Глава I.Возрождение российского либерализма в условиях социально-политической трансформации России.Возрождение либерально-партийной системы. Российская либерально-партийная система начала возрождаться на рубеже 1980-1990-х гг. В последние годы советской власти либеральные политически силы не носили четкой организационной структуры, скорее напоминая протопартийные структуры в виде групп, кружков и т. д. С 1991 по 1993 гг. происходит качественное и количественно развитие либерально-партийной системы. Возникают первые либеральные политические партии со своей четкой организационной структурой, фиксированным членством, руководящими органами. В результате отмены 6-й статьи Конституции в 1990-м гг. и возникновения многопартийной системы, в России появилось несколько либеральных организаций. Но не все организации и партии, которые имели в начале 1990-х гг. в своем названии слова «демократический», «либеральный» являлись таковыми. Например, известный исследователь В.В. Согрин отмечает: «Н. Травкин, С. Глазьев, С. Говорухин, Т. Карягина, Ю. Власов — вообще совершили поворот на 180° от прежней своей позиции, перейдя в ряды жестких «государственников».1 У партии ДПР, которая первоначально находилась на либеральных позициях, произошла эволюция взглядов под воздействием отрицательных последствий первых лет либеральных реформ. Довольно сложно оценить ЛДПР как демократическую, либеральную партию. К либеральным политическим партиям можно отнести те организации, которые в своих программных документах выносят на первое место следующие принципы: приоритет общечеловеческих ценностей над государственными, частных над общими; главным считают построение в России гражданского общества, демократического правового государства; выступают в защиту прав и свобод граждан; 4. частная собственность является приоритетной, над всеми другими видами собственности; Основными либеральными политическими организациями и объединениями в постсоветской России, которые с разного рода нюансами придерживались этих принципов, были: «Яблоко», ДВР, Демократическая Россия, РПСД (А.Н. Яковлева), ПЭС (Борового К.Н.), «Новая сила» (С. Кириенко), «Россия Молодая» (Б.Немцова), «Общее дело» (И. Хакамады), «Вперёд, Россия!» (Б. Фёдорова). В 1999 году был создан Союз Правых Сил (СПС) — коалиция либеральных организаций, стержнем которого являлся ДВР. Из перечисленных организаций выделялись две, которые составили основу двух главных направлений в постсоветском либерализме: «политическое объединение «Яблоко» (социально-либеральное течение) и ДВР-СПС (право-либеральное течение). Говоря в целом, политическая, экономическая и общественная ситуация, сложившаяся в эпоху позднего М.С. Горбачева благоприятствовала победе либеральной демократии под знаменами классического, монетаристско-либерального курса. Сложившийся в 1990-е годы либерально-демократический строй сформировал многопартийную систему, в рамках которой возникло множество либерально ориентированных партий и организаций. Параллельно с партийным ренессансом происходил процесс образования структур, в функциональные обязанности которых входили занятия, связанные с политическим консультированием, «пиаром», аналитикой. Другими словами, открылись большие возможности для роста и самореализации политологов, специалистов в области политической науки. С принятием в 1993 г. новой российской Конституции начался новый этап в эволюции отечественной партийно-либеральной структуры. Либеральные партии становятся частью властной системы страны, так как через механизм выборов добиваются того, что их представители становятся депутатами законодательно-представительных органов власти. Особенность исторического периода 1990-х гг., в смысле партийного строительства либеральных сил заключается в том, что политическая реальность может характеризоваться многопартийностью, высокой степенью общественного плюрализма, невиданной политической активностью масс. Это выражалось в количестве партий, движений, союзов, коалиций, объединений либерально-демократической реформаторской направленности. Их создание носило стихийный характер, что предопределило, во многом их эклектичную организационную структуру и дальнейшую судьбу. Процесс совершенствования российской политической системы и ее эволюция привели к тому, что часть либеральных сил маргинализировалась, часть прекратила свое существование. Выжили и начали развиваться только те, которые так или иначе смогли или рекрутироваться во власть, или были связаны косвенно с властью, получая от нее жизненно необходимые ресурсы. В начале и середине 1990-х годов определенная часть влиятельных либеральных партий, таких как «Яблоко», ДВР, сумев стать частью политической элиты, достаточно серьезно подошли к вопросу развития собственных структур. Они сумели опереться, в экономическом плане, на спонсорские финансовые ресурсы, создать разветвленную сеть региональных организаций, приобрести партийную собственность, наладить связь: фракция в парламенте - партийные структуры в регионах, постоянно и устойчиво участвовать в федеральных, региональных выборах в исполнительные и законодательные органы власти, а также участвовать в предвыборных кампаниях в органы местного самоуправления, достаточно устойчиво позиционировать на политическом поле, что позволило им быть узнаваемыми в лице электоральных групп. Но политическая конъюнктура постоянно менялась, и это отражалось на судьбе самых влиятельных либеральных партий.2 Тенденция влияния самых заметных из партий либерального политического спектра ДВР (СПС) и «Яблока» с начала 1990-х годов до знаковых выборов в Государственную Думу 2003 года неукоснительно двигалась вниз. Их вес в органах государственной власти постоянно падал, а также таяла поддержка этих партий со стороны электората. Партийные структуры с каждым годом все больше испытывали кризисные явления. Реальная численность ДВР (СПС) и «Яблока», как двух крыльев либеральной идеологии - «правого» и «левого», имела тенденцию к уменьшению. С каждым годом все сложнее им было рассчитывать на низовую поддержку со стороны общества, что объективно толкало их в русло партий чисто электорального типа. Еще одним важным аспектом кризиса либеральной партийной системы в России можно считать то, что все федеральные партии, которые добились серьезных успехов на политическом поприще (стали парламентскими или имели своих представителей в исполнительной власти) на 90 % свой успех могли связывать с фигурами своих лидеров. Для «Яблока» таким бессменным лидером является Г. Явлинский, для ДВР - Е. Гайдар, для правой коалиции СПС - Б. Немцов. «Неразвитость и слабость организационного потенциала российских либеральных политических организаций сглаживает реальные различия между движениями, объединениями и партиями. Все они слабо централизованы, организационно рыхлы и аморфны, представляют собой верхушечные образования вокруг известных политиков, лишены опоры в регионах в виде развитой разветвленной сети организаций, соответственно, глубоких связей с электоратом. Слабость и неразвитость организационного потенциала обусловливает то, что эффективно выполнять свои политические и социальные функции, российские либеральные организации пока не в состоянии».3 Интересна закономерность, что когда лидер либеральной партии занимал определенный высший государственный пост, тогда его партия имела успех, как только лидер терял свой статус, или же его позиции ослабевали, партия резко теряла свое влияние. Персонификация власти всегда была исторически присуща России. Эта черта проявилась и в постсоветской России. Наверное, с большой долей вероятности можно предположить, что партия «Яблоко» без ее лидера Г. Явлинского вряд ли бы получила такую же поддержку электората, которую она получала при ее бессменном лидере. Это говорит о том, что российское общество не интересуется политическими программами партий, их идеологическими установками. Общество в лучшем случае оценивает позиционирование тех политиков, которых оно привыкло видеть и слышать через средства массовой информации. Электоральное поведение базируется на ассоциациях, а не на обдуманном рациональном выборе, который связан с той или иной идеологической доктриной.4 Российские политические партии либерального толка к середине 1990-х и в последующие годы превратились в кадровые партии электорального типа. Они отвечали требованиям массовых партий только в начале 1990-х годов, когда у них была массовая поддержка снизу. С каждым годом эволюционируя, либеральная партийная система превращалась в организационные структуры, главной целью которых был сбор максимального количества голосов на выборах различного уровня. Это позволяло лидерам и руководящему звену этих партий стать частью власти, получив соответствующий статус в обществе. Борьба за место в предвыборном списке велась жестко и бескомпромиссно. В 1990-е гг. в России сложилась система власти, при которой либеральная идеология носила специфичную форму, т.е. проявлялась во властных отношениях, но практически никогда не имела широкой поддержки в обществе. В постсоветской России доминировал «правительственный либерализм», реформаторский либерализм, осуществляемый сверху. Эта специфика отразилась и на партийно-политической системе. Именно российская политическая среда детерминировала такое понятие как «партия власти». Такой политической практики не было в Западной Европе. Российский политический феномен «партии власти» выражался в доминировании, как правило, партии либеральной идеологической направленности на политическом пространстве страны. «Партия власти» всегда имела опору среди государственно-чиновничьего аппарата. В нее сразу же вступали главы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, федеральные чиновники, представители законодательной власти различного уровня.5 В 1991 г. роль «партии власти» играла Демократическая Россия. Тогда эта партия носила характер политической структуры, главной целью которой было свержение советской власти. Либералы в максимально быстрые сроки стремились установить новый либерально-демократический порядок в стране. В этот исторически переходный период еще не сложилась какая-то устойчивая политическая система в России, которая позволила бы новому правящему классу проводить реформы. Поэтому с 1991 по 1993 годы, до момента институционального закрепления либерально-демократического режима Демократическая Россия играла, главным образом, роль партии-трибуны для Б.Н. Ельцина и его команды. С момента августовских событий 1991 года до октябрьских событий 1993 года в России де-факто существовало двоевластие. Противостояние президента Б. Ельцина, опиравшегося на исполнительную власть, и Верховного Совета РСФСР, как органа законодательной власти, было открытым. Конфликт двух ветвей власти разрешился в пользу президента, что привело к принятию в декабре 1993 года новой Конституции России, которая закрепила в юридическом плане расклад политических сил в стране. Это привело к тому, что партия Демократическая Россия выполнила свою главную функцию, не допустила возврата страны в советское прошлое. Новый исторический период требовал для победившей власти выполнения новых задач - институционализации нового порядка и проведение открытых реформаторских преобразований. В середине 1990-х гг. происходил процесс формирования «новой партии» власти на базе фракции «Выбор России» в Государственной Думе первого созыва. ДВР Е.Т. Гайдара полностью поддерживал реформы, проводившиеся в стране. Апологетика власти со стороны ДВР поощрялась правящим классом. В тот период российской истории власти как никогда надо было иметь поддержку в парламенте и обществе. Эту функцию выполнял ДВР. Однако социально-экономическая ситуация в стране оставалась крайне тяжелой. Общество протестовало, возмущалось, устраивало забастовки. Популярность ДВР и самого Е.Т. Гайдара стремительно падала. Это привело к тому, что на выборах в Государственную Думу второго созыва в 1995 году «партия власти» потерпела полное поражение. Новый премьер-министр России B. Черномырдин также как и его предшественник начинает заниматься партийным строительством. Новая «партия власти» получила название «Наш дом - Россия» (НДР) и просуществовала до нового избирательного цикла. Тактика президента и высшей власти в стране все последние пятнадцать лет в проведении курса реформ заключалась или в опоре на «партию власти», вне зависимости от ее названия, или, если этого не удавалось сделать, в игнорировании партийно-политической системы. Высший политический истеблишмент в стране практически всегда добивался того результата, которого хотел добиться. Программы и практики проправительственных либеральных партий 1990-х гг. не противоречили базовым принципам либерализма. Поскольку их создание изначально исходило сверху от власти, то они двигались в русле «правительственного либерализма», выполняя главную свою роль: как можно больше голосов собрать на очередных выборах в законодательно-представительные органы власти, принять в свои члены максимальное количество чиновников различного ранга и выполнять волю той высшей элиты, по решению которой они были организационно созданы и оформлены. Это обусловило фрагментарность и неоднородность внутри руководящего кадрового потенциала партий. Важной особенностью «партии власти» в постсоветской России являлось то, что она не стремилась быть массовой. Не ставила перед собой цель иметь разветвленную, укорененную в обществе партийно-организационную структуру, с солидной (реально, а не виртуально, лишь для регистрации) членской базой. Их успех или не успех на выборах определялся степенью применения административного ресурса, финансовой базой и ангажированностью средств массовой информации, которые были зависимы от первых двух составляющих. Поэтому тенденция в 1990-е годы в России в обществе в сторону абсентеизма имела вполне обоснованный характер, так как ведущие партии практически не были связаны с обществом и крайне слабо выражали его интересы. Как подчеркивает профессор В.И. Буренко, «приватизация институтов гражданского общества (политических партий, средств массовой информации) номенклатурно-политической элитой приводит к тому, что население не видит в них необходимости».6 «Партии власти» практически не были зависимы от общества, но зависели от политической и экономической элиты страны. Фактор массового манипулирования общественным сознанием, электоратом позволял правящему классу скоротечно создавать новую «партию власти» и с помощью механизма выборов в парламент добиваться того, что она получала солидное количество голосов. Постепенно формировалась «партия российской бюрократии». Особенность партии «Единая Россия», по отношению ко всем другим «партиям власти», заключается в том, что она создавалась как партийно-идеологическая структура, безоговорочно поддерживающая президента России В.В. Путина. В 1990-е годы «партии власти» однозначно не олицетворяли себя с фигурой президента Б.Н. Ельцина, пытаясь удовлетворить потребности всех фракций правящих элит в стране. К тому же, безоговорочно поддерживать непопулярного президента России с точки зрения имиджа партии было невыгодно. ^ Становление либеральной идеологии. Складывание «правого» и «левого» течений российского либерализма. Перед тем как начать анализировать либерально-идеологические течения в России, было бы весьма уместно сослаться на мнение доктора философских наук, профессора А.А. Кара-Мурзы о характере либеральной идеологии: «Давно замечено, что в многообразном историческом контексте идей и действий либерализм занимает особое место. В отличие от двух других базовых умонастроений и политических принципов: охранительства и радикализма, либерализм по определению гораздо менее однозначен и монолитен. Либерализм - это сложнейшая гамма умонастроений и действий в пространстве между охранительством и радикализмом. И чем это пространство шире и разнообразнее, тем благополучнее и устойчивее общество. И, наоборот, беда, когда это пространство между «держать и не пущать» и «до основанья, а затем...» сплющивается и исчезает».7 В процессе политического реформирования в постсоветской России сложилось два крыла либерализма. «Правое» крыло в либеральной идеологии и «левое» по-разному относятся к: самоидентификации; месту и роли государства, особенно в экономике; характеру реформ в посткоммунистической России; политической власти в России; различного рода социальным программам. Примечательно, что С.С. Митрохин так оценил разновекторность либеральной идеологии СПС и «Яблока»: «Различия между ними становятся заметными при оценке результатов прошедшего десятилетия и ситуации, сложившейся сегодня в России».8 В этом же контексте высказывается К. Ремчуков, также сравнивая идеологические позиции СПС и «Яблока». «Я только знаю, что они, так же как и мы, - за частную собственность, за личную свободу. Но по вопросам социальной политики, роли государства, последовательности реформ начинаются расхождения».9 В том же русле обозначил свою позицию С. Юшенков: «Такой союз невозможен по одной простой причине - разное представление о том, что было в нашей стране за десять лет у «Яблока» и СПС, и разное представление о том, что нужно делать. Это главные, ключевые различия».10 Немаловажно мнение В.Л. Шейниса: «Яблоко» не приемлет ни праворадикальных вариантов политики (Б. Ельцин, Е. Гайдар, А. Чубайс), ни идеи возврата в прошлое».11 Хотя различия, - считает С.С. Митрохин, - в позициях «Яблока» и СПС - не антагонистические: у обеих партий есть общая платформа в виде демократических убеждений.12 Как видно из вышеприведенных мнений известных российских либеральных политиков, либеральная идеологическая доктрина не носит однородный характер, который можно условно классифицировать в виде «правого» и «левого» идеологических течений. В 1993 году возникло политическое объединение «Яблоко». Оно стало крупной политической силой, возглавив оппозиционное социал-либеральное течение. Несмотря на общие либеральные ценности, которые присущи всем либералам, у «Яблока» и ДВР есть существенные, коренные различия. ДВР сложилась как монетаристская партия, тогда как «Яблоко» выступало за кейнсианскую модель государственного регулирования в экономике, но с либеральной политической надстройкой. Идеологи «Яблока» отдавали предпочтение общечеловеческим ценностям, а не интересам государства. Вообще в научной литературе нет особых разногласий о месте в политическом спектре как «Яблока», так и ДВР. По мнению политолога А.Н. Загородникова, «в соответствии с выявленным критерием среди 7-8 партий либерально-демократической направленности по значимости необходимо выделить, с одной стороны, партию экономического или правого либерализма «Демократический Выбор России»; с другой - общественное объединение сторонников социального или левого либерализма - «Яблоко»...».13 Исследователь О. Малинова высказывает похожее мнение: «Демократический Выбор России» и «Яблоко» предлагают разные варианты либеральных проектов. Идеологи ДВР склоняются к более «классической» модели, предполагающей «минимальное государство», свободный рынок, обеспечивающий экономический рост, и социальные программы в пределах возможного. «Яблочники» предпочитают более «социально-ориентированную» модель, оставляющую государству некоторые «дирижерские» функции и подчёркивающую приоритетность социальной поддержке...».14 Достаточно четко вопрос самоопределения СПС затронут в докладе комиссии по выявлению причин поражения союза на выборах депутатов Государственной думы в декабре 2003 года. В нем говорится: «В программе должны быть четко обозначены преимущества позиции СПС перед другими партиями. В программе должны быть учтены три основных направления: демократия и свобода, либерализация экономики, консервативные социальные ценности».15 А вот высказывание С. Митрохина по поводу идеологического самоопределения партии "Яблоко": «Яблоко» выделяется как партия, выстраивающая социально-либеральный синтез в его европейском варианте, проверенном «естественным отбором» истории».16 Таким образом, руководство СПС, также как и руководство «Яблока» само себя идентифицирует на право- и лево-либеральные идеологические течения. Необходимо отметить, что некоторые исследователи российское праволиберальное крыло окрестили термином «радикалы», «радикализм». Вообще абстрактные термины вроде «радикализма» ничего сущностного в смысле идеологии не несут. Они лишь могут указывать на характер тех или иных действий. В 1991 г. идеологию либерализма можно охарактеризовать как радикальную, даже революционную, так как в тот исторический момент главная задача либералов была свергнуть советско-коммунистический режим, тем самым в корне сменив политические, экономические, социальные устои, заменив их новыми. Этот нюанс крайне важен, так как в начале 1990-х гг. в России именно ДВР являлся крупной значимой право-либеральной политической партией олицетворяемой с монетаристскими реформами в стране. Роль лидера ДВР в привнесении либеральных ценностей в Россию колоссальна. Поэтому на первоначальном этапе, в самом начале 1990-х гг., Е.Т. Гайдар и ДВР в первую очередь были либеральным инструментом, а во вторую очередь, - консервативным элементом, когда требовалось сохранить статус-кво. Этот нюанс, связанный с дуальным характером идеологии и политической практики ДВР, будет принципиально отличать Демократический выбор России, от последующих «партий власти»: НДР, ОВР, «Единой России», так как их задача заключалась в связывании своей либеральной идеологической сущности с постоянным стремлением сохранить статус-кво.17 Последующие за ДВР «партии власти» рассматривали либеральную идеологию, главным образом, как необходимый внешний атрибут. Им в историческом и политическом плане не надо было что-то существенным образом «ломать», коренным образом преобразовывать. Эта их политическая миссия отразилась в их партийных программах. Поэтому такие «партии власти» как: НДР, ОВР, «Единая Россия», именно в отличие от «партии власти» - ДВР, можно охарактеризовать в идеологическом плане как либерально-консервативные, где акцент сделан на вторую составляющую термина. Вышеописанные понятийные нюансы касаются только российских «партий власти», как субъектов либерального политического спектра. К таким партиям можно еще причислить «консервативное движение «Новая сила»,18которое было создано в 1998 году С.В. Кириенко. Хотя это движение так и не стало «партией власти», но сам факт его создания был обусловлен двумя вещами: с одной стороны, политической ситуацией в стране в конце 1990-х годов, когда на повестке дня для либералов не стоял вопрос о каких-то радикальных преобразованиях. Это было сделано ими в начале 1990-х. С другой стороны, создание «Новой силы» было обусловлено политической позицией самого С.В. Кириенко, которая в той политической обстановке получила организационное оформление в виде политической структуры, носящей пропрезидентский, праволиберальный характер. Именно политическое движение «Новая сила», как, впрочем, и ДВР, стало одной из основных частей образовавшегося СПС. Упорное желание «правых» либералов быть связанными именно с понятием консервативного либерализма вполне понятно и объяснимо. Вот что по этому поводу говорит сам Е.Т. Гайдар: «Я по своим убеждениям правоцентрист, если говорить в европейской терминологии. То есть, моими друзьями являются в Англии консерваторы, в Германии - ХДС/ХСС, партия умеренных в Швеции, республиканцы в США и т.д.».19 Идеологическое направление, которое они представляют, в западном понимании является типичным консерватизмом. То есть, консервация во многом старого классического (свободно-индивидуалистического, с наименьшим вмешательством государства в дела экономики) капитализма, конечно, во многом, уже приспособленного под современные капиталистические условия. В современных российских условиях праволиберальная (в западном понимании консервативная) идеология приняла традиционную для отечественной почвы охранительную окраску, за исключением исторического периода начала 1990-х годов, когда для либерализма в целом стояли принципиально другие задачи. Е.Т. Гайдар так высказывался о роли и месте государства: «Каждый раз в экстремальной ситуации государство насиловало общество, обкладывая его разорительной данью. ... Идеология реформы, которую мы начали в 1991 г., была совершенно противоположной. Поднять страну не за счет напряжения всей мускулатуры государства, а как раз, наоборот, - благодаря расслаблению государственной узды, свертыванию государственных структур. Отход государства должен освободить пространство для органического развития экономики».20 Е.Т. Гайдар, являясь убежденным сторонником невмешательства государства в экономику, так высказывается по поводу роли российского государства в решении насущных проблем общества: «Беда русских реформ была в том, что, столкнувшись с очередной необходимостью немедленно ответить на вызов времени, лидеры страны шли, казалось бы, единственно возможным путем: напрягали мускулы государства. Через сверхусилия государства стремились быстро вытянуть страну. От Петра Великого до Сталина-Берии мы имели возможность экспериментально проверить правильность такой «самоочевидной» тактики».21 Более четко и ясно высказывается о роли государства один лидеров право-либерального крыла И.М. Хакамада: «...Самое главное - чтобы государство как можно меньше вмешивалось в экономику. Чем меньшие финансовые потоки регулирует государство, тем меньше коррупция. И это напрямую связано с видением того, как мы собираемся развивать Россию».22 Леволиберальная партия «Яблоко» совершенно по иному, нежели СПС, видела роль и место государства в современном мире: "Итог эволюции, которую либерализм претерпел в течение XX века, превратившись из теории, отрицающей какую-либо роль государства в экономике, в более реалистичное мировоззрение, важнейшими приоритетами которого (так же, как и программ современных либеральных партий) являются социальная политика и социальное государство".23 Таким образом, идеология СПС была ориентирована на ортодоксальный либерализм, отрицающий какую-либо роль государства в экономике и не имеющий в числе своих целей социальное государство. Напротив, идеология «Яблока» ориентирована на обновленный либерализм, признающий ответственность государства за создание общества равных возможностей и предотвращение «провалов» рынка, имеющий в качестве одного из приоритетов социальное государство. Место социального государства в числе приоритетов социально-экономического развития является водоразделом между «американской» и «европейской» моделями социально-экономического развития. По мнению «Яблока», Россия с ее инерцией патернализма и колоссальными диспропорциями в доходах населения должна ориентироваться на европейскую модель, отводящую государству значительную роль в решении социальных проблем. В то же время программные документы СПС ориентированы на американскую модель, уделяющую социальной политике существенно меньшее внимание».24 По отношению к месту и роли государства в экономике идейно-политическое течение российского либерализма достаточно четко подчеркивало тот факт, что либерализм в постсоветской России не однороден, его видные представители по-разному смотрят на роль такого наиважнейшего политического института как государство. В интерпретациях четко просматривается сущность «правого» и «левого» течений в либеральной идеологической доктрине. Если праволиберальное крыло в целом придерживается классической либеральной модели, на основе теории А. Смита, где государству отведена роль «ночного сторожа», то леволиберальное крыло в своих идеологических установках опирается на кейнсианскую модель, отводящую государству роль одного из основных экономических субъектов.^ Развитие либеральных идей в условиях радикальных реформ. Еще одним дискуссионным вопросом для «правых» и «левых» либералов является их отношение к оценке и характеру реформ, которые проводились и проводятся до сих пор в России последние пятнадцать лет. Наиболее полно критерии оценки «демократичности» или «лояльности» оппозиции были сформулированы X. Линцем в его работе «Крушение демократических режимов: кризис, разрушение и восстановление». К таковым относятся, в частности: 1. Безоговорочно публично подтвержденное обязательство добиваться власти только посредством выборов и безусловная готовность отдать ее другим политическим силам, давшим такое обязательство. Ясный и бескомпромиссный отказ от применения насилия для достижения или сохранения власти, за исключением тех случаев, когда это допускается законом. Отказ от каких-либо неконституционных призывов к вооруженным силам захватить или удержать власть, не отдать ее лояльной демократической оппозиции. Безусловный отказ от фразеологии насилия для мобилизации сторонников с целью захвата власти, удержания ее вне рамок конституционного мандата, от физического уничтожения оппонентов, в том числе недемократических и антидемократических. 5. Обязательство участвовать в политическом процессе, в выборах и парламентской деятельности, не выставляя условий, выходящих за пределы, которых требует гарантия гражданских свобод в честном демократическом процессе. Принципиальная готовность принять ответственность за управление или быть частью большинства, если не имеется альтернативы партиям, поддерживающим систему... готовность участвовать в правительстве, которое в противном случае может быть ослаблено кризисом. Готовность объединиться с оппонентами, идеологически далекими, но готовыми способствовать выживанию демократического строя. 8. Отказ от тайных контактов и поддержки нелояльной оппозиции, если эта поддержка предполагается в обмен на терпимость к ее антидемократической деятельности... четкое и ясное разграничение между партиями, поддерживающими систему (в широком смысле) и «антисистемными» партиями.25 Практически всем этим критериям соответствовала деятельность ОПОО «Яблоко» и лично Г. Явлинского, осуществлявших оппонирование деятельности российского руководства исключительно с демократических позиций. Кроме того, можно отметить и чисто отечественную специфику «демократической оппозиции». В наиболее концентрированной форме данную идею выразил в ноябре 1991 г. на съезде движения «Демократическая Россия» Л. Баткин. По его словам, «истинный интеллигент-демократ всегда должен быть в оппозиции».26 Официальная позиция С.С. Митрохина по вопросу отношения партии «Яблоко» к проводившимся в 1990-е годы реформам в России заключается в следующем: «Наша партия возникла как движение, объединявшее людей, отстаивающих ценности свободы и демократии. Осознавая необходимость рыночных реформ, оно выдвигало альтернативу политике радикально-обвального перехода к рынку. Мы требовали проводить реформы в интересах большинства населения, а не только сильного и энергичного меньшинства, и осуществлять реформы в первую очередь как институциональные преобразования, т.е. рассматривать рынок не столько как свободный обмен товарами и услугами, сколько как систему институтов, регулирующих такой обмен. Эта позиция противопоставлялась ставке Гайдара и последующих правительств на денежно-кредитную и финансовую политику как главные инструменты реформ».27 Этой теме большое внимание всегда уделял лидер партии «Яблоко» Г.А. Явлинский. В частности, отношение к проводившимся в России существенным преобразованиям он выражал такими словами: «Как я попытался объяснить в работе «Демодернизация», мы принципиально не согласны с экономическим курсом, присущим системе, которую, так или иначе, построили в России. ... Люди, которые долгое время были адептами гайдаровских реформ и хлопали в ладоши потемкинским рыночным деревням, сейчас начали понимать, что это все не работает».28 Надо отметить, что партия «Яблоко» и ее бессменный лидер достаточно последовательно критиковали политику Е.Т. Гайдара, А.Б. Чубайса и др. видных политических деятелей праволиберального, монетаристского толка. В этом же идейном русле подчеркивает позицию «Яблока» политолог Б. Вишневский: «Лидеры СПС очень любят говорить, что представляют «энергичных, здоровых, вписавшихся в новую реальность» людей, а «Яблоко» - «партия обиженных», уставших, тех, кто «не вписался» ... Эта логика является людоедской: всех нездоровых и немолодых, «не вписавшихся» - куда? Выбросить на помойку? В этом, по большому счету, и состояла идеология гайдаровских реформ».29 Понимая перманентную критику в свой адрес, главный реформатор России 1990-х годов XX века Е.Т. Гайдар заявлял: «Олигархический капитализм был неприятнейшей чертой российского переходного периода, но чертой, видимо, во многом неизбежной».30 В целом политическая позиция партии «Яблоко» по отношению к реформам в России заключалась в необходимости провести «демонтаж системы бандитского капитализма, периферийного капитализма»,31 которая губит страну, подрывая хрупкие основы демократии. Напротив ДВР, а позднее СПС позиционировали себя как убежденные сторонники того курса либеральных монетаристских реформ, который они же олицетворяли и проводили в жизнь. Весьма красноречива интерпретация И.В. Старикова относительно роли «правых» после 1991 года: «Нас - правых объединяют баррикады Белого Дома. Тогда, в августе 1991-го, мы вышли на защиту молодой российской демократии и спасли её от уничтожения. В 1992 году наши лидеры запустили рыночные реформы России, создали условия для системной трансформации страны. Именно мы спасли страну от голода, гражданской войны и распада. Мы победили. Мы - либералы, провели страну над бездной, мы уберегли народ от крови. От большой крови. Мы провели базовые, фундаментальные экономические и политические реформы в стране, где это, отродясь, не удавалось никому! Нам удалось то, что не удалось ни Александру II , ни Столыпину, ни опомнившемуся на краткий миг Ленину, вскоре после совершенного им переворота, ни тем, кто тщетно пытался после. Все попытки захлебнулись. Все! И только наша закончилась удачей. Невиданной удачей! За десять лет, с нуля, с коллапса экономики, с талонов, с табачных бунтов».32 Логика праволиберального крыла в идеологии опиралась на тезис о том, что необходимо было спасать Россию в 1991 году. Единственной альтернативой советской командно-административной системе был курс тех коренных преобразований, который в начале 1990-х годов назвали «шоковой терапией». Праволиберальный политических фланг, несмотря на многочисленные нападки оппонентов, позитивно оценивал реформы постсоветской эпохи. Тому подтверждение оценка директором Института экономических проблем переходного периода Е.Т. Гайдаром экономической ситуации в России в 1997 году, за год до дефолта: «1997 год - это год закрепления наметившихся прежде позитивных тенденций в экономике: денежная стабилизация, адаптация населения и предприятий к рыночным условиям, восстановление потребительского спроса при заданных финансовых ограничениях, а также оформление новых тенденций: перерастания денежной стабилизации в макроэкономическую, прекращения инвестиционного спада, начала позитивных структурных сдвигов в экономике. Будет вполне корректным утверждение, что 1997 год был экономически самым удачным за все годы реформ».33 В этой связи интересна точка зрения В.В. Согрина по данному вопросу: «Освоение либеральной идеологии в России осуществлялось в форме яростной политико-публицистической атаки конца 1980-х - начала 1990-х годов...».34 Либералы сознательно разваливали старую административно-командную систему. Такой способ прихода к власти и провед