--PAGE_BREAK--
2. Честь и достоинство судьи под охраной уголовного закона
Неразрывно связанные между собой принципы независимости и неприкосновенности судей закреплены в целом ряде норм международного и национального права. К их числу следует отнести Основные принципы независимости судей, одобренные резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 13 декабря 1985 г., ст.120 и 122 Конституции РФ, Федеральные конституционные законы «О судебной системе Российской Федерации», «О конституционном Суде Российской Федерации», «Об арбитражных судах Российской Федерации», Закон РФ «О статусе судей в Российской Федерации», Федеральный закон «О мировых судьях в Российской Федерации», ГПК, УПК и АПК РФ и другие нормативные правовые акты. Провозглашая независимость судей как принцип деятельности судебной власти, названные нормативные акты рассматривают неприкосновенность судьи как одну из гарантий его независимости.
Сущность независимости судьи заключается в том, что он при осуществлении своих полномочий не представляет никаких органов власти или политических сил и свободен от любого вмешательства извне, а его решение выражает его собственную правовую позицию, согласованную лишь с Конституцией и законами Российской Федерации. Судьи не обязаны давать каких-либо объяснений по существу рассмотренных или находящихся в производстве дел, а также представлять их кому бы то ни было для ознакомления, иначе как в случаях, предусмотренных процессуальным законом (п.2 ст.10 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации).
Неприкосновенность же судьи в совокупности с другими установленными законом гарантиями обеспечивает независимость судьи. Она имеет два аспекта: институциональный и личный. Институциональная неприкосновенность судьи означает, что он не может быть привлечен к какой-либо ответственности, в том числе и по окончании срока его полномочий, за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое судом решение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность судьи в преступном злоупотреблении либо вынесении заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта (п.2 ст.16 Закона РФ „О статусе судей в Российской Федерации“, ст.15 ФКЗ „О Конституционном Суде Российской Федерации“). Личная неприкосновенность судьи включает в себя неприкосновенность личности, занимаемых им жилых и служебных помещений, а также используемых им личных и служебных транспортных средств, а равно принадлежащих ему документов, багажа и иного имущества, тайну переписки и иной корреспонденции (п.1 ст.16 Закона РФ „О статусе судей в Российской Федерации“ в ред. ФЗ от 15 декабря 2001 г.).
Неприкосновенность личности судьи включает в себя неприкосновенность таких личных благ человека, как жизнь, здоровье, свобода, телесная неприкосновенность, а также честь и достоинство. Защита перечисленных благ судьи не была предметом специального регулирования ни в одном из Уголовных кодексов РСФСР и осуществлялась в рамках главы о преступлениях против личности. Но начавшаяся в России судебная реформа потребовала дополнительных гарантий независимости и личной неприкосновенности судей при осуществлении ими полномочий по отправлению правосудия. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря 1989 г. Уголовный кодекс был дополнен рядом статей, гарантирующих независимость судей. В их числе была и статья 176.3 об оскорблении судьи или народного (а в редакции Закона РФ от 16 июля 1993 г. — и присяжного) заседателя. Однако клевета в отношении судей в связи с их служебной деятельностью по отправлению правосудия по-прежнему квалифицировалась как обычная клевета.
И только ныне действующее законодательство выделило в самостоятельный состав преступления клевету в отношении судьи. Таким образом, механизм уголовно-правовой защиты чести и достоинства судьи включает две нормы: неуважение к суду (ст.297 УК РФ) и клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя (ст.298 УК РФ). Толкование данных норм вызывает разногласия в теории уголовного права и может вызвать определенные сложности на практике.
Первая проблема касается круга потерпевших в составах преступления, предусмотренных в ч.2 ст.297 и ч.1 ст.298 УК РФ. В частности, возникает вопрос о том, судьи каких именно судов могут выступать потерпевшими от указанных преступлений.
Некоторые ученые не включают в понятие правосудия деятельность арбитражных судов1, поскольку они не упомянуты в ч.2 ст.118 Конституции РФ; другие пытаются исключить деятельность судов, связанную с рассмотрением дел об административных правонарушениях2;третьи не считают правосудием деятельность Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации3.
Думается, нет никаких социальных или юридических оснований искусственно ограничивать понятие правосудия, исключая из него какие-то формы, предусмотренные Конституцией РФ и федеральными конституционными законами. Это в полной мере относится и к арбитражному судопроизводству, которое, как полагают многие цивилисты, является разновидностью гражданского судопроизводства. Все предусмотренные Законом РФ „О судебной системе Российской Федерации“ суды являются равноправными звеньями судебной системы, а их судьи, осуществляющие правосудие в соответствующей форме, могут выступать потерпевшими при посягательстве на их жизнь, здоровье, честь и достоинство.
Вторую неоднозначно решаемую проблему применения ст.297 и 298 УК РФ составляет понятие иного лица, участвующего в отправлении правосудия.
Поскольку в названных статьях (а также в ч.1 ст.295 и 296 УК РФ) „иное лицо, участвующее в отправлении правосудия“, упоминается наряду с судьей и присяжным заседателем, вопрос касается всех прочих лиц, участвующих в отправлении правосудия, за исключением судьи и присяжного заседателя. В специальной литературе по этому вопросу высказываются самые различные мнения.
Достаточно распространенной является точка зрения, согласно которой к лицам, участвующим в отправлении правосудия, следует относить народного заседателя, общественного защитника и общественного обвинителя. Это мнение разделяют, например, М.Н. Голоднюк1, Н.Г. Иванов2, Г.Г. Криволапов3, Т.В. Кондрашова4. Некоторые ученые полагают, что понятием „иных лиц, участвующих в отправлении правосудия“, охватываются народный и присяжный заседатели5, заседателей6, третьи дополняют перечень „иных лиц“ указанием на секретаря судебного заседания7, четвертые ограничиваются указанием на народного заседателя8. Чрезмерно широко толкуют понятие „иных лиц“ Б.В. Здравомыслов, по мнению которого таковыми, „очевидно, надо считать истца или ответчика, их представителей, общественных защитников или обвинителей“9, а также С.А. Денисов, полагающий, что под рассматриваемое понятие подпадают народный заседатель, потерпевший и его представитель, другие заинтересованные лица10. Сторонники последней точки зрения явно смешивают лиц, участвующих в отправлении правосудия, с участниками судебного процесса.
Представляется, что толкование законодательного понятия не может иметь налета субъективизма и должно строго соответствовать воле законодателя. В соответствии с УПК РСФСР народный заседатель охватывался термином „судья“ (п.5 ст.34), поэтому он, естественно, не упоминается в числе потерпевших от преступлений против правосудия наряду с судьей. Но в ходе проведения судебной реформы ситуация изменилась. Конкретизируя конституционное положение о том, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом (ч.1 ст.118), Федеральный конституционный закон „О судебной системе Российской Федерации“ гласит: „Судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судом в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных, народных и арбитражных заседателей“ (п.1 ст.1).
Еще более определенной является позиция законодателя в УПК РФ, который под судьей понимает только „должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие“ (п.54 ст.5). Этим народный заседатель исключается из понятия „судья“, тем более что в ст.30 УПК РФ народный заседатель вообще не упоминается, а значит, будущее этого социального института представляется достаточно неопределенным. Пункт 2 ст.1 Федерального закона „О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации“ устанавливает, что „народными заседателями являются лица, наделенные в порядке, установленном настоящим Федеральным законом и федеральными процессуальными законами, полномочиями по осуществлению правосудия по гражданским и уголовным делам в составе суда и исполняющие обязанности судей на непрофессиональной основе“. Из этого следует, что народный заседатель не является судьей, а лишь исполняет его обязанности на непрофессиональной основе в период привлечения к отправлению правосудия. И то обстоятельство, что он не упомянут наравне с судьей в качестве потерпевшего в ст.295-298 УК РФ, вовсе не означает, что он охватывается понятием судьи; напротив, это следует понимать в том смысле, что народный заседатель является одним из „иных лиц, участвующих в отправлении правосудия“ наряду с судьями и присяжными заседателями, прямо названными в законе.
Арбитражный процессуальный кодекс РФ предусматривает возможность рассмотрения экономических споров в арбитражных судах с участием арбитражных заседателей. Следовательно, они также охватываются понятием „иных лиц, участвующих в отправлении правосудия“.
Процесс судебной реформы в России еще нельзя считать завершенным, поэтому наряду с судьями, народными и присяжными заседателями к отправлению правосудия могут быть привлечены и другие лица. Например, в п.3 ст.3 Закона РФ „О статусе судей в Российской Федерации“ в редакции ФЗ от 15 декабря 2001 г. судье запрещено быть, в частности, депутатом, третейским судьей, арбитром. Отсюда очевидно, что закон относит третейского судью и арбитра к числу лиц, участвующих в отправлении правосудия, хотя и не называет их судьей.
Все изложенное дает основания под „иными лицами, участвующими в отправлении правосудия“, подразумевать народных заседателей, арбитражных заседателей, третейских судей, арбитров, а в будущем, возможно, и других лиц, если законодатель сочтет нужным привлечь их к осуществлению правосудия.
Третья проблема применения норм об уголовно-правовой защите чести и достоинства лиц, участвующих в отправлении правосудия, касается содержания объективной стороны оскорбления этих лиц и клеветы в их адрес.
Понятия оскорбления и клеветы должны трактоваться в том же смысле, что и в ст.130 и 129 УК РФ. Но в отличие от указанных норм оскорбление лиц, участвующих в отправлении правосудия, и клевета в их адрес предполагают, что эти действия совершаются в связи с рассмотрением дел или материалов в суде. Это означает, что названные преступления совершаются по мотиву мести за вынесение определенного, не угодного виновному, решения по конкретному делу или материалу либо с целью повлиять на существо этого решения.
Клеветнические измышления обычно преследуют цель или непосредственного воздействия на правовую позицию потерпевшего, или отстранения скомпрометированного члена суда от рассмотрения дела или материала, в котором заинтересован виновный, или инициирования пересмотра вынесенного судом решения по мотиву личной заинтересованности одного или нескольких членов суда. Связь клеветы с рассмотрением дела или материала в суде вовсе не означает, что с этим делом или материалом обязательно связаны сами распространяемые виновным заведомо ложные сведения. Они могут не иметь прямого или даже косвенного отношения к рассматриваемому делу или материалу и касаться личности, биографии либо личных связей потерпевшего, но их распространение осуществляется именно в связи с рассмотрением дела или материала в суде как средство повлиять на существо судебного решения или отомстить за него. Иначе говоря, эта связь носит субъективный характер, поскольку виновный согласует свои действия с деятельностью суда, желая оказать на нее влияние.
Место и время совершения клеветнических действий или нанесения оскорбления на квалификацию рассматриваемых преступлений не влияет. Они могут быть совершены до, во время или после рассмотрения дела или материала в суде, но обязательно в связи с ним. Обычно оскорбление наносится в зале судебного заседания сразу после оглашения судебного решения или вскоре после этого в помещении суда. Но это не является обязательным условием квалификации по ч.2 ст.297 УК РФ. Вряд ли можно согласиться с мнением М.Н. Голоднюк, что „оскорбление, связанное с отправлением правосудия, но осуществленное в другом месте (например, публичное оскорбление на почве мести), квалифицируется как оскорбление представителя власти“1. Дело в том, что статья 319 УК РФ устанавливает ответственность за оскорбление, нанесенное представителю власти при исполнении или в связи с исполнением обязанностей в сфере управленческой, а не судебной деятельности. Оскорбление же судьи в связи с его деятельностью по отправлению правосудия обладает более высокой степенью общественной опасности и должно во всех случаях повлечь ответственность по ч.2 ст.297 УК РФ.
Для квалификации оскорбления лица, участвующего в отправлении правосудия, или клеветы в его адрес не имеет значения, удалось ли виновному таким способом повлиять на существо судебного решения по делу или материалу, в котором он заинтересован.
Последняя проблема квалификации клеветы в адрес лица, участвующего в отправлении правосудия, касается этого преступления при отягчающих обстоятельствах (ч.3 ст.298 УК РФ). Здесь могут возникнуть два вопроса.
Во-первых, о характере преступления, в совершении которого клеветник обвиняет члена суда. Очевидно, что речь может идти не только о совершении преступления по должности, но и о любом преступлении, относящемся к категории тяжких или особо тяжких. Во-вторых, преступление можно квалифицировать как клевету в адрес лица, участвующего в отправлении правосудия, при данном отягчающем обстоятельстве только при отсутствии признаков заведомо ложного доноса (ч.2 ст.306 УК РФ). Последний, в отличие от клеветы, заключается в заведомо ложном сообщении о якобы совершенном преступлении только в адрес органа, имеющего право возбудить уголовное дело, органа или организации, обязанных передать полученное сообщение правоохранительным органам, и имеет целью инициировать уголовное преследование члена суда. Клевета же означает сообщение заведомо ложных порочащих сведений любым лицам и преследует цель очернить члена суда в глазах его сослуживцев, родственников, знакомых и других лиц.
продолжение
--PAGE_BREAK--3. Эволюция ответственности за неуважение к суду
Уголовно-правовые меры защиты правосудия использовались и используются во всех государствах. Один из самых известных и мрачных случаев наказания преступного неуважения к суду в истории Англии приводит Р. Уолкер: «Произошло это в 1631 году в Солсбери, когда некий Брикбат сказал главному судье Ричардсону, что тот судит слишком строго, после чего против него был немедленно составлен обвинительный акт, а затем обвиняемому отрубили руку и прикрепили ее к виселице, на которой его и повесили сразу же в присутствии суда»1.
В XV в. в России происходят существенные изменения, отражающие обострение противоречий феодального общества и усиление классовой борьбы. По сравнению с Русской Правдой по-новому стало трактоваться само понятие преступления. Если по Русской Правде преступными считались только такие деяния, которые наносили непосредственный ущерб конкретному человеку — его личности или имуществу, то в Судебнике 1497 г.2под преступлением стали пониматься всякие действия, которые так или иначе угрожали государству или господствующему классу в целом и поэтому запрещались законом. Соответственно изменился и термин для обозначения преступления. Вместо обиды оно стало именоваться лихим делом.
В Судебнике 1497 г. появляются нормы, особо защищающие лиц, осуществляющих функции правосудия. Так, в ст. 68 «О полевых пошлинах» говорится о том, что для обеспечения порядка при решении спора «полем» нельзя было присутствовать опришным, то есть лицам, непосредственно не участвующим в процессе. За отказ опришных покинуть поле с них взыскивалась сумма иска и пошлины, а сами они передавались на поруки и подлежали преданию великокняжескому суду как злоумышленники-соучастники. Таким образом, фактически формируется понятие нового состава преступления — преступления против судебной власти.
Соборное уложение 1649 г. стало первым печатным памятником русского права. До него публикация законов ограничивалась оглашением их на торговых площадях и в храмах, о чем обычно специально указывалось в самих документах. Появление печатного закона в значительной мере исключало возможность совершения злоупотреблений воеводами и приказными чинами, ведавшими судопроизводством.
В Соборном уложении 1649 г. в гл. 10 «О суде» предусматривалась ответственность за несоблюдение порядка и брань во время судебного разбирательства. Так, в ст. 105 говорилось: «А кого судьи велят поставити к суду, и истцу и ответчику, став пред судьями, искати и отвечати вежливо и смирно и не шумко, и перед судьями никаких невежливых слов не говорити и меж себя не бранитися. А будет кто перед судьями истец или ответчик меж себя побранятся, и кто кого из них обесчестит непригожим словом, и того, кто перед судьями кого обесчестит словом, за судейское бесчестие посадити в тюрьму на неделю. А кого он словом обесчестит, и тому велеть на нем доправити бесчестие по указу». Статья 105 предусматривала ответственность за всякого рода нарушения порядка в суде, вплоть до драки между сторонами и убийства. При этом на виновных возлагалась двойная ответственность: за неправомерные действия против другого лица и за нарушение порядка в суде. Статья 106 предусматривала ответственность за оскорбление судьи, причем ответственность наступала за оскорбление судьи как во время судебного разбирательства, так и вне судебного процесса. Данная норма особо выделяла судью как объект преступления и предусматривала ответственность не только за его оскорбление, но и за иные действия, направленные против личности судьи, что свидетельствовало о его особой охране законом1.
Артикул воинский 1715 г. развивает некоторые положения Соборного уложения 1649 г. об ответственности за оскорбление судей и иных лиц, осуществляющих правосудие. При этом подчеркивается, что вышеуказанные лица особо защищаются законом. Так, в Артикуле 34 гл. 3 «О команде, предпочтении и почитании вышних и нижних офицеров и о послушании рядовых» указано, что никто не может судей и иных лиц, выполняющих возложенные на них функции по отправлению правосудия и исполнению наказания, бранить или иными способами противодействовать выполнению ими своих обязанностей. В качестве санкции данной нормы было предусмотрено, в зависимости от обстоятельств дела, возложение обязанности просить прощения, тюремное заключение либо смертная казнь, поскольку судьи находились под особой защитой императора. Из данной нормы следует, что наказание за указанные деяния значительно усилено по сравнению с предшествовавшими Артикулу законодательными актами, поскольку за данное преступление, в числе других видов наказания, предусмотрена смертная казнь («лишение живота»). В Артикуле 36 гл. 4 «О самовольном обнажении шпаги, о тревоге и карауле» предусмотрена также ответственность за нарушение порядка в суде. В нем указано, что, если кто-нибудь во время суда обнажит шпагу и попытается ударить кого-либо, даже если при этом не будет причинено никому вреда, виновный должен быть расстрелян1.
Систематизация российского законодательства, проведенная при Николае I, в области уголовного права пошла дальше, чем в других отраслях права, и завершилась изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В Уложении 1845 г.2в гл. 2 «Об оскорблении и явном неуважении к присутственным местам и чиновникам при отправлении должности» также имелись нормы, предусматривающие ответственность за неуважение к суду. Например, ст. 305 устанавливала ответственность за составление и распространение сочинений оскорбительного содержания; ст. 306 — за аналогичные действия, когда они были направлены против должностных лиц с целью помешать исполнению ими своих служебных обязанностей; ст. 309 — за оскорбление, нанесенное в присутственном месте. При этом в ней выделялся квалифицированный состав оскорбления в отношении лиц, осуществляющих правосудие; из ч. 3 этой статьи следует, что совершение данного преступления не умышленно, а в состоянии алкогольного опьянения является смягчающим ответственность обстоятельством. Статья 312 устанавливала ответственность за оскорбление, хотя совершенное и не во время судебного заседания, но напрямую связанное с деятельностью лица по исполнению им своих должностных обязанностей по осуществлению правосудия; ст. 315 — за оскорбление других участников судебного процесса.
В Уголовном уложении 1903 г. мы не обнаружили норм, относящихся к рассматриваемой теме.
После 1917 г. в уголовном законодательстве РСФСР не было специальной нормы об ответственности за неуважение к суду. УК 1922 г. в ст. 88 предусматривал уголовную ответственность лишь за публичное оскорбление отдельных представителей власти при исполнении ими своих служебных обязанностей. Очевидно, что ответственность за оскорбление судьи, в зависимости от квалификации действий виновного, могла также наступать за действия, которые расценивались как контрреволюционная деятельность либо как преступления против порядка управления. В то же время в гл. 5 «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности» УК 1922 г. содержались нормы, предусматривавшие ответственность за оскорбление. Так, в ст. 172 говорилось об ответственности за оскорбление, нанесенное кому-либо действием, а также устно или в письменной форме; в ст. 173 — за оскорбление, нанесенное в распространенных или публично выставленных произведениях печати или изображениях.
УК 1926 г. в ст. 76 гл. 2 «Преступления против порядка управления» установил ответственность за публичное оскорбление представителей власти при исполнении таковыми служебных обязанностей. Специальной нормы об ответственности за оскорбление судьи либо участника судебного разбирательства в этом УК также не было. Отсутствие специальной нормы, предусматривающей ответственность за оскорбление судьи или кого-либо из участников судебного разбирательства, было связано с тем, что суд рассматривался как специфический орган государства, представляющий часть общегосударственного механизма, и судебная власть как отдельная форма государственного регулирования правоотношений не выделялась.
В УК РСФСР 1960 г. появилась гл. 8 «Преступления против правосудия». Однако эти нормы были направлены, прежде всего, на защиту лиц, в отношении которых осуществляется правосудие, но не на защиту самих участников судебного разбирательства, т.е. лиц, непосредственно осуществляющих правосудие.
Существовавший пробел в законодательстве в какой-то мере был устранен Законом СССР «Об ответственности за неуважение к суду» от 2 ноября 1989 г., который предусмотрел два вида ответственности за неуважение к суду: уголовную (ст. 1-4) и административную (ст. 5-7).
Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря 1989 г. в УК РСФСР была введена ст. 176.3 «Оскорбление судьи, народного или присяжного заседателя». Она предусматривала ответственность за оскорбление судьи, народного или присяжного заседателя в связи с их деятельностью по осуществлению правосудия.
Модельный УК предусматривает уголовную ответственность за неуважение к суду в ст. 333. При этом неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участников судебного разбирательства (ч. 1), и оскорбление судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия (ч. 2), определяется как преступление небольшой тяжести.
4. Общая характеристика состава преступления (ст.297 УК РФ)
В УК РФ уголовная ответственность за неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участников судебного разбирательства, установлена в ст. 297. Опасность этого преступления состоит в том, что оно подрывает авторитет и престиж правосудия, наносит моральный вред потерпевшему, посягает на его честь и достоинство. Уголовный закон охраняет не все виды деятельности органов правосудия, а лишь деятельность по реализации задач и целей правосудия. В сферу уголовно-правовой охраны попадают общественные отношения, возникающие в процессе функционирования суда.
Основным непосредственным объектом данного состава преступления являются общественные отношения, обеспечивающие нормальное осуществление правосудия судом. Дополнительным непосредственным объектом являются общественные отношения, составляющие гарантированные законом, в частности, Конституцией РФ, права и интересы участников судебного разбирательства, их честь и достоинство, в отношении которых совершено преступное посягательств1. Честь — это нравственная категория, которая связывается с оценкой личности в глазах окружающих и отражает конкретное общественное положение человека, род его деятельности и признание его моральных заслуг. Под достоинством понимается особое моральное отношение человека к самому себе, характеризующее его репутацию в обществе (благоразумие, мировоззрение, нравственные качества, образование и уровень знаний, соблюдение правил общежития, достойный образ жизни и т.д.).
Потерпевшими являются участники судебного разбирательства. Правосудие от имени государства осуществляется судом в лице судьи — должностного лица, уполномоченного осуществлять правосудие (п. 54 ст. 5 УПК РФ). В гл. 5 «Суд» УПК РФ в ст. 30 определен состав суда: судья федерального суда и мировой судья, а также коллегия из 12 присяжных заседателей. Участники судебного разбирательства перечислены в гл. 35 «Общие условия судебного разбирательства» УПК РФ. К ним относятся: секретарь судебного заседания (ст. 245), государственный обвинитель (ст. 246), подсудимый (ст. 247), защитник (ст. 248), потерпевший (ст. 249), гражданский истец или гражданский ответчик (ст. 250), специалист (ст. 251). К указанным лицам можно отнести также законных представителей обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика (п. 45 и 46 ст. 5 УПК РФ).
В процессе судебного рассмотрения уголовного дела по обвинению В. в том, что в процессе судебного заседания последний в присутствии других участников судебного процесса умышленно оскорбил государственного обвинителя Г. нецензурными словами, чем унизил его честь и достоинство, проявив тем самым неуважение к суду. В отношении В. было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 297 УК РФ.
В судебном заседании подсудимый В. вину свою признал, в содеянном чистосердечно раскаялся, попросил извинения у Г. за свое нетактичное поведение в судебном заседании. Потерпевший Г. пояснил, что он поддерживал обвинение в суде в отношении В. и последний на его вопросы, касающиеся обвинения, ответил нецензурной бранью. Г. считает, что его оскорбили, извинения В. он не принимает, мириться с ним не желает и просит привлечь В. к уголовной ответственности.
Оценив исследованные доказательства, суд нашел виновность В. в предъявленном обвинении установленной и квалифицировал его действия по ч. 1 ст. 297 УК РФ, поскольку он, умышленно выразившись в адрес прокурора нецензурными словами, оскорбил его, чем проявил неуважение к суду1.
Однако в литературе понятие «участник судебного разбирательства» трактуется различно. А.И. Чучаев, например, считает, что участниками судебного разбирательства, признаваемыми потерпевшими по ч. 1 ст. 297 УК РФ, в уголовном судопроизводстве являются прокурор, подсудимый, защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик, общественный обвинитель, общественный защитник, свидетель, эксперт, понятой, переводчик, специалист, секретарь судебного заседания, поручитель, залогодатель и другие. В гражданском судопроизводстве к ним относятся стороны — истец и ответчик, прокурор, секретарь судебного заседания, эксперт, переводчик и другие1.
При определении круга потерпевших, на наш взгляд, важно обратить внимание на следующий момент. В процессуальном законе понятие «судебное разбирательство» используется лишь для обозначения центральной стадии процесса (см., например, часть третью УПК РФ). Процессуальная деятельность в других стадиях этим понятием не охватывается. Буквальное толкование ст. 297 УК РФ приводит к выводу о том, что потерпевшие от преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 297 УК РФ, — это лица, выполняющие процессуальные функции в стадии судебного разбирательства, за исключением иных лиц, участвующих в отправлении правосудия.
Вместе с тем не менее, ярким проявлением неуважения к суду является, например, оскорбление участника процесса при рассмотрении дела в кассационной инстанции (гл. 45 УПК РФ). Круг лиц, участвующих в стадии кассационного производства, достаточно широк. Думается, что законодатель, говоря об участниках судебного разбирательства, имел в виду все судебные стадии. Л.В. Лобанова в связи с этим считает более удачным использование в ч. 1 ст. 297 УК РФ другого термина — «участник судебного процесса»2.
Объективная сторона преступления по своему содержанию близка к ст. 130 УК РФ. Она заключается в оскорблении, т.е. в действиях, направленных на унижение чести и достоинства указанных лиц, выраженных в неприличной, т.е. циничной, глубоко противоречащей нравственным нормам форме. Унижение чести и достоинства — это отрицательная оценка личности, дискредитация человека, подрыв его морального престижа как в глазах окружающих, так и в своих собственных глазах. Наличие унижения, его степень (глубину) в первую очередь оценивает сам потерпевший. Оскорбление представляет собой выраженную в неприличной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, имеющую обобщенный характер и унижающую его честь и достоинство. Таким унижением чести и достоинства судьи будет отрицательная, по сути, и непристойная по форме оценка, данная в связи с его деятельностью по осуществлению правосудия.
Для состава преступления необходимо, чтобы такая оценка была по форме непристойной. Непристойность оценивается по нормам общечеловеческой морали. Это прерогатива следствия и суда, а не потерпевшего. Только отрицательная оценка, хотя и неверная, по сути, не является оскорблением.
К. обвинялся по ч. 2 ст. 297 УК РФ в неуважении к суду, выразившемся в оскорблении судьи, участвовавшего в отправлении правосудия. Из показаний потерпевшего и свидетелей (народных заседателей и секретаря судебного заседания) следует, что судья вел судебный процесс объективно и корректно, К. же нарушал порядок в судебном заседании, в связи, с чем ему делались замечания. Обвиняемый показал, что председательствующий в процессе судья показывал свою необъективность, на повышенных тонах оскорблял его, называл преступником, обвинял в совершении преступлений, которые не были вменены ему в вину. Сам он порядка в судебном заседании не нарушал. Свидетель Ч. показала, что слышала, как судья называл обвиняемого мошенником, грубо с ним разговаривал.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменив приговор и направив дело на новое судебное рассмотрение, в своем определении указала, что под оскорблением в ст. 297 УК РФ понимаются действия, направленные на унижение чести и достоинства, в частности, судьи, выраженные в неприличной форме. Поэтому выяснение соответствия действительности изложенных в заявлении фактов имеет решающее значение для решения вопроса о наличии в действиях обвиняемого состава преступления. В приговоре суд не указал, было ли выражено оскорбление в неприличной форме, поэтому все вышеуказанные обстоятельства подлежат выяснению при новом судебном разбирательстве1.
Преступные действия могут быть совершены в устной форме, письменно (письмо, рисунок) либо действием (пощечина, плевок, непристойные жесты и т.п.). Они могут быть публичными, совершаться в присутствии либо в отсутствие потерпевшего, с использованием технических средств либо без них.
Уголовная ответственность наступает, когда деяние совершено непосредственно во время выполнения потерпевшим своих служебных обязанностей, а также в случае, когда, например, судья фактически перестает выполнять свои функции по осуществлению правосудия, но оскорбление связано с его деятельностью по осуществлению правосудия, т.е. с рассмотрением уголовных, гражданских либо административных дел, а также рассмотрением дел в арбитражных судах.
Оскорбление указанных в статье лиц на почве личных отношений квалифицируется по ст. 130 УК РФ.
Публичное оскорбление судьи, совершенное в связи с исполнением им служебных обязанностей или связанное с исполнением служебных обязанностей, но не связанное с отправлением правосудия (например, в связи с медленным приемом судьей посетителей), квалифицируется по ст. 319 УК РФ, поскольку судья является представителем власти.
Преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 297 УК РФ, имеет формальный состав и считается оконченным с момента высказываний либо совершения действий, носящих оскорбительный характер. Если оскорбление совершено письменно — с момента ознакомления с ним хотя бы одного человека, в том числе потерпевшего.
Субъективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 297 УК РФ, характеризуется только прямым умыслом. Виновный осознает, что он, оскорбляя участников судебного разбирательства в связи с их деятельностью по осуществлению правосудия, проявляет неуважение к суду (интеллектуальный момент), и желает этого (волевой момент).
Верховный суд Карачаево-Черкесской Республики рассмотрел уголовное дело по обвинению П. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 297 и ч. 1 ст. 298 УК РФ. П. направил на имя председателя Черкесского городского суда телеграмму, в которой в неприличной форме сказал, что тот поощряет преступные действия судей Т., Л. и К., которые, вступив в преступный сговор, сфальсифицировали материалы нескольких уголовных дел. Позже он практически ежедневно, в рабочее время приходил в служебный кабинет судьи Е. и высказывал недовольство по поводу результатов рассмотрения его, П., заявлений о привлечении к уголовной ответственности его брата, в оскорбительной форме утверждал, что судьи во главе с председателем Черкесского городского суда — это преступная группировка, которая занимается фальсификацией материалов уголовных дел. На сделанные ему замечания П. не реагировал и продолжал подобные высказывания в присутствии сотрудников Черкесского городского суда Х. и Б.
Обсуждая вопрос о юридической квалификации действий П., суд пришел к следующим выводам. По смыслу действующего законодательства клевета предполагает распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. С субъективной стороны клевета характеризуется виной в виде прямого умысла, когда лицо не только осознает заведомую ложность распространяемых им и позорящих другое лицо сведений, но и желает этого результата. Из вышеизложенного следует, что сообщение таковых сведений самому «заинтересованному» лицу либо добросовестное заблуждение относительно истинности распространяемых сведений не может рассматриваться как клевета. П. как участник уголовного судопроизводства давал собственную оценку материалам дела, действиям председательствующих по делу судей. Он в разных формах сообщал свое мнение самим судьям, все его действия были направлены на то, чтобы суд наказал его брата. Умысел П. на распространение заведомо ложных сведений не установлен и не доказан, поэтому суд не усматривает в его действиях клеветы в отношении судей. Вместе с тем П. высказывал свое мнение в отношении судей Б. и Е. в неприличной, оскорбительной форме и тем самым унижал их честь и достоинство. В связи, с чем суд находит необходимым все его действия квалифицировать по ч. 2 ст. 297 УК РФ1.
Мотивы для квалификации действий виновных по ст. 297 УК РФ значения не имеют. Ими могут быть месть, зависть и т.д.
Субъект преступления — вменяемое лицо, достигшее ко времени совершения преступления 16-летнего возраста.
Наказание за преступление, предусмотренное ч. 1 статьи, — штраф в размере до 80 тыс. руб. или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательные работы на срок от 180 до 240 часов, либо арест на срок от двух до четырех месяцев (преступление небольшой тяжести).
В соответствии со ст. 4 Федерального закона «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации» от 13 июня 1996 г. N 64-ФЗ2положения о наказаниях в виде обязательных работ и ареста должны быть введены в действие федеральным законом после вступления в силу Уголовно-исполнительного кодекса РФ по мере создания необходимых условий для исполнения этих видов наказаний, но не позднее 2004 и 2006 гг. соответственно. В настоящее время ч. 1 ст. 297 УК РФ фактически содержит единственный вид наказания — штраф.
Потерпевшими по ч. 2 ст. 297 УК РФ признаются судья, присяжный заседатель и иное лицо, участвующее в отправлении правосудия. Под иным лицом, участвующим в отправлении правосудия, следует понимать народного заседателя.
А.С. Михлин считает, что к иным лицам, участвующим в отправлении правосудия, помимо народных заседателей относятся также различные сотрудники судов — секретари судебного заседания, работники канцелярии, судебные исполнители, судебные приставы и другие лица, которые принимают участие в отправлении правосудия1.
Однако, по мнению В.В. Демидова, расширительное толкование понятия «иное лицо, участвующее в отправлении правосудия» с включением в него также работников аппарата суда небесспорно, ибо эти работники лишь обеспечивают правосудие, они не участвуют в непосредственном разбирательстве дел и судебных решений по ним не выносят. Кроме того, отнесение работника аппарата суда к «иному лицу, участвующему в отправлении правосудия» было бы нелогичным, что видно при сопоставлении содержания санкций ч. 1 и 2 данной статьи*(108). Отнесение к иным лицам, участвующим в отправлении правосудия, работников канцелярии и различных сотрудников судов, непосредственно не участвующих в судебном разбирательстве, не будет соответствовать целям и задачам по обеспечению нормальной деятельности суда по отправлению правосудия.
Безусловно, секретарь судебного заседания не относится к лицам, участвующим в отправлении правосудия. В соответствии с УПК РФ секретарь судебного заседания является фигурой процессуальной (ст. 68, 245 УПК РФ), однако при этом он не относится к сторонам (обвинение и защита — гл. 6 и 7 УПК РФ) и не входит в состав иных участников уголовного судопроизводства наряду со свидетелем, экспертом, переводчиком, понятым и специалистом (гл. 8 УПК РФ). Несмотря на то, что секретарь судебного заседания, является обязательным субъектом суда по осуществлению правосудия, без которого суд не может выполнять свои функции, поскольку, согласно п. 11 ст. 381 УПК РФ, отсутствие в деле протокола судебного заседания является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, влекущим безусловную отмену приговора, в настоящее время он не является потерпевшим применительно к диспозиции ст. 297 УК РФ. Поэтому было бы целесообразным в ч. 1 ст. 297 УК РФ после слова «разбирательства» дополнить словами «и секретаря судебного заседания». Данное дополнение должно способствовать тому, что круг потерпевших от преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 297 УК РФ, будет очерчен более четко и полно. В противном случае за оскорбление секретаря судебного заседания, несмотря на то, что интересам правосудия (авторитету суда, престижу правосудия в целом) нанесен ущерб, ответственность наступает по ст. 130 УК РФ, поскольку он не является участником судебного разбирательства.
Часть 2 статьи предусматривает наказание в виде штрафа в размере до 200 тыс. руб. или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 18 месяцев, либо исправительных работ на срок от одного года до двух лет, либо ареста на срок от четырех до шести месяцев (преступление небольшой тяжести).
Введение уголовной ответственности за неуважение к суду дает определенные гарантии защиты интересов правосудия и способствует повышению авторитета суда. В связи с этим следует согласиться с предложением Л.В. Лобановой о введении в УПК РФ нормы о разъяснении участникам процесса обязанности воздерживаться от оскорбительных действий и высказываний, а также о предупреждении об ответственности за подобные деяния. Это в значительной мере способствовало бы предупреждению преступлений, предусмотренных ст. 297 УК РФ1
Вопрос об ответственности за неуважение к суду является предметом исследования и законодательства большинства европейских государств.
В Великобритании гражданско-правовое неподчинение суду раньше каралось приказом о наложении ареста на имущество, но с 1965 г. гражданско-правовое неуважение к суду карается так же, как и преступное. Срок лишения свободы за неуважение к суду мог быть определенным или неопределенным. Когда наказание налагалось за преступление, совершенное в прошлом, оно выражалось в определенном сроке лишения свободы. Однако если имеет место, например, длительное неподчинение приказу суда, суд вправе лишить нарушителя свободы на неопределенный срок до тех пор, пока тот не согласится подчиниться суду.
В 1981 г. парламент Великобритании принял Закон об ответственности за неуважение к суду, распространивший правило «строгой ответственности» на деяния, квалифицируемые как неуважение к суду. Это правило аналогично принципу объективного вменения и означает, что лицо, допустившее поведение, которое может быть расценено как неуважение к суду, отвечает за вмешательство в отправление правосудия независимо от того, преследовало оно цель такого вмешательства или нет. Закон 1981 г. установил также ответственность за принесение в зал суда и использование без разрешения суда машинописных и звукозаписывающих устройств, определив это как еще одну форму неуважения к суду, и предусмотрел конфискацию этих устройств. Был установлен двухлетний срок максимального лишения свободы за любое неуважение к суду, если дело рассматривалось в высшем суде. Низшие суды могли лишить свободы на срок, не превышающий одного месяца. Кроме того, высшие суды могли приговорить к штрафу без ограничения суммы, а низшие — на сумму более 500 фунтов стерлингов.
Уголовное право США в целом восприняло английскую концепцию применения института неуважения к суду. Англо-американская уголовно-правовая доктрина определяет неуважение к суду как «действия, причиняющие вред правосудию или препятствующие его осуществлению» и выделяет следующие его разновидности в зависимости от вида судопроизводства: гражданско-правовое и уголовно-правовое — преступное; а в зависимости от фактора близости или удаленности объекта: прямое и косвенное (сконструированное).
Преступное неуважение к суду состоит в таком поведении в самом суде или вне его, которое «расценивается как оскорбительное вмешательство в отправление правосудия». Гражданско-правовое (процессуальное) неуважение к суду обычно проявляется в бездействии. Оно заключается в отказе подчиниться приказу судьи или обязательству, возложенному судом. Примерами гражданско-правового неуважения к суду являются: отказ подчиниться приказу суда предоставить документы, отказ отвечать на вопросы, отказ подчиниться запретительному приказу. В гл. 21 раздела 18 Свода законов США установлена ответственность за недостойное поведение любого лица в присутствии суда либо поблизости от такового, если оно препятствует отправлению юстиции; недостойное поведение любого служащего суда, исполняющего служебные обязанности; невыполнение или противодействие любому законному предписанию суда: вызову в суд, приказу, постановлению, определению или распоряжению суда.
В УК многих стран континентальной системы права также имеются нормы об ответственности за неуважение к суду. В ст. 434-24 УК Франции установлена ответственность за оскорбление словами, жестами или угрозами, не преданными гласности текстами или изображениями любого характера или посылками с какими бы то ни было предметами магистрата, присяжного или любого лица, заседающего в судебных подразделениях, при осуществлении или в связи с осуществлением его обязанностей, которое может привести к посягательству на его достоинство или на уважение, которое надлежит оказывать возложенной на него обязанности. Если оскорбление имеет место в заседании суда, наказание увеличивается. В ст. 434-25 установлена ответственность за попытку публично дискредитировать действиями, словами, текстами или изображениями любого характера какое-либо действие или решение, относящееся к отправлению правосудия, в таких условиях, что это может привести к посягательству на судебную власть или на ее независимость.
На мой взгляд, представляет интерес § 200 УК ФРГ. В нем сказано, что если оскорбление совершено публично или путем распространения письменных материалов, и за него было назначено наказание, то по жалобе потерпевшего или другого лица, уполномоченного на подачу жалобы, приговор, если высказано соответствующее требование, может быть опубликован. Если оскорбление было совершено путем публикации в газете или журнале, то приговор должен быть опубликован, если возможно, в тех же изданиях, в которых была опубликована оскорбительная информация. Это правило действует и в случае, если оскорбительная информация передавалась по радио.
Определенная практика решений по вопросам об ответственности за неуважение к суду сложилась также в Европейском суде по правам человека. Например, в деле «Вайн продактс лтд.» против Грин 1966 г. судья Баклей сформулировал норму о неуважении к суду следующим образом: «Появление комментариев о текущем судебном процессе в любой форме, могущей причинить вред справедливому рассмотрению дела, явится со стороны любой газеты неуважением к данному суду. Произойти такое может по-разному. Может случиться так, что комментарий окажет тем или иным способом давление на одну из сторон по данному делу, как-то: помешает ей вести судебный процесс, побудит ее согласиться на мирное соглашение на условиях, которые в других обстоятельствах она не стала бы рассматривать, либо повлияет иным образом на ведение дела, где она должна быть свободна в выборе средств обвинения и защиты, пользуясь при этом советами, но не подвергаясь давлению»1. Из этого, на наш взгляд, следует, что любое комментирование судебного процесса до его завершения можно расценить как неуважение к суду.
продолжение
--PAGE_BREAK--