ИванСергеевич Тургенев — величайший русский классик, называли «певцом дворянскихгнезд». Писатель в черновой рукописи пометил, что «Дворянское Гнездо»,задуманное в 1856 году, «вылилось» в роман в 1858 году. Анненков писал:«Тургенев обладал способностью в частых и продолжительных своих переездахобдумывать нити будущих рассказов, так же точно, как создавать сцены и намечатьподробности описаний, не прерывая горячих бесед кругом себя и часто участвуя вних весьма деятельно». Новое произведение писателя не осталось незамеченным.Восторг перед романом был единодушным. «Дворянское гнездо», по признаниюавтора, имело самый большой успех, который когда-либо выпадал писателю на долю.В произведении читателей критиков покоряла «светлая поэзия, разлитая в каждомзвуке этого романа».
Странапереживала новые времена (умер Николай I, окончилась поражением России Крымскаявойна). Перед обществом встал вопрос: как жить? «… Что же вы намерены делать?»— спрашивает один из персонажей тургеневского романа, Паншин, у главного героя,Лаврецкого. «Пахать землю,— отвечает Лаврецкий,— и стараться как можно лучше еепахать». Писарев отмечал, что «на личности Лаврецкого лежит явственнообозначенная печать народности, Ему никогда не изменяет русский, незатейливый,но прочный v. здравый практический смысл и русское добродушие, иногда угловатоеи неловкое, но всегда искреннее и неприготовленное.
Лаврецкийпрост в выражении радости и горя; у него нет возгласов и пластических жестов,не потому, что он подавлял их, а потому что это не в его природе… УЛаврецкого есть еще одно чисто русское свойство: легкий, безобидный юморпронизывает собою по чти каждое его слово; он добродушно шутит с другими ичасто смотря со стороны на свое положение, находит в нем комическую сторону. Онникогда не впадает в трагизм; напротив, отношение его к собственной личноститут остается юмористическим. Он добродушно, с оттенком тихой грусти смеется надсобою и над свои ми увлечениями и надеждами».
Всвоих взглядах Лаврецкий близок славянофильству. (Направление, возникшее в 20-егоды XIX века, отвергающее крепостное право, власть над человекомгосударственной бюрократии. Славянофилы видели выход для России в народнойрусской душе и шире — в славянской жизни.) «Лаврецкий отстаивал молодость исамостоятельность России… требовал прежде всего признания народной правды исмирения перед нею». В этом убеждении героя Тургенев выразил свое пониманиевремени, хотя идеи, высказанные Лаврецким, во многом противоречили воззрениямавтора.
ОбразЛаврецкого имел и особый смысл для Тургенева: он подлинно автобиографическийгерой, но заключается это не в совпадении каких-либо внешних особенностей исобытий жизни героя и писателя (таковых очень немного), а во внутреннем ихсходстве. «Что могло оторвать его от того, что он признавал своим долгом,единственной задачей своей будущности? Жажда счастья — опять-таки жаждасчастья!..— Ты захотел вторично изведать счастья в жизни,— говорил он(Лаврецкий) себе,— ты позабыл, что и то роскошь, незаслуженная милость, когдаоно хоть однажды посетит человека. Оно не было полно, оно было ложно, скажешьты; да предъяви же свои права на полное, истинное счастье! Оглянись, кто вокругтебя блаженствует, кто наслаждается?»
Лаврецкий,как и автор, пережил тяжелый кризис, укрепился в несчастье и научился безстраха глядеть в глаза надвигающемуся времени. Ему помогает изгнать из души«скорбь о прошлом» «чувство родины». В прощальном монологе героя слышен голосТургенева: «… он, одинокий, бездомный странник, под долетавшие до него веселыеклики уже заменившего его молодого поколения — оглянулся на свою жизнь. Грустностало ему на сердце, но не тяжело и не прискорбно: сожалеть ему было о чем,стыдиться — нечего». «Играйте, веселитесь, растите, молодые силы,— думал он, ине было горечи в его думах,— жизнь у вас впереди, и вам легче будет жить: вамне придется, как нам, отыскивать свою дорогу, бороться, падать и вставать средимрака; мы хлопотали о том, как бы уцелеть — и сколько из нас не уцелело! — авам надобно дело делать, работать, и благословение нашего брата, старика, будетс вами. А мне остается отдать вам последний поклон — и хотя с печалью, но беззависти, без всяких темных чувств сказать, в виду конца, в виду ожидающегоБога: «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!»»
СамоограничениеЛаврецкого выразилось и в осмыслении собственной жизненной цели: «пахатьземлю», то есть не спеша, но основательно, без громких фраз и чрезмерныхпретензий преобразовывать действительность. Только так, по убеждению писателя,можно добиться изменения всей общественной и политической жизни в России.Поэтому основные свои надежды он связывал прежде всего с незаметными«пахарями», такими, как Лежнев («Рудин»), в более поздних романах — Литвинов(«Дым»), Соломин («Новь»). Самой значительной фигурой в этом ряду стал:(Лаврецкий, сковавший себя «железными цепями долга». Но даже более, чемЛаврецкий, мысль о необходимости под-(чинить свою жизнь долгу связана с образомЛизы Калитиной — одной из самых замечательных созданий Тургенева.
Писаревназывал Лизу Калитину «одной из самых грациозных женских личностей, когда-либосозданных Тургеневым». Он считал, что писатель «показал в личности Лизынедостатки женского воспитания» и «фантастическое увлечение неправильно понятымдолгом». Но это очень узкая трактовка образа героини — Лиза необыкновенноцельная и гармоничная натура. Она живет: в ладу с миром людей и природы, акогда теряет эту связь, т
Внутренняякрасота Лизы заключена в полном и безусловное самопожертвовании, в остромощущении невозможности «основать свое счастье на несчастии другого». «Счастьене в одни: только наслаждениях любви, а в высшей гармонии духа»,— в этих словахФ. М. Достоевского ключ к образу Лизы Калитиной Естественное и нравственное вчеловеке часто находится i антагонистическом столкновении. Нравственный подвиг— в самопожертвовании. Исполняя долг, человек обретает нравственную свободу.Эти идеи очень отчетливо прозвучали в роман «Дворянское гнездо». Среди«тургеневских девушек» Лиза Калитина занимает особое положение. Она такжеобладает целостностью характера i сильной волей, но стремится она не кобщественно-практической деятельности, а к совершенствованию собственнойличности.
Однакоона не стремится отделиться от «мира всеобщего», пытается найти выражение ихвзаимосвязи. Лиза ощущает н просто греховность своего стремления к счастью. Еепронзав чувство вины за несовершенство окружающей жизни и своего сословия:«Счастье ко мне не шло; даже когда у меня был: надежды на счастье, сердце уменя все щемило. Я все знаю,: свои грехи, и чужие, и как папенька богатствосвое нажил; знаю все. Все это отмолить, отмолить надо!» Она не знает, какуспокоить дух, если совершит «безжалостный, бесчеловечный поступок». Для нее неможет быть счастья «украденного» у других. Самопожертвование у Лизы имеет яркуюрелигиозную окраску. Как и о Лаврецком, Тургенев мог сказать о Лизе: «В данномслучае — таким именно образом, по моим понятиям, сложилась жизнь». Но эта жизньуже отживала свой век.
ПутиЛаврецкого и Лизы, без сомнения, для прогрессивных литературных критиков вовторой половине 50-х годов XIX века представлялись как пути, заводящие в тупик.Лаврецкий очень похож на Обломова («Обломов»), героя романа Гончарова. Обломов,подобно Лаврецкому, наделен прекрасными душевными качествами: добротой,кротостью, благородством. Он не хочет и не может участвовать в суете окружающейнесправедливой жизни. Однако своих дел у Обломова, как и у Лаврецкого, нет.Бездеятельность — это трагедия. Имя Обломова стало нарицательным приобозначении человека, полностью неспособного к какой-либо практическойдеятельности. Обломовщина сильна и в Лаврецком. «Ты байбак, и ты злостныйбайбак,— кричит Лаврецкому его друг, Михалевич,— ты мог бы что-нибудь делать —и ничего не делаешь; лежишь сытым брюхом кверху и говоришь: так оно и следует,лежать-то, потому что все, что люди ни делают,— все вздор и ни к чему неведущая чепуха».
Нороман «Дворянское гнездо» призывает избавиться от этой болезни. «Ни минутыотдыха, ни секунды! Ни одной секунды! Смерть не ждет, и жизнь ждать не должна».«Дворянское гнездо» несет в себе явный отсвет славянофильских идей. Славянофилысчитали черты, воплотившиеся в характерах главных героев, выражением вечной инеизменной сущности русского характера. Но Тургенев, очевидно, не мог считатьдостаточными для жизни эти черты личности своего героя. «Как деятель, он —ноль» — вот что более всего беспокоило автора в Лаврецком. Проблема деятельногоначала в человеке — проблема острая для самого писателя и злободневная как дляего, так и для нашей эпохи. Поэтому роман «Дворянское гнездо» интересен исовременному читателю.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.coolsoch.ru/