СССР во второй мировой войне

План. 1)Введение 2Первые шаги: а) Борьба против правого уклона б)Генеральная репетиция перед широкими политическими процессами.
в) Нарушение Сталиным ленинских норм партийной жизни 3)Конституция 1936:Ошибочная формула Сталина 4)Политические процессы 30-х годов: а) Гибель Кирова б) Гибель Серго Орджоникидзе в)Процесс над Зиновьевым и Каменевым г)Новый процесс над Зиновьевым, Каменевым и другими д) Процесс по делу Пятакова-Радека и др е)Массовые сталинские репрессии продолжаются ж) Разгром Наркоминдела з) Версия Краткого курса истории партии и)Лживое обвинение по антисоветскому «право-троцкистскому блоку» 4)Попытки противодействия установлению Сталинского режима. 5)Заключение Введение Истоки этой системы уходят непосредственно к событиям второй российской революции (1917 - 1920 гг.). Важнейшей предпосылкой возникновения этой системы стала монопольная власть одной партии, сложившаяся после лета 1918 года. К тому же, резолюция Десятого съезда РКП(б) «О единстве партии» на деле привела к свертыванию внутрипартийной демократии, ликвидации прав меньшинства в партии, невозможности для него отстаивать свои взгляды и, в конечном счете, к превращению партии в безгласный и послушный придаток партийного аппарата. Дополнительную роль сыграло изменение состава партии в 20-е гг. Диктатура пролетариата превратилась в диктатуру партии, которая в свою очередь уже в 20-е гг. стала диктатурой ЦК. Пробные шаги Борьба против правого уклона Против ошибок, преступлений и искривлений в области колхозного строительства, недопустимости обострения отношений с крестьянством, усиленного форсирования темпов коллективизации выступили члены Политбюро ЦК ВКП(б) Алексей Иванович Рыков, Н. И. Бухарин и М. П. Томский. С 1923 по 1930 год А. И. Рыков был членом политбюро ЦК ВКП(б). Л, И. Рыков был последовательным провод­ником курса на индустриализацию страны, ук­репление ее тем самым оборонной мощи. Что касается подъема сельского хозяйства, он счи­тал, что «нельзя поднять его без обеспечения машинами, удобрениями, потребительскими то­варами» . Здесь «необходима поддержка со сто­роны государства и кооперации тех коллектив­ных форм организации производства, жизне­способность коих испытана и доказана практи­кой. Однако только необходимо добиться: чтобы в этой области не было принуждения, не было надуманности, чтобы крестьянство само на практике, на опыте осознало выгодность тех или других форм хозяйствования». Рыков высту­пал за механизацию сельского хозяйства как основу его успеха: «Безусловно, с помощью деревенской сохи мы социалистического сель­ского хозяйства не построим» . Он развивал ленинские идеи перестройки ин­дивидуального крестьянского хозяйства на со­циалистический лад, но без принуждения: «Воз­ведение в принцип чрезвычайных мер в наших отношениях с крестьянством является совершенно неправиль­ной и гибельной для всего нашего дела». В. И. Ленин очень высоко оценивал Бухари­на, считая его «крупнейшим теоретиком пар­тии», хотя и критиковал его некоторые схола­стические воззрения. Известна ошибочная по­зиция Н. И. Бухарина в период Брестских пе­реговоров в 1918 г. Были и другие ошибки в его политической биографии в частности на апрель­ской партийной конференции в 1925 году он выдвинул ошибочный лозунг «обогащайтесь», осужденный партией. Бухарин еще совсем молодым написал труд «Политическая эконо­мия рантье». Он автор многих других книг и статей: «Мировое хозяйство и империализм», «Империализм и накопление капитала», «Эко­номика переходного периода», «Теория истори­ческого материализма», «Ленин как марксист», «К вопросу о троцкизме», «Азбука коммунизма», «Программа коммунистов» и т. д. В «Полити­ческом отчете» ЦК ВКП(б) XIV съезду пар­тии И. Сталин выступил в защиту Бухарина против травли его. «Доколе,— вопрошал Ста­лин,— оппозиционеры будут кричать об ошиб­ке Бухарина, продолжать разнузданную трав­лю Бухарина»34. Сталину было известно, отме­чал Д. Волкогонов, о теплом отношении Лени­на к Бухарину. Сталин сам на протяжении мно­гих лет поддерживал с ним и его семьей личные дружеские отношения. Бухарин сыграл нема­лую роль, оказывая помощь Сталину в борьбе с Троцким и троцкизмом. Но прошло лишь три-четыре года, как по версии Сталина, недав­но защищавшего Бухарина, происходит объ­единение сил Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и других в единый блок на почве защиты . кулака! «В начале 1929 года выясняется,— отмечено в Кратком курсе истории ВКП(б),— что Буха­рин по уполномочию группы правых капитулян­тов связался с троцкистами через Каменева и вырабатывает соглашение с ними для совмест­ной борьбы против партии. ЦК разоблачает эту преступную деятельность правых капитулянтов . Но правые капитулянты не унимаются. Они выступают в ЦК с новой антипартийной платформой,— декларацией, которую осуждает ЦК». Но «Рыков, Томский и Бухарин вносят в ЦК заявление об отставке, думая этим запу­гать партию. ЦК осуждает эту саботажническую политику» . Ноябрьский пленум ЦК 1929 года завершил начатый Сталиным разгром «группы Бухари­на», «признал пропаганду взглядов правых оп­портунистов несовместимой с пребыванием в партии и предложил вывести из состава Полит­бюро ЦК Бухарина, как застрельщика и руко­водителя правых капитулянтов, а Рыкову, Том­скому и другим участникам правой оппозиции было сделано серьезное предупреждение». В чем же обвинялись Сталиным Н. И. Буха­рин и А. И. Рыков или «бухаринско-рыковская» группа? С переходом партии в наступление про­тив кулачества, якобы «бухаринско-рыковская группа сбросила маску и стала открыто высту­пать против политики партии. Кулацкая душа не выдержала, и сторон­ники этой группы стали выступать уже открыто в защиту кулачества». Ни Бухарин, ни Рыков, конечно, не защищали кулаков. Но они высту­пали за выполнение ленинских указаний о не­допустимости нарушения принципа добро­вольности при, создании колхозов, недопущении «чрезвычайных мер» против крестьян при проведении коллективизации, недопущения упад­ка, деградации сельского хозяйства. Без про­цветания сельского хозяйства, по мнению Бу­харина, невозможно проведение индустриали­зации. Сталин сам позднее высказал эти мысли в статьях «Головокружение от успехов», «Ответ товарищам колхозникам» — о недопустимости насилия против середняка, соблюдении принципов на добровольности при вступлении крестьян в колхозы. Сталин был большим мастером присваивания чужих идей и выдачи их" за свои в несколько измененном, модифицированном виде. В то же время Сталин писал, что бухаринцы и рыковцы «состряпали смехотворную теорию затухания классовой борьбы», утверждая, «на основании этой теории . что классовая борьба скоро совершенно затухнет . Тем самым они восстанавливали свою истасканную буржуазную теорию о мирном врастании кулачества в социализм». Ни Бухарин, ни. Рыков не отрицали классовой борьбы при строительстве социализма. Но сталинская «теория» обострения классовой борьбы по мере продвижения вперед в строительства социализма принесла неисчислимые испытания советскому народу, явилась основой для нарушений социалистической законности. По своим масштабам террор и репрессии в отношении крестьянства -писал Д. Волкогонов,— «не уступают, а во многом . превосходят репрессии 1937—1938 годов» .
В обстановке высокого трудового подъема в со­ветской стране 26 января — 10 февраля 1934 го­да состоялся XVII съезд ВКП(б). В это время в партии состояло более 1.872.500 членов и бо­лее 935.000 кандидатов. XVII съезд партии вошел в историю как «съезд победителей». С отчетным докладом, под­готовленным самим Генсеком, на съезде высту­пил И. В. Сталин.
Правые уклонисты, заявил Сталин, «давно уже отреклись от своих взглядов и теперь вся­чески стараются загладить свои грехи перед партией». Поэтому, резюмировал он «на этом съезде — и доказывать нечего, да, пожалуй — и бить некого». Тем не менее, Сталин предуп­реждал: хотя враги партии, оппортунисты всех, мастей разбиты, остатки их идеологии живучи и дают о себе знать. Пережитки капитализма к экономике и сознании людей есть почва для оживления идеологии разбитых антиленинских групп. Позднее, в «Кратком курсе истории ВКП(б)» И. Сталин, вопреки истине, утверждал: жалкая группа бухаринцев, стремясь спасти «свою группу от разоблачения и разгрома . накинула на себя маску преданных людей партии, стала все больше, и больше лебезить перед партией, славословить партию, пресмыкаться перед нею, продолжая на деле свою скрытую подрывную деятельность против рабочих и крестьян». На съезде, действительно, выступили с покаянны­ми речами Бухарин, Рыков, Томский — лидеры так называемого «правого уклона». Тем не менее, как отмечалось исследователем Р. Лыневым, против них была развернута та­кая яростная кампания, что даже их самокри­тика, даже готовность делом доказать, что они за линию партии, клеймились как «маневры», «увертки». В «Кратком курсе истории партии» отмеча­лось, что речи Бухарина, Рыкова, Томского «но­сят печать неискренности и двурушничества . Партия видела, что на деле эти господа перекликаются в своих фальши­вых речах со своими сторонниками вне съезда, учат их двурушничеству и призывают их не складывать оружия». Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополни­тельному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30— 40-х и начале 50-х годов, в феврале 1988 года восстановила честное имя Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, отмела обвинения во враждеб­ной террористической деятельности. Генеральная репетиция перед широкими политическими процессами. В 20—30-х годах Сталин вел ожесточенную борьбу за укрепление своей безграничной вла­сти в партии и государстве, маскируя ее лозун­гами «защиты ленинизма», «единства партии», «борьбы с. фракционностью», что обеспечивало ему широкую поддержку не только его ближай­шего окружения, но и подавляющего большин­ства партийных масс, всех трудящихся. Политика индустриализации и коллективиза­ции сельского хозяйства сопровождалась реп­рессиями, которые становились все более широ­кими и всеобъемлющими. Они были направле­ны не только против видных политических дея­телей, но и широких кругов представителей ес­тественных наук, гуманитариев-философов, ис­ториков, видных поенных специалистов, писате­лей, поэтов, артистов и других. Еще XV съезд партии, открывшийся 2 декабря 1927 года, вы­двинул одной из главных задач ликвидацию «троцкистско-зиновьевского блока». Съезд обви­нил оппозицию — Троцкого, Зиновьева, Камене­ва, Раковского, Радека, Смилгу и др. в том, что они «идейно разорвали с ленинизмом, переро­дились в меньшевистскую группу, стали на путь капитуляции перед силами международной и внутренней буржуазии». Троцкистская оппози­ция была обвинена в том, что она встала «на путь антисоветской борьбы». Поэтому XV съезд объявил «принадлежность к троцкистской оп­позиции и пропаганду ее взглядов несовмести­мыми с пребыванием в рядах большевистской партии». Съезд одобрил постановление собра­ния ЦК и ЦКК об исключении из партии Троц­кого, Зиновьева и всех активных деятелей так называемого «троцкистско-зиновьевского бло­ка» — Радека, Цреображенского, Таковского, Пятакова, Серебрякова, И. Смирнова, Каменева, Саркиса, Сафарова, Лифшица, Мдивани, Смилги и всей группы «демократического централиз­ма» Сапронова, Л. Смирнова, Богуславского, Дробниса и др. Исключенных из партии заклеймили как «антиленинцев», «врагов наро­да», «шпионов», «политических мошенников», «политических двурушников» — одним слоном как «заклятых врагов народа». (Позднее, в 1988 г. все эти необоснованные обвинения были сняты). В 1928—32 гг. страна переживала серьезные экономические трудности, связанные с просче­тами в области индустриализации страны, ошибками и извращениями в области коллекти­визации сельского хозяйства. Это вызывало не­довольство трудящихся. Как всегда, Сталин об­винил других в своих просчетах в области эко­номики. И первые обвинения и удары были нанесены по старой, пришедшей на службу стране Советов интеллигенции. В. И. Ленин в период нэпа считал необходи­мым и важным привлекать старую интеллиген­цию на предприятия, стройки, в армию, в на­учные учреждения, Госплан. Конечно, сре­ди них были люди, ненавидевшие Советскую власть, создававшие контрреволюционные ор­ганизации, Однако большинство интеллигенции и старых специалистов работали честно, помо­гая стране в области индустриализации, в строительстве Красной Армии. Однако Сталин постарался возложить ответ­ственность за многие трудности на бывших бур­жуазных специалистов, объявленных «вредите­лями», заявив, что трудности возникли по их вине. Начались политические судебные процессы конца 20-х — начала 30-х годов, имевшие целью отвлечь людей от реальных трудностей и их ви­новников, устрашить непокорных. В 1930 году была «раскрыта» «Трудовая крестьянская партия» (ТКП), якобы руководи­мая видным экономистом Н. Д. Кондратьевым и экономистом-аграрником, профессором Тимирязевской академии А. В. Чаяновым Известный академик Д. Н. Прянишников ста­вил Чаянова в один ряд с выдающимися учены­ми Н. И. Вавиловым, А. Н. Мининым, еще в 1913 году предлагавшими создавать . коллек­тивные хозяйства. Чаянов и его единомышлен­ники были верны ленинской идее социалисти­ческой концепции сельского хозяйства. Именно Чаянову принадлежит идея освоения целинных и залежных земель. Чаянов был арестован 21 июля 1930 года. Судебный процесс над чле­нами мнимой партии происходил при закрытых дверях. В действительности никакой «Трудовой крестьянской партии» не существовало, все это были домыслы следователя Агранова. Поэтому 16 июля 1987 года по протесту Генерального прокурора СССР Верховный суд СССР отменил все приговоры по делам ТКП, Кондратьева и Чаянова. Многие их работы выпускаются в наше время и не утратили своей актуальности. Дело «Промпартии» В конце ноября — начале декабря 1930 года в Москве состоялся новый политический судеб­ный процесс — процесс так называемой «Промпартии». Сюжет и сценарий был составлен ГПУ и органами прокуратуры по указанию Сталина. Организация этого судилища Сталиным даже не была согласована с членами Политбюро. Пред­седателем суда был все тот же А, Я. Вышин­ский, государственным обвинителем — Н. В. Крыленко (вскоре он сам станет жертвой сталинских репрессий). В контрреволюционной.деятельности, вреди­тельстве, организации диверсий и саботажа, в подготовке интервенции империалистических держав обвинялись профессор Л. К. Рамзин — директор Теплотехнического института, выдаю­щийся специалист в области теплотехники, в частности прямоточного котлостроения. Рамзин был членом комиссии ГОЭЛРО, членом Гос­плана СССР, членом ВСНХ. Были арестованы видные специалисты в области техники и пла­нирования В. Л. Ларичев, И. А. Калинников, П. Ф. Чарновский, Л. А. Федотов, С. В. Куприянов, В. И. Очкин и К. В. Ситнин. Эти 8 человек, якобы, руководили созданной в конце 20-х го­дов подпольной организацией — «Промышлен­ной партией». Обвинение были настолько шат­кими, что даже Н. В. Крыленко отрицал нали­чие каких-либо документов, исходящих от лидеров «Промпартии» .
В обвинительном заключении сообщалось, что на пост министра промышленности и торговли лидеры «Промпартии» намечали бывшего круп­ного капиталиста П. П. Рябушинского, с кото­рым е октябре 1928 г. якобы встречался Рамзин. Но иностранные газеты сообщили: Рябушинский умер еще до 1928 года.
На пост министра иностранный дел в прави­тельстве Рамзина намечался известный русский историк Евгений Викторович Тарле. При моих личных встречах — я дружил с Е, В. Тарле, вел переписку с ним, когда он в 1949 году работал профессором Московского государственного ин­ститута международных отношений МИД СССР, он говорил, что ничего не знал о своем назна­чении на ноет и «правительстве» Рамзина и вообще никогда не встречался с «диктатором» (в это время Е. В. Тарле находился и ссылке в Ташкенте). Вскоре он по указанию Сталина был возвращен из ссылки, восстановлен в зва­нии академика и был одним из ведущих авторов «Истории дипломатии». Е. В. Тарле расска­зывал, что Сталин лично интересовался созда­нием первого советского труда по внешней по­литике и дипломатии России и СССР и давал «советы» один нелепее другого. Нелепым зву­чало и заявление Рамзина о ,якобы, имевших место его встречах с руководителями француз­ского генерального штаба, которые раскрыли подробные планы Интервенции против СССР. Рамзину, якобы, сообщили направление глав­ных ударов французских экспедиционных сил, месте высадки десантов, точные сроки нападе­ния. Несомненно, если бы такие планы нападения на СССР существовали, высшее военное руководство Франции не стало бы сообщать их Рамзину. «Общественное мнение» требовало вынесения сурового приговора «врагам народа». Журна­лист Михаил Кольцов гневно писал о них: «Нет сочувствия — родные сыновья предателей отре­каются от них и ломкими голосами подростков всенародно требуют расстрела для своих от­цов». Пройдет немного времени, и сам Миха­ил Кольцов в 1938 году станет «врагом, народа» и погибнет. Шаткость обвинений доказывает и то, что ру­ководитель «Промпартии» Л. К. Рамзин «шпи­он», «диверсант», «организатор убийств», “сто­ронник интервенции», находясь в заключении, продолжал заниматься научной работой. Через пять лет после приговора по указанию Сталина он был вообще освобожден и за большие заслу­ги в котлостроении награжден орденом Ленина и получил Сталинскую премию. Рамзин даже баллотировался в члены-корреспонденты Акаде­мии наук СССР, но не прошел. Л. К. Рамзин скончался в 1948 году, занимая тот же пост директора Московского теплотехнического ин­ститута. Таким образом, и процесс «Промпар­тии» был грубой фальшивкой, инсценирован­ной по указке Сталина. Вскоре после него в Москве состоялся очеред­ной судебный политический процесс по делу: «Союзного бюро» ЦК РСДРП(меньшевиков). На скамью подсудимых были посажены 14 че­ловек; В. Г. Громан, член Президиума Госпла­на СССР; Н. Н; Суханов, литератор; И. И. Ру­бин, "видный профессор политэкономии; М. П. Якубович— служащий Наркомторга СССР и другие. Председателем суда был Н. М. Шверник, государственным обвините­лем - Н.В Крыленко. Подсудимым., предъявлялись стандартные об­винения во вредительстве, задержке развития промышленности и сельского хозяйства. Якобы между “Союзным бюро», «Промпартией», «ТКП» было тайное соглашениее об организации интервенции капиталистических держав и вооруженных выступлений внутри страны. Неко­торые пункты обвинения по делу «Союзного бюро» меньшевиков были направлены непосред­ственно против Д. Б. Рязанова — директора Ин­ститута Маркса-Энгельса-Ленина, видного учетного теоретика марксизма. (Рязанов пренебре­жительно относился к Сталину, считая его недоучкой). Все подсудимые по «Союзному бюро» под тяжкими пытками признали себя винов­ными. «Вина» ученых заключалась в том, что их взгляды на проводившуюся коллективизацию отличались от официальных взгля­дов. В частности, они считали необходимым условием развития сельской кооперации наличие рынка. Ложные обвинения по делу «Трудовой крестьянской партии» ныне отменены Прокуратурой СССР. Пересматриваются и наверняка будут отменены необоснованные приговоры по делу «Промиартии», «Союзного бюро»; меньшевиков и другим процессам 30-х годов. Расширение масштабов репрессий сопровождалось нарушением законности. Нарушение Сталиным ленинских норм партийной жизни На XVII съезде партии присутствовало 1225 де­легатов с решающим голосом, 736 делегатов с совещательным голосом. И хотя, подводя итоги съезда, И. В. Сталин говорил о единодушии в партии, соблюдении принципов демократии, уже и тот период проявлялись «прямые нарушения партийной и советской демократии, связанные с тем, что впоследствии партия квалифицирова­ла как культ личности Сталина». Но нарушение Сталиным ленинских принци­пов и норм партийной жизни, порой применение «недостойных методов в борьбе», другие «не­правильные действия Сталина, в особенности в области нарушения советской законности», не могли не вызвать встревоженности многих сек­ретарей нацкомпартий, обкомов ВКП(б) и дру­гих членов партии. Все это не могло не повли­ять на результаты тайного голосования при вы­борах Центрального Комитета ВКП(б), состояв­шегося на вечернем заседании 9 февраля 1934 года. Председателем счетной комиссии на съезде был избран Владимир Петрович Затонский — видный партийный и государственный деятель, занимавший пост Наркома просвещения, член ВКП(б) с 1917 года, в это время член ЦК и ЦКК КПб) Украины, член ЦКК ВКП(б) . По свидетельству старой большевички Ольги Григорьевны Шатуновской, когда были вскры­ты урны и подсчитаны бюллетени; то оказалось: Сталин получил больше всего голосов против избрания его в ЦК ВКП(б) — 292, Киров по­лучил всего 3 голоса против. Счетная комиссия в первый день не реши­лась объявить результаты голосования. Затоинский решил посоветоваться с секретарем ЦК Л. Ж. Кагановичем. Тот сообщил об этом Ста­лину. — Сколько голосов было подано против Ки­рова? — спросил Кагановича Сталин. — Всего три, Иосиф Виссарионович. — Пусть будет и у меня 3 голоса, - заявил Сталин. И 289 «черных» бюллетеней были сожжены по его приказу, и на следующий день были со­общены делегатам XVII съезда партии фаль­сифицированные результаты. Итоги голосования на съезде, то, что почти 300 делегатов выразило недоверие Сталину не могло не сказаться на их судьбе. Впоследствии почти все делегаты XVII съезда партии погиб­ли в период массовых репрессий 1937—1938 годов. Из 1961 делегата (включая делегатов с со­вещательным голосом) было объявлено «врага­ми народа», уничтожено 1108 человек, то есть 70%, из 139 членов и кандидатов в члены ЦК погибли .98 человек. Из 63 членов счетной ко­миссии 60 — во главе с Затонским — были рас­стреляны, уцелевшие — репрессированы. Фальсификацию вскрыла комиссия ЦК КПСС, руководимая Н. М. Шверпиком в I960 году, проверявшая наличие бюллетеней съезда. Из 1225 бюллетеней делегатов в архиве оказалось 936, а остальные 289 были уничто­жены, или были изъяты в НКВД. Конституция 1936. Преобразование экономики и усиле­ние централизации в системе управления привели к формированию новой модели общества, к почти полному «огосударствлению» на­родного хозяйства.
5 декабря 1936 г. VIII Чрезвычайный съезд Советов утвердил но­вую Конституцию СССР. Она зафиксировала характерные черты сформировавшейся в стране административно-командной системы. Однако в тот период (и в последующие годы существования Совет­ского государства) считалось, что Конституция законодательно закре­пляла построение в СССР социалистического общества.
В Основном Законе были отражены перемены в национально-го­сударственном устройстве СССР, появление новых союзных и авто­номных республик и областей. В связи с ликвидацией ЗСФСР воз­никли самостоятельные республики: Армянская, Азербайджанская и Грузинская ССР. Казахская АССР и Киргизская АССР были преобразованы в союзные республики. Общее число союзных республик, непосредственно входящих в состав СССР, возросло до 11. Подтверждалась добровольность государственного объединения советских социалистических республик. Политическую основу страны составляли Советы депутатов трущихся. Изменялась структура государственной власти: ее высшим законодательным органом становился Верховный Совет, состоявший двух палат (Совета Союза и Совета Национальностей). В число его задач входило утверждение состава правительства СССР. Расширись обязанности общесоюзных наркоматов в области законодательства, народнохозяйственного развития, укрепления обороноспособности страны. Одновременно были неоправданно сужены права некоторых республиканских органов власти, в частности, в законодательной сфере. Социальная основа государства декларировалась как союз рабо­чих и крестьян при сохранении диктатуры пролетариата. (На практи­ке это выражалось в диктатуре ВКП(б), ее аппарата.) Социалистиче­ская система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства объявлялись экономической основой СССР. Эта собственность существовала в двух формах: государственной (шахты, заводы в промышленности, совхозы и МТС на селе) и кол­хозно-кооперативной. В связи с ликвидацией бывших эксплуататорских классов и част­ной собственности были внесены изменения в избирательную систе­му. Отменялись ограничения избирательного права для сельского на­селения. Упразднялись система многоступенчатости выборов в госу­дарственные органы власти и открытое голосование. Конституция законодательно зафиксировала всеобщие, тайные, равные и прямые выборы в Советы всех уровней. Конституция должна была гарантировать сво­боду слова, печати, собрании и митингом, право объединения в общественные организации, не­прикосновенность личности, но прикосновенность жилища, тайну переписки и другие «не­виданные в истории права и свободы трудя­щихся». Однако 1937 год — год двадцатилетнего юби­лея Октября — Сталин превратил в год неви­данных по своим масштабам репрессий. Он за­был о заповеди В. И. Ленина: «В нашем идеале нет места насилию над людьми». 12 декабря 1937 года состоялись выборы в Верховный Совет СССР. В них приняли участие более 89 млн. человек коммунистов и беспар­тийных. Более 98 процентов граждан проголо­совало за кандидатов блока коммунистов и беспартийных. Лишь 632 тыс. человек прого­лосовали против. Накануне выборов, 11 декабря 1937г., И. Сталин выступил в избирательном округе в Москве. Он говорил, какими деятелями должны быть избранники народа. Сталин сказал о том, чтобы депутаты «оставались на посту политическими деятелями ленинского типа: чтобы он были такими же ясными и определенными деятелями, как Ленин; чтобы они были так же правдивы и честны, каким был Ленин; чтобы они так же любили свой народ, как любил его Ленин». Сталин клялся в верности народу — рабочим, крестьянам и интеллигенции. «Со своей стороны, - говорил он,— я хотел бы заверить вас товарищи, что вы можете смело положиться и товарища Сталина. Можете рассчитывать на то, что товарищ Сталин сумеет выполнить свой долг перед народом (аплодисменты), перед рабочим классом (аплодисменты), перед крестьянством (аплодисменты), перед интеллигенцией (аплодисменты)». Это были только демагогические обещания. Сталин растоптал права и свободы народа: свободу слова, неприкосновенность личности и жилища, тайну переписки и другие. Ошибочная формула Сталина Не успела просохнуть типографская краске вновь принятой в 1936 г. Конституции, как ее демократические статьи, права трудящихся и свободы были попраны Сталиным и его окру­жением самым беспощадным образом. Огромный вред делу социализма, демократии внутри партии и государства, парода нанес доклад И. В. Сталина на февральско-мартовском пленуме 1937 г. «О недостатках партийной ра­боты и мерах по ликвидации троцкистских и иных двурушников». Пленум обсудил вопрос и партийного и хозяйственного строительства. Сталин призывал в своем докладе к«беспощад­ной борьбе с врагами народа»,выдвинув тезис о том, что классовая борьба, будет обостряться по мере продвижения Советского Союза к социализму. Газета «Правда» отмечала в передовой статье: «Решения Пленума ЦК положат конец непро­стительной, идиотской беспечности некоторых руководителей, среди которых имеют хождение гнилые теории, будто с каждым успехом социалистического строительства утихает, смягчает­ся острота борьбы агентуры капитализма про­тив социализма» «Эта формула,— отмечал впоследствии Н, С. Хрущев,— верная только для определен­ных этапов переходного периода, когда решал­ся вопрос ,,кто кого?", когда шла упорная классовая борьба за построение основ социализма, была выдвинута на первый план в 1937 году, в момент, когда социализм уже победил в на­шей стране, когда эксплуататорские классы и их экономическая база были ликвидированы. На практике эта ошибочная теоретическая фор­мула послужила обоснованием грубейших на­рушений». На практике этот ошибочный тезис И. В. Ста­лина «послужил обоснованием массовых реп­рессий против видных деятелей партии и госу­дарства, членов и кандидатов в члены Цент­рального Комитета, крупных советских воена­чальников и многих других Ни в чем неповин­ных людей — коммунистов и беспартийных». Применение в жизни этой ошибочной формулы привело к тому, что грубо нарушались Устав партии и советские законы. Произвольно предъ­являемые по указаниям Ежова и Берии орга­нами НКВД обвинения членам и кандидатам в члены Центрального Комитета на Пленумах ЦК не рассматривались. В свою очередь В. М. Молотов «рассматри­вал репрессии не как произвол руководства, а как продолжение революции». Массовые репрессии резко, усиливаются после телеграммы Сталина и Жданова из Сочи от 25 сентября 1936 года, адресованной Молотову, Кагановичу и другим членам Политбюро. В ней говорилось: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение Ежова на пост Наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-эяновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом Де­ле на 4 года. Об этом говорят все партра­ботники и большинство областных представите­лей НКВД»". Массовые репрессии осуществлялись в то время под видом борьбы с троцкизмом, хотя оснований для этого не было. Позднее, 10 января 1939 года Сталин направил шифрованную телеграмму секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркомам внутренних дел, где говорилось; «ЦК ВКП(б) разъясняет, что при­менение методов физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)». Сталин давал указания применять пытки и в дальнейшем.
С особой силой обрушился Сталин на Троц­кого и троцкизм. «Современный троцкизм,— го­ворил И. В. Сталин,— это оголтелая банда вре­дителей. Еще 7—8 лет назад это было ошибоч­ное антиленинское политическое течение. Теперь же это банда фашистских вредителей». Сталин утверждал: «Зиновьев, Пятаков, Радек, Сокольников выступали за реставрацию капи­тализма, расчленение Советского Союза».
В решениях февральско-мартовского Плену­ма 1937 года было также записано: «Обязать Наркомвнудел довести дело разоблачения и разгрома троцкистских и иных агентов до кон­ца, подавить малейшее проявление их антисо­ветской деятельности». Пленум также поста­новил укрепить кадры НКВД. В органы, где должны быта, люди безупречной чести и сове­сти, пришли карьеристы, фанатики, исполните­ли злой воли Сталина — Ежов, Берия, Абаку­мов, Меркулов, Кобулов, Деканозов и многие другие. Волею вождя органы НКВД встали над пар­тией и государством, над народом. Наступил период «большого террора» — братоубийствен­ной войны. Дети доносили на своих отцов, от­цы отрекались от своих детей. Что может быть страшнее? «Сталин,— отмечал Н. С. Хрущев на XX съез­де КПСС,— ввел понятие “враг народа". Этот термин сразу освобождал от необходимости вся­ких Доказательств идейной неправоты челове­ка или людей, с которыми ты ведешь политику: Он давал возможность всякого, кто в чем-то не согласен со Сталиным, . кто был просто окле­ветан, подвергнуть самым суровым репресси­ям». Это привело к нарушению законности, массовым казням без суда и следствия. При этом Сталин был оторван от жизни, не знал нужд и забот крестьянина, деревни, не был свя­зан с народом. Последняя его поездка на село была в январе 1928 года, когда он ездил в Си­бирь по вопросам хлебозаготовок». Следует отметить, что «были нарушены ле­нинские принципы взаимоотношений между партией и органами НКВД. Органы государст­венной безопасности имели несомненные заслу­ги в защите завоеваний революций и им ока­зывалось большое доверие. Но дело изменилось после того, когда контроль над ними со сто­роны партии и правительства был подменен личным контролем Сталина, а обычное отравление норм правосудия нередко подменялось его личными решениями. Положение еще "'больше осложнилось, когда по указанию И. В. Сталина в 1936 году «на пост наркома внутренних дел был назначен' сначала Ежов, а затем Берия. Они своей пре­ступной деятельностью причинили особенно большой вред партии и народу. При их актив­ном участии были оклеветаны и невинно пост­радали многие честные коммунисты, и беспар­тийные советские люди». Как свидетельствовал. С. Хрущев, «количество арестованных по обвинению в контрре­волюционных, преступлениях увеличилось в 1937 году по сравнению с 1936 годом более, чем в десять раз!». В практике органов НКВД по указанию Ста­лина применялись методы физического воздействия в отношении многих советских людей. «ЦК ВКП(б) считает, что методы физического воздействия должны как исключение приме­няться по отношению к известным и отъявленным врагам народа и рассматриваться в этом случае как ''допустимый и правильный метод» Исключение стало правилом для выбивания нужных показаний. .Тирания, репрессии, сталинщина, ежовщина, бериевщина в 1937—1939 гг достигают своего апогея. “Врагов народа» ищут повсюду и везде и уничтожают, беспощадно. В своих опубликованных в январе 1989г. записках «Коротко о: Сталине» маршал Г. К. Жуков отмечал: «Особенно тяжелая пора "наступила в период 1937—1939 гг., когда из-за навеянного страха и отсутствия в Политбюро партийной чуткости по вине Сталина были за­рублены многие тысячи виднейших работников партии, Вооруженных Сил — преданных пат­риотов Родины и талантливых руководителей страны». Были загублены не тысячи, не десятки тысяч, :а миллионы ни в чем не повинных людей. Но было бы несправедливо, пишет Жуков, обвинять одного Сталина. «Вместе с ним, разумеется, должны отвечать и другие члены тогдашнего Политбюро, которые были в курсе всей антипартийной вакханалии, особен­но творимой органами НКВД во всех уголках нашей страны». Как же происходила эта вакханалия? Обра­тимся к истории людей творивших ее? В 1917— 1922гг.--Председателем Всероссийской Чрезвычайной Комиссии был видный партийный и государственный деятель, член РСДРП; с 1895 года, Феликс Эдмундович, Дзержинский. Он твердо защищал Советскую Республику от покушений врагов. В 1922—1926 гг. он занимал пост Председателя ГПУ—ОГПУ, а с 1924 года и Председателя ВСНХ. После внезапной кон­чины в 1926 году (этот вопрос еще требует выяснения), на посту Председателя ОГПУ на­ходился известный партийный и государственный деятель, член РСДРП с 1902 года, Вячеслав Рудольфович Менжинский. Вопрос о кон­чине Менжинского, Куйбышева, Горького остается еще невыясненным до конца, и история скажет свое слово». Менжинского сменил на этом посту в 1934 году Генрих Ягода, ставший председателем ОГПУ, наркомом внутренних дел в 1934—1936 гг., выполнявший все преступ­ные указания Сталина. Органы были превра­щены Сталиным в свое послушное орудие. Но Сталин не допускал, чтобы люди, слиш­ком много знавшие о его деяниях, оставались живыми свидетелями. Исполнитель его приказов Ягода, служивший Сталину верой и прав­дой, подписывавший тысячи смертных приговоров, был арестован 4 апреля 1937 года и осуж­ден в одном из процессов в том же году. Были арестованы и уничтожены многие от­ветственные сотрудники НКВД. На смену Яго­де на пост наркома внутренних дел, еще до его ареста, был назначен в сентябре 1936 года Ни­колай Ежов, «прославившийся» необоснованными репрессиями против членов партии и беспартийных. Несомненно, как пишет историк С. Микоян, Ягода,. Ежов «были марионетками, которыми неизменно управлял один человек».Этим человеком был Сталин. Преданнейший, «вернейший» ученик Сталина, Ежов был избран на XVII партсъезде членом ЦК ВКП(б), с 1935 г. секретарь Комиссии партийного контроля. В 1938 г. он стал канди­датом в члены Политбюро. Это был моральный урод, чрезвычайно жестокий, злобный, неумный человек, лишенный каких-либо принципов в нравственном и политическом отношении. За­частую Ежов вел допросы своих жертв сам. Услужливые писаки отмечали исключительную «прозорливость», «талантливость» этого садис­та, восхваляли его «ежовые рукавицы». Да у Ежова талант палача, подручного Сталина, несомненно, был. Говорили: «У Ежова — сталин­ский стиль работы, а он учился и учится товарища Сталина». Но уж слишком ярост­но Ежов, исполнял свои кровавые обязанности, Список жертв его, а точнее его хозяина - Ста­лина был так велик, апогей насилия достиг та­кого, предела что нужно было, как-то ослабить накал казней в стране. Сталин сделал свою марионетку козлом отпущения”. “Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти». Ёжов был устранен по приказу Сталина, как и его предшественник Ягода. Его фотография рядом со Сталиным мелькнула в январе 1939 года , и он исчез с политического горизонта.В1939г. Ежов был арестован и расстрелян в январе 1940. Но на смену ему пришел другой страшный че­ловек (его называли «палач в пенсне») — Лаврентий Берия. .Хотя в сентябре — октябре 1938 года Ежов ещё возглавлял НКВД, факти­чески хозяином аппарата Лубянки уже управ­лял его заместитель - «комиссар государственной безопасности первого ранга” Берия. Он был на ответственном посту Наркома внутренних дел в течение долгих 15 лет — вплоть до смерти Сталина в 1953 году. Его верными пошощ- никами стали: В.Н. Меркулов, Б.3.Кобулов, Е. Владзймерский, В. Г. Дёканозов, С. А. Гог лидзе, П.Я. Мешик, В.С. Абакумов, отличав­шиеся лакейской преданностью своему шефу. Первым делом Берия .избавился от «ежовых кадров» — были обсуждены и расстреляны видные «деятели» НКВД, слишком скомпромети­ровавшие себя кровавыми делами — Заковский, Фриновский ,Берман и другие. Это было сдела­но не потому, что Берия намеревался покончить с беззаконием, а с тем, чтобы играя в «право­судие», творить новые кровавые дела. Правда, осенью 1938 года была создана Комиссия ЦК по проверке деятельности НКВД в составе Молотова, Маленкова, Берий, Вышинского. Комис­сия представила Генсеку записку о «перегибах и следственной работе» и пересмотре дел. Было принято два постановления ЦК — одно о необоснованных арестах и недостатках следствия, второе — о наборе честных людей для работы в органах. Был выдвинут «активист и честный» нарком Берия.
Как же всплыла на политический горизонт .зловещая фигура Берии, человека беспощадно­го, властного и коварного, хотя грузинские большевики говорили Сталину о его темном прошлом, о том, что он был «агентом междуна­родного империализма». Н.С. Хрущев на XX съезде партии говорил: «Особые надежды империалисты возлагали на своего матерого агента Берию, вероломно про­лезшего на руководящие посты в партии и го­сударстве». Как свидетельствует О. Г. Шатуновская, еще в 1918 г. Берия пришел к членам Бакинской коммуны и потребовал личной встречи с Председателем Кавказского бюро Вик­тором Нанишвили. Шатуновская ответила:
— Его нет, что передать? — Я передам только ему лично, — ответил Берия. Нанишвили сказал затем Шатуновской, что Берия - агент мусаватистской охранки и пред­ложил ему свои услуги, выразив готовность со­общать о делах охранки. Зачем нам Берия, — ответила Шатуновская, — у нас есть два своих агента—Ашун Алиев и Т. Мусеви. -Яйца курицу не учат, — ответил Нанишви­ли. Позднее Берия занял пост заместителя пред­седателя, а затем председателя Чрезвычайного Комитета Баку после смещения с этого поста М. А. Багирова. Затем Берия возглавил ГПУ Грузии. Необходимо отметить, что грузинская интеллигенция, партийные и советские руково­дители республики с недоверием и неприязнью относились к Сталину, не принимали его диктат. Они знали о его мстительности, властолю­бии, предательстве, знали его темное прошлое. Этого Сталин простить не мог и поэтому наде­ялся укротить глухую оппозицию грузинских политиков, интеллигенции с помощью беспо­щадного в выборе средств Берии. «Установле­но, — отмечал на XX съезде партии Н.С. Хру­щев, — что этот мерзавец шел вверх по государ­ственной лестнице через множество трупов на каждой ступеньке». Взлет карьеры Берия начался в 1929т—1930 годах, когда. Сталин приехал на лечение на свою дачу в небольшой курортный городок Цхалтубо. Берия неотступно с утра до вечера опекал его. Они очень хорошо поняли друг дру­га — их души были родственными, хотя до этого они никогда не виделись. В Москву по­летела телеграмма Сталина — подготовить вне всякой очереди заслушивание в ЦК ВКП(б)докладов партийного и советского руководства Заккрайкома и всех трех республик. Такое заседание Оргбюро ЦК без всякой под­готовки состоялось 31 октября 1931 года. Председательствовал Л.М. Каганович. На нем при­сутствовали: первый секретарь Заккрайкома Л.И. Картвелишвили, второй секретарь Яков­лев, председатель Совнаркома Федерации Тер-Габриэлян, Ханджян, Догадов, Мусабеков, По­лонский и другие. Главное Сталин высказал в конце заседания. Набивая трубку табаком, он, как бы невзна­чай, сказал: - А что если мы так сформируем новое ру­ководство крайкома: первый секретарь Картвелишвили, второй секретарь — Берия? Картвелишвили тут же среагировал бурно, твердо и смело: —Я с этим шарлатаном работать не буду! Мамия Орахелашвили спросил: —Коба, что ты сказал, может я ослышался? Тер-Табриэлян заметил: — Мы не можем привезти такой сюрприз парторганизациям! Предложение Сталина никто не поддержал, «демократическое» обсуждение было скомкано. Сталин гневно бросил: —Ну что ж, значит будем решать вопрос в рабочем порядке!. И он был решен так, как хотел Сталин. Че­рез 2 дня Берия был выдвинут на партийную работу. В течение нескольких месяцев руковод­ство края было заменено. Картвелишвили был направлен в Западно-Сибирский крайком, Яковлев был назначен в трест «Востокзолото», Догадов послан на Урал. Первым секретарем крайкома стал Мамия Орахелашвили, любимец большевиков Закавказья, вторым - Берия. Но вскоре Орахелашвили был вызван в Москву и назначен заместителем директора Института Маркса-Энгельса-Ленина. В декабре 1931 года первым секретарем стал Берия. После реорганизации Закавказской Фе­дерации он стал первым секретарем ЦК КП Грузии. Первыми секретарями 32 райкомов компартии этой республики через 2 месяца ста­ли начальники районных отделов НКВД33. Примечательно и то, что никто из тех, кто был вызван в Москву, не умер естественной смертью. Погиб не только Картвелишвили, но и Мамия Орахелашвили, и даже и его жена Ма­рия Платоновна. А Берия продвигается стре­мительно вперед. Он становится «историком». Была написана книга «К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья». Она была подготовлена группой грузинских истори­ков во главе с ректором Тбилисского универ­ситета М. Торошилидзе, Е. Бедия и др., и за­читана в качестве доклада Берией на партий­ном активе. Авторы книги в 1936 году были расстреляны, а работа, превозносившая Стали­на до небес, была выпущена под фамилией Л.П. Берия. Старый коммунист, член КПСС с 1917 года А. Н. Снегов, занимавший пост заведующего орготделом Заккрайкома, писал: «Надо не знать тогдашней обстановки в ЦК, степени концент­рации власти в руках Сталина, когда члены Политбюро не имели права защищать своих заместителей, боевых друзей, в верности кото­рых они были убеждены, своих жен и даже детей; надо не знать Сталина, чтобы не кривя совестью всерьез валить на Ежова ответствен­ность за уничтожение многих членов ЦК, де­легатов XVII съезда партии, секретарей ЦК, членов Политбюро». В конце 1938 года Берия был назначен нар­комом внутренних дел СССР, заменив Ежова на этом посту. Начинается 15-летняя эпопея тесного сотрудничества Сталина и его подручного. Правда, для начала Берия рядился в тогу «демократа» и на заседании Политбюро пред­ложил ослабить репрессии, а то, дескать, скоро некого будет сажать, несколько выпустить пар из котла, сказать о «перегибах», взвалив вину на Ежова, чтобы потом продолжать беззаконие и делать «нужное дело». Сталин и Берия - расправились в первую оче­редь с грузинской интеллигенцией, знавшей их уголовное прошлое — агентов охранки, грабите­лей и шпионов. Они расправлялись не только с теми, кто долго работал с «Кобой» и знал ему цену, но и с теми, кто знал уголовное прошлое Берии. Сталин расправился не только с Карт­велишвили, Орахелашвили, но и с руководите­лем коммунистов Аджарии Нестором Лакобой — другом Орджоникидзе и Кирова. Он убил и Буду Мдивани, спасенного Лениным в 1923; году. «Поэтому компартия Грузии,— пишет С. Микоян,— пострадала, наверное, боль­ше, чем компартии других союзных респуб­лик». Погибли также лучшие поэты Грузии — Паоло Яшвили, Тициан Табидзе и многие дру­гие. Берия в Тбилиси и в Москве вел лично са­дистские Допросы «обвиняемых», расстреливал их. У себя в кабинете в Тбилиси он собственноручно застрелил 9 июля 1936 года первого секретаря ЦК КП Армении А. Ханджяна. Берий снял его с Поста, и Ханджян приехал объясниться с ним. В официальном сообщении го­ворились: Ханджян допустил ряд политических ошибок «в деле разоблачения националистиче­ских и контрреволюционных троцкистских элементов» и поэтому покончил самоубийством. Имеются данные, что Берия лично застрелил в своем кабинете Маршала Советского Союза В. К. Блюхера. В 1951 году Берия спровоцировал так назы­ваемое «мингрельское дело» о якобы вскрытой в Грузии националистической организаций во главе с секретарем ЦК КП(б) Грузии М. Барамия. Утверждалось, что в Грузии существует организация, ставящая своей задачей ликвида­цию Советской власти в республике и перехода Грузии в состав Турции. Были уничтожены нарком внутренних дел республики Рухадзе и другие руководители.
Политический преступник, авантюрист, Бери был очень коварен, хитер, ловок, умел внушить Сталину свою незаменимость. В моральном отношении он был растленным типом, раз­вратником. По Москве в это время ходили зловещие слухи, как молодчики Берия, начальник его личной охраны полковник Надорая, адъютант — полковник Саркисов хватали кра­сивых девушек и женщин прямо на улицах Москвы и везли их к этому маньяку и садисту в его особняк во Вспольном переулке. Растлением своих подчиненных и поставкой «жи­вого товара» Берии занимался и в НКИД В. Г. Деканозов — правая рука Берии, занимав­ший пост заместителя Народного комиссара иностранных дел по кадрам. Молодые девуш­ки-сотрудницы наркомата — боялись захо­дить в кабинет этого растленного типа, позднее расстрелянного по процессу Берии. Много су­деб девушек было исковеркано Берией, Деканозовым и их подручными.
Система сталинско-бериевского террора в стране была настолько страшной, удручающей, что никто не чувствовал себя огражденным законами. Они нарушались самым грубым об­разом и в мрачные годы Ягоды, и в период «ежовщины», и в страшное время Берии. Каж­дый мог ждать после приезда во двор «черного ворона» стука в дверь темной ночью и отправ­ки в небытие. Предписывалось: детям доносить на отцов и матерей, братьям — на братьев, друзьям — на своих проверенных жизнью друзей. Политические процессы 30-х годов. Политический курс И. В. Сталина, концентрация в его руках неограниченной власти вызывали оппозиционные настроения у многих руководящих партийных работников и рядовых членов ВКП(б). «Злым гением русской революции» называли И. В. Сталина противники репрессий, стремившиеся противодействовать им. В середине 30-х годов начались репрессии против старых пар­тийцев, не согласных с установившимися методами руководства страной. Поводом для массовых репрессий послужило убийство 1 декабря 1934 г. С. М. Кирова, первого секретаря Ленинградского горкома и обкома партии, члена Политбюро ЦК ВКП(б).
Гибель Кирова Однако среди верных ленинцев имело место сопротивление притязаниям Сталина на диктатуру. Во время съезда со слов самого С. Н. Ки­рова, по показаниям помощника Орджоникид­зе Маховера, сообщению С. Маркус — сестры жены Кирова — состоялось нелегальное совещание членов группировки, выражавшей недо­вольство политикой диктата Сталина. На нем присутствовали 1-й секретарь ЦК компартии Украины С. В. Косиор, 2-й секретарь ЦК КП Украины П. П. Постышев, 1-й секретарь ЦК компартии Белоруссии В. Ф. Шарангович, 1-й секретарь Ленинградского обкома ВКП (б) С. М. Киров, секретарь Западно-Сибирского крайкома Г. X. Эйхе, секретарь обкома Цент­рально-Черноземной области И. М. Варейкис, секретарь Ростовского (затем Курского) обкома Б. А. Шеболдаев, видные партийные и совет­ские руководители, А. И. Микоян, Г. И. Пет­ровский, Мамия Орахелашвили и другие. Участники его говорили о важности выполне­ния ленинского «Завещания» и считали необхо­димым заменить Сталина на посту Генсека, пе­реведя его на пост Председателя Совета Народ­ных Комиссаров или ЦИК СССР, популярным в партии и народе руководителем Сергеем Ми­роновичем Кировым. Но сам Киров не проявил решимости занять этот пост, вступить, тем са­мым, в непримиримую борьбу со Сталиным. Кстати, вопрос о преемнике Сталина па посту Генсека возник еще летом 1934 года, когда Ста­лин заболел и Политбюро единогласно выдвину­ло на этот пост кандидатуру Кирова. Сталин немедленно узнав об этом совещании, вызвал Кирова к себе и спросил: — Правда ли, что было совещание и Вам было предложено занять пост Генсека? — Да, - ответил Киров, - такое совещание было, но я отказался быть выдвинутым на пост Генсека. Я считаю, что этот пост, Иосиф Вис­сарионович, можете занимать только Вы. Киров понимал — после того, о чем узнал Сталин, он был обречен. Сталин не мог терпеть человека, который бы претендовал на его пост. По возвращении в Ленинград Киров был очень подавлен и мрачен. О своих серьезных опасениях он сообщил своей жене Марии Львов­не и ее старшей сестре Софье Львовне Маркус, заявившей позднее комиссии Политбюро, что Киров с февраля 1934 г. жил в ожидании смер­ти. О своих предположениях и опасениях Киров сообщил и своему близкому другу бакинскому рабочему Алексею Севостъянову, сказав ему весной 1934 г., находясь на отдыхе в Сестрорецке: — Алеша, моя голова уже на плахе. Меня убьют. Севостьянов дал об этом письменные показа­ния О. Г. Шатуновской в КПК. Та сообщила об этом Н. С. Хрущеву. Аналогичные сведения в КПК были представлены также и женой Ки­рова . Опасения Кирова, его близких и друзей не были напрасны. Киров хорошо знал Сталина, его злобный, мстительный характер и его окру­жение, чтобы не строить иллюзий. Он ждал рас­правы: со дня на день и говорил об этом в част­ности, начальнику Ленинградского управления НКВД Филиппу Демьяновичу Медведю. Официальная версия об убийстве Кирова 1 декабря 1934 года в Смольном институте — там, где Ленин известил мир о победе Ве­ликого Октября, выстрелом из револьвера был убит неким Леонидом Николаевым видный дея­тель Коммунистической партии и Советского го­сударства, член Политбюро, секретарь ЦК ВКП(б) и Первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Сергей Миронович Киров. В сообщении об убийстве говорилось: « .Дан­ными предварительного следствия установлено, что фамилия злодея-убийцы тов. Кирова Нико­лаев (Леонид Васильевич), 1904 года рожде­ния, бывший служащий Ленинградской РКИ. Следствие продолжается». Но следствие так и не было доведено до конца ни в 1934 г., ни в 1936, 1937-1938 годах. "Киров только что вернулся вместе с другими членами ЦК — ленинградцами с пленума ЦК ВКП(б) из Москвы, где было принято важное решение об отмене карточной системы. В день возвращения Кирова из Москвы «Ленинград­ская правда» 29 ноября 1934 года поместила объявление: «1 декабря в 18 часов во дворце Урицкого состоится собрание ''партактива Ленинградской организации ВКП(б). Поря­док дел: итоги ноябрьского пленума ЦК ВКП(б). В день актива, 1 декабря 1934 го­да, закончив подготовку доклада, Киров при­ехал в Смольный и направился к своему ка­бинету. В 16 часов 37 минут у его двери разда­лись два выстрела. Из кабинета второго секре­таря ленинградского обкома ВКП(б) М. С. Чу­дова выбежали зав. отделом обкома И. Ф. Кодацкий, М. В. Росляков и другие. Они увидели С. М. Кирова сраженного пулей убийцы. До сих пор еще нераскрыто, кто является истинным виновником гибели Кирова. В заключительном слове на XII съезде КПСС Первый секретарь ЦК партии Н. С. Хрущев заявил: «Надо еще приложить немало усилий, чтобы действительно узнать, кто виноват в его гибели. Чем глубже мы изучаем материалы, связанные со смертью Кирова, тем больше возникает вопросов». И все же ныне многое стало известно. Мы не претендуем на всестороннее раскрытие этой трагической истории. Рано или поздно истина будет обнародована на основе документов, свидетельских показаний, которые имеются в со­ветских архивах, зафиксированных свидетелями тех лет или теми, кто занимался расследовани­ем дела.
По официальной версии, разработанной по указанию И. В. Сталина для «Краткого курса истории ВКП(б)», вышедшего в 1938 году, эти трагические события освещаются следующий образом: «Как было установлено следствием но делу Кирова, в 1933—34 году в Ленинграде об­разовалась из числа бывших участников зиновьевской оппозиции подпольная контрреволюцион­ная террористическая группа во главе с так на­зываемым «ленинградским центром». Эта груп­па ставила себе целью убийство руководителей Коммунистической партии. Первой жертвой был намечен Киров» 18.
Кроме «ленинградского центра», как устано­вило следствие, был создан подпольный контр­революционный «московский центр». «След­ствие и суд выяснили гнусную роль Зиновьева, Каменева, Евдокимова и других руководителей этой организации в деле воспитания среди сво­их единомышленников террористических настроений в деле подготовки убийства членов ЦК и Советского правительства». Зиновьевцы. якобы были связаны с Троцким, проживавшим за границей, продались фашистским разведкам, а также якобы установили связь с бухаринцами, создав «объединенную троцкистско-бухаринскую банду наемников фашизма». По этой версии, в 1936 году на судебном про­цессе в Москве по делу убийства Кирова якобы выяснилось, что «подлинными прямыми органи­заторами убийства Кирова и подготовительных шагов к убийству других членов ЦК были Троц­кий, Зиновьев, Каменев и их сообщники» (суду были преданы Зиновьев, Каменев, Бакаев, Ев­докимов, Пикель, Смирнов, Мрачковский, Тор-Ваганян, Рейнгольд и другие). На суде говорилось, что эти люди якобы не только организовали убийство Кирова и «подго­товляли убийство всех остальных руководите­лей партии и правительства», но встали на путь шпионажа, «готовили поражение СССР в случае нападения на него». Сталин «расследует» дело об убийстве Кирова Сталин, получив сведения об убийстве Кирова на следующий день, утром 2 декабря, специальным поездом прибывает в Ленинград вместе В. М. Молотовым, К. Е. Ворошиловым, Л, А. Ждановым, «в связи с несчастьем, постигшим партию». Несколько ранее прибыл в Ле­нинград Ягода, в 1927 году ставший замести­телем Менжинского в ОГПУ и возглавивший в 1934 году наркомат внутренних дел. Прибыл в Ленинград и Александр Поскребышев — лич­ный секретарь Сталина, его «второе я». Он сменил в 1927 году на этом посту И. П. Товстуху,, В Ленинград приехал Н. И. Ежов, курировав­ший в ЦК ВКП(б) НКВД, прокуратуру, суды, заместитель прокурора Союза ССР А. Я. Вы­шинский — зловещая фигура многих процессо 30-х годов —и его помощник — следователь по особо важным делам Лев Шейнин. Прибыл так­же следователь Люшков, заместитель начальни­ка секретно-политического отдела НКВД, позд­нее бежавший в Японию и опубликовавший материалы о роли Сталина в убийстве Кирова. Сталин приехал не для того, чтобы разобраться в существе дела, а чтобы замести следы преступления — он опасался, что Ягода не сумеет сделать это достаточно тонко. Для начала Ста­лин разыграл сцену гнева, ругал буквально по площадному Ф. Медведя, ударил его по лицу, ругал всех, кто не «уберег» Кирова. У гроба Кирова он встал на колени, поцеловал его в лоб и проливал крокодиловы слезы. Сталин взял в свои руки дело «расследования» обстоятельств убийства. К Сталину привели убийцу Кирова Николае­ва. Сталин спросил об обстоятельствах убий­ства, Николаев, упав на колени, заявил что Запорожец и доверенные лица 4 месяца Принуж­дали его совершить это убийство, .обучали стрельбе. ' — Зачем вы убили такого хорошего челове­ка? - спросил Сталин. — Я стрелял не в него, я стрелял в пар­тию! — ответил Николаев. — А где вы взяли револьвер? — продолжал Сталин. — Спросите у Запорожца». Сталин брезгливо пнул сапогом в лицо Нико­лаева и приказал увести его. Когда сотрудники НКВД вели Николаева в камеру, они беспощадно били его рукоятками пистолетов. Чудов, секретарь Ленинградского обкома, считал, что Николаев был уничтожен, и позднее на суде был его двойник. Что касается второго свидетеля — начальни­ка охраны Кирова, Борисова, то когда 2 декаб­ря 1934 года его везли на допрос, (а допрашивать должны были Сталин, Молотов и Вороши­лов), то по дороге, «как рассказал шофер этой машины, была умышленно сделана авария теми, кто должен был доставить начальника охраны на допрос. Они объявили, что начальник охра­ны погиб в результате аварии, хотя на самом деле он оказался убитым сопровождающими его лицами». Медицинская экспертиза в то время дала ложное заключение о гибели Борисова. Затем расстреляли тех, кто его убил. Но часто даже самое тайное становится явным. «Оказалось,— говорил Н. С. Хрущев на XXII съезде КПСС,—что жив шофер, кото­рый вел машину, доставлявшую начальника ох­раны С. Н. Кирова на допрос. Он рассказал, что рядом с ним в кабине сидел работник НКВД. Машина была грузовая . Два других работника НКВД были: в кузове машины вместе с началь­ником охраны Кирова. Когда они ехали по ули­це сидевший рядом с ним человек вдруг вырвал у него руль и направил машину прямо на дом. Шофер выхватил руль из его рук и выправил машину, она лишь бор­том ударилась о стену здания. Потом ему ска­зали, что во время этой аварии погиб начальник охраны Кирова. Почему он погиб, а никто из сопровождаю­щих его лиц не пострадал? Почему позднее оба эти работника НКВД, сопровождающие началь­ника охраны Кирова оказались расстрелянны­ми. Значит, кому-то это надо было сделать так, чтобы они были уничтожены, чтобы замести всякие следы». Ныне известно — Борисов был убит охранни­ками ломом, что подтвердили лишь в 1956 году врачи, обследовавшие труп. Давать ложные по­казания на сей раз они не стали. В НКВД были немедленно смещены со своих постов «за халатность» и преданы суду Ф. Д. Медведь, его заместитель Ф. Т. Фомин и другие работники управления НКВД по Ленин­граду. Фамилии Запорожца среди них не было. Нетрудно понять, кому нужно было, чтобы правда о злодейском убийстве Кирова не была раскрыта. Погибли и М. Чудов на Колыме, Ф. Медведь, направленный в органы НКВД на Дальний Во­сток, жена Чудова —Л. К. Шапошникова. Ф. Медведя на его посту сменил бывший нар­ком внутренних дел Белоруссии В. М. Заковский (в 1938 году был уничтожен и он). В 1937 году был расстрелян и Запорожец, пере­веденный на работу на Дальний Восток. В 1937 — 1938 гг. по указке Сталина были уничто­жены все бывшие сотрудники Кирова. Некролог по поводу смерти С. М. Кирова под­писан был И. В. Сталиным, Г. К. Орджоникид­зе, В. М. Молотовым, М. И. Калининым, К. Е. Ворошиловым, Л. М. Кагановичем, А. Л. Ждановым, В. В. Куйбышевым, Я. Э. Рудзутаком, Г. И. Петровским, А. А. Андреевым, М. Ф. Шкирятовым, В. Я. Чубарем, С, В. Ко­сиором и Н. И. Ежовым. В обращении Центрального Комитета ВКП(б) по поводу смерти С. М. Кирова гово­рилось: «Центральный Комитет ВКП (больше­виков) с великим прискорбием извещает партию, рабочий класс и всех трудящихся Союза ССР и трудящихся всего мира, что первого де­кабря в Ленинграде от предательской руки вра­га рабочего класса погиб выдающийся деятель нашей партии, пламенный и бесстрашный рево­люционер, любимый руководитель большевиков и всех трудящихся Ленинграда, секретарь Центрального и Ленинградского Комитетов ВКП (большевиков), член Политбюро ЦК ВКП (б) товарищ Сергей Миронович Киров.
Потеря товарища Кирова любимого всей пар­тией и всем рабочим классом СССР, кристально чистого и непоколебимого стойкого, партийца, большевика-ленинца, отдавшего всю свою яр­кую, славную жизнь делу рабочего класса, делу коммунизма, является самой тяжелой потерей для всей партии и страны Советов за последние годы.
Второй некролог был подписан деятелями Красной Армии — в годы гражданской войны,С. М. Киров был членом РВС 11-й армии. Текст подписали Ворошилов, Тухачевский, Каменев, Якир, Корк, Егоров, Уборевич, Смир­нов, Буденный, Гамарник, Алкснис, Шапошни­ков, Урицкий, Тодорский, Белов, Викторов. Скорбную статью «Сергей Миронович Киров» написал Н. И. Бухарин: «Известие об убийстве Кирова точно вонзило острую иглу в мозг. Нет этого пламенного трибуна . Нет Кирова — лю­бимца рабочих, замечательного большевика, вождя пролетариата Ленинграда”. Гроб с телом С. М. Кирова был установлен во дворце Урицкого. Простились со своим руково­дителем более 200 тысяч трудящихся. 4 декаб­ря траурный поезд прибыл в Москву, и гроб был установлен в Колонном зале. 6 декабря со­стоялись похороны С. М. Кирова на Красной площади. Со скорбными речами выступили А. Е. Енукидзе, В. М. Молотов, Д. 3. Мануильский, Г. И. Петровский и другие. Траурные митинги прошли в Ленинграде, Киеве, Харькове и других городах СССР. «Жизнь Кирова, работа его ума и пламень его сердца,— писали «Известия»,— будет примером всей армии борцов». Соболезнования вырази­ли ЦК компартии Германии, Испании, Фран­ции и других стран. Трудящиеся СССР требовали сурового суда над убийцей и его вдохновителей. «Обвинитель­ное заключение» по делу убийства Кирова, опубликованное в газетах 27 декабря 1934 года, подписанное прокурором А. Вышинским и сле­дователем Л. Шейниным полно противоречий, абсолютно бездоказательно. Судили членов «ле­нинградского центра» военная коллегия Вер­ховного суда под председательством Ульриха. Сначала Николаев отказывался от версии о на­личии организации «ленинградского центра». Позднее его заставили сделать это, обещав со­хранить жизнь. Он лгал, что руководители «центра» готовили убийство Сталина, Молотова и др. Обвиняемый И. И. Котолынов мужествен­но отрицал свое участие в убийстве Кирова. Другие обвиняемые также категорически отри­цали свою вину, заявляя, что ранее не видели Николаева. Но суд приговорил к расстрелу 21 человека, членов так называемого «ленинградского цент­ра»: Л. Н. Николаева, И. И. Котолынова, И, П. Мясникова, Н. Н. Шатского, С. О. Ман­дельштама, Г. В. Соколова, В. И. .Звездова, И. Г. Юскина, В. В. Румянцева, П. С.Антонова, А. И. Толмазова, В. И. Левина, Л. И. Сосицкого, Л. О. Ханина. Когда объявили приговор Николаев завопил: — А-а-а! Обманули, сволочи! Обещали три года, а теперь! В ту же ночь с 29 на 30 декабря осужденных расстреляли в подвале на Литейном. И. Котолы­нов перед расстрелом воскликнул: «Все это ложь, провокация! Мы погибаем напрасно! Рано или поздно история скажет правду». 9 марта 1935 года Выездная сессия Верхов­ного суда под председательством Ульриха рас­смотрела в закрытом судебном заседании в Ле­нинграде дело о «соучастниках» Леонида Ни­колаева, в том числе его бывшей жены Мильды Драуле, Ольги Драуле и Романа Кулинера. Мильду обвинили в том, что она «хотела помочь Леониду Николаеву» в совершении террористи­ческого акта. Все были приговорены к расстре­лу и приговор был немедленно, приведен в ис­полнение. Была репрессирована и мать Нико­лаева — М. Г. Николаева и две его сестры. Только в 80-х годах участники так называемого «ленинградского центра» были реабилитирова­ны и восстановлены в партии. Новые данные об убийстве Кирова Член Комитета партийного контроля О. Г. Шатуновская по поручению ЦК КПСС занималась в течение длительного времени вопросом, связанным с убийством С. М. Кирова. Она лично беседовала почти с тысячью человек, так или иначе связанных с этим преступлением. Было собрано множество документов, опрошено более 3-х тысяч человек, их показания сведены в 64 тома – около 1680 страниц. Документ был передан Н. С. Хрущеву, но тот спрятал в сейф, сказав: «Мы не можем опубликовать такой документ». О. Г. Шатуновская абсолютно уверена: cxeма убийства С. М. Кирова была разработана лично Сталиным, его рукою, а он обычно не оставлял документов, составлен список членов «ленинградского центра». Он затребовал из НКВД список бывших троцкистов и зиновьевцев. Сталиным внесены: Зиновьев, Каменев, Бакаев, Евдокимов, Пикель, И. Н. Смирнов, Мрачковский, Тер-Ваганян, Рейнгольд и другие. Графологическая экспертиза, проведенная после XX съезда партии, подтвердила: документ написан рукою Сталина. В список членов «ленинградского центра» были внесены также фамилии: Николаев, Котолынов, Левин, Мандельштам, Шатский, Мясников и другие. Сталин сам сфабриковал два «центра» - “московский” и «ленинградский». В дей­ствительности этих «центров» не существовало. Первоначально этот «список» заговорщиков из троцкистов и зиновьевцев был представлен Кирову начальником ленинградского областного управления НКВД, другом Сергея Мироновича Филиппом Медведем. Список этот Киров отверг, считая версию о существовании «Ленинградского центра» бездоказательной. Киров, как сообщили его жена Мария Львовна ее сестра Софья Львовна, «жестко, твердо спорил со Сталиным по правительственному те­лефону. Иногда Сергей Миронович так горячо спорил со Сталиным, что терял самообладание и бросал трубку» . На заседаниях Политбюро Сталин не раз спо­рил с Кировым, требовал выявлять и уничто­жать «врагов народа». Киров наотрез отказывался избивать партийные кадры. Большое му­жество проявлял Киров, высказываясь за уме­ренную политику в деревне. Он предлагал не диктовать писателям и художникам «партийную волю», а создавать атмосферу доверия между творческой интеллигенцией и властью. Были у него разногласия со Сталиным и в вопросах международного коммунистического движения. «Постепенно отношения Кирова с Политбюро обострились до преде­ла». С. М. Киров знал, что подобная полемика для него может стать смертельно опасной. А по­ка Сталин намеревался отозвать Кирова из Ле­нинграда в Москву на ответственный пост в ЦК партии. О подготовке покушения на С. М. Кирова знал 2-й секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Чудов, погибший в 1937 г., как и его жена, и старый коммунист — прокурор Ле­нинградской области Пальгов — он пустил себе пулю в сердце. Первое покушение на Кирова, как свидетельствовал П. Чагин, партийный деятель, журна­лист, друг Кирова, было совершено уголовника­ми — братьями Орловыми, сидевшими в одной из ленинградских тюрем. Их, с ведома НКВД, выпустили из тюрьмы и подвезли к дому, на улице Красных Зорь, где Киров жил на 4-м эта­же. Бандиты начали ломиться в закрытую дверь, но услышав голоса гостей внутри квар­тиры, ушли. Вскоре их расстреляли. Следующая попытка была предпринята в сен­тябре 1934 года в Казахстане, куда Киров ездил уполномоченным ЦК по хлебозаготовкам — машина, в которой он ехал, полетела в кювет. К счастью, все остались живы. Тогда предпри­нимается еще одно покушение, впоследствии ставшее роковым.

Последствия убийства Кирова Провокация убийства Кирова имела огромные политические последствия. Сталин, убрав своего главного политического соперника, хотел развязать более широкую войну против народа, вол­ну террора, репрессий в борьбе за закрепление своей неограниченной власти, для ужесточения всего курса внутренней политики Советской Страны. Поэтому за убийством Кирова последо­вали новые, антиконституционные законы, громкие процессы над идейными и мнимыми по­литическими противниками Сталина — Пятако­вым и Радеком, Тухачевским и др. военными, над Рыковым и Бухариным.
Кровью Кирова Сталин как бы подписал ман­дат, давший ему право на еще более жестокие репрессии и гонения. Вечером 1 декабря 1934 г. — в день убийства Кирова «по инициа­тиве Сталина, — говорил Н. С. Хрущев на, XX съезде КПСС,— (без решения Политбю­ро — это было оформлено опросом только через 2 дня) было подписано секретарем Президиума ЦИК СССР Енукидзе — так, как будто это было заготовлено заранее — прочитано по радио, а за­тем опубликовано постановление ЦИК СССР о борьбе с терроризмом. Следовательским органам вменялось в обязанность незамедлительно рассматривать дела, связанные с подготовкой или осуществлением террористических актов. Соответствующим - органам предписывалось приводить смертные приговоры преступникам упомянутой категории немедленно по «вынесе­нии судебных приговоров», ибо Президиум ЦИК СССР прошений о помиловании принимать не будет 78. Сталин запугивал народ провокацией, связанной с убийством Кирова, обострением «классовой борьбы» и тем самым готовил почву для еще более широких репрессий против членов партии. Убийство Кирова было началом ши­рокой войны против всего советского народа. Позднее, на процессах 1937 — 1938 годов убий­ство Кирова инкриминировалось не только Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, но и Бухари­ну, Рыкову и другим. Советский народ искрение верил в версию об убийстве Кирова. По всей стране прокатилась полна массовых митингов, собраний, выступле­ний в печати и по радио. В частности, трудя­щиеся московского завода- «Красный пролета­рий» требовали «сурового наказания убийцы», «немедленного расстрела всех членов контрре­волюционной террористической организации». На страну обрушилась лавина террора. По указке Сталина, в соответствии с новым'; «за­коном» от 1 декабря 1934 года в Москве, Ле­нинграде, Киеве, Минске и других городах рас­стреливали многих «террористов». По всем рес­публикам и областям рассылались «контроль­ные цифры» на аресты. В директиве за под­писью Сталина и Молотова предписывалось организовать во всех районах показательные суды. Тысячи невинных людей сложили тогда головы по вине Сталина, грубо злоупотребляв­шего властью, и его приближенных Г. Ягоды, Н. Ежова и др. Н. С. Хрущев на XXII съезде КПСС призы­вал «тщательно и всесторонне разобраться в та­кого рода делах, связанных со злоупотребле­ниями властью. Пройдет время, мы умрем, все мы смертны, но, пока мы работаем, мы можем и должны многое выяснить и сказать партии и народу правду». И чем быстрее мы скажем правду о трагиче­ских событиях, связанных со смертью С. И. Ки­рова, тем больше будет .возможностей устано­вить истину. Мертвых не вернешь, но правда истории необходима для того, чтобы подобные явления никогда не повторялись.
Гибель Серго Орджоникидзе По свидетельствам Н. С. Хрущева, жены Орд­жоникидзе, его верного друга Зинаиды Гаври­ловны, его дочери Этери и ветерана партии О. Г. Шатуновской предстает такая картина трагической гибели Г. К. Орджоникидзе. На XXII съезде партии Н. С. Хрущев говорил о смерти Г. К. Орджоникидзе следующее: «Вспомним Серго Орджоникидзе. Мне пришлось участвовать в похоронах Орджоникидзе. Я ве­рил сказанному тогда, что он скоропостижно скончался, так как мы знали, что у него боль­ное сердце. Совершенно случайно я узнал, что он покончил жизнь самоубийством. Брат Серго был арестован и расстрелян. Товарищ Орджо­никидзе видел, что он не может дальше работать со Сталиным, хотя раньше он был одним из ближайших его друзей. Орджоникидзе занимал высокий пост в партии. Его знал и ценил Ленин, но обстановка сложилась так, что Орджоникид­зе не мог уже дальше работать нормально, и, чтобы не сталкиваться со Сталиным, не раз­делять ответственность за его злоупотребления властью, решил покончить жизнь самоубий­ством». Фактически судьба Орджоникидзе была предрешена Сталиным после того, как в 1934. г. при его участии прошло тайное совещание Кирова, Косиора, Постышева, Петровского, Микояна, Щаранговича, Шеболдаева, Эйхе и др. руково­дителей партии, предложивших сместить Сталина с поста Генсека и поставить на него С. М. Кирова. Сталин затаил на него злобу. По приказу Сталина был арестован старший брат Серго — Папулия и после страшных истязаний расстрелян. Орджоникидзе были переда­ны ложные показания брата. Был вынесен смертный приговор Алеше Сванидзе — старому большевику, брату первой жены Сталина Екатерины Сванидзе. Сванидзе был другом Стали­на и Серго Орджоникидзе делился с ними по­следним куском хлеба. Алеша Сванидзе был изображен немецким шпионом и расстрелян. «Перед расстрелом,— говорил Н. С. Хрущев па XXU съезде партии, — ему были переданы слова Сталина, что если он попросит прощения, то его простят. Когда Сванидзе передали эти слова Сталина то он спросил: „О чем я должен просить? Ведь я никакого преступления не сде­лал". Его расстреляли. После смерти Сванидзе Сталин сказал: „Смотри какой гордый, не по­просил прощения". Так гибли многие ни в чем не повинные люди». По данным О. Г. Шатуновской, тогдашний Нарком внутренних дел Ежов представил Ста­лину «дело» о «вредительстве» и «вредителях» па многих стройках и заводах Наркомтяжпрома, возглавлявшегося Серго Орджоникидзе и требовал на Политбюро санкции на их арест. Пыли арестованы все заместители Орджоникид­зе и начальники главков. Были арестованы и позднее уничтожены многие руководители про­мышленных предприятий и строек и среди них: директор Магнитогорского комбината С. Я. Гуголь, директор завода в Юзовке С. И. Степанов, друг Серго — директор Челябинского комбината И. Л. Яковлев, директора тракторных заводов: Харьковского — Н. И. Свистун, Сталинградско­го— В. И. Иванов, Челябинского — А. Ю. Брускин, Горьковского автозавода — С. С. Дьяконов, затем — директор Путиловского завода К. М. Оте, руководители Уралмаша — В. Н. Ан­дроников, Азнефти — М. Н. Борисов, Кузбас­са С.' М. Франкфурт, ЦАГИ — Н. М. Харла­мов, Авиазавода № 22— П. Я. Тольмац. Были уничтожены директор Березниковского хим­комбината М. А. Грановский, директор Горловского комбината Н. М. Уланов и многие другие. Только на Путиловском заводе было арестовано 840 человек. В 1937 — 38 гг. промышленность, стройки оказались оголенными. Серго Орджоникидзе создал из опытных че­кистов, инспекторов свои комиссии по проверке состояния дел на этих стройках и заводах. Ком­петентные комиссии Наркомтяжпрома не обна­ружили фактов вредительства и вредителей. Ут­ром 17 февраля Серго доложил об этом Стали­ну, категорически настаивая прекратить дело. Серго обещал женам невинно арестованных до­биться освобождения их мужей — высококвали­фицированных специалистов. Сталин однако упрямо настаивал на принятии версии Ежова о вредительстве и вредителях. Они были немед­ленно расстреляны. Был расстрелян замести­тель Серго Орджоникидзе по Наркомтяжпрому Ю. Пятаков. После этого произошел второй крупный разговор Орджоникидзе со Сталиным по телефону, после возвращения его домой. Речь снова шла о защите сотрудников Нарком­тяжпрома.
Это был разговор, как писал биограф Орджо­никидзе, «безудержно гневный, со взаимными оскорблениями, русской и грузинской бранью. Уже ни любви, ни веры. Все разрушено . Раз­делять ответственность за то, что никак не в состоянии предотвратить, Серго не мог». Серго говорил М. И. Калинину и А. И. Ми­кояну о своей обреченности. Накануне своей гибели, это было в субботу, Орджоникидзе хо­дил по Кремлю вместе с Микояном и говорил ему, что «он не может дальше жить, бороться со Сталиным невозможно, а терпеть то, что он делает, нет сил». Как жаль, что у Орджони­кидзе не хватало решимости физически устра­нить диктатора с политической арены.
Незадолго перед этим разговором на квартиру Серго Орджоникидзе приходили с обыском. Оскорбленный и разъяренный Серго всю ночь звонил Сталину. Под утро он услышал его от­вет: — Это такой орган, что и у меня может сде­лать обыск. Ничего особенного. В этом заяв­лении сказывался Сталин — лицемер, двуруш­ник, попирающий все законы человеческой мо­рали и дружбы. По свидетельству Зинаиды Гавриловны Орд­жоникидзе в воскресенье Орджоникидзе то на­ходился в постели, то писал что-то в своей ком­нате стоя у конторки. По-видимому готовил вы­ступление к февральскому пленуму ЦК, думая высказать правду, защищать Бухарина и др. Он надеялся на поддержку М. И. Калинина, П. П. Постышева и других партийцев. Сталин знал Серго как мужественного человека и опа­сался его выступления на пленуме ЦК. Днем к Серго в кремлевскую квартиру приехал его близкий соратник и друг Георгий Гвахария. Он учился в Институте внешней торгов­ли, был сотрудником советского торгового пред­ставительства в Лондоне, работал в РКИ, ВСНХ. В 1933 году был назначен начальником пяти строек Донбасса, а затем директором Ма­кеевского металлургического комбината. Зинаида Гавриловна сказала Гвахария о тя­желом моральном состоянии Серго, что он гово­рит о самоубийстве; Гвахария сказал, что «рас­шевелит» его и просил Зинаиду Гавриловну на­крывать на стол. Та подготовила стол и пошла в соседнюю комнату звать Серго. Когда Зинаи­да Гавриловна подходила к спальне, раздался выстрел, а оттуда вышел начальник охраны Сер­го полковник Василий Ефимов и сказал, что Серго покончил с собой. О кончине Серго (ему было всего 49 лет) Зинаида Гавриловна немедля сообщила Стали­ну. Тот быстро прибыл в его квартиру вместе с Молотовым. Ждановым, Ежовым, начальником охраны Генсека Карлом Паукером. Сняв ши­нель, он вошел в комнату, где на столе лежал Серго. Первым делом он злобно выхватил 4— 5 листков предсмертного письма у находившей­ся в спальне сестры Зинаиды Гавриловны Веры Гавриловны. Другие бумаги Серго были быстро собраны начальником охраны полковником Ефимовым. Зинаида Гавриловна сказала Сталину: — Не уберегли Серго ни для меня, ни для партии! — Молчи, дура,— злобно прошипел Сталин. И добавил: «Смотри, какая каверзная болезнь! Человек лег отдохнуть, а у него приступ, серд­це разрывается»90. Обратившись к экономке Серго, Сталин заметил: «Что же ты, Лав­рентьевна, не уберегла Серго?» Эта версия Сталина была повторена в офи­циальном медицинском заключении, неохотно подписанном и наркомом здравоохранения Ка­минским — близким другом Серго. Вскоре Ка­минский был арестован и уничтожен. Вот, что свидетельствует о гибели Серго Орд­жоникидзе его младший брат Константин, про­бывший более 16 лет в заключении и оставший­ся в живых. Он был вызван сразу после гибели брата. «Я поспешил в спальню, но мне преградили путь и не допустили к покойнику . Потом при­шли Сталин, Молотов, Жданов. Они прошли сначала в столовую. Вдруг из кабинета Серго увели Гвахария, почему-то через ванную ком­нату. После этого Сталин, Молотов и Жданов прошли в спальню. Там постояли они у покой­ника, потом все вместе вернулись в столовую. До меня донеслись слова, сказанные Зинаидой Гавриловной: „Об этом надо опубликовать в пе­чати". Сталин ей ответил: „Опубликуем, что умер от разрыва сердца". „Никто этому не по­верит",— возразила Зинаида Гавриловна. Даль­ше она добавила: „Серго любил правду и нужно опубликовать правду”. „Почему не поверят? Все знали, что у него больное сердце, и все пове­рят",— Так закончил Сталин этот диалог. Спустя некоторое время в столовой собра­лись члены Политбюро и ряд других высокопо­ставленных лиц. Появился и Берия. Зинаида Гавриловна назвала Берию негодяем и пыталась дать ему пощечину. Берия сразу после этого исчез . Зинаида Гавриловна обратилась к Ежо­ву и Паукеру и просила сообщить родственни­кам в Грузию, а также чтобы на похоронах при­сутствовал старший брат Папулия. Ежов на это ответил: „Папулия Орджоникидзе находится в заключении и мы считаем его врагом народа . Остальным родственникам мы сообщим, дайте только адреса". Я дал им адре­са брата Ивана и сестры Юлии, а также жены Папулии — Нины. Поздно вечером приехал Емельян Ярослав­ский. Увидев покойника он упал в обморок . После этого приехал Семушкин. Увидев страшную картину, Се­мушкин стал буйствовать. Пришлось, чуть лине связанным, силой отправлять его домой. Секре­тарь Серго Маховер, пораженный увиденным, произнес запомнившиеся мне слова: „Убили, мерзавцы!"». Некоторые из старых большевиков также выдвинули версию об убийстве, а не самоубий­стве Орджоникидзе. В частности, так считал член партии с 1896 года Федор Николаевич Петров, позднее главный редактор Большой со­ветской энциклопедии. «Серго,— говорил Ф. Н. Петров,— не просто умер… —наиболее доверенным сказали, что он покончил с собой,— слишком дружил с Бухариным, Рыковым, Пята­ковым, Серебряковым . Но ведь шила в мешке не утаишь: те, кто первыми вошли в квартиру Орджоникидзе, подписали себе смертный приговор, составив акт о том, что в маузере Серго было семь патронов, а пороховой гари в стволе не было . Этих дзержинцев расстреляли — через неделю . И мы узнали правду. .А на похоро­нах Сталин рыдал на груди того, кто был им погублен». По другим данным и свидетельству членов семьи Г. К. Орджоникидзе — его дочери Этери Григорьевны и ее мужа, журналиста и дипло­мата Г. И. Рассадина, Орджоникидзе был убит по приказу Сталина и Ежова начальником ох­раны Серго полковником В. Н. Ефимовым. Ключ от запасного входа в квартиру Орджоникидзе имелся у Ежова и Ефимова. Перед Ефимовым была поставлена дилемма — погибнуть вместе с Серго, или убив его, сохранить себе жизнь. Ефи­мов осуществил этот злодейский замысел. Пос­ле свершения этого злодеяния он был назначен начальником охраны Ежова. За семьей была сохранена квартира и дача Серго в Сосновке, назначена пенсия. Лицемер и палач пытался хоть чем-то замаскировать свое преступление. Сталин не простил Орджоникидзе то, что он пытался встать на его пути к неограниченной власти, возможно разоблачить на Пленуме ЦК. его грубые нарушения демократии, массовые, необоснованные репрессии и беззакония, пре­ступления, связанные со злоупотреблением властью. Позднее подручный Сталина: — Берия учинил жестокую расправу над семьей Орджоникидзе. Почему? Потоку что: Орджоникидзе мешал Берии в осуществлении его коварных замыслов. Орджоникидзе всегда был против Берии, чем говорил Сталину . Сталин допустил уничтоже­ние брата Орджоникидзе и самого Орджони­кидзе довел до такого состояния, что последний был, как считалось, вынужден застрелиться. Ныне известно — Орджоникидзе был убит, по приказу Сталина, а руку убийцы Ефимова, воз­можно, направлял Берия.
Сталин не щадил даже своих самых близких друзей по партии, каким был Григорий Кон­стантинович Орджоникидзе, человек высоких ; принципов, долга, человеческой по­рядочности и чести. Вероломство Сталина даже в отношении самых близких ему людей — Серго Орджоникидзе, Алеши Сванидзе, Сергея Киро­ва был о потрясающим, не умещающимся ни в какие рамки человеческой морали и нравствен­ности.
Волны террора, сталинщины нарастали с ужа­сающей силой. События, связанные с террором 1934 года, подготовляли страшный террор 1937 — 1938 го­дов. Единовластие диктатора возрастало с неос­лабевающей силой. Процесс над Зиновьевым и Каменевым В январе 1935 г. состоялся политический про­цесс над бывшими лидерами оппозиции — Г. Е, Зиновьевым, Л. Б. Каменевым, Г. Е. Ев­докимовым, А. М. Гертик, И. П. Бакаевым, А. С. Куклиным, Я. В. Шаровым и другими — всего было посажено на скамью подсудимых 19 человек. Выездную сессию Верховного суда СССР возглавили В. Удьрих, И, Матулевич, А. Горячев. «Уже тогда, в 1935 году, стало ясно, - пи­салось в Кратком курсе истории ВКП(б),—что зиновьевская группа является замаскированной белогвардейской организацией, которая вполне заслуживает того, чтобы с ее членами обраща­лись как с белогвардейской организацией, ко­торая вполне заслуживает того, чтобы с се чле­нами обращались .как с белогвардейцами». И это писалось о людях, делавших революцию! «Заговорщиков» обвиняли в соучастии в подго­товке убийства Кирова. В декабре, 1934 года Зиновьев, Каменев и другие были арестованы. Сразу после ареста 18 декабря 1934 г. Зиновьев обратился с пись­мом к Сталину. «Ни в чем, ни в чем, ни в чем я не виноват перед партией, перед ЦК и перед Вами лично. Клянусь вам всем, что только мо­жет быть свято для большевика, клянусь вам памятью Ленина . Умоляю Вас поверить этому честному слону. Потрясен до глубины души». Это письмо было направлено Ягодой Сталину и осталось без ответа. Когда было предъявлено обвинение Каменеву в принадлежности к ор­ганизации, «поставившей себе целью устранение руководителей Советской власти», он заявил: «Изо всех сил и со всей категоричностью я обязан протестовать против такой формулировки, как абсолютно несоответствующей действи­тельности». Заместитель прокурора Л. Вышинский, и следователь по особо важным делам Л. Шейнин подписали обвинительное заключение, утвер­жденное прокурором И. Акуловым, по делу «московского центра», которого не было в природе, но он был воссоздан умелой рукою Ста­лина. Следователи по делу не имели достаточ­ ного опыта добывания показаний насильствен­ным путем, и поэтому на суде не удалось дока­зать связь деятелей «московского центра» с убийством Кирова. Даже в «Обвинительном заключении» признавалось:«Следствием не ус­тановлено фактов, которые дали бы основание предъявить членам “московского центра" пря­мое обвинение в том, что они дали согласие, или давали какие-либо указания по организа­ции совершения террористического акта, на­правленного против Кирова» . Поэтому Зиновь­ев был осужден на 10 лет заключения, а Каме­нев «как менее активный участник группы к 5 годам лишения свободы». Различные сроки заключения были даны другим обвиняемым. Сталин прицеливался к применению более жестоких мер к своим главным политическим противникам — Зиновьеву и Каменеву. В част­ности, в июле 1935 г. состоялся новый закры­тый процесс по малоизвестному «кремлевско­му делу» над Каменевым, его братом художни­ком Н. Б. Розенфельдом, сыном Троцкого ин­женером С. Л. Седовым, библиотекарями Крем­ля Е, К. Мухановой, 3. И. Давыдовой, Н. И. Бураго, комендантом Кремля П. И. Лукьяновым, начальником АХО П. Ф. Поляковым и други­ми. В соответствии с этим делом Каменеву и другим обвиняемым был увеличен срок лише­ния свободы. Каменев был осужден на 10 лет заключения. Это была «проба сил», проверка общественного мнения на приговор без улик, без доказательств. Сталин настойчиво, последовательно продол­жал преследовать свои жертвы. Репрессии, юридические законы все более ужесточались на протяжении 1935 и 1936 годов. 30 марта 1935 года был принят Закон об ответственности членов семей изменников Роди­ны (ЧСИР). Если жена, дочь или сын не от­рекались от своего мужа или отца (а .такие мужественные люди находились), они автома­тически присуждались, к 8-летнему сроку за­ключения, или высылались в отдаленные райо­ны страны — на Колыму, в Магадан и т. д. 7 апреля 1935 года ЦИК СССР принял бесче­ловечный указ, разрешающий привлекать к уголовной ответственности детей с 12-летнего возраста. Дети могли быть даже приговорены к смертной казни! Новый процесс над Зиновьевым, Каменевым и другими. С весны 1936 года началась усиленная подготовка открытого судебного процесса над лиде­рами оппозиции по так называемому делу «Объединенного троцкистско-зиновьсвского террори­стического центра». Сталин режиссировал но­вый спектакль, стремясь окончательно сокру­шить своих главных политических противни­ков — Каменева и Зиновьева. 15 августа 1931 года но указке Сталина в «Известиях» появилось небольшое сообщение «В прокуратуре СССР», уведомлявшее, что Каменев, Зиновьев и другие лица предаются суду. Еще до судебного разбирательства во всех галетах сообщалось «о гневе трудящихся» — рабочих, колхозников, ученых, деятелей куль­туры — требовавших: «Никакой пощады вра­гам», «уничтожить гадов» и т. д. Для нас ныне ясна степень искренности вы­носимых резолюций с требованием «уничто­жить». Общество все более превращалось в беспощадную толпу. И вся эта бесчеловечность была целенаправленной и сопровождалась де­монстрацией преданности «великому Сталину». Помимо Каменева и Зиновьева, суду были преданы Иван Петрович Бакаев, член большевистской партии с 1906 года, в свое время воз­главлявший Петроградскую ЧК; Григорий Еремеевич Евдокимов, в прошлом матрос, занимавший пост заместителя Петроградского Совета Иван Никитич Смирнов — член партии больше­виков с 1903 г., который был одним из руко­водителей борьбы за установление Советской власти в Сибири, боролся против армий Кол­чака; Сергей Викторович Мрачконский — член большевистской партии с 1905 г., организатор борьбы за Советскую власть на Урале; Вагаршак Арутюнович Тер-Ваганян - один из руко­водителей большевиков в Армении, борцов за установление Советской власти, при Ленине он был редактором журнала «Под знаменем марк­сизма»; Ричард Витольдович Никель — сотруд­ник секретариата Зиновьева в Коминтерне, ра­нее он сотрудничал в ЧК в Ленинграде; Исаак Исаевич Рейптольд — помощник наркома фи­нансов, близкий приятель Л. Б. Каменева; Кфим Александрович Дрейцер (он состоял в охране Троцкого, сражался против Колчака, против войск Пилсудского). Суду были преда­ны—Фриц Давид (Илья Израилевич Круглянский), один из бывших редакторов органа Ком­партии Германии «Роте Фане», затем секретарь Вильгельма Пика —лидера Германской ком­партии, а также Валентин Павлович Ольберг, журналист Конон Борисович Берман-Юрин, Моисей Ильич Лурье, Натан Лазаревич Лурье. Политический процесс подобного масштаба, когда на скамью подсудимых были посажены такие видные партийные деятели, как Каменев и Зиновьев был беспрецедентным.
Во время процесса, проводимого Военной кол­легией Верховного суда, под председательст­вом В. В. Ульриха с 19 по 24 августа 1936 года, обвиняемые «признались» в том, что они орга­низовывали убийство Кирова, готовили убийст­во Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошило­ва, Чубаря, Косиора, Эйхе и других руководи­телей партии и правительства.
Зиновьев показывал: убийство Сталина пла­нировалось во время VII конгресса Коминтер­на, проходившего в 1935 году в Москве, или на первомайском празднике на Красной площади. «Злодеи» якобы встали па путь организации шпионажа и диверсионных актов. «Они гото­вили поражение СССР в случае нападения на него империалистов, .они стали презренными слугами и агентами немецко-японских фашис­тов». Это была чудовищная ложь, признания, выбитые недостойными приемами. Никаких ве­щественных доказательств, документов заме­ститель прокурора А. Я. Вышинский не предъ­являл, да они и не требовались суду В. В. Уль­риха. Все обвинения базировались только на показаниях самих обвиняемых, добытых на­сильственным путем. Защитники не были при­глашены дли защиты обвиняемых. Правда, на третий день процесса из Парижа, на имя председателя Совнаркома была получена телеграм­ма: «Несмотря на то, что обвиняемые — Зиновь­ев и его товарищи — всегда были злейшими врагами Социалистического Интернационала и Международной федерации профсоюзов, мы не можем воздержаться от просьбы, чтобы им бы­ли обеспечены все судебные гарантии, чтобы им было разрешено иметь защитников, совер­шенно независимых от правительства, чтобы им не был вынесен смертный приговор . Председа­тель Социнтерна Де-Брукер. Председатель меж­дународной федерации профсоюзов Ситрин». Адвокаты «шпионов», «убийц», «троцкистско-зиновьевских* предателей» были поставлены к позорному столбу и, конечно, не допущены к защите. Хотя процесс был объявлен, «откры­тым», доступа туда фактически не было. «Наbes corpus akt», документ, обосновывающий презумпцию невиновности . Только один обвиняемый — И. Н. Смирнов — отвергал большинство предъявленных ему об­винений. Но его «уличили» перекрестным до­просом с помощью Мрачковского, Евдокимова, Бакаева. Евдокимов заявлял, что он бандит, фашист, агент гестапо. Мрачковский называл себя предателем, достойным смерти. Бакаев признавал, что он виновен в убийстве Кирова. Каменев заявлял, что он предпочитает смерть тюрьме. Зиновьев признавал свою вину. Каме­нев говорил об опасности термидорианства в стране, как это было во время Французской ре­волюций. И хотя веских доказательств вины обвиняемых, документов на суде так и не бы­ло предъявлено, Вышинский требовал расстре­лять всех как «бешеных собак». Все обвиняе­мые были приговорены к расстрелу. Под при­говором подписались: В. Ульрих, И. Матулевич, И. Никитченко. По всей стране прокатилась волна «одобрения» беспощадного приговора. Газеты призывали к разоблачению замаскиро­ванных врагов-троцкистов, писали, что враг по мере роста наших сил не становится более руч­ным и безобидным. Наоборот, чем безнадежнее будет положение врагов, тем охотнее они будут хвататься за «крайнее средство» в борьбе с Со­ветской властью . 25 августа 1936 года в «Правде» появилось. короткое сообщение о том, что Президиум ЦИК СССР отклонил ходатайство о помиловании осужденных и все они расстреляны. Первым был расстрелян лейтенантом Васюковым Каме­нев. Он молча шел на казнь. Зиновьев перед расстрелом бился в истерике. Он был застрелен лейтенантом Евангуловым. Высказываются версии: на суде были под­ставные лица, а не настоящие обвиняемые, что у некоторых из них отвалились бороды, усы, не были похожими голоса, фигуры. Сталин любил не просто убывать, а наслаждался муками своих будущих жертв, Зиновьева, Каменева он знал лично люто их ненавидел и не мог себе отказать в удовольствии садистской расправы над противниками. Конечно, Сталин не мог простить Каменеву его выступление на XlV съезде партии. «Мы против того, говорил тогда Каменев,— чтобы создавать теорию „вождя". Мы против того, чтобы Секретариат фактически объединял и политику, и организацию, стоял над политиче­ским органом . Я пришел к убеждению, что тов. Сталин не может выполнять роли объеди­нителя политического штаба». Этим высказы­ванием Каменев подписал себе смертный при­говор. После этих слов Каменева делегаты съезда поднялись со своих мест и восторженно кричали «Сталина! Сталина!». Многие из них будут репрессированы через несколько лет как и сами Каменев и Зиновьев. 13 июня 1.988 года Пленум Верховного Суда СССР отменил приговоры но делу Зиновьева, Каменева и их товарищей, осужденных • в 1936 году2Z. Поскольку Сталин посчитал, что Ягода недо­статочно активно разоблачал деятелей троцкистско-зиновьевского блока, Генсек, В. Молотов и А. Жданов — решили заменить его и назначить руководителем карательных органов Н. И. Ежо­ва. 10 июля 1936 г. ОГПУ было реорганизовано в Народный Комиссариат внутренних дел. При НКВД было создано Особое совещание — вне­судебный Орган. В его состав был введен и про­курор, СССР. Были совмещены и «меч закона» и «надзор» над ним. Этот «меч» был превращен в меч беззакония. Во главе НКВД был поставлен Ежов. По-ви­димому, его встреча со Сталиным состоялась в 1928 году, во время поездки Генсека в Сибирь. Он понравился Сталину своей исполнитель­ностью и в 1930 году был назначен на пост-за­ведующего Распредотделом и Отделом кадров ЦК ВКП(б), Этот пост обеспечивал Ежову ог­ромное влияние —от него зависели многие назначения и перемещения. После XVII партсъезда карьера Ежова стала еще более блистательной — он стал заведую­щим промышленным отделом ЦК, заместителем Председателя КИК, членом Оргбюро ЦК. В 1935 году он стал одним из Секретарей ЦК ВКП(б) и председателем КПК. В 1!Ш- 1936 годах Сталин поручил ему в ЦК осуще­ствлять контроль за деятельностью ОГПУ, а затем НКВД. Ежов активно участвовал в под­готовке процесса над Зиновьевым и Каменевым, присутствовал на допросах, отдавал по указке Сталина распоряжения ответственным сотруд­никам НКВД. С приходом Ежова в органы пришли новые сотни людей. Многие заместители Ягоды и его сотрудники были удалены из НКВД и арес­тованы. Но часть людей Ягоды, хорошо знав­ших специфику работы карательных органов — Л, Заковский, С. Реденс — родственник Стали­на, М. Фриповский, Г. Люшков и многие дру­гие остались на своих местах. Сталин усиливает и драконовские юридические законы, или точ­нее, узаконивает беззаконие и произвол. Так, по постановлению президиума ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года срок следствия устанавливается до 10 суток; вручение обвини­тельного заключения за сутки до суда; предус­матривалось исключение из процесса «сто­рон» — прокурора и адвоката; отмена кассаци­онного обжалования приговора и даже просьбы о помиловании — немедленный расстрел. Но и этого показалось мало. По предложению Кага­новича было введено внесудебное рассмотрение дел с применением высшей меры. Молотов по­шел еще далее: учитывая большое количество дел, предложил вообще «судить» и расстрели­вать по спискам. А Сталин будет просто приказывать убивать сотни тысяч людей без вся­ких правовых обоснований или соблюдения за­конов.
Процесс по делу Пятакова-Радека и др. Как отмечено в Кратком курсе истории ВКП (б), 1937 год принес «новые данные об извергах из бухаринско-троцкиетской банды»24. В январе 1937 года был спровоцирован судебный поли­тический , процесс по делу , Ю, Л. Пятакова, К .Б. Радока» Г., Я. Сокольникова, Л. П. Сереб­рякова, Я. А. Лифшица, • Н. И> Муралова, Я. Н. Дробниса, М. С. Богуславского, И, А. Кня­зева, С. А. Ратайчака, Б. О. Норкина, А. А. Шес-това, М. С. Строилова, И. Д. Турока, В. В. Ар­нольда и других — всего 17 человек. Сценарий был разработан Сталиным и Ежовым.
Имена Юрия Леонидовича Пятакова, Карла Бернардовича Радека, Г. Сокольникова, Д. Серебрякова и других видных партийных деяте­лей, активных участников революции и граж­данской войны на долгие годы были преданы забвению как имена врагов народа». О их дея­тельности нельзя было найти даже маленькой справки в энциклопедиях. В,.И.Ленин писал о Пятакове как человеке «выдающейся воли и выдающихся способностей», правда, слишком увлекающимся административной стороной дела. В 20—30-е годы Радек, считавшийся круп­ным специалистом в области международных отношений; успешно сотрудничал на журнали­стском поприще — был редактором «Известий» по иностранному отделу. В своих статьях, пам­флетах Радек усиленно восхвалял Сталина, расточал ему дифирамбы как «великому ге­нию— руководителю генерального штаба миро­вой революции». В предпоследний день процесса, 21 августа 1936 года, над Каменевым, Зиновьевым и дру­гими Радек написал статью «Троцкистско-зиновъсвская фашистская банда и ее гетман — Троцкий» . А на другой день после публика­ции этой статьи Радек мог прочитать в три же газете заявление Вышинского о том, что дано распоряжение начать расследование о Томском, Рыкове, Бухарине, Радеке, Пятакове. Меньше чем через полгода сам Радек сел на скамью подсудимых и обвинитель Вышинский цитиро­вал выдержки из его статей и приклеивал яр­лык «врага народа». Григорий Сокольников был членом больше­вистской партии с 1903 года, занимал в 30:е годы должность Народного комиссара финан­сов, а до. этого важные посты на дипломатиче­ском поприще, был главой советской делегации при подписании Брестского мира, советским послом в Великобритании, заместителем нарко­ма.иностранных дел. Леонид Серебряков в 1919—1921 гг.— Секре­тарь ЦК РКП (б), член РВС Южного фронта, Яков Дробнис, Яков Лифшиц, Михаил Богу­славский и другие подсудимые, занимали важ­ные посты в партийном и государственном ап­парате. Например, Лифшиц перед арестом за­нимал пост начальника Северной железной дороги, заместителя наркома путей сообщения . Подсудимые обвинялись в принадлежности к «параллельному центру». Им по стандарту инкримировалась подготовка террористических актов, шпионаж, предъявлялось обвинение в том, что они строили планы поражения СССР в войне с фашистской Германией, добивались расчленения СССР, восстановления в стране капиталистических порядков. Пятаков, Муралов, Ра дек, Шестов обвинялись в тайных связях - переписке с Троцким. Для демонстрации «объективности», «беспри­страстности» суда Сталин разрешил присутст­вовать на процессе иностранным дипломатам, представителям прессы. Присутствовал немец­кий писатель Лион Фейхтвангер, встретивший­ся со Сталиным и позднее написавший книгу, оправдывающую этот процесс. Обвиняемым да­же предоставили защитников. Но, как и на других процессах, и на этот раз не было представлено со стороны обвинения никаких документов или вещественных доказа­тельств. Единственным доказательством остава­лись показания обвиняемых. Никаких «писем» Троцкого, или других документов на суде не было представлено, хотя о них и говорилось. В заключительных словах обвиняемые «кая­лись» в совершении «преступлений», которых они не совершали. Во время процесса уже были произнесены слова о «шпионской деятельности Бухарина и Рыкова», о чем говорили Радек и другие обви­няемые. Еще до окончания процесса 17 января 1937 года «Известия» вышли без подписи Н. И. Бухарина — главного редактора. Был снят с поста Наркома почт и телеграфа А. И. Рыков. Хотя они еще не были арестованы, Сталин за­нес меч над их головами. Суд закончился 29 января 1937 года после 10 часов вечера. В 3 часа ночи был оглашен приговор. Тринадцать обвиняемых: Ю. Л. Пятаков, П. И. Муралов, Я. Н. Дробнис, Л. П. Се­ребряков, Я. Л. Лифшиц, М. С. Богуславский, И. А. Князев, С. А. Райтачак, Б. О. Норкин, А. А. Шестов и другие были приговорены к расстрелу; К. Б. Радек, Г. Я. Сокольников, В. В. Арнольд — к десяти годам заключения, М. С. Строилов — к восьми. Понеси стране были организованы митинги и собрания трудящихся, одобрявших «суровый, но справедливый» приговор. Только через пятьдесят с лишним лет — 13 июня 1988 года — он был отменен пленумом Верховного суда СССР. Честные имена вид­ных деятелей Коммунистической партии Ю. Пя­такова, К. Радека, Г. Сокольникова, Л. Сереб­рякова и других невинных жертв сталинщи­ны, восстановлены. Массовые сталинские репрессии продолжаются Под прикрытием политических процессов 30-х годов, продолжая борьбу за укрепление своей власти, руководствуясь соображениями мести, Сталин беспощадно уничтожал лучшие кадры партийных и государственных деятелей, вид­ных представителей науки, культуры, искусст­ва, рабочих и крестьян. В 1137—1938 гг. вол­ны массовых репрессий становились все более сокрушительными и зловещими. Органы НКВД, всецело контролируемые Сталиным, продолжи­ли истребление кадров партийных и государ­ственных деятелей. Уничтожались члены и кандидаты в члены Политбюро, члены ЦК ВКП(б), ответственные работники ЦК, в том числе заведующий, отделом науки К. Я. Бауман, заведующий сельхоз-отделом Я. А. Яковлев, занимавший ранее пост наркома земледелия, и другие. Был разгромлен и аппарат Комитета партийного контроля — И. М. Беккер, Н. С. Березин, С. К. Брикке, Е. Б. Генкин, А. Л, Френкель и другие. Были разгромлены высшие органы власти. Арестована большая часть членов Президиума ЦИК СССР и ВЦИКа и среди них соратник Сталина, секретарь ЦИК СССР и ВЦИК Авель Енукидзе, расстрелянный в 1937 году. Погибли члены ЦИК СССР и ВЦИК Акулов и Уншлихт. Председатель ЦИК СССР Калинин был бесси­лен что-либо сделать и давал санкции на арест. Был репрессирован аппарат Госплана СССР во главе с В. М. Межлауком и Г. И. Ломовым (Оппоковым). Были арестованы и погибли за­местители председателя Совнаркома СССР В. Шмидт, Н. Антипов, председатель СНК РСФСР Д. Е. Сулимов. Погибли наркомы СССР — оборонной промышленности— Рухимович, легкой промышленности — Любимов, лесной промышленности —Лобов, внутренней торговли — Вейцер, земледелия — Чернов, фи­нансов — Гринько, связи — Халепский, совхо­зов — Калманович, водного транспорта — Пахомов, мащиносторения — Брускин, заготовок — Попов и другие. Нарком здравоохранения Г. Н. Каминский погиб мосле того, как выступил по совету Ста­лина па пленуме ЦК ВКП(б) с разоблачения­ми Берии как агента охранки. Был расстрелян парком юстиции РСФСР и СССР, активный участник Октябрьской революции, обвинявший троцкистских деятелей па процессах Н. В. Кры­ленко. Погиб один из руководителей вооружен­ного восстания в Петрограде Л. С. Бубнов. С 1929 по 1937 год он занимал пост Наркома просвещения РСФСР и пользовался очень боль­шим авторитетом среди учителей.
Разгром Наркоминдела Особенно жестоким репрессиям подвергся в 1937—1939 гг. аппарат Наркоминдела. Погибли лучшие советские дипломаты и среди них — соратник Ленина Лев Михаилович Карахан (Карахашш) (1889—1937), член РСДРП с 1904 г. Он непосредственно участвовал в ста­новлении внешней политики СССР. Карахан находился на посту зам. наркома иностранных дел, был полпредом РСФСР в Польше, Китае, Турции. Его высоко ценил Г. В. Чичерин, вид­ный советский государственный деятель и дип­ломат, отмечавший «замечательное политичес­кое чутье» Карахана. Он был членом ВЦИК и ЦИК СССР, членом Исполкома Коминтерна.
Погиб Николай Николаевич Крестинский (1883—1938). Многие годы он был полпредом в Германии, в 1930—1937 гг.— заместитель наркома иностранных дел. Умер в тюремной больнице видный советский государственный деятель и дипломат, исполнявший обязанности заместителя наркома иностранных дел, Борис Спиридонович Стомоняков. Были репрессированы и погибли многие пол­номочные представители и другие советские дипломаты: Сергей Сергеевич Александров­ский — полпред СССР в Литве, в Финляндии и Чехословакии. Он играл большую роль в пре­дотвращении Мюнхенского сговора: погибли Эрик Адольфович Асмус — Полпред СССР в Финляндии; Александр Яковлевич Аросев — полпред СССР и Литве, Чехословакии; Вольде­мар Христианович Ауссем — полпред УССР н Германии; Александр Артемьевич Бекзадян — полпред СССР в Норвегии и Венгрии; Ян Ан­тонович Берзин — представитель РСФСР в Швейцарии, полпред РСФСР в Финляндии, полпред СССР в Австрии; Дмитрий Васильевич Богомолов — полпред СССР в Польше, Китае; Яков Христофорович Давтян - полпред СССР в Литве, Персии, Греции, Польше; Михаил Анд­реевич Карский— полпред СССР в Литве и Турции; Иннокентий Серафимович Кожевни­ков—полпред СССР в Польше; Иван Леополь­дович Лоронц — полпред СССР в Литве, Фин­ляндии, Латвии, Австрии; Людвиг Карлович Мартенс — первый представитель РСФСР в США; Александр Еремеевич Минкин — полпред СССР в Уругвае; Павел Николаевич Листовенко — полпред РСФСР в Литве, полпред СССР в Чехословакии; Сергей Петрович Нацаренус — полпред РСФСР в Турции; Валериан Валерианович Осинский — полпред СССР и Шве­ции; Михаил Сергеевич Островский—полпред СССР в Румынии; Сергей Константинович Пас­тухов — полпред СССР в Персии; Станислав Станиславович Пестковский — полпред СССР в Мексике; Адольф Маркович Петровский — пол­пред СССР в Эстонии, в Литве, Персии, в.Авст­рии и Венгрии; Борис Григорьевич Подоль­ский—полпред СССР в Литве; Марсель Израилевич Розенберг — полпред СССР в Испании; Борис Евсеевич Сквирский — советник полпред­ства СССР в США, полпред СССР в Афганис­тане; Михаил Михайлович Славуцкий — пол­пред СССР в Японии; Леонид Николаевич Старк — полпред СССР в Эстонии, в Афганис­тане; Владимир Христофорович Таиров — пол­пред СССР в МНР. Были репрессированы: Г. А. Астахов — по­веренный в делах в Германии; Ж. Л. Арене — генконсул СССР в Нью-Йорке; С. А. Бессо­нов—советник полпредства СССР в Германии; С. И. Бродовский — советник полпредства СССР в Германии, полпред СССР в Латвии; Л. Я. Гайкис — генконсул СССР в Стамбуле, полпред СССР в Испании; М. Г. Галкович — генконсул СССР в Сан-Франциско; И. Н. Дейчман — генконсул СССР в Токио; М. Ф. Думпис — генконсул РСФСР в Тебризе, Кашгаре (Китай); Н. Н. Иванов — поверенный в делах СССР во Франции; И. П. Калина — гепконсул СССР в Данциге; А. А. Краковецкий — полпред СССР в Албании; П. П. Краузе — генконсул СССР в Кобе (Япония); А. К. Кржемииский — консул СССР в Мешхеде, в Исфагане; В. В. Куз­нецов—консул СССР в Цицикаре (Китай), Харбине; Н. К. Кузнецов — гепконсул СССР в Мукдене; Л. Н. Куликов — консул СССР в Пра­ге; Д. О. Львович — консул СССР в Ардебиле (Персия), в Apтвине (Турция); М. П, Любчен-ко — советник полпредства в Чехословакии; С. Г. Марченко — поверенный в делах СССР в Испании; И. Н, Марцинский — консул СССР в Эрзеруме (Турция), и Карсе, в Смирне; П. П. Мельников — генконсул СССР в Харбине, поверенный в делах в Японии; И. Д. Михай­лов - консул СССР в Дайрене (Китай); А. Я. Охтин-Юров — консул СССР в Керманшахе (Персия); Е. Б. Пашуканис — советник полпредства СССР в Германии; Н. А. Равич— генконсул РСФСР в Герате (Афганистан), кон­сул СССР в Самсуне (Турция), в Артвине. Разгром Народного Комиссариата иностранных дел СССР, расправа случшими советскими дипломатами ленинской школы – полпредами, заведующими отделами и другими сотрудниками НКИД нанесла громадный ущерб советской внешней политике, сильно ослабила дипломатию - один из самых сложных фронтов политики. В декабре 1989 года в здании МИД СССР установлена мемориальная доска в память о погибших в результате сталинских репрессий дипломатов.
Версия Краткого курса истории партии «Все эти процессы показали,— как отмечалось в Кратком курсе истории партии,— что бухаринцы и троцкисты, оказывается, давно уже составляли одну общую банду врагов народа под видом право-троцкистского блока» Су­дебные процессы 1937—1938 годов якобы по­казали: «Эти подонки человеческого рода вме­сте с врагами народа — Троцким, Зиновьевым и Каменевым — состояли в заговоре против Ле­нина, против партии, против Советского госу­дарства уже с первых Дней Октябрьской со­циалистической революции». На совести Бухарина и Рыкова, по мнению Сталина и его оруженосцев,— «попытки сверг­нуть руководство партии во время болезни и смерти Ленина; выдача государственных тайн и, снабжение шпионскими сведениями иност­ранных разведок; злодейское убийство Кирова; вредительство, диверсии, взрывы; злодейское убийство Менжинского, Куйбышева, Горького — все эти и подобные им злодеяния, ока­зывается, проводились на протяжении двадцати лет при участии или руководстве Троцкого, Зи­новьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и их прихвостней — по заданиям иностранных раз­ведок» . Что выяснил этот сфабрикованный по ука­занию Сталина судебный процесс? Он якобы «выяснили, что троцкистско-бухаринские изверги, выполняя волю своих хозяев — иност­ранных буржуазных разведок, ставили своей целью разрушение партии и Советского госу­дарства, подрыв обороны страны, облегчение иностранной военной интервенции подготовку поражения Красной Армии, расчленение СССР, отдачу японцам советского Приморья, отдачу полякам Белоруссии, отдачу немцам Украины, уничтожение завоеваний рабочих и колхозни­ков, восстановления капиталистического рабст­ва в СССР». Газета «Правда» в передовой «Подлая банда убийц и шпионов» за 1 марта 1938 г. гневно писала «о гнусных выродках Бухарине, Рыко­ве, Ягоде», о том, что «выродки, убийцы и шпионы просчитались. Бесстрашная, зоркая советская разведка, руководимая сталинским наркомом Н. И. Ежовым расстроила все карты, все ходы Троцкого-Бухарина и их капиталисти­ческих хозяев, разоблачила банду наемных убийц и шпионов». Бухарина «Правда» клеймила как «презрен­ного двурушника», Рыкова — как «злобного врага партии», и того и другого называли «злейшими врагами народа», «белогвардейскими пигмеями», «лакеями фашизма», «козявками», забывшими, что «господа рыковы, бухарины, зиновьевы, каменевы являются всего лишь — временно состоящими на службе у го­сударства, которое в любую минуту может выкинуть их из своих канцелярий, как ненуж­ный хлам». Еще до судебного разбирательства «Правда» в передовой требовала: «Троцкистско-бухаринским бандитам нет пощады». Газета повторяла бесчеловечную формулу А. М. Горького «Если враг не сдается, его уничтожают» .
Состоявшийся над Бухариным, Рыковым гру­бо сфабрикованный суд приговорил «бухаринско-троцкистских извергов», «грязных банди­тов» к расстрелу. Приговор тут же был при­веден в исполнение. Процесс был настолько грубо сфабрикован, что фактически развалился в самом начале. Как ныне неопровержимо доказано, ни А. И. Рыков, ни Н. И. Бухарин, ни их соучаст­ники по так называемому «антисоветскому пра­во-троцкистскому блоку», названному «антипар­тийной группой правых капитулянтов и рес­тавраторов капитализма», не были врагами Советской власти, шпионами, диверсантами и вредителями, покушавшимися на социалистиче­ский общественный и государственный строй.
Хотя Сталин ясно понимал, что совершенно необоснованными выглядели обвинения Буха­рина, Рыкова и др. в шпионаже, заговорах, попытках реставрации капитализма и т. д., он фактически санкционировал расправу над вид­нейшими деятелями партии, Советского госу­дарства. Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополни­тельному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30—40 и начале 50-х годов приняла к сведению сооб­щение председателя Верховного суда СССР об отмене приговора Военной коллегии Верховно­го суда СССР, вынесенного в марте 1938 г. в отношении осужденных Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, А. П. Розенгольца и др. и пре­кращении дела «за отсутствием в их действиях состава преступления». Суд над Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым, А. П. Розенгольцем, М. А. Черновым, Ц. П. Бу­лановым, Л. Г. Левиным, И. Н. Казаковым, В. А. Максимовым-Диковским, П. П. Крючко­вым, X. Г. Раковским, Н. Н. Крестинским, Г. Ф. Гринько, И. А. Зеленским, В. И. Ивано­вым, С. А. Бессоновым, А. Икрамовым, Ф. Ходжаевым, В. Ф. Шаранговичем, П. Т. Зубаре­вым, Д. Д. Плетневым и проходившем по этому же процессу Г. Г. Ягодой состоялся в марте 1938 года в Колонном зале Дома Союзов, там где 14 лет тому назад Бухарин, Рыков стояли у гроба Ленина. История преследования И. Бухарина, А. И. Рыкова и др. весьма поучительна. Мы приводили выше ту высокую оценку, которую давал В. И. Ленин Н. И. Бухарину как виднейшему теоретику партии. Ленин пи­сал о Бухарине, что «это золотое дитя револю­ции», «он мне как сын». Н. И. Бухарин сыграл важную роль, оказывая помощь Сталину, в борьбе с Троцким и троцкизмом. Сталин видел смехотворность обвинений Бухарина в шпиона­же, заговорах и т. д. Н. И. Бухарин умел при­знавать свои ошибки. Так, убедившись, что его программа неторопливого социалистического строительства неверна, он честно признал свои заблуждения. Он отстаивал ленинский коопера­тивный план — постепенного, добровольного кооперирования крестьянства, культурную ре­волюцию. Но это не помешало Сталину санк­ционировать расправу с видным деятелем пар­тии, своим близким партийным товарищем. История необоснованного преследования Н. И. Бухарина, более 20 лет бывшего ближай­шим соратником В. И. Ленина, его «разоблачения», осуждения и сурового Приговора, про­веденного в жизнь весьма характерна для жертв Сталина. В августе 1936 года в «Правде» появилось заявление Генерального прокурора СССР А. Я. Вышинского о том, что прокуратура на­чала расследование контрреволюционной дея­тельности Радека, Пятакова, Угланова и груп­пы «правых». Через 2 недели «Правда», одна­ко, сообщила, что «дело правых» — Бухарина, Рыкова, Томского прекращено. В игре чувст­вовалась искусная рука Сталина. Его подруч­ные — Каганович, Ворошилов — на пленуме ЦК предъявляют Бухарину и Рыкову нелепые об­винения. Сталин делает вид, что он защищает их и что с делом Бухарина и Рыкова «не надо торопиться». Но в первый же день процесса над Пятаковым Бухарин и Рыков были назва­ны «заговорщиками». На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) в 1937 году делегаты говорили,— и это было отражено в его решениях,— о. грубых нарушениях демократического централизма, нарушениях выборности партийных органов, недопустимости кооптации в них и т. д. С речью на пленуме выступил Н. И. Бухарин. Он предостерег партию относительно работы НКВД, говорил, что в «органах» творится что-то непонятное. У него лично создалось впечат­ление, что Ежов организовал заговор против партии. Бухарин предложил ЦК создать комис­сию для проверки работы НКВД. «Я не верю в существование документов,— заявил он,— изо­бличающих соратников Ленина в контрреволю­ционной деятельности». Сталин бросил злобную реплику: «Вот мы вас лично направим в НКВД, вы там все и проверите». На Пленуме ЦК было поставлено на поимен­ное голосование предложение: «Исключить Бухарина и Рыкова из состава кандидатов в члены ЦК и членов партии, с преданием ихсуду военного трибунала, с применением выс­шей меры наказания — расстрела». Буденный, Шверник, Мануильский, Косарев высказались«за исключение, суд и расстрел», Постышев, Хрущев, Шкирятов, Антипов, Николаев — «за исключение, суд без расстрела». Сталин, видя, что единогласия нет, заявил: «Я предлагаю исключить Бухарина и Рыкова, из партии, суду не предавать, а направить дело для расследования в НКВД». Это предло­жение было равносильно приговору - расстре­лять. Предложение И. Сталина было принято еди­ногласно. Пленум постановил исключить Н. Бу­харина и А. Рыкова из кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из рядов ВКП(б) «за антипар­тийную деятельность». Бухарин и Рыков бы­ли немедленно арестованы. Их дело было пере­дано следственным органам. Лживое обвинение по антисоветскому «право-троцкистскому блоку» Было сфабриковано обвинение по так называе­мому «антисоветскому право-троцкистскому блоку». Эта группа якобы по заданию разведок враждебных СССР иностранных государств ни много, ни мало поставила своей целью «свер­жение существующего в СССР общественного и государственного строя, восстановление в СССР капитализма и власти буржуазии, рас­членение СССР и отторжение от него в пользу указанных выше государств Украины, Бело­руссии, Среднеазиатских республик, Грузии, Армении, Азербайджана и Приморья». Осу­ществить эти цели предполагалось используя «военную помощь иностранных агрессоров, пу­тем шпионской, диверсионной, вредительской и террористической деятельности, направленной на подрыв экономической и оборонной мощи Советского Союза» . Кто же в действительности были обвиняе­мые? Это были верные ленинцы (кроме Яго­ды), многие из них соратники Владимира Иль­ича, прошедшие через каторгу и ссылки, герои Октября и гражданской войны. Мы писали вы­ше о Н. И. Бухарине, А. И. Рыкове, их высо­кой оценке В. И. Лениным, а также о видных советских дипломатах X. Г. Раковском, Н. Н. Крестинском, необоснованно репрессиро­ванных в 1937 году. Кто были другие комму­нисты, прошедшие по процессу так называемого антисо­ветского «правотроцкистско-бухаринского бло­ка» вместе с Н. Бухариным и А. Рыковым? Аркадий Павлович Розенгольц был членом большевистской партии с 1905 года, был активным участником Великой Октябрьской со­циалистической революции и гражданской вой­ны, членом Реввоенсовета республики. В 20-е годы примыкал к троцкистам, затем отошел от них. Занимал пост Наркома внешней торговли. Перед арестом — начальник Управления Нар­комата внешней торговли.
Михаил Александрович Чернов — уроженец Костромской губернии — с 1916 по 1920 г. был членом партии меньшевиков. С 1920 года в РКП(б). Был наркомом торговли Украины, чле­ном коллегии Наркомторга СССР, с 1934 го­да — Нарком земледелия СССР. Исаак Абрамович Зеленский был председате­лем Госплана СССР, председателем Центросою­за. Василий Фомич Шарангович руководи­телем коммунистов Белоруссии, занимал пост первого секретаря ЦК КП(б), Белоруссии. Григорий Федорович Гринько был Наркомом финансов СССР, а Владимир Иванович Ива­нов — заместителем наркома лесной промыш­ленности СССР, Прокопий Тимофеевич Зубарев — заместителем наркома земледелия СССР.
Файзулла Ходжаев был длительное время Председателем Совета народных комиссаров Узбекской ССР, а Акмаль Икрамов первым секретарем ЦК компартии Узбекистана. Павел Петрович Буланов, с 1924 года исполнял обя­занности секретаря наркома внутренних дел. Среди подсудимых было несколько врачей. Доктор медицинских наук Лев Григорьевич Ле­вин был консультантом лечебно-санитарного управления Кремля, одним из докторов, лечив­ших В. И. Ленина. Игнатий Николаевич Каза­ков работал директором и научным руководи­телем Государственного научно-исследователь­ского института обмена веществ и эндокринных устройств. Дмитрий Дмитриевич Плетнев был видным профессором Института функцио­нальной диагностики. На скамью подсудимых были посажены Ве­ниамин Адамович Максимов-Диковский, рабо­тавший начальником отдела Народного комис­сариата путей сообщения, Петр Петрович Крюч­ков, который долгое время сотрудничал с А. М. Горьким, был директором музея его име­ни, Сергей Алексеевич Бессонов, занимавший пост советника полпредства СССР в Германии. Суд над деятелями право-троцкистского блока продолжался в течение 11 дней. Суд совершался с грубейшими нарушениями юридических норм. Обвинительное заключение насчитывало около 800 страниц. Все обвиняемые были приговорены к расстрелу. Попытки противодействия установлению Сталинского режима. Были ли в то время в обществе, в партии реаль­ные силы, могущие противодействовать уста­новлению сталинской диктатуры, необоснованным репрессиям? Такой силой могла быть только партия и ее авангард — ленинская гвардия. К глубокому сожалению этого не произошло. Почему? Под ви­дом «защиты ленинизма» от Троцкого и троц­кизма Сталин поэтапно привлекал на свою сто­рону ту самую ленинскую гвардию, стремив­шуюся к единству в партии. Почему Сталин делал это? Ответ дается в письме Ленина, на­правленном к секретарю ЦК РКП (б) В. М. Молотову 26 марта 1922 года. Ленин писал: «В на­стоящее время пролетарская политика партии определяется не ее составом, а громадным, без­раздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвар­дией. Достаточно небольшой внутренней борь­бы в этом слое, и авторитет его если не будет подорван, то во всяком случае ослабеет настоль­ко, что решение будет уже зависеть не от него». Ветераны партии старались не допускать глу­боких споров, дискуссий, конфронтации, могу­щих расколоть, ослабить партию. Если и велись дискуссии, то они носили аппаратный характер, где беспощадный, коварный и расчетливый Ста­лин не имел себе равных. Сам же Сталин не стеснялся приклеивать своим оппонентам ярлы­ки «фракционеров», «оппортунистов», «капиту­лянтов», «предателей», «обманщиков», а затем, «террористов», «шпионов», «диверсантов» и т. д. Подчинив своему влиянию террористический аппарат ВЧК, ОГПУ, НКВД и суда Сталин и его подручные и дальше продолжали осущест­вление репрессионных акций, и в первую оче­редь, против старой гвардии, стоявшей на его пути к власти. Ее часть, по-видимому, искренне верила в необходимость проведения репрессивных мер против разных «вредителей», «саботажни­ков» и т. д Только наиболее дальновидные чле­ны партии типа С. М. Кирова, Г. К. Орджони­кидзе, Н. И. Бухарина, С. В, Косиора, П. П. Постышева и др. с растущим беспокойством и все более усиливающейся тревогой и озабочен­ностью наблюдали за все большим подчинением партии и государства личной диктатуре Стали­на. К сожалению, настойчивой и последователь­ной борьбы против этих опаснейших тенденций в политике Сталина, становившейся все более антидемократичной и антипартийной, не было в то сложное время. Попытки противодействия сталинским безза­кониям, установлению режима жестоких реп­рессий имели место не только со стороны ленин­ской гвардии. Такие попытки противодействия сталинским беззакониям в 30-е годы связывают, например с именами ветеранов большевистской партии, объединившихся вокруг председателя Совнаркома РСФСР, кандидата в члены Политбюро Сергея Ивановича Сырцова, члена ВКП(б) с 1913 года. С. И. Сырцов и его сторонники гово­рили о тяжелом положении в сельском хозяй­стве, выступали против усиленного проведения капитального строительства. Среди противодействовавших сталинским без­закониям был и первый секретарь Закавказско­го крайкома ВКП(б) В. В. Ломинадзе, член пар­тии с 1914 года, встречавшийся в Москве с Сырцовым и защищавший интересы трудящих­ся, ответственные работники Московской партийной организации М. Н. Рютин, П. А. Гал­кин, наркомы В. Н. Толмачев, А. П. Смирнов, один из руководителей вооруженной борьбы в Москве и 1905 году Н. Б. Эйсмонт. В конце 20-х — начале 30-х годов они ставили перед партийными органами, и прежде всего перед ЦК ВКП (б) вопрос о беззакониях Ста­лина, замене его на посту Генсека. Это намере­ние осуществить не удалось. Не удались и по­пытки Мартемьяна Никитича Рютина и его еди­номышленников, создавших подпольную группу «Союз марксистов-ленинцев», обратиться со своей оценкой положения в партии и стране не только к членам ЦК, но и к широким партийным массам. Обращение «Сталин и кризис про­летарской диктатуры» ходило среди членов пар­тии, в том числе и делегатов XVII съезда партии, проголосовавших против вхождения Ста­лина в состав Центрального комитета ВКП (б). Сталин жестоко расправился с противниками его диктатуры, В декабре 1930 г. С. И. Сырцов и В. В. Ломинадзе были выведены из состава ЦК с ярлыками «руководителей подпольных антипартийных групп». В «Платформе Рютина», принятой на под­польной встрече «Союза марксистов-ленин­цев» 21 августа 1932 г. было отмечено, как Сталиным было нарушено ленинское «Завеща­ние», дана совершенно неправильная трактовка его. Если при Ленине, говорилось в платформе, Сталин был достаточно лояльным, верным ин­тересам партии, честно выполняющим свои обя­занности, то теперь он стал подлинным предателем народа, отбросившим в сторону партийную порядочность, честность, все подчинив интере­сам своего честолюбия и властолюбия . Сталин вышиб с руководящих постов подлинных, прин­ципиальных партийцев, оклеветал, раздул их прошлые ошибки, и изобрел десятки новых, об­манул партию, терроризовал партийные массы и на место опороченных им руководителей пар­тии поставил людей ограниченных в теоретиче­ском отношении, невежественных и бесприн­ципных, но ручных, покорных холуев и льстецов. В платформе говорилось о Сталине как беспринципном политике: «В теоретическом отно­шении Сталин показал себя за последние годы полнейшим ничтожеством, но как интриган и политический комбинатор он обнаружил бле­стящие таланты. После смерти Ленина он наг­лел с каждым годом».
В «Платформе Рютина» были сформулирова­ны требования — прекратить репрессии в пар­тии, демократизировать ее. Однако основная часть «Платформы» касалась именно Сталина, отстранения его от руководства партией. Рю­тин и его сторонники требовали коренного изме­нения политики партии в деревне, изменения экономического курса в стране. С программой этой группы были знакомы ученики и последо­ватели Н. И. Бухарина — Н. А. Угланов, П. Г. Петровский, А. Н. Слепков, видный фило­соф Я. Э. Стэн и др. Рютин даже говорил наиболее близким друзьям о необходимости убийства Сталина, чтобы уничтожить беспощадный террор в стране, хотя практически никаких шагов в этом направлении не предпринима­лось.
Позднее Ломинадзе погиб будучи секретарем Магнитогорского горкома партии на большом приеме в Кремле Сталин прошел мимо Ломи­надзе, не протянув ему руки. После возвраще­ния в Магнитогорск Ломинадзе было приказано прибыть в Челябинск. В пути он пытался по­кончить с собой и умер в больнице. В январе 1933 г. был выведен из состава ЦК ВКП (б) А. П. Смирнов, В, Н. Толмачева и Н. Б. Эйсмонт тогда же исключили из партии. Что касается М. Н., Рютина и его группировки Сталин - пытался связать их имена не просто с антипартийными действиями, а с государствен­ным преступлением. По сфабрикованному со­трудниками ОГПУ «делу» в октябре 1932 года Рютина и его товарищей обвинили в "созданий «подпольным путем под обманным флагом марк­сизма-ленинизма буржуазной кулацкой органи­зации по восстановлению в СССР капитализма, и в частности кулачества». Сталин потребовал для Рютина расстрела. Этому помешали С. М. Киров, Г. К. Орджоникидзе, В. В. Куй­бышев и другие члены Политбюро. Приговор был смягчен: Рютин был осужден к 10 годам тюрьмы, а члены его группы, исключенные из партии, высланы в отдельные районы страны. Начиная с 1930 года в ВКП(б) прошла се­рия, генеральных чисток. Несомненно, в партии были разложившиеся и примазавшиеся лично­сти. Но из партии были исключены и те, кто с точки зрения Сталина, были отнесены к числу «неустойчивых», «ненадежных», то есть могли быть противниками сталинского режима. «За 1929—1930 годы из ВКП(б) было исклю­чено почти 12% ее общего состава, а за 1933— 1934 годы около 16%. В 1935-1936 гг. под видом проверки партийного хозяйства и обмена партийных документов прошла новая массовая чистка, данные о которой до сих пор не опубликованы». Путем «чисток», «проскрипций» тер­рора Сталин все более укреплял позиции то­тального контроля над партией и государством.
Заключение В начале 1956 года в газете "Правда" появляются статьи о культе личности без указания имени Сталина, Это было свидетельством того, что через 3 года после смерти Сталина новые руководители КПСС осмелились наконец заговорить об этом опасном для дела социализма явлении, В феврале начал свою работу ХХ съезд КПСС, Советская и мировая общественность наблюдая за работой съезда с нетерпением ожидала оценки личности Сталина, но съезд молчал, 24 февраля было объявлено, что следующие заседание будет закрытым. Позже станет известно, что Хрущев Н.С. настоял на том , чтобы довести до сведения делегатов информацию о грубых нарушениях социалистической законности в период культа личности Сталина. Коммунисты вынуждены будут признать, что Сталин "отбрасывал Ленинский метод убеждения и воспитания, переходил с позиций идейной борьбы на путь административного подавления, на путь массовых репрессий, на путь террора. Он действовал все шире и настойчивей через карательные органы, часто нарушая при этом все существующие нормы морали и советские законы . ХХ съезд осудил культ личности, даже разработал программу мероприятий направленных на его искоренение, но уже ближайшее время показало, что корни этого явления остались и культ первого лица в партии возродился, хотя и не принял таких кровавых форм, как при Сталине. Деятельность самого Н.С. Хрущева в последние годы его пребывания на посту 1 ого секретаря ЦК КПСС назовут в октябре 1964 года волюнтаризмом. Уродливые формы примет культ личности партийного вождя при Л.И, Брежневе. Даже Сталину не приходило в голову наградить себя пятью золотыми звездами, занять столько руководящих постов, сколько их занял Брежнев.