Этика описывает мораль, объясняет мораль и учит морали. И здесь возникает много вопросов. Во-первых, зачем описывать мораль, если каждому и так известно, что это такое? Все себя мнят знатоками и судьями нравов. С этих позиций этика вроде бы обречена сообщать нечто общеизвестное в проясненном и систематизированном виде. Во-вторых, этика учит морали, сообщая не абстрактное, а практическое знание, знание, побуждающее действовать. Однако поучений никто не любит. Право «читать мораль» дается только людям с безупречной собственной жизнью, с нравственным безусловным авторитетом, какими были, например, Л. Н. Толстой, А. Д. Сахаров, Д. Ф. Лихачев. Но, к сожалению, все проповедники за тысячи лет не уговорили человечество поступать по совести. К великой скорби всех моралистов, научить морали нельзя, но научиться можно. Так как нравственную позицию можно выбрать только самостоятельно, изучая суждения мудрецов, слова и поступки людей, равняясь на лучшее нравственное поведение с этой точки зрения, этика предоставляет всякому мыслящему человеку свои способы и средства самосовершенствования. В-третъих, удовлетворительно объяснить что-либо в морали сложно. Разве можно выяснить причины существования несправедливости, причины, по которым благородство оказывается осмеянным, а негодяи торжествуют? Добрые поступки объяснить еще сложнее. Ведь добро обычно делают не «почему-то», не по тому, что мне растолковали, что есть добро, а потому, что я не могу иначе. Есть нравственные очевидности, которые не нуждаются ни в каких доказательствах. Еще Ф. М. Достоевский на примере Раскольникова показал, что рационально обосновать можно даже преступление, а вот теорему добра доказать не удается. Поэтому в этике нельзя получить такой ответ, как в математике: однозначный, логично доказанный и экспериментально проверенный. От тезиса к тезису, от одной точки зрения к другой и только таким путем дается общая сложная картина морали в истинном свете. С этой точки зрения мораль выглядит как некие правила поведения, правила отношений с другими людьми, с обществом. Они, эти правила, формулируются в повелительном наклонении: «Будь таким! Не делай того-то!» Это указания не на то, что есть, а на то, как должно быть и каким должно быть. Свойство морали требовать определенного поведения называется императивностью' (от лат. imperative — повелевать). Какие же требования выдвигает мораль? От самых простых — уступи место старшему, подними упавшего — до обобщенных: поступай по отношению к другим так, как хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе. И до вовсе абстрактных: делай добро! Что такое добро и как его сделать, надо всякий раз знать конкретно и самому. Если вы будете искать моральные нормы в качестве эталона, рецепта на все случаи жизни, то вы рискуете попасть впросак. Большинство заповедей морали носит обобщенный, мировоззренческий характер — в отличие от обычаев и традиций, которые регламентируют все детали поведения, и права, стремящегося сформулировать свои статьи предельно четко и строго, не оставляя лазеек ни дня каких преступлений. А как же контролируется соблюдение моральных правил? Для поддержания правопорядка есть соответствующие органы: прокуратура, милиция, суд. Для поддержания же нравственного уровня специальных органов нет. Эту функцию берет на себя общественное мнение, далеко не всегда справедливое и совсем не гарантирующее нравственность. Личность сама должна выбирать свой путь. Внешнее принуждение не имеет смысла, нравственная личность сама определяет, как должно поступить. Однако не порождает ли это произвола в поступках: что хочу, то и ворочу? Нет. Ибо нравственный человек делает лишь необходимое, правильное, достойное, совестливое. Как же это происходит? Чтобы разобраться в этом, необходимо рассмотреть внутренне противоречивую природу морали, ее антиномичность. Первое противоречие в морали возникает тогда, когда мы задаемся вопросом о происхождении правил нравственности. Кто их автор? Казалось бы, общество требует от личности поведения, соответствующего своему устройству. Но само общество может быть плохо устроено и руководствоваться совершенно аморальными принципами (тоталитарное, авторитарное государство, мораль криминального сообщества). Высоконравственные люди чаще всего противостоят косным нравам окружающей среды. Поэтому создается впечатление, что человек — сам себе моральный авторитет и руководствуется своим субъективным мнением по поводу добра и зла. Мораль тут предстает как личная позиция, нравственное отношение конкретного человека и действительности: ведь сам по себе мир не добр и не зол, он становится таким по отношению к нам из-за поведения самого человека. Следовательно, человеческий выбор делает требование истинно моральным: для каждого человека его моральные взгляды — это свободно избранные, никем не навязанные идеи. В то же время общество, осуждая безнравственное поведение человека, предлагает «истинную» точку зрения на жизнь. Нравственные заповеди, сложившиеся в течение тысячелетий, в этом плане имеют объективный смысл: это устои жизни, не зависящие от сложности и предпочтений, от индивида и группы. Второе противоречие возникает тогда, когда знакомятся с нравами разных времен и народов, классов, сословий, коллективов. В каждом «монастыре» — свой устав. У каждого есть свое представление о добре и долге, своя правда. В хижинах, говорил JI. Фейербах, мыслят иначе, чем во дворцах. Однако «золотое правило нравственности» касается всех без исключения людей, кем бы они ни были. В таком случае, как нравственность может быть разнообразной и в то же время всеобщей? Это, вероятно, происходит за счет универсальности требований. Универсальное — это то, что, оставаясь самим собой, проявляется всякий раз по-разному, в зависимости от обстановки, обстоятельств, ситуации. Третье противоречие. Подлинно моральным считают поступок, совершенный бескорыстно, без особой цели: добро совершается ради него самого, по доброй воле. Здесь обнаруживается свойство морали, которое не обещает человеку никакой «коврижки», здесь преследуется не прагматичная, а гуманитарная цель: сделать человека человеком, чтобы он был чем-то лучшим, чем биологическая особь, которая ест, размножается и производит средства, чтобы снова есть и размножаться. Четвертое противоречие морали связано с нравственным воспитанием. Дело в том, что воспитывают и родители, и среда, и общество в целом. Постепенно человек усваивает некоторые стандарты, под которые он начинает подстраиваться. И это мнение если переходит границу меры, становится догматическим, удушающим всякое движение души. В морали мы ведем себя не как частные лица, а как представители разумного мира: человек, соединяясь с другими людьми, признает себя равным, достойным уважения независимо от пола, возраста и расы. И тогда оказывается, что нравственное поведение только мнимо противоречит общественному. На деле оно служит единению людей, единению души и разума, утверждает нравственную общность человечества, и тогда любые групповые нормы поведения отступают перед универсальным единством человека. Пятая антиномия обнаруживается тогда, когда мы решаем вопрос о детерминации морали, о причине нравственных действий. С одной стороны, мораль сама является причиной. Но любая попытка определить причины нравственного поступка заведомо обречена на провал — если бы все было так просто, достаточно было бы «дергать» за эти причины, как за ниточки, добиваясь нужного поведения. На деле же высоконравственный человек способен поступать вопреки обстоятельствам, логике, общественному мнению, своим привычкам. Эта свобода есть автономия личности — величайшее достоинство морали, являющейся подлинной причиной нравственных поступков. Свобода составляет нравственную обязанность человека. Таким образом, подлинная сущность морали возникает из игры противоположностей, которая обладает следующими уникальными свойствами: безличный характер нравственного закона, всеобщность и универсальность нравственных требований; отсутствие морального мотива, прагматичности у моральной цели; нравственное равенство и нравственное единство человечества, свободная причинность, автономия личности в выборе того или иного средства для достижения поставленной нравственной цели.