Глава 2. Поэтика Агнии Барто.
2.1. Произведения поэтессы с точки зрения основных черт детской литературы.
2.1.1. Черты детской литературы.
Детская литература – это область искусства, которая возникла на пересечении художественного творчества и учебно-воспитательной деятельности. Ее цель – доставить ребенку эстетическое удовольствие и способствовать формированию его личности. В этом заключается специфика детской литературы. Она обусловлена, прежде всего, возрастом читателя. Чем меньше возраст ребенка, тем сильнее должны проявляться черты детской литературы.
К ним относятся:
Фольклоризм. Эта черта имеет свое проявление в нескольких моментах. Во-первых, многие писатели создавали и создают литературные сказки. Во-вторых, детская поэзия тяготеет к фольклорным жанрам (особенно это заметно в стихотворениях для самых маленьких). И, наконец, в-третьих, происходит «сказочная» трансформация обычных литературных жанров, вследствие чего появляются новые жанровые модификации: повесть-сказка, поэма-сказка и т.д.
Гуманизм. В детской литературе эта черта понимается как соотношение добра и зла в пользу добра. Только так, а не иначе. Потому что психика детей не выносит мысли о дисгармоничности мира. Детская литература должна быть ориентирована на гуманистические идеалы, должна учить различать правду и ложь, добро и зло.
Высокая художественность. Это свойство детской литературы касается в первую очередь образности. Образы в произведениях для детей должны быть узнаваемы, понятны и целостны. Требование высокой художественности детской литературы сводится к тому, что детская
литература должна быть «классикой», то есть сохранять свое очарование для читателей разных возрастов в течение нескольких исторических эпох. Проще говоря, детская литература не должна быть литературой второго сорта.
Богатство языка. Язык детской литературы должен быть особенно богат и выразителен. Он должен помочь ребенку расширить свой словарь, овладеть новыми формами речи. Для этого в детских произведениях должны присутствовать фразеологизмы, метафоры, игра слов. Вместе с тем язык должен быть доступным и понятным. Таким образом, перед детским писателем стоит задача тщательного лексического отбора и строго выверенной грамматической структуры.
Максимальная конкретность. Конкретность должна быть в языке, в сюжете, в образах… При этом все должно соотноситься с общим замыслом произведения, с его фабулой.
Динамичность сюжета. Развитие сюжета в детской книге не должно быть монотонным. Должна присутствовать постоянная смена событий, чтобы книга захватывала читателя-ребенка, делала его участником сюжета. Наличие этой черты в детских произведениях способствует развитию воображения.
Психологизм. Эта черта детской литературы не является обязательной для всех детских произведений. Она появляется в детской книге по мере взросления читателя и обычно приходит на смену динамизма.
Юмористичность. Дети не выносят однообразия и скуки, а предпочитают веселых, неунывающих героев, смешные, нестандартные ситуации. С самого раннего возраста детям доступны простейшие формы комического, поэтому наличие юмористичности – одна из главных черт детской литературы, которая практически во всех произведениях для детей должна присутствовать. На юмористичность всегда хорошо работают игра слов и парадоксы, которые любят дети. С этой чертой непосредственно связаны образность, метафоричность и богатство языка. Без этого юмор будет скудным, сухим и фальшивым. А в детской книге фальши быть не
должно – дети чувствуют ее очень хорошо. При всем при этом использование юмора в детских произведениях должно быть с учетом той возрастной категории, на которую они рассчитаны.
Наличие подтекста. Эта черта детской литературы является спорной и в какой-то степени даже проблемной. Во многих учебниках детской литературы эта черта не выделяется и даже не упоминается, однако стоит признать, что наличие подтекста в детском произведении имеет место. Об этой черте детской литературы Агния Барто говорила: «… в стихах для детей должен присутствовать подтекст. Ведь ребенок растет с каждым днем, а стихи остаются у него в памяти, и он, возвращаясь к ним, каждый раз понимает их по-новому. Значит, надо, чтобы ему было что переосмысливать» [Жизнь и творчество Агнии Барто, 1989, С.12].
Лиризм. Эта черта, как и предыдущая, является спорной, хотя не только теоретики, но и практики детской литературы (Чуковский, Маршак и др.) говорили об обязательности наличия лиризма в детской литературе, особенно поэзии.
2.1.2. Стихи о малышах и для малышей.
Детские стихи Агнии Барто – литература на вырост,
для всех поколений: выучив их в детском саду, помнят
до седины.
Анатолий Алексин
Стихотворения А.Л. Барто о малышах и для малышей приобрели всенародную и неугасающую популярность. Они имеют обычно форму лирической миниатюры. Именно лирические миниатюры принесли Барто славу классика детской поэзии [Арзамасцева, 2001, С.285]. Это цикл «Игрушки» (1936), стихотворения «Фонарик», «Машенька», «Машенька растет», «Ути-ути» и другие, которые стали хрестоматийными благодаря сюжетам, завершенным в пределах самой краткой формы, звучности и ритмичности [Русские детские писатели ХХ века, 1998, С.49].
Цикл «Игрушки» — это не просто дюжина самостоятельных, объединенных одной темой сюжетов. Каждый сюжет развернут в «микропоэму» [Жизнь и творчество Агнии Барто, 1989, С.32].
Именно благодаря этому циклу многие дети получили первые уроки гуманизма [Разова, 1978, С.363].
Зайку бросила хозяйка, —
Под дождем остался зайка.
Со скамейки слезть не мог,
Весь до ниточки промок.
Стихи помогают пережить отношение к игрушке как предательство друга. Нерадивой и жестокосердной «хозяйке» тряпичного зайца противопоставляется у Барто другой маленький персонаж, который и после того, как мишка лишился лапы, продолжает играть с ним, «потому что он хороший». Так детскую привязанность к старой игрушке поэт переплавил в прекраснейшие свойства души: в верность друзьям и близким, в благородство и любовь [Жизнь и творчество Агнии Барто, 1989, С.31]. В этом цикле поэтесса выражает детское естественное нравственное чувство, которое формируется не поучением взрослых, а общением с игрушкой.
Образность. Читателю показан не статичный портрет знакомой ему игрушки, а судьба изображаемого игрушкой живого существа. Секрет успеха «Игрушек» — в воспроизведении того образа игрушки, который складывается в сознании малыша [Арзамасцева, 2001, С.285].
Богатство языка. Особая ценность стихотворений из цикла «Игрушки» — это язык, которым они написаны. Язык настолько прост, насколько это возможно. Стихотворения написаны «по-детски», то есть поэтесса воспроизвела лексику и синтаксис детской речи. Барто в каждой строке дает простое предложение; в нем редко встречаются отклонения от грамматических норм, совсем нет игры слов или использования слов в переносном значении. Такая речевая строгость как раз и передает характерную для малышей правильность речи:
Я люблю свою лошадку,
Причешу ей шерстку гладко…
Максимальная конкретность достигается именно за счет языковых средств, а точнее за счет их точного использования.
Динамизм, как это ни странно, но присутствует. Поэтесса описывала событие, драму, у которой есть и завязка, и конфликт, и кульминация, и развязка.
Юмористичность. Каких либо чрезвычайно смешных стихотворений в этом цикле нет (стихи рассчитаны на детей, которые только учатся говорить), но доля юмора так или иначе присутствует, хотя бы в тех ситуациях, которые описаны:
Нет, напрасно мы решили
Прокатить кота в машине:
Кот кататься не привык —
Опрокинул грузовик.
«Мишка», «Самолет», «Слон», «Бычок» и другие стихотворения из цикла «Игрушки» дети запоминают быстро и с большой охотой: это их собственная, не заимствованная из взрослой литературы лирическая поэзия [там же, С.286].
Среди стихотворений о малышах хотелось бы отметить стихотворение «Машенька», написанное в 1948 году.
Фольклоризм проявляется здесь в построении некоторых фрагментов, которые имеют своеобразную «напевную» структуру:
Кто, кто
В этой комнате живёт?
Кто, кто
Вместе с солнышком встаёт?
……………………
Баю-баюшки-баю,
Баю Машеньку мою.
В стихотворении прослеживаются гуманистические идеи:
Целый день поёт щегол
В клетке на окошке.
Третий год ему пошёл,
А он боится кошки.
А Маша не боится
Ни кошки, ни щегла.
Щеглу дала напиться,
А кошку прогнала.
Стихотворение «Машенька» имеет чрезвычайно богатый язык. В первую очередь нужно отметить большое количество сравнений и метафор, которые помогают ребенку развивать образное мышление и фантазию («Два дивана-великана», «Ходят тени по стене, будто птицы в тишине стаями летят», «Диваны-великаны теперь стоят, как горы...»). По сравнению со стихотворениями из цикла «Игрушки» здесь более сложные синтаксические конструкции, которые уже включают в себя несколько грамматических основ, причастные и деепричастные обороты, появляются даже эллиптические конструкции:
И, откинув одеяло,
Вдруг сама на ножки встала.
……………………
Ягоды, как бусины.
Чёрные — Володины,
Красные — Марусины
.
Максимальная конкретность в этом стихотворении проявляется в описании некоторых на первый взгляд обыденных процессов, которые, при этом, в данной ситуации для ребенка становятся настоящим событием:
Часы пробили восемь.
Сейчас затихнет дом,
Сейчас платок набросим
На клетку со щеглом.
«Машенька» имеет очень динамичный сюжет. Стихотворение состоит всего из семнадцати четверостиший, но Барто удалось показать наиболее
важные и запоминающиеся события в жизни ребенка, показать процесс его взросления:
Это Машенька проснулась,
С боку на бок повернулась
И, откинув одеяло,
Вдруг сама на ножки встала.
……………………
Потянулась Машенька
К зеркалу рукой,
Удивилась Машенька:
«Кто же там такой?»
…………………..
Встали девочки в кружок,
Встали и примолкли.
Дед-Мороз огни зажёг
На высокой ёлке.
……………………
Есть у Маши дочка,
Ей скоро полгодочка.
В этом стихотворении одновременно и с юмором и с лиризмом раскрывается детская личность, начиная с самого раннего возраста, когда ребенок едва начинает ходить.
2.1.3. Стихи А. Барто для младших и средних школьников.
… у каждого ее «детского» стихотворения своя
«взрослая» история.
Сергей Баруздин
А. Барто начала освоение поэзии для подростков, возраста, который прежде считался «непоэтичным». Можно сказать, что Барто отразила в своих стихах весь школьный мир, увидела его глазами самих детей и заставила по-иному взглянуть на него взрослых [Арзамасцева, 2001, С.288]. К стихотворениям для школьников относятся циклы и сборники «За цветами в
зимний лес», «Думай-думай», «Подростки, подростки…», «Все учатся», «Из пестрых страниц», «У нас под крылом».
Эти стихотворения поэтессы обнаруживают две тенденции: одна из них ведет к публицистике и «сатире», другая – к лирике [там же, С.287], при этом они в творчестве Агнии Барто неизменно взаимодействуют, подкрепляют одно другое [Жизнь и творчество Агнии Барто, 1989, С.38].
«Игра в слова». Это стихотворение поэтессы можно назвать гениальным – в нем сочетаются в нем поистине богатый язык, очень тонкий и очень точный юмор и важная воспитательная идея.
Богатство языка. Стихотворение все построено на игре слов, особенностях акцентологии, паронимии, аллитерации:
Ска
ж
и поти
ш
е:
«
Ш
есть мы
ш
ат» —
И сразу мы
ш
и
За
ш
ур
ш
ат.
……………………
Скажи «Родник» —
И вот возник,
Бежит в зеленой чаще
Веселый ключ журчащий.
Мы и родник зовем ключом.
(Ключ от дверей тут ни при чем.)
........................
Отца спросила дочка:
— Не знаю, как прочесть,
Есть слово «провол́очка»
И «пр́оволочка» есть.
А что такое «́атлас»?
Его приносят в класс?
Я прочитала «́атлас»,
Но есть ведь и «атл́ас».
Юмористичность. Через юмор лучше раскрывается подтекст произведения и характеры героев:
Отец ответил:
— Дочка,
Уймись на полчасочка.
……………………
Слова бывают разные,
Бывают неотвязные.
Вот, например, к Володе
Пристало слово «вроде».
Спросите у Володи:
— Ты пионер?
— Да вроде.
— Работал в огороде? —
А он опять:
— Да вроде.
Стихотворение чрезвычайно образно. При том, что Барто использует абстрактные образы «дочки», «Володи» и «Егорки», они имеют совершенно конкретные характеры.
Конкретность в стихотворении проявляется в первую очередь в примерах использования тех или иных слов. С этой конкретностью напрямую связана воспитательная идея (важность грамотно разговаривать).
В стихах Барто 50-60-х годов сатира уступает место более мягкому юмору, пронизанному лиризмом («Я с ней дружу», «У меня веснушки», «Андрей не верит людям», «Холодная весна» и др.).
«Я люблю ходить вдвоем». В этом стихотворении мир героя Барто усложняется, расширяется диапазон переживаний, психологические коллизии дополняются этическими, герой становится не только взрослее, но и строже.
Черта фольклоризма в этом стихотворении уже не прослеживается, читатель уже не в том возрасте, когда фольклорное начало в произведении является необходимым.
Гуманизм в этом и других стихотворениях для подростков уже не так явно выражен и формулируется не так просто: здесь уже не просто
противостояние плохого и хорошего, герой стихотворение борется не с антигероем, а со своим одиночеством:
Крикнуть некому: «Постой!»
Я один...
Мне красотой
Поделиться не с кем.
Образность. В образе лирического героя себя может узнать каждый подросток, и даже взрослый. Ведь те чувства, которые испытывает герой стихотворения, рано или поздно испытывает каждый человек. Барто удалось очень точно и эмоционально передать настроение и состояние лирического героя:
Я люблю кричать: «Гляди!
Посмотри! Постой-ка!
Видишь, речка впереди!
Лодок, лодок сколько!..»
Богатство языка. В своих стихотворениях для младших и средних школьников Агния Барто использует сложные синтаксические конструкции, которые наиболее точно могут передать нужное настроение. Это предложения с однородными членами предложения, оборванные неполные предложения:
Я люблю ходить вдвоем
В поле, в лес, на водоем,
Я люблю пускаться в путь
Не один, а с кем-нибудь.
……………………
Я один брожу в лесу...
(Так бывает редко.)
В этих стихотворениях уже появляется психологизм. А. Барто использует экспрессивно окрашенные языковые единицы, пользуется синтаксическими средствами передачи настроения. Это объясняется спецификой читательской аудитории, для которой были написаны
стихотворения. Для детей 10-14 лет уже не столько важно развитие событий в произведении, сколько эмоциональная наполненность произведений.
В своих «подростковых» стихотворениях Агния Барто борется за подростка, защищая юную, еще только формирующуюся душу от бездуховности, эгоизма, ложных ценностей, равнодушия, которые, увы, не зарождаются сами по себе, а приходят из «взрослого» мира.
2.1.4. «Звенигород».
В 1947 году Агния Барто создает поэму «Звенигород», в которой разрабатывает серьезную социальную тему – тему защиты детства от бед взрослого мира [Арзамасцева, 2001, С.288; Зубарева, 1989, С.286]. Это поэма о детском доме, в котором живут дети, осиротевшие после войны:
Здесь со всех концов страны
Собраны ребята:
В этот дом их в дни войны
Привезли когда-то.
Исходным материалом для поэмы послужили подлинные факты, вдумчиво осмысленные поэтессой [Зубарева, 1989, С.286]. Очень важно, что конкретные жизненные факты А. Барто поднимает в этой поэме до уровня типического обобщения.
В основе сюжета лежит радостное событие: подготовка и проведение коллективного дня рождения. Детские эмоции находят самое живое и непосредственное выражение:
— Мне шесть лет! –
Кричит Никита. –
Я сегодня родился!
……………………
— Чудеса кричит Сережа. –
И мое рожденье тоже.
От рассказа о празднике поэтесса переходит к теме единства детей и взрослых.
О детях-сиротах заботятся полковник авиации, потерявший своего сына во время войны, и работница с Трехгорки, спасавшая этих ребят во время бомбежки. Они считают детей Звенигорода своими: «Вот какая тут семья – дочки тут и сыновья».
Барто подчеркивает, что дети чувствуют здесь себя обездоленными, что дети Звенигорода – единая семья.
Фольклоризм в поэме прослеживается минимально. Все-таки это произведение для детей 10-11 лет. Но элементы фольклорного начала в «Звенигороде» есть – это повторы четверостиший и двустиший:
1)
А сегодня целый хор
Из двенадцати сестер
Лельку убаюкал.
Дочки тут и сыновья.
Что же это за семья?
……………………
Он больших камней набрал,
У него в саду Урал.
Что же это за семья?
Дочки тут и сыновья...
……………………
А кто болен, кто здоров,
Узнаёт без докторов.
Что же это за семья?
Дочки тут и сыновья...
2)
Он едет в гости к детям.
В портфель он спрятал мяч,
Но
мяч везде заметен,
Куда его ни спрячь!
……………………
Давно увидел Петя
В портфеле новый мяч —
Ведь
мяч везде заметен,
Куда его ни спрячь!
Гуманизм. Эта черта в данном произведении проявляется наиболее ярко, так как именно на гуманистических идеях построен замысел поэмы – необходимость защищать и оберегать детей, их внутренний мир от всех бед и ужасов «взрослой» жизни, важность поддержки со стороны взрослых в сложных ситуациях.
Образность. Поэтесса создает выразительные портреты детей, раскрывает глубину их переживаний:
Вдруг настанет тишина,
Что-то вспомнят дети…
И, как взрослый, у окна
Вдруг притихнет Петя.
Герои поэмы – не безликие девочки и мальчики. У каждого из детей свой характер: у Пети, Лельки, Никиты, Клавы, Сережи. Характеры их раскрываются в поступках. Барто рассказывает, как ребята рисуют, играют, убирают дом, чистят сад…
Богатство языка. На первый взгляд кажется, что язык поэмы слишком прост и не обладает особой художественностью: здесь мы не найдем ни сложных эпитетов, ни метафор, ни каких-либо особых синтаксических конструкций. Но именно это и есть главное достоинство произведения. За счет кажущейся простоты Агния Барто смогла сымитировать детскую речь, передать детское мышление, рассказала историю звенигородского детского дома так, как это сделал бы ребенок. Однако есть в «Звенигороде» и сложные языковые явления. Такие как аллитерация: «И от
зв
онких голосов весь
зв
енит
Зв
енигород».
Конкретность в поэме проявляется во всем: в описании детей («Петя взрослый, он силач, с ним здороваться — хоть плачь: руку жмет до боли»), в образах взрослых («Полковник в лётной форме выходит на перрон). Он едет в гости к детям. В портфель он спрятал мяч, но мяч везде заметен, куда его ни спрячь! Он так возил игрушки, когда он жил в Крыму, двухлетнему
Андрюшке — сынишке своему»), в описании пейзажей («Летом весь Звенигород полон птичьим свистом. Там синицы прыгают по садам тенистым. Там дома со ставнями на горе поставлены, лавочка под кленами, новый дом с балконами»), в изображении переживаний детей («У Никиты нет отца, мать его убита. Подобрали два бойца у сожженного крыльца мальчика Никиту»).
Динамичность сюжета. Не смотря на то, что «Звенигород» — стихотворное произведение, но черта динамизма сюжета в нем присутствует благодаря постоянной смене событий. Сначала автор рассказывает о детях-жителях детского дома, потом о взрослых, которые работают там и попутно, как начинается день в детском доме:
Тишиной наполнен сад,
И, как будто в сказке,
Три медведя мирно спят
На пустой терраске.
Беготни пока тут нет,
Непривычно тихо,
Но приходит на совет
Настя, повариха.
Сарафаны принесла
Тетя Шура, прачка.
Начинаются дела,
И пойдет горячка.
Потом Барто рассказывает о подготовке к «общему» Дню рождения, после – о самом праздновании, о гостях, которые приехали поздравить детей:
Тетя Настя к ним идет,
Бригадир с Трехгорки.
Тридцать братьев и сестер,
Все кричат ей: — Здрасте!—
В детском доме с давних пор
Любят тетю Настю.
— Тетя Настя!
Мы вас ждем!—
Ей кричат ребята.
И как завершение поэмы описан конец дня:
Замолчал Звенигород,
Дети спать легли…
Дополнительный динамизм поэме придают постоянные отсылки повествования к прошлому:
В этот дом их в дни войны
Привезли когда-то...
После, чуть не целый год,
Дети рисовали
Сбитый черный самолет,
Дом среди развалин.
……………………
Тетя Настя в этот дом
Под бомбежкой,
Под огнем
Их везла когда-то.
Психологизм в поэме также присутствует. В первую очередь он выражается через переживания детей по поводу потери своих родителей. Автор верно подмечает черты детской психологии, особенности восприятия событий детьми разного возраста. Например, о Лельке, которая была мала в дни войны и не помнит ничего А. Барто удивительно емко и лаконично говорит, что она «не умеет вспоминать – ей три года только».
Юмористичность. Не смотря на то, что «Звенигород» пронизан глубоким лиризмом, а иногда и печалью, в поэме все же нашлось место смешным подробностям.
В шутливой форме говорится о том, как тщательно прибрались ребята в саду:
Так чиста дорожка,
Что на цыпочках по ней
Ходит даже кошка.
Ирония есть и в описании детей:
Лучше всех играет в мяч,
Первый на футболе.
Не в команде он пока,
Но команда «Спартака»
Вся к нему явилась:
«Не хватает игрока!
Петя, сделай милость!..»
Это Пете снилось...
С юмором поэтесса рассказывает еще об одном «жителе» детского дома – щенке Тимке:
Мчится Тимка на крыльцо,
Скачет, весь в соломе.
Не последнее лицо
Тимка в этом доме.
Говорят, он всю семью
Приучил к порядку:
Петя бросил под скамью
Старую тетрадку —
Он тетрадку под забор.
Этот Тимка так хитер!
Леля бросила чулок —
Он на речку уволок;
Затащил перчатку
В дождевую кадку.
Поневоле всем пришлось
Привыкать к порядку.
Как уже отмечалось выше, произведение обладает глубоким лиризмом.
2.2. «Технические» приемы Агнии Барто.
Форма стихотворений Агнии Барто всегда адекватна их теме, смыслу, настроению. Придирчивость поэта к себе неукоснительна: в стихах Барто мы
почти не найдем небрежной рифмы, рыхлой композиции, необязательных слов, приблизительной или формальной образности, немузыкальных, корявых звукосочетаний и прочих атрибутов «средней» поэзии.
Каждая строфа Барто – вершина естественности, образец поэтической музыкальности, ритмического и звукового совершенства [Жизнь и творчество Агнии Барто, 1989, С.28].
Поэтесса смело использовала сложные (составные, ассонансные) рифмы, которые Чуковский, один из ее учителей, считал недопустимыми в детских стихах, свободно меняла размер в строфе [Арзамасцева, 2001, С.283].
Барто упорно отстаивала в стихе для детей преимущества звукового принципа рифмовки перед графическим:
Уронили мишку
на
пол
,
Оторвали мишке
лапу
…
В последующие годы Барто продолжала усложнять рифму, добиваясь все большей звуковой и смысловой ее выразительности. В стихотворении «Мой папа рассердился» (1969) читаем:
Уж лучше бы мой
папа
Кричал, ногами
топал
,
швырял бы вещи
на пол
,
разбил тарелку
об пол
.
Здесь, как и во множестве других случаев, сказывается особенная чуткость Барто к звучащему слову. Оба раза односложное «пол» попадает в безударное положение. А под ударение выходят стоящие впереди предлоги. Обилие согласных «п» и «л» создает ощущение шлепков, приглушенных ударов, звучащих в воображении героя. Он согласен вытерпеть скандал и наяву, лишь бы не эта тишина молчания, великолепно переданная шипящими согласными и мягкими гласными рифмующихся окончаний [Жизнь и творчество Агнии Барто, 1989, С.29]:
Он, мне не отве
чая
,
Меня не заме
чая
,
Молчит и за обедом,
Молчит во время
чая
…
Прочному запоминанию, вхождению строк А. Барто в повседневный обиход детей и взрослых весьма способствовала их пословичность, афористичность. Слова и рифмы отобраны, выверены: «Мы с Тамарой ходим парой», «Понять не в состоянии, в каком я состоянии…». Эти и многие другие выражения давно стали своего рода фольклором [там же, С.30].
2.3. Образы детей и взрослых в поэзии А.Л. Барто.
Барто, в отличие от Маршака, Михалкова и других поэтов, реже пишет «От автора». При этом ее «взрослый» лирический герой никогда не отдален от нее самой.
Но что особенно важно отметить, у Барто несоизмеримо больше, чем у прочих детских поэтов, стихов, лирический герой которых — ребенок. Это может быть персонаж положительный и критикуемый. Но всегда это человек с четко выраженным самосознанием, со своим определенным личностным «я»: «Я был когда-то болен», «Я выросла», «Я, друзья-товарищи», «Я думал, взрослые не врут…», «Я лежу, болею…» и др. [там же, С.40].
Даже в стихотворениях, написанных в форме объективированного рассказа о юном персонаже, взаимоотношения юных и взрослых героев нередко принимают вид диалога, где «я» взрослого и «я» ребенка звучат с отчетливой прямотой: «Ты слишком дерзок и горяч, вот
я
и спрятала пугач», — говорит внуку бабушка в стихотворении «Пугач». Спустя какое-то время внук признается: «
Я
знаю, где лежит пугач. Его ты лучше перепрячь, а то возьму его, пожалуй!»
Едва ли будет преувеличением сказать, что местоимение «я» — наиболее часто встречаемое слово в поэтическом лексиконе Агнии Барто.
В стихотворении «Дедушкин зонтик» (1946) 12 личных местоимений первого лица единственного числа и пять его падежных форм. Рассказывая, как он мучился, пытаясь воспользоваться зонтом своего дедушки, маленький
герой не столько озабочен «непослушностью» зонта, сколько именно своим состоянием – безуспешностью собственных действий:
Я
открыть его хочу,
Я
в руках его верчу,
Я
защелку нажимаю,
Я
по зонтику стучу!
У героя Барто «я» — это признание личной ответственности. Оно сохраняет все черты индивидуальности, как в своих достоинствах, так и в своих недостатках.
Лирический герой Агнии Барто всегда отличается тем, что нам, читателям, он никогда не лжет, не лукавит. По отношению к окружающим он может вести себя иначе, но в разговоре с читателем он неизменно простодушен, искренен, даже если его откровенность саморазоблачительна [там же, С.41-46].
Не скрывает своих необоснованных претензий избалованная Клава: «Я дедушкина внучка. Мой дед – Герой Труда…» («Дедушкина внучка», 1954). Она не считает зазорным пользоваться чужими заслугами, вовсе не заботясь о преумножении собственных. Клава не способна к верной самооценке, но ее безошибочно оценивают читатели.
Иногда сам юный герой А. Барто умеет взглянуть на себя со стороны.
«Я вспыльчивый! Я пылкий! Хочу молчать – летят слова, как пробка из бутылки», — сообщает герой стихотворения «Когда закусишь удила». Он вовсе не считает эти качества достоинствами: «Я сам хотел бы может быть, спокойным быть, разумным быть, невозмутимым, кротким».
Эта готовность признавать свои слабости, в том числе и мнимые, пожалуй, более всего привлекает в лирическом герое Барто.
В стихотворении «Елка» 1945 года герой представлен в комическом, но в то же время и драматическом столкновении личного желания с организованным ходом массового праздника. Ему хочется получше разглядеть елку на новогоднем празднике. Но незнакомая тетя-массовик
заставляет его вместе с другими ребятами то образовывать круг и плясать, то слушать сказку в исполнении приезжего артиста:
Теперь, — сказала тетя, —
Мы будем песни петь. –
Мы пели «Волга, Волга…»,
Мы пели долго, долго…
«Мы» здесь явно не коллективное, а скорее – стадное. Сама монотонность повторов подчеркивает, что скучно не одному герою-рассказчику. Скучно всем.
Однако герой ни на миг не забывает о своем стремлении увидеть елку. «Я стоял так далеко, что не видел елки», «Я только на верхушке увидел полхлопушки!», «Я к елке побегу!» — говорит он, но ему выдают подарок, и тетя сообщает, «что празднику конец». Нет, герой с этим примириться не может и пускается на хитрость:
Я в большой передней
Долго одевался,
А потом обратно
В коридор пробрался
И оттуда в щелочку
Рассмотрел всю елочку.
Так герой заявляет о себе еще одной вызывающей уважение чертой: твердостью, упорством.
«Я» этого героя так непохоже на «я» «дедушкиной внучки» и подобных ей ребят. Если у Клавы «я» — это сосредоточение на себе, на своих прихотях, то в стихотворении «Елка» юный герой всем своим существом открыт внешнему миру.
Собственно между этими двумя полюсами и заключено внутреннее движение героев Агнии Барто. Это движение всегда в одном направлении: от «я» эгоистического, ограниченного узкими потребительскими и прагматическими заботами, к «я» подлинно личностному, общественному,
одухотворенному большими целями и идеалами, сочувствием, состраданием к другим людям.
Герои Агнии Барто находятся в разных точках этого долгого и нелегкого для них пути. Есть такие, что еще не сделали в нужном направлении и первого шага. Но затем и поэзия Агнии Барто, чтобы помочь растущему человеку оглянуться на себя, пробудить в нем самокритичность, совестливость [там же, С.47].
Изображение взрослых занимает большое место в творчестве поэтессы. Много произведений посвятила А. Барто большой дружье между старшим и младшим поколениями («Две бабушки», «Его семья», «У папы экзамен», «Дед Тимур») [Зубарева, 1989, С.291].
В форме шутливого преувеличения в стихотворении «Дед Тимур» показана неугомонность старика, который ушел на пенсию:
Разговорился он
С детьми
Да вдруг воскликнул:
— Черт возьми!
Во дворе у нас тоска!
Ни площадки, ни катка!
……………………
Встает на утро он чуть свет.
— Куда собрался?
— В райсовет!
Но Барто создавала не только положительные характеры взрослых: она сатирически разоблачала отвратительную сущность самодовольных, брюзгливых обывателей, которые видят «всегда все не так» («Наш сосед Иван Петрович», 1938).
Часто поэтесса говорит о взрослых, изображая их не прямо, а опосредовано, через поступки, поведение и привычки их детей («Леночка с букетом», «Жадный Егор», «Лешенька», «Дедушкина внучка»). Ясно, что истоки тщеславия Леночки, жадности Егора, разгильдяйства Лешеньки лежат
в неверном поведении взрослых по отношению к младшим. Так раскрывается логика детских поступков, объясняются причины появления у детей отрицательных качеств [там же, С.291-292; Жизнь и творчество Агнии Барто, 1989, С.46].
Вывод. Основываясь на анализе произведений Агнии Барто, проведенном в данной главе, мы можем сделать определенные выводы и ответить на вопрос: в чем секрет Агнии Барто. Во-первых, в ее стихотворениях всегда неукоснительно соблюдаются все черты детской литературы независимо от того, на какую читательскую аудиторию они рассчитаны. Во-вторых, Барто поднимает в своей поэзии важные проблемы как социального, так и личного характера. В-третьих, в ее стихотворениях нет дидактичности, Агния Львовна общается со своим читателем на равных. В-четвертых, Барто удалось в своей поэзии воспроизвести тот язык, на котором разговаривают дети. Это дополнительно помогает легкому запоминанию ее стихотворений. И, наконец, последнее – реальность и характерность образов, созданных А.Л. Барто – делает ее поэзию поистине уникальной.