме того, особенность УК 1960 г. проявилась и в том, что к составам клеветы и оскорбления добавились новые квалифицирующие обстоятельства - совершение преступления лицом, ранее судимым за клевету или оскорбление, а также клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления.

Действующий УК РФ 1996 г. не внес существенных изменений в систему преступлений против чести и достоинства личности. Вместе с тем из состава оскорбления законодатель исключил указание на умышленный характер совершаемого виновным действия (ст. 130 УК).Думается, что общественная опасность состава оскорбления связана с умышленной формой вины, когда виновный не просто осознает, что он в неприличной форме унижает честь и достоинство другого человека, но и желает этого. В связи с этим термин «умышленное» здесь имеется в виду как само собой разумеющийся.

Уголовный кодекс предусматривает, как известно, ряд составов преступлений, непосредственным объектом которых выступают честь, достоинство и репутация человека. К их числу относятся общие составы: клевета (ст.129) и оскорбление (ст.130), а также специальные составы: неуважение к суду (ст.297); клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя (ст.298); оскорбление представителя власти (ст.319); оскорбление военнослужащего (ст.336). Если посмотреть место нахождения перечисленных статей, то получается, что, с одной стороны, законодатель объединяет в одну главу преступления, посягающие против свободы, чести и достоинства, т.е. против двух самостоятельных конституционных прав человека. А с другой стороны, специальные составы преступлений против чести и достоинства "разбрасывает" по разным разделам и главам Особенной части УК в соответствии с их основными непосредственными объектами посягательства, которыми принято считать интересы в сферах правосудия, порядка управления, военной службы.

1.2 Честь и достоинство как социально правовые категории

Каждому индивиду присущи такие блага, как честь, достоинство, деловая репутация, а юридическому лицу - деловая репутация. Честь - это общественная оценка личности, определенная мера духовных, социальных качеств гражданина. Она является таким же благом человека, как его жизнь, здоровье и свобода. Человек, дорожащий своей честью, соизмеряет ее со своим добрым именем и совестью[22]
.

Достоинство - самооценка собственных качеств, способностей, мировоззрения, своего поведения, общественного значения[23]
.

Категории чести и достоинства, в частности, определяют отношение к человеку как высшей общественной ценности.

Следует отметить, что честь и достоинство - понятия достаточно широкие, богатые по содержанию и глубоко диалектические по своей природе. Они могут восприниматься в сферах нравственного сознания (как чувства и как понятия), этики (как категории морали) и права (как защищаемые законом социальные блага).

Понятия и представления о чести складывались и формировались в процессе нравственной практики того или иного общества, общения людей между собой, поэтому содержание понятия «честь» является социальным. При этом общественная оценка личности не зависит от воли и желания самого оцениваемого лица, поскольку вся его деятельность проходит под контролем общества и именно оно формирует оценку нравственных качеств каждого конкретного человека[24]
.

У человека сознание и чувство чести и достоинства как бы органически слиты воедино, однако их нельзя отождествлять. Как известно, сознание следует за чувством, но человек как разумное существо в своем поведении не просто поддается чувствам, а занимает определенную позицию по отношению к ним: один — воспринимает, другой — отвергает, исключает, подавляет.

При определении понятия «честь» различают два аспекта — объективный и субъективный. Та или иная оценка деятельности индивида коллективом, обществом, признание его положительных качеств и заслуг воспринимаются им как нечто объективное, выступают как этическое благо, как оценочная категория, направленная от общества к личности.

Что же касается субъективной, личной стороны понятия «честь», то она заключается в способности человека оценивать свои поступки, подавлять в себе эгоистические, безнравственные стремления и намерения, действовать в нравственной жизни в соответствии с принятыми в этом обществе моральными нормами, правилами и требованиями. Субъективный аспект понятия «честь» всегда неразрывен с объективным, подчиняется и обусловливается последним и оказывает на него огромное воздействие[25]
.

Существуют и другие точки зрения среди как отечественных, так и зарубежных ученых. Например, немецкий философ-идеалист конца XIX в. И. Экштейн в книге «Честь в философии и праве» рассматривает внешнюю честь как этическую оценку личности, из которой вытекает уважение, а внутреннюю честь — как духовное «я» человека, от «всего телесного освобожденное»[26]
. При этом И. Экштейн считает, что обе формы чести не связаны одна с другой. Он, в частности, заключает, что «внешняя честь, чтобы ни говорили, есть этическое благо, стремление к ней есть нравственное стремление, ибо честь удовлетворяет нравственным потребностям человека»[27]
.

Человек не может «уклониться» от суждений окружающих его людей, которые оценивают его поступки, т. е. от общественного мнения. Можно сказать, что общественное мнение представляет собой специфическое явление духовной жизни общества, состояние общественного сознания[28]
. Его определяют по-разному: в явлениях духовной жизни общества, особой форме коллективной оценочно-познавательной деятельности, коллективных суждениях, высказываниях, представлениях и др.

Каждому человеку, таким образом, приходится волей-неволей примиряться с тем, что другие люди судят о нем по-своему. Он не может воспротивиться этому, так как в соответствии с законами человеческой природы всякий человек, который видит те или иные поступки своего ближнего, чувствует себя невольно призванным судить о них. Он не может подчиняться началу свободного выбора, останавливать свое внимание на положительном, оставляя незамеченным негативные проявления личности.

Как отмечает А.В. Власов, нельзя обойти и вопрос о том, как же относится какой-либо человек к факту оценки себя другими, поскольку честь есть известное нематериальное благо и ею дорожат даже те, кто считает себя независимым от общественного мнения. В действительности мы видим, что с презрением к чести чаще всего относятся люди аморальные, не обладающие самостоятельным, волевым характером[29]
.

По мнению Малеиной М.Н. честь, прежде всего, означает оценку личности с точки зрения социально-этической, и уважительное отношение к ней не возникает произвольно, а обусловлено как самой личностью, так и сущностью и соизмеримостью общественного отношения. Честь - это определенная социальная оценка гражданина, объективное общественное свойство[30]
. В подобном определении усматривается оценочная категория, указывающая на связь человека как гражданина с определенной общностью людей. Таким образом, поскольку существует эта общность, постольку существует и категория чести, так как честь — это социальная оценка индивида.

В философской литературе по данному вопросу нет единого мнения. Одни считают, что только при искусственном изолировании человека от окружающей среды можно вести речь о том, что его действия могут не иметь нравственного содержания и, следовательно, соответствующей оценки. Другие же полагают, что «лишь те действия могут быть оценены с точки зрения морали, в которых проявляются или формируются моральные отношения»[31]
.

Как представляется, объективной является точка зрения тех, кто считает, что во всякой человеческой деятельности присутствует нравственный аспект, а потому любая такая деятельность может быть предметом моральной оценки. В то же время формирование правильной общественной оценки человека, суждение о нем должны основываться не на его единичных действиях и поступках, а на их совокупности. В частности, во внимание должны приниматься производственная деятельность того или иного лица, его поведение в общественных местах, быту, семье и т. п. При этом необходимо учитывать не только конечный результат его действий и поступков, но и мотивы, цели, побуждения, которыми он руководствуется при совершении каких-либо поступков (или при бездействии) в определенных ситуациях. В свою очередь, мотивы поведения человека следует рассматривать в органической связи с общественными последствиями его поведения. Именно поэтому высокой общественной оценки заслуживает поведение, в котором налицо единство моральноцелостного мотива и общественно полезного результата[32]
.

Не требует доказательств то обстоятельство, что положительная оценка деятельности и поведения человека со стороны общества возвышает его в глазах окружающих, благотворно воздействует и на чувство собственного достоинства, в известном смысле придает ему силы для дальнейшего нравственного совершенствования. Разные последствия для того или иного лица может вызывать его отрицательная оценка. В одних случаях она заставляет человека стремиться к исправлению своих недостатков, в других - усугубляет их. Поэтому общественная оценка человека должна быть объективной. Для формирования таковой необходимо достоверное знание самого объекта оценки, т. е. тех действий (или бездействия), которые подвергаются оценке. Объективный характер чести проявляется главным образом в том, что она является объективным выражением отношений личности и общества.

Необходимо отметить, что гражданин пользуется и внешней честью, исходящей от государства. Предметом уважения со стороны государства является гражданин как таковой, гражданин вообще. Вот почему перед суждением государства все граждане совершенно равны, никто не пользуется преимуществом из-за своих индивидуальных особенностей[33]
.

Вопрос о степени уважения, оказываемого государством гражданам, разрешается в основном законе - конституции. В каждом государстве, безусловно, степень эта различна, как и различна она в разные исторические периоды какого-либо государства. По этой степени уважения (наделения честью) гражданина можно составить представление об отношении данного государства к людям, к своему народу в целом.

Как правило, государство интересуют поступки людей лишь постольку, поскольку ими затрагивается его право. Уважение со стороны государства к гражданам отличается от уважения людей друг к другу. В уважении одними людьми других существует множество различных вариантов и суждений; в уважении государства существует только одна гражданская честь, которая оказывается в равной мере каждому лицу и которой лишают в случае уголовного наказания. С этой точки зрения гражданская честь адекватна обыкновенной внешней чести.

По мнению Г.М. Резника в основе представления о чести лежит определенный нравственный критерии. В силу этого также проявляется объективный характер категории чести. Объективный характер критерия нравственности не допускает субъективного, произвольного толкования того, что является честью или бесчестьем. Кроме того, нельзя отрицать возможности формирования неправильной общественной оценки в отношении конкретного человека или группы людей[34]
.

Таким образом, честь является категорией, отражающей достоинство индивида в сознании других людей, общественную его оценку с учетом существующей морали и правовых устоев в этом обществе. Под честью понимается в определенном смысле положительная репутация человека.

В органическом единстве с честью, понимаемой в обществе как определенная социальная опенка человека, находится категория достоинства, которая является своеобразным отражением этой социальной оценки в сознании его носителя. Иными словами, достоинство — это самооценка личности, основанная на его оценке обществом, внутренних убеждениях и правосознании.

Достоинство того или иного человека заключается в духовных и физических качествах, ценных, в частности, с точки зрения потребностей общества. В своем органическом единстве эти личные качества (достоинства) и составляют то, что принято называть личным достоинством[35]
. Его социальный характер проявляется в том, что как моральная ценность и общественно значимое качество личности достоинство определяется существующими общественными отношениями и в известной мере нередко не зависит от человека. Но данная категория выступает еще и как сознание и чувство собственного достоинства. Эти субъективные стороны достоинства представляют собой осмысление и переживание человеком своей моральной ценности и общественной значимости, они обусловливаются общественными отношениями и зависят от них.

В иерархии первостепенных целей общества, когда мы утверждаем, что «человек — цель, а не средство», мы предопределяем, что общество и государство должны заботиться об охране прав и свобод, в том числе о достоинстве личности. Разумеется, допустимы определенные ущемления интересов конкретного человека со стороны государства в рамках закона, если это делается во благо общества в целом. При этом разумные ограничения прав или свобод человека должны корреспондироваться с международно-правовыми стандартами таких ограничений, быть установленными в национальном законодательстве, проводиться по строго определенным критериям, когда другими методами невозможно решить ту или иную социальную задачу.

Следует подчеркнуть, что все граждане России как самоценные личности равны, пользуются правом на свою неприкосновенность, невмешательство в личную жизнь, индивидуальную свободу и самовыражение и т. д. Отсюда достоинство человеческой личности признается в равной мере за всеми членами общества, что не исключает, разумеется, признание больших заслуг одних перед другими[36]
.

Необходимо признать в качестве критерия действенности права и государственного механизма обеспечение достоинства человека.

По содержанию Всеобщей декларации прав человека, других международно-правовых актов, конституций ряда развитых стран достоинство человека определяет суть личности. Оно не может быть разрушено, так как разрушается существо личности, которое присуще как живущим, так и ушедшим из жизни. Пройдя столетия сложного пути философско-религиозного и социально-правового осмысления, государственно- и международно-правового признания, в настоящее время достоинство человека все чаше становится одним из неотъемлемых конституционных прав, а его зашита - одним из основополагающих конституционных принципов общества и государства.

О неразрывной связи чести и достоинства свидетельствует и то обстоятельство, что в их основе лежит единый определенный нравственный критерий. Вместе с тем, несмотря на неразрывную связь общественной опенки лица и его самооценки, между честью и достоинством существует и различие. Оно заключается в том, что честь, как уже отмечалось, это общественная опенка личности, а в достоинстве главное — субъективный момент, самооценка. Лицо само должно осознать свою общественную значимость и ценность. Отсюда можно сделать вывод, что достоинство человека находится в определенной зависимости от его воспитания, внутреннего духовного мира, особенностей его психического склада и в конечном счете — от способности человека должным образом оценить мнение, сложившееся о нем у окружающих.

Можно утверждать, что в наиболее общем виде достоинство представляет собой своеобразную совокупность положительных качеств индивида, его моральную ценность. Оно может рассматриваться как социальная значимость того или иного лица, обусловленная его общественно полезными свойствами.

К. Маркс, говоря о достоинстве, особо подчеркивал, что это «именно то, что больше всего возвышает человека, что придает его деятельности, всем его стремлениям высшее благородство»[37]
. Здесь принимаются во внимание не только индивидуальная характеристика субъекта, но и черты, свойственные ему как представителю определенного коллектива, определенной общности.

Категории «честь» и «достоинство» вытекают одна из другой. Они едины, но не тождественны. Нельзя не согласиться с мнением Л. К. Рафиевой, что «содержание чести и достоинства любого человека постоянно обогащается, меняется по мере развития его общественной деятельности»[38]
. В то же время эти различия в содержании их субъективного гражданского права на честь и достоинство зависят от степени развития индивида, воспитания, формирования правосознания, выработки определенной жизненной позиции, личностного самоутверждения, т. е. от прочности того фундамента, на котором базируются честь и достоинство.

Западный социолог М. Вебер для обоснования построения иерархии социальных ценностей ввел понятие «статусная честь» («статусная репутация», «социальное уважение», «престиж»). Суть данного понятия выражается прежде всего в том, что от всех, кто предполагает следовать ему, ожидается особый образ жизни: та или иная группа индивидов, претендующая на принадлежность к определенному обществу, вырабатывает «должный» стандарт поведения, в соответствии с которым выбирается круг людей для социального общения. При этом развивается осознание значимости своего положения, своеобразное «статусное самоуважение», и одновременно с ним возникает желание дистанцироваться от других слоев общества[39]
.

Таким образом честь и достоинство гражданина неразрывно связаны с правом, ибо их ущемление или утрата влекут за собой потерю нормальных общественных связей, а значит, и утрату определенного статуса в своих правоотношениях с другими субъектами. Поэтому честь, достоинство, деловая репутация являются важнейшей социально-правовой ценностью и потребностью для любого государства и общества и нуждаются в соответствующей законодательной защите.

ГЛАВА 2 ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ИМЕЮЩИЕ ЧЕСТЬ И ДОСТОИНСТВО ЛИЧНОСТИ В КАЧЕСТВЕ ОСНОВНОГО ОБЪЕКТА УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ

2.1 Клевета

Клевета с объективной стороны выражается в распространении заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица, либо подрывающих его репутацию. Таким образом, исходя из диспозиции ст. 129 УК, необходимы три условия чтобы сведения были порочащими, ложными и были распространены[40]
.

Современное законодательство России не содержит перечня порочащих сведений, предоставляя право определить их круг суду Суд при оценке распространенных сведений должен исходить из моральных принципов, сложившихся в данном обществе. В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 3 от 24 февраля 2005 г. «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» разъясняется что «порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица.»[41]
.

Сведения, порочащие честь и достоинство потерпевшего, могут затрагивать как деловую репутацию человека, так и его частную жизнь. В судебной практике порочащими признавались заявления о том, что лицо злоупотребляет спиртными напитками, берет взятки, использует должностные полномочия в своих целях, занимается проституцией и т п.[42]

Порочащие потерпевшего сведения должны быть распространены. Под распространением сведений понимается сообщение их какому-то третьему лицу, нескольким лицам или неопределенному кругу лиц. Если сведения передаются только самому лицу, которого они касаются, то это не считается распространением, так как другие лица не знают об этом и, следовательно, на общественное мнение разговор «один на один» не может оказать какого-либо влияния Способы распространения сведений могут быть разные. В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации сюда следует относить опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и теле-, видеопрограммам, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в иной, в том числе устной форме нескольким или хотя бы одному лицу[43]
.

Распространяемые сведения должны носить ложный характер, т.е. не соответствовать действительности. Если же сведения, отрицательно характеризующие гражданина, его поведение, поступки, соответствуют действительности, то умаления чести и достоинства этого гражданина со стороны других лиц нет, имеет место критика, основанная на достоверных фактах. Достоверность или недостоверность сведений устанавливается при рассмотрении дела в судебном заседании[44]
.

Состав клеветы считается оконченным с момента сообщения заведомо ложных сведений хотя бы одному постороннему лицу. Клевета, как правило, не проходит бесследно для потерпевшего. В результате совершения этого преступления страдают не только честь и достоинство лица, но и травмируется его психика, что нередко влечет за собой причинение реального вреда его здоровью (сердечный приступ, расстройство психики и т. п.)[45]
.

Кроме того, клевета может вызвать наступление и других тяжких последствий неприятности по службе (увольнение, понижение в должности), самоубийство потерпевшего или его близких и т. п. Сегодня эти последствия находятся за пределами состава клеветы и не влияют на квалификацию содеянного. Между тем наступление тяжких последствий в результате клеветы существенным образом повышает степень общественной опасности совершенного деяния, и законодатель, на наш взгляд, должен дать этому соответствующую оценку в диспозиции и санкции настоящей статьи. С этой целью мы предлагаем дополнить ч. 3 ст. 129 УК РФ новым квалифицирующим обстоятельством «клевета, повлекшая за собой тяжкие последствия, - наказывается». Такая практика была знакома уголовному законодательству некоторых бывших союзных республик. Так, ч. 3 ст. 140 УК Туркменской ССР устанавливала ответственность за клевету, повлекшую особо тяжкие последствия. Это подтверждает пример из опубликованной судебной практики (дело в отношении Бяшимова А.). Он признан виновным в том, что подстрекнул своего брата Бяшимова В к совершению умышленного убийства жены и ее родственников Суть дела состояла в следующем Бяшимов А. написал несколько клеветнических писем командиру воинской части, в которой проходил службу его брат Бяшимов В. о том, что жена брата, Карлиева А., ведет себя непристойно, встречается с другими мужчинами. Такие же письма, оскорбляющие достоинство Карлиевой А., были направлены родственникам потерпевшей Бяшимов А. при встрече со своим братом подтвердил клеветнические измышления о Карлиевой А. Возвратившись по демобилизации из Советской Армии к месту постоянного жительства, Бяшимов В решил отомстить жене за измену Ночью, вооружившись ножом и молотком, в нетрезвом состоянии пришел в дом родителей жены, где и совершил убийство жены. Суд первой инстанции квалифицировал действия Бяшимова А. как подстрекательство к умышленном убийству по тем лишь основаниям, что он распространил о Карлиевой А. сведения, позорящие ее честь и достоинство. Между тем одна лишь клевета в отношении того или иного лица, если при этом не установлено умысла, направленного на желание таким образом лишить потерпевшего жизни, не может быть квалифицирована как соучастие в умышленном убийстве в форме подстрекательства. В деле такие доказательства отсутствовали. Кроме того, сам осужденный отрицал, что брат подстрекал его к совершению убийства. При таких обстоятельствах действия Бяшимова А необоснованно были квалифицированы судом как подстрекательство к убийству. Вместе с тем по делу установлено, что Бяшимов А как в письменной, так и устной форме распространял заведомо ложные, позорящие Карлиеву А. измышления. вследствие чего Бяшимов В., поверив этим ложным сведениям, совершил умышленное убийство. Исходя из этого, вышестоящий суд приговор в отношении Бяшимова А. изменил, квалифицировав совершенное им преступление по ч. 3 ст. 140 УК Туркменской ССР (клевета, повлекшая за собой тяжкие последствия)[46]
.

По такому же пути идет уголовное законодательство ряда зарубежных стран. Так, согласно ст. 148 УК Республики Болгария «за клевету, повлекшую тяжкие последствия, наказание предусматривается в виде штрафа от 5 до 15 тысяч левов и общественное порицание»[47]
. Аналогичным образом вопрос решается и в УК КНР (ст. 243), а также УК Республики Узбекистан (п. «б» ч 3 ст. 139), с той лишь разницей, что за это преступление здесь предусмотрено более суровое наказание по УК Республики Узбекистан — лишение свободы на срок от 3 до 5 лет, а по УК КНР - от 3 до 10 лет[48]
.

Клевета весьма тесно соприкасается с институтом диффамации. В переводе с латинского диффамация означает «разглашать, лишать доброго имени, порочить» Согласно большому иллюстрированному словарю иностранных слов, диффамация - публичное распространение сведений (действительных или мнимых), позорящих кого-либо[49]
. Институт диффамации в большей степени известен уголовному законодательству зарубежных стран.

Уголовному законодательству советского периода диффамация не была знакома. Однако этот институт знало уголовное законодательство царской России. Согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. лицо подвергалось уголовной ответственности за побои факт распространения в печати в отношении другого лица сведений, причиняющих вред его чести, достоинству или добром) имени (ч. 1 ст. 1039). Доказывание истинности распространяемых сведений и как следствие - освобождение от наказания допускалось лишь в случаях, если распространяемые сведения касались обстоятельств, связанных со служебной или общественной деятельностью лица, занимающего должность по определению от правительства или по выборам (ч. 2 ст. 1039). Если же распространяемые в печати сведения, позорящие другое лицо (как частное, так и должностное), касались его личной жизни, то содеянное полностью охватывалось ч. 1 ст. 1039 Уложения и влекло за собой уголовное наказание. При этом истинность распространяемых сведений значения не имела[50]
.

Таким образом, уже в то время уголовное законодательство России стояло на страже интересов частной жизни человека, запрещая всякое вмешательство в его личную жизнь. И хотя прямо в законе об этом не говорилось, однако это вытекало из смысла ст. 1039 Уложения.

Суть диффамации заключается в лишении доброго имени другого человека, в опорочивании его путем распространения о нем действительных сведений. Следовательно, это понятие следует отличать от клеветы, где речь идет о распространении заведомо ложных сведений о потерпевшем. Внести ясность в этот вопрос попытался А. Н. Красиков. С его точки зрения, клевету от диффамации следует различать по следующим признакам 1) клевета посягает на честь и достоинство личности, а при диффамации виновный противоправно нарушает неприкосновенность частной жизни человека, 2) предметом клеветы является информация, сведения, составляющие заведомо ложные выдуманные измышления, порочащие честь и достоинство личности, а предметом диффамации являются действительные сведения, составляющие личную или семейную тайну[51]
. С позицией А. Н. Красикова можно согласиться лишь частично Действительно, клевета и диффамация весьма тесно связаны между собой. Основное различие между ними следует проводить в зависимости от характера распространяемых в отношении потерпевшего сведений. Если эти сведения носят ложный характер - это клевета. Если же распространяемые сведения истинны по своему характеру и касаются определенных сфер личной и семейной жизни потерпевшего - это диффамация. Однако А. Н. Красиков связывает ответственность за диффамацию со ст. 137 УК РФ - нарушение неприкосновенности частной жизни. Между тем в этом составе институт диффамации нашел свое отражение лишь частично, причем эту попытку, на наш взгляд, нельзя признать удачной. Понятием диффамации охватывается лишь часть объективной стороны данного состава преступления, а именно - распространение сведений о частной жизни лица, составляющих, его личную или семейную тайну, без его согласия. Другая же часть объективной стороны этого состава преступления - незаконное собирание сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия - не охватывается понятием диффамации, хотя и подпадает под нарушение неприкосновенности частной жизни. Следовательно, нарушение неприкосновенности частной жизни более широкое понятие по отношению к диффамации. Представляется, что норму о диффамации целесообразно выделить в качестве самостоятельной и поместить в главу о преступлениях против чести и достоинства. При диффамации происходит не просто нарушение неприкосновенности частной жизни человека, а в первую очередь страдают его честь, достоинство и репутация, поскольку распространяемые сведения о частной жизни лица становятся достоянием других помимо его воли. Кроме того, как уже ранее говорилось, диффамация тесно связана с клеветой по объективной стороне (характеру совершаемых действий). Не случайно многие зарубежные уголовные кодексы рассматривают диффамацию в разделе преступлений, посягающих на честь и достоинство личности. Причем чаще всего четкой границы между этими понятиями там не проводится[52]
.

Субъектом клеветы может быть любое физическое вменяемое лицо, достигшее 16 лет. Если заведомо ложные сведения распространяются в средствах массовой информации, то субъектом данного преступления является лицо, персонально выступившее в средствах массовой информации, например автор журнальной статьи. В отличие от гражданского процесса, редакция журнала не является соответчиком автора клеветнической статьи.

Кроме того, не секрет, что доказать умысел на распространение заведомо ложных сведений по делам о клевете довольно сложно. Поэтому малейшие сомнения в пользу правдивости распространяемых сведений или добросовестного заблуждения виновного исключают уголовную ответственность. Получается, что за клевету - преступление более общественно опасное, чем оскорбление, чаще всего наступает гражданско-правовая ответственность. Введение в уголовный закон нормы о диффамации позволит определенным образом решить эту проблему[53]
.

Субъективная сторона клеветы характеризуется виной в форме прямого умысла. Виновный заведомо сознает ложность сообщаемых им сведений, а также то, что распространяемые им сведения порочат честь, достоинство и репутацию другого лица, и желает предать их огласке. Добросовестное заблуждение лица относительно подлинности распространяемых им сведений исключает ответственность по ст. 129 УК. Мотивы могут быть самые разнообразные (месть, зависть, карьеризм, ревность и т.п.), но на квалификацию деяния они влияния не имеют[54]
.

Принципиальное значение для привлечения к уголовной ответственности за клевету имеет вина, которая выражена в форме прямого умысла. Это значит, что лицо осознает, что распространяет заведомо ложные сведения, порочащие другое лицо, и желает этого. Употребляемый законодателем термин «заведомость» означает, что виновному достоверно известно о том, что сведения, распространяемые им, не соответствуют действительности. Если лицо добросовестно заблуждается относительно истинности таких сведений, то оно не может быть привлечено к уголовной ответственности за клевету. На этих позициях стоит и судебная практика Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении «О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст. 112, ч. 1 ст. 130 и ст. 131 УК РСФСР» от 25 сентября 1979 г (в ред. от 21декабря 1993 г. и 25 октября 1996 г.) указал, что «если лицо, распространяющее ложные измышления, добросовестно заблуждалось относительно соответствия действительности распространяемых им сведений, однако высказывания его носили оскорбительный характер, оно может быть привлечено к уголовной ответственности за оскорбление, а не за клевету»[55]
.

Особый интерес при рассмотрении интеллектуального момента вины в форме прямого умысла в составе клеветы вызывает категория «заведомо». В уголовном праве понятие заведомой лжи встречается довольно часто. Так, в соответствии со ст. 129 УК РФ клеветой признается распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию.

Понятие «заведомость» соотносится не только с ложью, оно применимо также к другим понятиям, например к достоверности, к знанию. Именно в этом смысле употребляется «заведомость» в ст. 63 УК РФ, признающей обстоятельством, отягчающим наказание, совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.

Несмотря на то, что заведомость на протяжении нескольких столетий выполняет важную роль в уголовном судопроизводстве по отграничению преступного поведения от непреступного, до настоящего времени данный признак состава преступления является одним из наименее исследованных. Некоторые криминалисты пытались приподнять завесу таинственности, покрывающую заведомость, но делали это попутно, наряду с решением других задач, только вскользь касаясь понятия заведомости. Так, исследователи субъективной стороны преступления заняли диаметрально противоположные позиции относительно места и значения заведомости в составе преступления. По мнению одних, заведомость «едва ли правильно» относить к субъективной стороне преступления, ибо субъективная сторона полностью исчерпывается тремя признаками - виной, мотивом и целью, которые включают в себя все остальные, в том числе аффект, эмоции, заведомость и т.д. Данная точка зрения представляется спорной, хотя, по выражению Н.И. Ветрова, и она «имеет право на существование»[56]
.

Для наглядности можно привести пример из опубликованной судебной практики.

Так, Белорецким городским судом Республики Башкортостан Копьева осуждена по ч. 3 ст. 129 УК РФ. Она признана виновной в том, что 13 мая 1996 г у школы в г Белорецке из неприязни, заведомо сознавая ложность сообщаемых сведений, с целью опозорить малолетнего А., ложно обвинила его в присутствии малолетних К. и М. в умышленном убийстве ее сына Юрия и в том, что А. может совершить убийство других малолетних, с которыми он дружит.

Она признана судом виновной в распространении в отношении малолетнего. А. заведомо ложных сведений о совершении им тяжкого преступления. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Башкортостан приговор отменила, и производство по делу прекратила за отсутствием в действиях Копьевой состава преступления Президиум того же суда не согласился с таким решением. В конечном итоге Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации постановление Президиума Верховного Суда Республики Башкортостан отменила, оставив без изменения определение. Судебной коллегии того же суда. При этом было отмечено следующее данных о том, что Копьева умышленно распространяла заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство А. в деле нет. Как видно из материалов дела, по факту смерти сына Копьевой было вынесено несколько постановлений о прекращении дела, которые впоследствии отменялись по заявлению Копьевой. Последнее решение по данному делу было принято лишь 20 марта 1997 г. Таким образом, в течение всего времени, пока велось следствие по данному делу, ни Копьевой, ни органам следствия не были известны истинные причины гибели сына. Поэтому Копьева, высказывая свои мысли об убийстве сына, добросовестно заблуждалась, поскольку не знала о ложности распространяемых ею сведений в отношении А. При таких обстоятельствах вывод кассационной инстанции об отсутствии в действиях Копьевой состава преступления, предусмотренного ч 3 ст. 129 УК РФ, является обоснованным[57]
.

В соответствии с господствующим в юридической литературе взглядом, заведомость является самостоятельным признаком субъективной стороны преступления. Как считает один из приверженцев этой позиции А.В. Наумов, «помимо вины субъективную сторону преступления характеризует мотив, цель, аффект, заведомость...»[58]
.

В теории уголовного права не разработано четких юридических критериев определения заведомости, отсутствует даже ее понятийное толкование. Детально рассматривая мотив, цель, эмоции, аффект - ближайших соседей заведомости по положению в составе преступления, - самой заведомости исследователи касаются весьма скромно, если не вообще обходят ее стороной.

Обделенная вниманием теории уголовного права, заведомость «напоминает о себе» на практике, вызывая массу ошибок при квалификации связанных с ней общественно опасных деяний.

Заведомость относится к внутренним психологическим характеристикам преступного поведения и потому крайне сложна для доказывания. Положение усугубляется тем, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, пытается замаскировать заведомость ошибкой или добросовестным заблуждением.

Исследуя вопросы привлечения к уголовной ответственности за преступления против чести и достоинства, диссертант непосредственно столкнулся с некоторыми проблемами заведомости и, в частности, с проблемами квалификации заведомой ложности при клевете. Исследуем эту проблему подробнее.

По определению С.И. Ожегова, заведомая ложность - это хорошо известная, несомненная для клеветника ложь. Под ложью С.И. Ожегов понимает искажение истины, обман[59]
.

Применительно к клевете юридическое толкование заведомой ложности распространяемых сведений заключается в том, что клеветник на момент распространения порочащих честь и достоинство другого лица сведений должен быть осведомлен об их несоответствии действительности.

Понимая заведомую ложность как осведомленность распространителя клеветнических сведений об их недостоверности (ложности), многие авторы отмечают, что заведомость предполагает прямой умысел, то есть осознание виновным ложности распространяемых им сведений и желание их распространить.

Из этого следует, что любая другая форма вины или невиновное распространение таких сведений исключают заведомость. Действительно, практически во всех юридических источниках подчеркнуто, что ошибка и добросовестное заблуждение относительно подлинности сведений уголовную ответственность за клевету не влекут[60]
.

Если субъект полагает, что порочит честь и достоинство другого лица, распространяя о нем правдивые сведения, а они в действительности являются ложными, то данное деяние не может считаться клеветой, так как отсутствует ее обязательный признак - заведомая ложность. Подобная ошибка в характере распространяемых сведений может быть неосторожной или случайной. Неосторожная ошибка имеет место, когда распространитель сведений по легкомыслию или небрежности считает их правдивыми. Под добросовестным заблуждением, скорее всего, понимают невиновное (случайное) распространение ложных сведений, то есть когда распространитель не осознает и по обстоятельствам дела не может и не должен осознавать ложный характер сообщаемых им сведений.

Сложность установления заведомой ложности клеветнических сведений отнюдь не устраняется после определения содержания ошибки и добросовестного заблуждения. Рассмотрим для наглядности несколько примеров из судебной практики.

В суд с заявлением о привлечении Г. к уголовной ответственности за клевету обратился офицер С. Он обвинял Г. в том, что тот в присутствии сослуживцев высказал свое подозрение, что С. вел стрельбу из огнестрельного оружия по окнам его квартиры.

Военная коллегия признала решение судьи об отказе в возбуждении уголовного дела законным и обоснованным, считая, что, поскольку факт стрельбы из огнестрельного оружия по окнам квартиры Г. имел место и обвиняемый лишь высказал своим сослуживцам предположение, что в числе совершивших мог быть и С., в действиях Г. отсутствует основной признак состава, предусмотренного ст. 129 УК РФ, - заведомая ложность распространенных им сведений[61]
.

Заведомая ложность не ограничивается случаями, когда виновный, зная истину, намеренно ее искажает. К подобному выводу приходили и российские суды при рассмотрении конкретных уголовных дел. Уже признано, что заведомо ложными сведениями могут быть как сведения, являющиеся результатом собственных измышлений распространителя, так и сведения, авторство которых принадлежит другим лицам. Так, в практике Верховного Суда РСФСР рассматривалось дело по обвинению в клевете Ш. Она, придя на работу, сообщила начальнику отдела о том, что К. застали в помещении учреждения вместе с мужчиной в интимной обстановке. Ш. отрицала наличие у нее прямого умысла на распространение ложных сведений. По ее словам, сообщая информацию о К., она лишь проверяла имевшие место слухи и просила начальника отдела никому об этом не рассказывать[62]
.

Верховный Суд не согласился с этим утверждением, исходя из следующего: из обстоятельств дела следовало, что Ш. получила неопределенную и сомнительную информацию, умышленно ее исказила, сообщив конкретные сведения в отношении определенного лица - К., то есть распространила заведомо ложные порочащие К. измышления.

Как видим, и в данном случае ложность клеветнических сведений не была для обвиняемой несомненной, она не знала истинной обстановки и допускала, что имевшие место слухи основываются на реальной почве. Тем не менее Верховный Суд нашел в ее действиях признак заведомости. На этой же позиции стоят и некоторые ученые. По мнению Н.И. Ветрова, заведомо ложными являются несоответствующие действительности сведения, как придуманные самим виновным, так и основанные на слухах и сплетнях[63]
.

Примененный при рассмотрении категории "заведомо" метод деления формального состава на отдельные действия и определение формы вины в каждом из них применяют при характеристике субъективной стороны различных преступлений В.Н. Кудрявцев, А.И. Бойко и др.[64]
. Однако, справедливости ради, следует отметить, что есть криминалисты, которые полагают, что психическое отношение лица к отдельным объективным признакам состава не образует умышленной или неосторожной вины, поскольку закон употребляет эти понятия лишь для обобщенной характеристики деяния в целом.

Так, по мнению Б.С. Никифорова, психическое отношение лица к отдельным объективным признакам включает интеллектуальный элемент, наблюдаемый в двух формах: лицо осознает наличие соответствующего объективного признака или не осознает, но может и должно осознавать. При этом первая форма - осознание - может варьироваться в пределах следующих представлений субъекта: данный признак "не исключен" - "возможен" - "вероятен" - "неизбежен"[65]
. Как считает Б.С. Никифоров, степень осознанности при квалификации преступлений практического значения не имеет. Исключение составляют случаи, когда в законе прямо указывается на "заведомость" их осуществления, так как тогда степень осознания признака отграничивает его от непреступных деяний.

Надо полагать, что применительно к клевете заведомость будет иметь место при двух последних характеристиках осознания ложности распространяемых сведений - вероятности и неизбежности, что соответствует косвенному и прямому умыслу.

Все вышесказанное свидетельствует о необходимости особо тщательного отношения судей при рассмотрении конкретных уголовных дел о клевете к анализу субъективной стороны и, в частности, к установлению осознания виновным ложности распространенных им порочащих сведений.

При рассмотрении подобных дел суду очень важно определить критерии, отделяющие умысел от неосторожной вины и добросовестного заблуждения обвиняемого в подлинности распространенных им сведений. В этих целях предлагается руководствоваться требованием установления "достаточности оснований" для восприятия обвиняемым распространяемых им сведений как подлинных.

Таким образом, достаточные основания считать соответствующими действительности распространяемые порочащие сведения имеются у обвиняемого в клевете лица тогда, когда факты и обстоятельства, которые ему известны, достаточны сами по себе, чтобы у разумного и осторожного человека появилось убеждение в их подлинности или о подлинности сделанных на их основе выводов. Естественно, что такой подход потребует большой кропотливой работы сотрудников правоохранительных и судебных органов по доказыванию психического отношения виновного к подлинности распространяемых им сведений клеветнического характера. Однако, как показывает анализ судебной практики, без использования принципа "достаточных оснований" квалифицированно решить вопрос о привлечении к уголовной ответственности обвиняемого в клевете невозможно.

Следует в качестве положительных моментов отметить, что в последнее время в юридической литературе начали появляться материалы об уголовных делах по фактам клеветы с тщательным анализом наличия в деянии обвиняемого признака заведомой ложности.

Так подсудимый по делу Д. в интервью, которое впоследствии было опубликовано в газете, умышленно распространил заведомо ложные и позорящие А. и В. измышления, обвинив их в совершении тяжкого преступления. Д. утверждал, что в январе 1999 г. А. - заместитель генерального директора по производству объединения "Архангельскрыбпром" и В. - директор по экономике этого объединения продали в Германию партию креветок на сумму 740 тысяч долларов и присвоили их, за что были уволены с работы. А. на похищенные деньги создал свою фирму.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, детально проанализировав субъективные признаки совершенного деяния, 29 июня 1999 г. удовлетворила протест об отмене судебных решений в отношении Д. и прекращении дела.

Ход логических рассуждений Судебной коллегии по рассматриваемому делу представляет определенный интерес для обсуждаемой темы. Так, Судебной коллегией установлено, что осужденный Д. ни на предварительном следствии, ни в судебном заседании свою вину в инкриминируемых ему действиях не признавал. Д. утверждал, что, когда давал интервью журналисту, располагал достоверными, как он считал, доказательствами, подтверждающими его убежденность в причастности А. и В. к присвоению 740 тысяч долларов за реализованные ими креветки.

Как пояснил Д., в сентябре 1999 г. он обнаружил, что за креветки, поставленные в Германию, не получены деньги. По этому поводу для выяснения обстоятельств неоплаты в Германию была направлена комиссия, в состав которой вошел и он. Оказалось, что фирмы, с которой объединение сотрудничало, уже не существовало. Тогда члены комиссии нашли бывшего директора, сообщившего о получении сотрудниками "Севрыбфлота" и работниками "Архангельскрыбпрома" денег в сумме 740 тысяч долларов наличными и указавшего, кто и в какой сумме получил деньги. Письменный счет он обещал направить факсом. Поскольку никаких платежных документов не поступило, в Германию ездила вторая комиссия, но и они документов не привезли. Посредством факсимильной связи пришло лишь письмо с указанием фамилий и сумм, полученных представителями "Севрыбфлота" и "Архангельскрыбпрома". Копию этого письма Д. передал корреспонденту, который впоследствии не вернул ее.

Президиум областного суда, отклоняя протест об отмене судебных решений и прекращении дела в отношении Д., указал, что кроме показаний подсудимого в судебном заседании не было установлено доказательств, подтверждающих вину А. и В. (Допрошенный в качестве свидетеля корреспондент А. заявил, что полученного по факсу письма, о котором говорил Д., он не помнит.)

Верховный Суд такое утверждение признал противоречащим материалам дела.

Так, свидетель А. сообщил, что хотя он не помнит, какие были документы, так как он не специалист в этом, но не исключает, что некоторые из них могли быть потеряны. В то же время, по его словам, факты, о которых ему говорил Д., он проверил по представленным ему перед интервью документам и это убедило его в правдивости утверждений Д. о реализации креветок А. и В. и присвоении денег этими людьми.

Как видно из показаний свидетеля Меньшикова, он работал юрисконсультом в тралфлоте и в составе комиссии ездил в Германию для выяснения неоплаты отгруженных креветок. Из пояснений немецких представителей понял, что деньги за креветки получили А. и В.

Свидетель Катаева также рассказала о двух поездках в Германию, где решался вопрос об оплате креветок, но немецкие представители сообщили, что поставки креветок оплачены, и ссылались на А.

По словам свидетеля Веркиенко, в октябре - ноябре 1989 г. его вызывал к себе Д. с личными делами А. и В. и просил дать им характеристику в связи с обнаружившимся хищением креветок, после чего последовали разбирательства двух комиссий в Германии.

На основании проведенного исследования материалов дела Верховный Суд сделал обоснованный вывод о добросовестном заблуждении Д. относительно подлинности распространяемых им сведений. Таким образом, судом признано, что имеющихся в распоряжении Д. данных было достаточно для вывода о причастности А. и В. к присвоению денег, предназначенных для оплаты за отгруженные креветки. На момент дачи интервью он искренне был убежден, что сообщает корреспонденту правдивую информацию. В материалах дела не установлено каких-либо обстоятельств, которые могли бы вызвать у обвиняемого сомнения в их подлинности, поэтому нельзя утверждать, что Д. допускал возможность распространения лживой информации. Это говорит об отсутствии в его деянии умышленной вины в любой форме, что исключает его ответственность по ст. 129 УК РФ[66]
.

Ответственность за клевету дифференцирована. В ч. 2 предусмотрено усиление наказуемости за клевету, содержащуюся:

а) в публичном выступлении (на собрании, митинге и т.д.);

б) в публично демонстрирующемся произведении (книге, брошюре, листовке и т.д.);

в) в средствах массовой информации (телевидении, радио, журналах и т.д.).

Особо квалифицированным видом признается клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (например, в совершении изнасилования, убийства). Понятие тяжкого и особо тяжкого преступления содержится в ст. 15.

Клевета, ответственность за которую предусмотрена в ч. 1 и 2, относится к категории преступлений небольшой тяжести, а в ч. 3 - средней тяжести.

Таким образом особых проблем при квалификации клеветы не возникает, правоприменителем накоплен достаточный опыт при разрешении вопросов квалификации данного преступления.

2.2 Оскорбление

Согласно Уголовному кодексу РФ, объектами оскорбления, как и в случае клеветы[67]
, являются честь и достоинство личности. Однако клевета, помимо этого, покушается и на репутацию личности, а оскорблении это отсутствует.

В законе при определении объекта данного преступления, по мнению Ю.М. Ткачевского, допущена неточность. Честь является объектом клеветы, но не оскорбления, ибо честь - это оценка лучших качеств человека, сложившаяся в обществе, в среде знающих оклеветанного людей. Ее можно опорочить, а оскорбить нельзя.

Следовательно, при простом оскорблении можно говорить об одном объекте - достоинстве личности[68]
. Тако подход на наш взгляд является наиболее верным.

Иначе обстоит дело в случае публичного оскорбления в широко демонстрируемых произведениях или в средствах массовой информации. Тут возникает дополнительный объект преступления - честь лица, при этом необходимый для клеветы признак - распространение заведомо ложных сведений, порочащих другое лицо, отсутствует, а опорочивание пострадавшего осуществляется путем его оскорбления.

Не исключена возможность публичного оскорбления с использованием в неприличной форме заведомо ложных, позорящих лицо измышлений. В подобном случае рассматривается идеальная совокупность оскорбления и клеветы.

Однако в юридической литературе объектами простого оскорбления нередко признаются и честь, и достоинство личности[69]
.

Напомним, что в ст.130 УК РФ репутация личности в качестве объекта оскорбления не упоминается. Репутация - это приобретаемая субъектом общественная оценка, общее мнение о его личных качествах, достоинствах[70]
. Очевидно, что оскорбить можно человека, но не его репутацию.

М.И.Ковалев полагает, что любое преступление причиняет моральный ущерб, "ибо оно оскорбляет закон"[71]
. Можно согласиться с мнением Ковалева М.И., однако, с формальной точки зрения, выражение неточно: закон не обладает чувством внутреннего достоинства, поэтому его нельзя оскорбить.

Представляется верным мнение тех юристов, которые, считают единственным объектом простого оскорбления является достоинство личности. Например, А.А.Пионтковский писал: "Объект оскорбления личности составляет чувство личного достоинства человека как части общества"[72]
.

И.С.Ной необоснованно сужает понятие достоинства личности, сводя его только к совокупности моральных качеств[73]
. Но ведь существует не только личное, но и профессиональное, национальное, конфессиональное и иные виды достоинства личности.

Обращает на себя внимание то, что в ст.21 Конституции РФ говорится не об унижении, а об умалении достоинства личности. Тем самым проводится "четкая грань между унижением как дискредитацией человека в общественном мнении и умалением как таким воздействием на общественное мнение, которое противоречит достоинству личности как ее неотъемлемому праву"[74]
.

Достоинством, способностью к самооценке личности не обладают малолетние, душевнобольные, спящие, умершие, следовательно, их нельзя оскорбить.

Нельзя оскорбить юридическое лицо, так как оно не обладает чувством собственного достоинства. Но оскорбительные действия, адресованные юридическому лицу, могут быть преступлением в том случае, если они посягают при этом на достоинство каких-либо конкретных лиц, работающих в данном учреждении.

В ст. 189 УК ФРГ установлена ответственность за оскорбление памяти умершего. Полагаем, что это неверная формулировка, так как оскорбление памяти покойного является клеветой[75]
.

Не исключено взаимное оскорбление по типу "сам дурак!". В такой ситуации возможна уголовная ответственность каждого из участников ссоры с учетом степени их виновности. Большое значение имеет выявление инициатора ссоры. Ответ на оскорбление не является необходимой обороной, так как не пресекает посягательства.

В уголовных кодексах некоторых стран мира регламентировано взаимное оскорбление. Так, в ст. 199 УК ФРГ установлено, что суд правомочен освободить от уголовной ответственности лиц, осуществивших взаимное оскорбление. Но при этом в зависимости от обстоятельств дела не исключено освобождение от ответственности только одного из виновных[76]
.

Оскорбление, как и клевета, не имеет предмета преступления.

Рассмотрим объективную сторону данного преступления. Оскорбление может быть осуществлено только посредством действия. Это могут быть пощечина, плевок, забрасывание нечистотами, словесное или письменное оскорбление.

Оскорбление должно иметь, как определено в ч.1 ст.130 УК РФ, "неприличную форму", суть которой закон не определяет. Вероятно, включение в закон такой формулировки "связано с поиском законодателем оптимальных границ рассматриваемого состава с тем, чтобы не допустить избыточной криминализации видов оскорбительных действий, чрезвычайно широко распространенных, но малозначительных по содержанию и последствиям. Под уголовно-правовой запрет ставятся особо унизительные оценки потерпевшего, наиболее упрекающие действия оскорбителя, грубо нарушающие элементарные правила приличия"[77]
. Однако указанной цели достичь не удалось. Во-первых, указание на "неприличную форму" совершения оскорбления без расшифровки данного понятия привело к появлению многочисленных вариантов его определения. А во-вторых, по нашему мнению, можно оскорбить и в "приличной форме".

Наиболее распространенным является самое общее определение "неприличной формы" оскорбления. Так, А.А.Пионтковский считал, что "неприличная форма" заключается в обращении с оскорбляемым в форме, противоречащей правилам общежития и морали[78]
. Верная по существу, данная трактовка ничего конкретно не определяет.

Пленум Верховного Суда РСФСР также дает расплывчатую формулировку: оскорбление представляет собой выраженную в неприличной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, имеющую обобщенный характер и унижающую его честь и достоинство[79]
.

В учебной литературе "неприличная форма" совершения анализируемого преступления понимается как откровенно циничная, резко противоречащая принятой в обществе манере обращения между людьми (этикету). Однако данное определение также не представляется удачным: понятие "откровенно циничное", через которое должен раскрываться смысл интересующего нас термина, само нуждается в объяснении. В приведенном определении оно непонятно[80]
.

В законодательстве дальнего зарубежья выражение "неприличная форма" действий при определении оскорбления не употребляется, и это не сказывается отрицательно на уголовно-правовой борьбе с этим преступлением.

Наличие факта оскорбления устанавливается исходя из субъективного восприятия потерпевшего. Окончательное решение этого вопроса входит в компетенцию суда, определяющего наличие объективного факта оскорбления и его категорию. Не исключена преувеличенная, болезненная обидчивость лица, возбуждающего уголовное дело за оскорбление. Оскорбленным может посчитать себя лицо, подвергнутое критике в связи с написанием им стихотворения или статьи, совершением какого-либо поступка и т.п.

Констатация отрицательных качеств, оценка деловых способностей личности, неоскорбительные по форме, анализируемым преступлением не является. Так, в одном из санаториев двое отдыхающих играли в шахматы. Один из них подолгу думал над каждым ходом. Когда игра завершилась, его партнер сказал: "Василий Петрович, ты, оказывается, тугодум. Я с тобой в шахматы больше играть не буду". Василия Петровича слово "тугодум" обидело, он счел себя оскорбленным, тем самым проявив болезненное, неадекватное восприятие сказанного. В данном случае не было умышленного умаления его достоинства, а следовательно, не было оскорбления. Так, Верховный Суд РСФСР не счел оскорблением действия гражданина, который назвал потерпевшего "подхалимом"[81]
.

"Неприличная форма" оскорбления является фактом, который должен устанавливаться судом, основываясь на всех обстоятельствах дела, исходя из доминирующих в обществе предписаний морали.

Оскорбление может быть совершено и действием: нанесением пощечины, забрасыванием яйцами, помидорами, грязью, обливанием краской, помоями, оплевыванием, непристойными жестами и т.п. Так, на вечеринке гражданка М. непристойными жестами, сообщавшими об импотентности собственного мужа, оскорбила его, в результате чего он расторг брак и возбудил против бывшей жены дело об оскорблении[82]
.

Однако возможности оскорбить жестикуляцией и телодвижениями ограниченны. Нельзя, по нашему мнению, оскорбить лицо, покручивая пальцем у своего виска, похлопывая себя по лбу, разводя руками и т.д. Вызывает большое сомнение вывод о том, что показывание кукиша является уголовно наказуемым оскорблением. В основе подобных телодвижений и жестов, несомненно, лежит неуважительное отношение к личности, но оно не достигает той общественной опасности, которая свойственна преступлению.

Оскорбление совершается только с прямым умыслом: виновное лицо осознает общественную опасность своих действий, предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасного последствия и желает его наступления (ч.2 ст.25 УК РФ).

Ответственность за оскорбление наступает с шестнадцатилетнего возраста. Субъектом может быть любое лицо, вменяемое достигшее установленного возраста.

Квалифицированное оскорбление ориентировано не только на умаление достоинства конкретной личности, но и на доведение этого обстоятельства до сведения иных лиц, что сопряжено с посягательством не только на достоинство, но и на честь личности, его репутацию. Подчеркнем, что объектом простого оскорбления является только достоинство личности, а объектами квалифицированного оскорбления помимо достоинства личности являются ее честь и репутация. Вследствие этого общественная опасность квалифицированного оскорбления намного выше, чем простого.

УК РСФСР 1960 г. в качестве квалифицирующего рассматриваемое преступление обстоятельства закреплял совершение его лицом, ранее судимым за оскорбление (ч.2 ст. 131, устанавливавшей ответственность за квалифицированное оскорбление и предусматривавшей публичное оскорбительное выступление).

В ныне действующем законодательстве такого квалифицирующего оскорбление обстоятельства нет.

Таким образом, именно неприличная форма оценки личности потерпевшего является отличительным признаком данного состава преступления.

Кроме того, если обязательным признаком клеветы является распространение заведомо ложных сведений о потерпевшем, то для оскорбления не имеет значения, соответствует ли отрицательная оценка личности потерпевшего истинному положению дел. Она может быть правильной (лицо ведет аморальный образ жизни, является умственно недалеким человеком и т. п.), однако никто не вправе высказывать такие суждения о лице в неприличной форме[83]
.

Формы проявления оскорбления несколько шире. Если клевета, как правило, совершается в устной или письменной форме, то оскорбление может быть нанесено не только устно (нецензурное выражение, прозвище, сравнение с животным) или письменно (письмо, записка, рисунок), но и действием (плевок, циничное прикосновение к телу, пощечина и т. п.).

Нельзя оставить без внимания и вопрос о субъективной стороне оскорбления. Дело в том, что новое уголовное законодательство исключило из состава оскорбления указание на умышленный характер совершаемых действий. Это дало повод некоторым криминалистам полагать, что оскорбление может быть совершено и по неосторожности[84]
.

Определенная сложность в судебной практике возникает при разграничении клеветы и заведомо ложного доноса (ст. 306 УК). По этому поводу Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 25 сентября 1979 г. «О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст. 112, ч. 1 ст. 130 и ст. 131 УК РСФСР» указал, что при заведомо ложном доносе умысел лица направлен на привлечение потерпевшего к уголовной ответственности, а при клевете — на унижение его чести и достоинства. В связи с этим при заведомо ложном доносе сведения о якобы совершенном потерпевшим преступлении сообщаются, как правило, органам, правомочным возбудить уголовное преследование. При клевете же эти сведения сообщаются любым лицам[85]
.

Не меньшую сложность представляет и отграничение оскорбления от побоев (ст. 116 УК).

В основе разграничения оскорбления и побоев лежит, на наш взгляд, направленность умысла и характер действий виновного. Если виновный, нанося удары потерпевшему (например, пощечину), имеет намерение исключительно унизить его в собственных глазах или глазах окружающих, то налицо состав оскорбления.

Если же он, руководствуясь мотивами личного характера (местью, ревностью, личной неприязнью и т. п.), имеет намерение причинить потерпевшему только физическую боль и с этой целью наносит ему удары, то содеянное охватывается ст. 116 УК. Однако если в процессе нанесения побоев виновный допускает в адрес потерпевшего оскорбительные выражения, сравнения, то налицо идеальная совокупность преступлении[86]
.

Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причиняющих физическую боль (чаще всего это пощечины, дергание за нос или уши, забрасывание какими-либо предметами и т.д., что сопряжено с болезненными ощущениями), от оскорбления действием также отличаются направленностью умысла. В первом случае лицо стремится причинить физическую боль, а во втором - умалить чувство собственного достоинства личности.

Использование оскорблений при вымогательстве квалифицируется как вымогательство и как оскорбление[87]
.

Возможна совокупность оскорбления с иными преступлениями, например, с доведением до самоубийства, с вандализмом и др.

Оскорбление следует отличать от административного хулиганства.

Хулиганские действия нередко осуществляются в оскорбительной форме (это приставание к гражданам, употребление нецензурных и иных умаляющих достоинство граждан выражений и действий). В подобных случаях хулиганство от оскорбления отличают по направленности умысла. Хулиганство направлено на нарушение общественного порядка, а оскорбление - на умаление достоинства конкретных лиц[88]
.

Так приговором мирового судьи суде6ного участка № 3 Железнодорожного района от 18.01.02 года О. осужден по ст. 130 ч.1 УК РФ к штрафу в сумме пяти тысяч рублей, с О. в пользу потерпевшей И. взыскано в счет компенсации морального вреда две тысячи рублей.

Постановлением Железнодорожного районного суда от 22.02.02 приговор мирового судьи в отношении О. был оставлен без изменения.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда от 28.05.02 года приговор мирового судьи и постановление Железнодорожного районного суда в отношении О. были изменены: размер морального вреда был снижен до 500 рублей, в остальной части состоявшиеся судебные решения были оставлены без изменения.

Президиум Самарского областного суда приговор, постановление и определение отменил и указал следующее.

Как видно из материалов дела, около 23 часов соседка И. (потерпевшая) позвонила по телефону в квартиру, где проживают X. и О., и попросила уменьшить громкость работающего музыкального центра и шум веселья их компании, мотивируя тем, что уже позднее время, на следующий день ей рано вставать на работу, а громкая музыка и шум их компании мешают отдыхать. При этом потерпевшая находилась в своей квартире со своей дочерью А., ее знакомой К. и соседкой по площадке Я., которые прослушивали данный телефонный разговор по включенному потерпевшей громкоговорящему переговорному устройству ее телефона. О. в ответ на ее просьбу оскорбил И. в грубой нецензурной форме, затем прервал телефонный разговор.

Суд, признавая О. виновным в оскорблении И., в нарушение требований ст. 314 УПК РСФСР (ст. 307 УПК РФ), не указал в описательной части о6ви-ннтелыюго приговора, в чем именно выразилось унижение ее чести, и достоинства фактически в приговоре отсутствует описание преступного деяния, предусмотренного ст. 130 УК РФ.

Формулировка в приговоре «оскорбил потерпевшую в грубой нецензурной форме» является недостаточной для признания в действиях О. состава преступления.

Кроме того, субъективная сторона этого преступления может быть выражена лишь в прямом умысле, виновный осознает, что совершает действия, унижающие честь другого человека, и желает совершить именно эти действия.

А как видно из материалов дела, О. в ответ на неоднократные телефонные звонки И. не стал с ней разговаривать, прервал телефонный разговор, выразившись при этом нецензурно, однако никакой оценки личности И. его нецензурная речь не содержала и данных о том, что умысел О. был направлен на унижение чести и достоинства И., в материалах дела нет.

При таких обстоятельствах в действиях О. отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 130 ч. 1 УК РФ.

Приговор мирового судьи, постановление Железнодорожного районного суда и определение судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного суда в отношении О. отменены, и дело производством прекращено.[89]

Ответственность за оскорбление дифференцирована. Часть 2 ст. 130, подобно ч. 2 ст. 129 (клевета), в качестве квалифицирующих обстоятельств предусматривает совершение описанных в ч. 1 действий в:

а) публичном выступлении;

б) публично демонстрирующемся произведении;

в) средствах массовой информации.

Деяние относится к категории преступлений небольшой тяжести.

На основании изложенного изучение вопросов ответственности за клевету и оскорбление является весьма актуальной и требующей дальнейшей разработки проблем квалификации данного преступления. Вместе с тем следует отметить, весьма обширное колдичество научной литературы и схожести мнений в определении уголовно-наказуемой клеветы и оскорбления, устойчивые тенденции в разрешении проблем судебной практикой.

ГЛАВА 3 ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ИМЕЮЩИЕ ЧЕСТЬ И ДОСТОИНСТВО ЛИЧНОСТИ В КАЧЕСТВЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ОБЪЕКТА УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ

3.1 Неуважение к суду

Авторитет суда, честь и достоинство лиц, участвующих в отправлении правосудия, являются важным условием осуществления данной процессуальной функции. Проявления неуважения к суду могут отрицательно сказаться на ходе процессуальной деятельности, затруднить исследование судом доказательств, а также лишить судебный процесс той воспитательной роли, которую он призван выполнять Умаление авторитета суда и достоинства судьи отнюдь не способствует надлежащему восприятию вынесенных судебными инстанциями правоприменительных актов, ибо «авторитет судебной власти - это общепризнанное в стране ее влияние на всех субъектов права»[90]
. Его основанием является «признание достоинств суда, судебного разбирательства как способа, наиболее гарантирующего объективное, справедливое решение правовых вопросов, споров»[91]
.

В УК РФ содержатся нормы, специально созданные законодателем для зашиты авторитета суда, чести и достоинства судьи как условия осуществления ими функции правосудия.

Общественные отношения, обеспечивающие авторитет суда, выступают основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 297 УК. Названное социальное благо, думается, имеет самостоятельное, а не подчиненное значение Авторитет - столь же важный атрибут судебной власти, как и ее независимость. Вряд ли поэтому верно рассматривать неуважение к суду только как завуалированную форму вмешательства в его деятельность по осуществлению правосудия[92]
.

Честь и достоинство указанных в ст. 297 УК лиц следует рассматривать в качестве дополнительного объекта преступления, поскольку посягательство в данном случае связано с определенным психическим воздействием на этих субъектов.

В отличие от законодательства ряда государств, где понятие «неуважение к суду» толкуется довольно широко, в нашем уголовном законе этот термин имеет более узкий смысл[93]
. По ст. 297 УК преследуется лишь такое неуважение к суду, которое выразилось в оскорблении либо судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия (ч. 2 ст.297 УК), либо участников судебного разбирательства (ч 1 ст. 297 УК).

Соответственно специфичен круг потерпевших от данного преступления.

В качестве потерпевших от посягательства, предусмотренного ч. 1 ст. 297 УК, законодатель называет участников судебного разбирательства. В прежнем процессуальном законе понятие «судебное разбирательство» использовалось лишь для обозначения центральной стадии процесса. Процессуальная деятельность в других судебных стадиях этим понятием не охватывалась. В связи с этим мы высказывали сомнение относительно того, что законодатель под участниками судебного разбирательства имел в виду лиц, выполняющих процессуальные функции лишь в центральной стадии процесса. Не менее ярким проявлением неуважения к суду выглядело, например, оскорбление участников процесса при рассмотрении дела в кассационной инстанции, особенно если учесть, что рассмотрение дела в этой стадии также осуществлялось открыто. Круг таких участников был не так уж узок[94]
.

Данное суждение в большей мере соответствует действующему процессуальному закону УПК РФ, в частности, под термином «судебное разбирательство» понимает «судебное заседание судов первой, второй и надзорной инстанции» (п. 51 ст. 5 УПК РФ). Можно поэтому предположить, что все лица, принимающие участие в судебном заседании судов первой, второй и надзорной инстанции, за исключением тех, которые названы в качестве потерпевших в ч. 2 ст. 297 УК, могут быть признаны субъектами, чья честь и достоинство охраняются частью первой названной статьи[95]
.

Круг участников судебного разбирательства, безусловно, зависит от вида судопроизводства (конституционное, гражданское, в том числе и арбитражное, административное и уголовное).

Например, в уголовном процессе к таким лицам должны быть отнесены секретарь судебного заседания (ст. 245 УПК), государственный обвинитель (ч. 2-10 ст. 246 и др. УПК), подсудимый, осужденный или оправданный (ст. 247, 376 и др. УПК), защитник (ст. 248 УПК), потерпевший, представитель потерпевшего (ст. 249 и др. УПК), гражданский истец, гражданский ответчик, а также их представители (ст. 250 и др. УПК), специалист (ст. 251, 270 и др. УПК), судебный пристав, обеспечивающий порядок судебного заседания (ч. 4 ст. 257 УПК), переводчик (ст. 263 и др. УПК), свидетель (ст. 264, 278 и др. УПК), эксперт (ст. 269; 282 и др. УПК), педагог или психолог (ч. 1 ст. 280, ч. 3-6 ст. 425 УПК), законный представитель несовершеннолетнего потерпевшего, свидетеля (ч. 4 ст. 280 УПК), частный обвинитель (п. 2 ч. 4 ст. 321 УПК), его представитель (ч. 5 ст. 321 УПК), законный представитель несовершеннолетнего подсудимого, осужденного, оправданного (ст. 428 УПК), законный представитель лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера (ст. 437 УПК).

К числу участников судебного разбирательства могут быть, на наш взгляд, отнесены и частники предварительного слушания, поскольку последнее осуществляется в форме судебного заседания при производстве в суде первой инстанции (гл. 34 УПК).

В подготовительной части судебного заседания в суде присяжных фигурирует и такой субъект, как кандидат в присяжные заседатели (ст. 328 УПК). Как лицо, наделенное определенными правами и обязанностями по участию в судебном разбирательстве, но не в отправлении правосудия, данный субъект также должен признаваться потерпевшим от преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 291 УК.

В юридической литературе высказано мнение, что в качестве потерпевших от преступления, предусмотренного ст. 297 УК, должны быть указаны только представители судебной власти, осуществляющие правосудие, что оскорбление других участников судебного разбирательства «лишь с большой натяжкой можно рассматривать как неуважение к суду»[96]
.

Нам подобная позиция представляется небесспорной. Адресованное участникам судебного разбирательства неприличное высказывание или действие, имевшее место в судебном заседании, не только задевает их честь и достоинство, но и свидетельствует о пренебрежении ко всей судебной процедуре, о непризнании суда органом, способным наилучшим образом разрешать правовые споры, о том, что с судом как носителем судебной власти не считаются, т. е. проявляют неуважение к нему. Ведь в русском языке глагол «уважать» означает «считаться с кем-чем-н., принимать во внимание и соблюдать что-н., чьи-н. интересы»[97]
.

Из этого же исходят и в судебной практике.

Так, Ярославский областной суд, обосновывая квалификацию действий П. по ч. 2 ст. 296 и ч. 1 ст. 297 УК, мотивировал свое решение следующим образом. Он обратил внимание на то, что виновный, назвав государственного обвинителя «скотиной», «лысой тварью», «мразью» и «козлом», а также пообещав прокурору после освобождения из мест лишения свободы расправиться с ним, своим оскорбительным поведением создал в зале суда обстановку нервозности, мешавшую полному, всестороннему рассмотрению дела и подрывающую авторитет суда[98]
.

По нашему мнению, круг потерпевших от преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 297 УК, законодателю следовало бы определить шире, чем он есть в настоящее время, включив в него и участников судебных заседаний в досудебном производстве, а также тех, кто занимается решением вопросов, возникающих при исполнении приговора (ст. 125, 165, 396-400 УПК).

Согласно п. 50 ст. 5 УПК «судебное заседание - процессуальная форма осуществления правосудия в ходе досудебного и судебного производства по уголовному делу». Отсюда вытекает, что понятие «правосудие» имеет непосредственное отношение к деятельности суда в ходе досудебного производства. Защита авторитета суда, думается, актуальна и на этом, и на любом другом этапе судопроизводства. Круг же участников судебных заседаний, не охватываемых термином «судебное разбирательство», отличается от перечня участников судебных заседаний в судах первой, второй и надзорной инстанций. Здесь функционируют, в частности, и такие субъекты, как подозреваемый, обвиняемый, следователь, дознаватель, заявитель и другие.

По указанным соображениям термин «участник судебного разбирательства» в ч. 1 ст. 297 УК целесообразно было бы заменить термином «участник судебного заседания».

Потерпевшими от преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 297 УК. являются судьи, присяжные заседатели и иные лица, участвующие в отправлении правосудия.

Сущность деяния, характеризующего объективную сторону рассматриваемого преступления, составляет, как вытекает из закона, проявление неуважения к суду. Соответствующее поведение виновного должно с очевидностью свидетельствовать о его пренебрежительном отношении к суду как органу, призванному отправлять правосудие, к этой самой важной процессуальной функции как таковой. Причем внешнее выражение подобного неуважения имеет, как уже было сказано, уголовно-правовое значение оно должно выразиться в оскорблении указанных выше лиц. «Другие, кроме оскорбления, формы проявления неуважения к суду, - верно, было замечено в учебной литературе, - например, неисполнение распоряжения судьи о прекращении действий, нарушающих установленные в суде правила, влекут административную ответственность по ст. 17. 3 КоАП»[99]
.

Понятие «оскорбление» в юридической литературе толкуется обычно в соответствии с определением, данным этому понятию в ст. 130 УК, согласно которой оскорбление есть умышленное унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме[100]
. Высказана и другая позиция по этому- вопросу. Так, И.М. Тяжкова пишет, что «применительно к составу '"неуважение к суду" требование неприличной формы выражения оскорбления является излишним».[101]
Автор, однако, не приводит каких-либо веских аргументов в защиту своей позиции. Высказанное ею суждение, что «неприличная форма» предполагает нарушение моральных и этических норм, непристойные высказывания или действия, рассчитанные на унижение чести и достоинства перечисленных лиц, вряд ли может считаться таким аргументом, хотя и верно по существу

Попытку обосновать подобное мнение предприняли К. Ф. Амиров, Б. В. Сидоров и К. Н. Харисов. Правильно обращая внимание на различие основных объектов преступлений, предусмотренных ст. 130 и 297 УК, авторы заключают, что «нельзя исключить наличие этого состава преступления и в теч случаях, когда унизительная оценка квалификации и других профессиональных качеств судьи, способностей присяжного или арбитражного заседателя или, например, государственного обвинителя была выражена во вполне приличных словах и действиях виновного»[102]
. Приведенный аргумент нам также представляется недостаточно убедительным Своеобразие объекта преступления не предполагает абсолютной разницы в признаках объективной стороны составов преступлений. Если эти признаки обозначены одними и теми же терминами, то следует предполагать, что они имеют сходное содержание. Трудно возразить упомянутым ученым в том. что высказанное пристойно отрицательное мнение о судьях свидетельствует о неуважении к суду. Но не всякое неуважение к суду должно быть признано преступным деянием. Думается, что если бы законодатель решил возвести в ранг преступных посягательств другие формы проявления неуважения к суду, помимо тех. которые охватываются понятием «оскорбление», определенным в ст. 130 УК, он вряд ли бы прибег к этому понятию. Поэтому оскорбление в составе преступления, предусмотренного ст. 297 УК, специфично не своей формой, а тем, что, как уже было сказано, оно является проявлением неуважения к суду.

Оскорбление участников судебного разбирательства, не участвующих в отправлении правосудия, может рассматриваться как неуважение к суду лишь в том случае, если оно имело место во время судебного заседания и было способно нарушить ход последнего. Оскорбительные действия и высказывания, адресованные участникам закончившегося процесса либо осуществленные вне судебной процедуры (скажем, во время перерыва), либо незаметно для состава суда лишены окраски неуважения к этому органу.

Пренебрежительное отношение к носителям функции правосудия в подобных ситуациях не проявляется, даже если мотивационно оскорбление и было связано с участием потерпевшего в судебном разбирательстве.

В составе преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 297 УК, время совершения преступления, думается, не выступает в качестве обязательного признака. Оскорбление судьи будет проявлением неуважения к суду и в том случае, когда оно осуществлено вне судебного заседания, но мотивационно было связано с последним. Ведь в этом случае демонстрируется пренебрежительное отношение к тем, кто является носителем функции правосудия.

Статья 176³
УК РСФСР 1960 г (с изм. и доп.) предоставляла правоприменителю возможность для оценки подобных ситуаций как преступления против правосудия поскольку указывала на признак «в связи с осуществлением правосудия».

Так, по данной статье Волгоградским областным судом был осужден К., который после провозглашения приговора, будучи недоволен назначенным ему наказанием, ворвался в кабинет судьи, где она находилась в это время с народными заседателями и секретарем судебного заседания, и стал приближаться к ней, высказываясь при этом нецензурно. Вошедшие работники милиции пресекли его действия[103]
.

При обсуждении проектов УК РФ также вносились предложения предусмотреть в статье, устанавливающей ответственность за неуважение к суду, указание на названный признак. Так. А С Горелик, высказывая замечания к тексту ст. 296 Проекта Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, пишет: «При буквальном толковании получается, что речь идет об оскорблениях, нанесенных именно в суде, а следовало бы указать на оскорбление в связи с судебным разбирательством»[104]
.

Автор исходит из того, что данный состав будет иметь место лишь тогда, когда оскорбление нанесено во время судебного разбирательства «Оскорбление, связанное с отправлением правосудия, но в другом месте (например, после процесса на почве мести), — подчеркивает ученый, — квалифицируется по ст. 319»[105]
. Представляется, что с А. С. Гореликом в данном случае можно согласиться не во всем.

Во-первых, ст. 319 УК рассчитана лишь на случаи публичного оскорбления представителя власти.

Во-вторых, о неуважении к суду равным образом можно говорить как применительно к фактам пренебрежительного отношения к судебной процедуре, так и к ситуациям такого же отношения к носителям функции правосудия, к составу суда. С учетом этого мы и утверждали выше, что время совершения преступления для состава посягательства, предусмотренного ч. 2 ст. 297 УК, значения не имеет, если прослеживается мотивационная связь с судебным разбирательством. С другой стороны, важно подчеркнуть, что наличие связи именно с данным судебным разбирательством, в котором происходит оскорбление, также не обязательно. В этом отношении показателен следующий пример.

А. узнав об отказе судьи 3 в принятии искового заявления В., пришел в суд. чтобы забрать документы последней. В это время судья 3 в своем кабинете завершала судебное разбирательство по иску Г. к АОЗТ «Волгоградинвест» Зная об этом, А. тем не менее вошел в кабинет и попросил у секретаря судебного заседания С. документы. Судья 3. запретила секретарю выполнять просьбу. А. и объяснила последнему, что документы может забрать либо сама истица, либо имеющий доверенность от нее Тогда А стал в повышенном тоне предъявлять претензии судье, а на просьбу выйти из кабинета ответил оскорбительным высказыванием. Волгоградский областной суд, учитывая, что в момент оскорбления виновным судья 3. осуществляла производство по гражданскому делу, что осознавалось подсудимым, осудил А. по ст. 176 УК РСФСР[106]
.

Учет различных вариантов проявления неуважения к суду достаточно хорошо прослеживается во французском уголовном законодательстве. В ч 1 ст 434-24 УК этой страны устанавливается ответственность за оскорбление лица, заседающего в судебном подразделении, находящегося «при исполнении своих обязанностей или в связи с их исполнением», если это оскорбление направлено «на причинение вреда достоинству этого лица или уважению, которое надлежит оказывать той должности, которую он занимает». А в ч. 2 данной статьи подчеркивается, что наказание увеличивается, когда «оскорбление совершено в заседании какого-либо суда, трибунала или какого-либо судебного органа»[107]
. Таким образом, совершение преступления во время судебного заседания в УК Франции рассматривается в качестве не конструктивного, а квалифицирующего признака состава преступления[108]
.

Преступление, предусмотренное ст. 297 УК, имеет формальный состав. Соответственно с момента совершения оскорбительных действий оно признается оконченным.

Субъект данного преступления не отличается какими-либо процессуальными признаками. Однако это вовсе не значит, что таковым может быть любое физическое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста. На наш взгляд, таким субъектом не может быть лицо, участвующее в отправлении правосудия, но вовсе не потому, что оскорбляющее достоинство участников судебного процесса поведение судей является редкостью или что такое поведение не является проявлением неуважения к той функции, которую они сами выполняют, а, следовательно, и к суду. Дело в том, как нам представляется, что оскорбительные высказывания судей по отношению к участникам процесса дают основание для квалификации действий вершителя правосудия по ст. 286 УК, так как свидетельствуют о явном выходе их за пределы предоставленных судьям полномочий, ведь подобные действия не дано совершать никому. Конституционное предписание о том, что достоинство личности охраняется государством и что ничто не может служить основанием для его умаления, в УПК РФ нашло, наконец, свои процессуальный аналог, приобрело статус процессуального принципа (ст. 9). Однако последний нуждается в подкреплении с помощью других положений.

Важным, в частности, представляется закрепление в уголовно-процессуальном законе правила о разъяснении участникам процесса и присутствующим обязанности воздерживаться от оскорбительных действий и высказываний и о предупреждении, об ответственности за подобные деяния. Не исключено, что удобнее всего это сделать в статье, посвященной открытию судебного разбирательства (ст. 261 УПК).

Указанное преступление может быть совершено только умышленно. Виновный осознает, что унижает честь и достоинство соответствующего участника процесса, что избранная им форма обращения с человеком является не принятой в обществе, что оскорбительные действия или высказывания одновременно являются проявлением пренебрежительного отношения к суду и осуществляемой им функции.

Названные специфичные для состава неуважения к суду признаки позволяют отличить это общественно опасное деяние от преступления, предусмотренного ст. 319 УК. Публичное оскорбление судьи должно квалифицироваться по данной статье, а не по ч. 2 ст. 297 УК, если оно хотя и было связано с выполнением судьей служебных обязанностей, но было осуществлено вне судебного разбирательства и не в связи с отправлением правосудия.В данном случае судья расценивается как представитель власти, не лицу осуществляющие правосудие.

3.2 Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя

На усиление ответственности за подрыв авторитета органов, задействованных в осуществлении задач правосудия, направлена и ст. 298 УК РФ, предусматривающая наказание за клевету в отношении судьи, присяжного заседателя, других лиц, участвующих в отправлении правосудия в связи с рассмотрением дел или материалов в суде (ч. I), а также в отношении прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава и судебного исполнителя в связи с производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта (ч. 2). Дискредитация путем клеветнических измышлений лиц, являющихся носителями функции правосудия, расследования преступлений или исполняющих судебные акты, осложняет осуществление подобной деятельности, способна создать трудности в получении доказательственного материала ввиду недоверия к компетентным должностным лицам, спровоцировать участников процесса на заявление отвода судье, прокурору, лицу, производящему дознание. Вполне обоснованно некоторые авторы усматривают в данной разновидности клеветы угрозу дезорганизации правосудия[109]
. Надо полагать, что подобными соображениями и руководствовался законодатель, выделяя клевету в отношении указанных в ст. 298 УК лиц в специальный состав[110]
.

В качестве основного объекта преступлений, предусмотренных в названной статье, в литературе верно называется авторитет суда, органов уголовного преследования или органов, исполняющих судебный акт[111]
. Честь и достоинство упомянутых в ст. 298 УК лиц следует рассматривать в качестве дополнительного, всегда нарушаемого объекта рассматриваемого преступления. Следует также согласиться с утверждением, что данный вид клеветы способен причинить вред независимости суда и процессуальной самостоятельности судей, присяжных заседателей, прокуроров, следователей и т. д.[112]

Круг потерпевших от данного преступления ограничен в ч. 1 ст. 298 УК лицами, участвующими в отправлении правосудия, к которым относятся судьи, присяжные и арбитражные заседатели. В ч. 2 указанной статьи в качестве таковых названы прокурор, следователь, лицо, производящее дознание, судебный пристав и судебный исполнитель.

Называя две категории потерпевших и производя в связи с этим дифференциацию ответственности за клевету в отношении названных в статье лиц, законодатель, можно предположить, принял во внимание важность функции правосудия, причинение вреда осуществлению которой было бы особо ощутимо с точки зрения охраны отношений, составляющих объект преступлений, включенных в гл. 31 УК. Однако сходного результата в принципе можно ожидать и от клеветы в адрес должностных лиц. упомянутых в ч. 2 ст. 298 УК, поскольку эти субъекты призваны содействовать осуществлению правосудия. Не случайно дифференциация пределов ответственности за преступления, предусмотренные в ч. 1 и 2 ст. 298 УК, является незначительной[113]
.

В юридической литературе правильно обращается внимание на наличие существенного сходства объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 298 УК, с признаками объективной стороны общего состава клеветы. При этом подчеркивается, что употребленный в анализируемой статье термин «клевета» идентичен по содержанию понятию, раскрытому в ст. 129 УК[114]
. Представляется, что нет каких-либо веских оснований не соглашаться с подобным мнением.

В ч. 1 ст. 129 УК клевета определена как «распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию». Соответственно и для вменения в вину лицу преступления, предусмотренного ст. 298 УК, важно установить как сам факт распространения сведений, так и наличие у этих сведений определенных свойств[115]
.

Клевета в отношении лица, участвующего в отправлении правосудия, должна быть связана с рассмотрением дел или материалов в суде, а в отношении прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя — с производством предварительного расследования либо исполнением судебных актов. Связь, о которой идет речь, может иметь предметный или мотивационный характер. В первом случае клевета своим предметом имеет заведомо ложные сведения, содержанием которых является деятельность по рассмотрению в суде материалов и дел по осуществлению предварительного расследования и исполнению судебных актов. Здесь мотивы и цели виновного не имеют значения (пока не встает вопрос о разграничении данного состава с заведомо ложным доносом). Во втором случае, когда содержанием клеветнических сведений не является соответствующего рода деятельность, именно мотивам и целям придается решающее значение.

По аналогии с другими преступлениями можно предположить, что мотивационная связь данного преступления с деятельностью указанных в статье лиц предполагается двоякого рода. Она может, во-первых, выразиться в стремлении виновного посредством клеветы затруднить основанную на законе деятельность по осуществлению правосудия, исполнению судебных актов, производству предварительного расследования. Во-вторых, побуждением виновного может быть месть за подобную деятельность И в данном случае Орудием мести избирается клевета Здесь уже различие допустимо Относительно самого содержания заведомо ложных сведений Это. например, может быть заведомо ложная информация о наличии у потерпевшего вредных привычек, о недостатке способностей для выполнения подобной работы, о его связях с отрицательно характеризующимися людьми, преступным элементом и т. д. «Учитывая специфику деятельности данных лиц, требования, предъявляемые к ним в общественном сознании, - справедливо отмечает А. И. Чучаев, — измышления о нарушениях закона, правил общежития, принципов нравственности и общечеловеческой морали позорят их, унижают честь и достоинство, подрывают репутацию, колеблют авторитет судебной власти»[116]
.

Данное преступление, так же как и обычная клевета, имеет формальный состав и считается оконченным с момента, когда заведомо южные сведения стали известны хотя бы одном; лицу.

Для преступления предусмотренного ст. 298 УК, так же как и для деяния, ответственность за которое установлена ст. 129 УК, не имеет значения ни способ распространения сведений, ни авторство измышлений, ни факт ознакомления с этими сведениями самого потерпевшего.

Субъект преступления, предусмотренного ст. 298 УК, должен обладать общими признаками.

Безусловно, особенности объективной стороны данного вида клеветы находят свое отражение и в специфике содержания умысла виновного. Помимо общих признаков клеветы сознанием виновного охватывается как принадлежность потерпевшего к кругу лиц, чья честь и достоинство охраняются ст. 298 УК, так и наличие связи содержания распространяемой информации с соответствующей деятельностью, в том случае, когда связь эта носит предметный характер. Во втором случае, когда указанная связь осуществляется на мотивационном уровне, особенность клеветнического умысла выражается в его природе, в его формировании под влиянием вышеназванных мотивов и целей.

Законодателем предусмотрен и квалифицированный вид данных составов преступлений путем указания на такой признак, как соединенность с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления[117]
.

Хотя понятие «обвинение» имеет и сугубо процессуальное толкование, надо полагать, что в ч. 3 ст. 298 УК оно употреблено, скорее, в обыденном значении. К такому выводу приводит использование метода систематического толкования уголовного закона, выражающееся в учете положений ст. 299 УК По этой статье, а не по ч. 3 ст. 298 УК должно будет квалифицироваться выдвинутое в установленном УПК порядке обвинение, содержащее клеветнические измышления.

Рассмотренный квалифицирующий признак в свете сказанного означает, что содержанием заведомо ложных сведений является утверждение о совершении указанными в анализируемой статье в качестве потерпевших лицами преступления, относимого ст 15 УК РФ к категории тяжких и особо тяжких преступных посягательств (ч 4 и 5)

В практике при вменении в вину лицу данного квалифицирующего признака иногда допускаются ошибки действия гражданина квалифицируются по ч. 3 ст. 298 УК, хотя из содержания распространяемой им информации нельзя сделать однозначный вывод о совершении потерпевшим именно тяжкого либо особо тяжкого преступления.

В этом отношении примечателен следующий пример.

14 августа 1997 г А. зашел в кабинет, в котором находились старший следователь УВД Ярославской области Е. следователь С. и гражданка Л. В присутствии указанных лиц А. заявил Е. о том, что тот получил взятку от С., которая привлекалась к уголовной ответственности по одному из дел. При этом А. знал, что С. никакой взятки старшему следователю не давала. Таким образом А. оклеветал как Е. так и С.

Органы следствия квалифицировали действия А. по ч. 3 ст. 298 и ч. 3 ст. 129 УК.

Ярославский областной суд переквалифицировал его действия по ч. 1 ст. 129 и ч. 2 ст. 298 УК, так как А. при распространении клеветы в отношении Е. и С. не говорил, за какие конкретно действия или бездействия была получена взятка[118]
.

Рассматриваемый квалифицированный вид преступления, предусмотренного ст. 298 УК, необходимо отличать от заведомо ложного доноса, предусмотренного в ч. 2 ст. 306 УК.

Критерием разграничения служит, прежде всего, основной непосредственный объект преступления. При заведомо ложном доносе таковым выступает не авторитет суда, не честь и достоинство указанных в ст. 298 УК лиц. а познавательно-правоприменительная деятельность органов, призванных содействовать суду в решении вопроса о возбуждении уголовных дет. В отличие от круга потерпевших, указанных в ст. 298 УК, круг потерпевших от квалифицированного заведомо ложного доноса не ограничен. Различаются эти преступления и по признакам объективной стороны, поскольку круг адресатов заведомо ложного доноса ограничен. Клевету, предусмотренную ст. 298 УК, как было выяснено, характеризует наличие связи с деятельностью по отправлению правосудия, осуществлению предварительного расследования либо исполнению судебных актов. Для заведомо ложного доноса это не обязательно. Дополнительным критерием служит содержание целей и мотивов распространения заведомо ложной информации Клевета, в том числе и предусмотренная в ст. 298 УК, не преследует целей добиться привлечения потерпевшего к уголовной ответственности, возбуждения уголовного дела, а для заведомо ложного доноса эти стремления характерны, хотя и не обязательны.

Клевету в связи с осуществлением правосудия или предварительного расследования необходимо отграничить и от неуважения к суду. Это преступление, в отличие от предусмотренного ст. 297 УК, не всегда затрагивает авторитет судебной власти. В последнем посягательстве, если сравнивать ч. 2 ст. 298 и ч. 1 ст. 297 УК, несколько иной круг потерпевших.

Различие в признаках объективной стороны сравниваемых преступлений в основном выражает разницу в свойствах клеветы и оскорбления, касающихся содержания информации, формы ее передачи, лица, воспринимающего эту информацию. Для неуважения к суду, выразившегося в оскорблении частников судебного разбирательства, важное значение имеет время его совершения (в судебном заседании), тогда как для преступления, предусмотренного ст. 298 УК, этот признак несуществен.

Нет абсолютного тождества, как выяснено выше, в целепологании и мотивации сравниваемых преступлений.

Приводимый ниже пример свидетельствует о том, что в судебной практике не всегда уделяют должное внимание специфическим особенностям рассматриваемых составов преступлений.

Архангельским областным судом Л. осужден по ч. 2 ст. 297, ч. 2 ст. 298 УК. Он признан виновным в клевете и оскорблении судьи, а также клевете и оскорблении работников Виноградовской районной прокуратуры.

В кассационной жалобе он просил о переквалификации его действий с ч. 2 ст. 298 на ч. 1 ст. 130 УК, ссылаясь на то, что заведомо ложные сведения не распространял, а считал, что ранее был осужден незаконно, т. е. не клеветал на работников прокуратуры.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ определением от 9 января 1998 г. приговор изменила, указав следующее.

Клевета по смыслу закона предполагает распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. В данном случае в словах Л. в суде о якобы сфальсифицированном в отношении него деле содержится его оценка материалов дела. Поэтому в действиях Л. отсутствуют признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 298 УК (клевета).

Обидные высказывания Л., привлеченного к уголовной ответственности по ст. 120, 207, ч. 2 ст. 112 УК РСФСР, о государственном обвинителе К-ве, поддерживавшем обвинение, содержат состав преступления, предусмотренный ч. 2 ст, 297 УК РФ, — оскорбление участников судебного разбирательства.

Обзывая прокурора Ш. и следователя К. (работников районной прокуратуры), Л. сознавал, что он наносит им оскорбление, унижая их честь и достоинство, выраженное в неприличной форме. Такие действия подлежат квалификации по ч. 1 ст. 130 УК РФ.

Поэтому Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор Архангельского областного суда в отношении Л. изменила: его действия в отношении К-ва переквалифицировала с ч. 2 ст. 298 на ч. 2 ст. 297 УК РФ, а в отношении Ш. и К. переквалифицировала с ч. 2 ст. 298 на ч. 1 ст. 130 УК РФ[119]
.

3.3 Оскорбление представителя власти

Преступление, предусмотренное ст. 319 УК РФ, посягает на честь и достоинство представителей власти, то есть на совокупность нравственных качеств, проявляющихся в выполнении служебного долга и повседневной деятельности, признанных социально значимыми общественным мнением, а также осознание ими своей значимости и профессиональной принадлежности. «Честь, - пишет А.К. Тихонов, - является этическим благом, так как направляет деятельность личности на достижение положительной оценки со стороны общества и доставляет ей этим удовлетворение». Поэтому права М.Е. Матросова говоря, что это преступление, будучи непосредственно направленным на унижение чести и достоинства представителей власти, приводит или может привести к нарушению нормальной деятельности компетентных органов в целом, которые они представляют, либо причинить ущерб их авторитету[120]
.

Следует отметить, что понятие «оскорбление» является оценочным, поскольку неотъемлемым его признаком является неприличная форма выражения унижающей информации. Неприличная форма может выражаться в резко противоречащей принятой в обществе манере поведения, цинизме, нарушении этических норм и правил поведения, унижающих честь и достоинство личности[121]
. Однако обязательно, чтобы эта субъективная оценка основывалась на реальных фактах и отражала требования закона.

Оскорблением будет являться не всякая отрицательная оценка личности представителя власти, а лишь такая, которая выражена в неприличной форме, причем для квалификации преступления не имеет значения, соответствует ли подобная унизительная оценка действительности или нет. Только в таких случаях будет налицо неприличное обращение с потерпевшим, являющееся необходимым признаком объективной стороны данного преступления[122]
.

При этом для квалификации рассматриваемого преступления несущественно, направлено ли унизительное обхождение непосредственно на представителя власти или же виновным дается такая же, то есть унизительная оценка его служебной деятельности, однако без ссылок на конкретные факты. Кстати, в этом проявляется одно из отличий оскорбления от клеветы, также являющимся посягательством на честь и достоинство. По этому поводу И.С. Ной правильно пишет: «...первое отличие клеветы от оскорбления, проводимое по объективной стороне, заключается в том, что при клевете для того, чтобы склонить других лиц к отрицательному мнению о моральных достоинствах потерпевшего, необходимо огласить о нем такие сведения, которые умаляют его нравственное достоинство, в то время как для состава оскорбления достаточно и оглашения обидного для потерпевшего отзыва, хотя и не содержащего обвинения в совершении каких-либо аморальных поступков»[123]
.

Оскорбление может быть выражено самыми разными способами. Особую сложность в практике вызывает так называемое оскорбление действием (пощечина, плевок в лицо, срывание одежды). Например, вечером, 27 мая 2000 года, патрулирующими Октябрьского района города Ставрополя на улицу Фрунзе был вызван дежурный милицейский автомобиль для отправки в вытрезвитель находящегося в нетрезвом состоянии А. и выражающегося в общественном месте нецензурной бранью. Прибывшие по вызову сотрудники милиции Р. и Н. попытались посадить А. в автомобиль для проезда в вытрезвитель, на что последний стал отвечать нецензурными фразами в отношении сотрудников их службы и, в конце концов, сбил фуражку с головы Р., а также ухватился за воротник пиджака и повалил Р. на асфальт. В итоге он был доставлен в вытрезвитель. Суд квалифицировал действия А. по ч. 2 ст. 318 УК РФ[124]
.

Уголовно-правовая оценка оскорбления представителя власти осталась за рамками решения суда. На наш взгляд, требовалась если не исключительно, квалификация по ст. 319 УК РФ, то, как минимум, дополнительная квалификация по ст. 319 УК РФ. Ведь «оскорбление представителя власти и применение насилия в отношении него, — справедливо пишет М.Е. Матросова, - выделены в законе в отдельные составы, каждый из которых характеризуется своими признаками, направлен на определенный объект и не включает в себя в качестве другого элемента другой состав[125]
.

Оскорбление представителя власти может совершаться как при исполнении им своих должностных обязанностей, так и в связи с исполнением таких обязанностей. Публичность предполагает возможность третьим лицам осознавать, что представителю власти нанесено оскорбление.

Преступление считается оконченным с момента совершения оскорбительного действия.

Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом.

Субъект преступления - общий, физическое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста.

3.4 Оскорбление военнослужащего

Оскорбление одним военнослужащим другого является преступлением, направленным против воинской чести и достоинства личности военнослужащего и отнесено к преступлениям небольшой тяжести (ст.15 УК РФ).

Непосредственным объектом посягательства является закрепленный в законах, уставах, иных военно-правовых актах порядок взаимоотношений между военнослужащими[126]
, составной частью которого является нормативно урегулированный порядок соблюдения их воинской чести (основной объект) и уважения личного достоинства (дополнительный объект).

Рассматриваемое деяние затрагивает не только и не столько честь и достоинство личности, сколько авторитет государственной власти, носителем которой является военнослужащий во время исполнения своих служебных обязанностей или в связи с ними. Тем самым нарушается и порядок прохождения (несения) военной службы (родовой объект уголовно-правовой охраны). А.А. Пионтковский справедливо отмечал: "Объект оскорбления личности составляет чувство личного достоинства человека как части общества"[127]
. Не имеется законных оснований сужать понятие достоинства личности, сводя его только к совокупности моральных качеств[128]
, поскольку существует достоинство не только личное, но и национальное, конфессиональное, профессиональное (в том числе военно-профессиональное) и др.

Так, оскорбление офицером подчиненной, не являющейся военнослужащей, нельзя квалифицировать как воинское преступление по причине отсутствия именно должного специального (т.е. "военного") объекта.

В ст.21 Конституции Российской Федерации говорится об умалении достоинства личности, а не об унижении. Тем самым проводится грань между унижением как дискредитацией человека в общественном мнении и умалением, т.е. таким воздействием на общественное мнение, которое противоречит достоинству личности как ее неотъемлемому праву[129]
.

Достоинством, способностью самооценки личности не обладают душевнобольные, спящие, умершие и т.д. Поэтому их невозможно оскорбить. Нельзя оскорбить и юридическое лицо (включая военную организацию), так как оно также не обладает чувством собственного достоинства.

В любой армии мира за совершение воинского оскорбления предусмотрена ответственность[130]
.

В Воинском уставе о наказаниях Российской империи 1869 г. воинское чинопочитание и подчиненность охранялись двумя главами раздела II. (ст.ст.96-112 и ст.ст.113-123)[131]
. В них была предусмотрена целая система норм, регламентирующих уголовную ответственность за различные проявления воинских оскорблений: общих и специальных. Названными нормами предусматривалась ответственность за неоказание начальнику должного уважения, его оскорбление словом или в печати, за оскорбление часового или военного караула словом или неприличным действием, а также путем нанесения удара и т.д.

В Законе СССР "Об уголовной ответственности за воинские преступления" 1958 г. и в УК РСФСР также была установлена ответственность за оскорбление подчиненным начальника или начальником подчиненного (ст.7 Закона, ст.243 УК РСФСР 1960 г.), а также за оскорбление насильственным действием одним военнослужащим другого при отсутствии между ними отношений подчиненности или старшинства (ст.8 Закона, ст.244 УК РСФСР 1960 г.).

В отличие от прежней ст.243 УК РСФСР, предусматривавшей ответственность за оскорбление насильственным действием подчиненным начальника или начальником подчиненного, ст.336 УК РФ содержит два самостоятельных состава, учитывающих служебное положение виновного и потерпевшего, и не предусматривает в качестве обязательного признака объективной стороны применение при оскорблении насильственных действий.

С точки зрения субъектного состава рассматриваемая статья по существу содержит две равнозначные нормы.

По ч.1 ст.336 УК РФ подлежат ответственности за оскорбление военнослужащие, не состоящие между собой в отношениях подчиненности. Нарушение с их стороны уставных правил взаимоотношений, подпадающее под признаки ст.335 УК РФ и сопровождающееся оскорблением военнослужащих, не требует дополнительной квалификации содеянного по ст.336 УК РФ. Это связано с тем, что унижение чести и достоинства потерпевших является одним из альтернативных конструктивных признаков ст.335 УК РФ, т.е. способом совершения более тяжкого преступления[132]
.

По ч.2 ст.336 УК РФ субъектами преступления могут являться как начальники, оскорбляющие подчиненных, так и подчиненные, совершающие оскорбление при рассмотренных аналогичных объективных и субъективных обстоятельствах начальников. Выход действий подчиненных за пределы оскорбления может быть оценен по ст.334 УК РФ как насильственные действия начальника, а превышение полномочий начальника может образовывать иной, более тяжкий состав должностного преступления (ст.286 УК РФ)[133]
.

Таким образом, уголовный закон одинаково защищает честь и достоинство как начальников от посягательств подчиненных, так и подчиненных от посягательств начальников, что соответствует требованиям уставов и в целом военного законодательства[134]
. Понятия "начальник" и "подчиненный" подробно раскрывались при анализе ст.ст.332-334 УК РФ[135]
.

Вместе с тем диспозиции обеих частей ст.336 УК РФ содержание объективной стороны состава данного преступления не раскрывают. В целях его уяснения следует обратиться к общей норме - ст.130 УК РФ, в общем виде определяющей оскорбление как унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме[136]
.

В действующем постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации 1979 г. № 4 (в редакции постановления 1993 г. № 11) подчеркивается, что оскорбление представляет собой выраженную в неприличной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, имеющую обобщенный характер и унижающую его честь и достоинство[137]
.

Статья 336 УК РФ, сохраняя смежные признаки с общей нормой - ст.130 УК РФ, является по отношению к ней нормой специальной в силу специфики трех элементов: объекта, субъекта и субъективной стороны[138]
.

С учетом изложенного следует полагать, что с объективной стороны воинское оскорбление также может быть выражено как устно, на словах, так и с применением различного рода ненасильственных действий, жестов, носящих оскорбительный характер. Опасность действий должна быть незначительной, не перерастающей в насилие, и может выражаться, например, в срывании головного убора, погон, других знаков различия, плевках, толчках, пощечине, не повлекших причинения вреда здоровью потерпевшего и не являющихся побоями либо издевательствами.

Состав анализируемого воинского преступления является формально-материальным и обязательного наступления последствий для его окончания (как и для смежной общеуголовной нормы - ст.130 УК РФ) не требуется.

Если субъект в процессе оскорбления причиняет другому субъекту вред здоровью любого вида, то содеянное перерастает в более тяжкое воинское преступление и должно квалифицироваться по соответствующей более специальной норме (ст.ст.333, 334 УК РФ и др.) Дважды же наказывать за одно деяние недопустимо, так как это противоречит Конституции Российской Федерации.

Так, по конкретному делу в ответ на правомерное замечание дежурного по автопарку прапорщика Звонарева младший сержант Сафронов сначала нецензурно высказался в его адрес и нанес один удар кулаком по лицу, а затем тут же избил потерпевшего, нанеся ему множество ударов руками и ногами по голове и телу. Эти действия Сафронова органами предварительного следствия были квалифицированы по ч.2 ст.334 и ч.2 ст.336 УК РФ.

Правильно указав в приговоре о том, что оскорбление в данном случае явилось составной частью более тяжкого преступления - насильственных действий в отношении начальника и дополнительной квалификации не требует, военный суд обоснованно исключил из обвинения Сафронова ч.2 ст.336 УК РФ как ошибочно (т.е. излишне) вмененную[139]
.

При разграничении оскорбления, насильственных действий в отношении начальника и других преступлений против военной службы, связанных с применением военнослужащими насилия, необходимо иметь в виду, что по ст.334 и ч.2 ст.336 УК РФ могут быть квалифицированы противоправные действия лица, состоящего с потерпевшим в отношениях подчиненности.

В случае равенства подсудимого и потерпевшего по служебному положению либо нахождения в отношениях старшинства, содеянное виновным подлежит квалификации по другим статьям гл.33 УК РФ[140]
.

Так, на предварительном следствии рядовой Цысь обвинялся в том, что с целью продемонстрировать мнимое превосходство и подчинить своему влиянию другого военнослужащего избил младшего сержанта Стрижака, причинив последнему кровоподтеки лица и шеи, не повлекшие расстройства здоровья. Эти его действия были квалифицированы по ч.1 ст.334 УК РФ как насильственные действия в отношении начальника.

При рассмотрении данного уголовного дела военный суд установил, что рядовой Цысь и младший сержант Стрижак являлись военнослужащими разных частей, а потому потерпевший начальником для подсудимого не являлся, и соответственно в отношениях подчиненности они не состояли. С учетом изложенного военный суд обоснованно переквалифицировал содеянное подсудимым на ч.1 ст.335 УК РФ[141]
.

Аналогичным образом военным судом оценены действия прапорщика Ибрагимова, который за отказ выдать ему продукты питания избил дежурного по столовой старшего лейтенанта Россихина (с которым не находился в отношениях подчиненности), нанеся последнему несколько ударов кулаками по лицу[142]
.

Неприличная форма воинского оскорбления состоит в унижении чести и достоинства в циничных выражениях или действиях, противоречащих общепринятым нормам нравственности, элементарным требованиям морали, этики, в том числе их воинских аспектов. При этом воинское (как и общеуголовное) оскорбление может быть совершено как публично, так и непублично (в средствах массовой информации и т.п.).

Действия, высказывания, жесты и т.п., унижающие честь и достоинство личности, могут быть основаны и на фактах, обстоятельствах, относящихся к потерпевшему. Однако выраженные в неприличной форме, они образуют состав рассматриваемого преступления.

Так, по конкретному уголовному делу один удар ладонью по лицу, нанесенный начальником подчиненному в связи с исполнением служебных обязанностей и не повлекший телесных повреждений, был квалифицирован не как превышение должностных полномочий (ст.286 УК РФ), а как оскорбление одним военнослужащим другого (ч.2 ст.336 УК РФ)[143]
.

Обязательным признаком воинского оскорбления является совершение подпадающих под него действий во время или в связи с исполнением обязанностей по военной службе. Указанные признаки (и их ограничительное, а не расширительное толкование) тождественны аналогичным признакам, содержащимся в ст.334 УК РФ об ответственности за насильственные действия в отношении начальника.

Необходимо отметить, что предусмотренное в ст.336 УК РФ воинское оскорбление является специальным случаем нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими[144]
. Действия, выходящие по объему насилия за пределы воинского оскорбления, с учетом совокупности объективных и субъективных признаков могут быть квалифицированы по иным, более тяжким составам преступлений против военной службы (например, по ст.ст.334, 335 УК РФ).

С субъективной стороны преступления данной категории характеризуются прямым умыслом, направленным на нарушение отношений подчиненности. Поэтому при рассмотрении таких дел в каждом случае необходимо устанавливать, сознавал ли виновный, что его противоправные действия направлены именно против начальника. При отсутствии такой осведомленности квалификация как по ст.334, так и по ч.2 ст.336 УК РФ исключается.

Оскорбление (ст.336 УК РФ) с субъективной стороны также характеризуется специальной презумируемой (т.е. подразумеваемой) целью виновного унизить честь и достоинство другого военнослужащего во время или в связи с исполнением потерпевшим обязанностей военной службы по мотивам служебного, а в первом случае - и иного, в том числе личного, характера[145]
.

Примером правильного подхода к решению данного вопроса является уголовное дело рядового Шулятьева. С целью унизить честь и достоинство сослуживца Шулятьев потребовал от младшего сержанта Белоусова принести сахар к чаю, а за отказ выполнить это неправомерное требование избил потерпевшего, нанеся ему множественные удары руками по лицу и телу. Органами предварительного следствия действия Шулятьева квалифицированы по ч.1 ст.334 УК РФ. В судебном заседании было достоверно установлено, что в одном подразделении с потерпевшим Шулятьев прослужил непродолжительное время - менее недели, в непосредственном подчинении у Белоусова он не находился, каких-либо задач по службе совместно с ним не выполнял и практически не общался, вследствие чего о наличии у потерпевшего воинского звания "младший сержант" не знал, в момент конфликта соответствующих знаков различия не видел.

С учетом изложенных данных суд сделал вывод об отсутствии у Шулятьева умысла на нарушение отношений подчиненности и соответственно состава преступления, предусмотренного ст.334 УК РФ.

Вместе с тем избежать ошибки в квалификации действий Шулятьева суду все же не удалось. Переквалифицировав содеянное на ч.1 ст.335 УК РФ, суд гарнизона не учел, что неправильное представление виновного об объекте преступного посягательства - должностном положении потерпевшего - свидетельствовало о фактической ошибке относительно этого объекта. Поэтому в данном конкретном случае действия Шулятьева следовало квалифицировать в соответствии с направленностью его умысла по правилу о фактической ошибке как покушение на нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии отношений подчиненности по ч.3 ст.30 и ч.1 ст.335 УК РФ[146]
.

Предостерегая от возможных погрешностей в квалификации, следует обратить внимание на то, что такого рода решения являются, скорее, исключением из общих правил оценки преступлений данной категории. Правильными они могут быть признаны лишь в случае бесспорного установления обстоятельств, достоверно свидетельствующих о том, что виновный не знал, что применяет насилие к начальнику.

Уголовный кодекс предусматривает, как известно, ряд составов преступлений, непосредственным объектом которых выступают честь, достоинство и репутация человека. К их числу относятся общие составы: клевета (ст.129) и оскорбление (ст.130), а также специальные составы: неуважение к суду (ст.297); клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя (ст.298); оскорбление представителя власти (ст.319); оскорбление военнослужащего (ст.336). Думается, что сегодня, когда российское законодательство ориентировано на защиту интересов личности, ее прав и свобод, подход законодателя должен быть иным. Трудно понять, почему, к примеру, при оскорблении представителя власти основным непосредственным объектом посягательства считается нормальная деятельность органов власти, их авторитет, а честь и достоинство представителя власти выступают дополнительным объектом. Все специальные составы преступлений против чести и достоинства целесообразно предусмотреть в одной главе «Преступления против чести и достоинства».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исходя из результатов проведенного исследования, опираясь на все вышеизложенное, можно сделать определенные выводы относительно интересующей нас проблемы. Итак, практика применения законодательства, сложность и многогранность далеко не всех обозначенных проблем, их тесная связь с деятельностью правоприменительных органов позволяют с достаточной определенностью говорить, что изучение преступлений против чести и достоинства является важным в теории уголовного права направлением, потребность которого диктуется самой жизнью, а актуальность и практическая значимость не вызывают сомнения.

1. Преступления против чести и достоинства существуют длительное время, формулировка понятий этих преступлений практически не изменилась, действующий УК РФ 1996 г. также не внес существенных изменений в систему преступлений против чести и достоинства личности.

2. Честь и достоинство гражданина, а также деловая репутация физических лиц неразрывно связаны с правом, ибо их ущемление или утрата влекут за собой потерю нормальных общественных связей, а значит, и утрату определенного статуса в своих правоотношениях с другими субъектами. Поэтому честь, достоинство, деловая репутация являются важнейшей социально-правовой ценностью и потребностью для любого государства и общества и нуждаются в соответствующей законодательной защите.

3. Ориентир России на международные стандарты в области прав человека, ее вступление в Совет Европы накладывают на нее определенные обязательства, связанные, в первую очередь, с реальным обеспечением провозглашенных Конституцией прав и свобод. Потребуется немало времени, что бы все отраслевое российское законодательство перестроилось с учетом ценности человеческой личности. Существенные шаги в этом сделаны. Вместе с тем вопросы уголовного права в части защиты чести и достоинства личности требуют переосмысления. Представляется, что сегодня назрела необходимость пересмотреть место положения специальных составов дополнительных объектом, которых являются честь и достоинство.

4. Законодательство с одной стороны объединяет в одну главу преступления, посягающие против свободы, чести и достоинства, т.е. против двух самостоятельных конституционных прав человека. А с другой стороны, специальные составы преступлений против чести и достоинства расположены в различных разделах и главах Особенной части УК в соответствии с их основными непосредственными объектами посягательства, которыми принято считать интересы в сферах правосудия, порядка управления, военной службы. Думается, что сегодня, когда российское законодательство ориентировано на защиту интересов личности, ее прав и свобод, подход законодателя должен быть иным. Трудно понять, почему, к примеру, при оскорблении представителя власти основным непосредственным объектом посягательства считается нормальная деятельность органов власти, их авторитет, а честь и достоинство представителя власти выступают дополнительным объектом. Все специальные составы преступлений против чести и достоинства целесообразно предусмотреть в одной главе "Преступления против чести и достоинства" раздела "Преступления против личности", предусмотрев оскорбление потерпевших при исполнении или в связи с исполнением своих служебных обязанностей как квалифицированные составы преступлений.

5.По нашему мнению существенным недостатком действующего уголовного законодательства является отсутствие в ст. 129 и 130 УК РФ квалифицирующего признака тяжкие последствия. Ими следует признавать самоубийство потерпевшего, заболевание, совершение умышленного преступления в результате оскорбления либо клеветы, а также иные последствия данное понятие следует рассматривать как оценочное.

6. Следует согласиться с позицией Т.Н. Нуркаевой и дополнить ст. 129 УК РФ указанием на диффамацию: «Распространение истинных сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия, порочащих его честь, достоинство или подрывающих его репутацию, если это не затрагивает интересы общества, других лиц (диффамация)...».Данное изменение должно быть внесенов уголовное законодательство.

7. Нельзя оставить без внимания и вопрос о субъективной стороне оскорбления. В новом УК из состава оскорбления исключено указание на умышленный характер совершаемых действий. Это дает основание некоторым авторам полагать, что оскорбление может быть совершено и по неосторожности. Отсутствие в диспозиции ст.130 УК указания на умышленный характер совершения преступления создает сложности при квалификации. Думается, что этот момент должен быть учтен законодателем путем четкого определения формы вины в конструкции состава оскорбления.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации. М. Закон. 1999.- 96 с.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации. М. ТК Велби.2006 - 148 с.

3. Гражданский кодекс Российской едерации ч. 1-3 М., ТК Велби -314 с.

4. Гражданско - процессуальный кодекс Российской Федерации. М. Росич. 2006.-112 с.

5. Арбитражно - процессуальный кодекс Российской Федерации. М. ТК Велби.2005. - 146 с.

6. Кодекс об административных правонарушениях Российской Федерации. М. ТК Велби.2004 - 266 с.

Научная и учебная литература

7. Амиров К. Р., Сидоров В. В., Харисов К. И. Ответственность за преступное вмешательство в деятельность лиц, осуществляющих правосудие и уголовное преследование: проблемы теории и законотворчества. Казань. 2003. – 144 с.

8. Ахметшин Х.М. Преступления против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений // Уголовное право Российской Федерации. Преступления против военной службы: Учебник / Под ред. Петухова Н.А. - М., Норма. 1999. – 864 с.

9. Ахметшин Х.М. Сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению обязанностей военной службы (научно-практический комментарий к ст.333 УК РФ) // Военно-уголовное право: Вкладка к журналу "Право в Вооруженных Силах". - 2003. - № 5-6- С.16.

10. Ахметшин Х.М. Насильственные действия в отношении начальника (научно-практический комментарий к ст.334 УК РФ) // Военно-уголовное право: Вкладка к журналу "Право в Вооруженных Силах". - 2003. - № 7-8.- С.24.

11. Беляев И. Д. История русского законодательства. М., Норма 2004. – 234 с.

12. Блюмкин В. А. Честь. Достоинство. - М., 1963.- 124 с.

13. Большой иллюстрированный словарь иностранных слов/ Под общ. ред. Сергеева А.И. – М., Слово. – 1080 с.

14. Вебер М. Класс, статус и партия // Социальная стратификация. М. - 1992. - Вып. 1. - С. 28, 33.

15. Владимиров В., Боровиков В. Оскорбление работника милиции или народного дружинника//Советская милиция. -1985. -№ 1. -С. 45.

16. Власов И. Независимость судей — гарантия правосудия // Советская юстиция. - 1992. - №13-14. – С. 29.

17. Власов А.А.Особенности судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации//Юрист.- 2005.- № 1.-С.20.

18. Горелик А. С. Замечания по Проекту Особенной части Уголовного кодекса // Вопросы уголовной ответственности и ее дифференциации (о Проекте Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации) Сборник научных статей и тезисов Ярославль. 1994. – С. 31.

19. Голоднюк М. Вопросы развития законодательства о преступлениях против правосудия // Вестник Московского университета. Серия 11. Право 1996. - №6.- С. 21.

20. Горшков М. К. Общественное мнение: История и современность. - М. 1988.- 112 с.

21. Добриева М.Д. Способы защиты чести и достоинства в Российской Федерации//Современное право. – 2004. - № 8.- С.45.

22. Духовский М. В. Понятие клеветы как преступления против чести частных лиц. Ярославль. 1873. – 172 с.

23. Иванников И. От Гегеля до наших дней // Российская юстиция. - 1998. - № 5. – С. 6.

24. Иваненко Ю.Г. Юридически значимые понятия по делам о защите чести, достоинства, деловой репутации//Адвокатская практика.- 2002. - № 2.- С.30.

25. Иванов О. И. Общественное мнение и власть // Социально-политический журнал. - 1993. - № 7. - С. 35-44.

26. Иваненко Ю.Г. Гражданско-правовая и уголовно-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации//Законодательство.- 2001. -№ 12. – С.20.

27. История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организация суда и прокуратуры 1917-1954г./ Сб. документов. М., 1955. – 244 с.

28. История советского уголовного права. 1917-1947 гг. / Под ред. Герцензона А. Д. - М., Юриздат. 1950. – 344 с.

29. Ковалев М.И. Уголовное право: Общая часть. М.: М-НОРМА, 1997. – 566 с.

30. Комментарий к Уголовному праву РФ / Отв. ред. Бойко А.И. Ростов-на-Дону; Москва, 1996. – 478 с.

31. Комментарий к Уголовному кодексу РФ/Под ред. Наумова А.В.- М., Вердикт, 1996. – 788 с.

32. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/ Под ред. Рарога А.И. М., ЗЕРЦАЛО, 1998. – 922 с.

33. Красиков А. Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России. Саратов, 1996. – 132 с.

34. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М.: Юристъ, 1999. – 242 с.

35. Кулешов Ю. И. Преступления против правосудия: понятие, система, юридический анализ и проблемы квалификации: Учебное пособие. Хабаровск, 2001.- 234 с.

36. Курс советского уголовного права. М., 1971./Под ред. Пионтковского А.А. и др. Т.5. – 566 с.

37. Лобанова Л Уголовная ответственность за неуважение к суду// Российская юстиция. – 1998 . - №8. - С.10.

38. Лупинская П., Рабушева Н. В защиту чести и достоинства суда // Советская юстиция. – 1989. - №15. – С. 18.

39. Макроусов И. Н. Проблемы нравственной оценки поступков (поведения) // Вопросы философии. - 1965. - № 9. - С. 39.

40. Малеина М. Н. Защита личных неимущественных прав советских граждан. - М., 1991. – 124 с.

41. Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан понятие осуществление защита. М., Юристъ 2003. – 146 с.

42. Мальков С., Брагина А. Уголовно-правовая характеристика потерпевшего в ст. 319 УК РФ// Уголовное право.- 2005.- № 1.-С.53-54.

43. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. - М. 1956. -

44. Мархотин В. И. Охрана чести и достоинства личности по советскому уголовному праву: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Ростов, 1979. – 44 с.

45. Матросова М.Е. Защита чести и достоинства сотрудников органов внутренних дел: уголовно-правовые и криминологические аспекты. Дисс. ...канд. юрид. наук. М. 1997. – 234 с.

46. Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. – 346 с.

47. Никифоров Б.С. Об умысле по действующему уголовному законодательству // Советское государство и право. - 1965. - № 6.- С.11.

48. Новый Уголовный кодекс Франции. - М., 1993. – 202 с.

49. Ной И.С. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. Саратов, 1959. – 112 с.

50. Нуркаева Т., Щербаков С. Уголовно-правовая охрана чести и достоинства личности//Российская юстиция. – 2002. - № 2. –С.27.

51. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., Русский язык, 1991. – 1202 с.

52. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., Слово. 1992.- 1048 с.

53. Отечественное законодательство XI-XX вв. Пособие для семинаров. Ч.1 (XI- XIX вв.)/ Под ред. Чистякова О. И.- М. Наука. 1986. – 644 с.

54. Петрухин И. Л. Человек как социально-правовая ценность // Государство и право. - 1999. - № 10. - С. 83-84.

55. Пионтковский А. А. Преступления против личности: Учеб. Пособие.- М., 1938. – 424 с.

56. Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средствах массовой информации. М., 1997. – 96 с.

57. Потапенко С. Диффамационные судебные споры//эж-ЮРИСТ.- 2004. - № 44.- С.10.

58. Рарог А. И. Способы уголовно-правовой охраны личности // Уголовно-правовая охрана личности и ее оптимизация: Научно-практ. конф., посв. памяти проф. А. Н. Красикова (20-21 марта 2003 г.)/ Под ред. Разгильдиева Б. Т. Саратов, 2003. -С.77.

59. Рафиева Л. К. Честь и достоинство как правовые категории // Правоведение. - 1966. - № 2. - С. 61.

60. Резник Г.М. Что сказал и чего не сказал, хотя должен был сказать Пленум//Адвокат. – 2005.- № 3.- С.33.

61. Российское законодательство X—XX вв. Акты Земских соборов. /Под ред. Чистякова О.И. - М., 1985. Наука. Т. 3. – 432 с.

62. Рудый Н.К. Соотношение гражданско-правовой и уголовно-правовой ответственности за посягательства на честь, достоинство и репутацию//Юрист.- 2002.- № 11.- С.11.

63. Семенова О.Ю. Некоторые особенности рассмотрения судами дел о защите чести, достоинства и деловой репутации//Российский судья.- 2002.-№ 4.- С.34.

64. Сердюк Л. В. Психическое насилие как предмет уголовно-правовой оценки следователем. Учеб пособие. – М. Норма. 2002. – 202 с.

65. Сидоров В.А. Как добиться эффективной правовой защиты от клеветы?//Гражданин и право.- 2000. - № 2.-С.35.

66. Сидоренко В.Н. Неисполнение приказа (научно-практический комментарий к ст.332 Уголовного кодекса Российской Федерации) // Военно-уголовное право: Вкладка к журналу "Право в Вооруженных Силах". - 2003. - № 3-4- С.12.

67. Сугачев Л.Н. Ответственность за оскорбление по советскому уголовному праву: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1955. – 34 с.

68. Судебная защита прав и свобод граждан. Научно-практическое пособие / Отв. ред. Кашепов В.П. - М.,Юнити Дата. 2003. – 432 с.

69. Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации/Под общ Лебедева В. М. - М., 2001. – 566 с.

70. Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Сост. Зателепин О.К., Ноздринов А.И. / Под общ. ред. Ахметшина Х.М. - М., Норма. 2001. – 122 с.

71. Тарасенко Ю. Вопросы защиты чести и достоинства и деловой репутации//Коллегия.- 2004.- № 1.- С.34.

72. Ткачевский Ю.М. Уголовная ответственность за клевету //Законодательство.- 1999.- № 11.-С.23.

73. Ткачевский Ю.М. Уголовная ответственность за оскорбление//Законодательство.- 2000. - № 1.- С. 44.

74. Толкаченко А.А. Оскорбление военнослужащего//Право в Вооруженных Силах.- 2004.-№ 2. –С. 56.

75. Толкаченко А.А. Мотив и цель воинских преступлений по советскому уголовному праву: Дисс… канд. юрид. наук. - М., 1990- С.131.

76. Трубников П. Применение судами законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации//Законность.- 1995.-№ 5.- С.56.

77. Тяжкова И.М. Новое уголовное право России. Особенная часть. - М., Юринформ. 1996. – 458 с.

78. Уголовная ответственность за преступления против правосудия/ Под ред. Галаховой А. В. М., Норма. 2003. – 348 с.

79. Уголовное право. Общая часть/Под ред. Ветрова Н.И. - М., Новый юрист, КноРус, 1997. – 654 с.

80. Уголовное право. Особенная часть. Учебник для вузов/Под ред. Козаченко И. Я., Незнамовой 3. А., Новоселова Г. П. М., Юристъ. 2002. – 346 с.

81. Уголовное право России. Часть Особенная. Учебник для вузов/Отв. ред. Кругликов Л. Л. 2-е изд., перераб. и доп. М., Норма. 2004. – 768 с.

82. Харисов К. И. Ответственность за преступное вмешательство в деятельность лиц, осуществляющих правосудие и уголовное преследование: проблемы теории и законотворчества. Автореф. дис…канд. юрид. наук. Казань 2004. – 44 с.

83. Фатеев К.В. О некоторых правовых проблемах оценки размера компенсации морального вреда, причиненного военнослужащим по уголовным и гражданским делам//Право в Вооруженных Силах.- 2003.-№ 7.- С.12.

84. Чучаев А. И. Преступления против правосудия. Научно-практический комментарий. Ульяновск.- 124 с.

85. Шириков А. Как доказать нарушение?//эж-ЮРИСТ. -2004.- № 21.- С.12.

86. Экштейн И. Честь в философии и праве. - СПб. 1895. – 340 с.

Материалы юридической практики

87. Постановление «О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст.112, ч.1 ст.130 и ст.131 УК РСФСР»// Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М, 1995. - С.453.

88. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 3 от 24 февраля 2005 г. «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»//Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2005. - №4. – С. 7.

89. Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими // Обзоры судебной практики военных судов Российской Федерации по уголовным делам (1996-2001 гг.) / Под ред. Петухова Н.А., Уколова А.Т. - М., 2002. - С.19.

90. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2003. - №2. – С. 12.

91. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации.- 2000.- № 1.- С.20.

92. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2000. - № 3.- С.14.

93. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2002. - № 3. - С. 9 - 10.

94. Бюллетень Верховного Суда РФ.- 1998.- №8.- С.6.

95. Бюллетень Верховного Суда РФ.- 1997.- № 4.- С.26.

96. Бюллетень Верховного Суда РФ.- 1997.- № 12.- С.13.

97. Бюллетень Верховного Суда РФ.- 1996.- № 2.-С. 29.

98. Бюллетень Верховного Суда.- 1996.- № 4.- С.27.

99. Бюллетень Верховного Суда РСФСР. - 1990. № 7. С.8.

100. Бюллетень Верховного Суда РСФСР.- 1991. - № 1. - С.5.

101. Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1967. - № 5. - С. 43-44.

102. Судебная практика № 3(11). - Самара. -2003. - С.10-11.

[1]
Отечественное законодательство XI-XX вв. Пособие для семинаров. Ч.1 (XI- XIX вв.)/ Под ред. Чистякова О. И.М. Наука. 1986. - С. 26.

[2]
Там же.

[3]
Духовский М. В. Понятие клеветы как преступления против чести частных лиц. Ярославль. 1873. - С. 164.

[4]
Там же.

[5]
Беляев И. Д. История русского законодательства. М., Норма 2004. - С. 202-203.

[6]
Пионтковский А. А. Преступления против личности: Учеб. Пособие.- М., 1938. - С. 123.

[7]
Духовский М. В. Указ. раб. - С. 205-206.

[8]
Там же.

[9]
Там же.- С.207.

[10]
Духовский М. В. Указ. раб.- С. 212- 215.

[11]
Там же.

[12]
Отечественное законодательство XI-XX вв. Пособие для семинаров. Ч. 1 (XI-XIX вв.)/Под ред. Чистякова О. И.-М., Наука. 1986 - С. 292.

[13]
Отечественное законодательство XI-XX вв. Пособие для семинаров. Ч. 1 (XI-XIX вв.)/Под ред. Чистякова О. И.-М., Наука. 1986 - С. 292.

[14]
Отечественное законодательство XI-XX вв. Пособие для семинаров. Ч. 1 (XI-XIX вв.)/Под ред. Чистякова О. И.-М., Наука. 1986 - С. 292.

[15]
Там же.- С. 453.

[16]
Отечественное законодательство XI-XX вв. Пособие для семинаров. Ч. 1 (XI-XIX вв.)/Под ред. Чистякова О. И.-М., Наука. 1986 - С. 298.

[17]
Отечественное законодательство XI-XX вв. Пособие для семинаров. Ч. 1 (XI-XIX вв.)/Под ред. Чистякова О. И.-М., Наука. 1986 - С. 400.

[18]
Указ. раб. - С.456.

[19]
История советского уголовного права. 1917-1947 гг. / Под ред. Герцензона А. Д. - М., Юриздат. 1950. - С. 109.

[20]
История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организация суда и прокуратуры 1917-1954г./ Сб. документов. М., 1955. - С 59-60.

[21]
Мархотин В. И. Охрана чести и достоинства личности по советскому уголовному праву: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Ростов, 1979. - С. 57.

[22]
Добриева М.Д. Способы защиты чести и достоинства в Российской Федерации//Современное право. – 2004. - № 8.- С.45.

[23]
Там же.

[24]
Рудый Н.К. Соотношение гражданско-правовой и уголовно-правовой ответственности за посягательства на честь, достоинство и репутацию//Юрист.- 2002.- № 11.- С.11.

[25]
Трубников П. Применение судами законодательства о защите чести, достоинства и деловой репутации//Законность.- 1995.-№ 5.- С.56.

[26]
Экштейн И. Честь в философии и праве. - СПб. Нева. 1995. - С. 38, 78.

[27]
Там же.- С. 47.

[28]
Иванов О. И. Общественное мнение и власть // Социально-политический журнал. - 1993. - № 7. - С. 35-44.

[29]
Власов А.А.Особенности судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации//Юрист.- 2005.- № 1.-С.20.

[30]
Малеина М. Н. Защита личных неимущественных прав советских граждан. - М. БЕК. 1991. - С. 58.

[31]
Макроусов И. Н. Проблемы нравственной оценки поступков (поведения) // Вопросы философии. - 1965. - № 9. - С. 39.

[32]
Тарасенко Ю. Вопросы защиты чести и достоинства и деловой репутации//Юрист.- 2004.- № 1.- С.34.

[33]
Иваненко Ю.Г. Юридически значимые понятия по делам о защите чести, достоинства, деловой репутации//Адвокатская практика.- 2002. - № 2.- С.30.

[34]
Резник Г.М.Что сказал и чего не сказал, хотя должен был сказать Пленум//Адвокат. – 2005.- № 3.- С.33.

[35]
Блюмкин В. А. Честь. Достоинство. - М., Юридиздат. 1963.- С.12.

[36]
Петрухин И. Л. Человек как социально-правовая ценность // Государство и право. - 1999. - № 10. - С. 83-84.

[37]
Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. - М. 1956. - С. 4.

[38]
Рафиева Л. К. Честь и достоинство как правовые категории // Правоведение. - 1966. - № 2. - С. 61.

[39]
Вебер М. Класс, статус и партия // Социальная стратификация. М. - 1992. - Вып. 1. - С. 28, 33.

[40]
Ткачевский Ю.М. Уголовная ответственность за клевету //Законодательство.- 1999.- № 11.-С.23.

[41]
Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2005. - №4. – С. 7.

[42]
Судебная защита прав и свобод граждан. Научно-практическое пособие / Отв. ред. Кашепов В.П. - М.,Юнити Дата. 2003. - С. 189.

[43]
Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2005. - №4. - С 7.

[44]
Сидоров В.А. Как добиться эффективной правовой защиты от клеветы?//Гражданин и право.- 2000. - № 2.-С.35.

[45]
Сердюк Л. В. Психическое насилие как предмет уголовно-правовой оценки следователем. Учеб пособие. – М. Норма. 2002. - С. 38-39.

[46]
Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1967. - № 5. - С. 43-44.

[47]
Уголовный кодекс Республики Болгария 1968 г./ Пер с болгарск. Милушам Д. Б. - СПб. 2001. – С. 115.

[48]
Наумов А.В.Уголовное право заребежных стран. М., Норма.1999.- С.344.

[49]
Большой иллюстрированный словарь иностранных слов/ Под общ. ред. Сергеева А.И. – М., Слово. - С. 263.

[50]
Законы уголовные Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. М., Юристъ.1999. - С. 289.

[51]
Красиков А. Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России Саратов, 1996. - С. 46.

[52]
Потапенко С. Диффамационные судебные споры//эж-ЮРИСТ.- 2004. - № 44.- С.10.

[53]
Шириков А. Как доказать нарушение?//эж-ЮРИСТ. -2004.- № 21.- С.12.

[54]
Иваненко Ю.Г Гражданско-правовая и уголовно-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации//Законодательство.- 2001. -№ 12. – С.20.

[55]
Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации/Под общ. ред. Лебедева В. М. - М., 2001. - С 596.

[56]
Уголовное право. Общая часть/Под ред. Н.И. Ветрова. -М., Новый юрист, КноРус, 1997. - С. 242.

[57]
Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2003. - №2. – С. 12.

[58]
Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. - С. 201 - 203, 232 - 233.

[59]
Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., Русский язык, 1991. - С. 201, 231.

[60]
Уголовное право. Особенная часть / Под ред. Н.И. Ветрова. М., Новый юрист, КноРус,1997. - С. 116.

[61]
Бюллетень Верховного Суда РСФСР. - 2002. - № 3. - С. 9 - 10.

[62]
Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1981 - 1988 гг. М., 1989. - С. 204 - 205.

[63]
Уголовное право. Общая часть / Под ред. Ветрова Н.И. М., Новый юрист, КноРус, 1997. - С. 242.

[64]
Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М.: Юристъ, 1999. – С.24; Комментарий к Уголовному праву РФ / Отв. ред. А.И. Бойко. Ростов-на-Дону; Москва, 1996. – С. 121.

[65]
Никифоров Б.С. Об умысле по действующему уголовному законодательству // Советское государство и право. - 1965. - № 6.- С.11.

[66]
Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2000. - № 3.- С.14.

[67]
Ткачевский Ю.М. Уголовная ответственность за клевету//Законодательство. - 1999. - № 11.-С.44.

[68]
Ткачевский Ю.М. Уголовная ответственность за оскорбление//Законодательство.- 2000. - № 1.- С. 44.

[69]
Комментарий к Уголовному кодексу РФ/Под ред. Наумова А.В.- М., Вердикт, 1996. -С.204.

[70]
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., Слово. 1992.- С.844.

[71]
Ковалев М.И. Уголовное право: Общая часть. М.: М-НОРМА, 1997. - С.155.

[72]
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. М.: ЗЕРЦАЛО, 1998. - С.287.

[73]
Ной И.С. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. Саратов, 1959. -С.8.

[74]
Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средствах массовой информации. М., 1997. - С.13.

[75]
Наумой А.В. Указ. раб.- С.144.

[76]
Семенова О.Ю. Некоторые особенности рассмотрения судами дел о защите чести, достоинства и деловой репутации//Российский судья.- 2002.-№ 4.- С.34.

[77]
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/ Под ред. Рарога А.И. М., ЗЕРЦАЛО, 1998. - С.287.

[78]
Курс советского уголовного права. М., 1971. Т.5. - С.192.

[79]
Сборник постановлений пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 2004. - С.453.

[80]
Нуркаева Т., Щербаков С. Уголовно-правовая охрана чести и достоинства личности//Российская юстиция. – 2002. - № 2. –С.27.

[81]
Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР: 1981 - 1988 гг. М., 1989. - С.12.

[82]
Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации.- 2000.- № 1.- С.20.

[83]
Судебная защита прав и свобод граждан; Научно-практическое пособие / Отв. ред. Кашепов В. П. - С. 192-193.

[84]
Уголовное право. Особенная часть. Учебник для вузов/Под ред. Козаченко И. Я., Незнамовой 3. А., Новоселова Г. П. М., Юристъ. 2002. - С. 113.

[85]
Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации/ Под общ. ред. Лебедева В. М. М., 2000.- С. 596.

[86]
Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации/ Под общ. ред. Лебедева В. М. М., 2000.- С. 596.

[87]
Бюллетень Верховного Суда РСФСР. - 1990. № 7. С.8.

[88]
Бюллетень Верховного Суда РСФСР.- 1991. - № 1. - С.5.

[89]
Судебная практика № 3(11). - Самара. -2003. - С.10-11.

[90]
Иванников И. От Гегеля до наших дней // Российская юстиция. - 1998. - № 5. – С. 6.

[91]
Лупинская П., Рабушева Н. В защиту чести и достоинства суда // Советская юстиция. – 1989. - №15. – С. 18.

[92]
Власов И. Независимость судей — гарантия правосудия // Советская юстиция. - 1992. - №13-14. – С. 29.

[93]
Харисов К. И. Ответственность за преступное вмешательство в деятельность лиц, осуществляющих правосудие и уголовное преследование: проблемы теории и законотворчества. Автореф. дис…канд. юрид. наук. Казань 2004. - С. 24.

[94]
Лобанова Л Уголовная ответственность за неуважение к суду// Российская юстиция. – 1998 . - №8. - С.10.

[95]
Кулешов Ю. И. Преступления против правосудия: понятие, система, юридический анализ и проблемы квалификации: Учебное пособие. Хабаровск, 2001. - С. 29-29.

[96]
Амиров К. Р., Сидоров В. В., Харисов К. И Ответственность за преступное вмешательство в деятельность лиц, осуществляющих правосудие и уголовное пре­следование: проблемы теории и законотворчества. Казань. 2003. - С.195-196.

[97]
Ожегов С. И., Шведова Н. Д. Толковый словарь русского языка. - М., Слово. 1997. - С. 822.

[98]
Бюллетень Верховного Суда РФ.- 1997.- № 4.- С.26.

[99]
Уголовное право России. Часть Особенная. Учебник для вузов/Отв. ред. Кругликов Л. Л. 2-е изд., перераб. и доп. М., Норма. 2004. - С. 722.

[100]
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/Под ред. Наумова А. В. М., Вердикт. 1996. – С. 713; Уголовная ответственность за преступления против правосудия/ Под ред. Галаховой А. В. М., Норма. 2003. – С. 70.

[101]
Тяжкова И.М. Новое уголовное право России. Особенная часть. - М., Юринформ. 1996. - С. 329.

[102]
Амиров К. Ф. , Сидоров Б. В., Харисов К. Н. Указ. соч. - С. 198-199.

[103]
Бюллетень Верховного Суда РФ.- 1996.- № 2.-С. 29.

[104]
Горелик А. С. Замечания по Проекту Особенной части Уголовного кодекса // Вопросы уголовной ответственности и ее дифференциации (о Проекте Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации) Сборник научных статей и тезисов Ярославль. 1994. – С. 31

[105]
Уголовное право России Часть Особенная Учебник для вузов / Отв. ред. Кругликов Л. Л. 2 - е изд. перераб. и доп. М., Норма. 2004. – С. 722.

[106]
Бюллетень Верховного Суда.- 1996.- № 4.- С.27.

[107]
Новый Уголовный кодекс Франции. - М., 1993. - С. 185.

[108]
Амиров К. Ф., Сидоров Б. В., Харисов К. Н.Указ соч. – С. 202.

[109]
Голоднюк М. Вопросы развития законодательства о преступлениях против правосудия // Вестник Московского университета. Серия 11. Право 1996. - №6.- С. 21.

[110]
Рарог А. И. Способы уголовно-правовой охраны личности // Уголовно-правовая охрана личности и ее оптимизация: Научно-практ. конф., посв. памяти проф. А. Н. Красикова (20-21 марта 2003 г.)/ Под ред. Разгильдиева Б. Т. Саратов, 2003. -С.77.

[111]
Амиров К. Ф., Сидоров Б. В., Харисов К. Н. Указ. соч. - С. 204.

[112]
Там же. - С. 205.

[113]
Кулешов Ю. И. Преступления против правосудия: понятие, система, юридический анализ и проблемы квалификации: Учебное пособие. Хабаровск, 2001. - С. 33-34.

[114]
Уголовная ответственность за преступления против правосудия / Отв. ред. Галахова А. В. М., Норма. 2003. - С. 79.

[115]
Уголовное право России. Часть Особенная: Учебник для вузов / Отв. ред. Кругликов Л. Л. М., Норма. 2004. - С. 723.

[116]
Чучаев А. И. Преступления против правосудия. Научно-практический комментарий. Ульяновск. УГУ. 1999. – С. 21.

[117]
Амиров К. Ф., Сидоров Б. В., Харисов К. Н. Указ. соч. – С. 211.

[118]
Бюллетень Верховного Суда РФ.- 2004.- № 12.- С.13.

[119]
Бюллетень Верховного Суда РФ.- 2004.- №8.- С.6.

[120]
Матросова М.Е. Защита чести и достоинства сотрудников органов внутренних дел: уголовно-правовые и криминологические аспекты. Дисс. ...канд. юрид. наук. М. 1997. - С. 189.

[121]
Владимиров В., Боровиков В. Оскорбление работника милиции или народного дружинника//Советская милиция. -1985. -№ 1. -С. 45.

[122]
Мальков С., Брагина А. Уголовно-правовая характеристика потерпевшего в ст. 319 УК РФ// Уголовное право.- 2005.- № 1.-С.53-54.

[123]
Ной И.С. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. Саратов, 1959. - С. 59.

[124]
Бюллетень Верховного Суда РФ.-2003.-№ 11.-С.15.

[125]
Матросова М.Е. Указ. соч. - С. 122-123.

[126]
Ахметшин Х.М. Преступления против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений // Уголовное право Российской Федерации. Преступления против военной службы: Учебник / Под ред. Петухова Н.А. - М., Норма. 1999. - С.110.

[127]
Курс советского уголовного права. - М., 1971. - С. 192.

[128]
Ной И.С. Охрана чести и достоинства личности в советском уголовном праве. - Саратов, 1959. - С.8.

[129]
Понятия чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средствах массовой информации. - М., 1997. - С.13.

[130]
Толкаченко А.А. Оскорбление военнослужащего//Право в Вооруженных Силах.- 2004.-№ 2. –С. 56.

[131]
Воинский устав о наказаниях со всеми дополнениями и изменениями до 1911 г. - СПб., 1912. - С.59-81.

[132]
; Ахметшин Х.М. Сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению обязанностей военной службы (научно-практический комментарий к ст.333 УК РФ) // Военно-уголовное право: Вкладка к журналу "Право в Вооруженных Силах". - 2003. - № 5-6- С.16.

[133]
Ахметшин Х.М. Насильственные действия в отношении начальника (научно-практический комментарий к ст.334 УК РФ) // Военно-уголовное право: Вкладка к журналу "Право в Вооруженных Силах". - 2003. - № 7-8.- С.24.

[134]
Преступле ния против военной службы: Учебник для вузов / Под ред. Петухова Н.А. - М., 2002. - С. 44.

[135]
Сидоренко В.Н. Неисполнение приказа (научно-практический комментарий к ст.332 Уголовного кодекса Российской Федерации) // Военно-уголовное право: Вкладка к журналу "Право в Вооруженных Силах". - 2003. - № 3-4- С.12.

[136]
Ахметшин Х.М. Насильственные действия в отношении начальника (научно-практический комментарий к ст.334 УК РФ) // Военно-уголовное право: Вкладка к журналу "Право в Вооруженных Силах". - 2003. - № 7-8.- С.24.

[137]
Постановление "О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст.112, ч.1 ст.130 и ст.131 УК РСФСР // Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М, 1995. - С.453.

[138]
Фатеев К.В. О некоторых правовых проблемах оценки размера компенсации морального вреда, причиненного военнослужащим по уголовным и гражданским делам//Право в Вооруженных Силах.- 2003.-№ 7.- С.12.

[139]
Обзоры судебной практики военных судов Российской Федерации по уголовным делам (1996-2001 гг.) / Под ред. Петухова Н.А., Уколова А.Т. - М., 2002. - С.19.

[140]
Фатеев К.В. О некоторых аспектах защиты чести и достоинства военнослужащих в период прохождения ими военной службы//Право в Вооруженных Силах. - 2003- № 3.- С.34.

[141]
Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. - С.20.

[142]
Там же.

[143]
Судебная практика по применению военно-уголовного законодательства Российской Федерации / Сост. Зателепин О.К., Ноздринов А.И. / Под общ. ред. Ахметшина Х.М. - М., Норма. 2001. - С. 71-72.

[144]
Преступления против военной службы. - С.43-44.

[145]
Толкаченко А.А. Мотив и цель воинских преступлений по советскому уголовному праву: Дисс… канд. юрид. наук. - М., 1990- С.131.; Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. - С. 18.

[146]
Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. - С.20-21.