С О Д Е Р Ж А Н И Е Введение 11. Павел Алеппский о путешествии по России 22. Николаас Витсен и его путешствие в Московию 18Список источников: 25 Введение XVII век для России знаменуется существенным расширением территории Российского государства, преимущественно на востоке. Россия становится все более многонациональной. Мероприятия правительства по централизации управления приводят к укреплению государства. Данный период характеризуется заметными сдвигами в общественном устройстве. Развертывающаяся борьба между феодальной аристократией и основной массой класса феодалов приводит ко все большему укреплению позиций дворянства. Для развития класса эксплуатируемых характерно окончательное закрепощение крестьян, а также все большее сближение статуса крестьян и холопов. Однако бытовая, общественная жизнь страны менее известна истории. И, что примечательно, неоценимую помощь в исследовании Руси периода XVII века оказывают работы иноземных путешественников. В данной работе будут рассмотрены книги архидиакона Павла Алеппского и голландского путешественника Николааса Витсена. Павел Алеппский был не просто путешественником и сторонним наблюдателем. Он был высокопоставленным клириком Антиохийской церкви, приехавшим в Россию в составе особой делегации. Его отцу, патриарху Антиохийскому, предстояло, с одной стороны, испросить материальную помощь для своей патриархии, с другой – своим авторитетом послужить решению ряда русских церковных дел, в чем тогда остро нуждалась российская Церковь. Николаас Витсен – путешественник, математик, придворный секретарь и советник голштинского посольства в 1633-1639 годах. Он был направлен в Москву и Пруссию для установления торговых отношений. В 1643 году ездил один в Москву. Работа в посольстве дала возможность создать описание путешествия, очень важное для истории России, которое с 1656 года выдержало много изданий на разных языках.^ 1. Павел Алеппский о путешествии по России Павел Алеппский был архидиаконом, сыном антиохийского патриарха Макария, автором важных в историко-этнографическом отношении записок о России, Молдавии и Валахии, которые Павел вместе с Макарием посетил в середине XVII века. Написанные на арабском языке, записки переведены на языки английский («The travels of Macarius», Лондон, 1836), русский («Путешествие антиох. патриарха Макария», Москва, 1896-1899) и румынский. Большая часть сочинений Павла Алеппского посвящена описанию природы, нравов, обычаев народов России середины XVII века. Сочинения Павла Алеппского содержат сведения о политических событиях, описание монастырей и церквей, светских и церковных церемоний и прочее. Записки Павла Алеппского – ценный источник по истории России, Украины и Молдавии середины XVII века. История создания «Путешествия» такова. 12 декабря 1647 года патриарший престол Антиохийской церкви наследовал Кир Макарий, православный сириец, бывший до того священником и носивший имя Иоанн аз-Заим. Тяжкое османское иго, злоупотребления турецких чиновников привели Антиохийский престол к огромным долгам еще при предшественнике Макария патриархе Евфимии Хиосце. Патриарх Макарий, не видя иного выхода из положения, решил отправиться за помощью в православные страны, прежде всего в Россию. Так началось его путешествие, предпринятое «не с целью осмотра и прогулки или в качестве гостя, но по нужде, по причине трудных и стесненных обстоятельств», «против воли», как пишет об этом Павел Алеппский. С другой стороны, это был традиционный акт братского общения Церквей, простота и естественность которого всего красноречивей говорит о подлинной кафоличности православной Церкви, об истинно братских узах, связывавших с глубокой древности Русскую Православную Церковь с другими поместными православными Церквами. История знает немало примеров такого общения. Достаточно вспомнить, что в 1586 году примерно с той же целью приезжал в Москву патриарх Антиохийский Иоаким Дау, содействовавший основанию патриаршества в России. И патриарху Макарию суждено было принять большое участие в русских церковных делах, так что братское общение Церквей было взаимно полезным и необходимым. Патриарх Макарий в сопровождении своего родного сына Павла, архидиакона Антиохийской церкви, и прочих спутников выехал в далекое путешествие в июле 1652 года1. Пережив множество трудностей во время сухопутного перехода до Константинополя, морского – до Молдавии, перенеся множество тяжких испытаний в Молдавии и Валахии, где путешественники вынуждены были стать свидетелями и в какой-то мере даже участниками известных в истории политических потрясений и переворотов, патриарх Макарий и его спутники 10 июля 1654 года вступили в пределы Украины. Украинский народ вел борьбу за освобождение от польского владычества. 20 июля того же года антиохийские гости прибыли в город Путивль и из него начали свое путешествие по России. Они пробыли в пределах Московского государства вплоть до 16 июля 1656 года, после чего, выехав из Путивля, вновь ступили на Украинскую землю. 15 августа 1656 года путешественники оказались в Молдавии. Там им снова пришлось пережить великое множество испытаний с риском для жизни. Морем они переправились затем на побережье Кавказа и сушей через Турцию вернулись домой. Патриарх Макарий и его спутники благополучно прибыли в Дамаск 1 июля 1659 года и были торжественно встречены народом и духовенством, сохранив почти все ценности, которыми одарили их в России для полной уплаты долгов и прочих нужд Церкви, пробыв в путешествии ровно семь лет. Все это время архидиакон Павел вел подробные записи о том, что привлекало его внимание. Сочинение Павла Алеппского изобилует такими подробностями и сведениями, каких нельзя найти больше нигде. С этой точки зрения «Путешествие» - уникальный источник церковной и гражданской истории. Книга Павла Алеппского создавалась следующим образом. В повествовании, носящем характер дневниковых записей, события переданы в хронологической последовательности, однако встречаются замечания, из которых явствует, что автору известен дальнейший ход событий, но он считает нужным передать его «в своем месте». Сам Павел Алеппский говорит о своей работе над книгой так: «О ты, читающий это описание, мною составленное, помолись за меня, немощного раба Павла, по званию архидиакона, да простит мои согрешения Тот, Кто облегчил мне труд и открыл способности моего ума, так что разум мой расширился и я написал все это повествование, составление и изложение которого были бы многим не по силам! Я утруждал свои глаза, мысль и чувства, прилагал большие старания и много потрудился, пока не извлек его из черновых тетрадей по истечении года от написани их». В другом месте архидиакон Павел между прочим замечает: «Знай, брат, что сведения, которые я сообщил, не подлежат никакому сомнению, ибо когда я приезжал в Москву во второй раз из страны Грузинской, сопровождая патриарха Египетского (Александрийского) и моего родителя, я основательно исследовал и подтвердил все эти известия». Из этих интересных признаний автора явствует, во-первых, что во время самого путешествия Павел Алеппский делал лишь черновые записи и наброски, которые затем, через год после возвращения на родину, обработал, систематизировал, дополнил и изложил в законченнбй книге. Во-вторых, мы обнаруживаем, что Павел Алеппский, оказывается, приезжал в Москву вторично вместе с отцом и патриархом Александрийским Паисием. В 1666 году они прибыли в Россию уже для суда над патриархом Никоном. Во время этой второй поездки архидиакон Павел проверил свои первоначальные наблюдения и сведения, и, возможно, результатом этого явилась вторая авторская редакция «Путешествия». Она, однако, должна была быть составлена не позднее мая – июня 1669 года, и вот почему. Насколько благополучно и радостно завершилось первое путешествие патриарха Макария в Россию, настолько же печально и прискорбно было окончание второго его путешествия в Москву для суда над патриархом Никоном. Все ценности, которыми одарил русский царь восточных патриархов за их участие в деле суда над патриархом Никоном, были разграблены и отняты у них на обратном пути иноверцами2. А жизнерадостный и молодой еще архидиакон Павел вдруг скоропостижно скончался в Тифлисе, не доехав до своей родины. В грамоте патриарха Макария патриарху Московскому Иоасафу от 22 июня 1669 года, посланной им из Грузии, говорится об этом так: «И прибыли мы в Иверию, оставались один месяц, и умер архидиакон Павел»10. Факт вторичного пребывания Павла Алеппского в России в 1666 году, с которым связана вторая редакция автором своей книги о первом путешествии, многое в ней объясняет. Становится понятным, например, почему в «Путешествии» Павел Алеппский много и подробно пишет о царе Алексее Михайловиче и очень осторожно и скупо говорит о патриархе Никоне, с которым у антиохийских гостей было гораздо больше общения и разговоров и который, как патриарх, должен был, несомненно, представлять для архидиакона Павла сугубый интерес. Понятным становится также и удивительное отсутствие у наблюдательного Павла личных характеристик некоторых русских архиереев, бояр и князей. Превратности царского отношения ко всем, кто так или иначе был близок к низложенному патриарху Никону, видимо, заставили Павла Алеппского вычеркнуть многие места из первой редакции «Путешествия». В связи с этим возникает ряд вопросов. Не сохранилось ли каких-нибудь сведений о первоначальной редакции «Путешествия», написанного уже в 1660-1661 годах, или о тех черновых тетрадях Павла, которые легли в основу первой редакции? Вел ли архидиакон Павел какие-либо записи во время своего второго пребывания в России? Судя по его характеру и неутомимой любознательности, можно с большой вероятностью предположить, что вел. Но тогда сохранились ли они? Нет ли каких-либо упоминаний о них в арабских источниках и литературе? К сожалению, эти вопросы пока остаются без ответа. В среде православных арабов в Сирии книгой Павла интересовались уже давно, хорошо знали ее и не раз переписывали. В начале и конце XVIII века появилось несколько списков «Путешествия» на арабском языке. Один из них был вывезен в Англию графом Гилфордом, переведен Бельфуром на английский язык и издан «Фондом для восточных переводов» в 1829-1836 годах. С этого английского текста делались переводы отдельных отрывков «Путешествия» на русский язык. Наибольшего внимания заслуживает подробный обзор «Путешествия», сделанный по Бельфуру Аболенским в «Трудах Киевской Духовной Академии» за 1876 год. Однако перевод Бельфура уже к середине прошлого века стал библиографической редкостью. К тому же он изобилует многими неточностями и, что самое важное, большими пропусками тех именно мест, где дается подробное описание церквей, монастырей и богослужений, как малоинтересных с точки зрения английского переводчика. Поэтому в середине XIX века были предприняты усилия к тому, чтобы в России имелись свои списки сочинения Павла Алеппского. С Востока были привезены три списка «Путешествия». Дело перевода на русский язык затягивалось, пока за него не взялся действительный член общества истории и древностей российских при Московском университете Г.А.Муркос, по его же словам, «уроженец той же страны и той же Церкви, к которой принадлежали Павел и отец его». И потому дело перевода сочинения Павла Алеппского было ему «особенно дорого и особенно близко сердцу». Нужно сказать, что со своей задачей Г.А.Муркос справился блестяще. Выбрав из трех списков, имевшихся в России, один, самый точный и добросовестный, переводчик дополнил его в нужных местах по переводу Бельфура, и получился единственный в своем роде наиболее полный перевод сочинения архидиакона Павла, включающий описания всего путешествия патриарха Макария от Дамаска до Москвы и обратно с приложением списка антиохийских патриархов со времени их переселения из Антиохии в Дамаск до патриарха Макария. Г.А.Муркос скрупулезно снабдил свой перевод многочисленными ценными примечаниями и в конце его приложил подробное научное описание рукописи, которой он в основном пользовался. Это – список «Путешествия», сделанный в 1859 году в Дамаске с древней рукописи, точность которого и близость к оригиналу засвидетельствованы подписями и печатями весьма почтенных духовных лиц, известных также и в ученой среде. Поэтому в переводе Г.А.Муркоса мы имеем едва ли не единственный в мире полный, без пропусков, квалифицированный перевод книги Павла Алеппского, снабженный к тому же необходимыми примечаниями. Этот перевод вышел в Издательстве Московского университета несколькими выпусками. Выпуск первый - «От Алеппо до земли казаков» - был опубликован в 1896 году. Выпуск второй - «От Днестра до Москвы» - в 1897 году. Выпуск третий - «Москва» - был издан в 1898 году. Выпуск четвертый - «Москва, Новгород и путь от Москвы до Днестра» увидел свет в 1899 году и последний выпуск, пятый - «Обратный путь. Молдавия и Валахия. Малая Азия и Сирия. Результаты путешествия» - вышел в 1900 году. Ранее этого издания выходили отдельные отрывки перевода Г.А.Муркоса с большими сокращениями в «Московских ведомостях» и в «Русском обозрении», но после появления полного издания того же переводчика эти публикации потеряли свое значение. Итак, до самого конца прошлого столетия русская историческая наука имела в своем распоряжении лишь отрывки из английского перевода книги Павла Алеппского. Широкому изучению этот замечательный памятник стал доступен только в начале XX века. Этим обстоятельством объясняется то, что многие известные историки России и Русской церкви незначительно использовали «Путешествие» архидиакона Павла Алеппского. Так, С.М.Соловьев в «Истории России» в соответствующих разделах пользуется этим источником лишь мимоходом. Историк Русской церкви высокопреосвященный Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский, вынужден пользоваться английским переводом Бельфура, но он стремится очень широко привлекать этот ценнейший материал. Филарет (Гумилевский), архиепископ Черниговский, в своей «Истории Русской Церкви» совсем не использует «Путешествие» Павла Алеппского. В начале XX века на Павла Алеппского как на признанный авторитет ссылаются уже в учебной духовной литературе. Необычайное обилие и разнообразие фактических сведений, содержащихся в «Путешествии» архидиакона Павла, быстро сделали этот источник достоянием многих авторов, писавших на самые различные темы. Аболенский написал работу обобщающего характера «Московское государство при царе Алексее Михайловиче и Патриарх Никон по запискам архидиакона Павла Алеппского». Эта работа написана целиком на основании «Путешествия» Павла Алеппского. В 1916 году вышла в свет книга протоиерея Александра Голосова «Церковная жизнь на Руси в половине XVII века и изображение ее в записках Павла Алеппского» (Житомир, 1916). Во многих исторических работах «Путешествие» используется наряду с другими источниками. В советской исторической науке «Путешествие» Павла Алеппского известно, но используется мало. Так, например, в фундаментальном коллективном труде Института истории Академии наук СССР «Очерки истории СССР. Период феодализма, XVII век» на свидетельства Павла Алеппского как на авторитетный источник делаются ссылки в главах: «Ремесло и мелкое производство» (о мерах и способе кирпичной кладки), «Торговля» (о рынке в Москве); «Русская культура» (об отливке огромного колокола в Кремле, о русской иконописи); «Молдавия» (о государственном строе, управлении, восстании в Яссах в 1653 году, о движении гайдуков). Язык «Путешествия», даже в русском переводе, удивителен. Это живая яркая разговорная речь. Павел Алеппский пишет, обращаясь к своему близкому другу, некоему диакону Гавриилу, сыну Константина, золотых дел мастера, который, по словам Павла, «редкость своего века, единственный в своем столетии и эпохе... исполненный совершенства и превосходнейших качеств, чрезвычайных познаний и глубокого образования» и который будто бы и уговорил Павла вести во время путешествия дневники и записи. Форма повествования выбрана очень удачно. Местами рассказ архидиакона Павла приобретает характер доверительной дружеской беседы. Частые лирические отступления, эмоциональность, ироническое описание собственных переживаний, образность речи делают произведение архидиакона Павла ярким литературно-художественным явлением своего времени. И сейчас «Путешествие» читается очень легко, с неослабевающим интерес сом, как читаются вообще все талантливо и увлекательно написанные записки путешественников. «... В субботу 10 июня (1654) мы подъехали к берегу великой реки Нистроса (Днестра), которая составляет крайний предела страны Молдавской и начало границы земли казаков. Мы переправились через реку на судах. Наш владыка патриарх, был одет в мантию и держал в правой руке крест, ибо, по существующему в земле казаков и Московской обычаю, благословлять можно не иначе, как только со крестом... Высадившись на берег, мы подняли деревянный позолоченный крест... на высоком красном шесте; его нес один из священников, по принятому в земле казаков обычаю; здесь только перед патриархом носят крест на шесте. Навстречу ему вышли тысячи народа в несметном множестве (Бог да благословит и умножит их!). То были жители города по имени Рашков... В числе встречавших были, во-первых, семь священников в фелонях с крестами, ибо в городе семь церквей, затем — диаконы со многими хоругвями и свечами, потом – сотник, то есть начальник крепости и города (войсковой начальник), войско и певчие, которые как бы из одних уст пели стихиры приятным напевом. Все пали ниц пред патриархом и стояли на коленях до тех пор, пока не ввели его в церковь. В городе никого не оставалось, даже малых детей: все выходили ему навстречу»2. Так произошло, по свидетельству Павла Алеппского, прибытие патриарха Антиохийского Макария в пределы русских земель. Атмосфера глубокой торжественности, всенародного благоговейного почтения, сердечного радушия и широкого гостеприимства сразу окружила антиохийских гостей. Такая обстановка сохранялась во все время их путешествия по России, вплоть до отъезда на родину. В городах и селениях Украины патриарху Макарию устраивались великолепные встречи, жители от мала до велика выходили за город или на улицы, чтобы сподобиться патриаршего благословения, в силу которого они очень верили. В 1654 году во всех церквах Украины уже поминались царь Алексей Михайлович и митрополит Сильвестр, так как, по словам Павла, «казаки в согласии с гетманом Хмелем, «присягнули царю и подчинили ему свою землю», что произошло «при посредстве патриарха (Никона) и по причине ревности московитов к православной вере». Однако впереди была еще долгая война и кровопролитные сражения. Немудрено поэтому, что Богдан Хмельницкий спешил встретиться с патриархом Макарием и заручиться его благословением. Эта встреча впервые состоялась в городе Богуславле, куда гетман прибыл специально, чтобы приветствовать патриарха Макария. Личность Богдана (Зиновия) Хмеля приводит антиохийских гостей в неописуемое восхищение. Павел Алеппский не скупится на похвалу, описывая его глубокую веру, мужество, скромность, легендарные подвиги. Характеристика «гетмана Хмеля», наряду с характеристикой Алексея Михайловича, - самая яркая личная характеристика во всей книге Павла Алеппского. Вот как он описывает встречу гетмана и патриарха. Гетман «подъехал от городских ворот с большой свитой, среди которой никто не мог бы его узнать: все были в красивой одежде и с дорогим оружием, а он был одет в простое короткое платье и носил малоценное оружие. Увидев нашего патриарха издали, он сошел с коня, что сделали и другие бывшие с ним, подошел к нему, поклонился и, дважды поцеловав край его одеяния, приложился ко кресту, и облобызал его правую руку, а наш владыка патриарх поцеловал его в голову. Где глаза ваши, господари Молдавии и Валахии? Где ваше величие и высокомерие? Каждый из вас ниже любого из полковников; его подчиненных: Господь по правосудию и справедливости осыпал его дарами и наделил счастием в мере, не достижимой царям. Он тотчас взял под руку нашего владыку патриарха и пошел с ним шаг за шагом, пока не ввел его внутрь крепости, при чем плакал... О читатель! Ты мог бы быть свидетелем разумности его речей, его кротости, покорности, смирения и слез, ибо он был весьма рад нашему владыке патриарху, чрезвычайно его полюбил и говорил: «Благодарю Бога, удостоившего меня перед смертью свиданием с Твоею святостью». Он много разговаривал с ним о разных предметах, и все, о чем просил наш патриарх, он покорно исполнил... Затем гетман расспрашивал нашего патриарха о многих предметах. Потом мы поднесли ему подарки на блюдах... Этот Хмель, муж преклонных лет... бесхитростный, спокойный, молчаливый, не отстраняющийся от людей; всеми делами занимается лично, умерен в еде, питье и одежде... Всякий, кто увидит его, подивится на него и скажет: «Так вот он, этот Хмель, коего слава разнеслась по всему миру». Как нам передавали, во франкских землях сочиняли в похвалу ему поэмы и оды... Пусть его наружность невзрачна, но с ним Бог, а это великая вещь... Какой контраст. Хмель, между твоим (громким) именем и деяниями и твоим внешним видом! Поистине Бог с тобою!» За обедом, проходившим довольно скромно, но очень радушно, гетман посадил патриарха на главное место, а сам сидел ниже. Так прошло их первое свидание. Вторая встреча состоялась в самом стане казачьих войск, которые готовились к походу, ибо путь патриарха проходил как раз через их военный лагерь. Гетман задержал выступление войска в поход, ожидая прибытия патриарха. Страдания украинского народа вызывали у антиохийских путешественников самое искреннее сочувствие. Неоднократно Павел Алеппский разражается гневными обличениями «врагов веры», «врагов Христа», как он именует «ляхов», за те неисчислимые бедствия, которые они принесли Украине. Глубокая набожность украинского народа, его простота, красивые народные и церковные обычаи, умилительное пение детей за церковными службами наполняют душу Павла Алеппского искренней симпатией и любовью к украинцам. Торжественна была встреча патриарха Макария в Киеве. «Сотник и его отряд провожали нас со знаменами... Мы издали видели блестящие купола монастыря и церкви Святой Софии. Когда мы поднялись на склон горы, нашего владыку патриарха встретил игумен этого монастыря, именуемый архимандритом... С ним был епископ, проживавший в его монастыре, и монахи; Патриарха посадили в монастырский экипаж, имеющий вид царского, покрытый позлотой, а внутри весь обитый красным бархатом, и нас повезли по направлению к монастырю». Еще более торжественные и великолепные встречи ожидали антиохийских гостей в Московии. Весьма характерной, с точки зрения русских обычаев, была встреча в пограничном Путивле. В Москве давно с нетерпением ожидали прибытия патриарха Макария. Воеводе Путивля уже за два года перед этим был дан царский наказ со всей почестью встретить святителя и немедленно проводить внутрь страны. И вот 20 июля 1654 года, в праздник святого пророка Илии, ровно через два года после выезда из Алеппо, путешественники «переехали границу земли казаков и прибыли на берег глубокой реки, называемой Соими (Сейм), которая составляет предел земли Московской». Когда высокие гости были переправлены на другой берег, «на берегу уже были тысячи ратников и множество жителей, коих он (патриарх Макарий) благословил. Ратники с ружьями выстроились впереди нас длинным строем, так что от начала не видать было конца. Мы стали взбираться по крутому подъему на гору... Впереди нас двигались в полном параде пешие ратники по два в ряд. Воевода ожидал нас вдали... но ежечасно посылал... по одному из своих приближенных, который, сойдя с коня, кланялся до земли и говорил: «Воевода, твой ученик, спрашивают твою святость: как ты себя чувствуешь и как совершил путь? Слава Богу, что ты прибыл в добром здравии. Мысли воеводы с тобою». Наконец, когда мы приблизились к воеводе на некоторое расстояние, он сошел с коня, а наш владыка патриарх вышел из кареты. Воевода поклонился ему до земли два раза, а в третий раз стукнул головой о землю – таков их всегдашний обычай. Наш владыка патриарх благословил его крестообразно, по тому обычаю, как благословляют у московитов... благословение человека архиереем издали им неизвестно, он должен их стукнуть пальцами... Воззри на эту веру, на это благоговение, эту набожность! Поистине царство приличествует и подобает им, а не нам. Мы были очевидцами, как они бросались на землю и становились на колени в пыль, будучи одеты в свои дорогие кафтаны из превосходной ангорской шерсти с широкими, обильно расшитыми золотом воротниками... Затем они обменялись приветствиями, и после продолжительных расспросов о здоровье и многократного выражения взаимной дружбы наш владыка патриарх сел в свой экипаж, а воевода на своего коня». Из города «вышло много священников в ризах и диаконы в стихарях, совершавшие каждение, с хоругвями и иконами, унизанными жемчугом, с крестами и множеством фонарей. Число священников в облачениях было тридцать шесть, и четыре диакона. Было множество монахов в больших клобуках, в длинных мантиях. Тогда наш владыка патриарх вышел из экипажа, а воевода и правительственные сановники сошли с коней. Сделав земной поклон, наш Владыка приложился к святым иконам, к животворным Евангелиям и к золотым крестам, унизанным жемчугом. Затем старшие белые священники и игумены простых монастырей лобызали его десницу, делая земной поклон и... говоря: «Через Твое прибытие снизошло благословение на всю Московскую землю». Они вошли перед нами в город. По обычаю, мы шли пешком, воевода со своими приближенными следовал позади нашего владыки, войско шло впереди, а священники посередине, перед нашим владыкой попарно, благочинно, не теснясь. Если кто-нибудь, постигнутый гневом Милосердного, встречался едущим верхом по тем улицам (где мы проходили), то его до изнеможения били палками и кнутами, говоря ему: «Как! Царь идет пешком, а ты разъехался во всю ширину!» - сбрасывали с лошади на землю. Всякий раз, как мы проходили мимо церкви, ребятишки и церковнослужители звонили в колокола». Гостей, наконец, поместили в доме протопопа. «Спустя немного времени явились почетные люди и поднесли нашему владыке патриарху большой дар от имени царя, который несли многочисленные янычары, именно: хлеб и рыбу разных сортов, бочонки с медом и пивом, также водку, вишневую воду и много вина. Старший из них, выступив вперед и став на колени, стукнул головой о землю, что сделали и товарищи его. Наш владыка патриарх преподал им московское благословение... Воевода также прислал от себя главных из своих служилых людей с царской трапезой, состоящей из сорока-пятидесяти блюд... Тут были разные варенья и жареная рыба, разнородное печеное тесто с начинкой таких сортов и видов, каких мы во всю жизнь не видывали, разнообразная рубленая рыба с вынутыми костями, в форме гусей и кур, жареная на огне и в масле, разные блины и иные сорта лепешек, начиненные яйцами и сыром. Соусы все были с пряностями, шафраном и благовониями. Но как описать все царские кушанья? В серебряных вызолоченных чашах были различные водки и английские вина, а также напиток из вишен вроде густого сока... и еще маринованные лимоны – все это из стран франкских. Что же касается бочонков с медом и пивом, то они были в таком изобилии и так велики, как будто наполнены водой. Старший из служилых людей выступил вперед и, сделав земной поклон со своими товарищами, сказал: «Никита Алексеевич бьет челом Твоей святости, испрашивая Твоих молитв и благословения, и подносят Твоей святости и Твоему отцовству эту хлеб-соль...». В свою очередь, антиохийские гости с трепетом и волнением готовились представлять достоинство своего престола очень строгому русскому благочестию. Павел Алеппский вполне оправдывает эту строгость. И хотя на самом деле все оказалось не так уж жестоко и страшно в «стране московитов», можно было даже шутить и иметь много добрых знакомств, все же в большинстве предупреждения «сведущих людей» о строгости нравов в русском обществе оказались вполне справедливы, что еще будет отмечено в свое время, и антиохийские гости хорошо сделали, что заранее подготовились к «жизни подвижников». Антиохийский патриарх сразу стал деятельным участником русской церковной жизни. В Коломне, где антиохийских гостей застигла страшная «моровая язва», унесшая жизни многих сотен тысяч людей, в том числе и духовенства, патриарх Макарий, по просьбе властей и духовенства, совершил множество рукоположении священников и диаконов. А в праздник Богоявления 1655 года в Коломне «народ собрался тысячами из деревень, когда услышал, что антиохийский патриарх намерен освятить воду». Более всего поразил антиохийских гостей царь Алексей Михайлович. В субботу 10 февраля 1655 года царь прибыл в Москву, где уже находились патриарх Макарий и его многочисленные спутники (более 40 человек). Был уже в Москве и патриарх Никон, приехавший за неделю до того, но еще не видевшийся с патриархом Макарием22. «Никто никак не ожидал, - писал Павел Алеппский, - что царь возвратится из похода в этом году, в разгар войны со своими врагами, злыми ляхами. Его войска завоевали крепости и города... Заботой и намерением царя было не давать им отдыха и неотступно преследовать, пока не уничтожит их вконец. Поэтому большинство его войска зимовало в стране ляхов». И вдруг неожиданно царь приезжает в Москву. Каково же было изумление антиохийских гостей, когда Алексей Михайлович при встрече сказал патриарху Макарию: «Воистину ради Тебя, отец мой, я прибыл, чтобы свидеться с Тобою и получить Твое благословение». Очень подробно описывает Павел Алеппский удивительно красочное зрелище въезда русского царя в Москву под звон бесчисленных колоколов. Парад различных полков, одежда, вооружение и знамена их живо описаны наблюдательным алеппцем. После утомительной процедуры приготовления и подробнейшей поименной записи многочисленных подарков, которые Кир Макарий собирался поднести царю, «в понедельник 12 февраля 1655 года, когда бывает память святителя Мелетия, Патриарха Антиохийского... могущественный царь благоволил иметь свидание с отцом Кир Макарием, Патриархом Антиохийским». Павел Алеппский очень подробно рассказывает об этой встрече, отмечая, как всегда, множество интересных бытовых подробностей. После приема патриарших подарков Алексей Михайлович, прощаясь с патриархом Макарием, взял его под руку и лично проводил «почти до дверей». Весь этот почет был оказан, по свидетельству царских переводчиков, только патриарху Макарию, всех до того приезжавших патриархов принимали гораздо более официально и сдержанно. В тот же день состоялась первая и тоже очень радушная встреча патриарха Макария с патриархом Никоном. При этом патриарх Никон, сняв клобук, просил патриарха Макария благословить его, что последний и сделал «с трудом», после многих уговоров. Подобное же радушие и почет оказывались патриарху Макарию затем постоянно. Было много царских и патриарших обедов, которые очень детально и ярко описаны архидиаконом Павлом Алеппским, много серьезных и задушевных бесед. Неподдельной симпатией и любовью окружили русские люди архидиакона Павла, человека, с которым можно было чувствовать себя свободней, чем с его отцом. К молодому архидиакону относились по-дружески, секретничали, шутили с ним. Антиохийский патриарх посетил Троице-Сергиеву лавру, Новгород и окрестности его, а также Саввино-Сторожевский монастырь — излюбленное место отдыха Алексея Михайловича. Такого не удостаивался ни один из патриархов, ранее приезжавших в Москву. В Москве антиохийские гости провели два года, что тоже было неслыханно. Такие гостеприимства и радушие со стороны патриарха, царя и всего русского общества были тем более удивительны, что в те времена к иностранцам, даже православным, сохранялось в России довольно осторожное отношение. Простых архимандритов и игуменов, священников или монахов, по своей воле пытавшихся приехать в Россию, вообще не пускали в ее пределы, и таковые вынуждены были ждать какого-либо архиерея, чтобы пристроиться к нему под видом его спутников. Но и в этом случае, если обман обнаруживался, их высылали обратно. Впускали лишь тех, кто изъявлял желание остаться в России навсегда, чтобы молиться за царя. Их помещали под строгий надзор. Православным иностранным гостям запрещалось без разрешения и сопровождения ходить по городу. Каждый приезжавший в Россию должен был иметь при себе рекомендательные письма от известных русским властям авторитетных лиц. ^ 2. Николаас Витсен и его путешствие в Московию Н.Витсен пробыл в Москве четыре месяца в начале 1665 года в свите голландского посола Якоба Бореела к царю Алексею Михайловичу. Витсен стал автором книги «Путешествие в Московию, 1664-1665». Это дневник и заметки молодого Николааса Витсена (1641-1717), находившегося в это время в России в составе голландского посольства. Николаас Витсен происходил из амстердамского купеческого рода, многие представители которого занимали в управлении городом различные выборные должности. Отец Витсена, Корнелис Витсен (1605-1669), отошел от торговой деятельности; это был образованный человек, юрист с ученой степенью, член муниципалитета, руководитель Ост-Индской компании. Как член Адмиралтейства, в 1656 году он был послан с дипломатической миссией в Англию для переговоров с Кромвелем по поводу законов о мореплавании. Несколько раз избирался бургомистром; в Рейксмузеуме Амстердама хранится памятная медаль в его честь: на одной стороне – бюст Корнелиса, на обороте – его герб с девизом «Candide et Cordate» (Искренне и благоразумно). Из пятерых детей Корнелиса Витсена самым знаменитым стал Николаас. В возрасте пятнадцати лет он сопровождал отца в дипломатическую поездку в Англию, где несколько недель был гостем Кромвеля. После возвращения из Англии он изучал математику, астрономию и философию в прославленной школе Атеней в Амстердаме, занимался поэзией, а также гравированием, что позднее использовал в своих научных исследованиях и в кораблестроении. В январе 1663 года для продолжения образования Витсен уехал в Лейден, где в университете изучал правоведение, но с большим удовольствием, как пишет в автобиографии, слушал лекции по философии; он подружился с профессором арабской литературы Голиусом, от которого получил много сведений о восточных странах и народах. 11 июля 1664 года Николаас Витсен защитил диссертацию по правоведению и получил диплом доктора права. Образование полагалось завершить путешествием, и Николаас Витсен был прикомандирован к свите голландского посольства Якоба Борейля, с которым в 1664-1665 гг. совершил описываемую здесь поездку в Московию. Основной задачей этого посольства было добиться признания у русского царя нового титула Генеральных Штатов - «Высокие Могущественные Господа»; русские же придерживались старого титула - «Почетные регенты». Вопрос о титуле был в инструкции посла наиважнейшим: для молодой республики, которая только в 1648 году была признана суверенной, титул ее правительства имел очень большое значение как признание места, на которое она претендовала. Кроме того, Борейль должен был разобрать большое количество жалоб нидерландцев на притеснения и обиды, чинимые им в Московии: речь шла о восстановлении в Москве реформатских церквей, разрешении голландцам жить в городе и брать на службу русский персонал. Наконец, ему надлежало обсудить ряд вопросов торговой политики, в частности, об отношении России к торговому соперничеству Англии и Голлан