Е. Таранченко
Проблемаправопонимания, безусловно, определяющая в юридической науке. Образ права,сложившийся в рамках определенного типа правопонимания, становится базой дляпостроения правовой теории и принципом познания всех правовых феноменов. Такимобразом, понимание того, что есть право, обычно сконцентрированное в егоопределении, воплощает в себе общую правовую концепцию. Иначе говоря,«если понятие права — это сжатая юридическая теория, то юридическая теория- это развернутое понятие права»[1].
Однакозначимость правопонимания не ограничивается важной научно-теоретической ролью — понятием и соответствующим пониманием права руководствуются такжеюристы-практики и законодатели, то есть оно определяет правовую политику ивыполняет инструментальную функцию. В конечном счете, понимание права важно«для каждого из нас, так как жизненный мир человека, мир социальнойповседневности — это и есть подлинное царство права, тот воздух, которым дышитсоциальный субъект»[2]. К тому же, сложившиеся в обществе представления оправе, на которые значительно влияют теоретические построения, определяют и сампорядок общественных отношений.
Такаямногоуровневость и многофункциональность обуславливает значимость представленийо праве и выработки на их основе его общих признаков. Но сложившиесяпредставления — это результат, само же правопонимания — не просто результат, ноеще и процесс «целенаправленной мыслительной деятельности человека,включающий в себя познание права, его восприятие (оценку) и отношение к немукак к целостному явлению»[3], то есть оно неотделимо от ценностногоподхода субъекта понимания, «неизбежно связано как с моментом когнитивным(мыслительно-познавательным), так и с моментом идеологическим(оценочным)»[4]. Поэтому любое понятие права, правовая концепция каквыражение правопонимания всегда определяется философской, нравственной, религиозной,идеологической позицией понимающего, которая в свою очередь складывается подвлиянием социо-культурного и исторического контекста. Таким образом,субъективный, социокультурный, исторический факторы являются причинойплюрализма правопонимания, как теоретического, так и обыденного. Существующий всовременном процессе научного познания гносеологический, онтологический иаксиологический плюрализм порождает бесконечные споры о природе права истимулирует поиск наиболее приемлемого правопонимания как парадигмы длявыработки непротиворечивых знаний об этом феномене.
Внастоящее время в России проблема правопонимания получила специфическийхарактер, отличный от сложившейся практики ее осмысления на Западе. Этообусловлено, прежде всего, особенностями развития России в 20 веке, в связи скоторыми правовая мысль страны фактически разделилась на дореволюционную,советскую и постсоветскую, при отсутствии между ними научно приемлемогодиалога. В России всегда существовала своя особенная традиция видения права,сложившаяся в рамках русской мировоззренческой философии, хотя вопросытеоретического правопонимания получили разработку достаточно поздно.Основываясь на собственной философско-аксиологической базе и воспринимая ужесложившийся на Западе опыт теоретического правопонимания, русскаядореволюционная правовая мысль сформировала множество оригинальных концепций иподходов к праву.
ПослеОктябрьской революции положение в юридической науке в корне изменилось.Правоведение фактически заменила идеология, единственным назначением которойстало оправдание тоталитарного коммунистического режима. При таком положениидел понятие права неизбежно политизировалось и практически было сведено к волегосподствующего класса, установленной законом и охраняемой силойгосударственного принуждения. Таким образом, правовая наука сталаограничивается жесткими рамками одномерного, сугубо этатистскогоправопонимания, превратилась в канонизированный идеологический догматизм.Конечно, немногочисленные правовые теории, выходящие за эти рамки, все жеразрабатывались, а в период так называемой «оттепели» делались дажепопытки преодолеть «узконормативное» понимание права, обосновать егомногоаспектность и общерегулятивную функцию, но, во-первых, они не могли попонятным причинам найти свободное внешнее выражение, а, во-вторых, идеологиямарксизма проникла достаточно глубоко и в сознание правоведов для того, чтобыстать не только внешним, но и внутренним ограничетелем теоретическихразработок. Иначе говоря, правопонимание в советский период по большому счетуимело сознательно идеологизированный, одноплоскостной и замкнутый характер.
Послесобытий 1991 года общественное развитие России вновь в корне изменило своенаправление. Поворот от тоталитарного советского режима к демократическому,конечно, перевернул и ситуацию в правоведении. Отказ от марксизма,деидеологизация всех сфер жизни принесли свободу выражения взглядов, в томчисле и правовых. В связи с этим получили распространение многие правовыетеории, появившиеся еще в советской время (необходимо заметить, что большинствосовременных правоведов пришло именно из советской науки), но несоответствовавшие официальной доктрине. Однако это освобождение во многом можноназвать лишь внешним: в основе этих теорий лежали положения марксизма, правопо-прежнему трактовалось в основном с этатистских позиций и вообщерассматривалось как инструментальная категория, нежели как феномен, требующийглубокого теоретического осмысления.
Проблемыправопонимания в постсоветский период во многом определяются и общей политическойдействительностью России. Ориентация на построение правового государства пообразцу западного, утверждение индивидуалистических ценностей породилисоответствующие правовые концепции, ориентированные на установлениесоответствия права и закона, на общую либерализацию правовых взглядов. В то жевремя, по мнению многих правоведов, попытки «заполнить образовавшийсятеоретико-методологический вакуум некритическим заимствованием ценностейзападно-европейской политико-правовой культуры, причем зачастую в ихрадикальном истолковании мыслителями 18 века»[5], привели к недооценкеположительных регулятивных возможностей государства. Отсюда был сделан вывод отом, что «неэффективность „прививки“ российской правовойкультуре либеральных политико-правовых ценностей свидетельствует онеобходимости пересмотра их гипертртфированного значения в современной теорииправа»[6].
Всевышеперечисленные обстоятельства обуславливают сложность поиска сущностиправовых явлений в постсоветской России. При этом одним из самых важныхобстоятельств является то, что в современных условиях вновь окрыт доступ кдискурсивному восприятию как собственно российского дореволюционного, так изаграничного опыта правопонимания. Безусловно, это обогащает возможностиосмысления правового феномена в постсоветский период, но, в то же время,существенно затрудняет ориентацию на этом пути. Особенно заметно этопроявляется на фоне общемирового духовного кризиса, связанного с переходом нановый уровень развития, в эпоху постмодерна, и необходимостью глобальногопереосмысленя основ человеческого бытия. «Постмодерн выступает, преждевсего, рефлексией, критической позицией относительно эпохи модерна ипоказывает, что индустриальное общество достигло пределов своего развития и чтодальнейшее экспонциональное его развитие невозможно — оно неизбежно приведет кглобальной катастрофе. Постмодерн ставит под сомнение такое исходное основаниеэпохи модерна, как вера во всемогущество человеческого разума, в еговозможность познать абсолютную истину и на этой основе преобразовать весь мир,построить идеальное общество (в том числе идеальное государство и право).Постмодерном критикуются представления, восходящие к эпохе Просвещения, обезграничности прогресса и о преобразовательной миссии человека. Одновременнопересматривается и картина мира — как обыденные, так и научные представления омире, о месте в нем человека. Представления о детерменизме, однозначности связиозначаемого и означающего, незыблемость структурно-функциональных зависимостейвытесняются идеей вероятности, виртуальности (возможных миров), постояннойизменчивости социального бытия.
Таккак право, по мнению подавляющего большинства ученых, представляет собойсоциальное явление, то пересмотр основополагающих принципов социальной картинымира не может не сказаться на состоянии юридической науки»[7].
Такимобразом, плюрализм, эклеклектичность, противоречивость правопонимания впостсоветский период, обусловленые сложностью внутренней жизни России на данномэтапе, остаточными идеологическими явлениями советского периода инеопределенностью нового пути развития как юридической науки, так и практики,усугубляются коренной сменой ориентации в общемировой мысли. Все этосвидетельствует об актуальности и чрезвычайной важности проблемы научногоправопонимания в постсоветский период.
Шагомна пути к их разрешению может стать анализ основной массы появившихся в 90-егоды и уже в начале нового века правовых концепций с точки зренияобосновываемого ими понимания права.
Дляболее полного исследования современного российского теоретическогоправопонимания, прежде чем проводить содержательный анализ, целесообразносистематизировать выражающие его теории права по определенному критерию. Дляклассической научной рациональности таким критерием может являться «связьправа с природой (Богом), государством или обществом»[8]. Соответственновыделяют такие классические типы правопонимания как естественно-правовой,этатистский и социологический (выделяют также психологический, но он относится,скорее, к неклассическому типу). Однако на современном этапе развития правовойнауки стала очевидной односторонность каждого из этих подходов. В связи с этим,можно сказать, что в России нет теоретических концепций, отражающих какой-либоклассический тип правопонимания в чистом виде: каждая правовая концепциявключает в себя элементы всех трех типов в том или ином соотношении. Болеетого, наблюдается тенденция не только к размыванию границ между классическимитипами правопонимания, но и к интегрированию их в единой концепции.
Конечно,возможен и другой вариант преодоления противоречий между традиционнымиподходами к праву. Так, И.Д. Невважай считает, что любое сведение отдельныхтипов правопонимания в единую концепцию обречено остаться аморфнойсовокупностью различных теорий с неопределенно размытыми границами. В связи сэтим он обосновывает необходимость создать «метатеорию теорий права, тоесть философскую концепцию, осмысливающую многообразие правовыхтеорий».[9] В рамках такой концепции ученый предлагает использоватьсемиотический подход для объяснения различий в типах правопонимания. С этойточки зрения правопонимание является результатом применения определенногоспособа конституирования смысла, свойственного той или иной правовой культуре.Д.И. Невважай, вслед за Ю.М. Лотманом, делит семиотические культуры взависимости от соотношения в них знака и его значения на «культурувыражения» и «культуру правил».
Длякультуры выражения свойственно нахождение репрезентативной формы для ужеданного содержания. Она проявляется в социологическом и естественно-правовомтипах правопонимания. Для первого свойственно воспринимать право как«фактически данную систему правопорядка, сложившуюся в системе реальныхотношений между людьми»[10], для второго — как предзаданное«содержание действительности, человеческого бытия».[11] Позитивноеправо в них предстает как репрезентативная форма, которая адекватно илинеадекватно выражает уже существующее право.
Всемиотической культуре правил, наоборот, знак формирует правило и выступаеткритерием оценки степени упорядоченности существующего. «Применительно кправовой культуре это означает, что содержание правовой нормы, правила какзнака определяется самой нормой, правилом, которые указывают на то, что должносуществовать в дейстительности»[12]. Данный тип культуры выражен внормативистском правопонимании.
ОтсюдаД. И. Невважай делает вывод, что существующее право может интерпретироватьсятолько в рамках одной из двух семиотических культур, доминирующих исмешивающихся в определенном соотношении в разных обществах на разных этапахразвития. Поэтому он считает необоснованным синтез трех подходов к праву вобщей концепции.
Схожеемнение о неразрывности подхода к правопониманию и правовой культуры высказываетГ. В. Мальцев. По его мнению, разные типы правопонимания, расчленяя право какединую систему на отдельные элементы (нормы, идеи, отношения) и абсолютизируякакой-либо из них, безусловно, односторонни, но, тем не менее, органичны дляразных правовых культур. Именно этим он обосновывает нецелесообразность отказаот нормативного подхода к праву в России, так как он представляет собойсложившуюся основу ее правового менталитета[13].
Вдругом ракурсе рассматривает данную проблему И. Л. Честнов, который тожеопределяет право как «феномен культуры, которая одномасштабна конкретному,находящемуся на определенной ступени своего развития обществу»[14].Однако, на его взгляд, это не мешает найти общий стержень этого феномена,несмотря на нетождественность его конкретно-исторических проявлений.Аналогичное мнение выражает и Р. З. Лившиц: «опираясь на индивидуальныеособенности права каждой страны… теория далее может… проделать обратныйпуть — от единичного к особенному и общему»[15].
Такимобразом, большинство теоретиков не останавливается на признании социокультурныхразличий и индивидуальности воплощения права в разных обществах в разное времяоснованием для прекращения поиска его единой природы. Так, А. Б. Венгеровполагает, что «следует различать конкретно историческое содержание права илогическое содержание права — то самое общее, что можно выделить в правовомрегуляторе и что содержательно, качественно отделяет его от другихрегуляторов».[16] Поэтому общая тенденция современных правовых теорий вРоссии проявляется в стремлении выработать универсальное определение права наоснове целостной теоретической базы.
Приэтом можно выделить два пути формирования такого правопонимания. Первыйхарактерен для тех, кто в целом остался на этатистских позициях с советскихвремен, но модернизировал свою правовую концепцию соответственно изменениюнаправления развития общества и его ценностных приоритетов. К таковым можноотнести С. С. Алексеева, который традиционный для советского правоведениянормативизм дополнил элементами естественно-правовой теории, отмечая, что егоконцепция призвана быть целенаправленно гуманитарной. Другой вариант этогоявления представлен в правовых теориях М. И. Байтина, А. Ф. Черданцева, Н. М.Марченко. Эти правоведы «корректируют» этатистское правопонимание,делая акцент на обусловленности позитивного права сложившимися социальнымиусловиями, принятыми обществом ценностями, тем самым, по их мнению, преодолеваяузость нормативного подхода.
Неменее распространены в современном правоведении попытки сформироватьуниверсальный образ права на основе более четких методологических оснований.Одной из них является определение сущности права через систему категорий,воспроизводящих его «устойчивое ядро». Например, по мнению В.П.Малахова и В.Н. Казакова, это единственный способ решить теоретически проблему многомерностипроявлений права в жизни[17]. Аналогичные основания использованы и в правовойтеории О.Э. Лейста. По его мнению, «право должно рассматриваться преждевсего как факт человеческой истории, сущность которого постигается на томуровне абстракции, где соединяются понятия и категории социологии, этики,психологии, политологии, собственно истории, на современном этапе развитияправоведения выходящей на первый план в качестве критерия всеобщности иистинности теоретического обобщения»[18]. Однако, следует отметить, что,хотя данные теории и претендуют на всеобщность и деидеологизированностьобсновываемого ими правопонимания, признают многообразие проявлений права и егонеразрывную связь с обществом, они недалеко отходят от нормативизма.
Темне менее, мысль О. Э. Лейста о том, что сущность права можно найти только врамках философии права на ее стыке с другими общественными науками, достаточношироко распространена в современной теоретико-правовой мысли. Например, Д. А.Керимов полагает, что отказаться от формально-догматического подхода к правовойреальности и соответственно от чисто нормативистского понимания права можно прирасширении границ современного правоведения путем сотрудничества сестественными, техническими и общественными науками[19]. Сходные идеи высказываети В. Г. Графский, предлагая концепцию интегрированной юриспруденции. Он видитпричину партикуляризма типов правопонимания в том, что правовая наука разделяетизучение фактов и идей, а это, по его мнению, и приводит к двойственностивидения права. Поэтому ученый считает, что интегрированная юриспруденция должнавключать теоретический, практический, философский, социокультурный подходы кправу, объединять в себе не только правовые, но и общественные науки[20].
Однакоболее распространенной в современном российском правопонимании являетсяразработка так называемого «широкого» понимания права, главноеоснование которого — интеграция традиционных типов правопонимания в целостнойправовой концепции, предоставляющей возможность для более концентрированногоопределения права. Способы такой интеграции весьма различны, что приводит и кчрезвычайному разнообразию подобных теорий. Так, В. М. Баранов и С. А. Денисовпредлагают объединить взаимоисключающие аспекты права, признаваемые разнымитипами правопонимания, в общую систему права[21]. В. В. Лазарев обосновываетцелесообразность совмещения этих же признаков права в его единомопределении[22]. Однако некоторая механистичность такого способа интеграцииоставляет эти теории в целом на этатистских позициях.
Схожийвариант «синтеза» использует в своей правовой концепции Р. З. Лившиц:для нахождения природы права он считает необходимым «попросту отброситьотличия каждой из школ и оставить то общее, что их объединяет»[23].Наиболее же гармоничным на данном направлении представляется совмещениеразличных подходов к праву, которое, включая их значимые достижения,одновременно освобождало бы их от антагонизма на основе собственнойоригинальной теоретической базы в рамках целостной концепции. Можно сказать,что в России такое правопонимание сформулировано на данный момент В. С.Нерсесянцем в либертарно-юридической теории и А. В. Поляковым в коммуникативнойтеории права. При этом первая синтезирует легизм и юснатурализм, а вторая,кроме того, еще социологический и психологический подходы.
Принципиальноиное отношение к традиционным типам правопонимания и соответственно кцелесообразности их интеграции обосновывает И. Л. Честнов. Основанием егоконцепции является анализ состояния социума в эпоху постмодерна. Он считает,что индустриальное общество, накопившее в себе слишком много противоречий, не всостоянии больше быть основой дальнейшего развития человечества, и развенчиваетего с помощью метода деконструкции. «Метод деконструкции по которомуидентифицируются сторонники постмодернизма, направлен на разрушениелогоцентризма — метафизической картины мира, постулирующей рационализм каконтологическое основание общества (структурированность и разумность мира), таки научного мышления, которое в состоянии единственно истинным образом описатьвнешнюю реальность».[24] С этой точки зрения, интеграция классическихтипов правопонимания, порожденных эпохой модерна, проникнутых ее рационализмом,претензией на всеобщность и универсальность, может привести лишь к созданию ещеодного типа правопонимания, основанного на тех же неприемлемых в новых условияххарактеристиках. Единственным решением этой центральной для правоведенияпроблемы И. Л. Честнов видит в создании принципиально нового типаправопонимания. Так как любое правопонимание покоится на метаюридическихоснованиях, то таким основанием, по его мнению, должна стать философскаяконцепция, которая в состоянии преодолеть ограниченность построений эпохимодерна. В качестве перспективных направлений современой философии онрассматривает феноменологию, антропологию, герменевтику и синергетику. Однако,признавая их возможной социально-философской основой нового понимания права, И.Л. Честнов считает, что окончательно осмыслить право как изменчивое,многомерное, противоречивое явление можно при помощи особого диалогическогометода, позволяющего исследовать существование феномена права в процессе егонепрерывного становления.
Такимобразом, созданную Честновым правовую теорию можно назвать нетрадиционной(постнеклассической). Такой подход к праву, безусловно, перспективен, так как,во-первых, разрабатывается на основе учета координально изменившихсяобщественнных условий и сознания (следует заметить, что большинство российскихправоведов продолжает осмысливать лишь наследие советского времени в рамкахсовременной ситуации в России, не беря во внимание общемировую тенденцию ккординальному пересмотрению всей сложившейся картины мира, в том числе иправовых взглядов, и поэтому существенно отстают в своих теоретико-правовыхвзглядах от современных зарубежных мыслителей); во-вторых, основывается на базесовременной социальной философии и специфическом методе (по всей видимости,преемственном от гегелевской диалектики), позволяющем ее активизировать иприменить для построения непротиворечивых представлений о праве.
Нетрадиционнойконцепцией правопонимания, выработанной на схожих основаниях (учет проблемпостмодерна, современная философская база, специфический метод познания), можноназвать коммуникативную теорию права А. В. Полякова. Очевидно, что появлениетаких концепций связано с ослабленной «генетической» связью этихученых с советской наукой.
Опосредованносовременные философские концепции проявляются и в теориях других российскихправоведов, разрабатывавших их еще в советское время. Например, в либертарнойтеории В. С. Нерсесянца можно найти общие моменты с экзистенциальнойфилософско-правовой концепцией, преломляющей философию существования вюридическом аспекте. В данном ракурсе «основная задача философии правасостоит в понимании и трактовке права как экзистенциального явления в егоразличении и соотношении с официальным законом (позитивным правом). В этомконтексте экзистенциальное право выступает как подлинное право (как выражение»подлинного существования", экзистенции), а закон (позитивное право)- как нечто отчужденное от человека и противостоящее его экзистенциальной сути,как обезличенно объективированная форма выражения неподлинногосуществования".[25] А понимание права Л.И. Спиридоновым связано с идеямисинергетики (ученый склонен рассматривать право как средство самооргонизациипостоянно становящейся целостной системы социума), к тому же, в последних своихработах Л.И. Спиридонов достаточно глубоко исследовал место и понимание права вусловиях постмодерна[26].
Интересно,что философия права указанных авторов преломляется социально-практическимаспектом, так как оба ученых с ее помощью пытаются обосновать цель дальнейшегоправового развития российского общества. Для В. С. Нерсесянца это переход отсоциализма с его «негативным равенством» к цивилизму, то есть к эпохе«утверждения позитивного равенства — равного права каждого на одинаковуюдля всех часть общественного достояния, на равную долю социалистическогонаследства»[27]; Л. И. Спиридонов же обосновывает необходимость и действительнуюнаправленность правового развития общества на преодоление«формальности» равенства через обеспечение каждому его членунеограниченного доступа к общечеловеческим ценностям, основанном на всеобщемтруде и всеобщей собственности[28].
Такимобразом, кроме имманентной функции выработки правопонимания — отличения праваот всех остальных явлений и познание его как важнейшего социального феномена — теоретико правовым концепциям часто присуще и стремление к достижениюкакого-либо другого социального результата, поэтому не только метод, но и цельпостроения определяет их общую направленность.
Например,М.И.Байтин, А.Ф.Черданцев, Н.М.Марченко обосновывают свое понимание права тем,что его определение должно выполнять прагматическую функцию — служитьориентиром в законотворческой и правоприменительной деятельности. С. С.Алексеев прямо называет свою концепцию инструментальной, а ее целью — раскрытиерегулятивного и ценностного потенциала, возможностей и наиболее целесообразныхформ использования права на практике.
Ещеодной, скорее, идеологической целью этих концепций является формирование вобществе представлений об авторитетности и абсолютной ценностизаконноустановленного правопорядка. Так, А. С. Пиголкин, сторонник нормативногоправопонимания, считает, что выхождение правоведов за его рамки воспитываетправовой нигилизм в обществе и оправдывает противозаконные действия[29].
Многиеправоведы разрабатывают правовые концепции в качестве средства определениясправедливости и социальной обоснованности закона. Это свойственно теориям А.И. Жиданова, О. В. Мартышина, Р. З. Лившица, В. С. Нерсесянца и других.Правопонимание, адаптированное к достаточно резкой для России либерализациидействительности, направлено на утверждение соответсвующих ценностей, преждевсего, ценности прав и свобод человека (теории С. С. Алексеева, В. К. Бабаева).Как уже было замечено, В. С. Нерсесянц и Л. И. Спиридонов на основе своегоправопонимания пытаются сконструировать и обосновать будущее правовойреальности.
Итак,можно сделать вывод, что, с одной стороны, правопонимание в России стремитсясейчас к преодолению рамок отдельных классических типов правопонимания. Тем неменее, преемственность с советским периодом и его идеологизированным этатизмомпроявляется в большинстве современных правовых теорий, поэтому критерием ихсистематизации может быть степень связываемости ими феномена права сгосударством. Таким образом, спектр современного правопонимания проявляется впереходе от модифицированного этатизма до социологических теорий и концепций различенияправа и закона, соединяющих в себе в той или иной мере различные подходы кправу. Поэтому достаточно обоснованной представляется классификация теорий,характерных для современного российского правопонимания, предложеннаяА.Ф.Черданцевым. Он делит правоведов на «юсистов», строящих теории набазе различения права и закона, «социологов-плюралистов» — сторонников «широкого» правопонимания и интегральных теорий и«социологов-монистов», тяготеющих к прагматичному этатизму инормативизму[30]. Отдельно, как нетрадиционные (постнеклассические), можнопоставить правовые теории А. В. Полякова и И. Л. Честнова, так как они имеютпринципиально отличающиеся от остальных основания, связанные с ихориентированностью на философские проблемы эпохи постмодерна. Специфика жеправопонимания теоретика обусловлена выбранной им методологией, целевойнаправленностью и сложившимся у него мировоззрением.
Однимиз самых последовательных сторонников и разработчиков нормативистского подходак праву является М. И. Байтин. Следует отметить, что его монография вызваладостаточно широкий отклик среди правоведов, поддерживающих нормативизм, исейчас во многом служит ориентиром для дальнейшего развития этого направления.Это связано, прежде всего, с тем, что он, по мнению согласных с нимнормативистов, «стремится тесно связать теорию права с жизнью, с задачамисоздания новой России»[31], то есть он, с одной стороны, адаптируетнормативизм к современным условиям, пытаясь отойти и от его понимания каксистемы самодовлеющих норм, и от его советской трактовки, а, с другой стороны,обосновывает правопонимание, направленное на решение современной правовойполитики и практики.
М.И. Байтин дает следующее определение праву: «Право — это системаобщеобязательных, формально-определенных норм, которые выражают государственнуюволю общества, ее классовый и общечеловеческий характер, издаются исанкционируются государством, охраняются возможностью государственногопринуждения и являются властно-официальным регулятором общественныхотношений»[32]. Таким образом, он стоит на позициях классическогонормативизма и этатизма, считая, что единственной формой существования праваявляются государственно организованные нормы. Этот тезис Байтин обосновываеттем, что государство — единственный представитель общества в целом, поэтомутолько оно может быть источником общеобязательных правил поведения.Корректировка же такого традиционного типа правопонимания, вносимая длятеоретического обоснования концепции правового государства, а также смягченияпротиворечий с естественно-правовым типом правопонимания, основывается наследующих аргументах. Во-первых, характерную для марксизма трактовку сущностиправа как выражения воли господствующего класса, он заменяет понятием«государственной воли общества». Этим подчеркивается не толькоклассовая, но и общечеловеческая ее сущность, ведь государство как гарантобщественного порядка объективно заинтересованно в достижении компромисса междусоциальными слоями. К тому же, отмечает Байтин, государственная воляопределяется «не только экономическим строем общества, но и политикой,моралью, правосознанием, наукой, культурой, религией, а также достигнутымуровнем цивилизации»[33]. По его мнению, влияние правосознания нагосударственную волю, в частности, проявляется в том, что в современномдемократическом государстве идейной предпосылкой «юридического права»является естественные и неотчуждаемые права и свободы человека. Во-вторых, идяпо пути сближения позитивизма и естественнно-правовых взглядов, ученыйобосновывает положения, лежащие в основе теории В. С. Нерсесянца: Байтин видитспецифику норм права не только в их предоставительно-обязывающем характере, нои в том, что она выступает равной мерой свободы для всех субъектов права. Крометого, он обращает внимание на то, что государство не гарантирует действие права(обычно правовые нормы применяются добровольно), а лишь обеспечивают еговозможностью принуждения.
Почтиидентичный подход к праву использует А.Ф. Черданцев. По его мнению,«позитивное право — система общеобязательных, формально-определенных норм,генетически и функционально связанных с государством, выражающих согласованныеинтересы и волю общества, содержание которых вытекает из природы и характерагосподствующей в обществе системы экономических, политических и иных отношений»[34].Очевидно, что такое определение отличается от определения, данного Байтиным,только введением понятия «общественный интерес» и отсутствиемфункционального описания права как официально-властного регулятора общественнвхотношений. Это связано с тем, что в теории Черданцева несколько смещены акцентыв трактовке регулятивной сущности права: по его мнению, право — средствосамоорганизации общества, поддержания его гомеостаза, а государство — егонеотъемлемая часть, обеспечивающая функционирование права. Таким образом,исходя из этой точки зрения, право оказывается более органичным для общества.Однако это проявляется скорее на формальном уровне и не меняет сути данноговарианта правопонимания.
Другиесредства использует В.Н. Хропанюк в попытке приблизить позитивное право кобществу. Для этого он предъявляет соответствующие либеральным и дажеиндивидуалистическим ценностям «требования» к праву, то естьобосновывает позитивизм средствами естественного права. Так, по его мнению,«право в нормативной форме должно отражать требования общечеловеческойсправедливости, служить интересам общества в целом, а не отдельным его классамили социальным группам, учитывать индивидуальные интересы и потребностиличности как первоосновы общества»[35]. Кроме того, он также признаеттребования к правовому закону, обоснованные В. С. Нерсесянцем. Однако конечнымрезультатом этого эклектичного теоретического построения является определениеправа, тождественное первым двум.
А.Б. Венгеров, еще один сторонник нормативистско-этатистской концепции права,более последовательно (в рамках подобной концепции) считает, что право можетиметь как объективное (обусловленное потребностями общества и направленное наупорядочение общественных отношений), так и субъективное (формирующееся подвлиянием сиюминутных интересов) содержание. Тем не менее, он признает, что«опора на нравственные начала при подготовке законов, при решенииимущественных споров, рассмотрении уголовных дел — непременное условие действияправа»[36]. Признание положительной оценки права правовыми субъектаминеобходимым для реализации права можно назвать существенным сдвигом с сугубоэтатистских позиций.
Интересно,что подход Венгерова к праву во многом также основан на синергетике: онпонимает право как динамическую, постоянно становящуюся и приспосабливающуюся квнешним условиям систему. Однако, по мнению ученого, синергетические свойства управа гораздо слабее, чем у морали: «если нормы права — это результаторганизации и самоорганизации регулятивной системы, то мораль — это итогглавным образом самоорганизации».[37] Таким образом, и он отдает даньнормативистскому подходу.
Изконцепции А. И. Жиданова также вытекает, что закон в широком смысле — единственная форма функционального существования права, можно сказать, что правои правовой закон для него равнозначны, в связи с чем при обосновании своегопонимания права он считает первоочередной задачей поиск критерия правовогосодержания закона. Однако способы его формирования он описывает отходя оттрадиционного этатизма. Жиданов рассматривает право как «универсальныйрегулятор общественных отношений, достигающий цели при помощи воздействия наволю и интересы участников этих отношений»,[38] при этом он отделяет правоот других явлений не посредством указания на его государственнуюорганизованность, а употребляя категории «всеобщее мерило свободы» и«формальное равенство», признавая их наиболее существеннымипризнаками права. Кроме того, он пытается обосновать связь права и общества какего источника в отличие от вышеописанных констатаций того, что право есть«государственная воля общества». По мнению правоведа, первичнымуровнем появления права являются социальные ценности, которые формируются подвоздействием всей совокупности факторов, влияющих на общество в целом; далееследует этап закрепления права в виде объктивных норм, являющихся результатомформирования, осознания и обособления интересов социальных групп; в конечномсчете, эти объективно сложившиеся нормы, содержащие принцип формальногоравенства, и должны воплощаться в правовых законах через субъективный, пословам Жиданова, процесс законотворчества. Таким образом, несмотря на обычноедля современных нормативистов отождествление права и правовой (отвечающейопределенным критериям) воли законодателя, он пытается показать, что закончерпает свое правовое содержание непосредственно из социальной реальности.
Специфическийспособ соединения объективного права и действительности обосновывает О. Э.Лейст. Он определяет право в его сущности как «нормативную формуупорядочения и стабилизации общественных отношений, охраняемую государственнымпринуждением».[39] Центральной категорией здесь выступает«упорядоченность». По мнению ученого, преодолеть противоречия теориисолидаризма и классовой теории по отношению к определению сущности права можнотолько признавая, что право как нормативный регулятор является средствомподдержания упорядоченности общественных отношений. Этот тезис присутствует и ввышеприведенных правовых концепциях, но Лейст идет дальше, отождествляя право иправопорядок: «действующее право представляет собой систему юридическиоформленных отношений и норм, определяющих перспективы существования,воспроизводства и развития этих отношений».[40] Таким образом, правопредстает здесь уже не только в виде норм, но и в виде отношений. Кроме того,Лейст, как и А. Б. Венгеров, считает авторитетность права, то есть его приятиеобщественным правосознанием, необходимой для его действенности, при этом«авторитетность права более всего зависит от его способности воплощаться всистему общественных отношений, создания правопорядка».[41] Однако вкачестве основы действующего права (правопорядка) Лейст однозначнорассматривает право в его классическом этатистско-нормативистском понимании.
Еслив центр своего правопонимания Лейст ставит общество как самоценную целостность,как смысл существования права, то С. С. Алексеев обосновывает нормативистскуютеорию, призванную в соответствии с достижениями мировой гуманитарной мыслистать философской базой концепции прав человека как главного проявленияестественного права. Необходимость нормативистского определения права он, как ивышеперечисленные теоретики, объясняет потребностью юридический практики вчетком инструментальном определении. Однако ученый пытается«либерализовать» и расширить этатистско-нормативистский подход, делаяакцент на том, что стержнем позитивного права является не государственноеобязывание, а дозволение (так он показывает, что государство не определяет, алишь направляет действия субъектов права). Более того, Алексеев признаетправомерность «широкого» определения права, выявляющего его общиесвойства в ряду других социальных явлений (однако, по его мнению, оно имеетсугубо этико-философское, а не юридическое значение): с этой точки зрения,право есть «социально обоснованная мера свободы»[42]. Кроме того, каки большинство современных нормативистов, он предъявляет к позитивному правуабстрактное требование моральной обоснованности, признает его зависимость отлегитимации с позиций общепризнанной морали. Однако более глубоко Алексеевразрабатывает обснование идей естественного права через категорию«непосредственно социальных прав». Он рассматривает их как некийповеденческий аспект разнообразных объективных закономерностей, потребностей,интересов, условий жизнедеятельности людей. Реализуясь в обычных, повторяющихсяотношениях, они приобретают объективную нормативность, в этом виде усваиваютсяв сознании людей и выражаются в их социальных притязаниях, становясьобщесоциальным регулятором. К тому же, «в условиях цивилизации непосредственносоциальные притязания могут выражаться в виде требований правосознания ивоплощаться в результате правотворчества в действующей юридической системе, а,следовательно, в позитивном праве»[43]. Таким образом, Алексеев предлагаетмеханизм опосредования условий жизни общества в позитивном праве, что восновном лишь декларируется другими нормативистами, а также обосновывает«неотъемлемость и естественность» прав человека как самых основныхнепосредственно социальных притязаний. Однако способы влияния«естественного права» (морали и правосознания как форм существованиянепосредственно социальных притязаний) на право позитивное остается в теориинеопределенным, так как это, по-видимому, может разрушить саму логикуэтатистского подхода к праву.
Снятиеже рамок этатизма, связанных прежде всего с инструментальной направленностьюправопонимания, при тех же посылках может привести к принципиально инымвыводам. Например, В.К.Бабаев считает возможным дать следующее определениеправа: «право — это система нормативных установок, опирающаяся на идеисправедливости и свободы, выраженная большей частью в законодательстве ирегулирующая общественные отношения»[44]. Таким образом, Бабаев такжепредъявляет к праву требования справедливости (предписания общезначимых формсоциального поведения) и свободы (предоставления определенного«социального» поля деятельности), которые определяются природойчеловека (отвечающее этим требованиям право он называет естественным). Но,признавая возможность существования права вне законодательства, он связываетего действенность именно с соответствием вышеназванным критериям как позитивнымценностям, к которым естественно стремится социльный субъект и именно поэтомуреализует право в жизни. Отсюда вытекают два вывода: во-первых, государственноепринуждение выступает лишь как дополнительный и второстепенный обеспечительдействия права, а, во-вторых, позитивное право является лишь частьюестественного, в систему которого входят помимо норм также правосознание иправоотношения.
Всовременной правовой науке разрабатываются и иные концепции, утверждающие вцелом с позитивистских позиций плюрализм бытия права. Такое правопониманиеобосновывают В. М. Баранов и С. А. Денисов. Они «предлагают вместовзаимоисключения объектов исследования, имеющего место в современной философииправа с ее различными направлениями познания, объеденить их в одну общуюсистему права, состоящую из взаимосвязанных элементов права, вместе образующихновое правовое качество со своими свойствами, не сводимыми к свойствам частей»[45].Иначе говоря, они понимают право в наиболее общем виде как систему норм,выполняющих функцию регулирования общественных отношений. В качестве ееэлементов или подсистем правоведы выделяют: официально признаваемоегосударством позитивное право, то есть любые писанные акты, исходящие илисанкционированные государством, независимо от их реализованности; реальноепозитивное право — реально действующие нормы, причем их действие однозначносвязывается с государственной обеспеченностью; право естественное объективное — нормы, исходящие из объективно присутствующих социальных и псхологическихсвойств общества, среды обитания человека, реализующиеся независимо отгосударства через объективные потребности людей; право естественноесубъективное — совокупность представлений общества о должном праве,существующих в правосознании, на уровне правовой идеологии и правовойпсихологии. При этом авторы настаивают на целостности этой системы,существование и развитие которой обеспечивается взаимодействием всех составныхэлементов. В наиболее общем виде оно описывается как воздействие естественногообъективного права на естественное субъективное, которое в свою очередь влияетна волю государства и следовательно на позитивное право.
Такимобразом, данные теоретики, действительно, объединяют в своем видении правовойсистемы идеи позитивизма, естественно-правового и социологического подходов кправу, в том числе в их современной интерпретации. Однако право в юридическомсмысле они опять же понимают как имеющие своим источником государственную волюнормы, а не государственно организованные («естественно-правовые»)феномены предстают в этой концепции лишь как факторы, влияющие на создание«юридического» права (при этом произвол государства, навязывающегоправила, не соответствующие правосознанию и потребностям общества, такжепризнается правом, поскольку он отвечает критерию нормативности), или, как и втеории С. С. Алексеева, в качестве некого социально-регулятивного слоя вотличие от непосредственно правового (позитивного права). Можно сказать, чтоэтот вариант правопонимания представляет собой лишь сведение, а не синтезсуществующих типов правопонимания при явном доминировании этатизма.
Болееудачно в свете «широкого» правопонимания применяет системный подходГ. В. Мальцев. Также рассматривая право как нормативно-регулятивную системуобщественных отношений, он включает его в единую социо-нормативную культуруобщества, состоящую из всех нормативных регуляторов (морали, обычаев, религии идр.), причем упорядочивание общественных отношений осуществляется при тесномвзаимодействии и взаимовлиянии этих равных по значимости систем. Каждая же изних состоит из структурных элементов — норм, отношений и идей. Ихвзаимодействие в системе права в понимании Мальцева в целом сходно с вышеприведеннымвариантом, хотя механизм влияния правовых идей на правовые нормы он понимаетшире, чем просто добровольное государственное опосредование — по его мнению,правовые идеи действуют непосредственно через «механизмыинституциализации»[46]. Иначе говоря, государство в этой концепцииперестает быть единственным источником правовых норм, а нормы — единственнойсубстанцией права. Но, тем не менее, как уже отмечалось выше, Мальцев считаетнужным рассматривать нормы как центральное звено правовой системы, так какэтатистский нормативизм он считает, как уже отмечалось выше, наиболееорганичным для российского правового менталитета вариантом правопонимания.
Однимиз современных сторонников «широкого» понимания права каксовокупности норм, идей и отношений является также В. В. Лазарев. Однако, вотличие от Г. В. Мальцева, он видит эти элементы скорее не как целостнуюсистему, а как различные формы проявления права. Тем не менее, он тоже делаетаналогичный вывод о том, что сторонники классических типов правопонимания,абсолютизируя одну из этих форм, не могут адекватно отразить природу права.«В связи с этим возникает соблазн объединить в единое понятие всепризнаки, более всего отвечающие интересам правоприменительнойпрактики»[47]. Поэтому в своей «интегральной» теории В. В.Лазарев просто сводит основные положения различных подходов к праву вотносительно непротиворечивом его определении, отмечая, что абсолютнонеприемлемых или, наоборот, абсолютно необходимых признаков права вообще несуществует. Основываясь на этих посылках, он дает следующую дефиницию:«Право — это совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченныхофициальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбуи согласование свободных воль в их взаимоотношении друг с другом»[48]. Посути, формальные признаки права (обеспеченные официальной защитой нормы) здесьвзяты из позитивистского варианта правопонимания, а содержательные (мерасвободы и справедливость) — из естественно-правового в его современном «либертарно-юридическом»истолковании. Сушность же права, по В. В. Лазареву, выражается в общей воле,понимаемой как компромисс, отражающий единую коллективно-сознательнуюнаправленность общества, признаваемый государством и потому выступающийобщеобязательным критерием правового поведения (категория, аналогичная«государственной воле общества» в теории М. И. Байтина). Такимобразом получается, что право не существует как вне сознания и реальныхдействий людей, так и без государственного признания и обеспечения. Иначе говоря,интегральное правопонимание В. В. Лазарева также опирается на этатистскуюпарадигму, что во многом связано с направленностью его теории на «интересыправоприменительной практики».
Болеегибкий вариант «широкого» правопонимания разрабатывает Д. А. Керимов.По его мнению, «право — исторически сложившаяся волевая система принципов,норм и действий, обусловленных общественными отношениями и регулирующих этиотношения в целях установления правопорядка, обеспечиваемого различнымисредствами, в том числе силой государственного принуждения»[49]. То естьон тоже делает упор на действенность права как форму его существования, а такжена его триединую природу и прямую зависимость от условий жизни общества. Вкачестве сущности права он также выделяет волю, но главным считает некомпромиссное ее содержание, а то, что она воплощает собой сам механизмперехода от позитивного права к праву субъективному, от правовой статики к егодинамике. При таком объяснении система права выглядит более органично.
Крометого, по иному в этой концепции предстает и разделение права на«должное» и «сущее». Как видно из определения права, науровне «должного» оказываются и такие ненормативные в традиционномпонимании феномены как правовые принципы (правосознание и направления правовойполитики) и правовые индивидуальные предписания. Это положение твердоустанавливает автономию права и отсутствие его непосредственной зависимости отгосударства. Можно сказать, что этот подход свободен отэтатистско-нормативистского видения права, однако следует отметить, что он недает возможности четко отграничить право от других социальных регуляторов.
Обснованиеименно социальной сущности права ставил своей целью и Р. З. Лившиц. Согласноего определению, «право — это система общественного порядка, основанная научете интересов различных слоев общества, их согласии и компромиссах»[50].Однако это понимание права оказывается далеким от социологического варианта приего последующем уточнении: «понимание права как общественного согласия,социального компрмисса обуславливает понимание государства как егоинституциональной основы»[51]. Такой подход к праву ближе вышеописаннойконцепции О. Э. Лейста, а видение связи государства и права — теории А. Ф.Черданцева. Конечно, Р. З. Лившиц признает, что не все законы являютсяправовыми, однако без государственного обеспечения право, с его точки зрения,не сможет существовать, так как потеряет необходимые качества нормативности иобщеобязательности. Критерии же правового содержания законов правоведобосновывает через «широкое» определение права: «право — этоопределенная гуманистическая идея, нормативно закрепленная и реализованная вжизни»[52]. При этом такую идею, имманентную праву, он усматривает всправедливости, выраженной в таком соответствии прав и обязанностей правовыхсубъектов, которое порождает удовлетворенность большинства членов социуманайденным таким образом компромиссом, а общественные отношения Р.З. Лившицпредставляет как среду, где рождаются правовые идеи и нормы, и как показательих действенности. Однако введение в данную теорию этих гуманистических идей,как и в большинство вышеописанных концепций, оказывается достаточноискусственнным, поскольку бытие права и здесь оказывается неразрывно связаннымс государством.
Близкуюпозитивизму правовую концепцию предлагает также Л. И. Спиридонов. По егомнению, главной функцикй права является «закрепление или запрет тех илииных поведенческих образцов в сфере обменных отношений»[53], которые, всвою очередь, представляют собой основные связи, позволяющие существоватьобществу. Отсюда вытекает уже известный тезис о том, что право есть нормативноесредство самоорганизации и самосохранения общества, а государство — механизм,созданный обществом для поддержания собственной жизнеспособности черезобеспечение реализации права. Таким образом, право как порождениесинергетической системы общества обладает признаками нормативности,общеобязательности и обеспечения возможностью государственного принуждения. Отклассичесского нормативизма этот подход отличается тем, что система норм здесьявляется исключительно функциональным, а не самодовлеющим образованием.
Каки Р. З. Лившиц, Л. И. Спиридонов считает, что право не существует внегосударственной обеспеченности, а следовательно, и вне его установлений. Всвязи с этим он тоже предъявляет функциональное и содержательное требование кзакону: во-первых, закон должен «правильно отражать закономерности итенднции социальной эволюции», а, во-вторых, определять «равную мерусвободы правовых субъектов» (критерии либертарно-юридической теории).[54]В целом эту теорию можно охарактеризовать как социолого-нормативистскую.
Либертарно-юридическаятеория, разработанная В. С. Нерсесянцем, тоже основана на рассмотрениигосударственно-организованных норм в качестве единственной формы объективногосуществования права. Она представляет еще один вариант интегральногоправопонимания, включая идеи позитивистского и естественно-правового подхода кправу. Следует отметить, что в современном правоведении данная теория в той илииной части признается и используется для обоснования собственных правовыхконцепций достаточно широким кругом теоретиков. Это связано с тем, что В. С.Нерсесянц положил в ее основу выработанный им формальный (объективный) критерийправового, решив таким образом проблему субъективизма естественно-правовогоподхода и поиска оценочных признаков правового содержания законов и отношений.Такое сущностное объективное основание права он усматривает в принципеформального равенства — равенства «свободных и независимых друг от другасубъектов права по общему для всех масштабу, единой норме, равноймере»[55]. Посредством этого базового принципа право, по мнению В.С.Нерсесянца, выражает свободу социальных субъектов, то есть предоставляет импотенциально равные возможности действий в социальной сфере, иначе говорязаменяет произвол гарантией «отмеренной» для каждого свободы. Такимобразом, ученый делает вывод о том, что принцип всеобщего равенства и свободытождественен по своей сути справедливости, которая поэтому существует только вправовом виде. Иначе говоря, по мнению В. С. Нерсесянца, равная мера свободы исправедливость в их формальной абстрактности и составляют право. Однако онсчитает, что право может существовать только в виде позитивногозаконодательства, так как средством обеспечения его общеобязательности являетсягосударство, при том, что общеобязательность — лишь официально-властная формавыражения общезначимости права. Поэтому государство и право понимаются В. С.Нерсесянцем как «две взаимосвязанные части единого по своей сущностиспособа, порядка и формы бытия, признания, выражения и осуществления свободылюдей в их социальной жизни»[56].
Можносказать, что такой ценностный подход к праву и в целом инструментальнаянаправленность теории не лишают данный вариант обоснования правовой сущностинаучности и целостности.
Дляпостнеклассических концепций правопонимания, ввиду учета ими изменившихся внауке вцелом представлений о социальной реальности, свойственен достаточнорешительный отход от рассмотрения права в качестве объективного, рациональногоявления и отведение ему принципиально иного места в обществе.
Так,по мнению И. Л. Честнова, автора диалогической концепции права, последнеепредставляет собой лишь срез общественных отношений, оно не являетсясамодостаточным феноменом и только умозрительно может быть обособлено от другихсоциальных явлений. К тому же, полагает ученый, право как общеродовое понятиене должно определяться на основе выработки каких-либо абсолютных критериевправового в связи с непостоянством и противоречивостью как самого права, так ивсей социальной реальности. Отсюда И. Л. Честнов, вслед за Л.И. Спиридоновым,делает следующий вывод: «на статус трансцедентного (всеобщего) в правеможет претендовать только… минимум функциональности права — обеспечение целостности,самосохранения общества»[57]. Имманентное же в праве, по И. Л. Честнову, — это его конкретно-историческое бытие, содержание которого зависит отсоцио-культурных условий общества. «При этом все правовые институты(целое) понимаются как соответствующие ментальные представления, реализуемые вовзаимодействиях конкретных субъектов, если они (представления и взаимодействия)основаны на взаимном признании»[58]. Очевидно, что данные положениявключают в себя «широкое» понимание права как явления, существующегов виде сознания, норм и отношений. Однако в теории И. Л. Честнова правопредстает не в виде совокупности этих элементов, а как состоящая в ихнепрерывном перетекании и взаимодополнении, постоянно становящаяся, открытаясистема (проявление внутренней, «синхронной», диалогической сущностиправа). Нетождественность же права во времени («диахронное»проявление «диалогического бытия права») ученый аналогичным образомописывает через взаимопереход традиции и инновации.
Такимобразом, этот подход существенно дорабатывает и объединяет положения отдельных«социологов-плюралистов» о системности и переходности элементовправового бытия, обсновывая разноплоскостную динамику права как егонепосредственную онтологическую сущность. Поэтому представляется, что применяемыйИ. Л. Честновым диалогический метод действительно позволяет создать гибкую иобладающую с точки зрения современных представлений об обществе большим научнымпотенциалом правовую теорию, выгодно отличающуюся от традициционногосоциологического правопонимания.
А.В. Поляков, создавший коммуникативную теорию права, также рассматриваетпоследнее как антропогенную, коммуникативную реальность, которая всегда имеетконкретно-историческое содержание. Однако, если И. Л. Честнов видит в правепринципиально открытую систему, никогда нетождественную себе в разных условияхи потому рассматривает как постоянное в праве только его функцию, то, по мнениюА. В. Полякова, право «едино по природе, обладает единой структурой иедиными сущностными признаками»[59]. Поэтому в аспекте поиска сутифеномена права данная теория ближе либертарно-юридической теории.
Так,чтобы избежать характерного для классических типов правопонимания«круга» в определении права и в то же время адекватно отразитьмногообразие его бытия, А. В. Поляков описывает право как систему, состоящую изонтологически включенных в нее и составляющих ее сущность структурныхэлементов. В качестве таковых он выделяет «общезначимые нормы имежсубъективные правоотношения (субъективные права и коррелятивные обязанности)»[60].При этом центральным звеном в данной структуре («эйдосом права»)является правомочие, обязанность же выступает как его неотъемлемаяпротивоположная сторона, без которой существование притязания было быневозможным, а правомочие не могло бы реализовываться. Но само существование идействительность этой связи обеспечивает правовая норма («общезначимое иобщеобязательное правило поведения»).
Такоеописание структуры права согласуется как с видением И. Л. Честнова«синхронной» сути права как взаимоперехода и взаимообусловленностиотношений и норм, так и с пониманием права В. С. Нерсесянцем как формы свободысоциальных субъектов на основе подчинения общей и равной норме. Кроме того,единым для этих теорий является тезис о непременой общезначимости правовойнормы, ее социальной обоснованности, благодаря которой она и воплощается вдействительном бытии. Однако, если В. С. Нерсесянц полагает, что общезначимость- следствие имманентного праву предоставления равной для всех свободы какбезусловной и основной социальной ценности (таким образом обосновывается иаприорная ценность права), то А. В. Поляков, как и И. Л. Честнов, считаетнеобходимой легитимацию нормы, то есть приобретение ей социально-ценностногозначения. Таким образом, это положение раскрывает органическую связь права иобщества как единственной среды его существования. При этом у А.В. Полякова этасвязь раскрывается через понятие социальной коммуникации.
Сэтих же позиций А. В. Поляков рассматривает и обеспечение общеобязательностиправа: по его мнению, в силу присущей ему социально-коммуникативнойоправданности право получает достаточную авторитетность для формированиясобственными средствами «социально-психологического» механизма своейзащиты. Государственное же принуждение — лишь частный случай егофункционирования.
Такимобразом, А. В. Поляков преодолевает некоторую аморфность социологическогоправопонимания, не отбрасывая обоснованных и безусловно перспективных длядальнейшего развития правовой науки его посылок, путем использования непосредственно«юридического» (по терминологии В. С. Нерсесянца)[61] подхода, тоесть рассматривая право в отличии от всех других явлений.
Взаключение следует отметить, что более всего очевиден плюрализм и широтаразброса мнений в области подходов к праву при отсутствии каких-либо общих ипризнаваемых всеми положений. Конечно, такая ситуация закономерна для любойобласти человеческого знания, однако специфика проблемы плюрализмаправопонимания в постсоветский период состоит в следующем. По всей видимости,большинство современных теоретиков все же исходит из одних и тех же посылок (ихсодержание и основания появления рассмотрены в первой части работы), но,замыкаясь в границах собственных теоретических построений (в известной мересубъективных), интерпретируют их и расставляют акценты в зависимости отизбранных приоритетов, в первую очередь, ценностных, что и приводит кобнаруживаемой на поверхности эклектике и несовместимости различных концепций.Но, по сути, все они составляют некий круг, в границах которого вращаются, непривнося существенно нового в общую картину видения права и лишь видоизменяя именяя местами все те же исходные посылки. В наиболее общих чертах этот кругпредставляется, как уже было изложено выше, в перемещении правовых теорий по«шкале» от сугубо инструментального этатизма до «широкого»,почти неюридического социологического подхода. При этом основными проблемами,на разрешение которых они направлены, можно назвать поиск сущности права, тоесть поиск его постоянного и неотъемлемого содержания, выявление связи права собществом, осмысление многообразия связанных с правом явлений и в связи с этимрешение вопроса о способе бытия непосредственно права. Кроме того, как ужеотмечалось, большинство современных подходов к праву стремятся к сочетанию различныхсторон классических типов правопонимания. Характерно, что из естественноправового подхода заимствуются положения о различении права и закона (поисккритериев правового закона) и существовании «естественных» социальныхзакономерностей, которые должны отражаться в праве, из социологического — рассмотрение общества как источника, критерия и цели реализации права, изпозитивистского — признание государственно установленных норм, по крайней мере,самой очевидным правовым проявлением и непосредственно «юридическим»правом, а также государства — механизмом обеспечения его общеобязательностиспециально организованным образом.
Позицияученого по вышеназванным ключевым проблемам и способам совмещения классическихподходов к праву, по сути, и определяет положение концепции на«шкале» постсоветского правопонимания. Более того, по-видимому,степень «широты» правопонимания определяется инструментальнойсвязанностью правовой теории, то есть ее направленностью на юридическуюпрактику. Однако представляется, что полная подчиненность теоретическихпостроений практическим целям приводит к их ограниченности и поверхностности.Это обедняет правовую науку и лишает само правопонимание глубины. С этой точкизрения «широкое» понимание права обладает, по-видимому, большим теоретическими научным потенциалом.
Нов большей части постсоветских правовых концепций, претендующих на широту, повсей видимости, этот потенциал не реализуется в силу их связанности положениямиэтатизма, от которых они до конца не отходят, а также относительнойискусственности и бессистемности самих теоретических построений. Последнееобстоятельство, по-видимому, является следствием отсутствия у большинства этихтеорий адекватного заявленной широте метода познания и единой базы (преждевсего, философской) для глубокого осмысления права и создания органичнойконцепции его понимания.
Представляется,что в наибольшей степени вышеперечисленные необходимые основания целостности иглубины подхода к праву присутсвуют в последних трех проанализированныхтеориях. При этом теория В. С. Нерсесянца может быть охарактеризована какорганичный и системный синтез позитивизма и естественно-правовых взглядов, новсе же она скорее направлена на государственно организованную правовуюреальность. Теории же И. Л. Честнова и А. В. Полякова (ученые, наиболеенезависимые от советского правопонимания), созданные на относительно новых длянашего правоведения основаниях, как видится, направлены именно наонтологическое осмысление феномена права, отвечающее представлениям о постсовременности.
Подводяитоги, следует отметить, что складывающиеся на сегодняшний день российскиеконцепции правопонимания, отягощеные многими проблемами, имеющими истоки еще всоветском периоде, а также обусловленными сложностью переходного периода жизнистраны, все же достаточно твердо стоят на своих основаниях. Но уже сейчас явночувствуется неудовлетворенность многих правоведов существующими в наукепредставлениями о праве. В этом направлении ведутся активные поиски:пересматриваются уже существующие теории и создаются новые, стремящиесяразработать правопонимание, адекватное современным общественным условиям итребованиям научного знания. Все это явные свидетельства окончания периодазамкнутости постсоветской научной «рефлексии» на марксистскую парадигмуи перехода на новый перспективный путь развития, прежде всего, именно в областирешения ключевой проблемы понимания права.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта lawfac.bip.ru/