Не сошлись характерами! А. Н. ОстровскийНе сошлись характерами!Картины московской жизни---------------------------------------------------------------------------- А. Н. Островский. Полное собрание сочинений. Том II Пьесы 1856-1861 М., ГИХЛ, 1950 OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru----------------------------------------------------------------------------КАРТИНА ПЕРВАЯЛИЦА:Прежнев, совершенно дряхлый старик, почти без всякого движения, вбольших чинах. Его возят на кресле. Прежнева, Софья Ивановна, жена его, 45 лет. Поль, молодой человек, ее сын. Устинья Филимоновна Перешивкина, пожилая женщина, прежде бывшая нянькаПоля, теперь вроде приживалки или экономки по разным знакомым домам.Большая зала, оклеенная богатыми, но потемневшими и по местам отставшими отстен обоями; паркетный пол по углам значительно опустился. Налево окна в сади дверь на деревянный с колоннами балкон; прямо дверь выходная, направо вовнутренние комнаты. По узким простенкам мраморные столики на бронзовыхножках, над ними узкие, длинные с надставками зеркала в золоченых рамах.Мебель старая, тяжелая, с потертой позолотой. На столах бронза старогофасона. С потолка висит люстра из мелких стекол в виде миндалин. Две или триширмочки из плюща. На всем видны и совершенный упадок, и остатки прежней роскоши.Прежнев подле окна спит в вольтеровском, на колесах, кресле. Одет вмеховой халат, ноги покрыты белым шерстяным пологом. На противоположнойстороне Прежнева, в изящном утреннем неглиже, полулежит на диване с книгою вруках.IПрежнева (опустив книгу). Это жестоко! это ужасно! я бы никогда так непоступила! Nous autres femmes... {Мы женщины ...} мы... о! мы верим, мыслепо верим, мы никогда не анализируем. Нет, я не стану дальше читать этотроман. Молодой человек хорошего происхождения, красив, умен, служит ввоенной службе, выражает ей свою любовь таким прекрасным языком... и она...она имела силы отказать ему! Нет, она не женщина! Женщина творение слабое,увлекающееся! Мы живем только сердцем! И как легко нас обмануть! Мы длялюбимого человека готовы всем пожертвовать. Если мужчины нас и обманывают,что, к несчастью, случается очень часто, то уж в этом виноваты не мы, а они.Они, по большей части, хитры и коварны... мы, женщины, так добры идоверчивы, так готовы всему верить, что только после горьких (задумывается),да горьких опытов убеждаемся в безнравственности обожаемых лиц. (Молчание.)Но нет! мы и после обмана, и даже нескольких обманов, готовы опять увлечься,готовы поверить в возможность чистой и бескорыстной любви. Да! такова нашасудьба! Тем более, если все это случится в такой Прекрасной обстановке, какв этом романе. Весна, цветы, прекрасный парк, журчанье вод. Он пришел вохотничьем костюме, с ружьем, собака легла у его ног. Ах! но мужчины... оничасто во зло употребляют прекрасные качества нашего нежного сердца, они нехотят знать, сколько страдаем от них мы, бедные женщины! (Молчание.)Конечно, есть и между нас такие, которых весь интерес в жизни составляютнизкие материальные расчеты, хозяйственные хлопоты. Но это проза, проза! чтобы мне ни говорили, а это проза. Есть даже такие, которые рассуждают оразных ученых предметах не хуже мужчин, но я не признаю их женщинами. Онимогут быть умны, учены, но вместо сердца у них лед. (Молчание.) Когда мнеприходят такие мысли в голову, я всегда вспоминаю об моем Поле. Ах! сколькоон должен иметь успехов между женщинами! Я наперед рада за него. Как приятноэто для матери! Ах, дети! дети! (Нюхает спирт и потом звонит.)Входит лакей.Лакей. Чего изволите-с? Прежнева. Что, барин не приходил еще? Лакей. Никак нет-с. Прежнева. Когда он придет, пошли его ко мне. Лакей. Слушаю-с. (Уходит.) Прежнева. Он такой чувствительный, нервный мальчик! Весь в меня. Его бынадобно беречь, лелеять, а я не могу; я не имею средств. После такогопрекрасного воспитания он, по несчастию, должен служить. Там этистолоначальники... все они в таких странных фраках... а он такой нервный,такой нервный!., я верю, что его все притесняют, потому что ему всезавидуют.Входит Поль.IIПрежнева и Поль, безукоризненно одетый, в летнем костюме, с утомленным видом, несколько ломаясь.Поль. Bonjour, maman! {Добрый день, мамаша!} Прежнева (целует его в лоб). Bonjour, Paul! Откуда ты? Поль (садится с другой стороны на диван). Откуда!.. Из того прекрасногоместа, куда вам угодно было определить меня. Прежнева. Что ж делать, Поль! Поль. И шел пешком в такой ужасный жар. Прежнева. У нас, в этой зале, так хорошо, так прохладно! Поль. Да; но зато каково здесь зимой! Все углы сгнили, пол провалился. Прежнева. Да, мой друг, теперь наши дела в очень дурном положении. Поль. Ваши дела! Какие у вас дела? Отец вон едва дышит, вы тоже ужотжили свой век. Каково мое положение! Прежнева. Я тебе верю, мой друг. Я воображаю, как тебе тяжело! Поль. Еще бы легко! Вы послушайте меня! По рождению, по воспитанию, познакомству, ну, наконец, по всему, - поглядите вы на меня с ног до головы, -я принадлежу к лучшему обществу... Прежнева. О да. Поль. И чего же мне недостает? Ведь это срам, позор! Мне недостаетсостояния. Да и кому нужно знать, что у меня нет состояния? Я все-такидолжен жить так, как они, и вести себя так, как они. Что ж, в мещане, чтоли, мне приписаться? Сапоги шить? Нет состояния!., это смешно даже. Прежнева. Было, Поль, было. Поль. Я знаю, что было, да теперь где? Я знаю больше... я знаю, что выего промотали. Прежнева. Ах, Поль, не вини меня; ты знаешь, что все мы, женщины, такдоверчивы, так слабы! Когда был еще здоров твой отец, нас все считали оченьбогатыми людьми, у нас было отличное имение в Симбирской губернии. Он как-тоумел управлять всем этим. Потом, когда его разбил паралич, я жила совсем нероскошно, а только прилично. Поль. A monsieur Пеше что вам стоил? Сознайтесь, maman! Прежнева. Ах, мой друг, он так нужен был для твоего воспитания. Потом ядва раза была за границей; а впрочем, больших расходов никаких не делала. Ивдруг мне говорят, что я все прожила, что у нас ничего нет. Это ужасно!Вероятно, всему виною там эти управляющие да бурмистры. Поль. Канальи! Прежнева Что делать, мой друг! Люди так злы, коварны, а мы с тобою такдоверчивы. Поль. Это вы, maman, доверчивы; а попадись они мне, я бы им задал.Фить, фить... (Делает жест рукой.) Ведь с этим народом нельзя иначе. Это имхорошо... почаще... Просто зло берет Из-за этих негодяев я теперь должен чемсвет итти пешком в какой-то суд, о котором Я бы и не слыхал никогда; потомбежать пешком домой или трястись на ваньке. Не могу же я так жить, как живутэти писцы, с которыми, впрочем, я сижу рядом. Они там на крыльце едят уразносчиков пироги с луком. Они Все могут, они так созданы; а я не могу. Ну,вот я теперь и задолжал всем: и извозчику, и портному, и Шевалье. Наши всеходят к Шевалье, и правоведы... Не могу же я, в самом деле, пироги с лукоместь, а там еще нужно экзамен держать в каком-то уездном училище. Ужасно! Абудь У меня состояние, я бы ничего этого и не знал: ни судов, ни уездныхучилищ, ни писарей с пирогами. На что мне все это?.. Прежнева. Да, да, я понимаю... с твоим нежным сердцем... ты такойнервный!.. Поль. Я просто не знаю, что мне делать! Выдь случай, так в карты быобыграл кого-нибудь, не посовестился. Прежнева. Да, в твоем положении... конечно... Прежнев (просыпаясь). Павел, ты давно был в театре? Поль. Недавно. Прежнев. Кто нынче маркизов играет? Поль. Давно уж никто не играет. Прежнев. Я прежде хорошо маркизов играл.Прежнева звонит. Входит лакей.Прежнева. Вывези барина на балкон; да возьми старые газеты, почитайему!Лакей берет газеты и увозит Прежнева на балкон.Поль. Вот еще мой любезный дядюшка, там он где-то председателем был,так и рассуждает свысока. Ты, говорит, многого хочешь. Скажите, пожалуйста,чего я хочу? Что это - прихоти, роскошь? Я хочу только необходимого, безчего нельзя обойтись человеку нашего круга. Кажется, ясно. Так нет, дядюшкалюбезный говорит: ты этого не должен желать, потому что ты не имеешьсредств! Да разве я виноват, что не имею средств. Где же тут логика? Прежнева. Какая логика, все вздор. Поль. Ты, говорит, работай. Нет уж, слуга покорный! Что я, лошадь, чтоли? Прежнева. Дядя твой человек грубый. Поль. Нет, maman, это драма. Прежнева. Драма, mon cher! {Мой дорогой!} Поль. И еще какая драма! Что там режутся, отравляются, все это вздор. Прежнева. Знаешь что, Поль? Я думаю, тебе бы жениться. Поль. Что ж, я непрочь жениться, да на ком? Прежнева. Да, это вопрос! Я знаю тебя, Поль. Зачем ты так прекрасновоспитан? Зачем у тебя такая нежная душа? Ты через это будешь несчастлив всвоей жизни. Тебе нет пары! Много, слишком много нужно иметь девушкедостоинств, чтобы понравиться тебе и сделать твое счастье. Поль. Вы, может быть, думаете, maman, что меня прельщает семейноесчастье? Я уж не ребенок, мне двадцать один год. Что за пастораль!(Хохочет.) Мне просто нужны деньги. Прежнева. Но, все-таки, мой друг, я знаю твой характер, я знаю, что тыне захочешь жениться на ком-нибудь. Поль. На ком хотите. Мне нужны деньги, чтоб быть порядочным человеком,чтоб играть роль в обществе, одним словом, чтоб делать то, к чему яспособен. Я наживать не могу, я могу только проживать прилично и сдостоинством. У меня для этого есть все способности, есть такт, есть вкус, ямогу быть передовым человеком в обществе. Прежнева. Однако, мой друг...Входит лакей.Лакей. Перешивкина пришла. Прежнева. Вечно не во-время придет. Поль. Поговорим после, еще будет время. Прежнева. Пусть войдет.Лакей уходит.IIIТе же и Перешивкина.Прежнева. Что ты, Устинья Филимоновна? Перешивкина (целует Прежневу в плечо и становится сзади). Проведать,матушка, пришла, все ли вы здоровы? Я благодетелей не забываю. Поль. А, ботвинья лимоновна, откуда тебя принесло? Перешивкина. Какая я ботвинья лимоновна? Вы все, барин, шутите. Поль. Она, кажется, воображает, что с ней можно говорить серьезно. Перешивкина. У меня, матушка, знакомый человек дюми-терьмо делает...Поль хохочет.Ничего, смейся, батюшка, смейся надо мной, старухой... Так вот, не угодно ликупить, он мне дешево отдает. Широкий такой, добротный. Прикажетепринести? В городе за эту цену не купите. Прежнева. Принеси, я посмотрю. Поль. А много ли ты тут, старая корга, наживешь? Перешивкина. Уж и старая корга? Поль. Что ж, ты, может быть, еще замуж сбираешься? Перешивкина. Не годится вам, барин, меня, старуху, бранить, я вас наруках нянчила. Поль. Кажется, она обижаться вздумала. Вот одолжит! Прежнева. Оставь ее, мой друг! Перешивкина. Ничего матушка, ничего, пусть шутит. Он уж такой шутник!Еще маленький мне как-то чепчик сзади зажег. Поль. А, помнишь! Перешивкина. Как не помнить! Все волосы сжег, да и лицу досталось. Авы, барин, не смейтесь надо мной; я еще, может, пригожусь вам. Поль. На что ж ты мне пригодишься? В огороде вместо чучела поставить. Перешивкина. А может быть, на что другое пригожусь, Павел Петрович. Какзнать? Что, матушка барыня, не обидитесь вы на мои глупые слова? Может, якакое слово и к месту скажу. Прежнева. Что такое? Говори! Перешивкина. Есть у меня одна дама знакомая, Серафимой Карповной зовут.Я завсегда к ним в дом вхожа. Она, вот видите ли, матушка, купеческого роду,только была за господином Асламевичем, важный человек, в чинах. Он, матушка,один раз генералом был. Поль (хохочет). Как это так? Перешивкина. А вот как: где он служил-то, так ихний генерал в отпускубыл, в это-то самое время он и был генералом целый месяц. Поль. А, вот как. Ну, ври, ври! Перешивкина. Это истинно я вам говорю. И всего один годочек жила она сним, а теперь вот другой год вдовеет... Да вы не рассердитесь, матушкабарыня... Прежнева. Ну, продолжай! Перешивкина. Красавица собой и добрая, а уж скромная какая! наредкость. И расчетливая, уж на наряды или там на какие безделицы денег непромотает. Поль. То есть просто скупа. Перешивкина. Не то что скупа, а расчетлива, хозяйка хорошая. Теперичаприданое, которое за ней дадено, значит, все при ней состоит. Одних денегполтораста тысяч. Поль. Полтораста тысяч! Перешивкина. Сама, сама видела, все эти билеты у нее в шкатулке видела;при мне считала. Только вы лучше велите мне, дуре, замолчать. Ведь язык безкостей, пожалуй, мели, что хочешь. Хоть она для меня женщина и добрая, а вывсе-таки мне дороже ее. Бог с ней! За что же я вас буду напрасно в гневвводить! Прежнева и Поль. Ничего, говори, говори! Перешивкина. Коли приказываете, так буду говорить. Вот матушка барыня,так сказать, по-нашему, по-женски: дело молодое, другой год вдовеет... ну,вот она... И не то чтобы лгу: я на себя и греха этого не возьму. Я всегдавашим добром довольна. Могу ли я это забыть! Конечно, мы люди маленькие, адобра не забываем, и завсегда, чем могу, услужить... Поль (махнув рукой). Ну! Прежнева. Да ты продолжай! Перешивкина. Слушаю, матушка. Вот она у вас тут по соседству живет.Налево белый каменный дом; Павел Петрович часто мимо ходит. Прежнева. Ну, так что ж? Перешивкина (на ухо). Влюбилась. Прежнева. Что? Перешивкина (громче). Влюбилась. Ей-богу!.. Да. Прежнева (смеется). Да что ж тут удивительного? Ты глупа, душа моя! Ещебы в него-то не влюбиться! Вот редкость! Перешивкина. Ну, само собой, барыня; да ведь с деньгами. Поль (поет). La donna e mobile... Перешивкина. Я, говорит, влюблена, Устинья Филимоновна. - В кого,говорю, матушка, в кого? - А вот посмотри, сейчас пройдет. - Я гляжу вокно-то, а Павел Петрович и идет; а она мне и говорит: вот он. Я так иахнула! Поль (поет). La donna e mobile... Перешивкина. Конечно, надо Павлу Петровичу самому посмотреть:понравится ли еще. Ну, да коли сомнение имеете, можно и в Опекунскомсправиться, билеты-то все именные. Отчего же не справиться? Любовь любовью,а деньги деньгами. Ведь это дело вечное. Поль (подходит к матери). Maman, я иду гулять. Прежнева. Прощай, мой друг! (Целует его в лоб.) Поль (тихо). Хлопочите. (Уходит.) Прежнева. Вот видишь ли, милая Устинья Филимоновна, не велика радостьдля моего Поля, что какая-то мадам Асламевич в него влюбилась... Однако,если он ее увидит, может быть, она ему и понравится... Я, конечно, с своейстороны, не буду препятствовать ему, хоть она и из купеческого звания... Мнетолько был бы он счастлив... (Встает.) Пойдем, я велю тебя чаем напоить...Только ты уж веди себя поумнее. Перешивкина. Матушка, я по гроб жизни...Уходят.^ КАРТИНА ВТОРАЯЛИЦА:Карп Карпович Толстогораздов, купец, седой, низенький, толстый. Улита Никитишна, жена его, пожилая женщина, без особых примет. Серафима Карповна, дочь Толстогораздова, вдова, высокого роста,худощава, необыкновенной красоты. Походка и движения институтки. Частозадумывается, вздыхает и поднимает глаза к небу, когда говорит о любви; тоже делает, когда про себя считает деньги, а иногда и просто без всякойпричины. Матрена, горничная, дальняя родственница Толстогораздовых. Молодаядевка, полная, тело мраморной белизны, щеки румяные, глаза и брови черные.Ходит в шубе, рубашке с кисейными рукавами, в косе ленты. 1-й кучер, Толстогораздова. 2-й кучер, Серафимы Карповны.Двор. Направо галлерея дома, на заднем плане сад; налево надворное строение; две двери: одна на погреб, другая на сенник.IНа дворе1-й кучер сидит на приступке у погребицы. Матрена входит.1-й кучер (поет тонким голосом).Прежде жил я, мальчик, веселился, Но имел свой капитал. Капиталу, мальчик, я решился, Во неволю жить попал.Матрена. Хозяева проснулись. Ты бы, Иваныч, самовар-то втащил. 1-й кучер. А ты что за барыня? Промнись! Ишь жиру-то нагуляла; неуколупнешь нигде, точно на наковальне молотками сколочена. (Поет.)И какова, братцы, неволя? Да кто знает про нее?Матрена. Позавидовал ты моему жиру. У самого рыло-то уж лопнуть хочет.Неси, что ли, говорят тебе. 1-й кучер. Приходи завтра! (Поет.)Какова, братцы, неволя? Да кто знает про нее?Матрена. Дай срок, я вот Улите Никитишне скажу, что ты ничего неделаешь, никогда тебя ничего не допросишься. 1-й кучер. Я кучер, понимаешь ты это? Я свое дело правлю. А ты что?Типун-дворянка! Тонко ходите, чулки отморозите! Значит, ты его (показывая насамовар) и волоки. Матрена. Да ведь в нем пудов пять будет, где ж девке его стащить! 1-й кучер. Опять-таки это до меня не касающее. Матрена. Стыда-то в тебе ничего нет, бесстыжие твои глаза! Хотьнадорвись девка, тебе все равно. (Поднимает самовар, всем корпусомотваливается назад и, загнув голову на сторону от пару, идет к галлерее.) 1-й кучер (вслед ей). Не балуй в серьгах, позолота сойдет! Матрена (входя на крыльцо, оборачивается). Ругатель! (Ставит на столсамовар.) 1-й кучер (поет).Какова, братцы, неволя? Да кто знает про нее?На галлерею выходят Карп Карпыч и Улита Никитишна. Кучер замолкает и уходит.IIНа галлерееКарп Карпыч и Улита Никитишна (садятся у стола на галлерее).Улита Никитишна (заваривая чай). Нынче все муар-антик в моду пошел. Карп Карпыч. Какой это муар-антик? Улита Никитишна. Такая материя. Карп Карпыч. Ну и пущай ее. Улита Никитишна. Да я так... Вот кабы Серафимочка замуж вышла, так ужсшила бы себе, кажется... Все дамы носят. Карп Карпыч. А ты нешто дама? Улита Никитишна. Обнакновенно дама. Карп Карпыч. Да вот можешь ты чувствовать, не могу я слышать этогослова... когда ты себя дамой называешь. Улита Никитишна. Да что же такое за слово - дама? Что в нем... (ищетслова) постыдного? Карп Карпыч. Да коли не люблю! Вот тебе и сказ! Улита Никитишна. Ну, а Серафимочка дама? Карп Карпыч. Известно дама, та ученая да за барином была. А ты что? Всебыла баба, а как муж разбогател, дама стала! А ты своим умом дойди. Улита Никитишна. Да нет! Все-таки... как же! Карп Карпыч. Сказано - молчи, ну и баста!Молчание.Улита Никитишна. Когда было это стражение... Карп Карпыч. Какое стражение? Улита Никитишна. Ну вот недавно-то. Разве не помнишь, что ли? Карп Карпыч. Так что же? Улита Никитишна. Так много из простого звания в офицеры произошли. Карп Карпыч. Ведь не бабы же. За свою службу каждый получает, чтосоответственно. Улита Никитишна. А как же вот к нам мещанка ходит, так говорила, чтокогда племянник курс выдержит, так и она будет благородная. Карп Карпыч. Да, дожидайся. Улита Никитишна. А говорят, в каких-то землях из женщин полки есть. Карп Карпыч (смеется). Гвардия!Молчание.Улита Никитишна. Говорят, грешно чай пить. Карп Карпыч. Это еще отчего? Улита Никитишна. Потому, из некрещеной земли идет. Карп Карпыч. Мало ли что из некрещеной земля идет. Улита Никитишна. Вот тебе пример: хлеб из крещеной земли, мы его и едимво-время; а чай - когда пьем? Люди к обедне, а мы за чай; вот теперьвечерни, а мы за чай. Вот и, значит, грех. Карп Карпыч. А ты пей во-время. Улита Никитишна. Нет, все-таки... Карп Карпыч. Все-таки, молчи. Ума у тебя нет, а разговаривать любишь.Ну, и молчи!Молчание.Улита Никитишна. Какая Серафимочка у нас счастливая! Была за барином -барыня стала, и овдовела - все-таки барыня. А как теперь, если за князявыдет, так, пожалуй, княгиня будет. Карп Карпыч. Все-таки, по муже. Улита Никитишна. Ну, а как за князя выдет, неужто я так-таки ничего?Ведь она мое рождение. Карп Карпыч. С тобой говорить - только мысли в голове разбивать. Я былооб деле задумал, а ты тут с разговором да с глупостями. Ведь вашего бабьегоразговору всю жизнь не переслушаешь. А сказать тебе: молчи! так вот дело-токороче будет. (Задумывается.)Молчание. Вбегает Матрена.Матрена. Матушка, Улита Никитишна! Серафима Карповна приехала. Улита Никитишна. Ах, батюшки! (Быстро встает и уходит с Матреной). Карп Карпыч. Кабы на баб да не страх, с ними бы и не сообразил. Естьсвое дело, так нет, давай лезть в чужое. Пристает к мужу: скажи ей свое делои свою тайну, и прельщают его прелестью и лукавством, и осклабляют лицо свое- и все на погибель. И кто им скажет свое дело, и они наущают и соблазняют:делай не так, а вот так, по моему желанию. И многие мужи погибли от жен.Молодой человек, который и неопытный, может польститься на их прелесть, ачеловек, который в разум входит и в лета постоянные, для того женскаяпрелесть ничего не значит, даже скверно.IIIНа двореВходят 1-й и 2-й кучера.2-й кучер. У вас какое сравнение! Не в пример лучше. Просто жид, а небарыня; сама овес выдает.Уходят в сарай. Входят Улита Никитишна, Серафима Карповна и Матрена.IVНа галлерееКарп Карпыч; Улита Никитишна садится на свое место и разливает чай; СерафимаКарповна, в шляпке, в мантилье, в зеленых перчатках, с зонтиком, подходит котцу; Матрена ставит на стол расписную чашку, которую принесла из комнат и становится поодаль.Серафима Карповна. Здравствуйте, папенька! (Целуются.) Карп Карпыч. Здравствуй! Садись, так гостья будешь. Серафима Карповна (садясь). А где же братец, Онисим Карпович? Карп Карпыч. Где Онисим-то? Загулял. Вот уж пятый день чертит. Серафима Карповна. А сестрица, Анна Власьевна? Карп Карпыч. Да вот как ни бьемся, все Онисим пить-то не перестает, такжена и повезла по тюрьмам калачи раздавать. Авось, бог простит. Улита Никитишна. Да, да... Повезла калачи раздавать... заключенным...Ведь все больше занапрасно... Карп Карпыч. Да, занапрасно! Они там режут да грабят, а их не сажать. Улита Никитишна. Так, чай, те, которые грабят-то, в остроге сидят; а вяме-то за что? Карп Карпыч. А в яме-то за долга. Улита Никитишна. Как не за долги! Вон, говорят, Кон Коныч за процентсидит. Карп Карпыч. За какой процент? Улита Никитишна. Да так же, за процент. А какой тут процент! Как брал,так и отдай. Чай, ведь, это грех. Карп Карпыч. Ты опять разговаривать!Улита Никитишна наливает чай; Матрена подает на подносе чашку Серафиме Карповне; та берет, не снимая перчаток.Улита Никитишна. Ты б, Серафимушка, сняла шляпку-то, да мантилию, да иплатье-то бы расстегнула сзади, здесь все свои. Вот тебе Матрена расстегнет. Серафима Карповна. Ах, что это вы, маменька! Мне не жарко. Я к вам наминуточку приехала, только посоветоваться. Карп Карпыч (дуя на блюдечко). Об чем бы это, например? Серафима Карповна. Я хочу замуж итти. Улита Никитишна (всплеснув руками). Ах, батюшки! Карп Карпыч. Ну, что ж! С богом! Это дело хорошее. Это лучше... Улита Никитишна (качая головой и складывая руки на груди). Красавица тымоя! Карп Карпыч. А за кого бы это? Желаю я знать. Серафима Карповна. Он, папенька, молодой человек, служит в суде, и,надобно вам сказать, не богатый. Я б и не пошла за бедного, да уж очень я внего влюблена. (Поднимает глава к небу, вздыхает и задумывается.) Улита Никитишна (всплеснув руками). Ах, матушка моя! Карп Карпыч. А чьих он? Серафима Карповна. Прежнее. Он благородный, хорошей фамилии, можетместо хорошее получить. Что ж, думаю, у меня свои деньги; если буду житьрасчетливо, могу прожить и с мужем. Лучше я себе во всем откажу, а уж я безнего жить не могу. (Опять вздыхает и поднимает глаза.) Карп Карпыч. Может, качества какие есть? Серафима Карповна. Качеств за ним никаких не слыхать. Карп Карпыч. Ты, Серафима, помни одно, что ты отрезанный ломоть, я тебебольше денег не дам. Так ты смотри, не проживи деньги-то, которые за тобойдадены. Улита Никитишна. Тот был старик, а этот, ишь ты, молодой: гляди, рожатьбудешь, так деньги-то чтоб детям остались. Серафима Карповна. Мне денег прожить нельзя с моим характером. (Отдаетчашку Матрене.) Карп Карпыч. Ну, он молодой, а ты все-таки вдова, а не девушка, все какбудто перед мужем совестно; ну, он подластится да и выманит деньги-то. Серафима Карповна (принимая чашку от Матрены). Неужели мужчины могутлюбить только из денег? (Вздох и глаза к небу.) Карп Карпыч. А ты думала как? Порядок известный. Серафима Карповна (выходя из задумчивости). Да я ему и не дам денег. Карп Карпыч. Ну, и ладно. Ты поступай так, как я тебе приказывал. Серафима Карповна. Конечно, папенька! Что я, дура, что ли? Карп Карпыч. А вот и у нас скоро свадьба: Матрену в саду с приказчикомзастали, так хочу повенчать.Матрена закрывает лицо рукавом.Тысячу рублев ему денег, и свадьба на мой счет. Улита Никитишна. Тебе бы только пображничать где было, за тем исвадьбу-то затеял. Карп Карпыч. Ну, еще что? Улита Никитишна. Ничего больше. Карп Карпыч (строго). Нет, ты поговори! Улита Никитишна. Ничего, право, ничего. Карп Карпыч (строже). Нет, поговори что-нибудь, я послушаю. Улита Никитишна. Да что говорить-то, коли не слушаешь. Карп Карпыч. Что слушать-то! Слушать-то у тебя нечего. Эх, УлитаНикитишна! (Грозит пальцем.) Сказано: молчи! Я хочу, чтоб девка чувствовала,а ты с своими разговорами!Матрена закрывает другим рукавом глаза.Третью племянницу так отдаю. Я всей родне благодетель. Вот теперь есть ещемаленькая, так и ту на место Матрёны возьму, и ту в люди выведу.Молчание.Улита Никитишна. Смотри, будет ли он любить-то тебя? Серафима Карповна. Что ж, маменька, в моем характере ничего дурногонет. Только я... еще и в пансионе говорили, что я музыки совсем не понимаю,задумываюсь часто, так, ни об чем, да очень люблю сладкое, так, может, онэтого не заметит; да вот еще на серебро плохо считаю... Карп Карпыч. Ничего, привыкнешь. Серафима Карповна. Может быть, ему не понравится, что я расчетлива, такведь иначе мне как же? Я стараюсь только, чтоб не прожить капиталу, апроживать одни проценты. Что ж я буду тогда без капиталу, я ничего не будузначить. Карп Карпыч. Обнакновенно. Серафима Карповна. А проценты я сейчас могу расчесть на бумажке, нас впансионе этому учили, А вот без бумажки я и не могу. (Задумывается.) Улита Никитишна. Об чем ты это думаешь-то, милушка?.. Да и я-то дура!Как тебе, бедной, не думать-то! Перемена жизни... ведь в него не влезешь,какой он там. Серафима Карповна. Нет, маменька, я вот давеча ленты покупала, повосьми гривен ассигнациями, семь аршин; так вот я и думаю, сколько это насеребро-то будет и так ли он мне сдачу сдал с трех целковых? (Вынимаетпортмоне и смотрит в него.) Карп Карпыч. Рубь шесть гривен... рубь сорок сдачи. Серафима Карповы а. Так ли, папенька-с? Карп Карпыч. Ну, да что тут еще разговаривать! Серафима Карповна (прячет портмоне). Хо-рошо-с. Улита Никитишна. Смотри, не пьет ли? Карп Карпыч. Опять ты все врешь! Кто нынче не пьет! Улита Никитишна. То есть ты спроси, во хмелю-то он каков? Карп Карпыч. Ну, вот это дело! Улита Никитишна. Потому другой смирный во хмелю, так это нужды нет, всеравно что непьющий. Серафима Карповна. Хорошо, маменька, я расспрошу-с. Мне, маменька,пора. Улита Никитишна. Ух, как это можно! Посиди. Ведь ты сладкое-толюбишь... У нас фрухты какие преотменные! Поди, Матрена, принеси, они у меняна окне в спальне.Матрена уходит, скоро возвращается с фруктами и подносит Серафиме Карповне, а потом ставит на стол.Кушай, милушка, кушай! Наливочки не хочешь ли? Серафима Карповна. Что это вы, маменька! Улита Никитишна. Пивца, душенька? Серафима Карповна. Да разве я пью? Улита Никитишна. Ну, медку? Серафима Карповна. Право, не могу. Улита Никитишна. Ну, вареньица? Серафима Карповна. Вареньица можно. Улита Никитишна (достав ключи из кармана). Матрена, сходи в кладовую,принеси двух сортов. Серафима Карповна. Да вели моему кучеру подавать.Матрена берет ключи и уходит через сцену.Улита Никитишна. Кушай еще, Серафимушка!Серафима Карповна берет еще.А ты что же, Карп Карпыч? Карп Карпыч. Ну вот еще! Стану я теперь есть всякую дрянь. А ты отложимне, а остальные вели убрать; я ужо, как стану водку пить, так закушуапельсиком.Улита Никитишна берет и ест. Молчание.VНа двореМатрена идет с двумя тарелками. Подходит к двери сенника и толкает ее ногой.Эй вы, гужееды!Кучера выходят.Подавай лошадей! Барыня ехать хотят. 2-й кучер. Меня в те поры за одну провинность барии хотел в солдатыотдать. 1-й кучер. Ишь ты! 2-й кучер. Так я в те поры, братец ты мой, все только об войне и думали со всяким, то есть, человеком все про войну разговаривал. И так у меняраскипелось сердце, что хоть сейчас под черкеса. 1-й кучер. У меня тут по соседству один денщик есть приятель, они сбарином в венгерской канпании были, так он про австрияка сказывал. 2-й кучер. А что такое? 1-й кучер. А вот что, друг любезный, будто ему еще допреж сказано, прифранцузе, когда француз был: что ты можешь мне препятствовать? хочешь, ятебя раззорю. 2-й кучер. И раззорит! 1-й кучер. Раззорит! 2-й кучер. Потому, сила. 1-й кучер. Ничего не поделаешь! Все равно как милюция была...одиннадцать вершков росту, пятнадцать пудов подымает. Прут себе! Тамту-ту-ту-ту-ту-ту, значит в барабан отбой. А они говорят: ребята, вперед!Измена! Ну и прут себе, что ты хочешь! 2-й кучер. Известно, уж тут, кто кого. 1-й кучер. Кто, значит, уж одолеет, чья сила возьмет. Матрена. Скучно слушать-то! Ох, воины! сидя на печке воете. Видно, нестрашна война, только утиши, господи. 1-й кучер (скосив глаза в сторону Матрены с совершенным презрением).Сволочь! Матрена. Говорят вам, барыня дожидается. 2-й кучер (надевая на правую руку петлю кнута, лев1,ю руку подаетИванычу). Прощай! 1-й кучер. Прощай, друг любезный!Уходят за дом. Матрена - на галлерею. VI На галлерее Улита Никитишна. Серафимушка! я было и забыла... Еще вот что надобеспременно тебе сделать! Уж проминовать нельзя... Когда ты узнаешь прожениха, что он не мот, не пьяница, не картежник, - так съезди к ворожее, кПараше. Приди к ней смирненько и спроси: будет ли, мол, раба Серафимасчастлива с рабом... как его? Серафима Карповна. Павлом. Улита Никитишна. С рабом Павлом? Что она тебе скажет, так и сделай. Карп Карпыч. Ничего ты этого не делай! Улита Никитишна. Ну уж, Карп Карпыч, я во всем тебя послушаю, а этодело не твое, это дело женское! Не слушай ты его, Серафимушка, делай, как явелю. Я мать - худа не посоветую. Серафима Карповна. Хорошо-с. (Встает.) Прощайте, папенька! Прощайте,маменька! (Целует.) Карп Карпыч. А ты вот что: ты скажи жениху, коли будет ко мнепочтителен - я ему шубу подарю хорошую; а коли не будет - назад отниму.Уходят. ^ КАРТИНА ТРЕТЬЯ {*} {* Между 2-й и 3-й картиной проходит месяц. (Прим. автора.)}ЛИЦА: Поль. Серафима Карповна, жена его. Софья Ивановна. Прежнева. Неизвестный, приятель Поля, человек средних лет с греческим профилем имрачным выражением лица. Горничная. Лакей.Богато убранный кабинет. I Поль сидит за столом и пишет, лакей входит. Лакей. Павел Петрович, там портной да каретник дожидаются. Поль (оборачиваясь). Гони их вон! Лакей. Да нейдут-с. Поль. Ну, скажи им, что на следующей неделе. Лакей. Говорил, да нейдут-с. Поль. Так неужели ж мне самому с ними разговаривать? Ну, скажи имчто-нибудь такое. Ты видишь, что я занят. Надоел! Пошел вон! Лакей. Там еще какой-то барин вас спрашивает. Поль. И его гони.Неизвестный показывается в дверях; лакей, увидев неизвестного, уходит. Неизвестный. Гони природу в дверь, она войдет в окно. Поль (встает). Ах, мой друг, я и не знал, что это ты. Извини, сделаймилость! Неизвестный. Да, ты не знал. (Осматривает с ног до головы Поля и потомкабинет.) Поль. Право же, не знал. Неужели бы я тебя не принял? Неизвестный (садится). Ну, хорошо, хорошо. Поль. Сигару не хочешь ли? Неизвестный (иронически улыбаясь). Сигару? А когда же деньги? Поль. Теперь скоро. Неизвестный. То есть как же это, теперь или скоро ? Поль. Скоро, скоро. Неизвестный. Ты скоро отдашь? (Смотрит пристально на Поля.) Ну, а еслия тебе не верю? Поль. Как же тебе не верить, у тебя в руках документ. Потом, ты видишь,как я живу. Неизвестный. Да ведь документу срок; а это не твое, а женино. Поль. Это все равно. Неизвестный. Нет, не все равно. Поль. Так чего же ты хочешь? Неизвестный. А вот чего: или ты завтра мне отдашь все деньги, или мыперепишем документ... Поль. Изволь, перепишем хоть сейчас. Неизвестный. Нет, мы перепишем завтра, только чтоб твоя женаподписалась поручительницей. Поль. Как же это? Неизвестный. Там уж маклер знает как; а то я подам ко взысканию.(Встает.) Поль. Ну, хорошо. Неизвестный. Так смотри же, завтра! (Идет к двери.) Ты не думаешь лиотвертеться как-нибудь? Этого со мной нельзя. (Уходит.) Поль. Это скучно наконец! Богат, богат, а денег все нет. Надо у женыпопросить; теперь все равно, что у ней деньги, что у меня, у нас все общее.Еще даже лучше, если у меня. И для чего я так долго откладываю! Только всебольше и больше запутываюсь.Серафима Карповна входит. Поль пишет. II Серафима Карповна. Поль, брось писать, не пиши! (Обнимает его. Польперестает писать.) Я так счастлива, так счастлива! Господи, за что мне такоесчастие! (Задумывается.) Всего у меня много, муж такой милый (целует его),красавец, умный! Только одно меня беспокоит: ты часто уезжаешь. Уж коли тыженился, ты бы все и сидел со мной; я бы, кажется, тебя еще больше любитьстала.