Введение
СлавойЖижек родился в 1949 году, известный словенский философ и теоретик культуры, живети работает в г. Любляна (Словения), президент люблянского Обществатеоретического психоанализа и Института социальных исследований.
Европейскуюизвестность ему принесли работы «Все, что вы хотели знать о Лакане, но боялисьспросить у Хичкока» (1982), «Сосуществование с негативом» (1993), «Возлюби свойсимптом» (1992). «13 опытов о Ленине» (2002 г.), «Кукла и карлик» (2002 г.) и другие.
Внастоящее время Славой Жижек считается одним из самых авторитетных европейскихспециалистов в области проблем взаимоотношений человека и социума.
ТакжеС. Жижек является одним из самых интересных интерпретаторов и модернизаторовлевого теоретического наследия: в своих работах он дает свежие и подчаспарадоксальные трактовки казалось бы хорошо известных положений Маркса, Энгельса,Ленина и Сталина, встраивая их в разнообразные современные культурныеконтексты.
СлавойЖижек – культовый автор восточноевропейского интеллектуального круга, один изнаиболее смелых и глубоких исследователей современных идеологий.
Комментариироссийских аналитиков, изучивших самые известные работы С. Жижека, помогают намсоставить психологический портрет этого автора, понять личность Жижека. «Жижекнапоминает журналиста в поисках сюжета. Перед ним на столе лежит наборинструментов. Вот гегелевская диалектика, вот марксизм, вот лакановская версияпсихоанализа. Неутомимый словенский естествоиспытатель препарирует этими своимищипцами и иголками буквально все, что под руку попадется. Начиная от взаимоотношенийтоварищей Сталина и Пастернака и заканчивая шоколадным яйцом «Киндерсюрприз». Вкниге «Кукла и карлик», английское издание которой впервые увидело свет в 2003 году,Жижеку попадается христианство. И он с энтузиазмом принялся сводить с нимсчеты».[1]
Средимножества тем, на которые любит писать Славой Жижек, есть и тема религии, последнеевремя все чаще фигурирующая в его творчестве. Возникает справедливый вопрос.Славой Жижек – «закоренелый материалист». Общепринято, что материалисты никогдане берутся изучать вопросы, связанные с религией, дабы не дискредитировать себяв глазах своих же товарищей. Для чего же тогда С. Жижек приступил крассуждениям о религии? Причина, похоже, проста: теология сегодня снова в моде,а дискуссии о религии стали почти обязательным делом для многих философов.
Итак,С. Жижек обнаруживает в христианстве скрытое «перверсивное ядро» — источникереси, сомнения, а также бунтарства против Закона и даже самого Бога, котороепревратило сообщество верующих в первую революционную партию, перевернувшую ходчеловеческой истории.
Рассмотримэту работу подробнее.
Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом.
ВальтерБеньямин сказал однажды: «Выигрыш всегда обеспечен кукле, называемой«исторический материализм». Она сможет запросто справиться с любым, есливозьмет к себе на службу теологию, которая в наши дни, как известно, сталамаленькой и отвратительной, да и вообще ей лучше никому на глаза не показываться».[2]
Всамом начале своей книги С.Жижек перефразирует этот тезис В.Беньямина о понятииистории. Перефразирует ровно противоположно. У него «карликом» сталисторический материализм, а «куклой» – теология. Что этим хотел сказатьС.Жижек? Он утверждает, что он, являясь «закоренелым материалистом», найдет то«субверсивное ядро» христианства, так как «…это ядро доступно ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО дляматериалистического подхода – и наоборот: для того чтобы стать настоящимдиалектическим материалистом, надо пройти через христианский опыт».[3]
Жижекв своей работе, во многом ссылаясь на Гегеля, пишет, что в нашем сугубоматериалистическом мире, в котором человечество переживает постоянныетрансформации, без трансформаций внутренних (то есть «духовной» революции)достичь определенных успехов будет крайне затруднительно. Сам Жижек упоминает всвоей книге, что религия также проходит несколько этапов своего развития: отпримитивного «принятия» религии первобытным обществом как таковой до тогомомента, когда позитивный разум начинает сомневаться во всех догмах и правилах,навязанных религией на промежуточном этапе. В настоящее время назрела такаянеобходимость, когда для развития человека нужна новая стадия развития религии,христианства в частности.
Нокакой следующий этап у религии? Сам С.Жижек определить не может. По его мнению,никто не может дать подобный ответ, так как в наше время очень мало людей, способныхдаже просто поговорить о религии. Современный человек боится поднимать вопросыверы, для него это табуированная тема, в отношении которой возможны лишь общиеполиткорректные слова о «глубокой духовности» и открытости «к восприятиюпринципиальной Инаковости». Как справедливо подчеркивает С.Жижек, попыткаподнять этот вопрос тут же вызывает у собеседника смущение и попытку уйти отразговора за счет ссылки на излишнюю интимность проблемы. Как истинный борец сполиткорректностью, Жижек пытается заговорить на табуированную тему, вырвать ееиз мертвой хватки «культуры», угрожающей навечно поместить веру среди музейныхэкспонатов, которыми можно восхищаться, но которые лишь сумасшедший способенвоспринимать всерьез.
Итак,в чем же заключается «субверсивное ядро» христианства? Прежде всего, в том, чтохристианство динамично — в его основе лежит идея развивающегося Бога, претерпевающегоцелый ряд трансформаций. Грехопадение, искупление, нисхождение Святого Духа, –все это необходимые этапы, символы, так проявляет себя само Реальное, постепеннодвигающееся к своей цели.
Перверсияхристианства заключается в том, что оно само создавало условия длясамовозвышения, для создания иллюзии могущества Бога. Жижек задается вопросом –действительно ли Бог так всемогущ, как в это свято верят христиане (истинные)?Могущество надо доказать. Но доказательство можно получить только в том случае,если есть противовес этому самому могуществу. На «уровне» Бога, такиепротивовесы может создать только… сам Бог. Жижек в своей работе приводит рядпримеров. «…Если запрещено есть плоды с райского дерева… тогда почему Господьпоместил его туда с самого начала?»[4]Действительно, разве не это ли перверсивная сторона христианства – сначаласклонить людей к греху, а потом спасти их. Также можно рассуждать, говоритЖижек, и о роли Иуды. Общепринято мнение, что именно Иуда, в силу своихсубъективных данных, предал Христа. Однако, если задуматься, то каким бы инымспособом Христос «доказал» свое божественное происхождение, как бы рассказал освоей великой миссии? Вывод напрашивается сам собой: Христосу была необходимасмерть. Но не просто смерть, а смерть, как расплата за грехи всегочеловечества. Таким образом, можно предположить, что Иуда выполнял СВОЮ миссию– часть хорошо спланированной более высокой миссии.
Тутстоит отметить, что Жижек по ходу своей книги постоянно обращается к фигуреапостола Павла. Ведь Павел, как указывает Жижек, не просто помог«сформулировать базовые догматы христианства, поднять христианство из иудейскойсекты до уровня универсальной религии»[5], онименно «подорвал еврейскую традицию ИЗНУТРИ». Будучи посторонним, он был все жевведен в число апостолов, символически заменив собой Иуду. И эта символическаязамена неслучайна, ведь Павел фактически, по словам Жижека, тоже «предал»Христа, который до него был всего лишь «рабби Иисусом», неотделимым отиудейского контекста.
«Предательство»Павла в том, что он «не обращал внимания на его (Иисуса) индивидуальныеособенности, безжалостно свел его личность к основным правилам, был нетерпим кего мудрости, чудесам и прочим параферналиям».[6]«Читая писания Павла, нельзя не заметить, как глубоко и чудовищно онбезразличен к Иисусу как живому человеку», удостоверившись в смерти ивоскресении Иисуса, Павел «приступает к своему истинному ленинизму – корганизации новой партии, которая называется христианским сообществом…»[7] Павел-ленинец помогосуществить переход от иудаизма к христианству, но этот переход не был простопереходом от одного явления к другому, это было нечто, случившееся с самойиудейской позицией, это была ее трансформация в нечто другое, в которой Павелсыграл роль «исчезающего посредника».
Вовсех мировых религиях Бог требует от своих последователей оставаться тольколишь верным ему – лишь Христос просит последователей ПРЕДАТЬ его, чтобы он могвыполнить свою миссию.[8]
Такимипримерами Славой Жижек пытается показать, что христианство — это совокупностьмножества подобных случаев. Опять же, перверсия, по мнению Жижека, заключаетсяв том, что религией устанавливается свод правил, которые необходимы длясоблюдения. Если есть правила, значит, есть возможность их нарушить. Интереснорассуждение Жижека по данному поводу. Опираясь на К. Берка и Лакана, Жижекпишет, что свод правил (например, библейские заповеди) являются прямым намекомна их нарушение. То есть в самих запретах, если использовать юридическуютерминологию, содержится диспозиция статьи, то есть описание того преступления,которое теоретически можно совершить. У человека появляется соблазн совершитьего, «проверить», ощутить это запретное деяние. Но в отличие от конкретныхзапретов Закона («не убивай, не кради…»), настоящее суперэго сокращается до «Несоверши!»[9] Однако у самого человеканачинается внутреннее непонимание, так сказать конфликт, который оставляетэтого человека в неведении, что же нельзя совершать. Человек начинает пребыватьв постоянном подозрении самого себя в совершении чего-то противоправного. Этотчеловек в рамках «безумного» Закона чувствует себя виновным, даже если и незнает, в чем.
Далее,Жижек, исследую эту перверсию, переключается на тему социализма в России(СССР). Подобный резкий переход направлен именно на подтверждении его идеирождения революционной социалистической силы из истоков перверсивнойсоставляющей христианства.
Воткак это описывает С.Жижек. «На первый взгляд, все предельно понятно: сталинизмбыл жестко централизованной системой управления, высшее руководство издавалораспоряжения, которые следовало исполнять беспрекословно. Однако здесь мысталкиваемся с первой загадкой: «как можно подчиняться, когда неясно сказано, чтоследует делать?» Например, на волне коллективизации 1929-1930 годов «не быловыпущено никаких подробных инструкций относительно того, как проводитьколлективизацию, а руководство на местах, которое испрашивало такие инструкции,получало выговоры». Все, что имелось в распоряжении, — это речь Сталина вКоммунистической академии, где он потребовал «ликвидировать кулаков как класс».Кадры низшего звена рвались исполнить, опасаясь, как бы их не обвинили втерпимости к классовому врагу и в отсутствии бдительности – естественно, они«перевыполнили» приказ; только тогда появилось что-то вроде открытогополитического заявления – опубликованное 1 марта 1930 года в «Правде»знаменитое письмо «Головокружение от успехов» в котором «перегибы» списывалисьна излишне ретивых исполнителей на местах».[10]
Витоге Сталин оказывается благодетелем, милостивым вождем нации, способнымспасти своих «подданных» от безжалостных партийных исполнителей на местах.Очевидно то, что необходимость поддержания личного авторитета, демонстрациисвоей мощи и власти реализуется через конкретные «положительные», или даже«героические» поступки. Но что могло бы стать объективным противовесом Сталинув тот период? Что могло бы существовать такое объективное и независимое, котороемогло бы послужить средством возвышения Сталина? Вероятно, объективного мало.Такие «ситуации», которые мог бы решить только Сталин, искусственно и искусносоздавались… самими Сталиным. Сталиным использовались методы, при которыхмягкость и терпимость, как правило, приписывались ему, в то время как вина за«перегибы» возлагалась на руководство нижнего звена, которое не поняло политикувысшего руководства, не способного издавать ясные приказы о том, что же нужноделать.
Какэто все можно оценивать? На взгляд С.Жижека очень просто: действительновсевластному и всемогущему субъекту нет необходимости доказывать это. А разхристианство допускает такие случаи, какие были описаны выше в двух примерах, можнопредположить что Бог не всемогущ?
С.Жижек так пишет по этому поводу: «…это означает, что не мы, люди, можемполагаться на помощь Бога – напротив, МЫ ДОЛЖНЫ ПОМОЧЬ БОГУ».[11]Эту идею развивал Ганс Йонас со ссылкой на дневники Этти Хиллесум, молодойеврейки, которая в 1942 году добровольно отправилась в концентрационный лагерь,чтобы помочь своему народу и разделить его судьбу:
«Лишьодно становится мне все более и более понятно: что ты не можешь помочь нам, номы должны помочь тебе, и этим мы, наконец, поможем себе (…) Я не требую от тебяникакого ответа, это ты потом призовешь нас к ответу».[12]
Йонассвязывает эту позицию с радикальной идеей, что Бог не всемогущ – по его мнению,это единственный способ объяснить, как Бог мог допустить такие вещи, какОсвенцим. Сотворив вселенную, он пустил ее на самотек, предоставил самой себе, отказавшисьвмешиваться в нее – это самоограничение равноценно самому акту творения. Такимобразом, перед лицом таких ужасов, как Освенцим, Бог – трагически бессильныйнаблюдатель.
Получается,что христианство открывает беспомощность «большого Другого», оно становитсяпервой (и единственной) религией, решительно оставляющей не у дел раскол междуофициальным текстом и его непристойным дополнением для посвященных: оно не таитникакой сокрытой истории. В буквальном смысле христианство является религиейОткровения: оно открывает все, его общественное послание не сопровождаетсяникаким непристойным дополнением суперэго. Таким образом, если христианство –религия откровения, — справедлив вопрос: что именно в нем открывается? Даже те,кто настаивает на неисповедимости путей Господних, допускают существованиенекой тайны, которая не поддается раскрытию, но она раскрывается несколькимизбранным в ходе церемонии посвящения. Гностическое толкование христианстванастаивает на существовании такого скрытого послания, которое зашифровано вофициальном тексте христианства. Поэтому то, что открывается в христианстве, этоне просто его содержание, но скорее то, что ЗА НИМ НЕ СКРЫВАЕТСЯ НИКАКОЙ ТАЙНЫ,или если быть точнее, Бог открывает не свою силу, а лишь свое бессилие.[13]
Рождаетсязакономерный вопрос: что же такое христианство для нас и для чего нужна религияв целом? В самом начале своей работы Славой Жижек пишет, что при новомглобальном порядке у религии остаются две возможные функции: терапевтическая икритическая. Она либо помогает индивидам лучше функционировать при существующемпорядке, либо старается «утвердиться в качестве критической инстанции, артикулирующейто, что неправильно в самом этом порядке, а также – в качестве пространства, гдевыражается мнение несогласных. В этом втором случае религия как таковаястремится взять на себя роль ереси».[14]
Подводяитоги вышесказанного, проанализировав работу Жижека «Кукла и карли», можноприйти к выводу, что автор считает, что становление христианства, начатоеПавлом, еще не закончилось. Жижек как бы берет на себя роль современногоапостола Павла, способного стать новым «исчезающим посредником», изнутриподорвав христианскую религию, трансформировав ее в иное качество, в сообществоСвятого Духа, соответствующее требованиям сегодняшнего дня.
Ведьныне, по мнению Жижека, назрел новый этап эволюции христианства, этап, когдахристианству, чтобы сохранить свою сущность, придется пожертвовать самим собой,отказаться от религиозной формы во имя содержания. Как пишет Жижек, «чтобыспасти свое сокровище, оно (христианство) должно принести себя в жертву».[15] И когда это случится, хитрыйкарлик восторжествует.
Заключение
Прочитавработу Жижека «Кукла и карлик», возможно у многих возникнет мнение, что авторкниги атеист. Я считаю, что нет, Жижек не является атеистом. Его прочтениехристианства чуть более сложное. Основной тезис книги состоит в том, христианствостало условием возможности марксизма, а точнее — что марксистский опыт возможенлишь как постхристианский. И напротив, внутри христианства Жижек находитреволюционное ядро.
Здесь,очевидно, есть свое рациональное зерно – Жижек увидел в христианстве проблему и,на мой взгляд, достаточно успешно ее изложил. На самом деле затронутая Жижекомтема весьма интересна, требует своеобразного осмысления, она способна родить виндивидуумах новые выводы, новое отношение к объективной действительности.
Намой взгляд, помимо содержания книги, особый интерес представляет методологияЖижека, которая сразу бросается в глаза. В сущности, текст работы Жижекаизобилует анекдотами, примерами, сценами из фильмов, а Лаканом, как выясняется,можно объяснять абсолютно все, в том числе крестные муки Христа. Примечательно,что там, где другие авторы непременно скатились бы в пошлость (как в случае с психоаналитическимпрочтением Христа), Жижеку со своими баснями остается удерживаться на тонкойграни, отделяющей «веселую науку» от профанического бреда.
Мнекажется, что данная работа, благодаря своим небольшим размерам, являетсянеплохим введением как в «философию Жижека», так и в современную стилистикумышления вообще. Жижек демонстрирует, как еще не стыдно мыслить сегодня. Вотего рецепт: взять скандальную тему (религия в данном случае), вскрыть ее связис актуальной массовой культурой, присыпать анекдотами, провести аналогии с сексоми Сталиным. А после этого выкидывать трюки, вполне стандартные, но эффектныедля новых читателей, а, следовательно — реализующие цель автора.
Список литературы
С.Жижек.Кукла и карлик // Издательство «Европа», М., 2009 г.
В.Беньямин. О понятии истории // Новое литературное обозрение. 2000. № 46. Пер.С. Ромашко.
Ресурсыэлектронной библиотеки Гумер и сайта «Политиздат».
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта referat.ru