Альбина Скоробогатченко «Нам засталася спадчына» У каждого художника своя исповедь — его творчество. Для Владимира Мулявина такой исповедью стала песня. Она привела его в Мир музыки, который в знак великой благодарности открыл Песняра, подарившего людям красу белорусской песни. С белорусской песней Владимир Мулявин вошел в мир, сделав ее известной, близкой и понятной людям разных национальностей. Владимир Мулявин вместе со своим коллективом ярко заявил о себе в Беларуси в начале 70-х годов, ознаменовавших новое отношение к фольклору. Интерпретация профессионального стиля музыки вовзаимосвязи с фольклором, возросшая эстетическая ценность этнической самобытности каждой культуры сделали это направление популярным в Европе. Не миновало это явление и Беларусь. Белорусская музыкальная культура, богатая фольклорными традициями, заблистала новыми открытиями, музыкальными идеями, талантливыми сочинениями, которые достойно ввели белорусских композиторов в европейский музыкальный мир. Как истинный художник Мулявин понимал всю глубину и масштаб новых явлений, которые происходили в музыкальной культуре. Обращение рок-музыкантов к фольклорным традициям открыло новые перспективы и музыкальные возможности. Классическим образцом в рок-музыке для Мулявина стал стиль «Битлз» (с их стройными гармониями, чистыми и ясными тембрами), который он соединил с интонационно-ладовой основой белорусской народной песни и традиционным кругом тем и образов, жанровыми истоками музыкального и устно-поэтического творчества белорусов. В поиске самобытной музыкальной идеи в жанре рок-музыки Мулявин шел не только от песенных, но и от инструментальных народных традиций. Звучность электромузыкальных инструментов, насыщенные аранжировки (а не простенькие аккомпанементы — состав биг-бит) предопределили в вокальной группе выбор теноровых голосов, которые по тесситуре приближались к женским (более звонким), что наиболее типично для белорусской песенной культуры как национально характерного звукоидеала, для свойственной белорусской певческой культуре тембровой палитры. Самобытный колорит аранжировкам Мулявина придавало звучание исконно белорусских инструментов — «пес-нярских голосов» лиры, скрипки, дудки, а также окарины, жалейки и цимбал. На лире, вековом инструменте песняров Беларуси, играл сам Мулявин (позднее Л. Борткевич), на двенадцатиструнной гитаре он имитировал звучание цимбал. На скрипке в разное время играли В. Бадьяров, Ч. Поплавский. Звучание живых голосов народных инструментов было принципиально важным элементом творческой концепции «Песняров». Например, в веселой, всеми любимой песне «Kaciy Ясь канюшыну» подала свой серебристый голос дудочка, в песнях «Сонца рана засвяцiла» и «Ой, рана па Ивана» дудочка зазвучала с лирой, в песне «Скрыпяць мае лапщ» пела лира, а в песне «Як я ехау да яе» и в «поэме-фантазии» «Перапёлачка» соединились скрипка и лира. Творческое кредо ансамбля было заложено в самом названии — «Песняры». В одном из интервью Владимир Мулявин говорил: «Основа репертуара — белорусская народная песня. Пропаганда ее — наша главная задача. Это мы решили с самого начала... Мы только добиваемся, чтобы она звучала современно». И с гордостью добавлял: «Играем нацимбалах, лире, дудочке, окарине. Конечно, это все копии старинных инструментов, да и их заполучить не так просто. Например, мы долго мечтали ввести дуду, духовой инструмент, по звуку похожий на волынку. В музее он был, но скопировать его удалось далеко не сразу». Обращение к белорусской народной песне и ее интерпретация в стиле рок-музыки для Беларуси были вызывающе смелыми. Посягательство на каноны традиционной песни в те времена считалось почти варварством. В кулуарах скептики пророчили «Песнярам» короткую жизнь. Бесперспективность использования белорусской народной песни заключалась, по их мнению, в ее якобы «интонационно бедной», «невыразительной и вялой» мелодике. Свой творческий путь «Песняры» начинали с изучения этнографических песенных сборников Г. Р. Ширмы и Г. И. Цитовича, которые записали и донесли до современников красоту белорусской народной песни. Геннадий Цитович всегда подчеркивал «преобладающий лирический характер традиционного песенного творчества белорусов, начиная от старинных обрядовых песен и до баллад первой четверти нашего столетия». Глубинное постижение души песни, прикосновение к ее первоис-токам для «Песняров» началось с фольклорных экспедиций в глухие уголки Беларуси. Там они встречались с народными певцами, записывали песни, слушали заповетные мотивы. О народной песне Мулявин говорил: «Фольклорная песня — явление удивительное, хотя очень и очень непростое». Лиризм белорусской народной песни был для Мулявина наиболее близок. Он чутко улавливал интонационно-образный и гармонический строй народной музыки, которая струилась в его аранжировках светлыми тембрами, свежими гармониями, выразительными интонациями. Чувство меры в обработке народной песни было для него определяющим. Заметное влияние на творчество «Песняров» оказали песенные шедевры Михаила Дриневского в исполнении Государственного академического народного хора Беларуси. Особенно ярко это проявляется в исполнении эпизодов a cappella, например, в таких песнях, как «Рэ-чанька», «Купалiнка», а также в возвышенных хоралах, которые звучат во многих песнях и потрясают своей эмоциональной глубиной. Важную часть репертуара ансамбля составляли песни белорусских композиторов, в которых сохранялась связь с народными традициями, связь с жизнью народа, с его родной землей. Среди них «Жураулi на Палессе ляцяць» (муз. И. Лученка, сл. А. Ставсра), «Мой родны кут» (муз. И. Лученка, сл. Я. Коласа), «Спадчына» (муз. И. Лученка, сл. Я. Купалы), «Белая Русь» (муз. В. Мулявина, сл. В. Скоринкина) и многие другие. Проникновенное исполнение «Песняров» западало вдушу, в этом был секрет их популярности. Такие песни, однажды услышанные, становились народными, они несли в себе черты мен-тальности белорусов. Творческая и человеческая дружба Владимира Мулявина и Игоря Лученка была благодатной для обоих. Мулявин называл Игоря Лученка «наш Песняр», «наш художественный руководитель». «Он наш самый большой друг и помощник»,— говорил Мулявин. Их сотворчество осветило «песнярские» традиции счастливым светом. Творческие контакты с поэтами и композиторами России — Е. Евтушенко, В. Шаинским, В. Баснером, Д. Тухмановым, М. Фрадкиным и другими — привнесли в творчество «Песняров» интересные музыкальные идеи, рождали новые песни, которые открывали новые грани исполнительского мастерства ансамбля. Особое место принадлежит песням «Беловежская пуща» и «Белоруссия» (муз. А. Пахмутовой, сл. Н. Добронравова), в которых авторы создали образцы светлой, возвышенной лирики. Через эти песни многие узнали о Беларуси и полюбили ее. Это и была та самая главная идея, ради которой стоило жить, та сила, которая делала «Песняров» певцами народа. Лирическая грань творческого направления «Песняров» воплотилась и в обращении к женским образам, традиционным для белорусского фольклора. В народных лирических, обрядовых, беседных песнях женский образ — один из центральных. Важное место занимает он и в творчестве белорусских композиторов. Среди наиболее известных песни И. Лученка «Добры вечар, дзяу-чыначка» (сл. народные), «Ганулька» (сл. Я. Коласа), песня Н. Петренко «Рушнш» (сл. В. Вярбы). «Песняровская» интерпретация женского образа приводит к лирико-драматическим вершинам в песнях В. Мулявина «Александрына» (сл. П. Бровки), «Готыка Святой Анны», «Завушнщы» (сл. М. Танка), а также в песнях И. Лученка «Верашка» (сл. М. Богдановича), «Ave Maria» (сл. М. Танка), «Кася» (сл. А. Пашкевич), «Алеся» (сл. А. Кулешова) и др. Особое место в народном и композиторском творчестве отводится образу матери, который проникнут глубоким психологизмом, а в некоторых песнях исполнен подлинного драматизма. Например, «Уходят наши матери» (муз. В. Мулявина, сл. Е. Евтушенко), «Балада пра Maui» (муз. И. Лученка, сл. А. Кулешова) и др. Лиризм «Песняров» берет свое начало от истоков белорусской народной песни и находит свое дальнейшее развитие в творчестве композиторов, исполнительском мастерстве солистов и ансамбля, что проявляется в углублении эмоционально-образной сферы, топком проникновении в богатый внутренний мир современного человека. Лиризм «Песняров» стал не просто чертой исполнительского стиля, а яркой гранью творческого кредо ансамбля.Характерной тенденцией 70-х годов было появление в творчестве ВИА новых жанров — рок-оперы, баллады, поэмы, легенды. Они не только определяли новые творческие подходы, но и углубляли содержание рок-музыки, которая стала «более серьезной». Популярность этих жанров была обусловлена их потенциально богатыми художественными и музыкально-выразительными возможностями, которые позволяли композиторам и исполнителям масштабно и ярко воплощать идейный и музыкальный замысел произведения. Особое внимание было сосредоточено на рок-опере. Она была сразу принята музыкантами с большим интересом. Рок-опера в творчестве «Песняров» родилась как яркое национально-самобытное явление, узнаваемое и визуально, и образно, и интонационно. Музыкальную, идейную, литературно-художественную основу рок-оперы «Песняров» составили белорусский фольклор и белорусская поэзия. Главной темой творчества Мулявина и ансамбля «Песпяры» оставалась исторически традиционная тема — «доля народа», его драматическая история и судьба Песняра. Владимир Мулявин как певец и композитор продолжает развивать песнярскую тему в новом жанре. Он обращается к драматической поэме Я. Купалы «Адвечная песня», по которой В. Яшкиным был написан сценарий рок-оперы «Песня пра долю». Связь с фольклором Мулявин подчеркивает выбором жанра: рок-опера — «притча» (что означает «поучение»). Сюжет и круг образов традиционные для литературы начала XX столетия, писавшей о тяжелой мужицкой доле. Жанр рок-оперы-притчи предполагал предельно тесный контакт со зрительным залом. Роль ведущего была отдана автору — Янке Купале (В. Мулявин), который высказывал свой взгляд на происходящие в спектакле события. Исполнение роли Купалы для Мулявина было символичным: поэт в спектакле выступает как поводырь народа, поучает его, указывая путь к «светлой доле». В музыке отсутствует цитирование фольклорных мелодий. В. Мулявин тонко стилизует народные мелодии в современной интерпретации. Социальные акценты (по тем временам) вызвали настороженную реакцию, и премьера, которая намечалась во Дворце спорта в Минске, находилась под угрозой срыва. Твердая позиция Мулявина и всего коллектива (отказ от концерта, билеты на который были проданы) решила вопрос в пользу «Песняров» и слушателей. Премьерный показ состоялся в Москве в 1976 году и прошел с большим успехом. Огромный интерес у рок-музыкантов и слушателей вызывали также крупные для рок-музыки жанры легенды, баллады, поэмы. Первым таким сочинением у «Песняров» стала вокально-инструментальная композиция «Гусляр» (муз. И. Лученка, аранжировка В. Му-лявина) по поэме Я. Купалы «Курган». Изменение авторского названия подчеркивало центральную роль Гусляра в музыкальном спектакле. Произведение было написано по оригинальному тексту Я. Купалы в полном объеме. Спектакль шел полтора часа. «Не было сокращено ни строчки»,— подчеркивал всегда Мулявин. Главная тема — конфликт Гусляра и Князя — раскрывает традиционную тему драматической судьбы «музыки». Идея произведения, тема, круг образов позволяют определить жанр этой композиции как «поэма-легенда». Романтические образы Гусляра и жестокого Князя — традиционные для белорусского фольклора. Музыкальный образ Гусляра «расписан» тембрами народных инструментов (гуслей, народной скрипки, дудки), звонкие пассажи арфы на фойе эпической темы имитируют звучание гуслей. Стилизация народных дудочных и скрипичных наигрышей с характерными интонациями, ритмами и фактурой привнесла в музыку национальный колорит. Вторая тема — тема Князя, интонационно напряженная, пульсирующая триольными ритмами в басовом регистре (бас-гитара), воплощает образ жестокого властелина. Музыкальное развитие поэмы-легенды основывается на сочетании стилевых контрастов, подчиненных сквозному музыкальному развитию всего произведения. Партию Гусляра в спектакле исполнял В. Мулявин, партию Князя — В. Мисевич. Оба музыканта ярко воплотили образы извечной человеческой борьбы — добра, света и зла, тьмы. Идея спектакля оптимистическая: чтобы преодолеть все беды и невзгоды, «нужно слушать душою». Историческая грань творчества Владимира Мулявина и ансамбля находит дальнейшее развитие в отражении новой истории белорусского народа. Это патриотическая тема, которая раскрывает чудовищные образы войны и трагические судьбы людей, невинно погибших и павших смертью храбрых. В концертной программе «Через всю войну», посвященной 40-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков, «Песняры» достигают новых музыкально-драматических и образных высот в трактовке героических образов. «Никогда еще прежде ансамбль не показывал такого социально значимого, эмоционально насыщенного представления, никогда его палитра не была столь богатой»,— писал историк советской музыки Г. Скороходов. На Международном фестивале в Хельсинки во время исполнения баллады-реквиема «Хатынь» огромный многотысячный зал встал. Вдохновенное исполнение «Песнярами» песен, посвященных Великой Отечественной войне, достигало настоящих драматических высот, заставляло сжиматься в скорби сердца миллионов людей. Эта тема находит свое продолжение в «Балладе о четырех заложниках» (муз. В. Мулявина, ел. А. Кулешова), посвященной Батьке Минаю и его четверым погибшим детям.Баллада производила на слушателей неизгладимое впечатление. Корреспондент газеты «Известия» Н. Матуковский писал: «Я слышал, как поют «Песняры» «Балладу о четырех заложниках». Слышал мертвую тишину зала. Пять тысяч человек одновременно переживали трагедию Батьки Миная, плакали в зале не только ветераны, пожилые женщины, но и девушки, юноши. Такие слезы, как говорят, дорогого стоят». Нередко «Песнярам» приходилось отстаивать право звучания героической тематики в эстрадных концертах, доказывать необходимость сохранения этой темы и в жизни, и в творчестве. Можно сказать, что 70-е годы для «Песняров» были благодатным периодом: сформировались творческое кредо коллектива, его индивидуальность, репертуарное направление. Концепция «песнярства» на новом этапе проявилась в отражении патриотизма советского парода, его легендарной судьбы. Широкое, поистине всенародное признание обязывало «Песняров» работать с еще большей ответственностью. В одном из интервью Муля-вина спросили, как он относится к славе. На что Владимир Георгиевич ответил: «Каждый от славы «берег» что-то свое. Для меня, например, это толчок для открытия нового... Импульс для дальнейшей работы. Слава — это, по существу, пройденный этап, итог сделанного. Это команда «Вперед!». Но, честно говоря, я не думаю, что мы добились какой-то славы. Наверное, точнее было бы говорить о популярности, об имени, наконец. И еще. Если бы мы стремились к славе, мы бы по-другому себя называли. Понимаете? А с именем «Песняры» мы не имеем на это права!» В этом ответе была непреклонная моральная этика «песнярства» — сохранение национального наследия, служение народу. Пристальное внимание к фольклору в среде профессиональных музыкантов сохраняет свою актуальность и в 80-е годы. В росте всеобщего интереса к фольклорным истокам, без сомнения, была и огромная заслуга «Песняров». Для В. Мулявина эти годы стали качественно новым этапом, ознаменованным созданием концертной программы из календарно-обря-довых песен, к которой «Песняры» шли несколько лет. Они выезжали в экспедиции в Полесье. В этой работе «Песнярам» помогали сотрудники Национальной академии наук Беларуси. В итоге было записано 20 песен, составляющих четыре цикла — зимний, весенний, летний, осенний, которые и легли в основу новой программы. В интервью Н. Завадской Мулявин рассказывал: «В каждом цикле мы стремились сохранить не только историческую традицию, но и слова, и музыкальный рисунок песни в их первозданном виде. Аранжировка и импровизация, не нарушая древнего рисунка, позволили выделить полутона, сделать его как бы более объемным... Это была удивительно светлая, мажорная композиция».На вопрос о специфике обработки народной песни он отвечал: «Ведь совершенно естественно, что сегодня фольклорная песня звучит иначе, не так, как сто — двести лет назад. Даже в различных местах она звучит по-разному. Поэтому говорить о каком-то «чистом» фольклоре не имеет смысла. В профессиональном исполнении солиста, академического хора или вокально-инструментального ансамбля народная песня не может звучать без обработки. Голое цитирование, вырванное из атмосферы народного быта песни, попросту губит ее. Конечно же, в любой обработке она что-то утрачивает, но и обогащается за счет индивидуальности художника». «Мы всегда старались в своей исполнительской работе следовать главному, быть верными народной душе песни». У Мулявина всегда было трепетное отношение не только к мелодии, но и к тексту народной песни. «Нас вообще прежде всего интересует то, о чем поется в народных песнях. Если текст, который мы произносим со сцены, не натолкнет людей на размышления, то никакая самая народная мелодия песню не спасет»,— говорил он. Последовательность и одержимость в творчестве в воплощении национальной музыкальной концепции «песнярства» сделали творчество «Песняров» самобытным явлением в современной культуре Беларуси. Творчество Купалы для Мулявина было стержневым. Он сверял свои думы, мысли, чувства с великим поэтом. К 100-летию Я. Купалы «Песняры» представили на суд зрителей программу «Я не паэта». В ее основе — революционно-демократическая лирика Купалы. Социально-гражданский пафос сочетается здесь с проникновенными лирическими образами, рисующими красоту родного края, и монологом поэта, в котором звучат ироничные интонации — «I як тут не смяяцца...» и «Я не паэта». Об этой программе музыковед Н. Завадская говорила: «Чувство слова, воспитанное постоянным обращением к настоящей поэзии, художественный вкус «Песняров» проявились здесь в полную силу». Тему о месте поэта в жизни парода Мулявин продолжил в песенном спектакле «Во весь голос», который, по словам всесоюзной прессы, стал «событием в жизни отечественной эстрады». Мулявин и Маяковский в соавторстве идей — так можно охарактеризовать этот замысел. Спектакль отличался богатой интонационной палитрой и лаконичными сценичными средствами выразительности. Вот как описывает музыковед Т. Диденко в журнале «Советская музыка» начало спектакля: «Огни притушены, у микрофона немолодой уже человек с гитарой, внешне ничем на Маяковского не похожий (впрочем, костюм и клетчатая безрукавка напоминают один из знаменитых снимков поэта)».Спектакль обрамляют два монолога от автора, которые акцептируют авторскую идею. Многоликая интонационно-образная палитра создает атмосферу драматического напряжения. В музыке композитора В. Мулявина едкость, гротеск чередуется с сарказмом и иронией. В музыкальной драматургии главный акцент приходится на сцену «Прозаседавшиеся». Самыми яркими и запоминающимися эпизодами стали, как всегда, лирические сцены, которые воплощают образ поэта. «Музыкально-поэтический спектакль «Во весь голос» стал новой вехой в развитии жанра рок-музыки»,— утверждала Н. Диденко. Начало 90-х годов — сложный период в творчестве коллектива. «Перестроечная» ситуация поставила под сомнения извечные ценности в угоду скородостижимому результату в погоне за легким успехом, «непритязательной музыкой». Мулявин духовными узами удерживал связь с песнярами прошлого и вел постоянный диалог с поэтами-современниками во имя будущего. Поэзия для Мулявина была той духовной силой, которая объединяла Песняров всех времен и связывала его с Янкой Купалой, Якубом Кола-сом, Максимом Танком, Петрусём Бровкой, Аркадием Кулешовым и многими другими. Особое отношение у Мулявина было к М. Богдановичу. Он возложил ему венок из музыки (цикл «Вянок», 1991). В «Апокрифе», оставленном Богдановичем как завещание, поэт писал о предназначении музыканта в жизни народа. Сам Иисус сказал, обращаясь к «музыке»: «Не смуцiся у сэрцы сваiм. Цi ж не твае песнi спяваюць яны цяпер у час жнiва? Таму не схiляй нiзка галавы тваёй i не хавай твар свой ад вачэй людскiх. Бо няма прауды у тым, каторы кажа, што ты— лiшнi на зямлi Сапрауды кажу я табе: вось надойдзе да яго гадзiна горычы - i чым ён разважыць смутак свой, апроч песнi тваёй? I, паучаючы яго, казау: пад песнi кладуць чалавека у калыску i ca спеваемi ж апуска-юць у магiлу яго. Штодзённымi клопатамi поуна людское жыццё. Але калi зварухнецца душа чалавека, толькi песня здолее спатолiць яе. Шануйце ж песнi свае». В 1994 году, в ходе подготовки к 25-летнему юбилею ансамбля, встал вопрос: о чем петь, что нести людям в это непростое время? В одном из интервью Мулявин сказал: «Наступила зрелость. И сейчас вопрос: о чем петь? Ведь цель искусства — воспитание души человеческой». Юбилейную программу он назвал просто — «Душа», ведь именно душа рождает и хранит песню. Одним из центральных произведений последних лет стала рок-поэма «Ave sole, или Слово Скорины» (муз. О. Молчана, сл. А. Легчилова). Тема национального наследия осталась для Мулявина главной, как залог будущего. Ей он свято служил всю свою жизнь.P. S. Сколько ни говорить о творчестве В. Мулявина, обозначить границы его таланта все равно невозможно, они будут приблизительными, оставляющими ощущение чего-то непознанного, что еще надо разгадывать, стремиться постичь и сохранить.Легенда С уходом Песняра в другую жизнь рождаются легенды. Народ всегда наделял Песняра силой и потом верил в нее, как в спасение. Так было всегда, во все времена. Легенда — это Великая правда.^ Голос Песняра У Песняра всегда было два голоса: один — который слушает народ, другой — внутри, который слушает он сам,— это разум сердца. Именно он всегда указывал путь, одному Песняру предначертанный, который он должет пройти несмотря ни на что. Его мироощущение, образы, идеи восходят к далекому прошлому, живут в настоящем, прорастают в будущее новыми песнями, интонациями, гармонией и ритмами, созвучными динамичному пульсу жизни. Перефразируя слова, написанные М. Богдановичем о Т. Шевченко, можно сказать, что Мулявин запел так, как народ еще не пел, но как он готов был уже запеть и только ожидал, чтобы из его среды нашелся творец, который бы овладел его языком и его тоном; вслед за таким творцом точно так же запоет весь народ и скажет единогласно: это мое. Он создал «Песняров», и вслед за ними молодое поколение запело белорусские песни, которые вошли в сознание каждого как ощущение самого себя. Молодежь запела белорусские песни своим голосом и своей интонацией, и народная песня стала ей понятной и близкой, родной, какой и была всегда для белорусов. Через песню многим людям открылась неброская красота первозданных уголков Беларуси. И дивные голоса «Песняров» невольно заставляли влюбиться в этот край даже тех, кто там никогда не был. В Голосе Песняра — его душа, думы, чувства, которые возрождаются в его песнях. Голос Мулявина был по-песнярски одухотворенным и излучал силу духа, которая бродила в нем в предчувствии особого предназначения. Он знал, что он — Песняр, даже тогда, когда этого еще никто не знал: когда он выходил на сцену с лирой — вековым символом белорусского народа. В его стати, движениях, внутренней эмоциональной наполненности — во всем облике было сразу что-то песнярское, что отличало, выделяло его среди всех. И прежде всего голос, его, мулявин-ская, интонация, которая была сгустком эмоции, страстной и глубокой. Она заставляла замирать и пронзала душу насквозь, как пронзает жар или холод. Ему верили всегда и верят сейчас, о чем бы он ни пел: о любви, трогательной и нежной, или когда исполнял драматический монолог о войне, о Беларуси. Голос особой внутренней силы, энергетики был наделен некой общечеловеческой интонацией. И она была понятна всем людям, потому что, когда он пел, он молился: «Я буду малщца i сэрцам, i думали, распетаю буду малiцца душой...» Легенда — это Великая правда.