Чорное море

Черное море Черное море, Понт Евксинский (гостеприимный) древних греков, Кара-Денгиз турок, Маври Таласса по-новогречески, окружено сушей почти со всех сторон и сообщается со Средиземным морем только посредством узкого и похожего на реку пролива, Босфора Фракийского. Говоря вообще, оно представляет собою очень правильный и глубокий бассейн с очень простым рельефом дна. Везде к его берегам прилегает неширокая и мелкая прибрежная полоса моря, глубиною

менее ста саженей. Сама линия сто саженных глубин подходит очень близко к берегам Крыма, Кавказа и малой Азии и отходит от берегов на более значительное расстояние только в северо-западном углу Черного моря, на пространстве: Севастополь - Одесса - Варна и около Керченского пролива. Вслед за глубинами около ста саженей дно моря начинает быстро и круто понижаться и скоро доходит до 800 саженей глубины; затем идет уже основная, громадная и ровная

площадь моря с глубинами около тысячи саженей. Наибольшая, до сих пор известная, глубина Черного моря в 1227 саженей приходится почти на месте пересечения севастопольского меридиана с параллелью Сухума. Наибольшая длина Черного моря в направлении с востока на запад - 1160 километров (1087 верст); наибольшее протяжение с севера на юг - 600 километров; наиболее узкое место между Крымом и лежащей к югу

Анатолией (Турецкое побережье) - 270 км. Черное море занимает собою поверхность около 411540 квадр. км. и, при средней глубине около 654 саженей (1197 м.), заключает в себе, по Шпиндлеру, 492565 куб. км. воды. Вода Черного моря, особенно в поверхностных слоях, гораздо менее солена, чем вода океанов. В среднем на каждую тысячу граммов черноморской воды приходится 18 граммов солей, в то самое время, как в Атлантическом океане на тысячу г. воды приходится соли -

35 граммов, а в Красном море даже почти 39 граммов. У северо-западных берегов Черного моря, в районе действия вод Днепра, Дуная и других рек, соленость Черного моря еще менее значительна и даже на довольно большом расстоянии от берега спускается до 13 граммов. С глубиною соленость Черного моря увеличивается, сначала медленно, до глубины 30 саж а затем быстрее - до глубины 50 саж.

; далее соленость тоже увеличивается, но уже медленнее. На глубинах 200 и более саж. соленость почти не изменяется, достигая в среднем 22 с половиною граммов. У берегов вообще соленость меньше, чем в открытом море. Что касается температуры поверхностных слоев Черного моря, то в разных пунктах и в разные месяцы она колеблется весьма значительно, причем разница средних месячных температур для некоторых пунктов (как,

например, побережье у Одессы) доходит до 20 градусов слишком. Из приводимой ниже таблицы мы видим, что по всем русским берегам Черного моря, кроме Керчи и Батума, наиболее холодными месяцами на поверхности моря будут январь и февраль, причем везде, кроме Батума, температура воды спускается в среднем до 5° с дробями и ниже. Наиболее же высокая температура наблюдается в августе (нового стиля), доходя в среднем до 22° -

23°, а под Батумом - до 26° Цельсия. Так как вода Черного моря при солености в 18 граммов может замерзнуть только при охлаждении почти до одного градуса ниже нуля, то, согласно вышеприведенным средним температурам воды Черного моря, оно не замерзает. На непродолжительное время покрывается льдом только северо-западный угол моря под Одессой. В очень суровую зиму, в январе 1911 г лед в два фута толщиной, правда, на короткое

время покрыл всю площадь от Одессы до мыса Тарханкута и острова Фидониси. У Геродота есть сведения, что в 5 веке до Р. Х. лед покрыл Понт от Херсонеса до Пантикапеи, а византийские летописцы сообщают о замерзании всего Понта в 401 г. и 762 г. после Р. Х. В 762 году лед, после вскрытия Понта, запрудил Геллеспонт. Что касается распределения по глубинам, то годовой ход температуры в них

еще неизвестен, кроме разве ближайших окрестностей Севастополя. Вообще же несомненно, что ниже ста саженей годовые колебания температуры почти не распространяются. Под Севастополем, над глубинами в 37 саженей, весь слой воды охлаждается зимою, в феврале, приблизительно до 6°; самые поверхностные слои охлаждаются еще больше. Затем, уже в мае, верхние слои прогреваются до 17°, между тем как слои воды, лежащей на глубине 20

саж достигают той же температуры только в октябре, слои же воды около 30 саж. глубины в том же октябре, несмотря на нагревание в течение всего лета, нагреваются только до 8°, с тем, чтобы зимою упасть снова до 6°. Тоже в общих чертах происходит и во всем Черном море. Так, для летних месяцев, по данным глубокомерной экспедиции 1890-91 г "температура воды в Черном море быстро уменьшается с поверхности до некоторой глубины, лежащей саженей на 25 -

50 ниже поверхности моря. От этого слоя наименьшей температуры (7°, 6°), температура медленно возрастает книзу до max. 9°; температура же поверхностных слоев колебалась летом от 13° в мае до 25° - 26° в августе". Средние месячные температуры Черного моря у поверхности в градусах Цельсия Месяцы

Места наблюдений Одесса Очаков Николаев Севаст. Чауда Керчь Поти Батум Январь 10.2 Февраль 8.3 Март 8.7 Апрель 7.8 9.0 10.1 9.2 9.4 7.3 12.9 10.6 Май 15.0 Июнь 21.4 Июль 20.4 23.1 23.9 21.3 22.4 21.9 23.8 25.7

Август 26.2 Сентябрь 24.5 Октябрь 20.3 Ноябрь 16.6 Декабрь 3.5 1.5 2.3 7.7 5.3 4.0 6.6 12.9 По данным за (лет) 7 В средиземном же море, как известно, температура летом доходит, как и у нас, до 27°, но зимою, в среднем, не спускается ниже приблизительно 13° C°. Та же температура около 13° господствует и на глубинах

Средиземного моря, с небольшим (как и в Черном море) подъемом температуры ближе ко дну на 2-3000 метров глубины. В этих основных фактах, что температура Средиземного моря в среднем почти никогда и нигде не спускается ниже 13°, а в Черном море в среднем спускается ниже 5°, и что на глубинах около 25-50 саж. в Черном море господствует температура в 6° - 7°, лежит, конечно, громадная разница в условиях существования фауны и флоры Черного моря, сравнительно со Средиземным.

Ту же разницу еще более усиливает и пониженная почти вдвое соленость Черного моря. Этим близким нахождением от поверхности моря сильно охлажденных слоев воды объясняется и то известное в Черном море явление, что под Одессой и по Южному берегу Крыма температура воды летом в течение суток может сразу упасть на 7° - 8° Цельсия. При продолжительных ветрах с берега и по другим причинам, наружные теплые слои воды отгоняются,

и их место занимает вода нижних, холодных слоев. Такое вертикальное распределение температуры в Черном море кроется в слабости вертикальной циркуляции, происходящей вследствие большой разности в плотностях воды Черного моря на поверхности и в его глубинах. Пониженная соленость воды на поверхности Черного моря объясняется громадным количеством пресной воды, приносимой реками. Часть этой воды испаряется, остальная же через

Босфор стекает в Мраморное море. В Босфоре образуются два течения: одно верхнее, из Черного моря в Мраморное, другое нижнее, идущее в обратном направлении, из Мраморного моря в Черное. По данным адмирала Макарова, верхнее течение имеет среднюю скорость 3,75 фут. в секунду, достигая местами скорости в 10 фут. По мере удаления от Черного моря, соленость этой воды увеличивается с 18 до 20 граммов.

Черноморская вода занимает в Мраморном море толщу в 10 верхних саженей этого моря; соленость ее поднимается до 24 граммов и через верхние слои Дарданелл она выливается, наконец, в Архипелаг. Из Архипелага по дну Дарданелл, вместо нее, втекает тяжелая и соленая вода Средиземного моря (в 38 граммов), которая заполняет собою глубины Мраморного моря. В свою очередь, тяжелая, нижняя, вода

Пропонтиды (Мраморного моря) втекает в Босфор, образуя по дну его нижнее течение, идущее к Черному морю. Соленость этого течения в начале Босфора доходит до 30 граммов. Но эти воды скоро смешиваются с остальными водами Черного моря, и часть их погружается на его дно. Этим объясняется повышенная соленость и температура в глубинах Черного моря. Если бы оно было совершенно замкнуто и не имело сообщения с

Мраморным, то температура его нижних слоев не поднималась бы выше 5° - 6°, средней температуры зимой на поверхности моря, между тем как теперь тепло проникает туда вместе с более соленой водой. Во всяком случае, циркуляция на глубинах должна происходить очень медленно. Количество воды, входящей в Черное море через Босфор, крайне незначительно сравнительно с общим количеством воды в Черном море. Так создаются в Черном море два слоя воды с различными физическими свойствами: верхний,

сравнительно тонкий, не более 100-125 саж. толщиною и нижний, от последней глубины до дна, значит, местами более 1000 саженей мощностью. Верхний слой имеет пониженную соленость и изменчивую температуру. Зимой он значительно охлаждается, а летом поверхностные слои значительно нагреваются. Благодаря этому в нем возникают вертикальные течения, быстро (ежегодно) перемешивающие воду. Менее быстрое перемешивание совершается также при помощи горизонтальных течений, возникающих под влиянием

ветра и других причин. Тем не менее, всего этого достаточно, чтобы верхние слои черноморской воды снабжались необходимым для жизни количеством кислорода. Вертикальные течения, образующиеся вследствие охлаждения поверхностных слоев, не могут идти в Черное море глубже 100-125 саж.: их останавливают слои более плотной нижней воды, так как увеличение плотности верхних слоев воды под влиянием охлаждения все же не достигает величины плотности нижних слоев. Обмен вод в них может совершаться лишь следующим образом.

По Макарову, верхнебосфорское течение уносит из Черного моря ежесекундно 370000 куб. фут. (в год около 322 куб. в или 390 куб. км.), а нижнебосфорское вносит в Черное море 20 куб. ф. ежесекундно (175 куб. в или 212 куб. км. в год). Разница в 147 куб. вёрст представляет цифру, выражающую избыток притока пресных вод в Черное море с суши (реки) и атмосферы (дождь) над испарением.

Если бы Черное море не получало притока из Мраморного, а лишь стекало бы в последнее, то понадобилось бы около 2,5 тысяч лет для полного обновления вод в черноморском бассейне. Теперь эти воды протекают, в Черном море, так сказать, лишь через верхний ("живой") слой. Так как объем слоя в 100 саж. равен приблизительно 85000 куб. км. (около 1/5 всего объема), то для этого стекания (полного обмена) требуется уже всего около 400 лет, но одновременно с поступательным

движением к Босфору слой этот постоянно перемешивается конвекционными вертикальными токами, а в верхних своих частях течениями и ветрами. Иначе обстоит дело с нижним ("застойным") слоем воды, представляющим более 4/5 всего объема воды Черного моря. Смена воды в нем должна происходить чрезвычайно медленно. Тяжелая вода нижнего босфорского течения, как говорит Шпиндлер, выйдя из пролива, стекает в глубины Понта по нескольким руслам, она отчасти смешивается с

опресненной водой верхних слоев, но главным образом стекает в глубины Понта, медленно и постепенно вытесняя воды кверху и ежегодно вводя в верхний живой слой некоторую массу воды. Если даже предположить, что вся вода, подаваемая нижнебосфорским течением, стекает вниз (в действительности меньше), и то ежегодное количество воды, доставляемое в глубокую котловину Понта, будет равно всего лишь около 1/1700 объема нижнего слоя.

Для полного вертикального перемещения воды, очевидно идущего снизу вверх, необходим промежуток времени более 1500 лет. Кислород, приносимый нижнебосфорским течением, расходуется быстро по дороге на дно Понта, а сверху он может доставляться лишь путем медленной диффузии, которой к тому же должно противодействовать только что намеченное вертикальное движение воды. Вследствие этого количество атмосферных газов уменьшается на счет необходимого для жизни кислорода, и в тоже самое время в нижних слоях образуется сероводород,

присутствие которого становится впервые заметным на глубине 100 саженей и увеличивается по мере увеличения глубины. На глубине 100 саж. на 10 куб. центим. воды приходится 33 куб. центим. сероводорода при 9° и 760 мм. давления; на глубине 200 саж уже 222 куб. центим.; на 950 саж до 555 цент. и на глубине 1185 саж до 655 цент.; параллельно с этим в воде появляются сульфиты, количество которых растет вместе с глубиною. Сероводород - бесцветный газ, часто образующийся при гниении веществ животного происхождения,

которые большею частью содержат серу. Белок куриного яйца особенно богат серою, и из него особенно быстро и легко образуется сероводород. Тухлые яйца всегда и пахнут этим газом. Для организма людей и животных сероводород является ядом. Понятно, поэтому, что при заражении глубин Черного моря сероводородом, в этом море глубже ста саженей не могут жить ни животные, ни растения, а только одни бактерии; в других же морях и океанах богатый

животный мир населяет их вплоть до самого дна, иногда на глубине нескольких вёрст. Откуда же образуется в недрах Черного моря этот губительный сероводород? По исследования Зелинского и Брусиловского образование сероводорода в глубинах Черного моря обязано деятельности бактерий. Эти ученые нашли несколько видов, из которых изучен пока только один (Bacterium hydrosulfuricum ponticum), который в анаэробных (без доступа воздуха) условиях

выделяет сероводород не только из белковой среды, но и прямо из сульфатов и сульфитов (сернокислых и сернистых соединений солей). Небольшое количество целлюлозы и белка способствует более быстрому развитию этих бактерий, хотя и не является необходимым условием их существования. Следовательно, эти писатели того мнения, что весь сероводород в Черном море происходит из сульфитов. Напротив Н.Андрусов, основываясь на нижеприводимых фактах, полагает,

что часть сероводорода обязана своим происхождением органической белковой материи. Кроме вышеуказанной Bacterium hydrosulfuricum ponticum, в глубинах Черного моря находятся еще другие бактерии, еще недостаточно изученные, которые для своего развития требуют более значительного количества белковых соединений. По мнению Н.Андрусова надо обратить особенное внимание на то количество органического вещества, которое

скопляется в глубинах Черного моря, и на результаты этого скопления. Поверхностные слои Черного и других морей кишат массой мелких, невидимых простому глазу животных и растений, (так называемый планктон). Беспрерывное отмирание этих планктонных организмов дает целый поток, или дождь из органических остатков, которые падают на дно Черного моря. Эти органические остатки, при своем падении на дно моря до глубины ста саж еще могут быть

поглощены другими пелагическими (морскими) животными. В особенно большом количестве это происходит, вероятно, в пределах глубин около 20 саж где верхние теплые слои очень быстро переходят в нижележащие более холодные и плотные, и где, вследствие этого, падение остатков сильно замедляется. Но как только они достигнут глубин более ста саж они попадают в такую область, где кроме бактерий нет никаких других организмов, развитию которых мешают там недостаток

кислорода и наличие сероводорода. Эти остатки в Черном море не служат пищей глубинным животным, как это происходит в других морях. Скопляясь на дне Черного моря, они служат пищей только бактериям (гниют), которые из серы белков образуют сероводород, и которые, в виду недостатка в воде нужного им кислорода, извлекают его из сульфатов воды, что в свою очередь дает сульфиды и сероводород. Схема этого химического процесса дана Мурреем, и химики изображают эти реакции следующим образом:

I. C2 + CaSO4 = CaS органическое вещество и сульфат дают сульфид и + 2CO2 углекислоту. (окисление органического вещества кислородом сульфатов). II. CaS + CO2 + H2O = H2S сульфид, углекислота и вода дают сероводород и + CaCO3 известь. (Разложение сульфидов угольной кислотой и выделение сероводорода). Работавший над этими вопросами в 1904 году А.Лебединцев называет сероводород, происходящий по формуле

Муррея сероводородом минерального происхождения, отличая от него сероводород, образующийся непосредственно вследствие гниения белковых веществ, или сероводород белкового происхождения. В Черном море, по его мнению, имеется сероводород того и другого происхождения, в Каспийском же море и в некоторых Норвежских фиордах образуется сероводород только белкового происхождения. Так или иначе, образовавшийся сероводород отчасти соединяется с железом, откуда и происходит обилие

в глубине Черного моря сернистого железа, отчасти же проникает в воду и распространяется по глубинам. Поднимаясь в верхние слои, сероводород доходит, наконец, до тех пределов, где происходит усиленная циркуляция воды; там, при наличии кислорода, он мало помалу начинает окисляться и разлагаться. H2S + O = H2O + S сероводород и кислород дают воду и серу. М.Егунов полагает, что и окисление сероводорода, которое часто наблюдается в природе, тоже обязано

деятельности сульфобактерий. Если это верно, то следует ожидать, что в Черном море, на глубине 100-125 саж будет найден громадный слой сульфобактерий, громадная бактериальная пленка Егунова. Кроме образования сернистого железа, сероводородное брожение на Черном море должно производить другие химические изменения в его воде и отложениях. Прежде всего, по мере увеличения глубин, в воде Черного моря должно происходить относительное уменьшение

сульфатов при одновременном увеличении карбонатов (углекислых соединений). Фактических данных мы еще не имеем. Но обычно наблюдаемое образование мелкого, вроде пыли, осадка углекислой извести на глубинных отложениях Черного моря говорит в пользу такого обогащения глубинных вод карбонатами. Осадки Черного моря. Берега Черного моря сопровождаются узкой полосой более грубых механических осадков. У скалистых берегов лежит галечник и гравий, а у более низменных большею частью ракушечный и кварцевый

песок, который, однако, почти нигде в Черном море не спускается на значительную глубину. Уже на глубине 10-20 морских саж. чистый песок прекращается и переходит в песчаный ил, а глубже в более тонкий глинистый ил. До глубины около 100 саж как на песке, так и на иле развиваются значительные скопления раковин моллюсков, местами почти вытесняющие механические элементы, но далее вглубь мы встречаем более или менее чистый ил, по крайней мере, с поверхности, так как кое-где драга извлекает и на глубинах довольно

много створок раковин, но эти раковины принадлежат видам, ныне не живущим в Черном море (Dreissensia rostriformis, Monodacna pontica etc.), и носят на себе следы растворяющей деятельности воды. В илу малых глубин нередко попадаются маленькие конкреции, образованные окислами железа и марганца и обрастающие раковинки. Особенно много таких конкреций в фазеолиновом илу между Севастополем и Евпаторией. Ил глубин более 100 саж подходя, в общем, к так называемому голубому илу

больших морей и океанов, представляет несколько разновидностей. Вообще он отличается содержанием гидрата одно-сернистого железа, которое то окрашивает механические частицы, то встречается в виде крупинок, как изолированных, так и выполняющих скорлупки диатомовых водорослей, попадающих в большом количестве в глубинные осадки из планктона. Этот минерал (гидротроилит Сидоренко) является, конечно, результатом воздействия сероводорода на осадки,

и чрезвычайно нестоек: в соприкосновении с воздухом он быстро окисляется. Его сохранение в глубинных осадках Черного моря обязано лишь особым, вышерассмотренным химическим условиям глубин этого моря. В особенно значительном количестве этот минерал содержится в иле средних глубин, т. е. на крутых склонах, идущих от стосаженной линии к глубокой котловине Понта. Здесь мы встречаем очень вязкий ил, в свежем состоянии черный.

Едва лишь, однако, содержимое драги или зонда попадает на палубу, как ил сереет, вследствие разрушения одно-сернистого железа. Местами драга, зарывшись глубже, приносит более глубокие участки дна, и тогда в нем мы вместо одно-сернистого железа находим гвоздеобразные конкреции пирита (двусернистого железа), очевидно, продукт медленного и частичного окисления одно-сернистого. На более значительных глубинах мы встречаем то темно то светло-синий ил.

Цвет его зависит от более или менее значительного содержания порошкообразной углекислой извести, второго побочного продукта образования сероводорода. Эта известь встречается либо в виде маленьких комочков, либо тоненькими порошкообразными прослоечками среди слоев глины, толщиною в лист самого тонкого картона. Сэр Джон Муррей, исследовавший образцы проб дна Черного моря, дает интересную карточку распределения количества углекислой извести в илу Черного моря, копию которой мы здесь воспроизводим в уменьшенном

масштабе. Мы видим на ней два пятна: в одном из них содержание углекислой извести достигает 48 %, а в другом - 65 %. Вся эта известь должна рассматриваться, как результат деятельности бактерий. Из органических остатков в глубинном иле, кроме случайных створок и раковинок моллюсков, ныне вымерших в Черном море, попадаются, главным образом, лишь скелетные части свободно плавающих планктонных организмов (диатомовых, диктиомовых), раковинок тинтиннов (пелаг. инфузорий), эмбриональные раковинки моллюсков,

заплывших далеко от берега и нашедших безвременную смерть в сероводородной воде глубин, косточки пелагических рыб и, наконец, местами много пыльцы хвойных (навеянной ветрами из лесов Крыма, Кавказа и Анатолии). Сероводородное брожение не всегда имело место в Черном море; оно началось, по-видимому, лишь с момента соединения этого бассейна со Средиземным морем. Геология учит нас, что это соединение должно было произойти в сравнительно недавнюю

эпоху, что доказывается, между прочим, тем удивительным фактом, что на дне Черного моря, на разных глубинах, часто попадаются мертвые раковины живущих в слабосоленой воде моллюсков, как-то: разные виды дрейссен, монодакн и других, которые теперь в самом Черном море совершенно не живут. Они встречаются не только там, где идет и сейчас богатая жизнь, и куда они в настоящее время, вероятно, откуда-то заносятся, но их можно найти и в том глубоком иле, где теперь

попадаются живыми только одни бактерии; они свидетельствуют о том, что в сравнительно недавнюю эпоху Черное море представляло собою громадный бассейн, подобный Каспийскому морю, с водою еще более слабосоленою, чем теперь. Геологическая история Черного моря. Для лучшего уяснения этого факта нелишне хотя бы в самых кратких чертах ознакомиться с геологической историей черноморского бассейна.

Еще очень недавно думали, что глубокая котловина Понта весьма недавнего происхождения и что она принадлежит к числу тех "провалов" земной коры, которыми так богата восточная половина средиземноморской области и образование которых относится к позднему плиоценовому и отчасти послетретичному времени. Распространение различных отделов третичных осадков на побережьях Черного моря убеждает нас в более древнем возрасте этой впадины.

В средне-миоценовую эпоху область этой впадины занята большим морским бассейном, осадки которого мы находим от Варны на З в Крыму, на Кавказе и за Каспием (чокракский горизонт). Узкий барьер, тянущийся от Добруджи к Тарханкуту и Азовскому кристаллическому массиву, отделяет этот чокракский бассейн от другого бассейна, занимавшего нижнедунайскую низменность, Волынь, Подолию и южную

Польшу и доходившего на востоке до Томаковки. Пролив у Мелитополя соединял оба бассейна. Этот дакийско-галицкий бассейн стоял через среднедунайскую низменность в непосредственной связи с океаном и был населен нормальной морской фауной. Чокракский же бассейн был несколько опреснен, и в него через мелитопольский пролив проникло лишь известное количество морских организмов. Его фауна, поэтому, представляет так называемый эвксинский облик, т.

е. по своему общему составу напоминает нам черноморскую фауну. Фауна эта, по-видимому, составила ту основу, из которой развились более поздние фауны, населявшие в конце миоцена черноморско-каспийскую область. В самом деле, в конце средне-миоценовой эпохи разрушается тарханкутский барьер, и в тоже время физические условия образующегося крупного бассейна делаются еще более неблагоприятными для морской жизни: фауна еще более беднеет.

На огромных пространствах выше чокракского известняка мы видим отложения с фауной, состоящей из двух-трех видов моллюсков (спаниодонтовый и фоладовый горизонт). Местами, впрочем, уцелевают некоторые реликты средиземноморской фауны (Конка, Новочеркасск, Мангышлак и др.), из которых вырабатывается та замечательная фауна, которая пышно развивалась в огромном внутреннем море верхнемиоценовой эпохи, получившем название сарматского и занявшем не только

место южнорусских средне миоценовых бассейнов, но местами далеко перешагнувшем за их берега, занявши и средне дунайскую низменность и протянувшись на восток до Арала, на юг - до окрестностей древней Трои. Море это, должно быть, было почти совсем отделено от океана. Об этом свидетельствует необыкновенная его фауна, состоящая почти сплошь из своеобразных видов, выработавшихся из реликтов средне миоценовых морей под влиянием изоляции.

Достигши своих наибольших размеров в нижне-сарматское время, море это постепенно сокращается в объеме; уже в средне сарматское время, эпоху наибольшего расцвета сарматской фауны, оно начинает уходить из среднедунайской низменности, где к концу сарматской эпохи образуются соленовато-водные бассейны, изолированные от сарматского моря, с фауной, напоминающей по своему облику нынешнюю каспийскую. Особенно сильного сокращения море достигает на границе сарматской и следующей мэотической эпохи.

Европа в это время достигает наибольшей континентальности, так как мы почти не знаем морских отложений, соответствующих этому времени. Из Северной Африки и Западной Азии на европейский континент иммигрирует своеобразная фауна, остатки которой давно известны из различных пунктов (Марага в Персии, остров Самос, Пикерми в Греции). Слоны, носороги, трехпалые лошади, жирафы, олени, антилопы и разные хищники, обезьяны

- мигрируют всё дальше на запад, и следы этой миграции мы видим в верхне-сарматских и мэотических отложениях Закавказья (Эльдар), Севастополя и Новороссии (Гребеники, Тараклия). К концу сарматской эпохи сохранились, вероятно, лишь слабые остатки морского бассейна как раз на месте глубокой котловины Понта, но в мэотическую эпоху - конец миоцена, море это снова раздвигает свои границы, покрывая обширные пространства в Румынии,

Новороссии, Крыму и на Кавказе и проникая до восточного берега Каспия. Фауна в нём сильно обеднелая, но всё же еще морского, строго говоря, сарматского, типа. В среднедунайскую низменность эти морские элементы фауны не проникают. Изолированное паннонское море отлагает примечательные "конгериевые пласты", фауна которых слагается из реликтов сарматского времени (кардиды) и иммигрантов из пресных вод суши, окружающей это

озеро-море. Здесь готовится та фауна, которая позже, в плиоценовый период, завладела всей понто-каспийской областью. В самом деле, здесь в начале плиоцена образуется после некоторого сужения несколько более обширный бассейн, так называемый понтический, условия которого становятся одинаковыми с паннонским морем, а так как понтическое озеро-море вступает в соединение с паннонским, то часть фауны последнего иммигрирует в понто-каспийскую область, смешиваясь здесь с некоторыми местными реликтами.

Из моллюсков между остатками миоценовой морской фауны, конечно, сильно изменившимися, мы находим одних кардид, но несомненно, что многочисленные другие реликты находились среди других классов беспозвоночных и среди рыб. Понтическое море мы можем проследить от среднедунайской низменности до восточного берега Каспия; на юг оно проходило до Константинополя и даже несколько южнее. Отложения его известны и в Закавказье. Таким образом, есть основания думать, что оно покрывало и современную

глубокую котловину Понта. Дальнейшая судьба этого моря состоит в распадении его на отдельные бассейны. Паннонское море скоро опресняется, делается настоящим пресным озером, населенным моллюсками восточно-азиатского типа. Несколько позже та же судьба постигает и нижнедунайский отдел понтического моря. С обширных степей Новороссии и Крыма понтические воды скоро совсем уходят, и они надолго превращаются в сушу. Лишь на востоке Черного моря мы видим большой бассейн, отложения которого известны у

Керчи, в Кубанской области и в Абхазии. В этом киммерийском бассейне, существовавшем в среднеплиоценовое время, фауна понтического типа достигает максимума своего развития. Мелкие формы нижнепонтического времени развиваются здесь в огромные красивые виды, а среди водяных улиток появляются такие формы, родичей которых можно теперь видеть лишь на далёком востоке Азии и даже островах Тихого Океана. От Каспия этот бассейн совсем отделен.

Оба бассейна, черноморский и каспийский, начиная с конца понтического времени и почти до конца плиоцена, остаются разделенными, поэтому развитие обоих бассейнов идёт совершенно самостоятельно. Черноморский бассейн в послекиммерийское время, по-видимому, значительно сокращается: его размеры, несомненно, были несколько меньше нынешнего Черного моря, поэтому мы знаем лишь небольшие клочки отложений его, относящихся к концу миоцена. Пласты Куяльника, следовавшие за киммерийскими, известны лишь из окрестностей

Одессы и с реки Гализги в Абхазии, а относящиеся к самому концу плиоцена пласты мыса Чауды, кроме последнего, найдены у Галлиполи на Мраморном море. Последний факт свидетельствует о том, что в конце плиоценовой эпохи воды Понта соединялись с мраморноморским бассейном, и что в эту пору уже существовал Босфор, как пролив. С другой стороны фауна Чаудинских пластов, без всякого сомнения, указывает на возобновление

связи Понта и Каспия, так как она представляет много общего с фауной так называемого Бакинского яруса Каспийского бассейна. Связь эта продолжается и позже в начале послетретичного времени, когда Каспий широко раздвигает свои границы. Размеры его, впрочем, неоднократно изменяются, делаясь то меньше, то больше, одновременно с колебаниями размеров великого скандинавского ледника, то далеко надвигавшегося на русскую равнину, то опять уходившего на север.

Колебания эти отражаются отчасти и на состоянии черноморского бассейна. Во всяком случае, и в начале послетретичного времени мы видим его в состоянии каспиеобразного внутреннего моря (озера-моря), населённого фауной, весьма сходной с современной каспийской. В таком состоянии его находят те события, которые повели к проникновению в него соленых средиземноморских вод, т. е. соединению его со Средиземным морем.