В. Яцкевич
Говорят,что один студент озадачил преподавателя политэкономии, задав вопрос: какзависит прибавочная стоимость от применения животных в общественном труде? Нельзяне видеть, что не только какой-либо преподаватель, но вся марксистско-ленинскаяполитэкономия ничего не имеет сказать по данному вопросу.
Приручениедиких животных — одна из важнейших составляющих человеческой цивилизации. И темне менее у классиков марксизма об этот нет ни единого слова. По мнению Марксароль животных пренебрежимо мала, и говорить здесь не о чем. Давайте попытаемся применитьего учение о прибавочной стоимости к условиям средневекового производства. Подсловом “живой труд” он имеет ввиду только труд человека, и поэтому мы должныисключить применение животных из сферы общественного труда. Точнее говоря, мы должныисключить их применение в сельском хозяйстве. Тогда сразу же возникаетнеразрешимая проблема: как вспахать поле без вола? Очевидно — никак. Всясредневековая экономика рушится, а люди оказываются перед необходимостьювозвращения в первобытное или рабовладельческое общество.
Обсуждаемоеявление представляет собой частный случай с точки зрения того, чточеловек-разумный всегда стремился использовать в своих интересах какую-либосилу природы независимо от ее происхождения. В историческом плане данный аспектпредставляется в виде следующих моментов: собирательство съедобных плодов ирастений, применение в труде рабов, далее — животных, и далее — непосредственное применение сил природы — огня, воды, ветра, атомной энергии,машин. Эксплуатация чужого труда является частным случаем эксплуатации стороннейсилы любой природы.
Логическийаспект данного явления представляется следующим образом. Аналитическая функциямышления осуществляет разложение труда на элементарные составляющие. Этотпроцесс имеет форму рефлексии, поскольку имеет место многократное возвращение висходную точку. Его пределом является такое состояние, которое характеризуетсяисчезновением предмета анализа, его снятием в виде одних только отношений исвязей. В этом состоянии применение машины (или иной силы) является простым инеобходимым делом. И этот процесс, неуклонно развиваясь, приводит кэкономическому освобождению человека.
Итак,раб, животное, машина — вот важнейшие составляющие производительных силобщества на протяжении всей истории цивилизации. Что же является их общейсоставляющей? Оказывается существует целый ряд особенностей, с точки зрениякоторых все перечисленные субъекты труда тождественны друг другу. Прежде всеговсе они не являются людьми в широком понимании. Кроме этого они обладаютследующими свойствами:
а)социальная отчужденность, то есть, полное исключение из сферы социальныхотношений;
б)полнейшее подчинение воле человека;
в)способность практически неограниченно совершать работу;
г)полнейшее безразличие к результатам собственного труда.
Покупалираба, вола, крепостного или машины совершенно одинаково во все времена и эпохи.Отношение к человеку существенно изменилось лишь при капитализме, посколькурабочий обрел некоторую свободу выбора, что является непосредственнымрезультатом развития производительных сил на основе машинного производства.
Нетрудно видеть, что перечисленные особенности обретают единство в абстрактномтруде и в абстракции “машина”. Сущность этого единства выражается в той абстракции,которая проливает свет и на социальное положение раба, и на причинусамовозрастания капитала. Общественный прогресс характеризуется тем, что даннаясущность все в более полной мере воплощается в реальность — в эпоху капитализмаживотные были почти полностью вытеснены из сферы труда.
Общеизвестно,что появление паровой машины знаменует собой революцию в мировом общественномпроизводстве и начало эпохи капитализма. Машины кардинально изменили структуру имощность производительных сил. Технический прогресс, применение энергии пара иэлектричества — вот главные черты новой общественно-экономической формации. Однако,эти особенности Маркс не считает существенными, и сущность капитализма онсклонен видеть в новых условиях эксплуатации человека человеком. Промышленнаяреволюция не нашла отражения ни в его теории прибавочной стоимости, ни в егополитэкономии в целом. В “Капитале” слово “машина” употреблено бесчисленноемножество раз. Однако, то, что обозначено этим словом, трактуется только какчасть основного (или постоянного) капитала и по-существу ничем не отличается отцехов, зданий, сырья, инструментов. Фактор самодвижения, который таксвойственен машине, оставлен без внимания. Признается, что с машиной связаннекоторый рост производительности труда, но причины этого явления остаютсяневыясненными. Автор “Капитала” убеждает в том, что совместно с машинамипролетарии трудятся более интенсивно и с большей отдачей. То есть, машина вомного раз увеличивает степень эксплуатации живого труда, но никакогоэкономического эффекта не дает. Маркс идеализирует, так называемый, “живойтруд”*, разумея под этим толькочеловеческий труд. Для него очевидно, что с учетом технических достиженийпропаганда пролетарской революции теряет всякую основу.
Темне менее, в связи с новыми условиями возникает целый ряд тем, имеющих прямоеотношения к политэкономии. К их числу относятся: “машины и разделение труда”,“машины и кооперация”, “машины и производительность труда”, “машины ипроизводительные силы общества” и другие, однако об этом Маркс “недогадывается”.
Замечено,что процесс развития труда ориентирован на то, чтобы обеспечить людей необходимымиматериальными благами в полном соответствии замечанию Энгельса о том, что “…люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилье,… “. Уменьшение затратчеловеческого труда и времени, необходимых для производства товаров, становится“сознательным принципом”. И совсем не трудно видеть воплощение последнего висторической последовательности применяемых в общественном производствеосновных источников энергии — рабов, животных, машин.
Очевидно,все материальные и духовные блага в обществе создаются трудом. Тем не менеевозникает вопрос: что является источником стоимости всех произведенныхценностей в обществе? С точки зрения точных определений этот вопрос оказался весьматрудным.
Встатье “Трудовая теория стоимости” в энциклопедии “Политическая экономия”(Москва, 1980 год) кратко представлена история данного вопроса. На различныхэтапах развития научная экономическая мысль объявляла тот или иной вид конкретноготруда в качестве источника стоимости товаров. Таким источником представлялся тотруд в экспортных отраслях экономики, то — в производстве благородных металлов,то — в сельском хозяйстве. Но уже А. Смит пришел к мысли о том, что стоимость товаровсоздается в любой отрасли материального производства. Д. Рикардо развил этоположение, заметив, что порождаемая стоимость безотносительна к какой-либоконкретной форме труда. Лишь в трудах Маркса, который, как известно, былучеником Гегеля, была открыта двойственная природа труда, и на этой основе быларазработана новая трудовая теория стоимости.
Анализируяисторию вопроса, он писал: “… Сведение товара к “труду” у всех предшествующихэкономистов двусмысленно и неполно. Недостаточно свести товар к “труду”,необходимо свести его к труду в двоякой форме ...”.[1][1]Замечательно.
Нокакова роль Маркса в истории данного вопроса? В полной ли мере он выполнил то,о чем сам заявил? Исследуя его творческое наследие, можно показать, что автор“Капитала” — это как бы две творческие индивидуальности — Маркс-ученый иМаркс-революционер, которые безусловно имели различные цели и решали различныезадачи.
Давайтепосмотрим, в какой степени Маркс был последовательным в этой своей “подлиннонаучной трудовой теории стоимости”. Его главная творческая особенность состоитв том, что любую проблему он сначала решал принципиально научно, а затем интерпретировалее (особым образом преподносил читателю) с учетом своих политических интересов.Маркс изменил бы сам себе, если бы в данном случае поступил иначе. Изложенная вэнциклопедии в статье “Трудовая теория стоимости” история экономической мыслибез сомнения отражает подлинную историю, но роль Маркса в ней невозможнопредставить, как “безусловно положительный вклад в науку”, хотя это“положительное” безусловно имеет место.
Итак,в чем состоит тайна самовозрастания стоимости, тайна возникновения и накопленияприбавочной стоимости? Схема товарно-денежного обращения выражается, какизвестно, формулой Т-Д-Т. Подчеркнем, что в этой формуле есть замкнутость(поскольку первый и последний член совпадают), и поэтому она может бытьпродолжена до бесконечности: Т-Д-Т-Д-Т…. То есть она выражает ту же самуюрефлексию, которая свойственна машине.
ТоварТ выступает здесь и как начало, и как конец цикла, а деньги Д — как его среднееопосредующее звено, как “метаморфоз” товара. Схема отражает замкнутостьпроцесса, в котором важнейшие диалектические моменты повторяются в видебесконечной циклической последовательности. В этом процессе деньги не являютсяпросто “посредствующим звеном” — необходимым условием обращения товарных масс, нообнаруживают вдруг необъяснимую на первый взгляд способность к самовозрастанию.Маркс следующими словами подводит итог анализа стоимости: “Как ни верти, а фактостается фактом: если обмениваются эквиваленты, то не возникает никакойприбавочной стоимости, и если обмениваются неэквиваленты, тоже не возникаетникакой прибавочной стоимости”[2][2].
Такимобразом, исследование законов товарного обращения показало, что оно незаключает в себе условий, при которых возможен очевидный, бесспорный и всеобъемлющийфакт — возрастание стоимости капитала. В чем же состоит то недостающее условие,при котором обращение товаров превращается в фазу производства прибавочной стоимости?В чем состоит дивергенция стоимости? Что является ее источником? Ответы на этивопросы, которые без преувеличения можно считать решением вековой проблемы, Марксдал в своей теории прибавочной стоимости, правда, оставив без вниманиянекоторые “детали”. По его мнению единственным (!) товаром, который и обладаетвсеми свойствами товара, и способен порождать новую стоимость, является субъекттруда “рабочая сила”. Ее потребительная стоимость измеряется ее способностью ктруду, способностью производить новую стоимость. Ее потребление в сущности естьпроизводство. Поняв это, Маркс разрешил важнейшую проблему политическойэкономии. Но к сожалению, дальше не пошел, не стал вдаваться в ”детали”. Хотяздесь со всей очевидностью возникает ряд вопросов — какова структура труда, какон развивается, что такое “субъект труда”? Здесь явно недостаточно указатьпальцем на человека.
ФормулаД-Д’, известная как “всеобщая формула капитала”, будучи состоятельнойэмпирически, была не состоятельна логически, поскольку она выражает простойобмен денег на большее количество денег и только, что противоречит здравомусмыслу и самой природе денег. Поэтому ее невозможно объяснить с точки зрениятоварообмена. И только после открытия закона капиталистического способапроизводства Д-Т-Д’, где Т в данном случае стоимость рабочей силы, эта“всеобщая формула” получила обоснование.
Приэтом Маркс фактически дает два ответа на вопрос о причине самовозрастаниякапитала. Маркс-революционер объясняет самовозрастание капитала эксплуатациейживого труда, имея ввиду исключительно человека, прибегая к весьмасхематическому рассуждению, что и составляет сущность его теории прибавочнойстоимости. Маркс-ученый скупо, фрагментарно, но точно в виде отдельныхзамечаний, которые по крупицам нужно собирать во всех его произведениях, подводитк другому ответу на этот же вопрос. Эти отдельные высказывания, замечательногармонируя в рамках диалектической логики, сливаются в целостную систему, даваяпредставление об истинных экономических зависимостях.
Преждевсего обратим внимание на те его определения, которые соответствуют требованиямлогики диалектического материализма. Поскольку прибавочная стоимость (илипросто стоимость) есть абстрактное количество (или чистое количество), то естественнопоставить ей в соответствие то, что составляет абстрактную сторону труда. Всвязи с этим Маркс обращает внимание на понятие “абстрактный труд”, и этовполне оправдано.
“Всякийтруд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы вфизиологическом смысле, — и в этом своем качестве одинакового или абстрактногочеловеческого, труд образует стоимость товаров. Всякий труд есть, с другойстороны расходование человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, ив этом своем качестве конкретного полезного труда он создает потребительнуюстоимость”[3][3].
Сравниваятруд портного и ткача, Маркс замечает, что в смысле цели деятельности ониразличны, однако “… и ткачество, поскольку оно ткет стоимость, не отличаетсяот портняжества, следовательно есть абстрактно человеческий труд”[4][4].
Инымисловами, абстрактный труд — это труд, в котором сняты все различия, обусловленныеего непосредственным содержанием, его целесообразностью. В этой абстракцииостается лишь количество или количественная мера, именуемая стоимостью. В этомсмысле все виды труда тождественны, а стоимость — форма тождественности. Издесь нет основания говорить о какой-либо завершенности.
Какизвестно, конкретный и абстрактный труд составляют диалектическое единство. Но вданном случае есть необходимость рассмотреть их абстрактно как независимыесубстанции, определенности.
Конкретныйтруд как абстракция — это труд, в котором положена завершенность в видеконкретной цели, поскольку только при этом условии его результат можетудовлетворить конкретную материальную или духовную потребность. Иначе этотрезультат называется “потребительная стоимость”. И здесь в полной мере можно согласитьсяс Марксом по поводу того, что ведущая роль здесь принадлежит не столько живомутруду, сколько человеку. Связь с этой потребностью обнаруживается в каждыймомент и в каждом элементе процесса труда. Такие условия имеют место, когда, например,нечто производится впервые. В этом случае субъект труда не располагает каким-либоопытом. Это чисто творческий процесс. Такое понятие, как “общественнонеобходимый труд”, здесь неприменимо, поскольку здесь нет общественного труда, иникакого взаимодействия с другими социальными субъектами здесь не происходит. Здеськаждый субъект труда в своей сфере творчества может быть только человеческим.Он уникален и необходим. Иначе говоря, конкретный труд может быть толькочеловеческим и никаким иным. Со временем конкретный труд переходит вабстрактный после того, как он многократно повторится, саморазложится допримитивности простейших актов, лишится той духовности, которая свойственнатворчеству.
Абстрактныйтруд как абстракция — это такой труд, в котором удовлетворение какой-либопотребности снимается производственным процессом (или средством). Целью вданном случае является сам этот процесс. Это именно тот случай, когда “средствоважнее цели” (в соответствие с известной сентенцией Гегеля). Иными словами,если мы сможем организовать нужный технологический процесс, то соответствующаявещь будет не только получена, но с малыми затратами времени и усилий. Абстрактностьтруда состоит также в том, каждый субъект труда относится отчужденно к конечнойцели и другим участникам этого процесса. В частности, труд животного или машиныможет быть только абстрактным, но при этом он ничем не отличается отчеловеческого абстрактного труда, в котором все субъекты неразличимы. Такиеусловия возникают вследствие разложения труда, вследствие его разделения, когдавсе сводится к механическому повторению операций, выполнявшихся в прошлом. Живомучеловеческому труду здесь принадлежит только начало, начальная фаза, послеобеспечения которой, он самоустраняется в новую область конкретного труда.
Впроцессе абстрактного труда происходит присоединение стоимости к материалу (какпишет Маркс). Рабочий присоединяет ее своим трудом “… не поскольку последнийесть труд прядения или столярный труд, а поскольку он — абстрактный,общественный труд вообще… “[5][5].
Абстрактностьтруда состоит также в его отчуждении по отношению к человеческому сознанию. Онпротекает как бы сам собой. Сознание присутствует здесь лишь в снятом виде в формепродукта или результата деятельности. После достижения этого результата оно ненаходит здесь себе сферы приложения. Наиболее ярким случаем такого отчуждения являетсямашина. Сознание здесь представлено в форме результата его деятельности, каковыми является машина. Но в то же время здесь его уже нет.
Вообщецелесообразная деятельность человека состоит в его колебаниях между целью и средством.Даже простое надевание шляпы на голову представляет собой труд со всей полнотойдиалектики. Здесь конкретная составляющая труда определяется целесообразностью,которая вполне очевидна в данном случае. А абстрактная — обусловленавсевозможными затратами. И эта извечная двойственность труда явилась той основой,на которой возникли товарные отношения.
Кромеэтого, конкретный труд имеет предельно низкую эффективность. Впротивоположность этому эффективность абстрактного труда может быть скольугодно высокой. В нем находят воплощение все достижения технического прогресса.
Всякийтруд начинается с конкретной потребности, т.е. с конкретного труда. А егоразвитие осуществляется как по линии конкретного, так и по линии абстрактноготруда. Первый аспект обусловлен развитием ассортимента человеческихпотребностей, которые все в большей степени становятся разнообразными,особенными и индивидуальными. А абстрактный труд прогрессирует вместе спроизводительными силами общества, составляя их цель и задачу. Различные этапыэтого процесса характеризуются появлением средних величин материальных затрат, усилийи времени, появлением меры общественно необходимого труда и закона стоимости. Вболее поздний период возникли такие условия, при которых ни один субъект трудане производит товар целиком и полностью, не создает потребительную стоимость,производя лишь полуфабрикат. Например, любая часть, составляющая некоторыйтовар, взятая отдельно от целого, имеет стоимость, но не имеет потребительнойстоимости. Последняя равна нулю. Конкретный и абстрактный труд обретают свою целостностьи завершенность лишь в масштабе всего общественного производства.
Такимобразом с точки зрения политэкономии всякий реальный труд осуществляется впределах рассмотренных двух абстракций, что и составляет величайшее научноеоткрытие Карла Маркса. Это замечательно. Но не трудно видеть, что эти двеабстракции отражают также интеллектуальную и физическую составляющие труда, окоторых Маркс предпочел не говорить. То есть, он ограничил себя (и вполнесознательно) анализом только той диалектики труда, из которой вытекаетдиалектика товара. В связи с этим очень многое, что связано с процессом труда,осталось вне поля зрения.
Анализтруда обнаруживает в нем наличие примитивной формы, тождественной работе вфизическом смысле, в которой деятельность человека равнозначна деятельности силприроды. Поднятие груза и перемещение его вдоль горизонтального пути — вот, чтобыло необходимо всегда, и что легко поддается измерению. Соответствующиепонятия разработаны в теоретической механике основоположниками этой науки. Нетнеобходимости доказывать, что значительную долю всякого реального трудасоставляет именно физический труд (физическая работа), с которой связаназначительная доля производимой стоимости. Перераспределение этой составляющей впроцессе применения животных и машин тоже не трудно учесть. Данное перераспределениеи есть тот самый процесс, который именуется освобождением труда. Общаязакономерность состоит в том, что человеческий труд все в большей степенипереносится из области физической в область интеллектуальную. Такая тенденциявсегда имела место и в еще большей степени в наше время.
Интеллектуальнаясоставляющая — это то, чем определяется живой труд, чем он отличается от трудавсех иных субъектов, и с этим, вероятно, Маркс согласился бы. Но вот проблема — что делать с другой составляющей? Для нее нужны “иные субъекты”, а этого Марксдопустить не мог. Но куда ни кинь взор — везде и всюду обнаруживаетсядобавочная производительная сила, отличная от человеческой. И автордиалектического материализма вынужден ее всячески скрывать, фальсифицировать,подчеркивая ее малозначительность и ничтожность. Заметив, что стоимостьпроизводится абстрактным трудом, он решил вековую проблему. Однако здесьостался абсолютно не решенным вопрос о субъектах абстрактного труда. Это оченьважная проблема. Но совершенно очевидно, что автор “Капитала” явно избегалвдаваться в ее анализ. Это совсем не трудно видеть.
Онпредставил дело так, что субъектами и конкретного, и абстрактного трудаявляются только пролетарии. В первом приближении это действительно так,поскольку человек как обладатель интеллекта может выполнять любую работу. Вдействительности же существуют и иные субъекты труда отличные от пролетариев.Маркс их камуфлирует (скрывает) туманным в данном случае термином“производительная сила” и обсуждать их не желает. Заметим, что вполне яснымявляется только термин “производительные силы общества”. Подчеркнем, что слово «труд»у Маркса трактуется исключительно как «живой труд» и никак иначе,несмотря на то, что у него есть и другое понятие, которое в данном случаевесьма уместно, — «машинный или мертвый труд», о чем он как бы непомнит.
Абстракциясубъектов абстрактного труда не может быть представлена без явлений отчуждения.Для производственных отношений в значительной степени характерны эти явления. Каждыйиз субъектов труда находится в состоянии отчуждения как по отношению кконечному продукту, так и по отношению к другим субъектам труда, и, вероятно,только таким и может быть общественный труд. Известный философ Эвальд Ильенковпишет об этом следующим образом: “Попадая в систему отношений,… характерныхдля… капиталистического способа производства, конкретный индивид начинает функционироватьв ней именно в той роли, которую она ему определила — в роли “винтика”, в ролистандартно абстрактной детали. Его деятельность становится в буквальном иточном смысле абстрактной ущербно-однобокой и схематичной”[6][6].Да, это действительно так.
Обратимвнимание на то, что по причине диалектичности бытия все это характерно нетолько для капиталистического способа производства, но для любой формыразвитого общественного труда вообще, отличного от примитивной формы. Трудиндивида становится все менее содержательным; вплетенный в единую системувсеобщего труда, индивидуальный процесс деятельности превращается в нечто отначала до конца чуждое индивиду, его субъективности, его самодеятельности.Именно этот аспект общественного труда Маркс назвал абстрактным.
Таковадиалектика труда. Подчеркнем, что определяющим фактором здесь является именнотруд, конкретная форма производительных сил, а общественные отношения — толькопроизводны от него. И в этом “нет вины” капиталистического способапроизводства. По непонятным причинам вся Марксова диалектика труда, стольбезупречная в научном отношении, многими исследователями (в том числе иАфанасьевым Вл.) приписывается капиталистическому способу производства.Двойственность труда, якобы, порождена капиталистическими производственнымиотношениями. Такое впечатление производят многие произведениямарксистов-ленинцев.
Диалектикатруда переходит в диалектику стоимости и в диалектику товара, и это являетсяфундаментальным научным открытием Маркса. Потребительная стоимость и стоимость,составляя целое, определяют все свойства товара. Однако симметрии здесь тоженет. Ведущей стороной здесь является потребительная стоимость. Всякая вещь,обладая потребительной стоимостью, обладает и стоимостью. Наоборот — не верно:из наличия стоимости совсем не следует потребительная стоимость. Например, вСССР было произведено большое количество вещей без учета реальной потребности(аналогично силам природы). Причиной этого является механическое выполнениерешений, принятых формально. Это количество измеряется в миллиардах рублей иему соответствует нулевая потребительная стоимость.
Субъектамитруда в строгом смысле могут быть не только люди. В определенных условияхстоимость может быть произведена, например, силами природы. Как только человекобнаруживает для себя пользу в тех предметах, которые возникли, например, врезультате вулканической деятельности, они сейчас же обретают потребительнуюстоимость, что автоматически влечет появление стоимости. Приспосабливая процессы,которые человеку “даны даром”, он начинает расходовать смою энергию и время длятого, чтобы извлекать пользу. И таким образом, человеческий труд, даже самыйничтожный, возбужденный жизненной потребностью, порождает прежде всегопотребительную стоимость. И благодаря этому любая физическая работа, совершеннаясилами природы превращается в стоимость, которая человеку “дана даром”. Например,всякий булыжник превращается в стоимость, если человек применит его сообразносвоей цели. Затраты труда и времени возникают в тот же миг, как только человекнаклонится, чтобы его поднять.
Вообщечеловеческая целесообразность наделяет значением и смыслом самые различныепредметы и явления. Многие из них становятся ценностями, орудиями труда, средствомдля достижения цели. Поэтому, если какой-либо субъект труда производитпотребительную стоимость, то он производит и стоимость. Если имеет местопотребительная стоимость, то она возбуждает производственный процесс, которыйпроизводит стоимость. В обратном направлении эта последовательность нереализуется. В связи с этим окружающая природа является самым естественнымсубъектом абстрактного труда.
ВМарксовой теории прибавочной стоимости рассматривается производство стоимостиисключительно живым (то есть человеческим) абстрактным трудом. В ней в качествемодели он рассматривает произвольный отрезок времени, в течение которогосубъект труда осуществляет свою производственную функцию. Этот отрезокуважаемый философ делит на время необходимое и прибавочное. Поскольку речь идеттолько о затратах времени как мере затрат всеобщего труда, “труда вообще”, топрибавочной стоимости ставится в соответствие мера абстрактного труда. Завершивданный анализ, Маркс дал ответ на вопрос, над решением которого ломали головыклассики мировой науки. Однако подчеркнем еще раз, что в этом решении остаетсяоткрытым вопрос о субъектах абстрактного труда, от которых так зависит мераприбавочной стоимости.
Ксожалению, в определении прибавочной стоимости у Маркса совершенно отсутствуют какие-либоэлементы, которые позволили бы сориентироваться в историческом времени ипривязаться к эпохе. У него пролетарий трудится точно также, как раб. Егорассуждения в данном случае не предполагают каких-либо различий между общественно-экономическимиформациями, поскольку отрезок времени делится на две части совершенно одинаковои для условий рабовладельческого общества, и для феодального. У него многопримеров, много арифметических вычислений, которые, конечно же выполненыправильно. Но арифметика остается одной и той же во все времена и эпохи и,очевидно, иначе и быть не может.
Всвоей модели Маркс не анализирует понятие “субъект труда” и не анализируетструктуру производительных сил общества. В его трактовке “рабочая сила” — этотолько пролетарии и никаких иных субъектов труда он “не знает”. Из этогоследует, что производительные силы общества по Марксу имеют предельно простуюструктуру: они — только множество пролетариев с “мозолистыми руками” и ничегобольше. Их орудия труда, их усовершенствование — все это имеет как бывторостепенное значение. Никаких иных субъектов труда он не признает.
Вкачестве итогового заключения по данному вопросу можно привести следующее высказываниеЭнгельса из предисловия к третьему тому “Капитала”: “Закон стоимости с самого началанаправлен против возникшего из капиталистического способа представлениявзгляда, будто накопленный прошлый труд, из которого состоит капитал, не толькоесть определенная сумма готовой стоимости, но как фактор производства иобразования прибыли обладает свойством создавать стоимость, следовательнопредставляет собой источник большей стоимости, чем та, какую он сам имеет; законстоимости прочно устанавливает, что такое свойство принадлежит только живомутруду”[7][7].
Вданном высказывании все ясно. Точнее говоря, ясно то, что хотел сказатьЭнгельс. И прежде всего следует отметить, что оно содержит определениекапитала. Но согласиться с этим высказыванием никак нельзя. Дело в том, законстоимости говорит лишь о том, что новые технологии (новые средства производства)опосредуются общественными производственными отношениями, и это приводит квыравниванию величин меновых стоимостей в масштабах всей страны и только. Этоочень важное явление. Однако, по логике вещей (и в дальнейшем это будетдоказано) представители “возникшего взгляда” имеют все основания быть правыми.Капитал (накопленный труд), представляющий собой то средство, в котором “трудприходит сам к себе”, и есть тем самым субъектом, производящим абстрактный труди все возрастающую во времени часть прибавочной стоимости.
Упрощенноепредставление о производительных силах общества не позволяет ответить на вопросо причинах резкого увеличения производительности труда в ХIХ столетии. Вчастности в “Нищите философии” Маркс свидетельствует: “Производительностьрабочего дня в английском обществе увеличилась… в течении семидесяти лет на2700 процентов т. е., в 1840 г. за день производилось в двадцать семь разбольше, чем в 1770 году”[8][8].
Аналогичныхфактов достаточно много. Из них следует, что при одном и том же количествеживого труда количество произведенной стоимости может быть сколь угодно большимза счет привлечения сил природы. Однако, Маркс об этом как бы не догадывается.Это “увеличение производительности” следовало бы проанализировать и развернутьдо деталей с той тщательностью, которая свойственна Марксу вообще, когда онанализирует иные вопросы. Вместо этого он туманно пишет: “Машина столь же малоявляется экономической категорией, как и бык, который тащит плуг. Машина — этотолько производительная сила. Современная же фабрика… есть общественноеотношение производства, экономическая категория”[9][9].
Какэто понимать? Что значит в данном случае “производительная сила”? Если машина — это “производительная сила”, то производительная сила чего? Что она производит? По определению она именно производит стоимость. Данная фраза Марксаконстатирует тот факт, что вол (а значит и машина) производит стоимость. ЗдесьМаркс в очередной раз опровергает сам себя.
Заметим,что отдельно взятый пролетарий тоже “мало является экономической категорией”,но только “производителььной силой”.
Вприведенном высказывании Маркса содержится только голое возражение(догматическое), но никакого обоснования или разъяснения здесь нет. Но есть иположительный момент — он вола и машину относит к одной и той же категории. Этоуже хорошо.
Помнению Маркса вол и машина — это только абстракции, несмотря на наличиематериальной плоти. А что они производят? Об этом он умалчивает. Он категорическинастаивает на том, что субъектами труда они не являются, и никакой стоимости непроизводят. Но вся его арифметика, которую он приводит в ”Нищите философии”,его же и опровергает. Факт, как известно, “вещь упрямая”, и состоит он в том вданном случае, что “производительность рабочего дня в английском обществеувеличилась… в течении семидесяти лет на 2700 процентов”. Маркс об этомпишет и… в дальнейшем “забывает”, не анализирует причин этого явления. Ипоэтому в качестве конечного заключения осталось не совсем понятное положение:машина, являясь производительной силой, стоимости не производит.
Этоположение советские философы и по сей день повторяют как религиозные фанатики.Например, философ Вл. Афанасьев, воспринимая это как очевидную истину, пишет:“Как известно, только живой труд является источником стоимости товара”[10][10]. Но почему же“только живой труд”?..
Этотдогмат, Маркс ввел посредством простой декларации ничего не обосновывая. Онвезде и всюду рассматривает труд исключительно как процесс потребления рабочейсилы капиталом. Даже производство относительной прибавочной стоимости (глава 10“Капитала”), которая “возникает вследствие сокращения необходимого рабочеговремени”, он объясняет только усилением эксплуатации рабочих. Все это вопиющепротиворечит фактам и другим его утверждениям, но это было воспринятомарксистами-ленинцами без малейшего возражения. Но возражения напрашиваютсясами собой.
ВСоветском Союзе Марксов “живой труд” был идеализирован. Наши рабочие трудилисьдо полусмерти и даже до самой смерти. Условия труда при капитализме XIXстолетия, о которых Маркс так много пишет, не идут ни в какое сравнение с тем, чтоимело место на наших “стройках коммунизма”. При капитализме рабство уже былоневозможно, рабский труд как массовое явление уже не применялся. А у нас оншироко применялся, например, при строительстве “Беломоро-Балтийского канала” и надругих стройках.
Термин“производительная сила” в приведенной выше цитате совершенно не ясен. Видимо, онозначает совсем не то, что “производительные силы общества”. Но Маркс нигде недает столь необходимого разъяснения. Свое главное утверждение (а оно безусловноявляется одним из главных) он обосновать не может, и ему ничего не остаетсяболее, как только лукавить. И он лукавил.
Предположим,что действительно вол не является экономической категорией такой, как “товар”,”стоимость”, ”прибыль”, поскольку он прежде всего — биологическое существо. Этодостаточно очевидно. Но отдельно взятый пролетарий — тоже биологическоесущество. И тогда, что хотел сказать уважаемый философ? Вероятнее всего он имелввиду следующее: “Не трогайте вола и держитесь от него подальше, а то какой-нибудьумник вздумает назвать его субъектом труда”. Маркс этого очень боялся. То жекасается и машин.
Если“современная… фабрика… есть общественное отношение производства, экономическаякатегория”, то и машина, и такие биологические существа, как пролетарий и бык, являютсятем же самым, поскольку они включены в те же самые производственныеобщественные отношения. Они одновременно и то, и другое. Точнее говоря, черезних осуществляются эти самые отношения. Являясь их проводниками, они ихусиливают и развивают.
Именнов плане экономических категорий здесь нет никакого различия, и авторудиалектического материализма это хорошо известно. Есть все основания для того,чтобы возразить ему, сказав, что “рабочая сила” — это совсем не единственный товар,который может производить прибавочную стоимость.
То,что машине принадлежит ведущая роль в области абстрактного труда, для Марксабыло очевидно, но ему очень не хотелось об этом заявлять. Напротив, он всяческипытается скрыть (спрятать, сделать незаметным) это обстоятельство. Но посколькуприменение машин в общественном производстве получило широкое распространение, необходимобыло ответить на вопрос, каким образом это приводит к увеличению производительноститруда, измеряемой отношением произведенной стоимости к времени? На подобныйвопрос у Маркса можно найти следующий ответ: приращение стоимости в условияхмашинного производства происходит вследствие “перенесения стоимости машины на производимыйпродукт”. Это формально истинное утверждение он повторяет несколько раз, проявляязаметную настойчивость. То есть, по Марксу все самодвижение машины поглощаетсяее изнашиванием амортизацией, и никакого иного эффекта здесь нет. Таким образом(!), увеличение стоимости произведенной продукции он отождествляет сувеличением ее себестоимости. Человек, допускающий данное отождествление, либоабсолютный простак, что невозможно предположить по отношению к Марксу, либо онсознательно задается целью ввести в заблуждение “почтенную публику”. Третьегоне дано.
Приусловии данного отождествления износ машины является ее единственнымрезультатом. Но кому и зачем нужна такая машина?
Известно,что стоимость производится трудом. А как она производится (как возникает), еслиприменяется труд машин? Марксисты во главе с Марксом на этот вопрос отвечаюттак: “… стоимость машины переносится на производимый продукт...”. Конечно жепереносится, и с этим никто не спорит. Но этим не исчерпывается сущностьявления. Современные марксисты продолжают твердить эту фразу, исключая вопросыи сомнения. Не желая признавать, что стоимость произведенная и стоимостьперенесенная это совершенно различные стоимости, они твердят, что произведеннаястоимость это только перенесенная, и ничего более. Ничего большего, якобы, и невозникает. Но стоимость машины всегда конечная величина. А стоимостьпроизводимая — практически ни чем не ограничена. Ее структура не раскрыта,поскольку марксисты боялись это сделать из соображений политической выгоды. Вэкономике есть понятие “срок окупаемости”, которое всем известно. Это тот срок,в течение которого производится величина стоимости, равная стоимости машины. Адалее речь идет о “чистом доходе”, что совершенно справедливо. Марксистыутверждают, что стоимость машины переносится на продукт в течение всего времениее эксплуатации. Это совершенно спекулятивное ложное утверждение.
То,что “стоимость переносится”, он совершенно прав, но дело не состоит только вэтом. Этим истинным, но второстепенным утверждением он очень удачнозакамуфлировал сущность явления. Здесь только сознательный софизм, гениальнаямистификация. Отнеся машину к сфере постоянного капитала, Маркс снова делаетистинное утверждение, за которым снова скрывает сущность. “Постоянный капитал”,и к этому, якобы, добавить больше нечего. Якобы, все этим сказано. Анализукапитала он посвятил не одну сотню страниц и при этом лишь едва намекнул нарефлексию, которая для машины имеет форму самодвижения. Таким образом у негочасто истинное по форме утверждение не является таковым по сути.
Совершенноочевидно, что он сознательно избегает употреблять термин “рефлексия” (который,конечно же, ему известен), и вместе с этим исключает из рассмотрения имеющееместо повсюду и обозначаемое этим термином самодвижение. Прогресс труда (азначит и его освобождение) обеспечивается именно рефлексией. В этой Гегелевскойидее нет “эксплуатации пролетариата”, а поэтому она оказалась неприемлемой дляМаркса. Попирая логику, он стремится убедить читателя в том, машины служат, якобы,для того, чтобы “все более интенсивно эксплуатировать рабочую силу”[11][11].
Нозачем и кому это нужно? Подлинная цель состоит в производстве необходимыхматериальных вещей, товаров, в получении дохода и прибыли. В связи с этим всоответствии с тем “сознательным принципом”, на который обратил вниманиеЭнгельс, человеческий разум всегда искал эффективных субъектов труда. Аэксплуатация “рабочей силы” сама по себе никакой цели не составляет.
Вообщеу Маркса весьма причудливо переплетаются высказывания научные, философские,глубокие по содержанию и… иные. В последних опровергается то, чтоутверждается в первых и наоборот. “… машины не создают никакой стоимости, нопереносят свою собственную стоимость на продукт… “[12][12].
Действительнопереносят, и никто с этим не спорит. Маркс это повторяет бесчисленное множествораз. Но зачем тогда нужны машины? Почему их так широко применяют, если дело состоиттолько в этом?
“Ониникогда (!) не присоединяют стоимости больше, чем утрачивают в среднемвследствие своего изнашивания”[13][13].
Данноеутверждение опровергается простейшими измерениями, которые приведены самим жеМарксом в ряде примеров в “Капитале”.
“… даже если машина стоит столько же, сколько замещаемая ею рабочая сила,овеществленный в самой машине труд всегда гораздо меньше замещаемого ею живоготруда”[14][14].
Общеизвестнымфактом является то, что эксплуатация машины обходится дешевле, чем эксплуатация“замещаемой ею рабочей силы”. В связи с этим применение машин в общественномпроизводстве имеет все основания и вполне оправдано.
“… машины вместе с человеческим материалом эксплуатации… с самого началаувеличивают и степень эксплуатации”[15][15].
Речьидет об эксплуатации живого труда. Поэтому данное утверждение — чистейшей водыдогмат. Оно — ложно. В результате применения машин уменьшается количествоучаствующих в труде людей. Об этом Маркс тоже пишет. А если уменьшаетсяколичество необходимого живого труда для производства одной и той же стоимости,то уменьшается и степнь эксплуатации.
“… машина является наиболее могущественным средством увеличенияпроизводительности труда… “[16][16].
Верно.Это является следствием самодвижения, обусловленного использованием, например,тепловой энергии, а также того, что “овеществленный в самой машине труд всегдагораздо меньше замещаемого ею живого труда”, (как было процитировано выше).
Уместнозадать вопрос: каким же образом происходит это самое “увеличениепроизводительности труда”? Но этим вопросом автор “Капитала” не задается. Онего избегает.
Конечноже можно все это назвать путаницей, но Маркс не нуждается в снисхождении.Обращает на себя внимание тот факт, что теория прибавочной стоимости излагаетсяв главах с пятой по десятую первого тома “Капитала”. По существу — это теорияабстрактного труда с той особенностью, что в нем единственными субъектамиявляются исключительно люди-пролетарии. Иногда приводятся примеры с волами илошадьми, но это никак не отражается в формулах и расчетах. А машины начинаютрассматриваться только в тринадцатой главе. Из одного только этого фактаследует, что по Марксу машины не имеют никакого отношения к производствуприбавочной стоимости. Они только присутствуют вблизи истекающего потомпролетария и только таким образом увеличивают его производительность в сотнираз. И здесь, поскольку изложение теории прибавочной стоимости осталось впредыдущих главах, автор “Капитала” позволил себе заметить следующее: “Машины — средство производства прибавочной стоимости”[17][17].
Любойдогматически мыслящий марксист, прочтя эту фразу, скажет: ”Правильно. Машина этовсего лишь средство, и субъектом труда она не является”.
Нодавайте разберемся. Как известно, средство производства это предмет труда плюссредства труда. Последние представляют собой “вещи и комплексы вещей, которыечеловек помещает между собой и предметом труда”. (Определение Маркса).
Номашина это не просто “средство труда”, но средство труда, обладающееспособностью самодвижения. Сам Маркс машину определяет следующим образом:
«Преждевсего движение и деятельность средства труда приобретает в машинесамостоятельный характер по отношению к рабочему. Средство труда становитсясамо по себе промышленным PERPETUUM MOBILE, который производил бы непрерывно,если бы он не наталкивался на известные естественные границы со стороны своихпомощников — людей… „[18][18].
Итак,нечто “приобретает в машине самостоятельный характер по отношению к рабочему”. Изэтого следует, что если пролетарий является субъектом труда, то и это нечто — тоже.
Обэтом он, как бы, не помнит и не делает различия между машиной и лопатой, междуветряной мельницей и молотком.
Perpetuummobile — “вечное движение”, или самодвижение или рефлексия — вот синонимы,выражающие сущность машины. Главное свойство ее самодвижения состоит в том, чтооно совершается в пространственно-временных границах, из которых человекисключил сам себя. Внутри этих границ машина “предоставлена самой себе”, онасовершает работу и абстрактный труд, производит стоимость, являясь субъектомтруда. В этих условияях она абсолютно ничем не отличается от субъекта труда — человека.
“Машина(и животное) стоимость не производит” — вот догмат, который провозгласил Маркс бессовестнои нагло, попирая здравый смысл, практику человека, собственные определения,науку, человеческие моральные принципы.
Всякийтруд (если не учитывать Гегелевскую идеалистическую трактовку труда) имеетфизическую составляющую. И иные субъекты труда такие, как раб, вол или машина,берут ее на себя в первую очередь. Они не являются социальными субъектами. С некоторойдолей условности можно сказать, что они “реальные абстракции, обладающие теломи плотью”. Их упорядоченность в историческом времени подчиняется вполнепонятной логике, а именно — развитию и увеличению степени абстрактности. И,видимо, не следует думать, что перечисленный ряд состоит только из этих трехчленов. Он без сомнения будет продолжен. С учетом этого положения представлениеоб эксплуатации человека человеком, даваемое Марксом, явно нуждается вуточнении и конкретизации. Работа, производимая силами природы, специальнымобразом привлеченными человеком, ничем не отличается от абстрактнойсоставляющей работы, совершаемой самим человеком. В нечеловеческих движенияхмашины человеческий замысел и человеческая потребность. С качественной стороны- это одна и та же работа, производящая одну и ту же стоимость. Из этойтождественности следует утверждение, категорически отрицаемое Марксом, — применяемыев общественном производстве животные и машины производят стоимость со всемивытекающими из этого последствиями.
Вформуле Д-Т-Д’ символ “Т” обозначает не только нанятого пролетария, как утверждаютмарксисты, но абсолютно любой товар, способный выступать в роли производителястоимости. Неискренность Маркса в данном случае состоит в том, что под этимсимволом он категорически рекомендовал иметь ввиду “наемного пролетария” итолько.
Данныйсимвол следует разуметь как производительную силу совершенно любой природы. Безэтого уточнения теория прибавочной стоимости не отражает состоянияпроизводительных сил, а значит и сущности эпохи. Сам же Маркс совершенно справедливоутверждает, что эпохи отличаются одна от другой совсем не тем, “чтопроизводят”, а тем “как производят”. Это замечательно.
Носказав это, он прибегает к новой спекуляции. Он говорит, что силы природы “даныдаром”. Согласимся с этим. Но тогда и произведенная ими дополнительнаяприбавочная стоимость тоже “дана даром”, и в этом нет ничего удивительного. Однаиз главных проблем “человека разумного” в том и состоит, чтобы привлечь на своюсторону силы природы. Как уже было отмечено выше, это давно стало “сознательнымпринципом” по меткому замечанию Энгельса.
Сучетом всего сказанного есть все основания рассматривать машины в качествесубъектов труда, способных в ограниченных пределах выполнять полезную длячеловека работу (производить прибавочную стоимость) без его участия. В аспектекатегории “абстрактный труд”, отражающей производство стоимости, машинный (илимертвый труд, по выражению Маркса) ничем не отличается от труда живого.Поэтому, анализируя происхождение прибавочной стоимости, необходимо допустить наличиеабстрактных субъектов труда — роботов (по современной терминологии), выполняющихсвою работу соответственно предназначению под наблюдением живых трудящихся. Аналогичныйприем используется в математике, когда вводятся мнимые числа. Данное допущениевполне обосновано, поскольку в аспекте производства стоимости и человек, имашина — тождественны. В ХХ столетии на эту тождественность, но в более широкомаспекте, указали кибернетики во главе с Норбертом Винером.
Заметим,что и сам Маркс вполне допускает замену человека машиной (в пределах конкретныхграниц). В частности, рассматривая применение машины “для отделения волокон отсемян”, он пишет: ”Шестнадцать таких машин, приведенных в движение волами,выполняют ежедневную работу, которая раньше требовала в среднем 750 человек”[19][19]. Для управления этихмашин требуется очевидно шестнадцать человек.
Такимобразом, подобная замена ничьих возражений не вызывает. И тогда, в качествеосновы теории прибавочной стоимости могут быть взяты следующие положения, играющиероль постулатов:
а)Из определения понятия стоимости следует, что объективной мерой затраченноготруда является произведенная стоимость.
б)В любых производственных условиях производительность живого труда ограниченафизико-биологическими возможностями организма человека. Живой человеческий трудв равных условиях в среднем производит приблизительно равную стоимость. Поэтомуего средняя производительность может быть принята в качестве единичной меры.
в)Предположим существование роботов, производительность труда которых равнасреднестатистической производительности человека.
г)Будем рассматривать только такие случаи, когда машина может быть замененачеловеком или множеством людей.
Далеепредположим, что некоторая работа выполняется коллективом, состоящим из Nччеловек и некоторого количества машин. После ее выполнения становятсяизвестными количество произведенной стоимости и затраченное время. Практическине трудно определить то необходимое количество людей (рабочих) N, которые бывыполнили эту работу без участия машин за то же время. Тогда абстрактно вместомашин можно предполагать наличие роботов с сохранением равенства Nч + Nr = Nгде Nr — количество роботов, N — общее количество субъектов труда. В условиях,упомянутого выше примера, взятого из “Капитала”, шестнадцати машинамтеоретически мы должны поставить в соответствие 750 роботов (Nr=750) плюсшестнадцать человек (Nr=16), управляющих волами.
Посколькувсе субъекты труда имеют одинаковую производительность, то все они в течениеодного и того же отрезка времени вырабатывают одну и ту же стоимость. Тогдаприменяя рассуждение Маркса, можно сказать, что отрезок необходимого временидля одного робота будет пропорционален отношению S/Nr, где S — суммарные издержки,связанные с использованием всех машин, применяемых на данном производстве, включаястоимость потребленной энергии. Обратим внимание на то, что величина S/Nrсущественно меньше, чем необходимые затраты для восстановления жизненных силреального рабочего. Именно этим обусловлен и экономический эффект, и ростпроизводительности труда, о которых пишет Маркс в “Нищите философии” и в“Капитале”.
Аналогичноданный абстрактный подход может быть применен и для учета труда применяемыхживотных.
Врассматриваемых условиях множество производителей состоит из субъектов трудадвух типов — рабочих и роботов, и для определения всех экономическихпоказателей необходимо Марксову арифметику применить к каждому из них отдельно.При таком исчислении прибавочной стоимости теория Маркса отражает факторы эпохии становится применимой и к условиям современного производства.
Показателемсоциального прогресса является отношение Nr/Nч, или отношение величиныпостоянного капитала к переменному, увеличение которого означает росттехнической оснащенности труда и ускорение производства стоимости. При этомфактор эксплуатации в традиционном понимании все в большей степени переноситсяна роботов (на машины), обеспечивая человеку свободу прежде всего в смыслесвободного времени. Наличие свободного времени Маркс рассматривал как важнейшийфактор социального прогресса, что вполне справедливо.
Сучетом обсуждавшегося выше определения машина — это реализация рефлексии,реализованное самодвижение. Благодаря этому она является только слугой ивыполняет подчиненную роль, как бы совершенна ни была. Но это очень энергичныйслуга. Поэтому выражение Маркса “производительность труда” весьма не корректнов связи с тем, что в нем скрыт факт соединения живого труда и труда машины. Оноотражает лишь арифметическое среднее произведенной суммарной стоимости,отнесенное к единице времени, в которой исчезли все качественные различияобщественного производства. Этот показатель создает ложное впечатление того,что производительность живого труда может быть сколь угодно высокой.
Вдействительности же этого никак не может быть, поскольку физико-биологическиевозможности человека ограничены, а поэтому ограниченным остается ипроизведенный им труд. Возможность эксплуатации человека человеком ограниченатем же самым. Политэкономия Маркса учитывать это не желает и считает (читаем обэтом в “Капитале”) что эксплуатация может быть сколь угодно высокой.
Еслибыть принципиальным в научном отношении, то нельзя не видеть, что структураобщественного труда включает в себя не только труд пролетария, но также трудвола, и машины, и ветра, вращающего лопасти мельницы. Соответствующую структуруимеют и производительные силы, о чем немецкий философ предпочитает помалкивать.
Машинане может существовать без человека, но и человек не может произвести всюпродукцию, необходимую обществу в текущий период времени без машины. Поэтомуговорить о кооперации и разделении труда уместно не только между человеком ичеловеком, но также и между человеком и машиной. С учетом данной структурытруда в развитом промышленном производстве источником прибавочной стоимости являетсяне столько живой труд, сколько труд машин. Живой же труд, создавая машины,наиболее существенно проявляет себя в творческом интеллектуальном аспекте.Только этим и можно объяснить те статистические данные, которые были приведены вышеиз книги Маркса “Нищета философии”.
Всвоей теории прибавочной стоимости Маркс делает два парадоксальных утверждения:а) машина не является субъектом труда и не производит стоимость; б) она являетсясубъектом эксплуатации. Подчеркнем: субъектом труда не является, а субъектомэксплуатации является. Если отрицание “не” перенести из первого предложения во второе,то это будет в полной мере соответствовать и логике, и практике жизни, и инымутверждениям самого Маркса.
Функциональнаяэффективность животных (а затем и машин), дающая ощутимый прирост труда, былазамечена давно. Они привлекли внимание людей прежде всего как системы, обладающиеавтономными источниками энергии. В настоящее время появились принципиальноновые машины, способные принимать решения на основе обработки поступающейинформации. Таким образом, дальнейшее развитие сферы абстрактного труда связанос передачей машине некоторых функций из области интеллектуальной сферы. Им всев большей степени поручается деятельность, связанная с управлением и контролем.
Подобныерассуждения у Маркса есть в “Нищите философии” на стр. 63, но он ими непользуется в своей теории прибавочной стоимости, где они были бы весьмауместны.
Итак,капитал — это накопленный труд, опосредованный в общественных отношениях. Тоесть, это не просто конгломерат труда, а труд взаимодействующий сам с собой вобщественной среде, рефлексирующий труд. Но труд “приходит сам к себе” только всредстве. А развитие средства — есть развитие машин и капитала. Здесь Маркссовершенно прав, причисляя машины к постоянному капиталу. Через средство трудзамыкается на самом себе, и это составляет рефлексию труда и капитала.
Движениепоследнего осуществляется по все более новым, широким и замкнутым кругам. Приэтом стоимостная сторона все время остается одной и той же, то естьколичественной. Прогресс же выражается как в количестве, так и в качестве,реализуясь во всевозможных новых средствах. В случае простого средства трудазамыкание осуществляется непосредственно через человека, его руки и сознание. Имеющийздесь место замкнутый контур включает в себя человека как источника физическойсилы и разума. Применяя в труде животных, человек создал замкнутые контурысовершенно иного качества — из каждого такого контура человек исключил самсебя, заняв позицию стороннего наблюдателя. Формально в этом состоит актразделения труда, в котором произошло “отделение силы от разума”. Применивмашину, человек в еще большей степени реализовал эту абстракцию. Свозникновением вычислительных машин связано разделение труда в сфере интеллектуальнойдеятельности. Вообще разделение труда, его дробление во всевозможных аспектахосуществляется аналитической деятельностью человеческого сознания. И при этомне делается никакого различия между исполнителями. Субъекты труда оцениваются ивыбираются по их способности к труду, по их способности выполнять ту или инуюфункцию в сложившихся производственных условиях.
Врамках обсуждаемой темы находится следующий вопрос: какой фактор в наибольшейстепени обеспечивает рост прибыли? Ответ на данный вопрос непосредственносвязан с понятием абстрактного труда. Ему почти полностью посвящен третий том“Капитала”. В строгом смысле прибыль зависит как от меры привлекаемого живого труда,так и от меры основного (постоянного) капитала, и эта зависимость весьмасложна. От меры основного капитала она зависит линейно, а зависимость от живоготруда не может быть выражена аналитически, поскольку главное его свойствосостоит в способности решать творческие проблемы. Но поскольку прибыльнепосредственно создается абстрактным трудом, и здесь все зависимости являютсяколичественными и линейными, то она с малой погрешностью измеряется меройпостоянного капитала. При этом фактор живого труда может быть игнорирован. Это заметилиисследователи еще в XIX столетии. Тем не менее Маркс и марксисты-ленинцы упорноне желали это признавать.
Принятосчитать, что вся Марксова политэкономия капитализма вытекает из диалектикитовара. Это действительно так, поскольку для этого товарные отношения оказалисьвполне достаточными. Но существует более важное обстоятельство — это диалектикатруда. Всякая стоимость производится трудом. То есть труд первичен по отношениюк товару, поэтому диалектика товара производна от диалектики труда. Эту линию свполне зримой определенностью проводит философ Вл. Афанасьев в цитированнойвыше книге “Великое открытие Карла Маркса .....”. Далеко не с каждым егоутверждением можно согласиться, но это тот редкий случай, когда представительшколы марксизма-ленинизма обнаруживает смелость и свободу мышления.
Марксне пожелал заострять внимания на ведущей роли труда по все той же причине: вэтом случае решающим обстоятельством становится развитие труда и социальныйпрогресс на его основе, а классовая структура общества представляетсяискусственным и совершенно ненужным построением.
Вформуле Д-Т-Д’, раскрывающей природу самовозрастания капитала и являющуюсяодним из важнейших открытий Маркса, символом “Т” обозначен живой трудпролетариев с “мозолистыми руками”. Но в действительности под этим символомскрывается любая производительная сила, любой субъект труда, способный заменитьчеловека в его труде. Это может быть и раб, и вол, и машина.
УчениеМаркса о прибавочной стоимости безусловно верно в своем главном утверждении — прибавочнаястоимость создается абстрактным трудом. И это утверждение представляет собойбольшой вклад в развитие “трудовой теории стоимости”, которая берет свое началоеще в средние века. Однако вопрос о структуре абстрактного труда он явно“затуманил”. Его утверждение о том, что машина, являясь производительной силой,не производит стоимость, не соответствует действительности. Маркс неоднократноутверждает это, но ничего не объясняет и никаких доводов не приводит, демагогическиутверждая, что стоимость создается исключительно живым трудом. Эта идеализацияживого труда равнозначна теоретическому тупику, в условиях которогодиалектическое развитие невозможно. Как известно, постулаты выдвигаются бездоказательств, но они все равно должны иметь оправдание в области здравогосмысла. Маркс абсолютно голословен в данном случае, и содержание своего “здравогосмысла” предпочитает хранить в секрете. По крайней мере говорить об этом непросто.
Ноникакого секрета здесь нет. Дело в том, что, если вместе с пролетариямипоявятся иные субъекты труда, то пролетарии перестанут быть эксплуатируемымклассом и утратят стимул для революции. А это совсем не в интересахМаркса-политика.
Воти получается, что производительные силы во все времена и эпохи имеют одну и туже структуру. Их составляют люди, которых называли то рабами, то крестьянами,то рабочими. Геометрическая конструкция Маркса в виде отрезка, разделенного надве части, соответствующих временам необходимому и прибавочному, которую онприменяет для обоснования факта эксплуатации и определения величины прибавочнойстоимости, применима к абсолютно любой общественно-экономической формации.Отрезок времени всегда может быть разделен на две части. Поэтому, несмотря нато, что Маркс в основном посвятил себя исследованию капиталистическогообщества, ничего капиталистического в его учении о прибавочной стоимости нет.
Широкоизвестное в марксизме выражение “освобождение труда” по существу нигде и никемне развернуто и не раскрыто. В сущности же его смысл состоит в том, о чемГегель говорил: “труд приходит сам к себе”. И труд действительно “приходит самк себе” в виде созданных им же орудий труда и средств производства, которые современем все в большей степени обладают способностью самодвижения. Вабстрактном плане этот процесс представляет собой рефлексию, в которой все егоконкретные особенности и свойства содержатся в снятом виде. Собственно же“освобождение” состоит в том, что очень многое со временем переходит из области“живого труда” в область “мертвого труда”. Здесь вся терминология являетсяМарксовой.
Впроцессе труда человек не просто производит материальные блага, расходуя своисилы, но постоянно прибегает к помощи рефлексии. Своей творческой деятельностьюон создает такие условия, в которых вопрос свободы решается не столько вполитической плоскости, сколько в плоскости труда, привлекающего сторонниесилы. И если Маркс рассуждает о “системах машин”, о том, что “машины могутпроизводить другие машины”, то все это ему хорошо известно. Но все это он постаралсязакамуфлировать, представив эксплуатацию пролетариев в “чистом виде”. Он явноне желает выглядеть простаком в глазах читателя, и в то же время продолжаетсвою сомнительную “генеральную линию”. Трудная у него задача.
Создаввнешне непротиворечивое учение, в котором все “предельно ясно”, и в которомсущность упрятана в правдоподобные рассуждения, Маркс в действительностипреподнес совершенно спекулятивное построение, призванное обосновать классовуюнепримиримость в капиталистическом обществе. Он весьма удачно создалвпечатление того, что “теория классовой борьбы”, якобы, вытекает из анализасущности капитализма. Но эта “логика” в значительной степени обеспеченасвободой выбора исходных условий, которые можно свободно выбирать в зависимостиот цели.
То,что Маркс называет прибавочной стоимостью, и то, что по его мнению являетсямерой эксплуатации, по существу является тем необходимым отчислением, безкоторого невозможны обращение капитала и общественные отношения. “Присвоениечужого труда” (по Марксу — эксплуатация) — это тот обмен продуктами труда, которыйсоставляет самое главное общественное отношение. В этом состоит сущностьсоциальности. Все трудящиеся в неопределенной мере “эксплуатируют” друг друга влюбой социально-экономической формации. Иначе говоря, пользуются трудом другдруга. Это тоже Марксу хорошо известно. Однако, он подводит неискушенногочитателя к мысли о том, что в обществе, освободившемся от капитала, прибавочнаястоимость, якобы, станет равной нулю, и вместе с этим исчезнет эксплуатация.
Ноесли предположить, что прибавочная стоимость действительно станет “равнойнулю”, то тогда станет равным нулю и вклад труда в общественные отношения и всоциальный прогресс. Об этом автор “Капитала”, вероятно, “старался не думать”.
Самтермин “общество, освободившееся от капитала” в сущности не имеет никакогоотношения к реальности. В действительности, если под словом “эксплуатация”иметь ввиду всю совокупность негативных факторов труда, то не трудно видеть, чтотолько применение машин и может избавить нас от них избавить и от угнетающейрутины.
Основнаядоля прибавочной стоимости совсем не в “живом труде”, как это тщится доказатьМаркс, а в той части абстрактного труда, которая создается неживым(нечеловеческим, мертвым) трудом, доля которого монотонно возрастает. Иногда они сам склоняется к этой мысли, но упорно с ней борется: “Если бы капитал, процентноеотношениие составных частей которого 90c+10v, при равной степени эксплуатациитруда производил столько же прибавочной стоимости или прибыли, как и капитал,состоящий из 10c+90v, то было бы совершенно очевидно, что прибавочнаястоимость, а следовательно и стоимость вообще, должна была бы иметь своимисточником не труд, а что-то совершенно другое, и вместе с тем отпала бы всякаярациональная основа политической экономии”[20][20].Наконец-то истина пробилась, и Маркс не смог ее удержать.
“Рациональнаяоснова политической экономии” — что это? Это что-то совершенно новенькое вмарксистской политэкономии. Без сомнения — это тот момент откровения, которыйдостоин особого внимания. Вообще какой смысл Маркс вкладывает в слово “рациональное”?Без сомнения — смысл специфический. Но никакого разъяснения он не дает. Это выражениевстречается впервые и, пожалуй, единственный раз. Его смысл составляет большуютайну и предмет особых забот.
Но,все достаточно очевидно. Поскольку политэкономия это наука, то ее здравый смысл(рациональная основа) — истина, как и в любой другой науке. Но здесь Марксимеет ввиду нечто совсем иное. Что же именно? Не трудно видеть, что это “нечто”является тем, что составляет предмет особых забот Маркса-революционера. По егозамыслу политическая экономия должна составлять теоретический фундаментполитической борьбы пролетариата, она должна подтверждать ожидаемое инепрерывно обостряющееся классовое противостояние в обществе. И именно в этом поего мнению должен состоять ее “здравый смысл”. И применение в общественномтруде машин с их способностью к самодвижению совсем не способствует обоснованиюданного подхода, что серьезно озадачивает “теоретика пролетарской революции”.
Конечноже, он не может сказать об этом явно ввиду очевидного разлада с наукой, и, вероятно,при мысли об этом он испытывает некоторое смущение, но весь его творческийталант подчинен тому, чтобы убедить читателя в “эксплуататорской сущностикапитализма”.
Далееон продолжает размышлять над коллизией, выражающейся в приведенной выше цитате.Он согласен, что имеет место логическая проблема, но ни какого решения непредлагает: “Экономия на труде — не только на труде, необходимом дляпроизводства определенного продукта, но и на числе занятых рабочих — и большее применениемертвого труда (постоянного капитала) представляется операцией экономическисовершенно правильной…. Но как же тогда живой труд может бытьисключительным источником прибыли, если оказывается, что уменьшение количестватруда, необходимого для производства, не только не понижает прибыли, но приизвестных условиях является, напротив, ближайшим источником увеличения прибыли,по крайней мере для отдельного капиталиста ?”[21][21].
Вданном случае Маркс сам себя озадачил вопросом, но до конца жизни не решилсяпроизнести тот ответ, который напрашивается сам собой.
ПозжеЛенин писал: “Повышение производительности труда означает более быстрый ростпостоянного капитала по сравнению с переменным”[22][22].Комментарии — излишни.
Cоциальныйпрогресс, обусловленный достижениями в области науки и техники, был явнонесовместим с политическими замыслами Маркса. Поэтому, гениальный философ,автор диалектического материализма вполне сознательно “лепил”, “стряпал” и“плел” в угоду своему экстремистскому настроению и политическим амбициям. Онвынужден был это делать, абсолютно ни в чем не заблуждаясь. Он конструировалубедительные аргументы в пользу необходимости пролетарской революции.
Впоследствиився эта нечестность найдет благодатную почву в СССР. Политики подчинят себеученых, провозглася догмат о том, что “не может быть науки вне политики”. ПозжеНорберт Винер скажет: ”В настоящее время, когда почти каждая правящая сила,будет ли она правой или левой, требует от ученого следования догматам, а неясности открытого ума, легко понять, насколько уже пострадала от этого наука икакие дальнейшие унижения и дезорганизации науки можно ожидать в будущем”[23][23].
Марксвсю жизнь находился в плену политики, и от этого очень сильно пострадала егонаука. Даже его утверждение о том, что стоимость производится абстрактным трудом,не выделено достаточно четко. Оно, конечно, имеет место, но найти его весьманелегко. Абсолютизируя живой труд и недооценивая труд машин, он фактическиостался в рамках критикуемой им средневековой трудовой теории стоимости. И это егоучение марксисты-ленинцы на протяжении десятилетий преподносили студентам иинтеллигенции как величайшее достижение философской мысли, как последнее словонауки.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта philprob.narod.ru/