Время ОИВТА
Наталья Дубова, Игорь Левшин
В
1983 году в Академии наук СССР было создано Отделение информатики,
вычислительной техники и автоматизации (ОИВТА). Инициатором организации нового
отделения и его первым академиком-секретарем был академик Велихов, в те годы
вице-президент АН СССР. В беседе с нами Евгений Павлович поделился своими
воспоминаниями о создании отделения и перипетиях борьбы за развертывание
советской индустрии персональных компьютеров.
В
Академии все были против создания отделения. Математики считали, что СССР
всегда будет ведущим в области программного обеспечения, поскольку у нас самые
лучшие программисты-математики, и что нет никакой необходимости в специальном
отделении по информатике. Мы с вами знаем, чем это кончилось, — ни одной
программы приличной на рынок не поставили, и до сих пор индустрия ПО так и не
создана. Физики уверяли, что все остальное, то есть аппаратное обеспечение, —
это их дело. Задачи управления военными и промышленными объектами были в
ведении Отделения механики и процессов управления. Так что, мол, никакой
необходимости в специальном отделении информатики нет. С этими тремя китами
было трудно договориться, но постепенно пришло осознание того факта, что
Академия наук без информатики невозможна.
В
1982 году в стране сменилась власть, умер Брежнев, и генеральным секретарем ЦК
КПСС стал Андропов. Разговор с ним у меня состоялся еще до смерти Брежнева,
когда Андропов занял место Суслова. Я старался объяснить ему ситуацию — в
области информатики и компьютеризации весь мир стремительно уходит вперед.
Тогда он и министр обороны Устинов поддержали принятие постановления
правительства по созданию Отделения информатики и вычислительной техники. В
этот момент были сформулированы основные идеи постановления и заложены те
академические институты, которые затем были созданы в отделении.
Но
беда была в том, что резко против постановления выступил Председатель Совмина
Тихонов. У Андропова с Тихоновым были трудные взаимоотношения. Потом на него навалилась
должность генсека, потом болезнь. Постановление о создании ОИВТА приходилось
буквально проталкивать. Но в конце концов решение было принято.
Не
все, что задумывалось, удалось реализовать. Немножко опоздали. Хороший институт
создали в Переславле-Залесском (Институт программных систем). Кое-что, но не
совсем то, что хотели, организовали в Ярославле (Институт микроэлектроники и
информатики). Там раскручивался академический центр. В отделение перешла часть
коллектива ИНЭУМ во главе с директором Наумовым. Он стал руководителем
Института проблем информатики. Пригласили Валиева, который возглавил
Физико-технологический институт. В Черноголовке был создан Институт проблем
микроэлектронных технологий. В состав отделения вошли ИПМ и ВЦ Академии наук.
Несколько позже, уже при Горбачеве, было организовано пять центров
микроэлектроники в Москве, Петербурге, Вильнюсе и Новосибирске. Развертывание
одного из этих центров планировалось в МГУ, но тогдашний ректор Логунов так его
и не осуществил.
В
то время, когда задумывалось отделение, в мире появились первые персональные
компьютеры. Когда я пытался объяснить эту концепцию в Министерстве
радиопромышленности, ответ был такой: никаких персональных компьютеров не
существует и существовать не будет. Персональный автомобиль — не наш образ
жизни, а о персональном компьютере вообще нечего говорить. Есть удаленный
терминал, есть time sharing. И это была точка зрения не только чиновников, но и
большинства ученых, даже в мире.
Самый
критический момент наступил, когда появились IBM PC. Я привез первый такой
компьютер. Кстати, первым, кому я показал его, был Горбачев, в те годы первый
секретарь по сельскому хозяйству. Курчатовский институт вышел на него с идеей
обрабатывать плуг разными ионами, лазерами, чтобы увеличить время эксплуатации.
Сначала
было неприятие персональных компьютеров, затем стали предприниматься попытки
создать собственные ПК. Готовился пленум по научно-техническому прогрессу. Я
показывал персональный компьютер в Госплане, Маслюкову, который был начальником
научно-технического управления в Минобороны, Тихонову. В конце концов
сопротивление удалось сломить. Примерно в 1981 году появилась идея начать
изготавливать персональные компьютеры вместе с фирмой Olivetti. Речь шла о
вертикальной интеграции — начать со сборки и двигаться вглубь. Это уже был шаг
вперед. Но в конце концов дело все равно завалили.
Мы
постоянно писали статьи, пытались объяснить, что если у социализма есть
какой-то шанс уцелеть, мы должны немедленно взяться за информатизацию. Но
понимание приходило с трудом.
К
этому времени сложилась довольно приличная группа в Вычислительном центре АН
СССР — Виктор Брябрин, Антон Чижов, Евгений Веселов и другие. Это были ребята,
которые воспринимали новое, но их не поддерживали. Тогда появилось несколько
публикаций о том, что при организации производства ПК необходима вертикальная
интеграция. Через несколько лет это было реализовано в Корее, на Тайване. У нас
был огромный потенциал, но убедить руководство страны оказалось невозможно.
В
это же время начался некоторый ажиотаж в школьном образовании. Мы решили, что
надо начинать с ребят. Школам нужны были компьютеры. Министр образования
заявил, что ему необходима тысяча компьютеров. Встал вопрос — как это сделать.
В МГУ, в Институте физики плазмы, была группа, которая разработала неплохой
персональный компьютер для школы — «Корвет» — на 86-м процессоре. Его
производство начали в Баку.
Я
пытался убедить Гришина, что нужно создавать производство в Москве, и вообще
переводить Москву на high-tech. Но он отказался, особенно когда узнал, что на
таком производстве рабочих почти не будет. А Москве нужен рабочий класс, Москва
— это рабочий город. В конце концов руководство Минрадиопрома, Тихонов и
Маслюков приняли решение создать суперпроизводство ПК в Кишиневе. Там был запланирован
полный цикл, все от начала до конца, и точное воспроизведение IBM PC. Однако
успели только вырубить виноградники, больше ничего не было сделано. А деньги
затратили совершенно ошеломительные, начали закупку оборудования. На самом деле
была реальная возможность собирать свои персональные компьютеры — если бы на те
средства, которое вложили в кишиневскую авантюру, просто купили комплектующие и
запустили полное производство по корейской схеме.
Руководство
МЭП выбрало для копирования архитектуру PDP-11 и тянуло это дело чуть ли не до
перестройки. Но к этому времени весь мир был уже завален персоналками. Время
ушло.
В
академии наконец поняли, что война за индустрию персональных компьютеров
проиграна — и в мировом, и во внутреннем масштабе. Правда, персоналки были лишь
одним из направлений деятельности ОИВТА. Хотя это была в те времена самая
острая проблема, поскольку именно эта отрасль устроила настоящую революцию. В
академии тогда думали и о новых технологиях в микроэлектронике, и о
суперкомпьютерах.
Одно
время активно развивали интерфейсную систему КАМАК. Занимались проблемой
стандартизации шин. Мы с самого начала выбрали VME. Пробить его было невероятно
сложно. ИРЭ стоял за Multibus. Но в академии отстояли VME, и это был первый
существенный шаг нового отделения.
После
1985 года началась программа «Красный Крей» — создание суперЭВМ «Электроника
ССБИС» под руководством Мельникова. Система появилась, но поздновато. Было
вложено много сил, но все погибло, когда уже имелись образцы. Параллельно
развивался «Эльбрус». И хотя в определенной степени академическим делом был
«Красный Крей», а «Эльбрус» продвигал Минрадиопром, мы чем могли помогали
разработчикам «Эльбрусов» — Бурцеву, а затем Бабаяну.
С
такими большими трудностями академия начала играть определенную роль в деле
компьютеризации страны. В это время налоги на комплектующие были подняты, а
налоги на ПК опущены, закончилась холодная война, и западные машины хлынули
сюда бурным потоком. Академия наук взялась за следующий шаг — Unix-станции. Но
это уже другая история.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.osp.ru