Кабакчи В.В. Типология текста иноязычного описания культуры и инолингвокультурный субстрат. \ Лингвистика текста и дискурсивный анализ: традиции и перспективы. – СПб: СПбГУЭФ, 2007, с.51-70. \2007 СПб\ 12.03.2012 В.В. Кабакчи с.51 A language belongs to whoever uses it, and it is not the sole property of its native speakers (S.N. Sridhar, 1983, р.293) ТИПОЛОГИЯ ТЕКСТА ИНОЯЗЫЧНОГО ОПИСАНИЯ КУЛЬТУРЫ И ИНОЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ СУБСТРАТ (ИЛКС) МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ Глобализация земной цивилизации усилила центростремительные тенденции в развитии разноязычных культур. Устраняются всевозможные барьеры, препятствующие общению народов. Принимаются единые системы измерения, народы отказываются от устоявшихся веками денежных единиц. Вводится единая система образования. Сокращается количество языков, и все более активно используются ведущие языки международного общения, в первую очередь – английский, а след за ним «языки второго эшелона» международного общения: испанский, французский, русский и китайский. В стремлении выйти на широкую аудиторию читателей и слушателей, народы все более активно обращаются к иноязычному описанию родной культуры. Мы сталкиваемся с этим видом коммуникации, начиная с заполнения анкеты на английском (французском, немецком и т. д.) языке в ходе межкультурного делового общения, которое затрагивает родную культуру, в СМИ, в ходе разнообразных межкультурных контактов. Возникает необходимость изучения особенностей языка, ориентированного в область иноязычной культуры. Лингвистическую дисциплину, занимающуюся этой проблематикой можно назвать интерлингвокультурологией. Трудность изучения закономерностей иноязычного описания родной культуры заключается в необходимости обеспечения достоверности результатов исследования. Представляется, что практика отечественных иноязычных описаний русской культуры не может служить объективным источником эмпирических данных, поскольку лица, использующие в своем общении иностран-с.52 ный язык, характеризуются лингвистической неполноценностью. Психологическая неуверенность в использовании иностранного языка проявляется в гиперкоррекции, то есть в стремлении максимально точно, педантично следовать нормам данного языка, избегая всяческих инноваций. При этом мы имеем в виду тех, кто в достаточной степени владеет иностранным языком и не рассматриваем тот, весьма распространенный случай, когда человек в своем общении на иностранном языке допускает ошибки. В основе возможности использования языка в приложении к иноязычной культуре лежит функциональный дуализм (Кабакчи 2005): язык, с одной стороны, является способом общения всего земного сообщества, с другой – это конкретный язык отдельного народа (ЛЭС). Налицо антиномия: подобно двуликому Янусу, естественный язык направлен как в сторону «своей» (внутренней) культуры, так, хотя и в меньшей степени, и в пестрый мультикультурный мир иноязычных (внешних) культур. Исторически язык ориентирован, в первую очередь и более всего, именно на «свою», внутреннюю культуру. В этом проявляется его первичная культурная ориентация. Более того, естественный язык не может существовать без единения с этой культурой. В своем единстве они образуют лингвокультуру. Язык в данном случае выступает в качестве семиотической надстройки, в то время как его внутренняя культура выполняет роль семантического базиса. Вместе с тем, ни один язык, менее всего международный, не может замыкаться исключительно рамками внутренней культуры и вынужден, хотя и в меньшей степени, обращаться и к тематике внешних культур. Ориентация язык в сферу иноязычных внешних культур – это его вторичная культурная ориентация. Иноязычное описание культуры и осуществляется в рамках вторичной культурной ориентации языка. О тесной связи языка и культуры сказано много, при этом обычно подчеркивается неразрывный характер этой связи. В частности, именно это имеет в виду многократно цитируемое высказывание В. Гумбольдта: «… каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка». (Гумбольдта: 80) С нашей точки зрения, однако, эту мысль следует интерпретировать следующим образом. Иноязычное описание культуры – это контакт лингвокультуры языка описания с описываемой ино-с.53 язычной внешней культурой («инолингвокультурой»). Этот межкультурноязыковой контакт осуществляется в условиях двуязычия (билингвизма) и представляет собой пересечение кругов двух лингвокультур. Можно с полной уверенностью сказать, что описание иноязычной культуры неизбежно должно включать в себя элементы инолингвокультуры, которые мы будем называть инолингвокультурным субстратом (ИЛКС). Таким образом, ИЛКС – это такие элементы текста, появление которых объясняется влиянием языка описываемой иноязычной культуры. В нашей концепции иноязычного описания культуры (Кабакчи 1998) вскрывается дихотомия традиционных языковых реалий: они разграничиваются с точки зрения языка, на котором осуществлена номинация элементов культуры. В отличие от традиционной лингвистики, мы делим языковые реалии на исходные наименования специфических элементов культуры, которые называем идионимами (Москва, царь, старовер), и наименования элементов иноязычных («внешних») культур, которые мы называем ксенонимами (от греческого «ксенос», иностранный); в данном случае англоязычными ксенонимами-русизмами будут, соответственно, Moscow, tsar (US: czar), Old Believer. Мир иноязычного описания культуры вводит нас в проблематику двуязычия. В эпоху глобализации проблематика билингвизм выдвигается на первый план лингвистики межкультурной коммуникации. Именно в изучении билингвизма следует искать ответ на загадку пересечения двух «кругов Гумбольдта», то есть в работах таких лингвистов как Л.В. Щерба, У. Вайнрайх (U. Weinreich), Ю.А. Жлуктенко, В.Ю. Розенцвейг, E. Haugen. Иноязычное описание культуры – это самостоятельная область языкового общения, в рамках которой формируется специализированная разновидность данного языка, своеобразный подъязык, соотносимый по своим базовым характеристикам с языком науки – язык межкультурного общения (ЯМО). Под языком межкультурного общения будем понимать разновидность данного языка, возникшую в результате контакта с иноязычной культурой. Определение закономерностей ЯМО и становится основной задачей исследования текстов иноязычного описания культуры. ЯМО – универсальное явление, и распространяется на различные виды иноязычного описания (русской) культуры, которое может осуществляться на французском, немецком, испанском или любом другом языке. В нашем случае речь идет о частном случае ЯМО: мы сосредоточим свое внимание на англоязычном описании русской культуры, то есть на английском языке с.54 межкультурного общения, ориентированном в область русской культуры: АЯМО (РК). В поисках достоверности и объективности исследования текстов иноязычного описания культуры, в виду маргинальности этого вида коммуникации, нами был разработан т.н. метод опосредованного наблюдения и экстраполяции (МОНЭ), суть которого заключается в том, что при изучении языкового объекта, непосредственное исследование которого связано с субъективными трудностями, отыскивается аналог данного феномена, более благоприятный для анализа, изучается, а результаты исследования переносятся (экстраполируются) на искомый объект (Кабакчи 1987). Можно выделить два вида текстов иноязычного описания культуры. Наряду с текстами иноязычного описания родной культуры (отечественные англоязычные тексты) существует огромный фонд аутентичных текстов «родноязычного» описания иноязычной культуры, созданных непосредственно носителями либо родного (native language), либо второго (second language, например, англоязычные произведения Набокова) языка, что и дает возможность применения метода опосредованного наблюдения и экстраполяции (МОНЭ). Теперь попробуем наметить типологию текстов иноязычного описания культуры. Эти тексты могут быть устными и письменными; оригинальными (аутентичными) и переводными; научными и популярными; чисто информативными и художественными, они могут быть выполнены в различных жанрах и адресоваться самой разнообразной аудитории. Итак, практика межкультурной коммуникации показывает существование следующих типов иноязычного описания культуры. I. Письменное общение. Деловое общение, затрагивающее русскую культуру. Научные тексты. Популярные иноязычные описания русской культуры. Тексты, появляющиеся в СМИ. Публицистические тексты. Путевые заметки. Путеводители по иноязычным культурам. Художественная литература.II. Устное общение. Деловое общение, затрагивающее русскую культуру.с.55 Работа гида-переводчика. Лекционная деятельность. Англоязычное радио и ТВ, направленные за рубеж. В нашей стране, начиная со второй половины ХХ века, английский язык рассматривается в качестве бесспорного лидера международного общения, и создается большое количество разнообразных англоязычных публикаций, посвященных русской культуре. Существовали специальные издательства, ориентированные именно на этот вид коммуникации (АПН, Прогресс, Радуга), выходит большое количество периодических изданий на иностранных языках, начиная с многоязычной газеты «Московские новости». Вместе с тем, даже в условиях строгой советской цензуры, специалистами высказывались критические суждения именно в адрес ущербности языка подобных публикаций, большая часть которых имела переводной (неаутентичный) характер:For many years Moscow translations of political material (and, unfortunately, of much other valuable material) have suffered from this basic fault: the syntax used in them is purely Russian although the words are English. Again I say – such writing defeats its own purpose, its propaganda value is lost and the books, even if purchased, are never read. (Ханна, 1961: 86). Между тем, уже с начала текущего века, когда страна стала возрождаться после кризиса 1990-х годов, возникла потребность в иноязычном описании русской культуры. Снова появились англоязычные периодические издания, ориентированные на зарубежную аудиторию. Начались передачи ТВ канала Russia Today. Иноязычная популяризация русской культуры оказалась актуальной и востребованной. Следовательно нужно обращаться к аутентичным текстам. В этой связи благоприятным фактором следует считать существование огромного, практически необозримого фонда подобных текстов англоязычного описания русской культуры. Есть все основания утверждать, что число англоязычных книг различных жанров о России превышает 10000, не считая бесчисленного количества статей в периодических изданиях. В английском языке нет слов «русист» и «русистика» (слова советского периода Sovietology и Kremlinology скорее имеют разговорный статус), и используется лишь термин Slavist в при-с.56 ложении к славистике в целом, однако именно к русской культуре, начиная со второй половины 16-го века, англоязычный мир проявляет повышенный интерес. Эти описания выполнены в разнообразных жанрах: это чисто научные изыскания и научно-популярные описания, это путевые заметки и многочисленные путеводители, а самое удивительное – художественные произведения на материале русской культуры и русских персонажей. В библиографии одной только солидной хрестоматии русской культуры Cambridge Encyclopedia of Russia (1982; 2-е изд. 1994 – 604 р.), созданной усилиями 143 авторов под общей редакцией, приводится список из 600 наиболее фундаментальных работ. Каталог книг, написанных англоязычными авторами по впечатлениям поездки в Россию - ^ To Russia and Return (1968) – приводится 1422 наименования. Практически ежемесячно в англоязычной периодике можно прочесть рецензию на очередное произведение о России. В частности, в момент работы над этой статьей (март 2007 г.) можно было видеть в продаже в «Доме книги» Петербурга работы: Hosking G. Russia. People and Empire (1998 – 548 p.); Binyon T.J. Pushkin. A Biography (2002 – 731 p.); Vitebsky P. Reindeer People. Living With Animals and Spirits in Siberia (2005 – 464 p.); Simons P. Tatiana & Alexander (2004 – 626 p.). Заметим, что в последнем случае – это роман (мы специально указываем число страниц, чтобы показать масштаб интереса англоязычного мира к русской культуре). Всемирную известность приобрел репортаж американского журналиста Джона Рида ^ Ten Days That Shook the World, который использовался после революции большевиками в качестве учебника, а потом на несколько десятилетий попал под запрет. Хорошо известна публицистическая книга H. Smith. The Russians, пожалуй, лучшее зарубежное описание брежневского Советского Союза, которое было запрещено в СССР; и редкий турист в последние десятилетия приезжает в нашу страну, не прочитав книгу Massie R.K. Nicholas and Alexandra (1967) о жизни и гибели последнего русского царя. В последние годы такой наиболее читаемой книгой «a must» стала работа Orlando Figes. Natasha’s Dance. A Cultural History of Russia (2002 – 729 p.). Поскольку иноязычное описание культуры неизбежно сталкивается с необходимостью упоминания специфических элементов внешней культуры, автору приходится решать задачи, во многом схожие с теми, которые стоят перед переводчиками художественного текста. Однако есть существенная раз-с.57 ница: отсутствует оригинальный текст, и автор вправе строить свое сообщение в полном соответствии с требованиями конкретной коммуникативной ситуации и его авторской индивидуальности. Происходит слияние специалиста и переводчика (мы его видели уже на примере профессии «гид-переводчик»), возникает новое направление в теории и практики интерлингвокультурологии – внутренний перевод (Кабакчи 2000). Вместе с тем, было бы неправомерно полагать, что между текстом первой культурной ориентации, то есть ориентированным в область внутренней культуры, и текстом вторичной культурной ориентации лежит пропасть. Функциональный дуализм языка обеспечивает значительную универсальность словарных единиц, что мы обычно демонстрируем на примере приводимого ниже предложения: It is early Sunday morning, and I am looking through my *** window at the street below. Это предложение открывает книгу M. Davidow, но, поскольку мы опустили здесь ключевой культуроним, предложение «акультурно», может быть отнесено к любой из культур планеты. Лишь с появлением названия города предложение наполняется конкретным культурным содержанием. Однако изменение культурной ориентации текста существенно влияет на «семантическую настройку» используемых в нем культуронимов. В данном случае пропущен ксеноним-русизм Moscow, а книга Moscow Diary (p.7) посвящена Советской России 1970-х гг. Между тем, замена этого ксенонима идионимом London существенно изменила бы языковую картину, в частности превратила бы «the street below» в улицу с левосторонним движением. Перенос места действия из одной точки земного шара в другую (Madrid, Cairo, Beijing, Tel-Aviv) существенно меняет, например, наполнение семантики слова Sunday, которая тесно связана с религией города (ср.: с пятницей у мусульман или субботой, т. н. «шабатом», у иудеев). В зависимости от климата страны, может значительно меняться архитектура, в том числе и значение слова window. Таким образом, само название данной книги (Moscow Diary), а также ксеноним-русизм Moscow осуществляют вторичную ориентацию текста, а слово Moscow выступает в качестве инолингвокультурного субстрата (ИЛКС). Появление ИЛКС в тексте иноязычного описания в значительной мере зависит от типа текста и решаемых в нем коммуникативных задач. Письменный текст научного стиля, который несет, в первую очередь, чисто информативную функцию, нес.58 редко включает в себя ИЛКС в виде многочисленных заимствований, независимо от культуры описания. Вот образец текстов иноязычного описания культуры из Encyclopedia Britannica: For the Japanese, the tanka is a "long poem": in its common form it has 31 syllables; the sedoka has 38; the dodoitsu, imitating folk song, has 26. From the 17th century and onward, the most popular poetic form was the haiku, which has only 17 syllables. (EncBr) The Bundestag and the Bundesrat (legislative bodies), the Bundespräsident (head of state), and the Bundeskanzler (head of government) all were located in Bonn during its period as the capital. (EncBr) … unofficial literature written within the Soviet Union came to include works circulated illegal in typewritten copies (samizdat), works smuggled abroad for publication (tamizdat), and works written “for the drawer”, or not published until decades after they were written (“delayed” literature). (EncBr) Несмотря на то, что описываются различные культуры (японская, немецкая и русская), принцип построения текста один и тот же: в текст вводятся заимствованные (из соответствующих лингвокультур) ксенонимы, и их значение эксплицируется с помощью параллельно подключенного подключения (Кабакчи 1998: 52). ИЛКС эксплицитен: в подавляющем большинстве случаев он выражен заимствованиями, выделяемыми курсивом. Впрочем, при описании русской культуры используются и кальки (идионимов «писать в ящик» и «отложенная литература»). Универсальность феномена языка межкультурного общения, в частности, проявляется в том, что ИЛКС сохраняется в тексте независимо от того, какой язык является языком общения – английский, французский или немецкий. Самостоятельным видом текста ИОК следует считать энциклопедии, в которых каждый ассимилированный ксеноним, как правило, вводится с параллельно подключенным транслитерированным идионимом:Moscow: Russian MOSKVA, city, capital of Russia. It is located in the western part of the country … (EncBr: Moscow) Появление ИЛКС, частота включения в текст тех или иных языковых образований, возникших под влиянием инолингвокультуры, зависит от типа текста. Чисто научный стиль допускает по-с.59 явление в тексте многокомпонентного ИЛКС, выполняющего чисто номинативную функцию: The new structure of the school system after 1958 developed as follows: (1) the basic school with compulsory education became the eight-year general and polytechnical labour school, for ages seven to 15 (vosmiletnyaya shkola); and (2) secondary education, embracing grades nine to 11, was provided alternatively by secondary general and polytechnical labour schools with production training (srednyaya obshcheobrazovatelnaya trudovaya politekhnicheskaya shkola s proizvodstvennym obucheniem) or by evening or alternating-shift secondary general education schools (vechernyaya smennaya srednyaya obshcheobrazovatelnaya shkola). (EncBr) Постоянное подкрепление незнакомого читателю ИЛКС параллельными пояснениями показывают своеобразие языка межкультурного общения: все рассматриваемые нами тексты стремятся выйти за рамки узкой группы специалистов, а параллельные подключения обеспечивают мостик между лицами двух лингвокультур: The gentry or middle service class (dvoryane) also figure in numerous graveside inscriptions. A 1677 Pskov memorial, for example, recalls the “Moscow dvoryanin” Evsegneii Nikitin syn Neelov, while a 1679 inscription remembers another dvoryanin, Grigorii Grigor’ev syn Chirikov. Numerous memorial plates from the Pskov Caves monastery identify the deceased as “pomeshchik,” confirming the fact that the middle class level of Muscovite servitors became accustomed to adding social rank to grave markers. Soon zhiltsy and others who inhabited the middle levels of the Muscovite social order also had their rank recalled in commemorative tablets. Seventeenth-century ceramic memorials commemorate a musketeer (strelets), artilleryman (pushkar’), and others from the lower reaches of the military service classes. (Kaiser: 446). Только этим можно объяснить появление в тексте отрывков, фактически осуществляющих вторичную номинацию, дублируя ИЛКС языком описания: The gentry or middle service class (dvoryane) a musketeer (strelets) artilleryman (pushkar’) Учитывая вариативность ксенонимов, авторы вынуждены приводить различные варианты номинации одного и того же элемента внешней культуры:с.60 The Five, also called The Russian Five, or the Mighty Five, Russian ^ Moguchaya Kuchka (“Mighty Group”), group of five composers who, in about 1875, united in their efforts to create a truly national school of Russian music: César Cui … (EncBr) Публицистический текст (в данном случае – отрывок из книги H. Smith ^ The Russians) строится менее формально, однако также включает разнообразные виды ИЛКС, который, впрочем инкорпорируется в полном соответствии с законами построения текста иноязычного описания культуры: Russians are for ever being asked to produce their identity or work documents or a spravka, a permit to prove that whatever they are doing is authorized — be it staying in a hotel, getting medical treatment, selling goods in a farmers’ market, taking a vacation, going on a business assignment, buying gasoline with government coupons, entering a library. The Russians have a ditty that runs, ‘Without a document, you’re an insect; but with a document, you’re a human being.’ The assortment of required documents is too formidable to recite in full. The most important, however, are the domestic passport, the workbook, the institutional work pass (red or blue booklet), the kharakteristika (mentioned before), and the special purpose spravka. The work book is a lifetime employment record with job description, salary level, disciplinary measures and reason for leaving listed for every position held throughout a person’s career. The passport is the key item because it contains not only vital information about birth, parentage, national ethnic groups (very important about the Soviets), marriage and divorce data, but, most important, the residential registration with the local police. This is the basic element of control — the residential permit in the passport, known as the propiska. (Smith 1976: 326-7) Так, ксеноним kharakteristika уже упоминался и эксплицировался автором выше, поэтому он не считает нужным повторять пояснение, хотя и напоминает, что ксеноним уже встречался выше. the kharakteristika (mentioned before) => a kharakteristika, a character reference that includes not only job performance and recommendations of superiors but a ‘social comment’, or security evaluation, by the Party and KGB. ((Smith 1976: 324) Русизм «справка» вводится в тексте впервые (a spravka, a permit to prove …) и в пределах данного отрывка встречается еще раз, но уже без повторного пояснения: the special purpose spravka. с.61 Подробно поясняется значение идионима «трудовая книжка», которое калькируется: The work book is a lifetime employment record … Вводится в текст и эксплицируется русизм «прописка»: … the residential permit in the passport, known as the propiska. Поскольку русизм «паспорт» и английское passport («загранпаспорт») фактически ложные друзья переводчика, автор прибегает к описательному обороту domestic passport. Характерно, что в последнее время, под влиянием английского языка, о нашем паспорте в контексте мировой культуры стали говорить как о «внутреннем паспорте». Сравнение отечественных англоязычных текстов с западными аутентичными текстами, по крайней мере, чисто в языковом плане, явно не в пользу первых. Отечественные авторы, прибегая к иностранному языку, избегают ИЛКС там, где западные авторы уже выработали терминологию ЯМО и смело прибегают к специальным ксенонимам там, где считают уместным. Сравним текст описания российских ученых степеней в англоязычном курсе лекций Л. Селезневой и в западных текстах: (1) Professor Ludmilla Selezneva graduated with honors from Rostov State University in Rostov-on-Don, Russia, in 1978, where she received her graduate degree in 1979 and her first doctorate in history in 1982. She attained her second doctorate in 1996 from the Rostov State University of the Humanities, in Moscow. (LS 6) (2) In Russia diplomas are awarded on completion of a four- or five-year university course. The candidate of science (kandidat nauk) degree is awarded after several years of practical and academic work and completion of a thesis and is comparable to the American Ph.D. Doctor of science (doktor nauk) degrees are awarded only by a special national commission, in recognition of original and important research. (EncBr) (2.1) Postgraduate study can lead to the Candidate of Sciences degree (kandidat nauk), roughly equivalent to a Western Ph.D., or to the higher D.Sc. (doktor nauk). (CamEnc 1982, p.402)Между чисто информативными и художественными текстами нет четкой границы. В частности, книга H. Smith ^ The Russians – это публицистическое произведение, отчасти путевые заметки, с неизбежными элементами художественного произведения. Именно желание автора отразить самобытность русской культуры с.62 (Russianness) объясняет появление в тексте ИЛКС в виде кальки русской пословицы: The Russians have a ditty that runs, ‘Without a document, you’re an insect; but with a document, you’re a human being.’ Большой интерес представляют современные путеводители по России. Открытость нашей страны в постсоветский период заставила западных составителей путеводителей сделать их одновременно и своеобразным пособием по основам русского языка. Выпускаются даже отдельные разговорники для туристов. Путеводители принимают во внимание то, что многие туристы, вступая в непосредственный контакт с инокультурой, предпочитают полностью или, по крайней мере, частично знакомиться со страной пребывания самостоятельно. В результате, нигде, даже в самых строгих энциклопедиях, ИЛКС не проявляется столь отчетливо. При этом путеводитель по России отличается от путеводителя по Франции, в котором франкоязычные культуронимы просто трансплантируются в англоязычный текст (эксплицитный ИЛКС): Originally this vast area lying to the west of Place de la Concorde was swamp land. After its reclamation, le Nôtre in 1667 designed the wide avenue called Grand-Cours (it became Champs Élysées in 1709), reaching from the Tuileries as far as Place dell’Etoile, today called Place de Gaulle. (Magi G. All Paris: 93) В случае России наблюдается параллельное подключение ксенонимов-русизмов к англоязычным пояснениям: The next stop is Ploshchad Ostrovskogo (Ostrovskogo Square), dominated by the city’s oldest theater, the Dramatichesky Teatr im. Alexandra Pushkina (or Pushkinsky Teatr), or Pushkin Drama Theater. Before moving along Ostrovsky Square, step around to the back of the Pushkin Theater, where the ulitsa Zodchego Rossi – a street whose every proportion has been carefully detailed – begins. (Moscow and St. Petersburg: 181) Иными словами, налицо со вспомогательным АЯМО (РК) путеводителя и гида-переводчика, который полон ассимилированных ксенонимов-русизмов, калек, просто переводных вариантов (Winter Palace, Palace Square, University Embankment) и который рассчитан на облегченное общение с неподготовленным адресатом, существует еще и более тяжелый по построению и восприятию текст с большим количеством ИЛКС. Заимствования (нередко многочисленные) призваны выполнять чисто прагмати-с.63 ческую, номинативную функцию: в случае необходимости турист может воспользоваться ими в целях идентификации нужного объекта: In addition to the services outlined above, Moscow is also covered by a network of minibuses, which Russians call marshrutnoe taksi (marshrutki for short). (Richardson. Moscow: 38) Только в путеводителе, наконец, можно найти примеры трансплантации русизмов, поскольку составители путеводителей справедливо считают необходимым снабдить читателя не только исходным написанием культуронима, но и его произношением (правда транскрипция обычно подается очень непрофессионально): Then there is cabbage soup, or щи, pronounced schee. (Walker: 95) Russians love ice cream, bought anywhere you see the label morozhenoe, мороженое (‘ma-ROH-zhinah-yuh’). (Russia, Ukraine & Belarus: 146) Современный путеводитель может быть очень разнообразным по манере подачи информации, соответственно, в своем варьировании текста: одни включают лишь самые необходимые сведения для поездки, другие превращаются в своеобразный гибрид путеводителя и энциклопедии, третьи включают сведения об основах русского языка, ключевые слова (нередко кириллицей) с переводом и произношением. Особняком стоит группа художественных произведений. Единственным русским англоязычным автором таких работ является В. Набоков. Именно его произведения дают богатую возможность рассмотреть появление ИЛКС в художественном тексте. Впрочем, элементы ИЛКС, вводимого в текст чисто в стилистических целях, можно обнаружить и в публицистических текстах, и в исторических романах, и просто в газетной статье. Чаще всего в тексте появляются чисто стилистические заимствования, не всегда умело используемые: The devushka of the Soviet railways brought us chai from the samovar that boils over a coalfire at the end of each carriage (Guma 1978, A Soviet Journey, p.215). So now to business. The vipivka has been procured. The zakuski have been laid out on the table. Three or four sobutylniki, drinking partners, stand at their marks - experienced, well-rested с.64 veterans of the bottle, ready to give of their best. (Nicolson, 1994, p.32) Нередко в текст вводятся «локалоиды», интернационализмы в орфографии языка-субстрата. Подобные заимствования автоматически ассоциируются с соответствующими англоязычными словами и зачастую семантически транспарентны: One vikend in the life of a Russian girl. (Times 30.11.1981) The country was flooded with western culture, turning Russians into “biznesmen” overnight. (Guardian 07 Feb 2003) ИЛКС появляется в тексте при попытках автора передать иноязычную речь персонажа, в частности, в романе Набокова ^ Pnin: ‘Yes, I see vizhu, vizhu, kampus kak kampus: The usual kind of thing’ … (Набоков Pnin: 407)Gospodi! I thought I’d never be here in time. (Wilson: 113) His hand flew to his right side. It was there, Slava Bogu (Thank God)! (Набоков Pnin: 383)Распространенным способом создания национального колорита является обращение к русским пословицам, в чем мы уже успели убедиться выше. Пословицы калькируются, а изредка приводится и транслитерированный исходный вариант. Появление данной пословицы в поваренной книге при обсуждении русских блинов более чем уместно: There is a Russian saying: ^ Pervyj blin komom — ‘The first blin is a lump’ and indeed it almost invariably is (Craig, Novgorodsev: 30). ИЛКС порою появляется в тексте в виде русскоязычной идиоматики, которая подробно растолковывается читателю: “^ Blat isn’t really corruption”, an actress contended, “it’s just ty mne ya tebe (you for me and me for you). In other words, I’ll scratch your back and you scratch mine!” (Smith: 116) Своеобразным стилистическим приемом следует считать русификацию англоязычной фразеологии посредством субституции ключевых слов оригинала соответствующими ключевыми русизмами. Так, в первом случае переделывается пословица “When in Rome, do as Romans do”, а во втором случае, безусловно, имеется в виду интернациональная идиома «играть вторую скрипку», но в тексте всплывает ИЛКС – balalaika:с.65 Be adventurous – when in Moscow do as the Muscovite do. (Beyer: 37) Pupil independence, however, plays second balalaika to the pressure for marks ... (Time 06.06.1980) ИЛКС чаще всего предстает в тексте в виде заимствований, однако будет правильнее сказать, что это наиболее очевидный тип ИЛКС, эксплицитный. Вот пример того, как в современном англоязычном художественном произведении тщательно избегаются заимствования при описании различных типов обращения в дореволюционной России в соответствии с петровской Табели а рангах:^ ‘Tell the lackey to find my coachman. I’m leaving.’ ‘At once, Your Highly Born.’ The young man disappeared. Your Highly Born. This honorofic referred not to Bobrov’s ancestry, noble though it was, but to the fact that he had already, though only in his early thirties, reached the dizzy height of fifth rank in the fourteen service ranks established by Peter the Great. Nobility could be achieved by service. Lower ranks were only addressed as Well Born; then Highly Well Born; then Highly Born. If Bobrov continued his brilliant career, he might hope to reach the final and most coveted appellation of all: Your Highest Excellency. (Rutherfurd 534-35) Российские «благородия» и «высокородия» превращаются в тексте в англоязычную лексику, но это не меняет того несомненного факта, что лингвокультурный субстрат текста русский. ИЛКС в произведениях мастера обретает самые неожиданные и утонченные формы, зачастую становясь доступным лишь билингву и высоко эрудированному человеку. Не случайно, в частности, к некоторым произведением создаются своеобразные толкования, объясняющие многие места текста, недостурные рядовому читателю. Такой работой, например, является книга Barabtarlo G. Phantom of Fact. A Guide to Nabokov's Pnin. Действительно, редкий англоязычный (да и русский) читатель поймет, что автор, ревниво относившийся к литературным соперникам, ехидно высмеивает в романе Pnin стихи Анны Ахматовой (Набоков Pnin: 409): ‘^ Ya nadela tyomnoe plat’e, I monashenki ya skromney; I have put on a dark dress And am more modest than a nun; с.66 ^ Iz slonovoy kosti raspyat’e Nad holodnoy postel’yu moey. An ivory crucifix Is over my cold bed. Еще сложнее проникнуть в глубинную структуру следующего отрывка, ИЛКС которого фактически зашифрован: The letter has by chance remained among my papers. Here it is: ‘I am afraid you will be pained by my confession, my dear Lise. (Nabokov, Pnin: 497) То, что англоязычный текст рифмован, лежит на поверхности. Значительно сложнее обнаружить ИЛКС: дело в том, что В. Набоков, создавая роман Pnin, одновременно работал над переводом «Евгения Онегина», и 4-томный комментарий к переводу это богатейший культурологический источник попытки перевести на английский язык «энциклопедию русской жизни» начала 19-го века. Набоков здесь имеет в виду следующую строку: “Стихи на случай сохранились, / Я их имею; вот они ...” (Евг.Он. гл.6-XXI) Как видим, проблема ИЛКС в текстах иноязычного описания культуры таит в себе еще много загадок. По сути дела каждый отдельный тип текста требует тщательного изучения, а равным счетом и различные виды русскоязычного ИЛКС в англоязычном тексте. ИЛКС может иметь весьма скрытый, эзотерический характер, а в других случаях сводится к минимуму, и, казалось бы, отличный литературный английский язык создает чисто русскую атмосферу, как этот отрывок из книги о русской кухне:^ Grechnevaya Kasha. Roasted buckwheat. The equivalent in English of this staple of the Russian diet is porridge, but that in no way evokes the soothing, nourishing, warming feeling that dances in the heart of any Russian when offered kasha 'like Mama cooked'. (Craig, Novgorodsev: 76) Впрочем, как уже отмечалось выше, проблема иноязычного описания культуры, как и языка межкультурного общения вообще, универсальна и выходит за рамки конкретной пары лингвокультур. В современном космополитическом мире нередко переплетаются отрывки речи на нескольких языках, и авторы художественных произведений не могут отражать такой макаронический стиль общения, причем в качестве ИЛКС может выступать практически любой язык: An elderly and dignified head waiter approached me; ‘Grüss Gott, mein Herr,’ he said, looking me up and down. ‘Good morning,’ I said, ‘I’m looking for the professor.’ He looked at me с.67 strangely; I saw that many of the customers had set down their cakes and were raising their heads from their newspapers to inspect me. ‘You want the professor?’ he asked. ‘Yes, please, the professor,’ I said. ‘But, mein Herr,’ he said, all the people here are professors. Over there, Herr Professor Doktor Stubl, the clinician, over there Herr Professor Magister Klimt, economist. Over there is Herr Professor Hofrat Koegl, and over there Professor Doktor Ziegler, the famous Kritiker. Bitte, mein Herr, which professor?’ (Bradbury: 57) Как видим, проблема аутентичного текста иноязычного описания культуры многоаспектна и нуждается в дальнейшем, тщательном изучении. Характерно, что пограничный лингвистический феномен уже становился объектом исследования в рамках явления, которое получило название «иноязычное вкрапление (или: «включение»; термин ввел в обращение А.А. Леонтьев 1966), и очень интересную работу об этом написала Ю.Т. Листрова-Правда. Однако они рассматривали неассимилированные заимствования («трансплантаты») в русскоязычном тексте, не вдаваясь в проблемы лингвистики текста или, тем более, интерлингвокультурологии. Между тем, по сути дела, иноязычные вкрапления – это тоже элементы ИЛКС, даже если речь идет о латинизмах типа modus vivendi. Характерно, вместе с тем, что предметом наблюдения этих лингвистов были аутентичные произведения: романы в письмах, путешествия, путевые заметки, дневники, но все это за рамками собственно проблемы иноязычного описания культуры. Значительно ближе к рассматриваемому явлению располагаются проблемы т. н. World Language English literature, которые стали в последние десятилетия предметом самого пристального исследования (см., например: Sridhar), но это уже тема отдельной статьи. ЛИТЕРАТУРА Вайнрайх У. Языковые контакты. – Киев: Вища школа, 1979.Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. – М.: Прогресс, 1984.Жлуктенко Ю.А. Лингвистические аспекты двуязычия. Киев, 1974. Кабакчи В.В. Внешнекультурная коммуникация (проблема номинации на материале англоязычного описания советской культуры). - АДД, ЛГУ, 1987.с.68 Кабакчи В.В. Основы англоязычной межкультурной коммуникации. — СПб: РГПУ, 1998. Кабакчи В.В. Неисследованный вид переводческой деятельности: «Внутренний перевод»/ Studia Linguistica 9. Когнитивно-прагматические и художественные функции языка. – СПб: Тригон, 2000, с.65-75. Кабакчи В.В. Функциональный дуализм языка и языковая конвергенция / Когнитивная лингвистика: ментальные основы и языковая реализация. Ч.2. – СПб: Тригон, 2005. – 188с., с.164-175. Леонтьев А.А. Иноязычные вкрапления в русскую речь. – Вопросы культуры речи. – М.: 1966, вып.7, с.60-67 Лингвистический энциклопедический словарь. Ред. В.Н. Ярцева. - М.: Советская энциклопедия, 1990. Листрова-Правда Ю.Т. Отбор и употребление иноязычных вкраплений в русской литературной речи Х1Х века. - Воронеж, 1986.