V.Советский Союз — социал-империалистическая сверхдержаваV.1.Кубинский ракетный кризис 1962 г. и его европейская параллель Угроза вторжения США на Кубу существовала с победы Кубинской революции в начале 1959 г. С 1960 г. напряжение между Кубой и США усилилось из-за конфискации собственности США на Кубе, побудившей правительство США в январе 1961 г. разорвать дипломатические отношения. В апреле того же года силы кубинских эмигрантов с одобрения империалистов США предприняли операцию в заливе Свиней, направленную на захват Кубы. Вторжение потерпело неудачу, но это не означало, что угрозы нового нападения больше не существует; оно стало еще более вероятным, когда Кубу с подачи империалистов США в январе 1962 г. исключили из Организации американских государств (ОАГ). Само собой разумеется, что Куба должна была готовиться в военном отношении к новому вторжению. Страна получала финансовую, экономическую и военную помощь и дипломатическую поддержку от Советского Союза. Фидель Кастро, лидер Кубинской революции и премьер-министр, пригласил многочисленных технических и военных советников из Советского Союза и других стран Восточного блока. Единственным вопросом было, как и в каких масштабах можно было обеспечить военную помощь, не спровоцировав США. В письме Центрального комитета КПСС Центральному комитету Коммунистической партии Китая от 30 марта 1963 г. мы читаем: «В силу своей хищнической сущности империализм не может освободиться от стремления разрешать противоречия на международной арене путем войны. Но, с другой стороны, он не может и развязать мировую термоядерную войну, не учитывая, что поставит себя под угрозу уничтожения» (Полемика о генеральной линии международного коммунистического движения. — Пекин, Издательство литературы на иностранных языках, 1965. — с. 528). Это верно лишь отчасти, так как в Кубинском ракетном кризисе 1962 г. империалисты США готовились развязать ядерную войну. Это признается даже в «Открытом письме» Центрального комитета КПСС всем партийным организациям, всем коммунистам Советского Союза от 14 июля 1963 г.: «Это был острый международный кризис: никогда человечество не подходило так близко к грани термоядерной войны, как в октябре прошлого года… Поскольку речь шла не просто о конфликте между США и Кубой, а о столкновении двух крупнейших ядерных держав, кризис в районе Карибского моря из локального превратился бы в мировой. Возникла реальная угроза мировой термоядерной войны» («Правда» за 14 июля 1963 г.). Что вызвало осенью 1962 г. Кубинский ракетный кризис и как он мог обостриться так быстро и драматично? Тогдашний президент США Дж. Ф. Кеннеди в сентябре предупредил Советский Союз о создании на Кубе военной базы. Кризис разразился 22 октября, когда Кеннеди обнародовал заявление о размещении на Кубе советских ракетных установок. Американские самолеты-разведчики сфотографировали их местоположение. Кеннеди объявил размещение ракет среднего радиуса действия угрозой миру и потребовал их немедленного вывоза под международным контролем. Он ввел против Кубы морскую блокаду, чтобы предотвратить дальнейшие поставки. Но дверь для соглашения была оставлена открытой. Как услугу за услугу, Хрущев попытался добиться от США заявления об отказе от вторжения на Кубу, а также вывоза своих баллистических ракет средней дальности из Турции. Но так как империализм США демонстрировал решимость, Хрущев отступил и дал распоряжение вывезти советские ракеты. В защиту своей политики он заявил в докладе на сессии Верховного совета 12 декабря 1962 г. (вскоре после Кубинского ракетного кризиса): «Верно, конечно, что природа империализма не изменилась, но империализм сейчас уже не тот, каким он был раньше, когда безраздельно господствовал над миром. Если он сейчас «бумажный» тигр, то те, кто так говорит, знают, что у этого «бумажного» тигра атомные зубы. Он может пустить их в ход, и к нему нельзя относиться легкомысленно. Во взаимоотношениях с империалистическими странами возможно идти на взаимные компромиссы, а с другой стороны, надо иметь все средства для того, чтобы разгромить агрессоров, если они развяжут войну» («Правда» за 13 декабря 1962 г.; выделение наше — ред.). И все же именно Кубинский ракетный кризис доказывает, что Советский Союз — с конца пятидесятых социал-империалистическая сверхдержава — «относился легкомысленно» к этому тигру и поставил мир на край ядерной войны. Относительно китайского обвинения в авантюризме в «Открытом письме» Центрального комитета КПСС говорилось: «Китайские товарищи утверждают, что в период карибского кризиса мы якобы допустили «авантюристическую» ошибку, ввезя ракеты на Кубу, а затем будто бы пошли на «капитуляцию» перед американским империализмом, когда вывезли ракеты с Кубы.^ Подобные утверждения в корне противоречат фактам. Как обстояло дело в действительности? ЦК КПСС и Советское правительство располагали достоверными данными, говорившими о том, что вот-вот должна была начаться вооруженная агрессия империализма США против Кубы… Исходя из необходимости защитить кубинскую революцию, Советское правительство и правительство Кубы договорились поставить ракеты на Кубе, так как это был единственный реальный способ предупреждения агрессии со стороны американского империализма. Поставка ракет на Кубу означала, что нападение на нее встретило бы решительный отпор с применением ракетного оружия против организаторов агрессии. Такая решительная мера со стороны Советского Союза и Кубы вызвала шок у американских империалистов, которые впервые за всю историю почувствовали, что в случае, если они предпримут военное вторжение на Кубу, они получат в ответ сокрушительный удар по своей территории… В сложившейся обстановке имелось два выхода: пойти на поводу у «бешеных» (так называют самых агрессивных и реакционных представителей американского империализма) и встать на путь развязывания мировой термоядерной войны, или, используя возможности, созданные ввозом ракет, принять все меры к тому, чтобы договориться о мирном разрешении возникшего кризиса и не допустить агрессии против Кубинской Республики. Мы избрали, как известно, второй путь и убеждены, что поступили правильно» («Правда» за 14 июля 1963 г.). Из этого можно заключить, что, во-первых, Советский Союз разместил на Кубе баллистические ракеты с атомными боеголовками, или что такие базы строились, и, во-вторых, что эти ядерные ракеты должны были использоваться для нанесения «сокрушительного удара» по территории США в случае вторжения на Кубу (возможно, вновь совершенного кубинскими эмигрантами). Но это означало бы, что Советский Союз первым начнет термоядерную войну, даже если причиной будет агрессия против Кубы, вторжение США. Есть все-таки разница между использованием обычного вооружения для противостояния захватчику, использующему обычное вооружение, и использованием ядерных арсеналов. Хрущев, очевидно, не ожидал такого массированного ответа империализма США. Следовательно, весь план был безответственным и авантюристическим. Когда самолеты-шпионы США обнаружили на Кубе строительство ракетных баз, Кеннеди принял меры в три этапа: Морская блокада Кубы и досмотр приближающихся к Кубе судов; Мобилизация дополнительных военных сил и приведение в полную боевую готовность баз США по всему миру; Приготовления к использованию атомных бомб. Мир, таким образом, стоял на краю ядерной войны. Так как уже размещение ядерных ракет на Кубе (на советских военных базах) было опасной ошибкой, теперь, если ядерной войны удастся избежать (а ее следовало избежать), единственным выбором оставался демонтаж и вывоз ракет с Кубы. Чтобы сохранить лицо, Хрущев сделал следующее предложение в первом письме Кеннеди от 27 октября 1962 г.: «Мы согласны вывезти те средства с Кубы, которые Вы считаете наступательными средствами. Согласны это осуществить и заявить в ООН об этом обязательстве. Ваши представители сделают заявление о том, что США, со своей стороны, учитывая беспокойство и озабоченность Советского государства, вывезут свои аналогичные средства из Турции. Давайте договоримся, какой нужен срок для вас и для нас, чтобы это осуществить» («Правда» за 28 октября 1962 г.). Кеннеди проигнорировал это предложение в своем ответе от 27 октября 1962 г. и просто объявил, что не будет никакого вторжения на Кубу. Послание Хрущева Кеннеди на следующий день было капитуляцией: «Господин Президент, я еще раз хочу ясно сказать, что мы не могли быть равнодушными к [угрозе вторжения на Кубу — ред.], и Советское правительство решило оказать помощь Кубе средствами защиты против агрессии, только средствами в целях обороны. Мы поставили туда средства обороны, которые Вы называете средствами наступления. Поставили их для того, чтобы не было совершено нападения против Кубы, чтобы не было допущено необдуманных акций. Я с уважением и доверием отношусь к Вашему заявлению, изложенному в Вашем послании 27 октября 1962 г., что на Кубу не будет совершено нападения, не будет вторжения, причем не только со стороны Соединенных Штатов, но и со стороны других стран западного полушария, как сказано в том же Вашем послании. Тогда и мотивы, побудившие нас к оказанию помощи такого характера Кубе, отпадают. Поэтому мы и дали указание нашим офицерам (а эти средства, как я уже сообщал Вам, находятся в руках советских офицеров) провести соответствующие меры по прекращению строительства указанных объектов, демонтажу их и возвращению их в Советский Союз» («Правда» за 29 октября 1962 г.). Правительство США ни в коем случае не взяло на себя обязательств не вторгаться на Кубу и удерживать своих союзников от такого вторжения. Так что было совершенно оправдано, когда Центральный комитет Коммунистической партии Китая обвинил кремлевских авантюристов и капитулянтов в попытках заставить людей поверить обещаниям США, которых на деле даже и не было. Ревизионистские лидеры КПСС безуспешно пытались защититься от этого обвинения в своем «Открытом письме» в июле 1963 г. Они указали, что правительство США держало слово восемь месяцев, прошедших с Кубинского ракетного кризиса, и не организовало никакого вторжения на Кубу. Чтобы избавиться от клейма капитулянтов, они добавили: «Но ведь нельзя забывать и о том, что мы дали обязательство и кубинскому народу: если империалисты США нарушат свое слово и вторгнутся на территорию Кубы, то мы придем на помощь кубинскому народу. Каждый здравомыслящий человек хорошо понимает, что в случае вторжения американских империалистов мы придем на помощь кубинскому народу с советской территории так же, как помогли бы ему и с кубинской территории. Правда, при этом ракеты немножко больше будут находиться в полете, но прицельность их от этого будет не менее точная» («Правда» за 14 июля 1963 г.). Притом, что раньше размещение ядерных ракет на Кубе было якобы «единственным реальным способом предупреждения агрессии со стороны американского империализма», теперь это вдруг стало так же возможно «с советской территории». Почему же, в конце концов, они разместили ракеты именно на Кубе? Здесь нет никакого иного объяснения, кроме авантюризма советских лидеров, в котором выражается их социал-империалистическая жажда власти. В связи с этим весьма показательно свидетельство Джона Дж. МакКлоя (John J. McCloy), бывшего в 1949-1952 гг. Верховным комиссаром США по Германии, а в 1961 г. ставшего специальным советником президента Кеннеди. Когда его спросили о поворотном моменте в Кубинском ракетном кризисе 1962 г. в интервью с журналистом Лотаром Леве (Lothar Loewe), транслировавшемся 10 июля 1981 г. по третьему каналу западногерманского телевидения, МакКлой сказал, что в это время он был вызван к президенту: «Мне было поручено ведение переговоров по деталям вывоза советских ракет с Кубы с советским заместителем министра иностранных дел Кузнецовым.^ Вопрос: Как близко мы были к Третьей мировой войне в ходе Кубинского ракетного кризиса?Ответ: Как выразился мой друг Дин Раск (Dean Rusk), тогдашний Госсекретарь, мы стояли лицом к лицу и атмосфера была чрезвычайно напряжена. Мы понятия не имели, не вспыхнет ли ядерная война следующим утром. Столь напряженной была ситуация.Вопрос: В течение переговоров о вывозе ракет с Кубы советский дипломат Кузнецов будто бы сказал Вам, что они никогда больше не потерпят ничего подобного.Ответ: Насколько я помню — это было давно и я не могу помнить его слова в точности — он говорил что-то вроде следующего: г-н МакКлой, мы будем соблюдать это соглашение. Если вы обнаружите, что мы не соблюдаем его, сообщите мне, и мы все исправим. После того, как я объяснил ему наши мысли относительно вывоза ракет — мы хотели быть уверены, что вывезено столько же ракет, сколько ввезено, — он сказал, что они будут придерживаться этого соглашения, но никогда не позволят вновь вовлечь себя в подобную ситуацию… Действительно серьезные проблемы, сказал он, возникли бы на Ближнем Востоке… С его точки зрения, опасность ядерной войны была возможно намного больше там, чем где-либо еще» («Frankfurter Rundschau» за 11 августа 1981 г.). Существует ли европейская параллель Кубинского ракетного кризиса? Отставной генерал-майор Герт Бастиан (Gert Bastian), один из инициаторов «Крефельдского обращения»1, указал на эту связь в письме федеральному министру обороны Апелю (Apel) 16 января 1980 г.: «Итак, сверхдержавы всегда осторожно обращались с этим равенством возможностей, которое дополнительно скрепляли ОСВ-1 и ОСВ-2. Их мудрость действовать именно так убедительно доказало решение, которым президент Кеннеди отреагировал в 1962 г. на единственное до сих пор исключение, а именно, намерение советского руководства разместить ракеты среднего радиуса действия на Кубе, что угрожало США. Отказавшись от этого намерения, которое, разумеется, рассматривалось США как непозволительная провокация, Советский Союз в то время, возможно, удержал мир в шаге от смены холодной войны на горячую. И сегодня тот же Советский Союз, как предполагается, не рассматривает как вызов США размещение ядерных ракет среднего радиуса действия в пределах достижимости их жизненных центров? Что, он должен невозмутимо наблюдать за появлением у США возможности причинить разрушения стратегического значения в западной части СССР с помощью этого ядерного потенциала, при сокращении времени раннего предупреждения в пять раз? Что, он должен даже рассматривать решение NATO по размещению как стимул уменьшить свои собственные арсеналы? Именно к этой нелогичности приводит формула «вооружайтесь и противовооружайтесь», которая не годится, ибо противопоставляет друг другу способности и угрозы различных качеств; ей же способствует вводящее в заблуждение утверждение, что отказ США от ракет в Европе означал бы шаг к капитуляции, как можно было слышать недавно от бывшего самого высокопоставленного офицера бундесвера. Едва ли можно больше исказить действительность. Ибо очевидно, что, напротив, присутствие такого большого ядерного потенциала на голландской, бельгийской и даже немецкой земле гораздо вернее, чем какая-то другая угроза, должна поднять в Советском Союзе вопрос, не следует ли ему, если мир будет поставлен под угрозу, устранить эту угрозу превентивным ядерным ударом, который, учитывая небольшой размер области размещения, не должен быть невозможен» (Karl D. Bredthauer, Klaus Mannhardt. Es geht ums Überleben (Речь о существовании). — сс. 20-21). Разве не является так называемое решение NATO «противо»-вооружиться — на деле решением пополнить свои вооружения ядерными ракетами средней дальности и высокоточными крылатыми ракетами большой дальности — европейской параллелью запланированной ракетно-ядерной базы на Кубе, даже в бо́льших масштабах? Все предусмотренные 108 штатовских ракет среднего радиуса действия «Pershing II» предназначены для размещения в ФРГ. Из 464 крылатых ракет наземного базирования 96 будет размещено в ФРГ. Это сделает ФРГ страной с самой высокой плотностью ядерных арсеналов в 1983 г. (см. рис. 4). Это — опасный вызов ядерной державе Советскому Союзу со стороны ядерной державы США. Империалисты США мечтают о ядерной войне, которая могла бы ограничиться Европой, и президент Рейган даже прямо выболтал это. На пресс-конференции 17 октября 1981 г. президенту США задали следующий вопрос: «Думаете ли вы, что между нами и Советским Союзом может произойти обмен ограниченными ядерными ударами, или эскалация будет просто неизбежна?». Ответ Рейгана начался со слов: «Честно говоря, я не знаю». Далее президент сказал: «Но я могу представить, что возможен обмен ударами с использованием тактического оружия, ядерного оружия, не приводящий одну из двух сверхдержав к нажатию кнопки» («Frankfurter Rundschau» за 19 октября 1981 г.). Довольно ясный ответ. Но такие мысли содержат опасную ошибку: палец Кеннеди лежал на кнопке, запускающей ядерную войну, но не нажал ее. Социал-империалисты нажмут ее, как только атомное оружие в Европе вступит в действие. США не останутся невредимыми — не существует никакой ограниченной ядерной войны. Одно, во всяком случае, точно: ФРГ, как крупнейшая платформа для ядерного вооружения, будет тогда разрушена, прекратит существовать. «Frankfurter Rundschau» за 19 октября 1981 г. комментирует замечание Рейгана: «Движение в защиту мира в Германии и во всей Европе должно быть благодарно Рейгану за почти наивную искренность, с которой он успокаивает своих соотечественников. Многие из сомневающихся уже давно приводят подобного же рода аргументы, хотя их неоднократно отметали политические деятели и эксперты или же отделывались от них пустыми фразами». В борьбе за сохранение всеобщего мира главный удар движения в защиту мира должен быть направлен против размещения ракет США средней дальности, так как это резко обостряет угрозу ядерной Третьей мировой войны. В борьбе против угрозы войны трудящиеся ФРГ должны одновременно сосредоточиться на новом германском империализме как главном враге. Именно канцлер Шмидт (Schmidt) в 1977 г. указал на «дисбаланс» в области евростратегического вооружения в речи, адресованной Лондонскому институту стратегических исследований, и потребовал, чтобы Запад сделал что-нибудь с этим. Именно канцлер Коль (Kohl) использует эту проблему в своих выборных кампаниях и дает США гарантии размещения ракет. Они стремятся к размещению ракет, с одной стороны, чтобы самим по возможности овладеть наиболее современным ядерным вооружением, а, с другой стороны, чтобы воспользоваться преимуществом возможного первого удара США в соответствии с собственными стратегическими целями нового германского империализма — безумная идея. Планы ядерной войны, ограничивающейся Европой, исходят от США. Таким образом, в отношении приготовлений к войне империализма США и советского социал-империализма чаша в настоящее время клонится в сторону США и NATO. План сделать Европу театром ограниченной ядерной войны должен быть предотвращен. Европа и ее население, ее экономика и ее культура не должны быть разрушены.За Европу, свободную от ядерного оружия от Урала до Атлантики!Распустить NATO и Варшавский договор!^ V.2.Вооруженное нападение на Чехословакию в 1968 г. В ночь с 20 на 21 августа 1968 г. войска Советского Союза, Польской НР2, ГДР, Венгерской НР и НР Болгария под общим командованием заместителя министра обороны СССР, генерала Ивана Павловского, вторглись на территорию Чехословацкой Социалистической Республики. Общественные здания были заняты, ведущие представители партийного и государственного руководства Чехословакии — арестованы, около 50 человек — убиты и более 500 — ранены. Этой агрессивной кровавой акцией социал-империалисты задушили попытку ревизионистской группы Дубчека (тогдашнего первого секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Чехословакии) ослабить политическую и экономическую зависимость своей страны от Советского Союза и пойти на сближение с империалистами США и Западной Германии. Правительство Чехословакии выразило резчайший протест и выступило 21 августа со следующим заявлением: «Сегодня Чехословакия была занята войсками пяти стран Варшавского договора вопреки воле правительства, Национального собрания и руководства Коммунистической партии Чехословакии, и вопреки воле ее народа… Правительство обращается ко всем гражданам со следующей прокламацией: 1. Мы требуем немедленного вывода отрядов пяти стран Варшавского договора, соблюдения ими этого договора, и полного уважения к суверенитету Чехословакии. 2. Мы настоятельно призываем правительства Советского Союза, ГДР, Болгарии, Польши и Венгрии отдать приказ остановить вооруженные действия, вызывающие кровопролитие и причиняющие материальный ущерб нашей стране. 3. Мы требуем немедленного создания нормальных условий для нормальной работы конституционных органов и политических учреждений Чехословакии и прекращения интернирования их членов с тем, чтобы они могли возобновить деятельность. 4. Мы требуем немедленного созыва Национального собрания, чтобы оно могло заявить позицию правительства Чехословакии относительно разрешения нынешнего кризиса…» (Archiv der Gegenwart, c. 14 130). Весь народ негодовал и сопротивление оккупантам росло. Указательные знаки были убраны, поезда — блокированы, на танках рисовались свастики; также было физическое сопротивление в виде бросков камней. Чтобы прикрыть свое преступление против чехословацкого народа и суверенитета Чехословакии, советские лидеры принудили правительства Болгарии, Венгрии, Польши и ГДР выступить 23 августа с лицемерным совместным «обращением к гражданам Чехословацкой Социалистической Республики», в котором говорилось: «Дорогие друзья! Сегодня на помощь к вам пришли братья по классу. Они пришли к вам не для того, чтобы вмешиваться в ваши внутренние дела, а для того, чтобы вместе с вами дать отпор контрреволюции, отстоять дело социализма и устранить угрозу суверенитету, независимости и безопасности вашей отчизны. Войска братских союзных стран пришли к вам, чтобы никто не мог отнять у вас свободу, завоеванную в нашей совместной борьбе с фашизмом, чтобы никто не мог помешать вам двигаться вперед по светлому пути социализма. Эти войска покинут вашу территорию после устранения угрозы свободе и независимости Чехословакии» (Советско-чехословацкие отношения. 1961-1971. Документы и материалы. — М., Политиздат, 1975. — с. 250). Это была явная насмешка над народом Чехословакии со стороны социал-империалистов, давно отменивших социализм в своей стране, и после 1956 г. вынудивших другие бывшие социалистические страны Восточной Европы вступить на капиталистический путь. Не защита социализма была целью вторжения, а насильственное удержание Чехословакии в неоколониальной зависимости от Советского Союза. Поэтому вторжение в Чехословакию не имеет ничего общего с событиями в Венгрии в октябре 1956 г. Тогда Советский Союз был призван законным руководством венгерского народа, Революционного рабоче-крестьянского правительства, чтобы помочь венгерским трудящимся защитить народно-демократическую систему от контрреволюции. В Чехословакии, напротив, контрреволюция давно втихую одержала верх. Руководство коммунистической партии претерпело мелкобуржуазное вырождение, предало марксизм-ленинизм в 1956 г. вслед за Хрущевым и, став буржуазией нового типа, отняло у рабочего класса политическую власть. Под руководством Антонина Новотного (Antonin Novotný) партийные, государственные и хозяйственные бюрократы постепенно вновь ввели в Чехословакии законы капиталистической системы прибыли и присвоили созданные трудящимися богатства. Застой и расстройство хозяйства не замедлили последовать. В январе 1964 г. председатель экономической комиссии Центрального комитета Драгомир Кольдер (Drahomir Kolder), был вынужден публично признать, что экономический прирост с пятидесятых годов постоянно падал, и в 1963 г. впервые был отмечен отрицательный прирост. В тщетной попытке справиться с нарастающими экономическими проблемами ЦК КП Чехословакии под решающим влиянием члена ЦК, ревизионистского экономического теоретика, профессора Оты Шика (Ota Sik) принял в январе 1965 г. новую систему планирования. Эта система была направлена на применение к рабочим еще более суровых методов капиталистического принуждения, столкновение отдельных предприятий в жестокой конкуренции друг с другом и предоставление неограниченного простора законам капиталистического рынка. Она предусматривала, помимо прочего:Формирование цен с учетом мирового рынка и мировой производительности труда;Импорт потребительских товаров, несмотря на возможность местного производства;«Здоровое соревнование» и «переход к системе комиссионной платы»;Расширение полномочий директоров и управленцев;Привязку суммы премий (материального стимула для рабочих) к сумме прибыли соответствующего предприятия;«Облегчение текучести рабочей силы» через «изменение трудовых законов и положений» (Постановление ЦК КП Чехословакии от 29 января 1965 г.; цит. по F. Röll, G. Rosenberger. CSSR 1962-1968, Dokumentation und Kritik (ЧССР в 1962-1968 гг., документы и критика). — сс. 61-66.) 25 августа 1968 г. центральный орган СЕПГ «Neues Deutschland» попытался оправдать вооруженное вмешательство в Чехословакии, изобразив, что «эскалация антисоциалистических и контрреволюционных тенденций» произошла в 1968 г. и ни годом раньше. С негодованием он заявил: «В экономической и научной областях член ЦК и заместитель премьер-министра О. Шик провозглашает и воплощает в практику тезис о «социалистической рыночной экономики», который направлен на упразднение социалистической плановой экономики, полную децентрализацию хозяйства, передачу предприятий на милость законов и кризисов капиталистического мирового рынка, и введение капиталистических методов управления на основе разнузданной клеветы на социалистическую экономику». Почему СЕПГ не заметила этого в 1965 г., а, напротив, одобрила ревизионистские теории Оты Шика как «важный вклад» с «большим числом очень интересных идей, отвечающих на множество актуальных вопросов всестороннего социалистического строительства» (из предисловия к книге Оты Шика «Ökonomie — Interessen — Politik» («Экономика — интересы — политика»))? Это произошло потому, что ГДР сама давно вступила на капиталистический путь. На самом деле внутри чехословацкой новой буржуазии становились все сильнее силы, не удовлетворенные упразднением социалистической плановой экономики, желавшие стать более независимыми от социал-империализма и удержать больше добычи для себя. После яростных споров в Центральном комитете Коммунистической партии Чехословакии, в январе 1968 г. этим силам, наконец, удалось сместить наместника социал-империализма Антонина Новотного с поста первого секретаря и поднять на щит «реформатора» Александра Дубчека (Alexander Dubcek). Начиная или объявляя экономические и политические реформы, вроде отмены цензуры печати, сокращения рабочей недели и подъема средней заработной платы, новое руководство обеспечило себе поддержку трудящихся и вызвало общую эйфорию относительно реформы — «пражскую весну». «Программа действий», принятая ЦК КП Чехословакии в апреле 1968 г., демагогически создавала в массах иллюзию подлинной демократии. Программа говорила, что нет больше необходимости защищать интересы одного класса от другого; можно было создать общество, не знающее более экономических и социальных привилегий, основанное на равенстве всех граждан, независимо от их отношения к средствам производства, — иначе говоря, бесклассовое общество. Ревизионистские лидеры группы Дубчека ввязались в опасный эксперимент, оставляющий открытым только один путь: сближение с западными империалистами. Империалисты США предусмотрели такое развитие уже в пятидесятые годы и сменили поэтому свою концепцию «холодной войны» на так называемую «разрядку». Монополии ФРГ также приняли эту новую тактику. Капиталистическая газета «Frankfurter Allgemeine Zeitung» писала 23 марта 1968 г. о событиях в Чехословакии: «Эта страна, насильственно оторванная от Центральной Европы, возвращается на орбиту, которую ей предписывает природа. Совсем не сразу, что и говорить, но по тенденции. Мы, на Западе, можем только приветствовать такой процесс внутри структуры Варшавского договора и под крышей СЭВ». 10 апреля 1968 г. та же газета, полнясь ожиданиями, объявила: «Новое чехословацкое руководство опубликовало программу действий Коммунистической партии Чехословакии, указывая, что примет независимую линию во внешней политике, подобно Румынии. При этом оно не исключает установления дипломатических отношений с Федеративной Республикой Германией. Оно говорит, что в отношениях с ФРГ «реалистические силы» в Западной Германии заслуживают поддержки». В то же время, здесь понимали, что Советский Союз никогда не позволит Чехословакии выйти из СЭВ (Совета Экономической Взаимопомощи) и Варшавского договора. «Frankfurter Rundschau» от 10 апреля 1968 г. предупредила насчет опрометчивых шагов: «Хотя Прага рассчитывает на расширение торговли с Западом и инвестиционной помощи, не следует ожидать значительных политических уступок. Кроме того, было бы в высшей степени фатально пытаться надавить на Чехословакию, пока она идет как по канату. Запад уже должен быть удовлетворен, когда страна в Центральной Европе задумывается о своем месте. Национальные политические тенденции неизбежно станут добавляться к национальным экономическим компонентам, и чем больше развивается в Центральной Европе политика разрядки, тем четче они будут вырисовываться». Социал-империалисты наблюдали за угрозой своим сферам экономического и политического господства с возрастающим беспокойством. Угроза состояла прежде всего не в возможности вооруженного вмешательства западных империалистов, а именно в добровольной ориентации восточноевропейских стран на Запад, в точности как Збигнев Бжезински (Zbigniew Brzezinski), тогдашний советник по внешней политике президента США Джонсона, указал в своей известной советским ревизионистам книге «Alternative to Partition» («Альтернатива разделу»): «Расширяя торговлю с Востоком, Запад должен стараться разрушить узкие идеологические взгляды правящих коммунистических элит и предотвратить ограничение ими близкого контакта [с Западом — ред.] исключительно областью экономики и, таким образом, решение экономических затруднений при укреплении их власти…» (c. 152). Таким образом, начиная с падения Новотного социал-империалистам была ясна необходимость пресечения «курса реформ» Дубчека всеми средствами политического и военного давления и, при необходимости, через вооруженное вмешательство. Их политика демагогии о «борьбе против империализма» и «пролетарском интернационализме» и маскировки под «марксистов-ленинцев» вынудила их на широкие обманчивые маневры для реализации своих планов. Поэтому, чтобы вмешаться во внутренние дела Чехословакии, им пришлось обеспечить, во-первых, политический предлог; во-вторых, идеологическое оправдание; в-третьих, видимость юридической базы; и, наконец, в-четвертых, военные предпосылки. Вначале социал-империалисты проводили двустороннюю тактику военного давления на пражское руководство и принуждения его к политическим переговорам на высшем уровне. Это была последняя попытка сорвать опасную «программу действий» до апрельского пленума ЦК КПЧ. В Венгрии и ГДР были организованы крупномасштабные весенние маневры войск Варшавского договора с советским участием. Одновременно, представители чехословацких партии и правительства были вызваны в Дрезден на встречу с лидерами других стран Восточного блока 23 марта. Но этот план потерпел неудачу, так что социал-империалисты начали подготовку вооруженного вторжения.Во-первых, 9 мая в прессе Советского Союза, Польши и ГДР была открыта широкая кампания против так называемых «антисоциалистических» проявлений в Чехословакии. Польская газета «Zycie Warszawy» писала в этот день: «Вовсе не секрет, что наряду с тем, что имеют место положительные экономические и политические изменения, появились политические силы, которые вызывают у нас страх и серьезное беспокойство. Несмотря на осуждение руководством КП, раздаются голоса против социалистического общественного порядка как и фундаментальной системы союзничества, с особенным акцентом на польско-чехословацком союзе. Мы можем только надеяться, что те, кто ценит дружбу между нашими странами, не допустят повторение таких случаев» (F. Röll, G. Rosenberger. CSSR 1962-1968, Dokumentation und Kritik. — c. 257; выделение наше — ред.). Нельзя было не услышать угрожающей интонации в этих словах, и, как будто иллюстрируя это, советский маршал Якубовский3 высказался за совместные маневры Восточного Блока и проект единой внешней политики всех государств Варшавского договора в «Правде» за 14 мая.Во-вторых, пока создавался политический предлог для вооруженного вмешательства в Чехословакии, советские ревизионисты лихорадочно работали над идеологическим оправданием. 14-15 июля они добились отправления представителями партий и правительств Болгарии, ГДР, Польши и Венгрии совместного письма Центральному комитету Коммунистической партии Чехословакии. В этом письме впервые формулировалась ревизионистская теория «ограниченного суверенитета»: «Мы хотим, чтобы вы нас хорошо поняли и правильно оценили наши намерения. У нас не было и нет намерения вмешиваться в такие дела, которые являются чисто внутренними делами вашей партии и вашего государства, нарушать принципы уважения, самостоятельности и равенства в отношениях между коммунистическими партиями и социалистическими странами… Вместе с тем мы не можем согласиться, чтобы враждебные силы сталкивали вашу страну с пути социализма и создавали угрозу отторжения Чехословакии от социалистического содружества. Это уже не только ваше дело. Это общее дело всех коммунистических и рабочих партий и государств, объединенных союзом, сотрудничеством и дружбой» (Советско-чехословацкие отношения. 1961-1971. Документы и материалы. — М., Политиздат, 1975. — с. 233; выделение наше — ред.). Это бесстыдное извращение марксизма-ленинизма, когда советские ревизионисты ссылаются на Ленина в защиту своей теории «ограниченного суверенитета». Ленин сформулировал принципиальную позицию пролетариата по национальному вопросу в проекте партийной программы 1919 г.: «В национальном вопросе политика завоевавшего государственную власть пролетариата, в отличие от буржуазно-демократического формального провозглашения равенства наций, неосуществимого при империализме состоит в неуклонном фактическом проведении в жизнь сближения и слияния рабочих и крестьян всех наций в их революционной борьбе за свержение буржуазии. Осуществление этой цели требует полного освобождения колониальных и других находившихся в угнетенном или неполноправном положении наций с предоставлением им свободы отделения как гарантий того, чтобы унаследованное от капитализма недоверие трудящихся масс разных наций и озлобление рабочих угнетенных наций против рабочих угнетательских наций было полностью рассеяно и сменилось сознательным и добровольным союзом» (В.И. Ленин. ПСС, т. 38, c. 111).В-третьих, используя массированное давление крупномасштабных маневров сил Варшавского договора, социал-империалисты вынудили группу Дубчека к подписанию совместного «Заявления коммунистических и рабочих партий социалистических стран» на новой встрече на высшем уровне 3 августа в Братиславе. Эта декларация обязала руководство Чехословакии:принять «общие закономерности строительства социалистического общества», продиктованные советскими лидерами;признать защиту этих «завоеваний» «общим интернациональным долгом всех социалистических стран», даже на чехословацкой территории;придавать «все большее значение» СЭВ, а не стремиться к более близким отношениям с Западом; согласиться на дальнейшую «специализацию производства