Учреждениеобразования
«Белорусскийгосударственный аграрный технический университет»
Кафедрафилософии и истории
Контрольнаяработа по философии
Философскиевзгляды Ф.М. Достоевского
Студентагруппы 89 ЗЭИ
1 курса ФПУ
КоршуноваИнна Дмитриевна
Зачетнаякнижка
№ 508226
Проверил______________________
Отметка озачете________________
«___»________ 200 г.__________
Минск 2008
СОДЕРЖАНИЕ
1.Феноменология человека впроизведениях Ф.М.Достоевского 3
2. Этические и эстетические взглядыДостоевского 9
3. Проблема историософии. 14
Список литературы 17
1. Феноменология человека впроизведениях Ф.М.Достоевского
УДостоевского был только один всепоглощающий интерес, только одна тема, которойон отдал все свои творческие силы. Тема эта человек и его судьба. Не может непоражать исключительный антропологизм Достоевского. В поглощенностиДостоевского человеком есть исступленность и исключительность. Человек не естьдля него явление природного мира, не есть одно из явлений в ряду других, хотябы и высшее. Человек микрокосм, центр бытия, солнце, вокруг которого всевращается. Все в человеке и для человека. В человеке загадка мировой жизни.Решить вопрос о человеке значит решить вопрос и о Боге. Все творчество Достоевскогоесть предстательство о человеке и его судьбе, доведенное до богоборства, норазрешающееся вручением судьбы человека Богочеловеку-Христу. Такоеисключительное антропологическое сознание возможно лишь в христианском мире,лишь в христианскую эпоху истории. Древний мир не знал такого отношения кчеловеку. Это христианство обратило весь мир к человеку и сделало человекасолнцем мира. И антропологизм Достоевского глубоко христианский антропологизм.И именно исключительное отношение Достоевского к человеку делает егохристианским писателем. Гуманисты не знают такого отношения к человеку, для нихчеловек есть лишь природное существо. И мы увидим, что Достоевский обнаруживаетвнутреннюю порочность гуманизма, его бессилие разрешить трагедию человеческойсудьбы.
УДостоевского нет ничего кроме человека: нет природы, нет мира вещей, нет всамом человеке того, что связывает его с природным миром, с миром вещей, сбытом, с объективным строем жизни. Существует только дух человеческий, и толькоон интересен, он исследуется. Н.Страхов, близко знавший Достоевского, говорит онем: Все внимание его было устремлено на людей, и он схватывал только ихприроду и характер. Его интересовали люди, исключительно люди, с их душевнымскладом, и образом их жизни, их чувств и мысли. Во время поездки Достоевскогоза границу его не занимали особенно ни природа, ни исторические памятники, нипроизведения искусства. Правда, у Достоевского есть город, есть городскиетрущобы, грязные трактиры и вонючие меблированные комнаты. Но город есть лишьатмосфера человека, лишь момент трагической судьбы человека, город пронизанчеловеком, но не имеет самостоятельного существования, он лишь фон человека.Человек отпал от природы, оторвался от органических корней и попал вотвратительные городские трущобы, где корчится в муках. Город трагическаясудьба человека. Город Петербург, который так изумительно чувствовал и описывалДостоевский, есть призрак, порожденный человеком в его отщепенстве искитальчестве. В атмосфере туманов этого призрачного города зарождаютсябезумные мысли, созревают замыслы преступлений, в которых преступаются границычеловеческой природы. Все сконцентрировано и сгущено вокруг человека,оторвавшегося от божественных первооснов. Все внешнее город и его особаяатмосфера, комнаты и их уродливая обстановка, трактиры с их вонью и грязью,внешние фабулы романа, все это лишь отображения внутренней человеческой судьбы.Ничто внешнее, природное или общественное, бытовое не имеет для Достоевскогосамостоятельной действительности. Грязные трактиры, в которых русские мальчикиведут разговоры о мировых вопросах, лишь символически отображенные моментычеловеческого духа и диалектики идей, органически с этой судьбой срощенной. Ився сложность фабул, вся бытовая множественность действующих лиц, сталкивающихсяв страстном притяжении или отталкивании, в вихре страстей есть лишь отображениесудьбы единого человеческого духа во внутренней его глубине. Все это вращаетсявокруг загадки о человеке, все это нужно для обнаружения внутренних моментовего судьбы.
Вконструкции романов Достоевского есть очень большая централизованность. Все ивсё устремлено к одному центральному человеку или этот центральный человекустремлен ко всем и всему. Человек это загадка, и все разгадывают его тайну.Все притягивает эта загадочная тайна. Вот Подросток, одно из самых замечательныхи недостаточно оцененных творений Достоевского. Все вращается вокруг центральнойличности Версилова, одного из самых обаятельных образов у Достоевского, всенасыщено страстным к нему отношением, притяжением или отталкиванием от него. Увсех есть только одно дело разгадать тайну Версилова, загадку его личности, егостранной судьбы. Противоречивость природы Версилова всех поражает. И никто неможет найти себе покоя, прежде чем разгадает тайну версиловской природы. Это иесть настоящее, серьезное глубоко человеческой дело, которым все заняты. УДостоевского вообще не бывают заняты другими делами. С обычной точки зрениягерои Достоевского могут производить впечатление бездельников. Но отношениемежду людьми и есть самое серьезное, единственное серьезное дело. Человек вышевсякого дела. Человек и есть единственное дело. Никакого другого дела, никакогожизнестроительства в бесконечно-разнообразном человеческом царстве Достоевскогонайти нельзя. Образуется какой-то центр, центральная человеческая личность, ивсе вращается вокруг этой оси. Образуется вихрь страстных человеческихотношений, и все вовлечены в него. Все в исступлении вращаются в этом мире.Этот вихрь поднимается из самой глубины человеческой природы. Из подземной,вулканической природы человека, из его человеческой бездонности. Чем занятподросток, незаконный сын Версилова, о чем хлопочет с утра до вечера, кудавечно спешит, не имея передышки и отдыха? По целым дням бегает он от одного кдругому, чтобы узнать тайну Версилова, разгадать загадку его личности. И этоесть серьезное дело. Все чувствуют значительность Версилова и всех поражаютпротиворечия его природы. Всем бросается в глаза глубокая иррациональность вего характере. Поставлена жизненная загадка о Версилове. Это есть загадка очеловеке, о человеческой судьбе. Потому сто в сложном, противоречивом,иррациональном характере Версилова, в судьбе необыкновенного человека скрытазагадка о человеке вообще. И, кажется, что ничего нет кроме Версилова, всесуществует лишь для него и по отношению к нему, все лишь ознаменовывает еговнутреннюю судьбу. Такая же централизованная конструкция характерна для Бесов.Ставрогин солнце, вокруг которого все вращается. И вокруг Ставрогинаподнимается вихрь, который переходит в беснование. Все тянется к нему, как ксолнцу, все исходит от него и возвращается к нему, все есть лишь его судьба.Шатов, П.Верховенский, Кириллов лишь эманация этой необычайной личности, вкоторой она истощается. Загадка Ставрогина, тайна Ставрогина единственная темаБесов. Единственное дело, которым все поглощены, есть дело о Ставрогине.Революционное беснование есть лишь момент судьбы Ставрогина, ознаменованиевнутренней действительности Ставрогина, его своеволия. Глубина человека у Достоевскогоникогда не может быть выражена и выявлена в устойчивом быту, она всегдаобнаруживается в огненном потоке, в котором расплавляются и сгорают всеустойчивые формы, все охлажденные и застывшие бытовые уклады. Так вводитДостоевский в самую глубину противоречий человеческой природы, прикрытыхвнешним покровом быта у художников другого типа. Раскрытие глубины человекавлечет к катастрофе, за грани благоустройства этого мира. Так раскрывается вБесах распадение необыкновенной человеческой личности, истощившей свои силы вбезмерности своих стремлений, не способной к избранию и жертве.
Достоевский,прежде всего великий антрополог, экспериментатор человеческой природы. Оноткрывает новую науку о человеке и применяет к ней новый, небывалый до сих порметод. Художественная наука или научное художество Достоевского исследуетчеловеческую природу в ее бездонности и безграничности, вскрывает последние,подпочвенные ее слои. Достоевский подвергает человека духовному эксперименту,ставит его в исключительные условия, срывает все внешние напластования, отрываячеловека от всех бытовых устоев. Он производит свои антропологическиеисследования методом дионисического художества, вовлекая в таинственную глубинучеловеческой природы, в глубину эту вовлекает экстатический, исступленныйвихрь. Все творчество Достоевского есть вихревая антропология. В ней всеоткрывается в экстатически-огненной атмосфере, доступ к знанию Достоевскогоимеют лишь те, которые вовлечены в этот вихрь. В антропологии Достоевского нетничего статического, ничего застывшего, окаменевшего, все в ней динамично, всев движении, все поток раскаленной лавы. Достоевский завлекает в темную бездну,разверзающуюся внутри человека. Он ведет через тьму кромешную. Но и в этой тьмедолжен воссиять свет. Он хочет добыть свет во тьме. Достоевский берет человекаотпущенным на свободу, вышедшим из-под закона, выпавшим из космического порядкаи исследует судьбу его на свободе, открывает неотвратимые результаты путейсвободы. Достоевского, прежде всего, интересует судьба человека в свободе,переходящей в своеволие. Вот где обнаруживается человеческая природа.Подзаконное существование человека на твердой земной почве не раскрывает тайнчеловеческой природы. Достоевский особенно заинтересовывается судьбой человекав момент, когда он восстал против объективного миропорядка, оторвался отприроды, от органических корней и объявил своеволие. Отщепенец от природной,органической жизни ввергается Достоевским в чистилище и ад города и тампроходит он свой путь страдания, искупает вину свою.
Виную мировую эпоху, в ином возрасте человека является Достоевский. И у негочеловек не принадлежит уже тому объективному космическому порядку, которомупринадлежал человек Данте. Человек в новой истории попробовал было окончательноводвориться на поверхность земли, он замкнулся в своей чисто человеческий мир. Боги дьявол, небо и ад окончательно были оттеснены в сферу непознаваемого, скоторой нет никаких путей сообщения, и, наконец лишены были всякой реальности.Человек стал двухмерным, плоскостным существом, он лишен был измерения глубины.У него осталась только душа, но дух отлетел от него. Творческие силыренессансной эпохи оказались исчерпанными. Исчезла радость Ренессанса, играизбыточных творческих сил. И почувствовал человек, что почва под ним не тактверда и незыблема, как ему казалось. Из закрытого измерения глубины началислышаться подземные удары, начала обнаруживаться вулканичность подпочвы. Безднаразверзлась в глубине самого человека, и там снова открылся Бог и дьявол, небои ад. Но первые движения в глубину должны были быть движением во тьме, дневнойсвет душевного человеческого мира, а новый свет сразу еще не возгорелся. Всяновая история была испытанием свободы человеческой, в ней были отпущены насвободу человеческие силы.
2. Этические и эстетические взгляды Достоевского
ДляДостоевского русский человек, прежде всего — человек, для которого родна иблизка вся европейская культура. Следовательно, русский для Достоевского –человек высокого интеллекта, высоких духовных запросов, приемлющий всеевропейские культуры, всю историю Европы и вовсе внутренне не противоречивый ине такой же загадочный.
Еслидля Достоевского идеалом русского был гений, и при этом такой гений, какПушкин, так ведь это и понятно: самое ценное в народе – в его вершинах.
В«законных» Карамазовых смешаны разные черты: и хорошие, и плохие. А вот вСмердякове нет хороших черт. Есть только одна черта – черта черта. Он сливаетсяс чертом. Они друг друга подменяют в кошмарах Ивана. А черт у каждого народы нето, что для народа характерно или типично, а как раз то, от чего народотталкивается, открещивается, не признает. Смердяков не тип, а антиподрусского.
Поэтому,когда перед Достоевским встает вопрос о возможных основаниях этики каквнутренней установке человека, он отрицает и рационалистическую этику типа«разумного эгоизма» и натуралистическую, выводимую из потребностейчеловеческого организма. И если принять во внимание его критику «среды» вкачестве формообразующего фактора этики, то нужно сделать вывод, что и социологическиобоснованная этика для него также неприемлема.
Нетбольшей литературы без определившейся руководящей идеи; истинная литературадолжна быть литературой дела.
Достоевский– критик – убежденный сторонник и страстный проповедник реализма, одержимый«тоской по текущему»: «Берите то, что дает сама жизнь. Жизнь куда богаче всехнаших выдумок! Никакое изображение не придумает вам того, что дает иногда самаяобыкновенная, заурядная жизнь, уважайте жизнь!».
«Реализместь ум толпы – большинства, не видящий далее носу, но хитрый и проницательный,совершенно достаточный для настоящей минуты».
Идеяреализма в высшем смысле:
–изображение всех глубин души человеческой, то есть не только процессов иявлений реальной, исторической действительности, но и действительностисознания, чувств, мыслей, настроений, идейных, нравственных, духовных борений, подспудныхявлений и процессов, творящихся в глубинных недрах личности и общества. Реализмв высшем смысле предполагает не уход от реальной действительности, но как разрасширение и углубление взгляда на нее, проникновение в ее внутренниевзаимосвязи и законы «оком духовным».
Стремлениеувидеть, угадать в фактах текущей действительности и «борения тысячелетий», и«будущие итоги настоящих событий», понять современность и человека в ней какзвено единой цепи времен и поколений подводит художника – реалиста кнеобходимости вступать в сферу «фантастического», в область «предвидений ипредчувствий». Достоевский – критик немало сделал для разработки проблемыфантастического в реализме. На примерах творчества Э.По, Гофмана, Гоголя,Пушкина и своего собственного он рассмотрел формы и способы введенияфантастических образов и приемов в реалистическое повествование. Фантастическийи пророческий реализм.
МысльДостоевского о том, что русская классическая литература, созданная главнымобразом писателями из дворян, по существу, уже сказала все, что имела сказать,– была исторически, безусловно, прозорлива. Как и мысль о необходимости новогослова, а стало быть, нового периода развития литературы. Его надежды «опять нанародные силы». Но «народ безмолвствует… у него еще нет голоса», а потому иможет наступить промежуточный или межумочный период литературы, говоритДостоевский, когда «явится пресса, а не литература». Но «погодите, начнет житьнарод», он обретет свой голос. Правда – и это прекрасно понимает Достоевский, –«для этого нужны условия», но – «когда народ твердо станет… он проявит своего«Пушкина».
Достоевский– критик предвидел все возрастающую и даже, в известном смысле, решающуювсемирно – историческую роль русской литературы в борьбе за будущие судьбывсего человечества.
Достоевский– критик – это тип критика – мыслителя и поэта, на материале художественноготворчества созидающего мысль о человеке и мире, а через эту мысль – человека имир.
Ограниченностьматериалом художественного творчества отнюдь не ограничивала саму мыслькритика, ибо художественное творчество и было для Достоевского наиболее прямымотражением существа Мира как вечно творящего и вечно творимого начала.
Вранние годы Достоевский много думал о «назначении христианства в искусстве». Вэтой обращенности его духа к вопросам эстетики нельзя не видеть влияния Шиллерас его культом эстетического начала в человеке и с его глубокой верой в единстводобра и красоты. Думаю, что здесь сильно было и влияние Ап. Григорьева, бывшегосотрудником «Времени». Как раз тогда Достоевский писал такие, например, строки:«мы верим, что у искусства – собственная, цельная и органическая жизнь…Искусство есть такая же потребность для человека, как есть и пить. Потребностькрасоты и творчества неразлучна с человеком… человек жаждет красоты,принимает ее без всяких условий, а потому только, что она красота». «Красотаприсуща всему здоровому… она есть гармония, в ней залог успокоения». «Красотауже в вечности...» пишет Достоевский в этой же статье. И еще отметим однумысль, которую позже развивал Достоевский в «Бесах»: «если в народе сохраняетсяидеал красоты, значит, в нем есть потребность здоровья, нормы, а, следовательно,тем самым гарантировано и высшее развитие этого народа». «Без науки можнопрожить человечеству – заявляет старик Верховенский, без хлеба, – без однойтолько красоты не возможно. Вся тайна тут, вся история тут». Воплотимостьидеала, возможность его осуществления в исторической реальности, поДостоевскому, «гарантируется» тем, что в мире есть красота. «Народы движутся –читаем так же в «Бесах» – силой, происхождение которой неизвестно инеобъяснимо. Это… есть начало эстетическое, как говорят философы, началонравственное, как они же отожествляют; – искание Бога, как называю я егопроще». Эстетические переживания оказываются по существу мистическими,поскольку они движут нашу душу к Богу. В новых материалах, ныне публикуемых,находим такую мысль: «Дух Святой есть непосредственное понимание красоты,пророческое сознание гармонии и, стало быть, неуклонное стремление к ней».
Этарелигиозная интерпретация эстетических переживаний препобеждает все соблазнымира, ослабляет всю его неправду, придает всему содержанию культуры высший,религиозный смысл. Это не есть только приятие культуры, это уже ее религиозноеосвящение, в котором начинается и ее преображение. До Достоевского в России такмыслил только архим. Бухарев, но после Достоевского тема религиозного осмыслениякультуры, выросшей из «слепого» процесса истории, тема ее освящения станетодной из важнейших тем историософских построений. И уже у Достоевского мынаходим типичную для этих исканий черту, – признание, что ключ к преображениюкультуры дан в ней самой, заключается в ее глубине и лишь закрыт от нас грехом.Это есть тот «христианский натурализм», соблазн которого был так силен уДостоевского.
Ноу него же очень рано пробиваются и сомнения в том, что «красота спасет мир». Онсам говорит, что «эстетическая идея помутилась в человечестве». УжеВерховенский младший говорит: «я нигилист, но люблю красоту» и этимподчеркивает двусмысленность красоты. А в «Братьях Карамазовых» в известныхсловах Дмитрия Карамазова эти сомнения в творческой силе красоты выражены уже счрезвычайной силой. «Красота, – говорит он, – это страшная и ужасная вещь…тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут… Страшно то, что то,что уму представляется позором, то сердцу – сплошь красотой». Эта моральнаядвусмысленность красоты, это отсутствие внутренней связи красоты с добром естьв то же время «таинственная» вещь, ибо тут «дьявол с Богом борется, а полебитвы – сердце человека». Борьба идет под прикрытием красоты. Уж поистине можносказать: не красота спасет мир, но красоту в мире нужно спасать.
МыслиДостоевского чрезвычайно присуща диалектическая сила – он вскрываетантиномичность там, где другие успокаиваются на незаконном расширении какого –либо одностороннего предположения. Лишь уяснив антиномии, заключенные вреальности, даже заострив их, он подымается над ними. И везде этой высшейсферой, где «примиряются» противоречия, является «горная сфера», областьрелигии. Это постоянное восхождение к религиозным высотам и делает Достоевскоговдохновителем русской религиозной философии в дальнейших поколениях.
3. Проблема историософии
Ноу самого Достоевского его религиозные искания достигают наибольшей остроты вего историософии. Мы уже приводили цитату из «Бесов» о «тайне истории», о том,что народы движутся силой «эстетической» или «нравственной», что в последнемсчете это есть «искание Бога». Каждый народ жив именно этим «исканием Бога»(притом «своего» Бога). «Почвенничество» у Достоевского есть, конечно,своеобразная форма народничества, но еще более оно связано с идеями Гердера,Шеллинга (в их русской интерпретации), о том, что каждый народ имеет своюособую «историческую миссию». Тайна этой миссии сокрыта в глубинах народногодуха, — отсюда тот мотив «самобытности», который так настойчиво проводился такназываемой «молодой редакцией» журнала «Москвитянин» и который был близокДостоевскому через Ап.Григорьева. Но почвенничество у Достоевского, каксправедливо подчеркнул Бердяев, гораздо глубже – оно не пленено эмпирическойисторией, но идет дальше – в глубь народного духа.
ДляРоссии предопределена особая задача в истории, — в это верили уже славянофилы иГерцен, в это верил и Достоевский, — и высшей точкой в развитии его мыслей оРоссии была его знаменитая «Пушкинская речь». Но и через все произведенияДостоевского проходит идея всеохватывающего синтеза западного и русского духа,идея в том, что «у нас, русских, две родины – Европа и наша Русь». Это неисключало того, что Европа была для Достоевского, говоря словами ИванаКарамазова, лишь «дорогим кладбищем», что критика Европы занимает очень большоеместо всюду у Достоевского – достаточно, например, вспомнить слова Версилова наэту тему. Россия же сильна своим Православием, — отсюда историософские темы уДостоевского сразу поднимаются до религиозного понимания истории. Особенномного и глубоко на эти темы писал Достоевский в своем «Дневнике Писателя», — новершиной его историософских размышлений, бесспорно, является «Легенда о ВеликомИнквизиторе». Это есть исключительный опыт вскрытия проблематики истории схристианской точки зрения. Если русская историософия начинается с Герцена,обнаруживает вообще большую склонность к алогизму, то в то же время онапризнает, — как это ярче других выразил Михайловский – что смысл вносится висторию лишь человеком. Не только Гегелевский панлогизм, но и христианскийпровиденциализм отбрасываются здесь категорически.
УДостоевского русская историософская мысль возвращается к религиозному пониманиюистории, но так, что свобода человека является, по божественному замыслу, какраз основной исторической диалектики. Внесение человеческого смысла в историюпредставлено в грандиозном замысле Великого Инквизитора; Достоевский здесь сособенной остротой подчеркивает то, что гармонизация исторического процессанепременно включает в себя подавление человеческой свободы, — и это он считаетглубочайше связанным со всяким историософским рационализмом. Неприемлемостьтакого подхода к человеку, глубокая защита христианского благовестия о свободене бросают Достоевского в объятия христианского иррационализма. Для него выход(как и для Влад.Соловьева) заключался в свободном движении народов к«оцерковлению» всего земного порядка. Гессен справедливо критикует эту схемуДостоевского, как форму утопизма, но особенность Достоевского (в отличие отисториософии марксизма, а отчасти и софиологического детерминизма заключается втом, что в его утопии нет ссылки на то, что идеал по исторической необходимостиосуществится в истории. Наоборот, Достоевский очень глубоко и остро вскрываетдиалектику идеи свободы; фигуры Ставрогина, Кириллова зловеще освещают этудиалектику. Утопизм у Достоевского сохраняется не в элементах философскогорационализма (как в указанных построениях), а в том, что он не считается спроблемой искупления; его концепция «спасения», как мы не раз подчеркивали,проходит мимо тайны Голгофы. Тем не менее, грандиозная и великая картина,которую набрасывает Великий Инквизитор, является непревзойденной доныне поглубине попыткой понять «тайну истории». Насколько силен Достоевский в критике«католической идеи», всяческого историософского рационализма, настолько жерасплывчаты его указания на положительные пути «православной культуры», но надопризнать, что «метафизика истории» освещена Достоевский с такой гениальнойсилой, как ни у кого другого.
Русскаяфилософия отличалась от германской метафизики логических категорий своимисториософским характером. Ф.М.Достоевский, будучи типичным представителемрусской мысли, создал собственную теорию всемирно – исторического развития,которая была изложена в «Дневнике писателя». По сути, его концепцияпредставляет истолкование «Легенды о Великом Инквизиторе», как историигрехопадения Запада в лице Римской церкви.
Профетическаямодель историософии Достоевского предполагает следующее развитие событий.Побежденный Рим сумеет обратиться к тому самому народу, который римская церковьвсегда высокомерно от себя отталкивала, и от которого скрывала даже ЕвангелиеХристово, запрещая переводить его на национальные языки. «Католичество умиратьне хочет, социальная же революция и новый, социальный период в Европе тоженесомненен: две силы, несомненно, должны согласиться, два течения слиться. Разумеется,католичеству даже выгодна будет резня, кровь, грабеж и хотя бы дажеантропофагия. Тут – то оно и может надеяться поймать на крючок, в мутной водееще раз свою рыбу, предчувствуя момент, когда, наконец, измученное хаосом ибесправицей человечество бросится к нему в объятья, и оно очутится вновь, науже всецело и наяву, нераздельно ни с кем и единолично, «земным владыкою иавторитетом мира сего» и тем окончательно муже достигнет своей цели».
Список литературы
1.Горелов А.А. Философия: учебное пособие/ А.А.Горелов-М.: Юрайт, 2001.
2. Достоевский,Ф.М. Великий инквизитор / Ф.М. Достоевский // Антихрист (Из историиотечественной духовности): антология.– М.: Высшая школа, 1995. – С. 76–91.
3. Достоевский, Ф.М.Дневник писателя 1877 (сентябрь– декабрь)–1880 (август) // Полное собраниесочинений / Ф.М. Достоевский. – Л.: Наука, 1984. – Т. 26.
4. Зеньковский, В.В.История русской философии: в 2 т / В.В. Зеньковский. – Л.: Эго, 1991. – Т. 1.–Ч. 2.
5. Лаут, Р. Философия Достоевскогов систематическом изложении / Р. Лаут. – М.: АСТ, 1996.
6. Овеликом инквизиторе. Достоевский и последующие. – М.: Молодая гвардия, 1991.
7. Шаповалов В.Ф. Основыфилософии. От классики к современности / В.Ф. Шаповалов. – М.: ФАИР-ПРЕСС,1999.