О драматическом плавании русской промысловой шхуны «Зосима и Савватий» в 1798 году

Андрей Юрьевич Епатко

«Вдруг увидели перед собой остров...»

О том, что суда официально учрежденной в 1799 году Российско-Американской компании (РАК), регулярно ходившие из Охотска к новоприобретенным владениям на Аляске, подвергались немалому риску, свидетельствуют нанесенные русскими моряками на карту побережья Аляски и Алеутских островов названия: «мыс Крушения», «пролив Погибший», «острова Бесплодные», «берег Отчаяния»... Здешние шторма таковы, что даже «птицы не могут найти для себя убежища и падают замертво или в изнеможении садятся на берег, где можно брать их без всякого затруднения руками»1. Легко представить, что творилось в эти часы в самом океане, который безжалостно «проглатывал» суда промышленников или выбрасывал их на скалистые берега. Компания ежегодно не досчитывалась десятков своих кораблей. К тому же они тогда «строились в Охотске самым худым образом, ибо делалось сие одним из промышленных [людей], не имеющим понятия о строении морских судов, или каким‑нибудь корабельным учеником, тож совершенно ничего не знающим. Построенное таким образом судно грузится <...> без всякого знания нужных для сего правил. Потом надобно для управления судна сыскать шхипера или морехода. Начальник Охотского порта дает за несколько сотен рублей какого‑нибудь нетрезвого и незнающего штурманскаго ученика; но обыкновеннее выбирали для сего одного из бывших несколько раз на островах промышленных, которых называли старовояжными. <...> Искусство сего морехода состоит в том, что он знает компас, затвердит курсы, коими должен идти от берега до другого, и по привычке помнит виды местности. Из Охотска пускается он наперед к Камчатскому полуострову, вдоль которого, если судно не разобьется о берег, пробирается до первого Курильского пролива»2.

Мореходное начальство, вероятно, совсем разочаровавшееся в российских «Колумбах», искало сведущих капитанов даже в Финляндии, однако «никто из тамошних шкиперов не отправлялся так далеко»3. В результате безопасность судоходства в этом регионе продолжала оставаться на весьма низком уровне. Вот лишь несколько характерных примеров, показывающих, в каких условиях и с какими экипажами приходилось пускаться в плавание.

Однажды компанейское судно, спасаясь от шторма, «выбросилось» на неизвестный берег. «Недоумение состояло в узнавании места, где находились: в Японии или Америке; но пришедший поутру солдат сказал, что близ Большерецка»4, то есть на Камчатке.

«Когда в бурное время стало приближатьcя cудно к берегу, то шкипер, положив два якоря, съехал со всеми людьми на землю. После ветер переменился, судно унесло в море; но провидение <...> принесло судно сие чрез несколько суток опять к тому же месту, и люди снова сели на оное»5.

«Судно «Орел», шедшее из Берингова пролива на Камчатку, положило шквалом на бок. Мореход был в каюте, из которой не могли его вызвать, ибо он, читая молитву, отвечал: «Теперь уже власть Божия». Наконец один из промышленников, посмелее других, видя, что ни мореходы и никто не хотят избавить их от погибели, отдал шкоты у парусов, и судно поднялось»6.

В таких условиях действительно оставалось уповать только на провидение. Нередко суда называли именами святых: «Петр и Павел», «Борис и Глеб», «Иоанн Предтеча», «Иоанн Устюжский», «Александр Невский». Имелись в РАК суда и «соловецкого полку» - «Соловки», «Холмогоры», «Зосима и Савватий», поскольку среди дальневосточных промышленников было немало выходцев с Русского Севера (например, первый Главный правитель русских поселений в Америке А. А. Баранов - потомственный каргополец). Что касается интересующей нас шхуны «Зосима и Савватий», иногда значащейся в документах как «Изосима и Савватий»7, она принадлежала артели купца Киселева, промышленники которой добывали мех на одном из крупных островов Алеутского архипелага - Уналашке. Снабжением артели занималась Охотская контора. В 1798 году был намечен один из таких «хозяйственных» рейсов под командованием бывшего ссыльного «старовояжного боцмана» Сапожникова - по отзывам современников, «человека почти безграмотного и в подобных походах небывалого»8. «Из старовояжных промышленников, кои доселе управляли судами, не случилось там в сие время никого; казенные же штурмана были все в отлучке; и посему необходимость заставила <...> прибегнуть к старому боцману, сосланному на поселение. Начальник порта согласился уволить его [для отправки в рейс]»9.

…Итак, приняв на борт груз, судно подняло паруса и взяло курс на Курильские острова. Требовалось всего лишь пролавировать между ними и выйти к Уналашке. Однако, как сообщает один из безвестных спутников Сапожникова, «мы скоро уверились, что мореход наш не знал науки кораблевождения»10. Так началась удивительная тихоокеанская одиссея маленького русского суденышка. Рассказ об этом плавании находим в частном письме якутского купца Кожина, принимавшего участие в рейсе «Зосимы и Савватия»:

«О выходе нашем из Охотска вам небезызвестно. Губою шли все благополучно и прошли первым проливом в открытое море, простираясь в назначенное место на Уналашку; как из Курил вышли, идучи по морю, земли не видали и в продолжение путешествия дошли до такого места, что в платье ходить нельзя, и ночью, вышед на палубу, от жару воздух очень тяжелый, и снасти растопились, а вокруг судна видим червей много и вода как нагретая на огне, а судно течью одолело, что ни одной минуты помпы праздно не бывали, попеременно по склянкам отливаются водою, и работных выбило из сил, но, однако, Бог помощник не хотя свое создание погубити, а все отливалися водой, а от воздуху нигде защиты нет, ни в каюте и ни в трюме, везде - жара, быть не можно. Стали после говорить, отчего воздух так тепл, на то наш мореход сказал, что зимою всегда бывает так вода теплая, опять же стоят погоды полудневыя и нагрело воду теплую, - на то стал народ говорить, - куда мы идем? Мореход сказал, что мне надобно еще в полдень идти, потому что я на линею свою не вышел, и народ тут все усомнилися и стали между собою говорить, что нам надо выбрать другого морехода, и отдали на власть всемудрого Бога и стали служить акафисты Божией Матери, також и угодникам Николаю Чудотворцу и Зосиме и Савватию Соловецким Чудотворцам. По окончании службы Матерь Божию вынесли на палубу, також и угодников, и прикладывались вместо исповеди и просили со слезами, и какую нам Бог пошлет погоду, туда и пойдем, потому что не знаем, ходили и в север и в полдень, и нигде земли не нашли, и чрез короткое время пошла погода полдневная, отдали паруса и пошли по погоде и шли один курш (курс. - А. Е.) до 1800 верст, питались дождевой водой и подошли нечаянным образом к земле, которая и оказалась остров Шуях (небольшой остров в Кадьякском архипелаге у северо‑западного побережья Америки. - А. Е.)»11.

Как видим, «Зосиму и Савватия» увлекло на юг настолько, что смола на корпусе и снастях от жары начала таять - в ноябре! Кишащие «черви» - это древоточцы. В северной части Тихого океана обитает один из самых опасных видов древоточца, оставляющего в обшивке судна ходы диаметром 20 миллиметров. Нетрудно представить, какое смятение поднялось на борту шхуны.

Кроме письма Кожина, мы располагаем свидетельством еще одного участника плавания - Федора Кошеварова. Его воспоминания написаны с полным знанием мореходного дела, и я полагаю, что именно Кошеваров в самый трагический час после отстранения Сапожникова принял командование. Хотя сам он об этом умалчивает, вероятно, опасаясь ответственности: низложение капитана - дело подсудное.

Кошеваров сообщает, что судно благополучно миновало Охотское море и через один из курильских проливов вышло в открытый океан. Сапожников стал править к Алеутским островам, чтобы оставить их южнее, и потом держаться в виду берегов «по загороду», то есть прикрываясь от южного тихоокеанского ветра. Однако горе‑шкипер не учел, что в августе в районе Берингова пролива господствуют исключительно северные ветра, переходящие ниже Алеутской гряды в северо‑западные. Также не знал Сапожников и о течениях, «в эту пору здесь бывающих до 25 итальянских миль». Неудивительно, что дрейф «Зосимы и Савватия» стал довольно значительным, курс же выправлять никто и не думал. В итоге судно «промахнулось» и вместо северной прошло по южную сторону Алеутской гряды. На тот момент его скорость составляла 7,5 узлов. Забравшись южнее Алеутских островов, но считая себя севернее их, «шхипер» Сапожников стал держать к югу в надежде «перехватить» Алеуты12.

Обратимся далее к сообщению третьего свидетеля - оставшегося безымянным матроса (записано историком Русской Америки В. Н. Берхом): «Не умею сказать, сколько дней следовали мы курсом сим, но помню, что после сего шли на юг попутными ветрами. Первые шесть дней плавания нашего мы нисколько не беспокоились, а как в последующие потом два дни, имея хороший ход, еще не видели признаков земли, то и произошел ропот. Многие говорили: мы, верно, прошли Алеутские острова, быть не может, чтобы при таком хорошем плавании не достигнуть до оных. Ропот сей успокоили старовояжные и капитан наш, боцман. Первые говорили: вы ничего не знаете: Алеутские острова так сомкнуты, что нельзя их иначе миновать, как разве перескочить. Мореход же утешал нас тем, что так как он не умеет вести счисления, то уповательно простер путь свой далее к северу, нежели надобно было. Удовлетворяясь сими умными причинами, продолжили мы путь свой к югу. Но коль велико было удивление наше, когда в октябре месяце начали ощущать теплотворный воздух. Чрез несколько дней, то есть уже в ноябре, дошла теплота до такой степени, что смола, которою было обмазано судно наше, начала растапливаться. Новое обстоятельство сие привело весь экипаж в недоумение»13.

По словам Кошеварова, шхуна следовала указанным курсом почти два месяца - сентябрь и октябрь: замечание весьма ценное. Следует заметить, что промышленники, отправлявшиеся из Охотска в Русскую Америку, обязательно зимовали где‑нибудь на попутных островах: «Мореход боится оставаться в море долее начала сентября»14. Но у команды «Зосимы и Савватия» выбора не было - берега все не показывались, глубина не уменьшалась, или, как говорили старовояжные шкипера, «не накидывалась». «Подчиненные, - пишет Кошеваров, - уже давно убедились в невежестве своего начальника и однажды, издеваясь над ним, облепили лот котовою шерстью и, вытащив его из воды, уверяли, что нашли котовое лежбище»15. Вероятно, в эти дни Сапожникова и «низложили». Вообще «промышленные не имели никакого уважениях к мореходам своим, коих они часто бивали или заколачивали в каюту. Когда долго не видят берега, то, по совету между собою, сменяют морехода, запрут его, выберут другого и кидаются на берег, если только найдут оный»16.

Тем временем судно неумолимо шло к югу, смола на корпусе таяла от жары, запасы пресной воды заканчивались; в конце концов стало ясно: шхуна заблудилась в бескрайних водах Тихого океана. Что ж, «случалось, суда были носимы по месяцу и по два, не зная, в которой стороне у них берег. Люди тогда доходили до крайности от недостатка пищи, а еще более - воды, съедали даже сапоги свои и кожи, коими обвертывался такелаж»17. Подобная судьба ждала, видимо, и экипаж «Зосимы и Савватия». Вскоре, однако, стали появляться первые признаки земли - водоросли, птицы... Наконец с борта заметили берег! К сожалению, Кошеваров не оставил его описания, ибо опустился туман. Упомянутому выше матросу земля показалась островом: «Пока мы в течение полусуток заняты были спорами и размышлениями, то вдруг увидели перед собой остров, а около судна множество морских котиков. Вместо того, чтобы сим новым для нас предметом употребить в пользу открытие сие, решено было советом мудрецов наших: не касаться до острова и зверей, яко нечистого привидения, а вынести на палубу образ Пречистыя Богоматери, отслужить оной молебен и после направить путь туда, куда ветер подует»18. «По окончании обряда сего Провидение, умудряющее слепцов, произвело крепкий южный ветер, и великие мореплаватели наши решили плыть на север»19. К вопросу о том, что за землю увидели мореходы, мы еще вернемся, а пока последуем за ними. После встречи с неведомым берегом «зделался шторм, и бедствующее судно снова очутилось в безвестной пустыни океана»20. Когда шторм утих, надолго заштилело. Находясь в отчаянном положении, команда вынесла из каюты образ Соловецких чудотворцев и дала обет «впредь, уже не полагаясь на человеческую мудрость, следовать, куда приведет Бог, по ветру, с какой бы стороны ни подул он»21. И чудо случилось! Почти сразу же полил дождь, принесший «величайшую отраду», и задул крепкий южный ветер, повлекший «Зосиму и Савватия» на север. По истечении некоторого времени (тут данные разнятся) вдали показался остров Кадьяк - самый крупный из островов Алеутской гряды. Таким образом, поднявшийся столь неожиданно попутный ветер привел «Зосиму и Савватия» почти к самой Аляске - по сути, туда, куда судно и направлялось почти три месяца назад. Через несколько дней прибрежного плавания оно наконец достигло острова Шуяк. «Тут кончились их страдания»22.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.mosjour.ru/

Дата добавления: 19.03.2014