P.P. Галлямов
Новейший этап развития отечественного общества в 90-егоды радикально отличается от предыдущих в большей степени благодаря тому, чтов этот период в российскую политику буквально «ворвался» совершенно новый,особенный феномен, который специалисты уже окрестили «региональным вызовом»областных и республиканских элит остальному политическому истеблишментустраны.1
Специфически особенную группу региональныхполитических элит, вследствие системного воздействия различных политическихфакторов, и в процессе трансформации, и в смысле современного эволюционногоразвития, составили политические элиты республик в составе РоссийскойФедерации. В отличие от центрально-федеральной российской политической элиты иэлит большинства административно-территориальных (областей и краев) регионов,процесс формирования политических элит в национальных республиках имел целыйряд существенных особенностей. В кадровоструктурном плане это выразилось в том,что здесь не произошло «выбрасывания» из правящей обоймы партийно-хозяйственнойноменклатуры, сложившейся к началу преобразований; не выплеснулись наруководящеполитическую поверхность какие-либо группы совершенно новых дляданной сферы, демократически ориентированных деятелей; существенное влияние оказалмощный процесс этнизации политических элит. В институциональном смыслесвоеобразие трансформации политических элит большинства российских республикбыло основано на том, что они, умело педалируя идею «сувереннойгосударственности» и использовав таким образом в своих целях феномен«суверенизации» сполна, добились создания государственно-политическогомеханизма власти, с очень высокой степенью автономности по отношению кобщероссийской конституционной системе. Одновременно сформировался и получилразвитие феномен этатизации политических элит в республиках России. Наконец,принципиально отличаются политические элиты российских республик от элит другихрегионов и по способам идеологического обоснования, а также — механизмулегитимации проводимых в социально-экономической и политической сферепреобразований.
В настоящей работе, выполненной в рамках виртуальноймастерской «Власть и общество в политическом и этноконфессиональномпространстве России: история и современность», я рассматриваю две основныегруппы тенденций новейшей эволюции правящих элит российских республик преждевсего в связи с тем, что именно в них, по моему мнению, с наибольшей силойпроявилась специфика трансформации последних. Это процессы этатизации иэтнизации властвующих элит в республиках Российской Федерации. Дело в том, чтомне уже приходилось писать о данных тенденциях в постановочном и, главнымобразом, констатирующем плане.2 Однако процессуальные характеристики этихтенденций, а также — проблема их взаимосвязи, взаимозависимости пока нерассматривались.
Основываясь на анализе политических элит несколькихроссийских республик и выявляя при этом общие закономерности, я в значительнойстепени опираюсь на исследование эмпирических данных по Татарстану иБашкортостану как двум наиболее ярким и представительным субъектам РоссийскойФедерации «республиканского» типа. Поэтому мое исследование будет вопределенной степени компаративным, сравнительно политологическим. И какпоказывает анализ, рассматриваемые мной тенденции, присущие и татарстанской ибашкортостанской властвующей элите, в каждом конкретном случае обладаютспецификой, задаваемой особенностями исторического и этнополитического развитияэтих республик в новейшее время.
По Башкортостану, наряду с анализом опубликованной изаархивированной информации об элитах, использованием материалов масштабных иэкспертных опросов (в том числе — с участием автора), было проведеноспециальное исследование полных биографических данных политической элитыреспублики с 1986 по 1999 г.г. в двух основных аспектах. Во-первых, подробноизучалась личная и политическая биография каждого в отдельности. Во-вторых, наоснове сопоставления этапов жизненного пути, анализировались закономерности иособенности эволюции элиты в целом и ее отдельных группировок. Внутриэлитныегруппировки политического руководства Башкортостана рассматривались мной спозиций статусно — функционального подхода на основе выделения трех основныхсегментов. Первая группа это «высшая» политическая элита республики, обладающаяосновным объемом прав и полномочий, формирующая кадровый состав элиты,неподконтрольная другим группам. В следующую группу мы относим политическуюэлиту «второго» уровня, занимающую подчиненное положение по отношению к высшей,но осуществляющую главные направления политики в рамках ведомственногоподчинения на всей территории республики. Во всех случаях это руководители ичлены правительства Башкортостана. Наконец, к третьей группе республиканскойэлиты относится так называемая «территориальная» составляющая, находящаяся в прямомподчинении у «высшей» и в определенной зависимости от «второй» группировок,представленная первыми руководителями городов и районов. В целом, выборочнаясовокупность по Башкортостану составила 506 единиц анализа, приблизительнопропорционально распределенных по основным хронологическим этапам.
Интенсивная этатизация политических элит национальныхреспублик России начала осуществляться в постперестроечный период, на основепричудливого переплетения феномена «суверенизации» и инерционных последствийвнутренней борьбы в центрально-федеральной правящей элите, развернувшейся послеавгустовского (1991г.). Тогда, после событий 1991г. Б.Н.Ельцин, под предлогомнеобходимости «не обострять политическую ситуацию накануне радикальнойэкономической реформы», провел через парламент решение об отмене процедурывыборов глав регионов и о назначении их Президентом. В республиках этопостановление было продублировано применительно к «своим» городам и районам.Однако если на федеральном уровне подобный подход считался временным, вреспубликах он приобрел форму закона и был закреплен в принятых позднееконституциях. Одновременно, в республиканских законах о порядке формированиялегислатур было закреплено положение, разрешающее совмещать работу висполнительных органах с депутатством в законодательных ассамблеях. Это, вконце концов, полностью подчинило законодательные собрания республикруководству исполнительной власти, разрушило возможность реализации принципаразделения властей.
В дальнейшем, феномен этатизации политических элит,под которым я понимаю не количественное увеличение ее «государственныххарактеристик», а двуединый процесс, с одной стороны, авторитарной иноменклатурной узурпации власти, с другой — отчуждения от системы властишироких слоев населения, в российских республиках эволюционировал в рамкахдоминирования нескольких тенденций властных отношений, приобретя тем самымболее или менее сформировавшееся состояние.
Во-первых, это унификация пространства власти наоснове объединения исполнительной и законодательной ветвей и полного подчиненияпоследней высшему политическому руководству в лице президента и егоприближенных.
Во-вторых, создание системы жесткого контролированияместного управления в городах и районах, превращение его даже на муниципальномуровне почти в исключительно государственное. Практическое отсутствие, несмотряна некоторую законодательную базу, местного общественного самоуправления,являющегося, как известно, социальнополитическим фундаментом гражданскогообщества; полное отчуждение от местного самоуправления властного ифинансово-экономического ресурсов.3 При этом на уровне района или городапроисходит совмещение должности назначаемого президентом главы администрации спостом председателя соответствующего представительного органа либо посредствомформальных «выборов», либо даже методом кооптирования.
В-третьих, фактическое подчинение республиканскойисполнительной власти правоохранительных и фискальных (минюст, МВД, налоговаяинспекция, налоговая полиция и т.д.) органов, наличие «собственных» контролирующихорганизаций (например, в Башкортостане Государственный Контрольный Комитет),использование в отдельных случаях во внутриреспубликанских политических«разборках» региональных отделений службы национальной безопасности.
В-четвертых, небезрезультатные попытки властвующейэлиты российских республик подчинить себе систему судебной власти или создатьсвою «оригинальную» систему судоустройства. Не случайно, именно по вопросу оподчиненности системы судебной власти и о структурных способах ее организациимежду республиканскими элитами и федеральным руководством в последние годыразвернулись наиболее ожесточенные дискуссии.4
В-пятых, исключительное (иногда с нарушениемгражданских прав) «своеобразие» избирательных систем по поводу выборов«местных» легислатур и глав исполнительной власти президентов, абсолютнаязависимость руководства республиканских избиркомов от президентских служб. Этопозволяет политическим лидерам республик в составе РФ при помощи особых«избирательных» технологий (нарезка округов, безальтернативность выдвижения,регистрация кандидатов и т.д.) полностью контролировать процесс выборов иудачно парировать попытки оппозиционеров бороться за власть еще на этаперегистрации, не доводя их до «собственно» выборов.5
В-шестых, полное подчинение руководству российскихреспублик местных электронных СМИ и периодических печатных изданий.Неоднократные факты преследования оппозиционной печати, политика сокращения идаже попытки прекращения трансляции национальных телевизионных каналов.
Процесс такой вот масштабной по размерам и глубинеэтатизации правящих элит и всего политического процесса в российскихреспубликах привел к своеобразному, парадоксальному, на мой взгляд, развитиюпространства власти. С одной стороны, власть как особенный феномен человеческойцивилизации, в полном соответствии с процессами демократизации, охватившиминашу страну, в территориальном смысле приблизилась к народу как к главномуносителю и объекту «властвующего воздействия». В то же время в сущностномзначении движение власти «от центра к человеку» не только «остановилось» науровне республиканских элит, но и «встретилось» там с некоторыми сегментами,отобранными у местного управления. Таким образом, в основном смысловом значениивласть отдалилась от общества, а степень взаимоотчуждения населения и властныхструктур увеличилась. Даже в условиях советской тоталитарной системы, в случаепроизвола со стороны республиканской власти, конкурирующие с ней политическиеакторы, могли апеллировать к «руководству партии и страны» и, таким образом,сыграв на противоречиях центральной и региональной правящих элит, имелинекоторую возможность для политического маневра. Современные оппозиционеры,находящиеся в противоборстве с правящими элитами российских республикпрактически «один на один», в условиях отсутствия достаточно развитыхдемократических процедур и традиций политического волеизъявления, вынужденыдействовать по правилам «теневой» номенклатурной политики, не появляясь «наповерхности» публичной политической борьбы.
Как показывает диахронный политологический анализ,именно создание «замкнутой» авторитарно-номенклатурной системы власти вроссийских республиках «потушило» всплеск «партийной» активности населенияначала 90-х годов, сделав политические партии «лишними» элементами государственно-общественной жизни. Не случайно, даже в Татарстане, где многопартийностьпоначалу складывалась достаточно бурно, а дополнительный мощный импульсформированию партийной системы придавало интенсивное развитие многочисленныхэтнообщественных и этнополитических объединений, выборы в первый составпостсоветского парламента Госсовета продемонстрировали провал«партийно-политических» иллюзий. Чуть больше 8% депутатов Госсовета в 1995г.являлись представителями общественных объединений и партий. В дальнейшем, помере укрепления авторитарно-номенклатурной системы власти, роль партий вэлитогенезе продолжала падать.
В Башкортостане «партийно-романтический» периодполитического развития был еще короче и к моменту первых выборов в ГоссобраниеКурултай (1995г.) не смог как-нибудь отразиться на депутатском корпусе.Показательно, что даже наиболее «пассионарные» лидеры этнополитическихдвижений, пытавшиеся избраться в парламент в преобладающих по составу населения«башкирских» регионах республики, не смогли составить достойную конкуренциюкандидатам, официально протежируемым исполнительной властью. На мой взгляд,решающую роль в подобной «парламентской» слабости этнополитических партий иорганизаций Башкортостана (по сравнению с Татарстаном) сыграли два обстоятельства.Во-первых, в Башкирии этнонациональные движения раздроблены, пропорциональнопроживающему населению, на три основные группы: башкирское, русское итатарское, которые выступают часто соперниками, а то и противниками. Во-вторых,официальная власть Башкирии, так же как и в Татарстане, показательнодистанцируется от национальных объединений, в том числе титульных, с цельюсоздания имиджа «организатора» общереспубликанской гражданственности по формуле«многонациональный народ Башкортостана», для политической мобилизации всегонаселения республики против «унитарных» действий федерального центра,
Особенно хорошо заметна эволюция«номенклатурно-партийного» состава законодательных собраний Татарстана иБашкортостана при рассмотрении в динамике (см. табл. 1). Как видно из таблицы,изменения да и то небольшие, в сторону «технократизации» происходят лишь внутриконтролируемых исполнительной властью парламентских элит. Неизбежно падает ироль «партийной» составляющей политической жизни в законодательных собранияхреспублик.
Существенное влияние на ослабление«партийно-публичной» политической деятельности (в том числе — в парламентах) вроссийских республиках оказывает формирование избирательных систем только наоснове территориальных округов, без пропорционального партийногопредставительства. Как известно, «разные избирательные системы по-разномувлияют на процессы формирования партий. Пропорциональная модель выборов попартийным спискам способствует созданию и развитию политических партий, выборыпо одномандатным мажоритарным округам тормозят этот процесс».6 При этом вроссийских республиках (в Башкортостане и Татарстане во всяком случае), гдеправящая элита не признает никакой оппозиции, никаких парламентских фракций напартийной основе и выступает категорически против избрания хотя бы частидепутатов по партийным спискам, мажоритарная избирательная система, при полномконтроле над территориями и низкой гражданской активности населения, являетсявесьма эффективным способом удаления «с поля политической борьбы» оппонентов изчисла «политизирующей интеллигенции», объединяющейся обычно по партийнымпристрастиям.
Логическим следствием такой вот «жесткой» рекрутациисостава парламентских собраний исполнительной властью в РТ и РБ является«номенклатурное» в основном происхождение властвующих политических элит.Например, в Татарстане, по расчетам, основанным на различных методиках, от59,5% до 92% правящей элиты составляют представители бывшей«партийно-советской» номенклатуры.8
Таблица 1.
«Номенклатурно-партийный» состав законодательныхсобраний Татарстана и Башкортостана в динамике (1995-1999г.г.), %.7 Госсовет РТ Госсобрание Курултай РБ 1995 1999 1995 1999 Представители исполнительной власти 56,6 66,7 71,3 62,5 Руководители крупнейших предприятий 13,7 • 20,3 21,9 35,5 Представители партий и объединений 8,1 Нет свед. 1,4 0,7 Другие 13,7 13 5,4 1,3
Даже время постперестроечного десятилетия не может«выжечь» номенклатурного содержания элиты. Разница лишь в том, что изменилисьосновные источники рекрутации формируемых посредством назначения элит. Если всоветскую эпоху это были работники территориальных партийных и советскихорганов власти, то на современном этапе выходцы из аппарата министерств,местных администраций, не имеющие опыта партийносоветской работы в прежниевремена.
Некоторые новейшие исследования избирательногопроцесса и партий в российских регионах показывают, что «в целом по мереформирования региональных политических институтов, несмотря на усиливающуюсярегиональную дифференциацию, наблюдается тенденция к повышению роли партий какколлективных акторов.в. политическом, процессе». Однако, диа-. хронный анализразвития партийных систем в Башкортостане и Татарстане за последнее десятилетиефиксирует стабильное и существенное снижение роли политических партий впространстве власти в двух смыслах. С одной стороны, заметно падает значениепартий во внутриреспубликанской политической жизни. Этому в большей степениспособствуют не причины, вызванные объективной общественно-политической эволюцией(конец митингово-уличной эйфории начала 90-х годов, уменьшение этнополитическойактивности, структурализация политического процесса и т.д.), а факторы,определяемые завершением формирования в российских республикахавторитарно-номенклатурных систем правления. Последние постоянно «отторгают»публично-демократические институты политики «за ненадобностью» и из-запотенциальной опасности для авторитарной монополии власти. С другой стороны,даже после предпринятых за последние годы правящими элитами республикколоссальных усилий по мобилизации «региональной активности» общенациональныхпартий для завоевания влияния на центральную законодательную власть, этиреспубликанские отделения являются очень нежизнеспособными «фасадными»партиями, созданными как прямое продолжение государственных структур исостоящими поголовно из работников аппарата. Такие «партии» моментальнорассыпаются после очередной неудачи на федеральных выборах. В российскихреспубликах именно таковыми были первоначально очень амбициозные и претендовавшиена «региональную специфику» отделения движений «Наш дом — Россия», «Отечество»,«Вся Россия» и т.д.
Этнический аспект, как это уже подчеркивалось выше,играет в процессе эволюции и современного состояния политических элитроссийских республик особую роль. Закономерность этнизации республиканскихэлит, при этом имеющая в нашей стране устойчивые и давние традиции еще современ осуществления национальной политики КПСС по «коренизации» руководящегоаппарата, в условиях постперестроечного развития усиливается под воздействиемнескольких групп факторов. Во-первых, этнизация была вызвана в значительнойстепени необходимостью достижения власти путем мобилизации титульнойэтничности. Для идеологического обеспечения этого процесса использовалисьлозунги «возрождения этнической культуры и языка», «возвращения к народнымдуховным истокам», «национальное возрождение как фактор демократизацииобщества» и т.д.
Во-вторых, этнизация выступает не только следствием«наполнения» политических элит «национальным содержанием», но и становитсядейственным способом этатизации титульной этничности. Именно поэтому, вовнутриэтнических пропорциях соотношение «руководящего ядра» с этносом в целом утитульных народов в республиках на порядок выше.
Одновременно процесс этатизации титульной дляреспублик Российской Федерации этничности выступает как бы актом «компенсации»за существенно ослабленные возможности вхождения в политическую элитуэтнодисперсным национальным группам России, проживающим за пределами «своих»территорий. Например, в Татарстане должностные лица в качестве контрдоводовпризнаваемой излишне титульноориентированной кадровой политики приводятаргументы типа: «… представители нерусских народов, в том числе татары,занимающие второе место по численности населения РФ, не представлены адекватнов кадровом корпусе высших государственных служащих федеральных органов аппаратепрезидента РФ, правительстве, генералитете и т. п… Интересы одной четвертойчасти семимиллионного татарского этноса представлены хотя бы в органах властиТатарстана, но национально-культурные запросы остальной части татар 75%,практически никак не представлены в органах власти федерального уровня.Парламент РФ не имеет эффективного механизма, процедур учета интересовменьшинств. Причем выборы в Госдуму показывают, что число нерусских депутатовсокращается. Если даже все депутаты «националы» будут голосовать как один, то ив этом случае у них нет никаких шансов провести законопроекты, отвечающиеинтересам каких-либо из более чем ста народов России или хотя бы заблокироватьрешение русского механического большинства».10
Практически аналогичную аргументацию для «оправдания»доминирования титульной этничности в высших эшелонах республиканской властиприводят некоторые общественные деятели и ученые Башкортостана: «В целомнерусские национальности не могут оказывать существенного влияния на процедурупринятия решений ни в Государственной Думе, ни в Совете Федерации. Если бы дажепредставители всех республик (всего 21 республика, включая Чечню) выступали в СоветеФедерации единым фронтом, то они могли бы собирать максимум 25% всехнеобходимых голосов».11 При этом некоторые чисто этнические свойства (например,владение языком народа и т.д.) законодательно провозглашаются в республиках какквалификационные признаки государственного работника высокого ранга.
В-третьих, во внутриэлитных отношениях, этнизация,реализуемая способом фактического «квотирования» ведущих госдолжностей,становится действенным рычагом резкого «сужения» социальной базы оппозиции испособом «отсеивания», под благими на первый взгляд намерениями, из числапретендентов на элитные посты, реальных конкурентов. В этом случае «в кругциркуляции» попадает уже довольно узкая группа этнополитической элитыреспублик. На этом этапе «элитный отбор» не заканчивается, в дело вступаютсубэтнические, этноземляческие и кланово-родовые признаки. Однако, еслипоследние признаки могут быть фактором лишь теневой кадровой политики, тоофициальное провозглашение этнического признака в качестве квалификационного позволяетпроводить легальную этнизацию состава руководящих политических элит. Неслучайно, что в постперестроечное время этнизация сделала заметный рывок дажепо сравнению с периодом специально оговоренной и целенаправленно проводимой в20-е — 30-е годы государственной политики «коренизации аппарата» в национальныхреспубликах. В Республике Саха (Якутия), например, якуты, составляя 34%населения, имеют 69% должностей в правительственных структурах.12 В Татарстане,по разным расчетам, от 76,5% до 78,1% правящей политической элиты составляюттатары, хотя в целом по республике проживает 48,3% титульной; 43,5% — русской и8,2% — других национальностей.13
Очень показательно иллюстрируется развитие«этнического» содержания политических элит Татарстана и Башкортостана напримере эволюции представленное™ национальных групп в законодательныхассамблеях постсоветского периода (см. табл. 2).
В Башкортостане и Татарстане, в силу воздействияособенностей этноисторического развития, этнический фактор эволюцииполитических элит проявляется в трех основных аспектах: собственно этническом,этноязыковом и этнотерриториальном. Кратко рассмотрим поэтому соответствующиесюжеты элитического процесса.
В собственно этническом смысле анализ динамикируководства Башкортостана в позднесоветский и постсоветский периоды показываетпорядковый рост доли элиты титульной национальности. Если в элите 1986 годабашкиры составляли 44,7 %, то в руководстве 1990-1991 годов достигают уровня 50%, а в 1995 и 1999 годах контролируют уже 55,6 % и 56,6 % составасоответственно (см. табл.3).
Структурно наиболее заметен рост доли башкир в«высшей» политической элите республики (1,8 раза) и в правительственнойподгруппе (1,5 раза). Среди первых руководителей республиканских «территорий»титульная кадровая составляющая также растет, но значительно меньшими темпами,чем в других группах (на 7,7 %). Примечательно и то, что в 1999 году среди семиключевых, наиболее значимых по имеющимся полномочиям фигур государственнойвласти (Президент, Премьер-министр, Руководитель Администрации Президента,Госсекретарь, Руководители ГоссобранияКурултая) пять являются башкирами (все —«башкироязычные») и по одному представителю русской (Председатель Госсобрания)и татарской (Председатель Законодательной Палаты) национальности.
Национальный состав высшей политической элитыБашкортостана при этом представляет собой отнюдь не чисто научнуюэтнополитологическую проблему, а часто выступает предметом ожесточенныхдискуссий и спекуляций со стороны различных политических и этнообщественныхдвижений и объединений, постоянно «подогревая» тем самымобщественнополитический процесс в республике. Причем «претензии» кнациональному составу органов власти предъявляются не только деятелями иорганизациями, ангажированными с позиций русского и татарского самосознания,что вполне естественно, но и что самое удивительное (при этом наиболееожесточенно) — лидерами башкирского этнополитического движения. В различногорода официальных документах (заявления, обращения, постановления и т.д.)авторитеты башкирского национального движения «… особенно часто жалуются…на то, что «специалисты из башкир не могут пробиться в руководящие органы, чтосреди руководителей крупных промышленных объектов, акционерных обществ, банков,по существу нет башкир, и что все ключевые позиции в экономической сферезанимают татары и русские».14
В массовом политическом сознании населения фактдоминирования башкир в правящих структурах формирует устойчивую и все болеевозрастающую уверенность в том, что принадлежность к титульной нации дает вреспублике преимущества при социальной карьере, поступлении в вузы, приустройстве на работу на руководящие посты и т.д. Например, по результатамнескольких масштабных социологических опросов населения, проведенных при нашемучастии, при финансировании некоторых американских научных фондов, в 1993-1997годах (июнь 1993 г., ноябрь 1993 г., март 1997 г.) от 60 % респондентов средибашкир до 83,3 % — среди других национальностей согласились с тем, чтонациональная принадлежность дает приоритет при поступлении в вуз вБашкортостане.15
Важным и отличающим Республику Башкортостан от другихроссийских регионов является этноязыковой аспект эволюции политической элиты.Дело в том, что в силу особенностей этноисторического развития вдореволюционную эпоху и особенно — в советский период, в Башкортостанесложилась достаточно противоречивая этнодемографическая ситуация применительнок взаимодействию двух основных народов: башкир и татар. Этногенетически такназываемая «татаро-башкирская» проблема была основана на том, что формированиеэтих двух чрезвычайно близкородственных тюркских народов происходило напросторах Волго-Уральской историкоэтнографической области вплоть до серединыXIX века в теснейшей взаимосвязи и взаимозависимости. В период нациогенеза в концеXIX — начале XX века культурно-языковые связи не ослабли, а даже усилились. Этов конце концов привело к тому, что преобладающие группы татар и башкирразговаривали практически на одном языке или на очень схожих диалектах.Ситуация изменилась под воздействием двух групп факторов. Первое. В результатеобщего подъема национально-освободительного движения народов российской империии революционных событий 1917 года, в ходе гражданской войны, как известно,несмотря на неоднократные попытки и буржуазных националистов (проект«Идель-Урал»), и большевиков (проект «Татаро-Башкирской Республики») создатьобъединенную татаро-башкирскую государственность, образовались отдельныесоветские республики: первоначально Башкортостанская (1919г.), затемТатарстанская (1920г.) автономии. При этом все западные и северо-западные (поразмерам более половины) территории современного Башкортостана, заселенные восновном татароязычным населением (татарами и татароязычными башкирами),
Таблица 2.
Представленность национальных групп в законодательныхсобраниях Татарстана и Башкортостана в динамике (1990-1999гг.), %.16
Нацио
наль
ность
Верховный
Совет и Гос
совет РТ
Пред
ставлен
ность в
населе
нии
Верховный Совет и Госсобрание
РБ
Пред
ставлен
ность в
населе
нии в
целом /> /> /> /> /> /> 1990 1995 1999 1990 1995 1999 />
Пала
та
пред
стави
телей
Зако
нода
тель
ная
палата
Пала
та
пред
стави
телей
Законо
датель
ная
палата /> титульная 58 73,3 76 48,3 33,5 41,1 55,8 39,3 55 21,9 /> русские 28 25,1 23 43,5 35,7 23,3 20,5 23,3 22,5 39,3 /> татары 22,5 29,5 14,7 30 15 28,4 /> другие 14 1,6 1 8,2 8,2 6,1 8,8 7,4 7,5 10,6 />
Составлено нами по Исхаков Д. Указ, соч., С. 170-171;Зазнаев О. Республика Татарстан: региональные особенности выборов 99 //Конституционное право: восточно-европейское обозрение, 2000, №1; Юлдашбаев Б.Х.Новейшая история Башкортостана, Уфа, 1995; Материалы текущего архиваЦентризбиркома РБ.
вплоть до лета 1922 года не входили в состав соседнихреспублик, а оставались в границах сохранявшейся пока Уфимской губернии. В 1922году специальным решением ВЦИК, упразднявшим Уфимскую губернию, этот регион былвключен в состав «Большой Башкирии». В результате, как пишет известныйбашкирский историк Б.Х. Юлдашбаев: «Татаро-башкирский вопрос сохранялся, нотеперь не столько как спорный проект объединения Башкортостана с Татарстаном,сколько как проблема взаимоотношений двух тюркоязычных народов в пределахмногонациональной Большой Башкирии».17
Таблица 3.
Динамика этнического признака структурных групп политическойэлиты Башкортостана (1986-1999гг.), %.Национальность Структурные группы Период Башкиры Высш. Правит. Террит. Всего
1986 40 39,1
47,1 44,7
1990-91
42,8 57,6 48,4 50,1
1995
73,3 55,9 48 55,6 1999 59,1 59,6 54,8 56,6 Русские Высш. Правит. Террит. Всего
36 26,1
31,4 31,3
35,7 15,1
27,4 25,4 20 14,7 16 16,1 22,7 25,9 23,3 23,8 Татары Высш. Правит. Террит. Всего
16 26,1
15,7 17,8 14,3 18,2 20 19,1
6,6
26,5 28
25
13,6 11,1 16,4
14,7 Другие Высш. Правит. Террит. Всего
8 8,6
5,7 6,8 7,1 9,1 4,2 5,6 2,9 8 5,6 4,5 3,7 6,5 4,9
Второе. Существенное влияние на генезис«татаро-башкирской» языковой проблемы оказало введение во второй половине1920-х годов канонов башкирского литературного языка, развивавшегося до тех порв основном в рамках «тюрки», т.е. «старотатарского» языка. Тогда, в результатеожесточенной дискуссии среди языковедов и политиков возобладала точка зрения,по которой за основу литературного башкирского языка были взяты юго-восточные(по тогдашней номенклатуре юрматынский и кувандыкский) диалекты, наиболеерадикально отличающиеся от татарского языка. В результате практически все«западные» и «северо-западные» башкиры превратились в «татароязычных», а ещедовольно большие группы башкир из центрального и северного регионов сталиговорить на диалектах более близких к татарскому, чем к собственно башкирскомулитературному языку.18 Сюда же добавилась возникшая уже в советское время иреализуемая некоторыми представителями татар Башкортостана практика«записываться в башкиры» с целью обеспечения будущей карьеры в органах власти.В политической элите республики эта тенденция стала довольно распространеннымявлением. Поэтому в собственно башкирской националистической среде вскоревозникла традиция делить башкир на «наших» и «не наших», на «истинных» и«сделанных», на «настоящих» и «ненастоящих». Нельзя не отметить, что данноепротивопоставление играет весьма заметную роль в процессах консолидации идифференциации даже современной политической элиты Башкортостана.
Анализ динамики этноязыкового аспекта элитическогопроцесса в Башкортостане показывает, что «башкироязычные» башкиры, обладая ужев 1986 году превосходством в 59,6 %, вытесняют с «политического Олимпа»«татароязычных» башкир, рассматриваемых в этнополитическом противоборстве вкачестве союзников татарской элиты республики. Особенно заметен рост«башкироязычности» в группе «территориальных» руководителей РБ: если в 1986году «татароязычные» башкиры здесь даже преобладали (54,5 %), то в 1990-1991годах они начинают уступать, а к 1995 году более чем в два раза (30,5 %)отстают по численности от своих «башкироязычных» соплеменников (см. табл.4).
В категории «высшей» политической элиты Башкортостанасоотношение разноязычных представителей титульного народа стабильно держитсяприблизительно на одном уровне (80:20) и почти адекватно отражаетэтнодемографическую конфигурацию башкирского народа в целом (79 % и 21 %).Традиционно высоким (81-88 %) остается, за исключением 19901991 годов, уровень,«башкироязычности» правительственной элиты Башкортостана. Несмотря на это,башкирские националистические организации именно в отношении этноязыковогосостава правительственной власти республики проявляют наибольшее недовольство:«Даже в застойные времена во главе Совета Министров и Верховного Советанаходились лица башкирской национальности, владеющие башкирским языком. Асейчас среди первых лиц руководства Кабинета Министров нет человека, владеющегобашкирским языком. Бакиевы, Шакировы, Шаретдиновы (фамилии Премьера,Вице-премьера и министра с 1994 по 1998 годы — Р.Г.) — люди, придерживающиесяпротатарских взглядов и им чужды интересы башкир»20.
Таблица 4.
Динамика этноязыкового признака структурных групп политическойэлиты Башкортостана башкирской национальности (1986-1999гг.), %.Этноязыковые группы Структурные группы Период 1986 1990-91 1995 1999 Башкирский язык Высш. Правит. Террит. Всего 80 83,3 81,8 69,2 88,9 68,4 84,2 81,2 45,5 52,1 69,4 60 59,6 59,2 75,8 66,7 Татарский язык Высш. Правит. Террит. Всего 20 16,7 18,2 30,8 11,1 31,6 15,8 18,8 54,5 47,8 30,5 40 44,4 40,1 24,2 33,3
Этнотерриториальный аспект элитического развития в РТи РБ, по нашей методике, представляет собой синтетическое взаимодействиесубэтнических, родоплеменных и кланово-земляческих подходов к рекрутированиюсовременной политической элиты. В Татарстане, как показывает специальныйанализ, происходит возрождение субэтнического самосознания некоторых групптатар, в среде творческой и этнически ангажированной интеллигенции развиваетсядискуссия «булгаристов» и «татаристов»21. В ходе элитогенетического процесса вБашкортостане, в отличие, например, от среднеазиатских государств22 илисеверокавказских и некоторых других российских республик23, пережиткиродоплеменных отношений не играют столь существенной роли, хотя элементытрайбализма все же присутствуют. В наибольшей степени приведенной выводотносится к башкирской национальной элите. Изучение этой большой имногоплановой проблемы, представляющей собой отдельную исследовательскуюзадачу, значительно затруднено в связи с отсутствием репрезентативного корпусаисточников. Представители элиты не указывают в биографиях и анкетах своих«родовых корней» и земляческих пристрастий. Не созданы пока и достаточноэффективные методики социологического анализа масштабов и направлений развитиянеизбежно возрождающегося в условиях «национального ренессанса» субэтническогосамосознания. Вместе с тем исследование «родового» и «земляческого» факторовразвития современной элиты возможно на основе изучения географии рождения(посредством этнологического сравнения территориальной и родоплеменнойэтнонимии) и основных этапов номенклатурной карьеры. Однако в этом случае анализстановится индивидуализированным и трудно поддается формализации. Пока жерезультаты некоторых специальных этносоциологических исследований фиксируют,что «… башкирская элита строится преимущественно по социальному принципу: ееоснову составляют функционеры-выдвиженцы из сельской местности. Главная цельбашкирской политической элиты — достижение власти путем всестороннеймобилизации этничности среды башкирского населения. При этом попутно еюрешается и другая задача — максимальное продвижение своих членов по ступенямгосударственной иерархии, получении рабочих мест с наибольшим полезнымэффектом. Результатом этой деятельности является ощутимый рост в последние годыдоли башкир в аппарате министерств республики»24.
Как показывает анализ практики внутриэлитноговзаимодействия различных группировок в руководстве республики, болеесущественную роль, нежели происхождение из одной местности или одногородоплеменного клана, оказывает на консолидацию правящих элит территория иокружение, в которых происходило становление того или иного политическоголидера. Зафиксированная, например, в российской элитологии, так называемая«кугарчинская»25 группировка во главе с М.Рахимовым26, сформировалась как разне на общности происхождения, а на основе совместной политической деятельностиперед приходом в состав высшей элиты. Так или иначе, сопоставление местрождения представителей элиты РБ в исследуемый нами период показывает, что отсоветского к постсоветскому времени возрастает роль выходцев из южного июго-восточного регионов (с 41,4 % в 1986 году, до 53,4 % — в 1999 году) исоответственно падает влияние уроженцев западных и центральных районов игородов республики. Причем наибольший рост объема и процентного значения«юго-восточной» по рождению элиты происходит за счет руководителейреспубликанских территорий: увеличение этой группы произошло с 1986 по 1999годы почти в 1,5 раза, с 37,1 % до 53,7 %).Исходя из этого, можно сделать выводо том, что назначение глав администраций городов и районов в Башкортостанеосуществляется сейчас, применительно к «территориальным» лидерам, во изменениебаланса «автохтонности» и «пришлости», сложившегося еще в советскую эпоху.
Анализ развития политических элит российских республикв постперестроечную эпоху показывает, таким образом, что этнический факторприобрел одну из ведущих ролей в современном элитогенезе значительной группысубъектов Российской Федерации, обладающих к тому же достаточно высокойстепенью политической «суверенности» по отношению к общероссийскойгосударственной системе. Основываясь на начальном этапе на объективном процессе«возрождения» титульных для российских республик наций, этнический факторэлитической эволюции с течением времени начинает все больше выполнять функциюсвоеобразного «идеологического обоснования» произведенного уже номенклатурногораздела власти. Поэтому прогностически следует в ближайшие годы ожидать нетолько стабилизации титульноориентированного этнического состава правящих элитв российских республиках, но и может быть даже некоторого «отката назад» в этомсмысле.
Одновременно продолжается процесс этатизацииполитических элит, основанный на авторитарно-номенклатурной узурпации власти иотчуждении от нее широких слоев населения.
Таким образом, дальнейшее движение к гражданскомуобществу невозможно в многонациональной России не только без совершенствованияфедеративных отношений «центр-регион», но и без радикального преобразования(деэтатизации) политических систем в самих республиках — субъектах РФ, равнокак и — без создания многоуровневой системы правового, демократическиорганизованного регулирования этнического состава правящих политических элит ив масштабах федерального центра, и в регионах, в особенности в российскихреспубликах.
Список литературы
1 Афанасьев М.И. Региональный вызов: правящие региональныегруппировки в российском политическом процессе // Трансформация российскихрегиональных элит в сравнительной перспективе. М, МОНФ., 1999. С.9.
2 См.: Галлямов P.P. Политические элиты российскихреспублик: особенности трансформации в постсоветский период // Политическиеисследования, 1998, №2.
3 Мухарямов Н. «Модель» Татарстана // Реформы местногосамоуправления в региональном измерении. М., 1999, С. 217-219.
4. См., например: Муксинов И. О согласованииконституционного законодательства Российской Федерации и РеспубликиБашкортостан // Что хотят регионы России? М, 1999, С.60-62; Мухарямов Н.Указ.соч. С.209-210.
5. Татарстанская «модель» подобных технологий, почтианалогичная башкортостанской, хорошо описана казанским политологомМ.Фарукшиным. См.: Фарукшин М.Х. Авторитарная ситуация в региональномпреломлении: Татарстан // Полития, 1999-2000, №4, С. 122-132.
6 Рыжков В.А. Странная Федерация: проблемы иперспективы развития федерализма в России // Полития, 1999-2000, №4. С.90.
7. Составлено и рассчитано нами по: Исхаков Д.Проблемы становления и трансформации татарской нации. Казань, 1997, С. 153-178;Зазнаев О. Республика Татарстан: региональные особенности выборов 99 //Конституционное право: восточноевропейское обозрение, 2000, №1; Проблемыукрепления государственности Республики Башкортостан. Уфа, 1998. С.62;Материалы текущего архива Центризбиркома РБ.
8. См.: Сагитова Л.В. Этничность в современномТатарстане, Казань, 1998. С. 65.
9 Люхтерхандт Михалева Г. Избирательный процесс ипартии в российских регионах // Выборы и партии в регионах России. М, СПб.,2000. С. 167.
10 Абдрахманов Р.; Маврина Э. Республика Татарстан:модель этнологического мониторинга.М., 1999. С.42.
11. Илишев И.Г. Национальные меньшинства игосударственное строительство в Российской Федерации // Демократия инациональные движения в современном мире. Материалы российско-американскогосеминара.20-22 октября 1999 г. Уфа. Уфа, 1999. С. 90-91.
12. Тишков В. А. Очерки теории и политики этничностиРоссии.М.,1997. С. 121.
13. См.: Фарукшин М.Х. Политическая элита вТатарстане: вызовы времени и трудности адаптации // Полис, 1994, № 6; ЗазнаевО. Республика Татарстан // Конституционное право: восточноевропейскоеобозрение, 1997, №2.
14. Габдрафиков И.М. Республика Башкортостан: модельэтнологического мониторинга. М., 1998. С.36-37.
15. См.: Сафин Ф.Г. Принципы этнополитическогоразвития Башкортостана. М., ЦИМО. 1997. С.205-221.
17Юлдашбаев Б.Х. Новейшая история Башкортостана. Уфа,1995 С. 109.
18 См.: Кузеев Р.Г. Социальное и этническое всовременных этнонациональных процессах. Препринт. Уфа, 1988, С. 25-30.
19. По результатам переписи 1989 г. около 21% (178,5тыс.) башкир Башкортостана считают родным языком татарский. См.: Национальныйсостав населения Башкирской АССР по результатам Всесоюзной переписи населения1989 г., С. 20.
20. Из отчетного доклада председателя БНЦ «Урал»М.Кульшарипова и председателя Народной партии Башкортостана Р.Нигматуллина //«Замандаш», 1995, № 4; Известия Башкортостана, 1996, 7 февраля.
21. Исхаков Д. Указ, соч., С.92-99.
22. См., например: Постсоветская Центральная Азия.Потери и обретения. М, 1998; Масанов Н.Э. Казахская политическая иинтеллектуальная элита: клановая принадлежность и внутриэтническоесоперничество // Вестник Евразии, 1996, №1; Амеркулов Н. Жузы всоциально-политической жизни Казахстана// Центральная Азия и Кавказ, 2000, №3.
23. См.: Панеяш Э.Х. Традиции в политической культуренародов Северо-Западного Канказа // Этнические аспекты власти. СПб., 1995;Гоголданова З.Э.Г., Гузёнкова Т.С. Субэтнические группы: представления иреальности // Калмыки: перепутье 1980-х. Проблемы этнокультурного развития. М.,1993.
24. Киекбаев М.Д. Башкиры в городах Башкортостана:история и современность. Уфа, 1998. С.60.
25. По названию одного из сельских районовБашкортостана, где родился М.Рахимов и откуда он был избран в 1990г. депутатомВерховного Совета Б АССР, что стало отправной точкой стремительной политическойкарьеры рядового директора одного их уфимских нефтеперерабатывающих заводов.
26. См.: Тюков Н., Запеклый А. Элиты российскихрегионов, формирование и развитие // Трансформация российских региональных элитв сравнительной перспективе.
Для подготовки данной работы были использованыматериалы с сайта