Образы низшей мифологии
Кроме
наименований двух братьев (товарищей)-демиургов Ена и Омöля (у к.-п. Куля)
у к.-з. и к.-п. сохранилось лишь одно ещё наименование божества высшего ранга -
Войпель. О поклонении к.-п. Войпель-болвану говорится в послании митрополита
Симона в Пермь Великую в 1501 г. Многие исследователи традиционной культуры
к.-з. и к.-п. пытались реконструировать, как правило, чисто умозрительно, образ
этого божества, приписывая ему различные функции: бог скотоводства, Луны,
северного ветра и т.д. В к.-п. фольклоре в легендах о Кудым-Оше, племенном
вожде древних к.-п. о Войпеле (Ойпеле) говорится как о добром божестве,
покровительствующем людям, защищающем их от всевозможных бед и несчастий, помогающим
обороняться от врагов. Согласно легендам, его изображение занимало центральное
место на святилище древних к.-п. В фольклоре к.-з. имя Войпель встречается лишь
в одном тексте (см. Приложение, "К.-з. тексты": 2), причём, есть
существенные основания сомневаться в его достоверности. Данный миф был записан
в 1927 г. от П.Г. Доронина, впоследствии видного к.-з. историка, литератора и
писателя, с указанием, что он знал его с детства. В 20-е годы П.Г. Доронин
активно интересовался духовной культурой к.-з. и, безусловно, был знаком по
литературным источникам с именем Войпель и, видимо, по собственной инициативе
наделил им одного из персонажей мифа.
Согласно
анимистическим представлениям к.-з. и к.-п., параллельно реальному земному миру
существовал ирреальный иной мир, заселённый сонмом всевозможных духов, которые
во многом определяли жизнь и благополучие людей. Поскольку и у к.-з., и у к.-п.
традиционно в экономической жизни высокую роль сохраняли охота и рыболовство,
вполне естественно, что духи-хозяева воды, а особенно леса в традиционном
мировоззрении доминировали в иерархии низших мифологических божеств. Считалось,
что ещё в мифическое время Ен разделил богатства лесов между людьми и лесными
духами, а богатства рек и озёр между водяными духами и людьми. Причём, получать
свою долю этих богатств люди могли только по согласованию с духами-хозяевами
леса и воды. Среди духов-хозяев леса подразумевалась своеобразная иерархия: был
старший леший, помимо духов-хозяев определённого лесного участка и обитающей на
нём живности существовали духи-хозяева отдельных видов животных (хозяин белок,
хозяин зайцев и т.д.)
Общераспространённым
наименованием лесного духа-хозяина у к.-з. было "вöрса", у к.-п.
"вöрись" - аналог русского "леший". Кроме того,
существовал ещё целый ряд описательных наименований отмечающих, как среду его
обитания, так и то, что в лесу он является старшим, или же указывающих на
какие-либо отличительные черты внешнего вида лесного духа. Представления об
облике лешего и его ипостасях были весьма разнообразны: он мог быть невидимым,
появляться в виде смерча, в облике обычного человека или человека с какими-либо
особенностями (гигантский рост, отсутствие бровей и ресниц, отсутствие тени и
т.д.). Живым воплощением лесного духа или его ипостасью признавался медведь.
Жил вöрса в треугольном доме, находящемся в глухой лесной чаще.
В
несказочной прозе лесной дух-хозяин предстаёт как своеобразный гарант
соблюдения охотниками в лесу норм промысловой морали, наказывая виновных в их
нарушении лишением удачи в промысле. Напротив, за оказанную ему помощь в
схватке с водяным духом-хозяином, предоставление ему ночлега, еды и питья и
т.д. лесной дух мог наградить богатой добычей. Чтобы обеспечить удачу в
промысле лесному духу-хозяину полагалось периодически, обычно перед началом
охоты, делать приношения, ему же полагалось оставить первую добытую боровую
дичь. Из негативных, несправоцированных проступков лешего в отношении людей ему
приписывались "кража дороги", похищение людей для работы в его
хозяйстве, пропажа скота, находящегося на вольном выпасе в лесу.
Если
у к.-з. и к.-п. охотников отношение к лесному духу-хозяину было практически
одинаковым, то в непромысловой сельской среде восприятие его у этих двух
народов было неадекватным. У к.-з., особенно среди женщин, образ лешего
зачастую трактовался как идентичный понятию нечистая сила вообще. У к.-п.,
напротив, в сельской непромысловой среде отношение к лешему было сугубо
уважительным, наделявшим его функциями намного более широкими, чем просто
власть над лесом. К нему обращались во всех затруднительных случаях, у лешего
просили дать здоровья людям и скоту, благополучия дому; к лесному духу взывали
о помощи в случае эпидемий и эпизоотий; перед дальней дорогой его молили о
благополучном возвращении и т.д. Возможно, что речь идёт о контаминации образов
лешего и какого-то древнего к.-п. божества высшего ранга (Войпеля?).
Наряду
с духами-хозяевами леса и у к.-з., и у к.-п. существовали представления о
других видах лесной нежити, которые относились к людям исключительно зловредно.
В какие-либо договорные отношения с человеком они не вступали, никаких
приношений или жертв им не полагалось. У них не было единого наименования, а
называли таких духов обычно одним из терминов для обозначения нечистой силы.
Водяные
духи, по представлениям к.-з. и к.-п., тоже подразделялись на хозяев водной
стихии и прочую обитающую в воде нежить. Наиболее распространённым
наименованием водяного духа-хозяина у к.-з. было "васа", у к.-п. -
"ваись" (букв. "водяной"). Перед людьми он мог предстать в
различном облике: человека (мужчины или старика с большой бородой), человека с
рыбьим хвостом или, гораздо чаще, в виде огромной щуки. Считалось, что водяные
духи-хозяева живут в обычных избах, имеют скот: лошадей и коров, который иногда
пасут и на поверхности земли. По представлениям рыбаков, водяной дух, как и
леший, особенно нетерпим был к нарушениям промысловой морали. За брошенный в
воду или на берегу мусор, ругань и ссоры между членами рыболовной артели и т.д.
он лишал провинившихся добычи. Перед началом лова рыбы водяным духам-хозяевам
полагалось принести жертву: хлеб с маслом, блины, яйца, лоскутки материи и
т.д., им же предназначалась первая добыча. К вредоносной деятельности водяных
духов относили гибель в воде людей и скота. Особенно зловредным считался водяной
дух, обитающий в мельничном пруду, которому ещё при строительстве мельницы
мельник обещал принести человеческие жертвы, из-за чего потом в пруду тонули
люди.
В
несказочной прозе к.-з. и к.-п. существует большое количество рассказов о
встрече с водяным духом в виде женщины, расчёсывающей длинные волосы.
Женщин-водяных называли так же, как и водяных духов в мужском обличье, но за
хозяев водной стихии не признавали. Увидеть женщину-водяного считалось дурным
знаком, хотя ничего плохого могло и не произойти. У зюздинских к.-п. водяного
духа в виде женщины, расчёсывающей волосы, называли шишига (
Сведения
о других духах-хозяевах земных стихий у к.-з. и к.-п. весьма расплывчаты.
Правда, есть косвенные, но достаточно убедительные свидетельства о наличии в
прошлом духов-хозяев ветра, возможно, даже речь идёт о реминисцентных
представлениях о боге ветра. Остальные духи-хозяева, образы низшей мифологии,
обитали уже в обжитом человеком пространстве. На границе "своего" и
"чужого" пространства, в хлебном поле в период цветения ржи обитала
пöлуднича - оберегающий посевы женский дух, аналог русской полудницы.
Каких-либо приношений делать ей не полагалось, хотя она считалась достаточно
грозным, могущим сурово наказать за шум, свистение, полоскание белья или
простое прикосновение к цветущим зерновым, духом.
На
крестьянской усадьбе, в непосредственной близости от человека, было постоянное
место обитания духов-хозяев жилых и хозяйственных построек. Дух-хозяин овина
(рыныш айка) оберегал его и просушиваемый хлеб от пожара. Перед тем, как
затопить овин, об этом предупреждали его духа-хозяина. Считалось, что он не
любит излишнего жара, поэтому хлеб просушивали только раз в сутки. Уходя из
овина, овинника просили беречь хлеб. В качестве угощения овинному духу
полагалось оставлять немного еды, например, печёную картошку. Наиболее грозным
из всех обитающих на крестьянской усадьбе представителей мира духов считался
дух-хозяин бани. Обычно его представляли в мужском обличье, но у некоторых
групп к.-з. существовали представления и о хозяйке бани. Отношения с банником
(пывсян айка) были строго регламентированы, впрочем, сами правила общения с
банным духом были достаточно простыми. Перед входом в баню полагалось спросить
у её духа-хозяина разрешения помыться-попариться, забывший это сделать из бани
изгонялся. После третьего (в некоторых местах после второго) пара мыться в бане
было нельзя: провинившегося банный дух мог замучить до смерти. Не полагалось
оставлять в бане без присмотра маленьких детей, поскольку банный дух мог их
подменить. Опасным для жизни считалось и простое посещение бани в ночное время.
Также, как и овинному духу, духу-хозяину бани полагалось делать угощение:
блюдечко воды и немного еды, например, печёная луковица. У северных к.-з.
считалось, что обидевшийся на что-либо банный дух мог сжечь баню и перейти жить
в баню другого хозяина. В определённой ситуации из общения с духом-хозяином
бани можно было даже извлечь пользу. Так, у к.-з. существовало поверье, что
смельчака пришедшего вечером на Святки в баню он мог научить хорошо играть на
гармошке.
Главенствующее
положение среди духов-хозяев крестьянской усадьбы занимал дух-хозяин дома и
помещений для скота, аналог русского домового, суседки. У к.-з. и к.-п.
существовало большое количество терминов для его обозначения, которые чаще
всего указывали на область владения этого духа или место его обитания. Ряд описательных
названий домового духа отмечает какие-либо характерные черты его внешнего
облика: "жёлтая нога", "в красных сапогах",
"рябой" и т.д. Часто его называли термином обычным для обозначения
духов вообще. Считалось, что дух-хозяин дома и дворовых построек обеспечивал
благополучие их обитателей: и людей, и скота. Чтобы добиться благосклонности
духа-хозяина дома, ему ставили угощение. При переселении из старого дома в
новый домового духа обязательно полагалось пригласить с собой. Наряду с верой в
добрых духов-хранителей дома и хозяйственных построек с их обитателями у к.-з.
и к.-п. существовали представления и о зловредных духах, обитающих в жилых
постройках и досаждающих их хозяевам. Обычным их наименованием являлся русский
термин кикимора. Считалось, что в строящийся дом кикимору подселяли обиженные
чем-либо его хозяином плотники, но иногда она появлялась и в старых домах. (См.
Олыся.)
В
целом, низшие образы мифологического пантеона у к.-з. и к.-п. имеют самые
широкие параллели и практически полностью, исключая в ряде случаев
терминологию, совпадают с таковыми у русских.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sati.archaeology.nsc.ru/