Политические идеи Г. Спенсера.
ГербертСпенсер (1820--1903) принадлежит к числу талантливых самоучек, которые неполучили в свое время систематического образования и тем не менее сумелиприобрести обширные познания в самых различных областях. Спенсер основательно интересовался биологией, психологией, этнографией, историей. За несколько летдо выхода “Происхождения видов” Чарлза Дарвина он самостоятельно сформулировал“закон выживания наиболее приспособленных” в борьбе за существование. Висторию обществознания он вошел как один из основателей социологии, которомудовелось осуществить дальнейшее совершенствование социологической методологиина новом материале и в новой традиции эмпиризма, столь сильной именно в Англииво второй половине XIX в.
Английскийисследователь первым из социологов наиболее полно использовал аналогии итермины из области науки о живых существах (биологии), уподобляя и сопоставляяобщество с биологическим организмом, тщательно анализируя черты сходств иразличий в принципах их построения (структуры) и развития (эволюции).Результатом такого уподобления и сопоставительного анализа стало обнаружениенекоторых закономерностей и стадиальности органической жизни — например,переход от простого к сложному (интеграция), от однородного к разнородному(дифференциация)-- с последующим перенесением обнаруженных закономерностей вистолкование стадий эволюции и функционирования различных обществ и государств.
Наблюдаемыев жизни общества процессы роста и усложнения их структуры и функций илисвязанности его отдельных частей (элементов), их дифференциации Спенсерпредставил как процесс постепенного объединения различных мелких групп в болеекрупные и сложные, которым он дал название “агрегаты”. Этим названиемохватывались такие общественные группы и объединения, как племя, союз племен,города-государства, империи. Было принято во внимание также, что, развозникнув, эти объединения (агрегаты) испытывают воздействие иных факторовперемен — социально-классовой дифференциации, специализации в виде разделениятруда, образования органов политической власти (регулятивная система), а такжевозникновения земледелия, ремесел (система органов “питания”), возникновенияспециализированной “распределительной системы” ( торговли, транспорта и иныхсредств сообщения).
Исходнымположением для оценки общественных структур и остальных частей политическихагрегатов у Спенсера стало положение о том, что общество существует для благавсех членов, а не члены его существуют для блага общества. Другими словами,благосостояние общественного агрегата не может считаться само по себе цельюобщественных стремлений без учета благосостояния составляющих его единиц. В этомсмысле все усилия и притязания политического агрегата (политического,института, в частности) сами по себе мало что значат, если они не воплощают всебе притязания составляющих данный агрегат единиц. Эта характерная особенностьпозиции английского мыслителя дает основание для отнесения ее к разрядулиберальных социально-политических установок.
Объясняясвой подход к рассмотрению структуры и деятельности социально-политическихагрегатов. Спенсер говорил, что между политическим телом и живым телом не существуетникаких других аналогий, кроме тех, которые являются необходимым следствиемвзаимной зависимости между частями, обнаруживаемой одинаково в том и другом. Ксказанному следует добавить, что в те времена в европейском политическомсловаре не было еще термина “политическое учреждение” и этот структурный элемент политической жизни именовался политическим телом (отсюда же ведет своепроисхождение и слово “корпорация”, употреблявшееся вначале для обозначениянекоторых сословий, например горожан, купцов и др.). О достоинствах методааналогий и его оправданности сам исследователь заметил, что “аппараты ифункции человеческого тела доставляют нам наиболее знакомые иллюстрацииаппаратов вообще”.
УСпенсера можно найти и довольно существенные оговорки относительно пределованалитических возможностей метода аналогий, поскольку опасность завышеннойбиологизации социальных и политических структур был очевидной. “Общественный организм, будучи раздельным (дискретным), а не конкретным, будучиассиметричным, а не симметричным, чувствительным во всех своих единицах, а нев одном чувствительном центре, не может быть сравниваемым ни с одним, особовзятым типом индивидуального организма, растительного или животного... Единственная общность между двумя сравниваемыми нами родами организмов естьобщность основных принципов организации” (“ основания социологии)”).
Обращаяськ истории возникновения государства и политических институтов. Спенсерутверждал, что первоначальная политическая дифференциация возникает из семейнойдифференциации -- когда мужчины становятся властвующим классом по отношению кженщинам. Одновременно происходит дифференциация и в классе мужчин (домашнеерабство), которая приводит к политической дифференциации по мере возрастания числа обращенных в рабство и зависимых лиц в результате военных захватов иувода в плен. С образованием класса рабов- военнопленных и начинается“политическое разделение (дифференциация) между правящими структурами иструктурами подвластными, которое продолжает идти через все более высокие формы социальной эволюции”.
Военизированноеобщество достигает “полного кооперативного действия” (работа всей невоюющейчасти населения на нужды воюющей, сплочение всего агрегата с подчинением емужизни, свободы и собственности составляющих его единиц). Это единение исплочение невозможны без посредничества власти, без особой, иерархизированнойсистемы централизации управления, распространяемой на все сферы общественнойдеятельности. Статус иерархизированной подчиненности — самая примечательная черта военного правления: начиная от деспота и кончая рабом, все являютсягосподами стоящих ниже и подчиненными тех, кто стоит выше в данной иерархии.При этом регламентация поведения в таком обществе и при таком правлении носитне только запрещающий характер, но также и поощряющий. Она не толькосдерживает, но и поощряет, не только запрещает, но и предписывает определенноеповедение.
Другим,противоположным строем организации и управления Спенсер считает промышленный(индустриальный) тип организации общества. Для него характерны добровольная, ане принудительная кооперация, свобода ремесел и торговли, неприкосновенность частной собственности и личной свободы, представительный характер политическихинститутов, децентрализация власти и обеспечение способов согласований иудовлетворения различных социальных интересов. Всему задает тон промышленнаяконкуренция (“мирная борьба за существование”), происходящая в обстановкеупразднения сословных барьеров, отказа от принципа наследования при замещениигосударственных должностей. Для правосознания и нравов промышленного обществахарактерна распространенность чувства личной свободы и инициативы, уважение кправу собственности и личной свободе других, меньшая мера подчиненностиавторитету властей, в том числе религиозным авторитетам, исчезновение раболепия, слепого патриотизма и шовинизма и т. д.
Всовременном ему опыте организации и деятельности социал-демократических партийСпенсер обращал внимание на преобладание автократических и бюрократическихтенденций. Так, наличие этих тенденций в германской социал-демократии онсвязывал с тем, что партии оказались там неспособными мыслить и действовать внетрадиционных для прусского военно- бюрократического строя стереотипов.
Всоциально-политической историографии Спенсер причислен к основоположникам ипредтечам теории единого индустриального общества, а также к течениюсоциал-дарвинизма в социальной философии XIX--XX вв. В области методологии егоидеи унаследовали школы структурно-функционального анализа ( Т. Парсонс) икультур-антропологии.
Учение Дж. Остина о праве.
Возникновениеюридичесокго позитивизма обычно относят к первой половине прошлого века исвязывают его с творчеством английского правоведа Джона Остина (1790--1859),который Б 20-х гг. XIX в. возглавил первую кафедру юриспруденции в Лондонскомуниверситете. Здесь же в цикле своих лекций под названием “Определение предметаюриспруденции” он развил утилитаристский тезис своего знаменитогосоотечественника И. Бентама о том, что право — это “повеление суверена”, иснабдил его развернутым обоснованием.
Витоге право предстает в относительно определенной и легко обозреваемойсовокупности правил (норм), принципов и типологических делений. Если, попредставлениям И. Бентама, право следует воспринимать как совокупность знаков(символов), изданных или одобренных сувереном для регулирования должного поведения определенного класса лиц, находящихся под его властью, то, согласноОстину, такого суверена можно представить себе — в зависимости от обстоятельств-- в виде не только лица, но и учреждения, которое действительно, а неформально является сувереном для подвластных в данном политическом сообществе.Источником права, таким образом, является суверенная власть, причем важнейшейгарантией нормального функционирования права и самой суверенной властивыступает привычка большинства к повиновению. Нет поэтому, согласно Остину,оснований относить к разряду позитивного закона, к примеру, распоряжениеоккупационных армейских властей, даже если они и дают этому распоряжениюнаименование закона.
Вконструкции Остина суверен предстает воплощением всевластного учреждения, анорма права — нормой властного принуждения, или, говоря словами самого Остина,“правилом, установленным одним разумным существом, имеющим власть над другимразумным существом, для руководства им”. Приказ суверена, снабженный санкцией,и есть, по сути дела, правовая норма (норма позитивного закона). По этой логикепозитивными законами в строгом смысле этого слова должны считаться такиезаконы, которые предполагают возложение обязанностей и которые влекутопределенные последствия, в том числе негативные последствия в виде законногопричинения вреда.
Такимобразом, норма получает юридический характер только в том случае, когда некто,обладающий необходимыми властными возможностями и способностями, в состояниипридать ей обязывающую силу принуждения под угрозой причинить вред(негативные последствия) нарушителю данной нормы. Этим субъектом суверенныхвластных полномочий может быть не только человек, но и бог. Санкции,установленные позитивным законом, имеют характер юридический и политическийодновременно, поскольку они реализуются на практике данным политическимсообществом в принудительном порядке. В этом смысле право в целом являетсяприказом суверенной власти, устанавливающим обязанности и находящим гарантии ихреализации в политических (государственных) санкциях и принуждении.
Сутьюридико-позитивистского подхода в понимании и истолковании права хорошопередается формулой “закон есть закон”. В историческом плане позитивистскийподход выделяется своим негативным отношением к любым конструкциям, которыедопускают или терпимо относятся к допущению, что помимо реально существующего ивоспринимаемого государства и связанного с ним массива законодательствасуществует — и с этим надлежит считаться — некое более разумное право исвязанное с ним государство, являющие собой эталон для сопоставлений. Подобныйже негативизм он распространяет и на концепции естественных и неотчуждаемых прав.
Другойважной и более оправданной особенностью использования формулы “закон естьзакон” является признание ее необходимейшим условием нормального общения внормально организованном человеческом (политическом, трудовом, имущественном) общежитии, своего рода краеугольным камнем в громадном здании государственностии неотъемлемым атрибутом повседневного правового общения.
Существенноезначение в концепции Остина имеет трактовка права в строгом смысле слова. Правов строгом смысле устанавливается для разумных существ другим разумнымсуществом или существами — таковы законы, установленные богом (божеское право), и законы, установленные людьми. Но среди второй категории не все можнобезоговорочно отнести к праву в строгом смысле (позитивному праву) — например,правила, установленные лицами и учреждениями, не являющимися суверенами. Кэтому же разряду Остин относит правила, установленные общественным мнением (ких числу он относит и нормы международного права), а также правила моды,правила этикета и законы чести. Остин называл все эти разновидностинормативного регулирования термином “позитивная мораль”. Таким образом, правов широком смысле включает в себя богооткро- венное право, позитивное право ипозитивную мораль. Между позитивным правом и моралью, а также религиейсуществует не близость и не сходство, а противоречие. И это должен учитыватьвсякий законодатель. Противоречие с моралью не лишает право его качественныхсвойств, даже если оно подвергается критике с моральных позиций или испытывает ограничительноевоздействие со стороны последней.
Наиболеехарактерным для позиции Остина в этом вопросе было то, что он резко и твердоразводил право и мораль; вопрос о морально должном, о приведении сущего всоответствии с этим долженствованием Остиным полностью не снимается, но тольковыносится за рамки практической юриспруденции. Таким образом, правообособляется от морали ради того, чтобы предметом юриспруденции былоисключительно позитивное право — вне всякой зависимости от того, хорошее этоправо или плохое, несовершенное. Оценки этого рода, по мнению Остина, уделэтики или законоведения, но отнюдь не правоведения.
Одноиз распространенных самооправданий юридико-пози- тивистской ориентации визучении права — это прагматическая забота ученых и практиков по необходимомуупорядочению всего массива непрерывно изменяющегося и разрастающегосязаконодательства. Но очевидно, что истолкование права как приказа(волеизъявления) суверена чревато и недобросовестным применением этой формулы.Именно в результате такого использования формулы о законе-приказе может расти имножиться деятельность по обеспечению одной лишь “наружности закона” (В. О.Ключевский).
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.zakroma.narod.ru/