Сатира

Саша Черный (псевдоним, настоящее имя – Александр Михайлович Гликберг) – поэт, прозаик, переводчик. Наибольшую известность получил как блестящий поэт-сатирик. Первая публикация – в журнале «Зритель» - острополитического стихотворения «Чепуха» принесла ему широкую читательскую популярность и послужила причиной закрытия журнала. Первый стихотворный сборник поэта «Разные мотивы» (1906) был арестован, и его автору грозило судебное

разбирательство. В 1906 г. уезжает в Германию, где посещает лекции в Гейдельбергском университете. В Россию возвращается в 1908 г. и входит в число сотрудников (среди которых были А.Аверченко, Н.Тэфи, П.Потемкин) журнала «Сатирикон». Стихи, опубликованные в «Сатириконе», были собраны автором в сборнике «Сатиры», вышедшем в 1910 г. Через год вышел в свет еще один сборник поэта – «Сатиры и лирика».

Основные мотивы поэзии Саши Черного – изобличение политической реакции в самых разных ее проявлениях; высмеивание омещанившейся интеллигенции, обывательского образа жизни; эстетических крайностей нового модернистского искусства. Причем во втором сборнике ирония сменяется сарказмом; сатиры Саши Черного обретают глубоко личное, трагическое звучание и воспринимаются как саркастические этюды о пошлости и бессмысленности жизни вообще. Черный – чуткий восприемник русской сатирической традиции,

он продолжает, в частности, линию гротескно-психологической сатиры, культивируемой в творчестве поэтов-«искровцев» – Козьмы Пруткова (А.К. Толстого, братьев Жемчужниковых), Д.Минаева, В.Курочкина. Новаторство Черного – в открытии возможностей использования так называемой «речевой маски», когда лирическое «я» воплощает не авторское сознание, а сознание персонажа, который сам изобличает себя (ср.: «Стилизованный

осел»). Автор нередко выстраивает свои произведения как жанровые сценки («Обстановочка»), короткие новеллы («Городская сказка»), в которых комический эффект возникает из наплыва и гротескного столкновения бытовых, политических, общественно-литературных реалий, расхожих моделей мышления и поведения. В сатирах на собратьев по «литературному цеху» Черный мастерски использует инверсии пародируемых текстов в пространстве его стихов обнаруживают не только стилистическую, но и мировоззренческую конфронтацию

с поэтами новых направлений – символизма и футуризма (Стилизованный осел», «Эго-черви»). С началом Первой мировой войны Саша Черный уходит на фронт – вольноопределяющимся, служит в Пскове, военные впечатления впоследствии отразятся в его стилизованных под народный говор «Солдатских сказках» (опубликованных уже за рубежом). Октябрьскую революцию Черный идеологически не принял и в 1920 г. эмигрировал в

Берлин, а к концу жизни поселился на юге Франции, в Провансе. В эмиграции основные творческие силы отдавал детской книге, во «взрослых» произведениях все отчетливее звучат ностальгические ноты, сюжетной основой его рассказов становятся изломанные судьбы эмигрантов из России. Основные прижизненные издания, вышедшие в эмиграции поэтический сборник «Жажда» (1923) и «Несерьезные рассказы» (1928). А.И. Куприн.

Поэт-одиночка (О Саше Черном) Среди современных поэтов Саша Черный стоит совершенно особняком, в гордом, равнодушном и немного презрительном одиночестве. Да и не похож он на тех, которые ходят поочередно по редакциям и рекламируют кудрявыми словами творчество друг друга и, сделав из журнала узкую лавочку напряженного и непонятного словоблудия, оголившись, с полной развязностью сами себя провозглашают гениями, а всех бывших до сих пор поэтов предтечами; на

тех, кто, едва народившись на литературный свет, уже пропитаны злобой, завистью, узкой сектанской нетерпимостью к другим толкам читают сумбурные лекции сами о себе и о друг друге, не подозревая того, что публика ходит смотреть на них с такими же чувствами, как она смотрит в паноптикуме на трехголового теленка, Юлию Пастрану или на Родику и Додику – сиамских близнецов. Пренебрегая тем, что весь их успех – успех скандала, эти литературные младенцы, еще не владея членораздельной

человеческой речью, уже тянутся к гонорару, как к сосиске, и, еще не научившись ходить, воздвигают себе постаменты для будущих памятников. Саша Черный – один. И в этом-то заключается прелесть его оригинальной личности, и оттого-то его еще не успела захвалить и полюбить почтеннейшая «публикум», и оттого-то у него имеется еще пока немного поклонников и хвалителей, но зато этим поклонникам-друзьям действительно дорого свободное, меткое и красивое слово, облекающее

в причудливые, капризные, прелестные, сжатые формы и гнев, и скорбь, и смех, и задумчивую печаль, и глубокую нежность, и своеобразное, какое-то интимное безыскусственное языческое понимание чудес природы: детей, зверей, цветов. Поистине Саша Черный мог бы применить к себе слова одного французского писателя: "« пишу не для многих; и если меня поймут два или даже один человек я с удовольствием буду писать для самого себя». И возможно, что именно по этой причине его не поняла, не прочувствовала, не поставила

в красный угол наша несправедливая, пристрастная, архибезвкусная, кумовская, мамадышская критика. Изумительно разнообразно творчество этого замечательного поэта. Сатиры его дышат пламенным гневом щедринской музы, великолепным презрением, всей остротой и жгучестью меткой насмешки, которая прилипает к человеку, как клеймо. И сейчас же рядом расцветают у Саши Черного скромные, благоуханные, прекрасные цветы чистого и мягкого

лиризма. Узость, мелочность, скука и подлость обывательщины отражаются у Саши Черного чудесными, сжатыми, незабываемыми штрихами, роднящими его только с Чеховым, совсем независимо от влияния великого художника. И так же, как Чехов, Саша Черный необычайно мил, прост, весел, трогателен и бесконечно увлекателен, когда он пишет для детей или о детях. Произведения последнего рода читаются и воспринимаются с одинаковым

наслаждением как взрослыми, так и детьми. И если бы для ношения венца славы не надо было вытребовать патента в полицейском участке критики, то я бы сказал, что это свойство дарования есть признак несомненного большого, искреннего таланта; а другой признак, и, по-моему, не менее явный это, несмотря на разнообразие мотивов, тем и настроений, редкое качество, отличающее избранников свой собственный, единственный, ни на кого не похожий тембр. Читатель с чутким ухом, прочитавши или услышавши любые его четыре строчки,

непременно радостно воскликнет: «Ах, Боже мой! Да ведь это Саша Черный!» Как благородно злы его стихотворения, заключенные в цикле под общим заглавием «У немцев». И какая там тонко изощренная наблюдательность, какая меткость и точность эпитетов и какая выпуклая, почти осязаемая изобразительность! Читатель точно видит этих каналий повсюду – в дачном пансионе, в немецком лесу с прилизанными дорожками, с шоколадными автоматами, с корзинками для рваной бумаги, с

надписями на скамьях и на уборных, со всей нелепой аккуратностью, которая доводит Сашу Черного до крайности. Озираясь, блудливой походкою, Влез я в чащу с азартом мальчишки, Потихоньку пошаркал подметкою И сорвал две еловые шишки. Видишь, как они гуляют ins Grune, как они торгуют могилами своих великих писателей; видишь их на рынке, на публичных лекциях; видишь

их идиотских корпорантов – на празднике гимнастического клуба; видишь Берлин – эту огромную лавку и пивную с его нелепыми монументами и портретами кайзера; видишь детей, юношей, стариков, старух, девушек и самок («раскрахмаленных лангуст»). И надо всем этим – лицемерие, затаенное любострастие, обалделая маршировка в ногу, крикливый пивной патриотизм, шаблон, индюшачья надменность и плоская, самодовольная тупость.

Ах, в теперешние дни с каким жгучим, опьяняющим, сладким негодованием читаешь эти сатиры, где каждое сжатое слово подобно удару резца по мрамору. Итак, Саша Черный всюду остается настоящим, тонко чувствующим и глубоко думающим лириком – в красках, в звуках, в сатире, и быте, и светлых нежно-чувственных образах природы. Я бы сказал: «Да будет ему триумф», если бы только этот сдержанный, молчаливый человек с печальными

темными глазами и светлой детской улыбкой придавал триумфу какое-нибудь значение. Но того отчего же не указать на его единственный, но существенный недостаток – он гораздо слабее своего таланта, когда пишет сатирические стихи на злобу дня – о Думе, о политике, Гучкове, Милюкове и т.п. А надо сказать, что такие стихи он пробовал писать, когда сотрудничал в «Сатириконе», и писал их, очевидно, подчиняясь общему настроению сотрудников этого журнала.

Саша Черный чувствует и мыслит более глубоко, и жертвы его сатиры не господа «А», «В», «С», «D», а типичные пошлость, скука, лень, равнодушие и тихое оподление современной жизни.