--PAGE_BREAK--II. Основная часть: 1. Экономика.
На пороге XXI века Япония стоит перед необходимостью вернуться к устойчивой экономической динамике и сохранить за собой место одного из лидеров мировой экономики. Это зависит от того, насколько успешно и быстро стране удастся преодолеть затяжной кризис, поразивший её экономику в 90-х годах.
Темпы экономического роста послевоенной Японии, достигнув наивысшего значения в 50-х годах, когда среднегодовой прирост ВВП составлял 14,9%, показали долговременный понижающийся тренд: в 60-х г.г. – 11,3%; в 70-х — 4,5; в 80-х – 3,7%; в 90-х – 1,8%… К начало 90-х г.г. доля Японии в мировом производстве (ВВП) достигла 12,8%, а в обороте международной торговли – около 8%. За понижающимися темпами роста стоит смена этапов экономического развития страны. Можно выделить следующие этапы: послевоенное становление (1946-1952), период создания современной структуры хозяйства (1955-1973), период адаптации к росту цен на ресурсы сырья и топлива и интернационализации экономики (1974-1989 г.г) и структурный кризис 90-х годов.Замедление темпов роста принято связывать с интенсификацией использования главных факторов производства. Резервы роста за счет экстенсивного использования доступных факторов были исчерпаны давно: избыточной и дешевой рабочей силы нет уже с середины 70-х г.г., запас неосвоенных импортных технологий закончился тогда же, соразмерять промышленный рост с допустимой нагрузкой на природную среду пришлось уже в конце 60-х. Соответственно ведут себя также сводные показатели использованных ресурсов, как соотношения капиталовложений и темпов экономического роста и капиталоемкость продукции. В своё время высокие темпы роста Японии обеспечивались рекордно высокой для рыночных экономик нормой накопления. В 1965-1970г.г. валовое накопление превышало 32% ВВП, а норма частного производственного накопления составила в среднем 18,2% ВВП. Эти инвестиционные резервы обеспечивали прирост ВВП примерно на 11% в год. В 1991-1998г.г. на капиталовложения отвлекалось в среднем 25,5% ВВП, но эти ресурсы, в том числе норма частного производственного накопления, в среднем равная 17,5% ВВП доли его прирост всего на 1,3% в год. В расчете на единицу ВВП стоимость основного капитала частных предприятий в 1980г составляла 1,49 единицы, в 1990г – 1,62 и в 1997 – 2,03 единицы, т.е. капиталоемкость продукции за 17 лет увеличилась на 36%.Замедление темпов роста, затяжной кризис 90-х и перспективы японской экономики в начале XXIвека невозможно понять, глядя только на то, как изменилось соотношение главных факторов производства и ценовые условия их использования. Надо ещё определить, насколько удачно адаптируется к новым условиям конкуренции национальные институты японской экономики – то, что принято называть «японской моделью».
На стороне факторов производства снижение эффективности капитала в народном хозяйстве может быть следствием разных причин.
Вот главные из них:
· Существенное замещение труда капиталом: приток новой рабочей силы уменьшается, повышается уровень оплаты труда, вследствие чего требуется всё более крупны капиталовложения на оборудование новых мест;
· Затраты на новое производственное строительство (объекты с длительными сроками окупаемости) обычно преобладают над вложениями в замену и модернизацию оборудования, которые окупаются быстрее;
· Растущая недогрузка производственных мощностей, т.е. избыток основного капитала по отношению к тому объему выпуска, который может быть реализован на рынке;
· Неблагоприятные изменения в возрастной структуре основного капитала, когда оборудование «стареет» без необходимой замены более производительным;
· «Утяжеление» отраслевой структуры экономики, т.е. преимущественный пост производств, для которых требуются крупные инвестиции с длительным сроком окупаемости.
Для объяснения длительной тенденции к падению эффективности капитала следует обратиться к отраслевой структуре японской экономики.
Судя по отраслевому происхождению ВВП, за последние 16 лет (1980-1996), пропорции отраслевой структуры экономики Японии были типичными и весьма устойчивыми для наиболее развитых стран. Неизменной остается базовая характеристика отраслевых пропорций – соотношение между производством материальных и нематериальных благ. Несколько снизился и без того невысокий удельный вес первичных отраслей (сельского, лесного, рыбного хозяйств). Практически не меняются удельный веса промышленности, транспорта, энергетики, коммунального хозяйства. Немного выросла доля финансового сектора и сектора частных услуг.В распределении занятого населения по отраслям народного хозяйства заметны более существенные сдвиги: сократилась доля занятых в первичных отраслях и выросла занятость в секторе частных услуг. В профессиональном составе занятого населения «синие воротнички» (промышленные и строительные рабочие, горняки, крестьяне, рыбаки) составляют уже не 40%, а менее 30% занятых. Заметно выросла относительная численность специалистов, инженеров, техников, а также конторских служащих. Это тоже типичная картина для страны, превращающейся в одного из технических лидеров мира. Отраслевое распределение продукции и занятости указывает не на «утяжеление» структуры народного хозяйства, а скорее на её некоторое «облегчение»: Но в отраслевом распределении годовых проростов основного капитала заметен рост доли таких капиталоёмких отраслей, как транспорт, связь, энергетика, газовое хозяйство. Возможно в этом заключается одно из объяснений указанного прежде долговременного тренда. Ещё одно из объяснений этого тренда кроется в отраслевой структуре обрабатывающей промышленности. Обращает на себя внимание сильное снижение удельного веса пищевой и текстильной промышленности. Япония всё больше переключается на импорт продукции этих относительно менее капиталоёмких отраслей. Соответственно в составе японского импорта больше места стал занимать импорт готового продовольствия и прочих потребительских товаров, к которым относя текстильные изделия. Кроме того, в структуре обрабатывающей промышленности заметно уменьшилась доля переработки нефти и угля, а также черной и цветной металлургии. В балансе потребления первичных энергоресурсов сырая нефть и уголь замещаются нефтепродуктами и газовым конденсатом. Затраты первичных энергоносителей на единицу ВВП сократились с 1,31 тыс. ккал на 1000 иен. В 1980г. до 1,08 в 1990 и 1,00 ккал в 1995г., т.е. общая энергоемкость японской экономики снизилась на 30%.Выплавка стали между 1990 и 1998 г.г. сократилась со 110,3 млн.т до 93,5 млн.т. или на 15,5%. Тем временем ВВП увеличился на 12,6% Отрасли первичной переработки относятся к числу самых капиталоёмких, и их относительное сокращение, связанное с экономией первичных ресурсов энергии и сырья – это «облегчение» промышленной структуры. Пропорции обрабатывающей промышленности сдвинулись в пользу блока машиностроительных отраслей: доля общего, электротехнического и электронного, транспортного машиностроения и приборостроения с 1980 по 1996 г. возросла с 22,8 до 40,2%. Между тем эти четыре отрасли – это главные экспортные отрасли Японии. По данным межотраслевых балансов, на внешний рынок уходит 22-24% валовой продукции этих отраслей. Выпуск машиностроительной продукции на 38-40% превышает внутренний спрос на нее. Эти пропорции не изменяются на протяжении полутора десятков лет. Если в 80-х г.г. главными статьями японского экспорта были автомобили и электротехнические приборы бытового назначения, то в конце 90-х годов на их долю приходится меньше 20%. Экспорт почти на две трети состоит из товаров инвестиционного спроса – оборудования и комплектующих к нему. В отраслевом распределении приростов основного капитала на долю промышленности в целом приходится все меньше. Но почти не меняется та часть инвестиций, которые направляются в экспортные отрасли. Эти капиталовложения идут на поддержание отраслей продукция которых на 40% обслуживает потребности мирового рынка. Это тот экспортный потенциал, который обеспечивает Японии положение ведущего поставщика оборудования на международные рынки и третье место в мировой торговле после США и ФРГ. В целом зависимость экономики Японии от экспорта не очень высока, хотя в 90-х годах она возрастала. Экспортная квота составляет 10-12% ВВП, а доля импорта во внутреннем конечном потреблении – 10,4%. Эти значения более чем в двое ниже, чем соответствующие показатели для всех крупных стран Западной Европы, и близки к внешнеторговой квоте США. Но именно экспорт является главным стимулятором роста, особенно в те годы, когда снижается объем внутренних инвестиций.
Высокая норма накопления является той ценой, которую платит Япония за сохранение места ведущего поставщика оборудования в международном разделении труда. Структурная диспропорция японской экономики – это гипертрофированное развитие тяжелой промышленности. В бурноразвивающихся странах Азии в таких традиционных отраслях, как чёрная металлургия, нефтехимия, автомобильная промышленность, построены внушительные производственные мощности. Высокие производственные издержки в Японии мешают её промышленности конкурировать с ними. Преимущества Японии перед развитыми странами в сфере качества тоже основательно «размыто».
Кризис 90-х г.г. – кризис хозяйственной системы. В начале 90-х годов страна подошла к важному рубежу. Экономическая политика государства направленная на завоевание места мирового лидера и строившая на сочетании защиты внутреннего рынка с внешней экспансией, явно выполнила свои задачи и устарела. Кризис 90-х годов нередко объясняют именно тем, что в Японии не была выработана новая концепция, или новая модель развития, соответствующая глобальному характеру хозяйственной жизни. Японское Управление экономического планирования в годовом докладе за 1998 г. прямо связывает снижение темпов роста в 90-х годах с неясностью перспективы как у предприятий так и у населения. Неясно, как будет меняться отраслевая структура производства и занятости, и эта неопределенность негативно сказывается на частных инвестициях в основной капитал и на новом жилищном строительстве. В Японии не была достаточно быстро осознана необходимость реформирования прежних институтов. Страна задержала реформу государственного капитализма, который выполнил свою миссию в процессе «догоняющего развития». Коалиция политиков, чиновников и бизнеса потеряла мобильность, инициативу, утратила общественный авторитет. Крупные корпорации Японии привыкли руководствоваться местными стандартами, как техническими, так и управленческими, например, программное обеспечение компьютеров и практика «пожизненного найма». Япония начала отставать в области «глобализации» своих финансов, информации и связи, знаний и людских контактов. Теперь приходится менять институционные параметры и методы экономической политики в условиях открытой экономики и экономического застоя. Не в пользу Японии политическая нестабильность (частая смена недолговечных коалиционных правительств) и скандалы, связанные с коррупцией чиновников. ЛДП, ведущая партия в коалиции, не может так легко, как прежде проводит реформаторские законопроекты через парламент.
Итак, в 1995 г. впервые за весь послевоенный период начались банкротства банков. В 1995-97 г.г. обанкротилось несколько небольших местных банков и два крупных («Хио» и «Хоккайдо такуёку»). В 1998г. прекратила существование одна из четырёх крупнейших брокерских компаний «Ямаити сёкэн». Затем обанкротилась крупнейшая компания ипотечного кредита «Дзютаку кинью коко». В 1998г. объявлены неплатежеспособными и поставлены на год под государственное управление Банк долгосрочного кредита и Японский кредитный банк, два из трех банков долгосрочного кредита имеющих исключительное право выпускать на рынок банковские облигации.
Крупные потери понес государственный бюджет. Расшатывается институт «Головных банков», выполнявший функцию внешнего контроля над корпорациями, один из устоев национальной хозяйственной системы. Сокращаются акционерные портфели коммерческих банков. В прежние времена при наступлении кризиса групповые связи укреплялись – сильные члены группы помогали более слабым компаниям финансами и управленческим персоналом. Но сейчас невыгодно с точки зрения международной конкурентоспособности связывать деньги в перекрестном владении акциями, доходность которых невысока.
Средние и небольшие компании сохраняют традиционную финансовую структуру. «Головные» банки нашли себе новую клиентуру в их лице. Но ухудшение балансов банков в 90-х г.г. побуждает их экономить на сборе и анализе информации о заемщиках, и качество их услуг ставится под сомнение.
Либеральные реформы, начатые в 1981 г. кабинетом Накасонэ, свелись к приватизации трёх крупных государственных компаний – железнодорожной корпорации «Кокутецу», телефонно-телеграфной корпорации «Дэндэн» и табачной монополии «Сэмбай», а также смешанной JAL (Японские авиалинии), КДД (Международный телефон и телеграф) и других (всего 19 предприятий). Их продажа помогла за 1980-1988 г.г. уменьшить бюджетный дефицит, накопленный ещё в 70-х годах при преодолении последствий нефтяных кризисов, с 5,5 до 1,1% ВНП.
Объем продукции отраслей, поставленных под прямое регулирование, в 1990 г. составлял 41,8% условно-чистой продукции всех отраслей народного хозяйства. Излишняя регламентация есть «реликт» промышленной политики 50-х – 60-х г.г..
О пересмотре соответствующих законов говорили давно и широко, но реальные действия велись осторожно и робко.
Кризис 90-х г.г. – это кризис национальных экономических институтов, унаследованных от прежних эпох – послевоенного восстановления, начала промышленного подъема. Эти институты в сегодняшней Японии принято называть «системой 40-х годов». Она менялась медленно и постепенно, теряла эффективность и в конце 90-х годов подверглась цепной реакции распада.
В 1999г. прирост ВВП впервые после 1996г. был обеспечен условиями внутреннего рынка: потребительский спрос увеличился на 1,2%, а частное жилищное строительство – на 1,4%. Самый крупный компонент совокупного спроса – потребительские расходы населения – восстанавливается крайне медленно, так как доходы почти не растут. Реальная зарплата наемных работников даже уменьшилась на 0,9%. Потребительский спрос ответил только на снижение налогов и цен. Дело в том, что в 1999г. предельная ставка походного налога была уменьшена с 50 до 37%, а местного налога на жителей – с 15 до 13%. В стране продолжается дефляция цен: розничные цены снизились в среднем на 0,3%. Оборот розничной торговли сократился за год на 2,6% в ценовом выражении, но выросли продажи новых автомобилей (на 1,5%) и бытовых электроприборов (на 7,3%).
Уровень безработицы дошел до 4,7% и это самая высокая цифра после 1953г. Численность безработных составляет 3170 тыс. чел. Почти половина – молодые люди не старше 34 лет. Растет численность работающих неполный день в розничной торговле и услугах.
Избыточные мощности либо не работают из-за недостатка спроса, либо вообще не могут быть эффективно использованы при данном уровне издержек. Автомобильная промышленность может выпускать 13,4 млн. легковых машин в год, но в 1999г она выпустила всего 8,1 млн. Черная металлургия располагает мощностями для выплавки 150 млн. т. стали в год, но реально было выплавлено только 94 млн. Инвестиции идут главным образом на замену устаревшего оборудования. Растут вложения информационные технологии: производство полупроводниковых устройств, жидкокристаллических дисплеев для компьютеров, средств мобильной связи, телевизоров, способных принимать передачи в цифровом формате и прочее. Расходы на информационные технологии составляют 15-20% капиталовложений. Это примерно половина соответствующей цифры для США.
На фоне вялой экономической динамики особенно заметны события, показывающие что в экономической системе Японии началась эпоха глубоких перемен. Крупные компании отказываются от системы «пожизненного найма». Этот тип трудового контракта больше не по карману многим работодателям. Но кроме прекращения неформальной практики «пожизненного найма» требуется реформа пенсионной системы. И крупные корпорации планируют изменить свои пенсионные системы. Многие компании присматриваются к варианту частных пенсионных фондов с фиксированными взносами, которые выплачивают не только накопленную пенсию, но и прибыли от вложения фондов в ценные бумаги. Правительство и Федерация экономических организаций поддерживают эту инициативу, но соответствующий закон ещё не принят.
В 1999г. вступил в силу принятый в декабре 1998г. закон о реформе финансовой системы, получившей в политическом обиходе страны название «Большого взрыва» (“BigBang”). «Большой взрыв» представляет собой пакетный пересмотр законов о банках, о сделках с ценными бумагами и биржах и о страховом деле. По масштабам единовременной либерализации финансовых операций эта реформа не имеет прецедента ни в одной стране мира. «Большой взрыв» положил начало крупномасштабной реорганизации финансового сектора. Карта банковской системы Японии радикально меняется. В марте 1999г. государство затратило на рекапитализацию банков 7450 млрд. иен, а с учетом предыдущих «вливаний» банковская система уже получила 9,5 трлн. иен. Весной 2001 г пополнение капиталов банков будет прекращено, так как у финансовых властей Японии есть опасение, что сидя на «игле» государственной поддержки, банки потеряют стимул к реструктурированию. В обмен на помощь банки обязались сократить 70 тыс. рабочих мест и закрыть 10% отделений. Банки считают, что смогут погасить долги правительству за 5-12 лет. Проводя санацию банковской системы, правительство формирует сообщество надежных банков. После «вливания» государственных средств доверие в мире к японским кредитным учреждениям начало восстанавливаться. Их акции пошли вверх, а за границей при заимствовании на межбанковских рынках с банков перестали взимать надбавку за риск.
На восстановление платежеспособности банков может уйти ещё год или два. Между тем ведущие банки Японии потеряли былое положение крупнейших в мире, и даже самый большой из них – «Токио – Мицубиси» — уже не принадлежит к числу гигантов международного класса. Готовясь к новым условиям международной конкуренции, ведущие банки Японии начали реорганизацию, используя форму финансового холдинга, что стало возможно после отмены в конце 1997 г. статьи антимонопольного закона «запрещавшей» это форму. Если в 1998г. в Японии было девять «городских» коммерческих банков, то к 2002г их может остаться четыре или пять. Слияния банков будут иметь далеко идущие последствия как для финансовых рынков, так и для корпоративной Японии в широком плане. Банковские группы будут универсальными финансовыми посредниками. Они будут предлагать все виды услуг у них будут огромные филиальные сети.
Япония включилась в мировую гонку в области информационных технологий. Акции компаний, связанных с ними, растут очень быстро, и не в последнюю очередь благодаря активности иностранных инвесторов, которые поверили в том, что именно в Японии можно будет делать долгосрочные вложения в эти технологии.
«Разработчик «большого взрыва» в свое время очень хотели, чтобы после решения проблем «плохих долгов», к 2001г. Токийская фондовая биржа стала международным финансовым рынком, сравнимым с рынками Нью-Йорка и Лондона. Но на деле Токийская фондовая биржа в качестве торговой площадки теряет популярность как в мире, так и в Японии. Токийская биржа готова реформироваться: она собирается признать за иностранными компаниями право подавать отчеты на английском языке, намеревается наладить сотрудничество с другими азиатскими биржами для кросс-регистраций акций, создала новый рынок для венчурных компаний. Последний открылся в ноябре 1999г. под названием «Mothers”. Это первый в Японии рынок для прямого финансирования легких или средних предприятий.
В связи с переходом корпораций к прямому финансированию появляются новые для этой страны учреждения – инвестиционные банки. Промышленный банк Японии – единственный банк долгосрочного кредита, избежавший банкротства, превращается в именно такой банк. Располагая обширной корпоративной клиентурой, он рассчитывает на спрос на услуги по размещению новых выпусков ценных бумаг и по проведению слияний и поглощений. Ему предстоит отвоёвывать рынок у иностранных инвестиционных банков.
Карта фондового рынка Японии меняется так же стремительно и радикально, как и карта банковской системы. События ещё не вышли из организационной стадии, но уже изменяют весь облик делового мира Японии. Компании получают самый широкий выбор каналов и способов финансирования. Это своего рода «тектонический сдвиг», который начинает формировать структуру предпринимательского сектора.
Особенности японской долговой экономики состоят в том, что дефицит частных финансовых учреждений покрывается только внутренним государственным долгом, без внешних заимствований. Облигации государственного долга покупают коммерческие банки и Бюро доверительных фондов, подчиненное министерству финансов и управляющее государственной пенсионной системой и вкладами граждан в почтовые страховые и сберегательные кассы.
В 1999 г. было принято не два, как обычно, а три бюджета: основной, и два дополнительных, составленных под программу «политики экономического возрождения». В них было заложено снижение налогов на 9 трлн. иен, расходы на санацию банковской системы, программа государственных гарантий кредитов малому бизнесу на сумму в 10 трлн. иен спасла не мало мелких предприятий от разорения, и, как обычно инвестиции в «общественные работы». Это традиционные объекты: водоохранные сооружения, дороги, порты и аэропорты, площадки под жилую застройку, канализация и оросительные системы для сельского хозяйства.
Экономическая политика государства стала более определенной. В 1999г. оно решало антикризисные проблемы и занималось выработкой среднесрочной стратегии. Она была принята в ноябре 1999г. в виде документа озаглавленного «принципы политики экономического возрождения». Во взятой на вооружение 28 янв. 2000г. годовой экономической программе, развивающей положение среднесрочной экономической стратегии, ставится цель добиться в 2000 фин. г. прироста ВВП на 1% на основе спроса на внутреннем рынке.
Кризис 90-х г.г., как всякое серьезное потрясение поставил Японию перед выбором стратегии развития. XXIв. начинается как век глобализации – свободного движения людей, товаров, денег и потоков информации через национальные границы. В экономике образовании, науке вырабатываются универсальные стандарты и правила. Национальные стандарты проходят проверку на эффективность и совместимость. Это значит, что во всех сферах социальной жизни – в правительстве, компаниях, университетах и т.д. – нужны новые правила раскрытия информации, её оценки, выбора и принятия решений.
Испытывая хронический избыток денежных средств на внутреннем рынке Япония пошла на беспрецедентное дерегулирование финансовой системы. Революция в области финансовых услуг лишает всякого смысла долговременные связи компаний с банками, поставщиками и покупателями в расчете на стабильность и взаимную помощь в трудных ситуациях. Повышается роль капиталистов и менеджеров предпринимательского склада, развивается венчурный бизнес. Отношения между предприятиями и работниками целиком переходят на базу рыночных контрактов.
В новой экономической системе не остается места государству, указывающему частному предпринимательству направления развития. За государством остается только установление общих правил игры и координация конфликтующих интересов. Такова идеология, осмысливающая то направление изменений в экономическом укладе Японии, которым был дан старт на исходе кризиса 80-х г.г. Они указывают на то, что глобализация экономики стирает старые черты национальной хозяйственной системы, и заменяют прежнюю японскую модель на новую – более открытую и гибкую.
продолжение
--PAGE_BREAK-- 2. Политическая система.
Государственным стрем в Японии является конституционная монархия.В состав страны входит 47 префектур. Столицей с 1867 года – Токио. Глава государства- император(император Акихито правит страной с 7 января 1989 г.). Реальная исполнительная власть находится в руках премьер-министра(Коидзуми Дзюнъитиро), возглавляющего Кабинет Министров. Законодательную власть осуществляет двухпалатный парламент, состоящий из Палаты советников(верхняя палата) и Палаты представителей(нижняя палата). Наиболее влиятельные политические порти: Либерально-демократическая партия(ЛДП), Социал-демократическая партия Японии(СДПЯ), Партия обновления, Новая партия Японии, Коммунистическая партия Японии, Партия демократического социализма(ПДС).
Парламент – согласно основному закон Японии это «высший орган государственной власти и единственный законодательный орган государства», но его власть строго уравновешена. Причем не только двумя другими ветвями, традиционными для демократического общества, – исполнительной, которая может распустить парламент, и судебной, надзирающей за тем, чтобы принимаемые им законы соответствовали конституции, но даже императором. Последний официально является лишь символом единства нации и лишен права участвовать в управлении государством, но именно по его эдиктам, изданным на основе решения правительства, созываются сессии высшего законодательного органа. Парламент состоит из двух палат – представителей и советников. В Японии палату представителей принято называть нижней палатой, а палату советников – верхней палатой в соответствии с порядком прохождения законопроектов в парламенте. В нижнюю палату тайным и прямым голосованием выбирают 511 депутатов раз в четыре года по 129 округам, границы которых не ответствуют административному делению страны. Палату советников образуют 252 депутата, срок полномочий которых – 6 лет, но каждые три года половина их состава обновляется опять-таки прямым и тайным голосованием. 152 человек избираются по 47 префектурам, которые в данном случае рассматриваются как избирательные округа, а остальные 100 – по общенациональному избирательному округу. Сухие строчки статистики, безусловно, не дают представления о том, как живет политический Олимп Японии и, что не менее важно, как выбраться на его вершину. В этом стоит разобраться – сложный на первый взгляд механизм действует чётко и слаженно, действия кандидатов и депутатов строго регламентированы детальными законами, но при этом соблюдена значительная свобода, гарантированы конституционные права. Итак, чтобы выставить свою кандидатуру на выборах депутатов, формально нужно быть, во-первых, полноправным гражданином Японии, во-вторых фигурировать в государственном реестре избирателей, куда попадают по достижении 20 лет. Возрастной ценз для депутатов: в палате представителей можно заседать лицам не младше 25 лет, в палате советников – с 30. Совершенно не обязательно при этом быть членом партии или организации, хотя им дается больше льгот в предвыборной компании. Достаточно при объявлении выборов любого уровня придти в окружную административную комиссию и подать письменное заявление – «хочу в депутаты», подкрепленное квитанцией из райотдела Министерства юстиции, подтверждающей, что потенциальный кандидат внес в казну денежный залог за право баллотироваться на выборах. Помимо депутатов, которые ведут борьбу в личном зачете, регистрации для участия в выборах подлежат все желающие политические партии и общественные организации. Тем, кто попал в категорию «официально признанные организации» (для этого необходимо обладать как минимум 25 кандидатами по всей стране при выборах в нижнюю палату и 10 – для верхней), даются и льготные права на публичные уличные выступления претендентов, митинги, использование агитмашин, распространение листовок и плакатов. Кстати, о привилегиях. Пока на груди новоизбранного депутата не появится пурпурный (для представителей) или васильковый (для советников) значок хризантема, символ принадлежности к парламентскому братству, льготы, предоставляемые ему государством, весьма ограничены. Казна берет на себя оплату одного выступления по радио и государственному каналу по 5,5 минут, пятикратную газетную рекламу на площади 6 на 9 см. произвольного содержания с возможным фото, тиражирование цветного плаката, на котором будущий народный избранник запечатлен с одновременно решительным, добрым, честным, улыбающимся и строгим лицом. Кроме того кандидат бесплатно получает 350 тыс. открыток – их он разошлет в организации, квартиры избирателей, будет раздавать на улицах, на митингах. «Команде» так же положены именные нарукавные повязки установленного образца. Наконец, последний дар государства – лимит бензина для агитавтобуса, который является строго индивидуальной величиной для каждого округа, исчисляемой по специальной формуле. В основном кандидаты в Японии демонстрируют в своих предвыборных кампаниях особенностей характера Японцев, которые по натуре несколько апатичны, исходя из реалий жизни Страны восходящего солнца, где общество в целом характеризуется средневысоким по мировым понятиям достатком и не любит социальных потрясений. Но вот по мановению волшебной палочки закона прекращается вся «агитка», наступает непривычно тихий последний день предвыборной кампании. Теперь то, ради чего затрачены все силы – голосование. Избиратель получает бюллетень размером с треть листа писчей бумаги, на котором ему предстоит самостоятельно написать полное имя кандидата, за которого он голосует. Как правило поздно ночью в тот же день становятся известны имена победителей, причём главную роль здесь играют средства массовой информации, в первую очередь телевидение, поскольку официальное объявление итогов – дело нескольких дней, а неутомимы журналисты по всем программам в «общенациональном» прямом эфире доносят до зрителей данные буквально о каждом голосе, поданном за того или другого кандидата. Зачастую даже сами участники предвыборной борьбы узнают о её исходе с экрана ТВ.
Члены кабинета Министров.
Должность
Фамилия
Имя
Премьер-министр
Коидзуми
Дзюнъитиро
Министр по делам местного самоуправления, внутренних дел, связи и телекоммуникаций
Катаяма
Тораносукэ
Министр юстиции
Морияма
Маюми
Министр иностранных дел
Танака
Макико
Министр финансов
Сиокава
Масадзюро
Министр просвещения, культуры, спорта, науки и техники
Тояма
Ацуко
Министр здравоохранения, труда и благосостояния
Сакагути
Тиара
Министр земледелия, лесоводства и рыболовства
Такэбэ
Цутому
Министр экономики, торговли и промышленности
Хиранума
Такэо
Министр земель, инфраструктуры и транспорта
Оги
Тикагэ
Министр охраны окружающей среды
Кавагути
Ёрико
Министр, генеральный секретарь Кабинета Министров
Фукуда
Ясуо
Министр, Председатель Государственно комитета общественной безопасности
Мураи
Дзин
Министр, начальник Управления национальной обороны
Накатани
Гэн
Министр по вопросам Окинавы и Севера, по политике в области науки и техники
Оми
Кодзи
Министр по вопросам финансовых операций
Янагисава
Хакуо
Министр по экономической и финансовой политике
Такэнака
Хэйдзо
Министр по административным и регулятивным реформам
Исихара
Нобутэру
Правительство Японии.
продолжение
--PAGE_BREAK--3. Духовная жизнь общества.
Японская культура является неповторимым самобытным явлением не только в контексте общемировой культуры, но и в ряду других восточных культур. Она непрерывно развивалась, начиная с X – XI веков. С XVIIи до середины XIXвека Япония была практически закрыта для иностранцев (связи сохранялись только с Нидерландами и Китаем). В период этой изоляции в Японии получило творческое развитие национальное своеобразие. И когда по прошествии нескольких веков перед миром наконец открылась богатейшая традиционная культура Японии, она оказала сильное влияние на последующее развитие европейской живописи, театра и литературы.
Считается, что китайские иероглифы попали в Японию примерно в VIвеке и легли в основу японской письменности. Но впоследствии были созданы сугубо национальные системы письменности – азбуки «хирагана» и «катакана». Это в значительной мере способствовало развитию японской литературы.
Классика японской литературы – «Повесть о Принце Гэндзи» Мурасаки Сикибу и «Записки у изголовья» Сэй Сёнагон – вошла в сокровищницу мировой литературы.
Представителями средневековой прозы являются Тикамацу Мондзаэмон и Ихара Сайкаку.
Всемирную известность получило старинное искусство пятистишья танка, а также более поздняя модификация этого стихотворного жанра – хайку, яркими представителями которого стали Мацуо Басё, Кобаяси Исса, Йосано Бусон, Масаока Сики.
Сегодня весь мир с интересом читает книги Акутагава Рюноскэ, Кавабата Ясунари, получившего в 1968 году Нобелевскую премию в области литературы, Абэ Кобо, Мисима Юкио, Оэ Кэнзабуро (лауреата Нобелевской премии 1994 года), Мураками Харуки и других авторов.
Широкий интерес вызывает и сценическое искусство Японии, являющееся носителем многовековых традиций. Самый древний театр Но имеет простейшие декорации, актеры играют в масках и костюмах прошлых эпох, действие развивается плавно и неторопливо. В противоположность этому театр Кабуки отличает динамика и обилие эффектных сцен.
Традиционная восточная живопись в Японии нашла своё выражение в гравюре на дереве, в частности в жанре укиёэ, который представляют такие знаменитые художники как Судзуки Харунобу, Китагава Утамаро, Кацусика Хокусай, Утагава Хиросигэ и другие.
Старые японские столицы Нара и Киото богаты замечательной архитектурой.
Храм Хорюдзи – самое древнее сооружение в Японии – до сих пор восхищает совершенством архитектурных форм.
Во всём мире широко известен Сад камне Рёандзи в Киото. Не менее знамениты «золотой» и «серебряный» храмы – Кинкакудзи и Гинкакудзи, расположенные в Киото.
В современной архитектуре Японии есть целая плеяда выдающихся архитекторов: Кэндзо Тангэ, Арата Исодзаки, Кисё Курокава, Тадао Андо, Фумихико Маки и другие.
Во всём мире хорошо известны фильмы Акира Куросава, Ясудзиро Одзу, Кэндзи Мидзогути и других режиссеров. В последнее время многие японские фильмы получают призы на международных кинофестивалях в Каннах, Венеции, Монреале.
Искусство аранжировки цветов – икэбана, чайная церемония, оригами и японская кухня, приобрели популярность за пределами Японии. Множество поклонников во всём мире появилось и у японских единоборств: дзюдо, айкидо, каратэ и других.
В свободное время, японцы как и все, любят ходить в кино, читать книги, смотреть телевизор. Но есть в стране Восходящего Солнца и особые, специфические формы досуга. Тяною – чайная церемония, ведет своё начало с XV века. Она позволяет глубже оценить простое и прекрасное в жизни. Каждое правило церемонии заставляет отметить, например, красоту чайной чашки, либо чистоту воды, или же простоту, незатейливость бамбукового ковшика.
Многие в Японии любят бары «кароаокэ». Здесь по просьбе посетителей в магнитофон вставляют кассету с мелодией любимой песни, а вы сможете её напеть под этот «аккомпанемент». Бары «караокэ» довольно популярны, так как часто люди предпочитают петь сами, а не слушать пение других.
Патинко – это игра в автоматический бильярд. Салоны патинко можно встретить где угодно, по всей Японии. Звяканье металлических шариков, разгоняемых пружинами в десятках стоящих рядом автоматов, превращают салоны патинко в очень шумные места. В случае успеха можно выиграть какие-нибудь небольшие призы.
Как и в любой другой стране мира, в Японии отмечают множество праздников.
Февраль в такой, казалось бы, малоснежной стране как Япония славен именно снежными праздниками, многие из которых имеют давнюю историю. Снежный праздник в местечке Ниино /преф. Нагано/ ежегодно отмечается 15 февраля уже с XIIIв. Цель праздника – задобрить бога плодородия, чтобы он ниспослал богатый урожай. Очень популярен в северной Японии детский праздник снежных хижин «камакура». Более всего известен такой праздник в префектуре Актиа, где он проводится 15-17 февраля. Изо льда и снега сооружаются похожие на эскимосские «иглу» хижины, вмещающие 3-4 или 7-8 человек. В середине хижины устанавливается жаровня – и внутри становится достаточно тепло. Здесь соблюдается обычай снимать при входе обувь. Дети играют, поют песни, лакомятся сладостями и фруктами, даже пьют лёгкое сакэ, а также угощают «обитателей» соседних хижин и ходят друг к другу в гости.
Современным вариантом традиционного праздника стали грандиозные снежные фестивали. Сооружаются целые архитектурные ансамбли. На полуторакилометровом центральном проспекте Одори вырастают индийские храмы, европейские дворцы, замки, скульптурные композиции.
3 февраля повсеместно отмечается «сэцубун», один из древнейших праздников, знаменующий водораздел сезонов: канун весны, пробуждение природы, начало сельскохозяйственных работ. Считалось, что на стыке времён года обостряется противостояние сил добра и зла, поэтому в этот день проводятся церемонии изгнания демонов. Для этого в домах, не только у входа, но и в комнатах, особенно в тёмных углах, разбрасывают поджаренные соевые бобы, повторяя заклинание «Черти вон, счастье в дом!». Обряд изгнания демонов проводится во всех храмах страны и собирает огромные толпы народа.
11 февраля – День основания государства – является официальным праздником, и следовательно нерабочим днём. Впервые, под названием Дня основания империи он был введён в 1873г. Дата 11 февраля была выбрана неслучайно, ибо именно в этот день в 660 г. до н.э., согласно древним хроникам, на престол вступил первый японский император, легендарный Дзимму. Именно от него ведёт происхождение ныне здравствующая императорская династия. После поражения Японии во второй мировой войне в ходе демократических преобразований этот праздник был отменён – как националистический и милитаристский. Синтоистское духовенство и традиционалистски настроенные консервативные силы в обществе уже в конце 40-х годов начали компанию за восстановление статуса праздника, и в 1963 г. он был возрождён, но под другим, нынешним названием, которое кажется более «нейтральным». Праздник широко отмечается по всей стране, потому что связан с национальной историей, традиционными духовными ценностями, государственностью, культурой и преемственностью поколений.
3 марта – праздник кукол (хинамацури). В этот день в домах ставят многоярусную подставку красного цвета и расставляют на ней множество изящно сделанных кукол, символизирующих императорский двор. Хинамацури – праздник для девочек.
5 мая – день детей (кодомо но хи), а этот праздник – для мальчиков. В этот день на крышах домов и в садах развивается множество флагов, по форме напоминающих карпа. В большинстве домов количество карпов соответствует количеству живущих в доме мужчин.
7 июля – праздник звёзд (танабата). Как гласит легенда, двум влюбленным, разделенным Млечным Путём, только в ночь на 7-ое июля разрешается встретится. В праздник танабата люди загадывают желания, которые они пишут на полосках бумаги и привязывают к веткам бамбука.
15 ноября – проводится праздник, когда девочек 3-х или 7-и лет, мальчиков 5-и или 7-и лет ведут в синтоистский храм для молитвы о ниспослании им крепкого здоровья. Этот праздник называется Сити-го-сан, что в переводе с Японского значит «семь-пять-три».
Праздник о-бон отмечается в середине августа. Существует поверье, что духи умерших любимых возвращаются домой в этот день. Дома и могилы по этому случаю тщательно перебираются, на могильных камнях оставляют еду как подношение духам.
Но самым главным и любимым праздником считается новый год. На новый год в каждом доме появляются три ветки. Первая – это ветвь бамбука, быстро-растущего дерева. Имеется в виду пожелание: пусть так же быстро растут дети. У хозяина будут крепкие помощники, такие же, как стволы сливы, с которой срезана вторая ветвь. И пусть все члены семьи живут долго, как сосна, ветка которой тоже украшает дом. Рядом висят листки с иероглифами. Это стихи, новогодние пожелания друзей. Здесь же подвешен пук соломы, её нужно поджечь, чтобы отогнать от дома злых духов. Это первое очищение японцев от зла. Но нельзя обойтись без внутреннего очищения: в канун нового года нужно отдать все долги. Должники ищут кредиторов, а кредиторы – должников. Покончив с расчетами, японцы приступают к третьему этапу очищения – выносят всю старую воду из дома.
Современное японское мышление представляет несомненный интерес для социологов ввиду уникально сочетающихся в нем исконно японских и западных ценностей. Причём Япония, пожалуй, — достаточно редкий пример гармонии и отлаженного действия такого механизма. Позаимствовав на Западе основные элементы современной демократической институциональной системы, Япония сохранила некоторые традиционные черты национального мышления. Поэтому современное японское мышление можно считать крайне интересным примером адаптационно-органического сплава национального традиционализма и модернизма. В этом контексте японский опыт имеет бесценное значение для России, пытающейся совместить свой традиционализм с западным опытом демократического развития.
Каким же образом, приняв и освоив западную систему ценностей, Япония тем не менее не утеряла самобытности своего мышления? Чтобы познать внутренние пружины японской политико-экономической системы, которая движима подчас не столько конкуренцией и конфликтностью, сколько сотрудничеством и коалиционностью, необходимо остановиться на некоторых истоках этой самобытности и традиционных социально-психологических чертах японского общества.
Три столетия самоизоляции Японии, вплоть до прибытия в 1853 г. «черных кораблей» коммодора Пери в гавань Симоды, наложили исключительно сильный отпечаток на японский национальный характер. Страна с трудом, шаг за шагом выходила из своего состояния «куколки». Быстрая модернизация проходила в форме экспансии западных товаров и ценностей, оставляя у японцев смешанные чувства. На различных уровнях общения до сих пор чувствуются элементы ксенофобии, стремление некоторых японцев дистанцироваться от «гайдзин» («иных людей» — иностранцев), а также комплексы робости и ограничители, происходящие, например, из учтивых грамматических форм.
Другая черта японского общества, его гомогенность (национальная, культурная и социально-психологическая), не способствует преодолению закрытости общества. Гомогенность, в частности, выражалась в самоидентификации индивидов, как частичек единого государство, нашедшей своё отражение в лозунге «одна нация – одно сердце» («иккоку – иссин»). (Невольно возникает желание сравнить этот феномен с российской соборностью).
До недавнего времени сурово действовала норма социальной нивелировки («шляпка гвоздя не должна торчать»), не позволявшая талантам многих японцев раскрыться в молодом возрасте и заставлявшая многих из них искать признания в других странах. Система стремится защитить себя от «еретиков» и аутсайдеров. Их воспринимают под час настороженно, а в некоторых случаях и враждебно.
Сочетание самоизоляции и однородности привело к тому, что японское общество закрыто и в несколько другом смысле. Оно устанавливает правила поведения, которые становятся своего рода субкультурой, нормы которой понятны лишь членам этой референтной группы. Эти правила и нормы действуют лишь в определенном контексте. И в сегодняшней Японии жестко сохраняется разделение на «ути» (внутри) и «сото» (вне). «Ути» — это внутренний круг, например, большая семья или сотрудники одной фирмы или члены одной референтной группы. «Сото» — это чужаки и аутсайдеры. Границы между «своими» и «чужими» обозначены достаточно четко и диктуют различные формы поведения по отношению к тем и другим.
Впрочем, силу клановости не стоит преувеличивать. Общество всё же преодолевает этот недостаток. Упомянутая культурная гомогенность делает систему более эффективной и является в итоге достоинством японского социального порядка.
В Японии издавна сложилась своеобразная и слаженная общественная система, первоосновой которой является понятие «иэ» (дом) и «иэмото» (дом как основа). Толкование термина, естественно, шире, чем «семья». Это скорее можно назвать кланом. Архетип групповой зависимости «иэ» восходит к средневековой системе «итидзоку рото» (одна семья и арендаторы). «Иэ» — это социальная группа, существующая на основе общего хозяйства и дома, а не кровного родства. Эта модель значительно отличается от многих других, например, европейской, которые основываются в первую очередь на кровном родстве. Кровные связи в японском обществе значительно слабее. Отношение к соседям подчас более внимательное, чем к родственникам. До сих пор человеческие отношения внутри группы рассматриваются как более важные, чем все другие взаимоотношения. Понятно, что подобная психологическая атмосфера была враждебна любым проявлениям индивидуализма, а автономность индивидуума минимизировалась.
По сию пору профсоюзами весьма широко употребляется термин «гармония труда и менеджмента», подчеркивая такие ценности, как групповая ориентация и коллективизм. «Согласно коллективистской интерпретации японской общественной системы, её члены безусловно откликаются на все требования организации и полностью посвящают себя компании, даже если это означает, что нужно принести в жертву интересы свои или своей семьи, тогда как на рабочем месте они стремятся сохранить максимально гармоничные отношения». Конечно, это высказывание представляет собой явное преувеличение. Однако принципы патерналистской социальной структуры, несмотря на исчезновение «иэ» как института, остаются незыблемыми в национальном сознании. Отсюда берет истоки основной принцип функционирования японского общества – «корпоративизм», который представляет собой основу такого явления, как групповая ориентация японцев, или коллективизм.
Японские социологи называют два основных принципа, которые оказались вполне совместимыми с западной демократией и в то же время отражают особенности японского менталитета. Во-первых, традиционная система стремится обеспечить участие в принятии решений максимального числа членов организации. Во-вторых, желательно, чтобы решения принимались на основе консенсуса всех её членов, допущенных к принятию решений.
Сейчас, естественно, влияние «иэ» чувствуется в едва заметной степени. После Второй мировой войны семьи, построенный по патерналистскому признаку и состоящие из представителей нескольких поколений, стали понемногу уступать место нуклеарным. Возросшее строительство многоквартирных Омов изменило характер соседских связей. Резко выросла мобильность населения. Даже само владение автомобилем создает совершенно новую, более анонимную среду обитания. Скажем в 70-х годах лишь один из пяти японцев владел автомобилем, а в начале 90-х – уже каждый второй. Автомобиль лишает своего владельца возможности совершать традиционные поклоны, приветствия. Он позволяет делать закупки не в ближайшей лавке с её патриархальными нравами, а ездить в большие супермаркеты. Эти и многие другие мелочи понемногу убивают дух патернализма и патриархальности.
Тем не менее во многих районах Японии ещё сохраняется традиция, требующая от вновь приехавшего человека навестить (обычно с подарком) соседей справа, слева и напротив.
Для японских служащих, несмотря на жесткую регламентацию всех сторон общественной жизни, характерно согласие безболезненно выходить за пределы непосредственных обязанностей, когда того требуют интересы группы. Контекстуализм предполагает: взаимозависимость, возможность положиться друг на друга, межличностные отношения не как средство достижения цели, а как саму цель.
В этом смысле индивидуальное «я» как бы растворяется в коллективе. Можно напомнить, что в общебуддистской трактовке личности отрицается реальность индивидуального «я». Не менее интересно и лингвистическое отражение индивидуализма. По мнению некоторых специалистов (например, Ацуко Икэды), слово «ватакуси» («я» в том же смысле, как и в европейских языках) стало достаточно широко употребляться в японском языке лишь в период модернизации страны и проникновения идей индивидуализма. Более широко используется слово «дзибун», означающее буквально «моя часть», «моя доля». То есть личность стремится идентифицировать себя лишь как принадлежность окружающей среды, некоего пространства, частью, долей которого она себя считает.
Если западные общественные системы строятся на основе линейной суммы составляющих их индивидуумов, обладающих достаточно выраженной субъективностью, то в японских общественных системах мы уже не находим такого рода форм организации. Японские социальные системы можно определить как автономно распределенные иерархические системы. Наиболее приближенное представление о том, как они работают дает сравнение с морской звездой. Это иглокожее виртуозно использует на первый взгляд хаотические движения щупалец в необходимый момент начинает подчиняться общему ритму. Одно из щупалец, то, которое оптимально расположено в данный момент в пространстве, берет на себя роль лидера. Стоит подчеркнуть, что речь не идет о каком-либо более сильном щупальце: в различных ситуациях различные щупальца принимают на себя эту роль. В то же время нижний слой двигательной иерархии – ворсинки, расположенные на нижней поверхности щупалец, не прекращают свои мерцательные движения. Координация движения происходит за счет обмена информацией, которая передается при улавливании направления колебательных движений.
Некоторое напряжение фантазии даст возможность представить себе, что аналогичные процессы происходят в японских организациях, скажем, ассоциациях или политических партиях. В этом типе организаций подчас нет стратифицированных ролевых структур, нет однозначно определенного центра принятия решения. Это своего рода сетевые социальные системы, которые распространились в японском обществе в виде «политических кругов», «предпринимательских кругов» и которым свойственны некоторые общие параметры и механизмы принятия бюрократических решений.
Японское общество издавна разработало и отшлифовало метод принятия решений, несколько отличающийся от западных. Если посмотреть на японский процесс принятия решений с западной точки зрения, то первое, что обратит на себя внимание – это приемлемый уровень эффективности при отсутствии ясно выраженного, однозначного звена, принимающего решения. Причем это наблюдается как на уровне предприятия, общественной организации, так и всего общества.
К примеру, несколько автономных групп начинают разрабатывать решение. Потом, как и «морская звезда», одно из подразделений (то, которое оптимально подготовлено для разработки именно данной проблемы) берет инициативу на себя и становится ведущим в этой системе. Координация автономных действий различных команд достигается с помощью обмена информацией. Подчас важную роль играют не постановления и информационные записки, а молчаливое понимание. Непременным условием действенности указанной схемы является уважительное отношение к достигнутому пониманию.
Такой метод принятия решений называется «нэмаваси» (закулисное маневрирование). В буквальном переводе это слово означает «увязывание корней», то есть согласование деталей до принятия решения. Своеобразным аналогом можно считать процесс «согласования» в структурах бывшей КПСС. Один из широко распространенных механизмов заключается в следующем: как правило, в ходе дискуссий готовится проект решения, который служит основой для достижения соглашения. Какие-либо замечания подготовительного комитета или умолчания во время подготовительной стадии служат символическими сигналами, указывающими на продвижение к консенсусу или на невозможность его достигнуть.
Эффективный обмен информацией возможен лишь в том случае, если между членами группы сложились доверительные отношения. Поэтому доверительность является одним из основных условий существования группы. Для тех, кто ведет переговоры с японскими партнерами следует иметь ввиду, что взаимное доверие и прежде всего эмоционально-партисипативные отношения «один на один» играют совершенно особую роль.
В японской философии позднего средневековья мы находим удивительно сходные мотивы с этикой адептов протестантской трудовой этики. Например, Байган Исида (1685-1774) стал одним из ведущих создателей «практической этики» («сингаку»), морального учения, в центре которого поставлены бережливость, самоценность труда и т.п. Сюда же стоит приплюсовать такие традиционные японские ценности, как обостренное восприятие лояльности, верности обязательствам, принципы чести, которые были выпестованы японским обществом со времен раннего средневековья и стали неотъемлемыми чертами японского этоса.
Следует также отметить, что сами японцы склонны если не мистифицировать, то во всяком случае излишне акцентировать роль доверительных отношений (как и некоторых других социокультурных факторов). Например, видный специалист по проблемам России Сигэки Хакамада, анализируя причины финансового политического кризиса в России начавшегося в середине августа 1998г., видит их исключительно в чрезвычайно низком уровне доверия в российском обществе и в том, что Россия «на месте социализма построила неправовое, варварское общество с уродливыми моральными принципами». Это мнение весьма характерно и отражает представления японцев о справедливом социальном устройстве.
Японское общество составляют сетевые структуры, тесно сопряженные с помощью информационных связей, в которых значительную роль играют стереотипизированные нормы. В японском социуме индивидуумы и группы связаны между собой с помощью множества эмоциональных нитей.
Японский коммуникативный стиль подчеркнуто диалогичен и бежит от монологов. То есть суть общения заключается не в самоутверждении собственного «я», а в стремлении достичь согласия, гармонии с собеседником.
Согласно канонам японской социальной психологии, собеседник не противостоит говорящему, а как бы включается в его субъективное пространство. Вместо того, чтобы смотреть на ситуацию отстраненно, японцы способны вставать на точку зрения другого и рассматривать себя как бы извне. Японцы сами пытаются с сочувствием отнестись к позиции партнера по переговорам вместо того, чтобы рационально настаивать на своем. В этом смысле им чужды дискуссии и дебаты в западном понимании.
Японцы ставят цель достичь эмоционального резонанса, избегают прямого нажима, подчас стесняются смутить оппонента, поставить его в неловкую ситуацию, застать врасплох. Например в ходе множество раундов японо-американских торговых переговоров японская сторона неоднократно пыталась подробно разъяснить трудности, встающие перед страной, рассчитывая на понимание и сочувствие американцев. Ещё раз подчеркнём, что умении занять на переговорах сочувствия, сопереживания представляет собой важную особенность японской коммуникативной манеры.
Следующей важной особенностью коммуникации являются невербальные формы, своего рода мета-информация, молчаливое понимание. Непрямое возражение, а фигура умолчания, уход в сторону от предмета обсуждения часто представляют собой симптомы несогласия. Естественно, иностранцам трудно понимать этот уровень коммуникации. Чтобы овладеть всеми нюансами этого мета-языка нужно прожить в стране длительное время.
По мнению японских социологов, вышеизложенные принципы могли бы стать универсальными и лечь в основу коммуникации будущего бесконфликтного глобального общества. Это мнение, несомненно, очень спорно.
К недостаткам японских коммуникативных систем относится то, что правила, бытующие в одном круге инсайдеров, подчас чужды и непонятны членам других сетевых структур.
Не стоит, конечно же, и впадать в грех преувеличения национальных особенностей японской культуры: общий вектор развития социума, похоже направлен в сторону вестернизации, но каким бы сильным ни был прессинг вестернизации, японские традиционные ценности не исчезнут, а окажутся органически встроенными в национальную психологию.
Любую попытку понять японцев следует начинать с того, что означает для них «знать своё место». Их упование на порядок и иерархию и вера западного человека в свободу и равенство полярно противоположны, и нам трудно отдать должное иерархии как одному из возможных социальных механизмов. Иерархический принцип – фундаментальная составляющая всех японских представлений об отношении человека к человеку и человека к государству. Японцы всегда подходили к международным отношениям с позиции своего понимания иерархии – точно так же, как они всегда рассматривали в этом свете свои внутренние проблемы. Их международные документы неизменно подчёркивают значение, которое они придают иерархии. Япония, несмотря на всю её недавнюю вестернизацию, остается обществом аристократических принципов. Каждое приветствие, каждый контакт в обязательном порядке отражает характер и степень социальной дистанции между людьми. Всякий раз, когда один человек говорит другому какую-нибудь фразу употребляемую повседневно, он произносит разные слова, в зависимости от того, к кому он обращается: к равному, к низшему или высшему. Для каждого случая предусмотрены особые грамматические формы и даже особые лексические единицы. Иными словами у японцев имеется так называемый «язык учтивости», употребление которого сопровождается надлежащими поклонами и другими учтивыми жестами. Всё это поведение регулируется детальнейшими правилами и условностями; нужно не просто знать, кому кланяться, но и как кому кланяться. Поклон, вполне уместный по отношению к одному человеку, другим может быть воспринят как оскорбление, если этот другой состоит с кланяющимся в иных отношениях. А разнообразие поклонов огромно: от поклона на коленях, с руками на полу прямо перед собой и со лбом, опущенным на руки, до легкого поклона головы и плеч. Надо усвоить, какой ситуации отвечает каждый из возможных способов выражения вежливости, и усвоить это надо рано. Бывает, казалось бы, такие отношения, при которых особых церемоний не требуется. Например, отношения внутри семьи. Дома, в семейном кругу, казалось бы где, как ни здесь человек может расслабиться и отбросить этикетные фамильярности. В Японии как раз в кругу семьи устанавливаются и тщательно соблюдаются правила учтивости. Пока мать носит младенца привязанным к спине, она кланяет его головку своей рукой, а когда он встанет на ножки, то прежде всего его научат демонстрировать почтение отцу или старшему брату. Жена кланяется мужу, ребёнок отцу, младшие братья кланяются старшим, сестра кланяется всем своим братьям независимо от возраста. Это не пустые жесты. Это означает, что тот, кто кланяется, признает право другого принимать решения в тех случаях, где он, возможно, предпочел бы сделать выбор сам, а тот, кому кланяются, со своей стороны признает за собой ответственность, вытекающую из его положения. Иерархия, опирающаяся на пол, поколение и первородство, составляет неотъемлемую часть семейной жизни.
Японская семья, как и древнегреческая или древнеримская, была религиозным объединением в самом строгом смысле слова; религиозным объединением остается она и по сей день. В основе её организации лежат требования культа предков. Древняя японская семья именовалась «удзи» — некоторые считают, что это слово первоначально означало то же самое, что современный термин «ути», то есть «дом» или «внутреннее пространство». Японская семья это как правило большая группа людей. Поскольку браки здесь ранние, такая семья, даже если речь идет об одном доме, может состоять из прадедушки и прабабушки, дедушек и бабушек, родителей и детей – сыновей и дочерей нескольких поколений; однако она обычно выходит далеко за переделы одного дома. В древние времена она могла составлять всё население целой деревни или небольшого города; в Японии до сих пор встречаются общины, все члены которых носят одну и ту же фамилию. Такая группа могла состоять из 60 и более лиц, живущих под одной крышей; соответственно строились и дома, расширяясь по мере необходимости. Со временем святилище, где обитает дух предка, преобразовалось в нынешний синтоистский храм, а сам дух превратился в местное охранительное божество, современно наименование которого, удзигами, есть всего лишь сокращенная форма древнего титула удзи-на-ками, т.е. «рода бог». Теоретически власть главы дома, как и прежде, является верховной. Главе семьи должны подчиняться все. Далее, лица женского пола подчиняются мужчинам – в частности, жены мужьям, а младшие члены семьи подчиняются старшим. Дети обязаны не только слушаться родителей и деда с бабкой, но и соблюдать отношения подчинения между собой – младший брат подчиняется старшему, младшая сестра — старшей. Правила подчинения реализуются мягко и принимаются с готовностью, но охватывают даже мелочи: например, за столом старшему сыну подают еду первым, следующему по старшинству – вторым, и так далее – исключение делается только для маленького ребенка, который не обязан ждать. Этот обычай породил забавное выражение, которым в шутку обозначают второго сына – хиямэси-сан, «братец Стылый Рис». Второму сыну приходится ждать, пока обслужат и маленьких и больших, поэтому рис доходит до него не всегда таким горячим, как хотелось бы… По закону в семье может быть только один глава. Это либо дед, либо отец, либо старший сын; чаще всего главой бывает именно старший сын, поскольку по обычаю китайского происхождения, старики обычно уступают ему главенство, как только он оказывается в состоянии взять на себя ответственность за дела. Судя по всему, обряды бракосочетания развились в Японии в основном по китайскому образцу. По сей день девушка, пришедшая в дом в качестве невестки, рассматривается всего лишь как приемный ребенок: брак означает удочерение. Аналогичным образом и по тем же причинам молодой человек, принятый в семью в качестве мужа одной из дочерей, имеет всего лишь статус приемного сына. Посредством ритуала бракосочетания невеста приобщается к семейному культу семьи жениха. Её принимают в семью не только живущие, но и умершие, отныне она должна почитать предков своего мужа как своих собственных. С культом свой родной семьи она теперь не имеет ничего общего, и это расторжение «религиозных» уз подчеркивается похоронными ритуалами, которые отправляются её родными после её отбытия в новую семью – торжественным подметанием комнат и зажиганием погребального костра перед воротами дома. Вопрос о браке, этой важнейшей обязанности по отношению к родителям, не мог оставаться на усмотрение самих молодых людей. Этот вопрос надлежало решать родителям, а не детям. Речь шла не о сердечной склонности, а о деле: думать иначе было не благочестиво. Привязанность могла возникнуть и полагалось, чтобы она возникла, на основе брачного отношения. Но любая привязанность, способная поставить под угрозу сплоченность семьи, подлежала осуждению. Поэтому мужа и жену могли развести, если они испытывали друг к другу слишком сильные чувства и имели чересчур сильное влияние друг на друга. В случае развода, женщина теряла все права на своих детей: они принадлежали семье мужа. В любом случае её обязанности как жены были более обременительные, чем у наемной служанки. Только в старости она могла рассчитывать приобрести некоторую власть, но даже в старости она находилась под покровительством. «Нет у женщины своего дома ни в оном из Трех Миров» — гласит старая Японская пословица. Чем выше был ранг семьи в которую женщина входила благодаря замужеству, тем тяжелее было её положение. Для женщины аристократического сословия не существовало никакой свободы: она даже не могла выйти за ворота собственного дома иначе как в каго (паланкине) или под эскортом; а её жизнь как жены чаще всего омрачалась присутствием в доме наложниц. Такова была патриархальная семья в старой Японии. Но Японский народ весел и дружелюбен; и уже много столетий назад он открыл множество способов сглаживать трудности жизни и умерять неумолимость обычая и закона. Разумеется, старые семейные порядки имели свои преимущества, во многом возмещавшие индивиду неудобства его подчиненного состояния. Это было общество взаимной помощи; его возможности помочь были не меньше, чем возможности принудить. Каждый член его мог чем-то помочь другому в случае нужды, и каждый мог рассчитывать на поддержку всех. Вобщем, так обстоит дело в семье и теперь. В хорошо поставленном семейном укладе, где все совершается по старинным правилам учтивости и любезности, где не произносится ни единого резкого слова, где младшие смотрят на старших с любящим почтением, где пожилые, которым годы не позволяют более трудится в полную силу, посвящают себя заботе о малолетних и оказывают неоценимые услуги в деле обучения и воспитания, — в таком укладе осуществлен идеал японской семьи. Повседневный быт такого дома – где каждый прилагает старание, чтобы сделать жизнь как можно более радостной для всех, где объединяющие узы есть на деле узы любви и благодарности – являет собой религию в лучшем и чистейшем смысле, и дом этот – место святое.
Раз уж японский этнический кодекс требует столь беззаветного исполнения долга и столь безграничного самоотречения, то он, казалось бы, должен был бы заклеймить всякое личное желание как зло, подлежащее искоренению. Именно такова классическая буддийская доктрина, и потому вдвойне удивительно, что японский кодекс поведения так терпим к удовольствиям, доставляемым нам пятью чувствами. Несмотря на то что Япония является одной из великих буддийских наций, её этика в этой сфере резко контрастирует с учением Гаутаямы Будды и священных книг буддизма. Японцы не осуждают получение удовольствия. Они не пуритане. Они считают, что физические наслаждения – это хорошо, что их надо культивировать. К наслаждениям стремятся, их ценят. Тем не менее их следует держать на своем месте. Они не должны мешать серьезным вещам. Такой кодекс постоянно вносит в жизнь крайнее напряжение. Японцы затрудняют себе жизнь тем, что культивируют физические наслаждения и тут же вводят кодекс, по которому именно Тим-то наслаждениям и нельзя предаваться, раз уж зашла речь о делах серьёзных. Они культивируют плотские удовольствия как изящные искусства, а потом, вдоволь насытившись ими, приносят их в жертву долгу. Одно из малых плотских удовольствий в Японии – горячая ванна. Для самого неимущего крестьянина, для самого презренного слуги ежевечернее погружение в предельно разогретую воду – такая же непременная часть повседневного обихода, как для богатого аристократа. Ежедневная ванна ценится здесь из опрятности, так же как и у других народов, но к этому японцы добавляют ещё и тонкое искусство пассивного наслаждения, которому трудную найти аналога в банных обычаях остального мира. Насколько горячая ванна ценится как наслаждение, настолько же обливание ледяной водой всегда считалось наилучшим способом «закаливания». Современные начальные школе не отапливаются, и это принципиально, ибо так детей подготавливают к будущим трудностям. Ведь до сих пор в японских домах, как правило нет центрального отопления, а локальное отопление с помощью керосиновых печей и электронагревателей стоит дорого и сводится к минимуму из экономии. На западных наблюдателей обычно производят большое впечатление постоянные насморки, для предотвращения которых не делается решительно ничего. Ещё одно излюбленное наслаждение – сон. Это одно из самых совершенных японских искусств. Японцы спят полностью расслабившись в любом положении и в таких обстоятельствах, в которых мы о сне и подумать бы не могли. Но они спят вовсе не для того, чтобы запастись энергией на завтрашний день. Они просто любят спать, и если ничто не мешает, то с удовольствием предаются этому занятию. С такой же безоглядностью они полностью отказываются от сна, если в этом есть необходимость. Студент, готовясь к экзамену, занимается день и ночь, даже не допуская мысли, что чем лучше он выспится, тем вернее сдаст. В армии сон безоговорочно приносится в жертву дисциплине. Еда, подобно теплу и сну, рассматривается как источник удовольствия, которому охотно предаются, и как средство укрепления духа. На досуге японцы не жалеют времени на трапезы с многократной сменой блюд, когда каждое блюдо с ложечку, но зато смакуешь не только вкус, но и вид. Однако в остальном упор делается на дисциплину. По мнению японцев, «есть необходимо для поддержания жизни, поэтому следует есть как можно быстрее». По японским понятиям, насильственное лишение пищи – отличнейший тест на «закаленность». Если ты переносишь голод стойко, то твои силы растут благодаря торжеству духа, а вовсе не падают от нехватки калорий и витаминов. Японцы не разделяют западных представлений о взаимно-однозначном соответствии между телесной пищей и телесной силой. Поэтому неудивительно, что во время войны токийское радио говорило о голодании людям в бомбоубежищах, что физические упражнения дадут им силу и бодрость. Романтическая любовь – еще одно человеческое чувство, которое культивируют в Японии. Любовь у них в почёта, как бы ни шла она в разрез с их формами брака и семейными обязательствами. В их беллетристике любви полно, причём, как во французской литератур, обычно в виде адюльтера. Двойные самоубийства влюбленных – любимая тема чтения и разговоров. Созданная в Xвеке «Повесть о Гэндзи» — едва ли не самая изысканная книга о романтической любви, которая когда-либо и где-либо была написана. Любовь составляет главную тему их современных романов. В понимании западного человека любовь и брак, в идеале, есть одно и то же; у японцев такого идеала нет. «Быть влюбленным» — наш самый почётный резон для вступления в брак. Японцы так не считают. В выборе супруги молодой человек должен положится на отца, подчиниться ему и жениться в слепую. «Истинной целью брака в нашей стране, — говорится в одном современном японском журнале, — является продолжение рода. Всякая иная цель лишь извращает его подлинное значение». Это, однако, не означает, что мужчина остается добродетельным лишь до тех пор, пока ограничивает себя рамками такой жизни. Если он в состоянии себе это позволить, он может завести любовницу. Японцы видят главную задачу жизни в выполнении своего долга. Они полностью принимают тот факт, что исполнение всех обязательств и отслеживание всех обязательств сопряжено с принесением в жертву личных желаний и радостей. Они то и дело отказываются от удовольствий, но вовсе не считают такой отказ злом. Он требует силы воли, а сила воли в Японии – самая почитаемая добродетель.
Всё это хорошо объясняет, почему в Японских романах и пьесах так редко бывает «счастливый конец». Японский массовый зритель обливается слезами, видя, как герой встречает свой трагический конец и как прелестная героиня гибнет под колесом фортуны. Такие сюжеты – кульминация вечернего развлечения. Именно ради них ходят в театр. Даже их современные фильмы строятся на теме страданий главных героев. Они влюблены, но отказываются от любимых. Они поженились и счастливы, но кто-то из них кончает жизнь самоубийством во имя исполнения долга. Жена, отдающая все свои силы на благо карьеры мужа и побуждающая его развивать свой незаурядный талант, скрывается в дебрях большого города накануне его успеха, чтобы освободить его для его новой жизни, и без единой жалобы умирает от нищеты в день его великого триумфа. Хэппи-энд не нужен. Рыдать от жалости, сострадая самоотверженным герою и героине, — это да. Их страдание не кара Господняя. Оно показывает, что они выполнили свой долг, чего это им не стоило, и что – ни одиночество, ни болезнь, ни смерть не заставило их сойти с истинного пути.
Жестами пользуются все, но в разных странах жесты разные – и даже если жесты похожи, то смысл у них может быть неодинаковый. В Японии богатый жестовый словарь, но иностранцу разобраться в нём нелегко, и по неведению он может многое понять неправильно. Вот, например, почти всеобщий жест: сложенные в кольцо большой и указательный пальцы. В США это означает «о’кей», поскольку круг считается «совершенным», однако во Франции значение этого жеста противоположное – «пустое место», потому, что круг – это еще и ноль. В Японии же он обозначает деньги, поскольку монеты круглые. Приехавшие в Японию американец и француз поймут японский жест неправильно, и хорошо, если последствия недоразумения будут забавными. Японские жесты и мимика часто интерпретируются неверно. Взять хотя бы пресловутую японскую улыбку. На Западе давно привыкли считать, что улыбка означает радость, веселье. Человек западной цивилизации спонтанно улыбается, когда ему хорошо. Но в Японии – это не только естественное выражение эмоций. Это еще и форма этикета. Японских детей по прежнему учат улыбаться во исполнение социальной обязанности. Улыбка в Японии стала по меньшей мере полусознательным, если не бессознательным жестом и наблюдается даже тогда, когда улыбающийся человек думает, что за ним не наблюдают. Например, он хочет успеть на поезд метро. Уже почти успел, но дверь закрывается. Какова будет его реакция? Почти наверняка улыбка. Эта улыбка не означает радости. Какая уж тут радость, если дверь закрылась перед самым носом. Но она означает, что к неприятности отнеслись без ропота и с бодростью. Самых юных лет японцев учат воздерживаться от выражения эмоций, которое могло бы нарушить столь непрочную порой социальную гармонию. В Японии такое специальное жестовое употребление улыбки нередко доходит до крайностей. По сей день приходится видеть, как улыбаются люди, потерявшие близких. Не следует понимать это так, будто мертвых не оплакивают. Улыбающийся как бы говорит: да, утрата моя велика, но есть более важные общие заботы, и я не хочу огорчать кого-либо, выставляя напоказ своё горе.
продолжение
--PAGE_BREAK--