ВВЕДЕНИЕ
«ИСТОКИИ ПУТИ РАЗВИТИЯ НАРОДНОГО ИСКУССТВА КАЛУЖСКОГО КРАЯ»
Современная деятельностьКХМ по изучению народного искусства в Калужской области имеет свои традиции.Интерес к народной художественной культуре края возник еще в дореволюционноевремя. В Калуге на рубеже XIX—XX в.в. появляются различные краеведческие общества:Губернская ученая архивная комиссия, Церковное историко-археологическоеобщество, Общество изучения природы и местного края. Последнему принадлежитинициатива по созданию местного естественно-исторического музея «На благое просвещение»,открытого в Калуге 15 мая 1914 года и получившего имя А. А. Рыжичкина, насредства которого он был устроен. Сотрудники музея организовалиэтнографические экспедиции, собирали произведения народных мастеров в губернии.В 1919 году Общество изучения природы и местного края совместно с Обществомистории и древностей выступило инициатором создания губернского Краеведческогомузея, который и был открыт в 1925 году. Важным направлением в деятельностиГубернской ученой архивной комиссии было археологическое изучение Калужскойгубернии. В результате этой работы была составлена археологическая картагубернии, где имелись сведения о 70-ти городищах, 410-ти курганах. В 1897 годув палатах Коробовых при Ученой архивной комиссии был открыт Губернскийисторический музей.
Этнографы и краеведы,входившие в состав этих обществ, своими публикациями на страницах такихизданий, как «Известия Калужской ученой архивной комиссии», «Калужскаястарина», «Известия Калужского общества изучения природы и местного края» пробуждалиинтерес к истории и культуре края. И в настоящее время не утратили своегонаучного значения труды таких известных калужских краеведов, как Д. И. Малинин, В. М. Кашкаров.
В послереволюционные годыизучение народного искусства калужского края становится важной составнойчастые краеведческой, работы В этот период в Калуге функционируют Калужскоеобщество краеведения, Калужское общество истории и древностей, Калужское обществоизучения местного края, Калужское бюро краеведения. С деятельностью последнихбыла связана работа известных в области краеведов и этнографов М. Е.Шереметевой и Н. М. Маслова. Впоследствии, являясь научными сотрудниками музеев, они принимали участие в этнографических экспедициях и археологическихраскопках на территории Калужской области, активно собирали материалы понародному искусству, деревянной резьбе, изразцам, вышивке, набойке, узорномуткачеству, кружевничеству, художественному литью, по истории местных кустарныхпромыслов. Собранная ими этнографическая коллекция и их публикации понародному искусству и в настоящее время сохранили свою научную значимость.Этнографическая и археологическая традиции указывают на истоки народногохудожественного творчества на территории Калужской губернии в дошедших до наснемногочисленных остатках материальной культуры вятичей, населявших край в VI-XII вв. Этометаллические предметы: подвески, кольца, детали керамических изделий. Археологическиедревности, найденные на территории калужского края, по своему декору во многомпредставляют традиционный славянский орнаментальный комплекс, но гипотетическиуказывают на локальные орнаментальные черты: преобладание геометрических изооморфных мотивов. С удивительным постоянством они сохранились в изделияхнародных мастеров — вышивке, ткачестве, деревянной резьбе — до начала ХХ-гостолетия. Но уже в XIX веке эти мотивы в достаточной мере трансформировались,древняя архаика слилась в них с образцами окружающей природы, с фольклором.
По времени историческихвоспоминаний различных видов народного художественного творчества калужскогокрая следует отметить резьбу по дереву. Самые ранние известия о деревянныхизделиях в нашем крае относятся к XVI веку. Сигизмунд Герберштейн, посол германского императораМаксимилиана, в «Записках о Московии», описывая Воротынск и Калугу, отмечает,что калужане весьма искусны в выделке деревянной посуды, привозимой в Москву,Литву и другие места. Сохранилось и другое свидетельство такого же характера:в 1515 году между подарками, отосланными Константинопольскому патриархуПахомию, тверской епископ Нил «… отправил три става калужских». Калуга в XVI веке вообщеславилась своими деревянными изделиями, но особенно были известны ложки и чашиискусной резьбы. К сожалению, изделий этого промысла не сохранилось. Однако,этнографическая коллекция КОКМ зафиксировала деревянные предметы крестьянскогообихода XIX века: рубели, прялки, вальки, богато орнаментированныетрехгранно-выемчатой резьбой. Среди орнаментальных мотивов преобладаютсолярные знаки. Пряничные и набойные доски XIX века также украшены выемчатойрезьбой с растительной и зооморфной орнаментикой.
До настоящего временисохранившиеся деревянные домики в Калуге и в калужских селах приятно удивляютзамысловатым резным декором. По своим законам развивались орнаментальные мотивыв калужской архитектурной пропильной резьбе. Имея в своих истоках бытовуютрехгранно-выемчатую резьбу, архитектурную прорезь, навыки иконостаснойпластики, калужская пропильная резьба предстает в хронологических рамках концаXIX— нач. XX столетия с целым комплексом уже сложившихся характерныхпризнаков. Работая с конкретным материалом, убеждаешься в том, что народныемастера менее всего думали о «чистоте» того или иного стиля, от которого ониисходили в своем творчестве. Принцип отбора был исключительно избирательным,усваивались и перерабатывались те формы и мотивы, которые более всегопривлекали. Поэтому в калужской архитектурной пропильной резьбе часто можновстретить такие формы декора, которые говорят об определенном симбиозеразнородных источников, в частности классицизма и русского стиля, русскогостиля и модерна. Мастера т. н. ропетовского стиля, работавшие на калужскойпочве, большинство мотивов брали из сквозной и городской резьбы крестьянскихпостроек: прорезные розетки, зубчики, городки, треугольники. В отдельныхузорах пропильного декора, строящихся на сочетании ромбов и кругов, можнопроследить аналогии с узорами калужской вышивки.
Влияние ампирных формдекора на калужскую домовую резьбу представляется вполне естественным, еслиучитывать богатую классицистическую архитектурную практику в городе, вчастности, известный по сохранившимся памятникам и трудам С. В. Веэсонова5калужский деревянный ампир. Классические мотивы — сухарики, зубчики, полочкии др. — в калужском пропильном декоре довольно распространенное явление. Но онипостоянно разбиваются сложной системой кругов, розеток, ромбов, зигзагов,треугольников, являясь по сути уже своеобразной стилизацией крестьянскойгеометрической резьбы. Светелки и пилястры с декоративно трактованными элементамиордерности, кронштейны, наличники с очельем в виде арки и с рядом резныхбалясин мелкого штучного набора постоянно теряют свои очертания в ажурных живописныхизлишествах русского стиля. Модерн привносит в декор наличников новыеорнаментальные мотивы, например, лирообразную фигуру. Первоначально она простоудачно вкомпанована в резьбу наличника, но далее получает ряд причудливыхпереработок. Причудливая текучесть, прихотливый контур подобных форм вызываютассоциации с виньеточной графикой модерна, которая легко могла бытьприспособлена к формам пропильного декора, о чем свидетельствует целый рядпамятников и в других регионах. Творчество калужских мастеров, переходивших нановый вид архитектурной резьбы подереву — пропильной — питали самые разные источники. Одни из них восходили кпрошлому, другие — к современности. В арсенале были не только мотивы и фор мыархитектурного декора, но и орнаментика других видов творчества, в частности,как уже упоминалось, мотивы калужской народной вышивки.
Из глубин народноготворчества идет к нам и крестьянская вышивка. Этнографическая коллекция покалужскому краю сохранила прекрасные образцы народной вышивки XIX — нач. XX вв. При всемэтом, она вобрала в себя неоднородный материал: наиболее древний орнаментальныйпласт дают нам вышивки Перемышльского, Калужского, Лихвинского уездов, районовГамаюнщины и Монастырщины, датируемыхXIXвеком. Источниковедческое значение данных памятниковнародного шитья определяется степенью сохранения традиционной орнаментикиархаического извода на уровне доброжелательно-апотропейного значения. Вышивкадругих регионов более поздняя. В изделиях данного круга орнамент реализуется науровне чисто эстетическом. Орнаментальные мотивы тяготеют к «изобразительности»,бытовым элементам, полностью утрачивают связь с архаическим «прообразом».Этнографический аспект исследования калужской народной вышивки нашел своюопределенную реализацию в работах М. Е. Шереметевой.
Изучение памятниковкалужского народного шитья в аспекте искусствоведческого метода исследованияпродиктовало необходимость анализа образной структуры орнамента, основныхпринципов построения орнаментального образа. Это, в свою очередь, обусловилорешение более частных задач, а именно: систематизация орнаментальных мотивов,выявление их семантики в контексте этнографического и фольклорного материала,акцентирование основных выразительных средств, соединяющих абстрактную схемуузора с реальной поверхностью конкретного предмета. Калужская народная вышивкапредставляет собой локальный вариант шитья южнорусского региона на основанииприверженности к геометрической орнаментике, к технике перевита.
Традиционные приемы втехнике и орнаментации наиболее устойчиво сохранились в условиях натуральногохозяйства Гамаюнщины и Монастырщины. В изделиях калужских вышивальщиц орнаментвышивки существует в определенном предметном контексте, где все согласовано исвязано между собой: назначение, конструкция, материал, цвет — все объединеноединством замысла. Вышитые узоры калужских занавесок и полотенец оставляютощущение празднично-сти, что соответствовало функциональной роли этих предметовв бытовом обиходе деревни. Колористический строй вышивки неотделим от фактуры:народные мастера исходят из реальных качеств холста и нитей; отдаваяпредпочтение перевити, с тонким чувством меры вводят штопку, настил, крестик.Свои вышивки они насыщают разнообразными ритмами — то неспешными иторжественными, то быстрыми и веселыми. Ритмический бег лаконичного узора,оттенки цвета, фактурное богатство открывают нам духовный мир создателяорнамента — народного художника.
Своеобразными смежными квышивке промыслами в Калужской губернии были цветное ткачество, тесемочный,ленточный и кружевной промыслы. В быту калужских крестьян значение кружевабыло невелико. Однако, в сфере бытования художественных промыслов губерниикружевной выделяется редкой стабильностью произведет на достаточно высокимхудожественным уровнем изделий. Анализ архивного и этнографического материалапо калужскому краю позволяет локализовать кружевоплетение в губернииЖиздринским, Козельским, Тарусским, Боровским и Лихвинским уездами. Но какпромысел кружевничество значительное развитие получило лишь в Боровском иЛихвинском уездах. Как художественное явление калужское кружево развивалось подвум направлениям: крестьянское, создаваемое для домашнего употребления, ипромысловое, которое в основном сбывалось в белошвейные мастерские Москвы.
Достоянием крестьян былокружево, плетеное из льна, что вполне соответствовало тем тканям — холсту,крашенине, пестряди — которые оно украшало. У него не было развитых узоров всилу исключительно численного способа плетения. Оно служило отделкойкрестьянской одежды и существовало в форме края или прошвы. Численный способплетения обусловил в основном геометрический характер узоров. Основой кружевныхпромыслов в Боровском и Лихвинском уездах было мерное многопарное кружево вформе прошвы и края. Стилистически калужское промысловое кружево очень близкокружеву подольскому. Это кружево многопарное, с цветочными рисунками на тюлевомфоне, с тонкими решетками, со сканью обводов. Калужское промысловое кружевохарактеризует особая тонкость, явное предпочтение тюлевому фону, легкие растительныеузоры. Искусно выполненные работы калужских мастериц удостаивались дипломов навыставках, о чем свидетельствуют архивные документы.
Значительным явлением в народном искусствекалужского края являлась художественная керамика. Среди цеховых знамен калужскихремесленников можно увидеть знамя с надписью «Кафельный». Расцвет изразцовогопроизводства в губернии относится к XVIII веку. В топографическом описании калужского наместничества1785 года значится десять кафельных заводов, а в 1857 количество их сократилосьдо двух. Последняя четверть 18 века совпадает с образованием Калужскогонаместничества, и расцвет изразцового производства в губернии в этовремя можно объяснить масштабами строительства. В это время в моде были изразцовыепечи с крупными ампирными рисунками по всему зеркалу, нередко датированные. Ещев 1944 году такие печи можно было увидеть в некоторых домах Калуги. В КОКМнаходятся изразцовые печи, датированные 1759 годом, с изящными гирляндами исюжетными панно. Калужские изразцы вывозились в Москву и другие губернии.Известно, в частности, что калужские изразцовые печи украшали здание Малороссийскойколлегии в Глухове.
Изготовление калужскойглиняной игрушки, которая известна в настоящее время больше как хлудневскаяигрушка, по этнографическим материалам во многом связывается с праздничнымигуляньями — ярилками. Они проходили на пасхальной неделе в селах и городахгубернии. Здесь необходимы были традиционные «свистульки», «сопелки», в видекозы, конька, медведя, бабы с гусем, птички, вылепленные из глины, без поливы,с яркой раскраской. Само название праздника — ярилки — происходит от именидревнего славянского бога солнца — Ярилы. Имена Ярилы, Купалы, богов языческогопантеона, сохранила народная память в топонимике, в праздниках весенне-летнегоцикла. Утрачена магическая и заклинательная сущность древнего действа, нокалужская глиняная игрушка во всем своем комплексе бессознательно донесла донаших дней древние вятические формы, сохранила в механической передачеапотропейное значение образа.
В настоящее время проблемаиспользования традиций народного искусства в современном художественномпроцессе остается актуальной не только для искусствоведов и историков, но идля мастеров декоративно-прикладного искусства.
ВЛАДЕЛЬЦЫ ГАМАЮНЩИНЫ
Ушли совсем те поколения,которые могли бы нам рассказать об истории вотчины на правом берегу Оки. Жителинового района Правобережья г. Калуги даже не подразумевают, что живут в местности,народное название которой Гамаюнщина.
Откуда пошло это название?Этот вопрос интересовал исследователей еще с середины XIX в.
Здесь, благодаряисторическим условиям, сложился особый уклад жизни, свой говор, свой костюм,отличающийся от соседних местностей.
В большинстве случаевнаселение само отмечало и выделяло такую группу, давая ей особое прозвище.Иногда народная память просто-напросто сохраняла старые юридические термины.Источником названий служили «народные предания, фамилии географическогопроисхождения и географические имена селений».
Г.Н.Потанин (тогда студентПетербургского университета), проведший лето 1861 г. под Калугой, а за ним калужский краевед М.Е.Шереметева (в 1920-е годы научный сотрудникКалужского государственного музея) сделали в своих работах о Гамаюнщинепредположение, что название местности, по утверждению окрестных жителей, непринадлежащих вотчине, происходит от бранного слова «гамаюн» и что «Гамаюнскиекрестьяне прозваны так за свою неуживчивость и шумливость».
Исследователи искалиистоки названия местности в понятии «гомоюнить» (тульское) — громко говорить,шуметь, кричать, браниться, буянить. От слова «гомон» — шум, гом, крик.
Только от одногогамаюнского крестьянина в 1861 году Григорий Потанин услышал, «что она(Гамаюнщина) так называется по имени какого-то Гомоса, управлявшего вотчиной встарые годы».
М.Е.Шереметева такжепишет, что Гамаюнщина могла быть названа, «согласно местному преданию, отпрозвища (Гамаюн, Гам) одного из владельцев вотчины, жившего не позднее второйполовины XVIII в.».
Остановимся на этихсвидетельствах, зафиксированных нашими исследователями, и попробуем обратитьсяк истории вотчины...
Владельцем этой территориис конца XVII века являлся ближайший сподвижник Петра I — князь ФедорЮрьевич Ромодановский (1640—1717 гг.). В 1691 г. в селе Ромоданово для него была построена церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Все села и деревни,принадлежавшие князю, входили в Ромодановскую волость.
Может быть, в гербе князейРомодановских была изображена райская птица Гамаюн? Но, взглянув на гербдревнего княжеского рода Ромодановских, птицы не обнаружим.
Только в словаре русскогоязыка XI—XVII вв. мы найдем еще одно значение этого слова. Слово«гамаюн» входило в состав титулования, т.е. обращения к кому-либо сообразно титулу.Из Посольства Звенигородского 1569 г. взята цитата обращения к царю: «Во царехсветлообразнейшему и избранному Гамаюну».
Но как нам связать,соединить царя «Гамаюна» и нашего владельца Гамаюнщины, князяФ.Ю.Ромодановского?
По словам русских историков,Петр I уважал его «за испытанную верность и любовь к правде», зато, что он был «по-собачьи преданный Петру». За то, что «никакие сокровища не всилах подкупить его и возбудить малейшее сострадание к попавшейся жертве. Всепроцессы по поводу «государева слова и дела» велись им». Князь-кесарьРомодановский был наделен обширными полицейскими полномочиями — начальникрозыскного Преображенского приказа — «собою виден как монстра, нравом злойтиран, превеликий нежелатель добра никому, пьян по вся дни». «В какой-товосторженности от кнута и застенка он доходил до такого пафоса, что поражалусердием даже самого Петра… Однажды государь решился наконец намекнуть кесарюна то что тот слишком заработался. «Зверь! Долго ль тебе людей жечь?..Перестань знаться с Ивашкою (т.е. пьянствовать) Быть от него роже драной!».
Но самое удивительное, что«предметом шутки он» (Петр I) делал собственную власть, величая князяФ.Ю.Ромодановского королем, государем, «вашим пресветлым царским величеством»а себя «всегдашним рабом и холопом Piterom» или просто по-русски Петрушкой Алексеевым. Отправляясь в 1697 г. в заграничное путешествие, Петр вверил Ромодановскому управлениегосударством присвоив ему титул князя-кесаря и Его Величества. Петр в письмах кнему обращался как к царю: «Min Her Kenig! Письмо Ваше государственное...» и в конце письмаподпись: «Вашего Величества нижайший подданный Piter».
Кроме государственных дел,он «участник Петровых оргий неизменный член сумасброднейшего собора,представлявший по воле государя, из себя шутовское звание царя-кесаря». ВедьПетр I сам писал сценарии шутовских маскарадов, раздавая ролисвоим министрам.
Вдобавок князьФ.Ю.Ромодановский был «свойственником» Петра I. Он был женат на роднойсестре царицы Прасковьи Федоровны, супруги царя Иоанна Алексеевича. Ее имя былоНастасья Федоровна (урожденная Салтыкова, умерла 2 сент. 1736 г.), поощряемая супругом, она «изображала из себя царицу».
«В домашней жизни ФедорЮрьевич отличался необыкновенно строгим нравом и придерживался старорусскихобычаев». «Петр Великий терпеливо сносил впоследствии многие неприятности отРомодановского, как то можно видеть из письма его к графу Апраксину от 8 июля 1713 г. из Санкт-Петербурга: «С дедушкой нашим, как с чертом вожуся: я не знаю, что делать. Богзнает, какой человек!..».
После смерти ФедораЮрьевича в 1717 г. его сын Иван Федорович Ромодановский «находился ближнимстольником» императора «и тогда же возведен государем в достоинствокнязя-кесаря. В то время как сей новый кесарь въезжал в первый раз в апрелемесяце 1718 г. из Новгорода в Петербург, государь… выехал с великою свитою кнему навстречу ...». В сумасброднейшем соборе Иван Федорович Ромодановскийзвался Кир-Никитою Прешбурским, Яузским и Калужским...». В 1722 г. он упоминался в связи с просьбой о постройке каменной (вместо деревянной ветхой) в селеНиколаевском (Чижовка) церкви во имя Николая Чудотворца.
СкончалсяИ.Ф.Ромодановский 9 марта 1730 г. В 1734 г. его вдова Наталья Федоровна и М.Г.Головкин пожелали к церкви Рождества Пресвятой Богородицы сделать каменныйпридел во имя св. апостолов Петра и Павла.
Возможно, что за князьямиРомодановскими повелось в народе название их царско-кесаревского титула«гамаюн», а название местности — «Гамаюнщина».
В дальнейшем эта вотчинабыла унаследована дочерью Ивана Федоровича Ромодановского — княжною КатеринойИвановной, в замужестве Головкиной. Ее муж (свадьба состоялась 8 апреля 1722 г. граф Михаил Гаврилович Головкин был вице-канцлером при Анне Иоанновне. Но при вступлении напрестол императрицы Елиса-веты Петровны, за участие в сочинении Проекта обудалении сей государыни от наследования трона был лишен всех чинов и 25 ноября 1741 г. сослан в Сибирь, где и скончался в 1766 г. Жена его Катерина Ивановна (ур. Ромодановская) последовала за мужем в ссылку и в 1767 г., после его кончины, привезла тело в Москву. В 1736 г. граф М.Г.Головкин упоминался в связи спросьбой служителя церкви Николая Чудотворца о ее освящении в с. Чижовка.
«В 1739 г. за 33 тыс. руб. у гр. Михаила Гавриловича Головкина Демидов купил Ромодановс-кую волостьпод Калугой с центром в с. Ромоданово. В 1740 г. «дворянин Никита Демидов требовал о построении ему в Калужском уезде в собственной его купленнойвотчине в Ромодановской волости на речке Выровке молотовых железных заводовдля переделки чугуна в железо». В 1741 и 1752 гг. в принадлежавшей НикитеНикитовичу (1696-1753 гг.). Ромодановской волости произошли «своевольства»крестьян, привлекавшихся им к заводским работам на Выровском, Брынском иДугненском железных заводах. «Деятельное участие в хлопотах по усмирениюромодановцев принимал сын заводовладельца Евдоким Никитич Демидов (1713—1782гг.). В апреле 1752 г. он сообщал в Сенат, что «в 1741 г. оная волость откладывалась от нас и многия противности показывала.., а в нынешнем апрелемесяц с 3-его числа помянутая же наша Рамодановская волость самовольно от насотложилась и слушать ни в чем не стала...». Он обращался с просьбой:«… посланных из Ромодановской нашей волости на сибирские заводы гамаюнов,идущих… с письмами или каким уведомлением, переловить, и в… Канцеляриионых зачинщиков следовать».
У Никиты Никитича былопятеро сыновей. По наследству от отца эти земли получены Евдокимом, Иваном,Никитой — «Никитиными детьми». Алексей Никитич получил недвижимое имение в Калужскомуезде в Пасынковом стану. Имеются планы Ромоданов-ской волости дворянинаАлексея Никитича Демидова за 1777—1778 гг. В Описании Калужского наместничества 1782 г. за самым младшим сыном Алексеем Никитиным (?—1786) числилось: «селыРомоданово, Покровское, Рожествено, Чижовка, Никольское тож; деревни Сикиотова,Пучкова, Еловка, Шо-пина, Боровая, Верховая, Квань...». Число дворов 216,мужских душ 686, женских душ 688.
«Селы Ромаданово, направых берегах реки Оки и речки Островки, а безымяннаго ручья на левой; в селедве церкви каменныя. 1-я — Рождества Пресвятыя Богородицы с приделом апостоловПетра и Павла. 2-я — Вознесения Господня, дом господский деревянный, при немсад регулярный с плодовитыми деревьями.
Покровское, на правойстороне реки Оки, а ручья безымяннаго по обе стороны. Церковь деревяннаяПокрова Пресвятыя Богородицы, на выделенной церковной земле близ онаго села набезымянном ручье две мучныя мельницы, каждая об одном поставе.
Село Рожествено, по обестороны речки Каменки, а ручья безымяннаго на левой. Церковь деревяннаяРождества Христова, на церковной земле.
Никольское (Чижовка тож)по обе стороны речки Чижовки и двух безымянных отвершков. Церковь деревяннаяНиколая Чудотворца.
Деревни: Сикиотова по обестороны речки Можайки, а безымянных отвершков, одного на правом, а другого налевом берегах;
Пучкова по обе стороныречки Пучковки, а безымянного ручья на левой стороне;
Еловка — речки Еловки ибезымяннаго ручья на правых сторонах;
Шопина — по обе стороныручья Хвощинскаго;
Боровая — по обе стороныдвух безымянных ручьев, а третьего на правой стороне;
Верховая — на левойстороне верхового оврага;
Квань — на правом берегуреки Оки...».
Под селением 120 десятин.Пашня — 5649 десятин 285 саженей. Сенной покос — 250 десятин. Лесу — 4500десятин 500 саженей. Неудобных мест — 90 десятин. Всего: 10609 десятин 785 саженей.
В 1782 г. началась продажа недвижимого имения дворянина Алексея Никитича Демидова, описанного за долги,состоящего «в Калужском уезде в селах Чижовке, Рождествене и деревняхВерховой, Квани, Шопиной и Боровой, которое, по описям, оценено в семь тысячпятьсот двадцать один рубль и в семьдесят копеек». Продавалось и селоРомоданово, но Алексею Никитичу удалось отложить его продажу.
«Алексей Никитич Демидов вконце жизни расстроил свои дела, принял к себе в товарищи сроком на десять летКалужского купца Илью Назарова Коробова. Через два года Демидов Коробова от товариществаотрешил и из завода выгнал, не отдав деньги. Во время тяжбы Демидов умер в 1786 г.».
В 1812 г. эта местность принадлежала помещику Олонкину, у которого пребывал преосвященный отецЕвлампий, выехавший со свитой в село Ромоданово в ту ночь, когда Калужскаягуберния была объявлена на военном положении и калужане ожидали нападениянаполеоновских войск на город.
В 1838 г. вдова обер-провиантмейстера Олонкина в связи с погашением госкомиссией долгов за забранные в 1812 г. российскими войсками припасы покорнейшее прошение выслала на имяпредводителя калужского дворянства. Там же говорится, что заобер-про-виантмейстершей Настасьей Михайловной Олонкиной состоит имение вКалужском уезде в селах Ромоданове, Никольском (Чижовка тож) и Рождествене, вдер. Квани, Верховой, Боровой, Шопине, Еловке, Пучкове, селе Покровском(Игумново тож) и Сикиотове (во вновь поселенной дер. Грачи); в Перемышльскомуезде имение состоит в деревнях Колюпановой, Животинкиной, Горенской, Сивковой,Верхней Вырки и Нижней Вырки, которое в 1812 г. состояло за покойным мужем ея обер-провиантмейстером Иваном Мало-феевым Олонкиным, а по кончине его отошло ей,Олонкиной, по духовному завещанию, утвержденному в 1813 г. Смоленской палатою гражданского суда...». Имя этого помещика запечатлелось в названии«Олонкин сад». В середине XIX в. излюбленным местом для прогулок калужан (в том числе игостившего в Калуге Н.В.Гоголя) был высокий правый берег Оки в селе Ромоданово,где стоял господский дом.
В 1862 г. село Ромоданово с деревнями его прихода принадлежало гвардии полковнику Гавриле Ивановичу Шпигельбергу и полковникуНиколаю Матвеевичу Эндогурову. Село Рождествено с деревнями — их женам: МарииПетровне Шпигельберг и Милании Петровне Эндогуровой. А село Покрова — умершемупомещику Олонкину. Позже село Покровское (Игумново тож) принадлежалоМ.П.Шпигельберг и М.П. Эндогуровой.
Мария ЕвгеньевнаШереметева в своей работе в 1925 г. в состав Гамаюнщины включила 17 селений, аименно: Ромоданово, Квань, Верховая, Боровая, Покров (Игумново), Пучково,Чижовка, Шопино, Секиотово, Рождествено, Грачи, Вырка Верхняя, Вырка Нижняя,Еловка, Животинкино, Колюпаново и Горенск. Число дворов во всех этих деревнях(по переписи 1920 г.) — 1087; жителей — 5427 человек. Как подтверждениенародного названия — на правом берегу по перемышльскому шоссе за плашкоутным(живым) мостом располагалась деревня Гамаюнка.
М.Е.Шереметева писала всвоей работе о том, что все селения Гамаюнщины «в конце XVII и в началеXVIII вв. составляли владение князей Ромодановских, а затем переходили изрук в руки к другим владельцам» — гр. Головкину, Демидову, Олонкину, «оставаясьвсе время «одной державой». Но архивные документы рассказали нам, что былпериод, когда эта вотчина была распродана с торгов и имела много хозяев.
В шестидесятые годы XIX в. этуместность раздробили на разные по величине участки новые хозяева: дворяне,калужские купцы и крестьяне.
Купец Титов приобрел ее покупчей крепости, совершенной 18 ноября 1866 г., от вдовы полковника Марии Петровны Шпигельберг и жены подполковника Милании Петровой Эндогуровой.
Ромодановская волость(13394 дес. 185 саж.) в книге о переходе земельных владений в дачах генеральногои специального межевания по Калужскому уезду принадлежала: обществу крестьян села Ромоданова, СМ. Горбунову, B.C. Розанову,С.Я. Калашникову, И.И. Вашкову, Н.И. Вашкову, Н.А.Давыдовой, Н.П. Розановой, Н.Н.Коншину, М.Ф. Шатихину, И.Д. Жучкову, О.И. Сытиной, товариществу Н.Н.Коншина вСерпухове, Е.Н. Лопатиной, В.Н. Гурьеву, С.Н. За-верину, И.М. Соколову,обществу крестьян дер. Верховой, села Покровского (Игумное) и Никольского(Чижовка) по купчим с 1870 г.
Потомственным почетнымгражданином серпуховским, 1-й гильдии купцом Николаем Николаевичем Коншинымстаршим (1833— 1918) на публичном торге, произведенном 12 октября 1872 г., было приобретено недвижимое имение «при селении Ромоданове, принадлежавшем преждемосальскому купцу Алексею Александровичу Титову» и по исполнительному листу изКалужского окружного суда от 16 ноября 1872 г. он «введен во владение недвижимым имением, состоящим в Калужской губернии Калужского уезда при селенияхРомоданове, Чижовка, Игумново, Квань, Верховой, Рождествене, Грачах, Шопине,Боровой, Сикиотове, Пучкове, Еловке и Перемышльского уезда при селенияхКолюпанове, Животинкине, Горен-ском, Сивкове, Верхней и Нижней Вырке изначащимся в одной даче при оных селениях с принадлежащими к оному имению землями,лесами, водами, разного рода строениями и заведениями».
В свидетельстве поудостоверении о недвижимом имении потомственного дворянина Николая НиколаевичаКоншина от 6 июня 1889 г. говорится о том, как приобреталась земля Гамаюн-щины:по купчей крепости, утвержденной 14 марта 1875 г. от калужской купеческой дочери Марфы Федоровны Мешковой, крестьянки Медынского уезда селаАдуева Александры Федоровны Панковой и калужской мещанки Матрены ФедоровойЗавериной;
по купчей крепости,утвержденной 12 июня 1878 г. от временно калужского купца Василия СтепановичаРозанова;
по купчей крепости,утвержденной 4 июня 1880 г. от жены коллежского асессора Натальи АлексеевныДавыдовой;
по купчей крепости,утвержденной 7 марта 1874 г. от потомственного почетного гражданина АлександраНиколаевича Мамонтова.
В свидетельстве говорится,«что в собственном его, господина Коншина владении… состоят земли разногокачества Калужской губернии Калужского и Перемышльского уездов, при селеРомоданове с деревнями… всего в количестве 2792 дес. 1800 саж. с растущим наней лесом».
В 1877 г. земля в количестве 2000 дес. при селении Ромоданово продана Н.Н.Коншиным Товариществумануфактур Коншина в Серпухове, которое составляли сыновья — Николай Николаевич(младший) и Иван Николаевич Коншины.
Города Москвыпотомственный дворянин Николай Николаевич Коншин (старший) состоял старостойцеркви Рождества Богородицы в селе Ромоданове с 1878 г. У церкви им был построен дом для псаломщика. В храме поставлен новый иконостас, обновленаживопись, сделан новый пол из каменных плит и духовые печи. На средства второйжены, Ольги Николаевны (1841 — 1888), 30 августа 1879 г. было открыто начальное училище в Ромоданове, которое временно помещалось в одном из флигелейгоспожи Коншиной. В 1890 г. дворянин Николай Николаевич Коншин (старший)жертвовал на постройку Желовской церковноприходской школы 200 рублей.Н.Н.Коншин (старший) состоял главой мануфактуры в Серпухове до национализацииновой властью в 1918 г. Летняя дача в с. Ромоданово была местом отдыха. Также вКалужском уезде находились заводы Н.Н.Коншина, где выращивались лошади английскойи англо-арабской породы верхового сорта. В архиве хранится документ о том, каккалужский нотариус посетил его в имении села Ромоданово для составлениядоверенности в июле 1890 г. 18 июня 1906 г. от удара молнии «сгорел дотла великолепный» господский дом. Патриарх семьи жил и умер в Москве в 1918 г. в своем доме в Калашникове пер. Похоронили его в семейной усыпальнице в Серпухове.
В 1916 г. в ромодановском имении распоряжалась наследница Николая Николаевича — Капитолина Николаевна.Овдовев, она вышла замуж за Полуэктова Евгения Григорьевича. Он содержал юридическуюконтору в Москве. Полуэктовы являлись последними владельцами этих земель.
КРЕСТЬЯНСКАЯ ОДЕЖДА КАЛУЖСКОЙ ГАМАЮНЩИНЫ
17 деревень Гамаюнщиныпредставляют из себя нечто целое, крепко связанное семейным родством, общимихозяйственными навыками, совместным владением угодий (например, заливных луговпо реке Оке), одинаковым обычаем в семейном быту и общими историческимивоспоминаниями о барщине, о бунте Ромодановской волости в 1752 г. и прочем.
В отношении одеждыГамаюнщина также является районом обособленным, сохраняющим старинный костюм,в то время как соседние с ней деревни того же Калужского уезда давно ужеперешли к платью городского покроя.
Одежда составляет одну из важных сторон народного быта, ипотому для общей характеристики быта Гамаюнщины, для выяснения ееэтнографических особенностей, а может быть, и для истории ее происхожденияимеет значение знакомство с одеждой гамаюн.
Одежда, как и всякое другое культурное явление, неостается неизменной; она постоянно меняется под влиянием моды, прихотливостивкуса и развития фабричного производства, вытесняющего машинными материяминародную самодельщину.
Ряд изменении претерпел игамаюнскии костюм, особенно женский, как более сложный и обладающий большимколичеством составных частей.
Основной старинной женской одеждойпочти во всей Калужской губ. были поневы из синей и красной шерсти и головныеуборы — кички. Поневы, по замечанию Д. А. Шахматова,— особенность старойюжновеликорусской одежды. И, действительно, мы встречаем шерстяную клетчатуюпоневу и сопровождающую ее кичку еще в Орловской, Тульской, Рязанской, Тамбовской,Курской губ.
Калужская губ. в древностизаселена была вятичами, и поневы и кички, по мнению Д. К. Зеленина,— этоархаичная крестьянская одежда-костюм вятичей. В Калужской губ. поневы и кичкиизвестны в уездах: Козельском, Жиздринском, Мосальском, Мещовском,Перемышльском и даже северном Боровском… Поневы и кички особенно характерныдля Калужского Полесья.
Но уже с середины XIX веканачалась смена понев сарафанами даже в Полесье: так, в с. Песочня (в 11 верстахот Жиздры в Подбужской волости) в середине прошлого века, при обычных поневахи кичках, зажиточные женщины носили сарафаны из китайки. В неполесских уездахзамена понев сарафанами шла еще быстрее. Уходила и уходит шерстяная клетчатаяпонева, заменяясь китайчатым синим и пестрым ситцевым сарафаном. Это можносказать относительно уездов Козельского, Перемышльского, Мещовского,Калужского. Но и сам сарафан исчезает в пригородных деревнях (особенно подКалугой), уступая место юбке городского покроя. Так подтверждается общееэтнографическое правило: поневы сменяются сарафанами, а сарафаны — платьямигородского покроя.
Сарафан не был местным исконным крестьянскимкостюмом. Это костюм московский. В Калужскую губ. он пришел сравнительнонедавно, одновременно с появлением его в Рязанской и Тульской губ., где он тоже явился на смену поневе. Мода на сарафан объясняется, с однойстороны, экономической связью Калужской губернии с Москвой, с другой стороны— распространением старообрядчества, которое было носителем Московской культуры. С этой точки зрения важно указать на обилие староверовв Калужском крае. Староверов разных толков в 1859 г. по официальным данным насчитывалось в Калужской губ. 16867 душ; в действительности их было значительнобольше. Особенно много их было в уездах Жиздринском, Мосальском, Боровском, Калужском,Малоярославецком.
В районе Гамаюнщины, повсей вероятности, также старинной женской одеждой были поневы. Но их не помнятдаже 90-летние старухи и решительно утверждают: «У нашего барина поневы ни водной деревне не носили...», «у нашего барина носили сарафаны да кички».Китайчатые сарафаны и являются самым старинным нарядом, который здесь знают.Несомненно, однако, что они сравнительно недавнего происхождения, так какгамаюнские крестьянки не умеют сами их кроить, а отдают шить такие сарафаны вКалугу.
Гамаюнские китайчатыесарафаны делались из покупной темно-синей (кубовой) материи китайки, отчегоони в крестьянском обиходе называются сокращенно «китайками». Кубовой материишло на один такой сарафан 9 аршин, и материя продавалась отрезами, которыеназывались «китайки концевые 9-аршинные».
«Китайка» шилась раскоснойс 4 клиньями у подола, по 2 клина с каждого бока, на белой холщовой подкладке,отчего она оказывалась очень тяжелой и прочной, «вековечной», с крупнымисборками на спине и гладкая на груди. Застегивалась «китайка» спереди, причемразрез шел от груди вниз на 1/2 аршина; затем до низу «китайка» сшивалась, но 2полоски нашитого по переднему шву шелкового цветного шнурочка — «гитанчика» срядом фальшивых петелек «заковычек» и мелких медных пуговиц с эмалевыми илистеклянными середками придавали «китайке» такой вид, как будто оназастегивалась до самого низу. Проймы делались из кумача или из цветного, частостаринного, шелка. Карман с правого боку обшивался полосами того же шелка.Особенно разукрашивали подол «китайки». По самому низу нашивали «гитанчик»,зеленый или оранжевый; рядом с ним без промежутка клали ленту шелковую«травчатую»; шириной такая лента бывала от 2 до 4 пальцев, по ее синемуили малиновому фону шли цветы — «травы" серебристого, зеленого, либорозового тона через небольшой промежуток над лентой накладывали по «китайке»шелковый шнурочек зубцами, а еще выше «прозумент ясный» — золотой галун с цветными крестиками.
«Китайки» шились в городе(Калуге) особыми мастерицами-монахинями в Девичьем Казанском монастыре, и,очевидно, отсюда приходила в деревню отделка «китайки» старинными шелками XVIII века:мастерицы, вероятно, употребляли на это обрезки от церковных облачений и прочиемелкие лоскуты.
Подпоясывали «китайку»широким шерстяным зеленым или красным поясом с бахромой на концах, либошироким тканым поясом, завязывая его с правого боку узлом. Узкие поясочки и шнуркиникогда с «китайкой» не надевали.
С «китайкой» носили рубахухолщовую, в 4 полотнища, «с подставкой» (пришивной нижней частью); рукава быликрасные изотканные, в 1 1/2 полотнища шириной, долгие — до суставов пальцев, насборочке у кисти; ворот с небольшим вырезом, обшитым узкой обшивочкой.
Поверх рубахи и «китайки»носили передник со спинкой и грудкой — «грудинкой», называемый «занавеска». Онашилась в 2 полотнища из изотканного холста, внизу украшалась покупнымикружевами — «прошивами», выше — полосой кумача; вышивкой — «вырезами» сузором: «кони», «петухи», «куколки», «солдатики» и др. Еще выше вставляли«перетыки» (холст, перетканный красными полосами); наконец на «грудинке» шлаузкая вышивка — «подузорник», я на спинке прорезали маленькое квадратноеотверстие — «окошечко», которое тоже должно было служить украшением.
«Китайка» и изнаряженная«занавеска» носились по праздникам; по будням же надевали простую холщовую«занавеску», а «китайку» заменяли холщовым сарафаном который тоже шился раскосным, с клиньями и обшивался по подолу полосой
кумача. Из этого же материала делалисьи проймы. Холст для сарафанов отдавали красить вгладкий темно-синий цвет в калужские красильни — «синительни».
Как в праздник, так и вбудни гамаюнка в старину носила высокий и тяжелый головной убор — сорокузолотную, надеваемую поверх кички.
Кичка эта представляет изсебя холщовый сборник, спереди которого пришит высокий околыш (в 1/4 аршина вышиной) из нескольких слоев холста, простеганных поперек крупнымистежками толстых ниток и промасленных конопляным маслом для того, чтобы придать околышу твердость. Сзади кичка вздергивалась на тесемку в сборку, а околыш спереди стоял несколько наклонным верхним своим краем вперед. Когда кичка одета, то сзади подвязывали позатылень, состоящий из полосы шитьясеребряными, либо золотыми нитками по холсту, со свешивающейся на шею узкой бахромкой из зеленого, белого и желтого бисера, с кумачовымилопастями по бокам, подложенными, как и шитье, синей набойкой. Спереди подкичку поддевали поднизь, низанную из белого и зеленого бисера сеточкой; онадолжна была спускаться на лоб из-подсороки. Наконец, в виде чехла на кичку надевали головной убор —сороку золотную.
Последняя состоит изширокого околыша золотного шитья, которое убрано цветными искусственнымикамнями, сидящими в металлических гнездах. Группа камней посередине околышаобразует треугольник. По бокам околыша пришиты кумачовые крылья — лопасти.Навершье — красное кумачовое — расшито синей шелковой лентой; ею же обшитавнизу тыльная часть сороки Лопасти завязываются сзади головы узлом (рис. 1).
/>
Рис. 1. Гамаюнская «молодая» в китайке и кичкес золотной сорокой.
Это тяжелый и неудобныйголовной убор носили не только в праздник, но и по будням в трудную работу: внем косили и пахали. «Бывало,— рассказывают старухи,— хозяин (муж) торопит нарассвете ехать пахать, а ты-то мечешься, никак не можешь впопыхах да впотьмахприладит кичку, позатылень да надеть сороку...» Не которые женщины с вечераубирались в кички и ложились в них спать, чтобы утром не возиться с одеваниемсложного убора Женщина считала для себя позорным, если мужчина увидит ее безкички. Такой взгляд держался чуть не до конца XIX века «Ехала я раз навозу лесом с мужиками,— вспоминает одна гамаюнка,— и разом сдернуло с меняветкой кичку. Осталася я с голой головою. И не знаю, куды мне деться —мужики-то меня увидят! И не знаю, за что схватиться: и вожжи тяну, и голову «занавеской»крою, и кичку с дерева хватаю. Не обобралась я стыда...».
Вот как, по рассказам,бросили носить кички в Ромоданове: «Бабы на лугу сено трясли — все в. кичкахнаряжены; приехал господский приказчик на луг и приказал, чтобы отобрать у всехбаб кички и покидать в реку; барину, дескать, не нравится эта мода. Так и нестали носить кички в Ромоданове».
И это не единственныйпример вмешательства помещика силой своей власти в крестьянские моды. Мы имеем, например, такое свидетельство помещика Головнинаот 1848 г. о женских кичках Рязанской губ.: «В последнее время этому народномуубору не посчастливилось понравиться некоторым господам, имеющим претензии наочищенный вкус, и они запретили употреблять его в своих имениях».Действительно, громоздкий этот убор, с его наклоненным вперед околышем, былдостаточно уродливым, и Потанин, описавший Гамаюнщину в 1861 г., считает его даже символом рабства.
Но, бросив носить кички,гамаюнки сохранили сороки, и замужние женщины продолжали их одевать попраздникам, повязывая поверх них шелковую или шерстяную цветную шаль концаминазад (рис. 2).
/>
Рис. 2. Гамаюнка в золотной сороке, покрытой шалью.
Для девиц же отпарывали усорок их кумачовое, навершье, и в золотный ее околыш девушки убирались, как ввенец девичий, оставлявший волосы открытыми.
Итак, в XIX веке,вплоть до 60-х гг. костюм гамаюнской женщины состоял и холщовой рубахи,сарафана и высокой кички с сорокой.
Если во временакрепостного права, когда деньги у крестьян отсутствовали, гамаюны носили почти исключительно само дельный холст, крашенный или в городе, или домаольховой и дубовой корой (даже головные платки употребляли холщовые; ихназывали «покрышечками»), то, выражаясь местным языком, «после воли» в деревнюстал проникать в значительном количестве покупной материал — ситец, шерстьи, как отделка, блестки, дутые бусы, шелковые ленты.
Холщовый сарафан истаромодную «китайку» на холстиновой подкладке заменили шерстяной (в праздник)и ситцевой (в будни) «шубкой». (Холщовые «шубки» вошли в употребление главнымобразом из-за дороговизны ситца).
«Шубка»— это не специальнокалужское название для той одежды, которая пришла на смену сарафану. Этоназвание мы встречаем, например, в Каширском уезде Тульской губ. «Шубка»,носимая в Гамаюнщине, отличается от сарафана тем, что шьется не раскосной, апрямой, «прямизной», без клиньев; шерстяная — в 4 полотнища, ситцевая — в 6полотнищ, а холщовая — в 7 или 8. Праздничная шерстяная «шубка» алого илималинового цвета подшивается у подола полосой кумача в 1/4 аршина ширины иукрашается двумя рядами черного кружева — «накладами». Проймы шьются из тойже материи и обшиваются цветной тесьмой, либо черные бархатные расшитые наспине блестками. Гладкая на груди, «шубка» на боках и спине закладывается упояса в многочисленные мельчайшие складочки, поверх которых вышивается яркимишелками узор.
Рубаху праздничную,изотканную, «после воли» стали расшивать на рукавах у кисти и на плечах множеством металлических блесток, причем рукава оканчивали узким обшлагом— «шишлаком». «Занавеску», впрочем, и сейчас еще распространенную, стали впраздник заменять «заграничным», т. е. ситцевым, и шерстяным «хвартуком»малинового, желтого или зеленого цвета с нашитым внизу и по поясу«прозументом». «Шубку» подпоясывали самодельным плетеным шерстяным, либокрученым из разноцветной пряжи пояском, украшенным на концах кистями —«косниками» из того же материала с привесками из бисера и бус; косники иногдазаменялись пучками иззеленых перьев селезня.
Девицы вместо золотноговенца начали носить вокруг головы шелковый платок, свернутый наискось в видеполосы; чтобы он стоял на голове, подобно кокошнику, внутрь платка вкладываласьполоска твердой «каленой» бумаги — «грамотка». Этот убор назывался«подпластик» или платок «на грамотке». Платок это завязывался сзади однимузлом, а по узлу перевязывался широкой шелковой лентой, концы которой оставалисьраспущенными вдоль спины. И в косы вплеталась шелковая лента, длиной в 1 1/2.аршина, концы которой не завязывались бантом, но висели свободно (рис. 3).
/>
Рис. 3. Девушка-гамаюнка вподпластике, рубахе и «шубке» (вид сзади).
Спереди из-под «подпластика» выпускали на лоб поднизь бисерную, низаную, описаннуювыше, и втыкали в нее с боков «косицы», т. е. перышки селезня; поверхплатка вокруг головы надевали особый убор «чехры» или «банты», обхватывающийголову, как венок. «Чехры»— нарядный головной убор, состоящий из полосыкумача, шириной в 3 пальца, на которую нашиты розетки из разноцветной шелковой ленты с блестками и мелкими дутыми бусами — «дутиками». Между розетками посажены петли (по 4-5 рядом) из разноцветных лент,образующие подобие трубочек. Когда «чехры» лежат в сундуке, в эти трубочкивставляют свернутые бумажки, чтобы петли не мялись и не теряли формы. Назатылку «чехры» завязывались шелковыми ленточками или застегивались наметаллическую пуговичку.
Одновременно с этим головным убором на шею надевали особое украшение — «подшейный язык». Это — приставной воротник из шелковой ленты на кумачовойподкладке, расшитый, как и «чехры», розетками и блестками. От этоговоротник спускается на грудь «язык», отороченный гофрированной лентой и убранный блестками, медными сердечками и крестиками. К воротникуэтому часто бывает приделан ожерелье из крупных или мелких золоченых бус, низаных самими крестьянкам «в клетку» (рис. 4).
/>
Рис. 4. Девушка-гамаюнка в подпластике и «чехрах».На шее — ожерелье с «языком».
Позднее вместо «языка»стали носит «нашейник» — приставной воротник без язычка, вышитый крестиком иотделанный суровым кружевцем. В этот наряд девицы убираются перед зеркалом,или, по-народному, «под зеркало».
Замужние женщины такженосили «чехры», но только платок надевали не «на грамотке», свернутым полосой,а просто повязы-вая его концами назад под «чехрами»; «чехры», поднизь, шелковыйплаток — подшальник, ожерелье, «язык» подшейный надеваютсяи теперьдевицами иногда вбольшие праздники, а замужними женщинами — на вечеринку перед свадьбой (рис. 5).
/>
Рис 5. Молодая женщина-гамаюнка в«чехрах» и «языке».
Старухи носят повойники— «сборники» сатиновые и ситцевые, обшитые спереди «травчатыми»лентами. Старинные сборники — парчовые или шелковые, штофны большим бантом из лент сзади. Сборники надевают только пожилые; молодые в будниносят завязанные под подбородком ситцевые платки, а в праздник — подшальникишелковые и шерстяные «с лапой» — т. е. узором в виде цветка или завитка в углуплатка.
Одежда девочки одинакова с одеждой взрослой девушки.«Чехры» (рис. 6) начинаютносить с 14—15лет. Лет с 12 девочкиимеют собственный сундучок, где лежит все их платье и украшения(«шубки», «чехры, поднизь, нарядные карманчики — «гаманы», надеваемые под«занавеску» на пояске, подпояски и прочие). Из этих вещей по обычаю,мать ничего не может ни отдать на сторону, ни продать без согласия дочери.
/>
Рис. 6.«Чехры», поднизь, поднизка; ожерелье в клетку с «языком»; ожерелье в клетку;подшейный «язык»; позатылень; парчовый «сборник».
Мужская одежда — очень несложная. Мужская рубаха праздничная — сатиновая или ситцевая; будничная — холщовая, обычно крашенная дома покупной краской в синий или красный цвет, а у стариковчаще некрашеная, белая холщовая. Ворот стоячий, застегивающийся на двухпуговочках, сбоку полочка. У стариков встречаются рубахи без стоячего ворота — это рубаха старинного покроя.
Рукавв прежнее время делали у мужской рубахишироким с пышными сборками у плеча, о чем вспоминают в насмешливой частушкес.Ромоданова:
Ой, гармонист,
Рубаха на сборках,
Не у тебя ли,гармонист,
Хата наподпорках?
Теперь рукава делаютсязначительно уже. Цвета для праздничной мужскойрубахи выбирают яркие, о чем тоже говорит частушка:
Ой, гармонист.
Рубаха зеленая,
Не у тебя ли, гармонист.
Хата разваленая?
Рубаху подпоясывают пояском, плетеным из белой и черной пряжи. Мужские портки шьются из холстины, крашенной в синий цвет. Головным убором служат летом картузы, а зимой шапки овчинные, мехом наружу. В старину носили шляпы высокиеваляные.
Верхняя осенняя одежда мужская и женская изготовляется изсамодельного сукна «Волну» самую лучшую, весеннюю («вешнику») мешают с осеннейис «поярками»; ее прядут, ткут сукно, которое затем увозится приезжимиваляльщиками на валяльню. Привезенное ими обратно в деревню сукно моют на реке,сушат и «перекатывают из конца в конец», т. е. сначала закатают одним концомвнутрь, потом развернут и закатают внутрь другим концом. Это делается длятого, чтобы сукно стало чернее — «ясней». Из этого сукна, чаще всеготемно-коричневого цвета, шьют чекмени- — халаты, пиджаки и женские,пользовавшиеся спросом, «коротайки», чтобы сукно стало чернее — «ясней». Изэтого сукна, чаще всего темно-коричневого цвета, шьют чекмени — халаты,пиджаки и женские, пользовавшиеся спросом, «коротайки».
На «коротайку» идет 10аршин сукна. Она имеет пришивную спинку сгустыми сборками; перед непришивной, гладкий. Передняяпола бывает обшита полосой черной ткани, ширинойв 1 1/2 пальца; пояс прострочен белыминитками, как и рукава у кисти. Справа —простроченный карман, а на левом боку —фальшивый карман — «наличенко».
В праздники, в гости надевается «плисовка» или«коротенькая»— верхнее платье такого же покроя, как и «коротайка»; на нееидет7 аршин плису; она делается стеганой на вате с подкладкой из серого ситца. Осеньюже поверх рубахи и «шубки» женщины надевают так называемую «прижимку" — лифчикхолщовый или ситцевый, стеганый на вате; его носят по будням.
Зимней женской одеждой служит сшитый из овчин полушубок. В зажиточных семьях имеют еще «крытку»— зимнюю одежду такого же покроя, как и «коротайка», на серой или черной овчине, крытую покупным черным сукном;рукава, полы, ворот и карманы «крытки» обшиты полосами лисьего меха шириной в 2 пальца. Кроме «крытки», в богатых семьяхимеется «поддевка", крытая покупным сукном, стеганая на вате с пестройфланелевой подкладкой.
Мужчины носят осеньюпиджак из черного домашнего сукна и в холод халат или чекмень из того же сукна. Чекмени делаются с клиньями, длинными рукавами без обшлагов и двойнымбольшим полукруглым воротником, густо простроченным. Они подпоясываютсяремнем; зимой надевают поверх шубы. Шьются чекмени деревенскими кочующимищими портными.
Что же касается обуви, то летом женщины ходят в сапогах или босиком. На тяжелую работу (жатву, пахоту) надевают лапти с портянками из «ряднушки», которая ткется рядочками игораздо плотнее холста Портянками обертывают ноги и обматывают их «оборкой»—веревкой. Во время жатвы носят еще толстые связанные дома из льняной «верчи»чулки, настолько плотные, что их надевают без обуви. «Верча» льнянаясучится руками из льняных хлопьев,— получается веревка, которая сматывается вгромадные клубки (более 1/4 аршина в диаметре); из этой веревки вяжутчулки. Из нее же плетут детские туфли «чуни»; из тонкой верчи вяжут на иголках «вязенки». Зимой женщины надевают лапти, обертывая ноги суконками, сотканными из белой «волны" или валенки. Мужчины зимой носят либоваленки, либо надевают чулки из «верчи" поверх их обматывают ноги портянками, обувают лапти и в таком виде не боятся мороза.
В описание гамаюнскойодежды надо еще включить погребальную одежду, головной убор невесты, свадебныеполотенца — рушники, наряд елочки на девишнике.
Народ часто уже не помнитзначения того или иного своего обряда и не придает одежде свойственного ейпрежде символического значения; в некоторых случаях смотрит на нее лишь как назабаву и шутку.
Однако изучение и описание этой одежды всегда интересно и имеетэтнографическую ценность. Остановимся, к примеру, на одежде погребальной, смертной. Гамаюнки, следуя распространенному в крестьянстве обычаю, задолго до смерти приготовляют себе и хозяину всюдо мелочей погребальную одежду и хранят ееотдельно от другого платья, связанную в узелке. Женская смертная рубаха шьетсяиз холста в 4 полотнища, с подставкой, с долгими узкими рукавами безобшлага, без брызжечек с одной красной обшивочкой у кисти; ворот со сборкой наобшивочке. «Шубка» приготовляется к смерти ситцевая черная или белая счерным рисунком; платок на голову ситцевый белый, такой же «сборник»,нитяные чулки и бумажные туфли. Мужская смертная рубаха - холщовая в 4полотнища, длиной 1 1/4 аршина, ворот на тканой обшивочке, рукав прямой безобшлага с ластовками. К погребальной одежде относится еще полотно широкое (11/4аршина), которое стелят под покойника на лавку поверх подостланного сена,и 3 аршина полотна, которым покрывают покойника. Заранее припасают также кусокхолста, из которого бабка, приглашенная убрать покойника, сошьет ему в 3полотнища саван.
В семье молодоженов, когда зажинают, молодаябросает на первый сноп свекрови холстины, а та одаривает ее ситцем на «шубку».Расшитые холщовые полотенца — рушники также являются необходимой принадлежностьюмногих праздников. Пестрыми рушниками обматывают дуги, когда везут на повозках невесту; расшитыми утиральниками гамаюнки снабжали своих мужей, когда они отправлялись пировать на какую-нибудь свадьбу. В эти утиральники завязывали монеты, которыми приезжие гости отплачивали девицам за то, что они величали их на свадьбе.
На девишнике невестаподносила по полотенцу своей работы всем мужчинам и: жениховой родни.
Особенно нарядный рушник свырезами с прошивами, с лентами вышивает невеста для жениха, и это полотенцежених надевает, заткнув за пояс, причем длинные расшитые концы висят чуть недо земли. Рушник надевается и невестой вокруг шеи под фату — «дымку», «дынку», которой закрывают невесте часть лица (рис. 7).
/>
Рис. 7. Невеста-гамаюнка в«дымке»
Все свадебные и вообще праздничные рушники украшаются излюбленным в Га-маюнщине шитьем — «вырезами» (рис. 8).
/>
Рис. 8. Гамаюнский праздничный «рушник».
«Вырезы» с геометрическиморнаментом либо звериным («кони», «петухи», «куколки», «солдатики»)работаются следующим образом; в куске холста выдергиваются нитки, сперва поперечные, потом «вдольные» вытаскиваются по 2 нитки, а по 3 оставляются; вышивается узор тонкими холстинными нитками. Потом с угла начинаютперевивать нитками сетку, а под конец, когда на красной сетке выступает белыйузор, то его «красят», т. е. раскрашивают цветной бумагой: голубой, желтой,красной, оранжевой и т. д.
«Вырезы» чаще заменяются узором, шитым крестиком. Впрочем, и тут рисунок бывает порой интересен по теме. Так, например, очень хорош узор на полотенце д. Верховой; он вышиткрестиком по холсту красной и черной бумагой: рисунок изображает терем с двумя башнями и развевающимися флюгерами; между башнями дверь, в ней стоитдевица с цветком в руке; по бокам двери окна стекольчатые с мелким переплетом.Кругом терема — деревья. Вся эта композиция очень тонко геометризирована.
В общем, можно сказать,что Гамающина в значительно большей степени, чем соседние с ней деревни,сохранила старинный костюм. Это можно объяснить чисто земледельческимхарактером ее хозяйства, имеющего еще многие черты хозяйства натурального.Крестьяне гамаюны сами для своего домашнего обихода изготовляют большую частьсвоей утвари — деревянные чашки, миски, солоницы, тарелки, вальки толкушки,деревянные ведра для воды, ступы деревянные большие с толкачами, также стульцаи детские колясочки-сиделки. Еще больше этой «самодельщины» в области одежды:сучат «верчу», чтобы вязать чулки «вязенки», «чуни»; делают дерюги, чтобыпокрывать постели, и, наконец, изготовляют в большом количестве холст длясвоего употребления. Большинство семей почти не употребляют фабричных тканей,довольствуясь белым или дома окрашенным холстом. Прядут с ноября всю зимуцелыми днями с раннего утра до 1—2 часов ночи; в этой тяжелой работе принимаютучастие девочки с 11—12 лет. Ткать начинают к весне Самодельная, «свойская»одежда является весьма прочной и удобной для работы.
Очень важно при изучениинародного быта проследить эволюцию формы жилища, обстановки жилья, одежды и т.д. А в рассуждение об эволюции сама собой входит и проблема влияний. Не «изничего» сложилась и крестьянская изба, и крестьянское искусство, икрестьянский костюм. Откуда, например, явились душегрейки у орловскиходнодворок, крестьянские шелковые платки, вышитые золотыми нитками, высокиекокошники северных крестьянок? Или в Калужской Гамаюнщине венки девичьинаподобие кокошников, сарафаны, нарядные шерстяные шали, парчовые»сборники" и прочее? На содержание народного быта большое влияниеоказала культура других слоев общества. Не только культура Руси XVII веказавершилась в народной среде, но и далее, в XVIII — XIX веках,филиация от более культурных слоев в менеекультурные продолжалась. Однако никакая среда ничего не усваивает безсобственного преломления, и народные массы не только механически воспринимали и сохраняли то, что в них просачивалосьсверху. Народные массы перерабатывали эти влияния и на все заимствованноеналагали своеобразный отпечаток, объясняющийся совокупностью крестьянскойжизни, ее быта, уклада, одежды, ее хозяйства.Возьмем некоторые предметы народного творчества, например, деревянные резные прялки. Сюжеты резьбы на них взяты не из крестьянской жизни: здесь мы не находим образа избы, а фантастические постройки с колоннами,столбами, драпировками, созданные под влиянием миниатюры. XVI — XVII веков.Среди разных сценок на этих прялках мы тоже часто видим не крестьянские:всадника в западном костюме; горожанина и горожанку, идущих навстречу другдругу в костюмах середины XIX века; едущую карету со знатной барыней внутри и лакеемна запятках…
На севере встречаются довольно часто шкафы-поставцы, ярко раскрашенные, имеющие на створках и боках сделанныекраской фигуры драконов, единорогов, орлов, сиринов... Не только рисунок и композиция но и краски близко напоминают здесь pocкошные рукописи конца XVII века.
На коробьях и сундукахнаходим мы изображенные красками на крышках сценки (марширующих солдат,плывущих кораблей) — явное влияние городской культуры. Так же обстоит дело и с крестьянским костюмом: многие чертыстарого быта высших классов переходят в народную среду.
Набойка в древней Русибыла распространена в высшем классе общества, так как узорчатые тканые материиВостока и Запада, бархатные, шелковые, парчовые, были очень дороги и шли наисключительные предметы одежды и быта. В XVIII веке набойка началараспространяться и в народных массах и держалась тут до середины XIX века, когдаона стала вытесняться механическим производством, ситцами и т. п. Узоры набоектрансформировались под рукой резчика крестьянина. Набойку мы встречаем вгамаюнских костюмах: ею подложены золотные сороки.
Вышивка достигла в древнейРуси большого совершенства и являлась в художественных занятиях женскойполовины высших классов общества такою же популярною, как в наше время музыка.Часто вышивка производилась золотом, например, в Тверской губ. Орнаменты накалужских вышивках — павлины с хвостами в виде елочек, кони с процветшимихвостами — отражают узоры XVII века.
В XVIII веке древний боярский костюм перешел в народную среду исохранился в ней в качестве торжественных, праздничных одежд. Отсюда и идуткрестьянские сарафаны, штофные повойники, парчовые; платки, «сборники»,золотые галуны и прочее. Стечением времени новая выделка этих костюмовпрекратилась, и эти наряды хранятся в сундуках крестьянок, как наследие отбабушек и матерей.
Отмечу еще сходствонекоторых гамаюнских уборов с финскими: так, гамаюнская золотная сорокапочти тождественна с мордовским головным убором.
Заключение
«НАРОДНАЯВЫШИВКА КАЛУЖСКОЙ ГАМАЮНЩИНЫ»
Исторически в Калужскомкрае сложились отдельные этнические группы крестьянского населения, получившиеособые названия. К разряду таких групп относится и калужская Гамаюнщина. Врайон Гамаюнщины входили 17 селений Калужского и Перемышльского уездов,расположенных на правом берегу Оки на расстоянии от 2-х до 12-ти верст отКалуги: Ромоданово, Квань, Верховая, Покров (Игумново), Пучково, Чижовка,Шопино, Секиотово, Рождествено, Грачи, Вырка Верхняя, Вырка Нижняя, Еловка,Животинкино, Колюпаново, Горенск. По переписи 1920 г., дворов во всех этих деревнях насчитывалось 1087, количество жителей составляло 5427.
Согласно местномупреданию, записанному М. Е. Шереметевой во время этнографической экспедиции 1925 г., название «Гамаюнщина» происходит от прозвища «Гамаюн», «Гам»одного из владельцев вотчины, жившего во второй половине XVIII в.Следует указать и тот факт, что Д. К. Зеленин в своем труде «Великорусскиеговоры» отмечает, что "… на Урале гамаюнами слывут вообще выходцыиз южновеликорусских губерний." Небольшая этническая группа в Калужскойгубернии, локализуемая по месту жительства в пределах территории Гамаюнщины, в20-е годы нынешнего столетия еще представляла собой нечто целое, крепкосвязанное семейным родством, общностью и традициями хозяйственных навыков,обычаев в семейном быту (крестины, свадьбы, погребения, религиозные верования,праздники и т. д.) и обособленностью в сохранении женского традиционного костюма,в декоре которого большое место занимала вышивка.
По сложившейсяэтнографической и искусствоведческой традициям мы рассматриваем калужскуюнародную вышивку в составе южнорусского региона как своеобразную локальнуюшколу шитья на основании приверженности к определенным мотивам, в частности,геометрическим, особенностей их трактовки, технических приемов вышивания (белаяи цветная перевить). Вышивка Гамаюнщины — составная часть данной школы с явновыраженным преобладанием геометрической орнаментики и более редким обращениемк орнитоморфным и растительным мотивам. Относительно древний пласт орнаментаимеющихся источников более определенно прослеживается в памятниках сгеометрическими мотивами. Их условная классификация позволяет выделитьследующие группы: 1-я — солярные знаки (крест, свастика, ромб с крестом — колесо, восьмилепестковая розетка); 2-я — символы плодородия (ромб с многочисленнымивариациями: ромб с ровными краями, безотрывные ромбы, т.е. соединенные угламидруг с другом, ромб с крючками, ромб-репей, гребенчатый ромб). Семантика их внастоящее время выявлена на широком археологическом, в частности, славянскомматериале. Солярные знаки, зародившись в глубокой древности, занимали большоеместо в орнаментальном искусстве многих народов, где важную роль в религиииграли астральные верования. Небесные верования восточных славян, средикоторых выделялся аграрный культ солнца, также воплотились в своеобразныхидеограммах — солярных знаках, которые составляли большую часть мотивовдревнерусской орнаментики. Русские крестьяне представляли солнце как блестящийкруг, огненный шар, плывущий по небу, украинцы — как «коло огняне»,колесо от колесницы Ильи, проезжающего по небу. Образ христианского Ильизаслонил собой своих языческих предшественников, вобрав в себя их черты. ИменаЯрилы, Купалы — богов языческого Пантеона — сохранила народная память втопонимике, в праздниках весенне-летнего цикла. Наибольшее развитиевесенне-летняя обрядность получила в южнорусских губерниях. Сжигание колеса — один из центральных моментов масленицы, семика, Купалы. М. Горький, описываясемик на Оке, упоминает об обычае скатывать с горы на Ярилино поле обернутоесмоляной паклей зажженное колесо. Огненное колесо было как бы жертвой богуЯриле, и если оно докатывалось до реки, то считалось, что лето будет солнечными счастливым. Праздники, связанные с земледельческим календарем, приурочивались,главным образом, к дням солнцеворотов и равноденствий.
Солярные знаки занималибольшое место в украшении (вышивке, ткачестве) женского народного костюма, гдеони выполняли магическую роль оберегов. Да и многие праздники земледельческогокалендаря были, как правило, женскими. Поэтому не случайно основ ному образуобрядов — троицы, русальной недели, масленицы, коляды — придавалисьантропоморфные (чаще всего женские) черты. Так, масленичная кукла в калужскойГамаюнщине представлялась молодой, с подчеркнуто женскими формами,символизирующими ее плодоносящее начало. Этнографический материал поКалужскому краю зафиксировал некоторые обряды, в частности, масленицу, свадьбув Гамаюнщине. Это позволяет говорить о том, что праздничный женский костюм былнеотъемлемой частью многочисленных обрядов, сохранившихся в районе Гамаюнщины,и своим декором соответствовал общей аграрно-магической идее праздников.
Народная вышивкаГамаюнщины изобилует солярными знаками, преобладают мотивы косого креста,свастики, креста в ромбе, восьмилепестковой розетки. Выражая идею солнца вцелом, эти знаки имеют свою специфику. Крест в ромбе является символом не толькосолнца, но и огня, как и мотив свастики и косого креста. Восьмилепестковаярозетка — специфически солнечный знак, без раздвоения ее смысла на знак солнцаи огня. Однако, говоря о семантике солярных знаков в контексте вышивкиГамаюнщины, необходимо учитывать тот факт, что этнографическая коллекциязафиксировала геометрическую орнаментику уже на стадии ее разложения. Подобнотому как в обрядах XIX — начала XX вв. прослеживается постепенное исчезновениеаграрно-продуцирующего содержания, превращение их в игровые действия, так и ввышивке видно изменение семантики древних мотивов: их отрыв от древнеймифологической основы и преобладание эстетической функции орнамента. Этатенденция присуща и южнорусскому региону, к которому относится калужскаявышивка. Но условия ее бытования в районе Гамаюнщины — вышивка изготовляласьдомашним способом в мало затронутом фабричной продукцией районе, сохранившеммногие черты хозяйства натурального, — определили ее специфику: народныемастера, утратив к середине ХIХ в. культово-магическое значение традиционныхгеометрических мотивов, не низводят их до простого узора, а сохраняют их доброжелательно-апотропейноезначение как стволов добра, защиты от злого начала, вводят в декор женскогокостюма, обрядового полотенца и в этом смысле интуитивно развиваютмноговековую художественную традицию.
Анализируя памятникинародного шитья Гамаюнщины, мы выделяем вторую группу геометрических мотивоворнамента, т.н. символы плодородия, — ромб с его вариациями. Ромбическийорнамент известен, начиная с палеолитической древности и кончая современностью,на протяжении двух десятков тысячелетий. В настоящее время, по этнографическимданным, ромбический орнамент во всем его многообразии встречается у всехнародов мира. Широчайшее распространение этого вида орнаментики можноподкрепить ссылкой на все сводные работы по этнографии и народному искусствутипа академической серии «Народы мира», издаваемой Институтом этнографииАН СССР.
Возникнув в палеолите каксознательное воспроизведение рисунка дентина (исследования палеонтолога В.И.Бибиковой), варьируясь, трансформируясь у охотников-скотоводов в мальтийскийкрест и у земледельцев в ромб с точкой, ромб с крючками (исследования Б. А.Рыбакова, А. К. Амброза), ромбический орнамент дожил до этнографическойсовременности, свидетельствуя об очень значительной, хотя чаще всего ужебессознательной глубине памяти в народном искусстве.
По материалам Гамаюнщины(вышивке и ткачеству) отмечается устойчивость ромбического узора на свадебномнаряде невесты, в костюме молодой женщины и на свадебных полотенцах.Ромбо-точеч-ная композиция и сетчатый узор из ромбов с крючками вышивались, какправило, на занавесках, праздничных рушниках, входили в тканый орнамент поневымолодой женщины. По отношению к женским рубахам мы видим точно такое жевозрастное ограничение: ромбические тканые узоры украшали предплечья, какправило, на рубахах молодых женщин. Связь ромбо-точечного узора со свадебнойобрядностью и бытом молодой замужней женщины заставляет нас обратить на негоособое внимание, т.к. весь свадебный ритуал в народном быту был пронизанмагическим содержанием, и в первую очередь магией плодородия. По мнениюисследователей, идея плодородия в свадебной обрядности выступала и как будущаяплодовитость девушки-невесты, и как плодородие вспаханной и засеянной земли.Известны обычаи на свадьбах преподносить караваи хлеба, обсыпать зерном. Этотобычай имел место и в свадебном ритуале крестьян Гамаюнщины. Женщинауподоблена земле, рождение ребенка уподоблено рождению нового зерна. В этомслиянии аграрного и женского начал сказывается не только внешнее уподоблениепо сходству сущности жизненных явлений, но и стремление слить в одних и тех жеблагопожеланиях счастье новой семьи, рождение новых людей и урожайность полей,обеспечивающую это будущее счастье. Здесь мы видим, по мнению исследователей,тот самый комплекс, который выражался в древней Руси понятием«Рожаницы» — покровительницы как рождаемости, так и урожайности.
Изображение символовплодородия и солярных знаков не случайно так устойчиво в орнаменте занавесок,рубах, головных уборов просватанной девушки, невесты, молодой женщины.Символика плодородия этих мотивов и значение их в качестве оберегов сохранялисьв народном представлении гамаюнцев вплоть до начала XX в. Крестьянка, жизнькоторой была ограничена семейно-хозяйственными интересами, была хранительницейдревних представлений и обрядов, отражавшихся в области женского искусства — вышивке. Народная традиция пронесла сквозь столетия внешнюю форму древнихзнаков и сохранила их определенное место на вещах в крестьянском быту.
Орнитоморфные мотивы вменьшей степени, нежели геометрические, присущи народной вышивке Гамаюнщины.Народные мастерицы называли изображения птиц уточками, петухами, павами. Можновыделить два основных вида иконографии данного образа в памятниках Гамаюнщины:1) пава с распущенными перьями хвоста, ромбовидные или круглые завитки наконцах перьев как бы соответствуют ярким пятнам узора павлиньего хвоста; 2)изображение павы с поднятым крылом и хвостом в виде большого пера или двух перьев,по своим очертаниям она больше напоминает петуха. По мнению Г. С. Масловой,первому виду, начиная с эпохи средневековья, имеются параллели в искусственародов Европы от Средиземноморья до Скандинавии, а второй вид характерен дляРоссии и, в частности, для южнорусского региона, который включает калужскуюнародную вышивку.
Устойчивое введениеорнитоморфных мотивов в декор элементов женского костюма, в частности,занавески, реже — обрядового полотенца вышивальщицами Гамаюнщины позволяетговорить об определенной системе взглядов, мироощущении народного художника. Вэтом смысле интересно вспомнить об особой полисемантичнос-ти образа птицы врусском фольклоре и орнаментике. Птица символизировала тепло, свет, сулилаурожай, богатство. В весенних песнях-заклинаниях обращались к жаворонку,ласточке-касаточке, кулику, перепелочке, синичкам-сестричкам, краснозобымснегирюшкам, чтобы они принесли «весну красную», «теплулетушку», взяли бы «ключи весенние», «замкнули зиму»,«отомкнули лето». Птица — яркий образ народной любовной и свадебнойлирики.
Петух и курица издавнапочитались славянами. Предвестник зари и света, петух связывался спредставлениями о солнце. Не случайно в орнаменте вышивки, резьбы и росписипетух нередко сочетается с кругом-солнцем. Эта традиционность соединениясолярных знаков и орнитоморфных мотивов нашла свое воплощение в вышитом декорезанавесок калужской Гамаюнщины. Связь петуха с огнем (ср. «красныйпетух» — пожар), домашним очагом выражена в представлениях крестьян вполнеопределенно. Крик петуха в полночь играл апотропейную роль. Велико былозначение петуха и курицы в свадебной обрядности крестьян Гамаюнщины: обрядовоеблюдо из курицы, связанное с ноябрьскими кузьминками, женскимипраздниками-складчинами, на которых обязательной ритуальной едой были куры,принесение наряженных петуха и курицы в дом жениха и т. д.18 Ввесенних обрядах особую роль играли куриные яйца: яйца подкидывали вверх, чтобырожь высоко росла; известен обычай разбивать яйцо о лоб выведенного на первуюпашню коня. И, наконец, петух и курица в народном представлении были связаны сидеей плодородия.
В свете всего сказанногостановится понятным последовательное обращение вышивальщиц Гамаюнщины кизображению птиц в декоре женского костюма и ритуального полотенца: этоопределялось теми представлениями о них в древности, отголоски которых ещесохранились в мироощущении крестьян Гамаюнщины в XIX — начале XX вв. Утраченамагическая и заклинательная сущность вышивки, но «полотняныйфольклор» сохранил в механической передаче доброже-лательно-апотропейноезначение орнитоморфной орнаментики и традицию соединения ее с элементамиженского костюма и ритуального полотенца.
Стилистическая разработкаорнаментальных мотивов в декоре конкретных памятников Гамаюнщины имеет своиособенности, но в одинаковой мере отражает ту или иную степень разложениятрадиционного орнамента, удаления от архаического типа. Так, например,раппортное решение узора, включающее многократно повторенные изображения птиц,явилось, по всей видимости, результатом распадения более древней трехчастнойкомпозиции с деревом или женской фигурой в центре либо взято из обрамлениянеизвестного сюжета, но трактуется более укрупненно. В целом орнитоморфныемотивы в вышивке Гамаюнщины характеризуются разнообразием стилевых решений,но, как правило, изображение «павы» отличается более сложнымпостроением рисунка; мотив «петуха» с поднятым крылом трактуется сбольшей степенью геометризации.
Стилистическая разработкагеометрических мотивов в отдельных случаях наглядно свидетельствует опреобладании эстетической функции орнамента и полной утраты его семантики: так,геометризованная восьмилепестковая розетка трансформируется в растительныймотив, постепенно превращаясь в цветок с ромбовидными удлиненными лепестками,который в вышивке других районов Калужской губернии уже будет помещаться накустах, деревьях, представляя их цветущими. Изображение символов плодородия(мотивы ромба) сохраняет свою строгую геометричность, обособленность и большуюсамостоятельность в декоре конкретных памятников народного шитья. Солярныезнаки и символы плодородия, оформляя поверхность конкретного предмета(например, занавески), часто соединяются в довольно сложную композицию,значение которой в наши дни практически невозможно объяснить. Это и определяетсвоеобразную самодостаточность орнамента с точки зрения реализации егодекоративной функции на поверхности определенного предмета.
Орнамент вышивки калужскойГамаюнщины не существует абстрактно, а реализуется в определенном предметномконтексте: это декор занавески и полотенца. И в данном случае стилистическаяразработка орнаментальных мотивов подчиняется конструктивной схеме предмета(крою), подчеркивает функционально важные части, придает пластическуюзавершенность вещи. Народные мастера находят композиционно оправданноесоотношение между вышивкой и фоном, используя естественное членение плоскостикрасными ткаными полосами. Это членение подчеркивает плоскость изделия,«привязывает» к ней вышитые узоры. Сочетание полос узорных игладких, различных по ширине, цвету и фактуре, создает впечатление нарастающегоили убывающего ритма. Ритмически организуя орнаментальные мотивы, вышивальщицыГамаюнщины создают своеобразную структуру поверхности, соединяющую в себеопределенную меру расчлененности и связности.
В отдельных случаяхорнаментальная композиция строится не только «вширь», но и«вглубь», создавая многоплановые изображения в одной плоскости, ивесь орнамент кажется как бы двухмерным: узор и фон становятся равноправными.Данный прием особенно оправдывает себя в соединении с техникой цветнойперевити, которая создает своеобразный легкий рельеф на декорируемойповерхности, а введение штопки, настила, крестика, бумажных и шерстяных нитейразнообразит фактуру шитья.
В построенииорнаментального образа участвуют не только фактура, но и цвет: красный цвет ввышивке Гамаюнщины основной. Оттенки его довольно разнообразны, что зависит отматериала нитей (лен, шерсть), ткани, от использованных для них красок. Слово«красный» в русском языке также обозначает «красивый»,«прекрасный», «лучший». Отсюда видно то особое значение,которое придавалось красному цвету вышивальщицами. Орнамент вышивок нарядных занавесоки полотенец Гамаюнщины оставляет ощущение праздничности, что соответствовалофункциональной роли этих предметов в бытовом обиходе деревни. В характеристикеорнамента вышивки торжествует двухмерность, все подчиняется плоскостномурешению, но проистекает это из наивного видения, исходит от своеобразия крестьянскогомировоззрения и не может расцениваться как художественно-стилистический прием.
Таким образом,источниковедческое значение памятников шитья Гамаюнщины определяется степеньюсохранения традиционной орнаментики архаического извода на уровнедоброжелательно-апотропейного значения, созданием оригинальной местной традицииорнаментики, которая является своеобразным хронологическим и стилистическимориентиром в изучении калужской народной вышивки в целом. Орнаментальный образвышивки Гамаюнщины — сложная структура с неоднозначными внутренними связями, вкоторой коллективная художественная традиция индивидуализируется, а индивидуальноетворческое начало подкрепляется опытом многих поколений.
Этнографическая коллекциязафиксировала орнамент народной вышивки Гамаюнщины на стадии преобладания егодекоративной функции и разложения семантики, при всем этом его художественныйязык играет роль социального половозрастного знака, отражает определеннуюэтническую принадлежность, служит средством выражения народного мировоззрения.
/>Иллюстрации
/>
Герб князей Ромодановских КнязьФедор Юрьевич Ромадановский
/>
Церковь РождестваПресвятой Богородицы
/>
Церковь свт. Николая чудотворца в дер. Чижовка
/>
Церковь РождестваХристова в д. Рождествено
/>
Церковь ПокроваПресвятой Богородицы
/>
/>
Никита Никитович Демидов Герб дворян Демидовых
/>
Николай Николаевич Коншин.
/>
Фабрика Коншиных в г. Серпухове.
Списокиспользуемой литературы
1. Историко-краеведческиеорганизации калужского края 1891-1937: Библиографический указатель. / Сост.Бауэр А. — Калуга, 1982.
2. Культура. Искусство. Персоналии. – Киров, 1997
3. Малинин Д. И. Опыт исторического путеводителя по Калугеи главным, центрам губернии. — Калуга, 1912.
4. Материалы краеведческих книг «Калуга в шести веках». — Калуга,1999, 2002.
5. Рыбаков А. Миф и символ. – М: Русслит, 1994.
6. Шереметева М. Е. Свадьба в Гамаюнщине Калужскогоуезда. — Калуга, 1928.
7. Шереметева М. Е. Крестьянская одежда КалужскойГамаюнщины. — Калуга, 1928.
8. Шереметева М. Е. Все венки да поверх воды. – Тула, 1984.
9. Рыбаков А. Миф и символ. – М: Русслит, 1994.
10. Гамаюнщина // Памятная книжка и адрес-календарьКалужской губернии на 1910 г. Калуга, 1910.