"..."
А.Т. Твардовский — ярчайший поэтический талант. Доминирующая черта его творчества— высочайший уровень гражданского беспокойства во всех без исключения жизненныхситуациях.
Счастливтот, кто «посетил сей мир в его минуты роковые». Чем-чем, а«роковыми минутами» наша эпоха не обделена. Твардовский убедился вэтом на собственном жизненном опыте. Родом он из смоленской деревни, из семьи,пережившей драму раскулачивания и ссылки. О коллективизации он знал непонаслышке. Картины новой колхозной жизни, сразу якобы ставшей счастливой, влитературе и искусстве принято было приукрашивать. Невольно вспоминаетсямуляжное изобилие в знаменитой кинокомедии «Кубанские казаки»,которая вышла тоже в довольно суровые послевоенные годы, но показалакрестьянскую жизнь сплошным праздником — и праздник получился на славу.
Такбыло и в раннем стихотворении Твардонского «Гость», где к колхозникуприезжает единоличник (на своей телеге со своим конем!), чтобы посмотреть: астоит ли вступать в колхоз? (Можно подумать, что дело было добровольным. )Он-то сам не может решиться вынуть из кошелки привезенный «ржаной сначинкою пирог», а хозяева ему поллитровку ставят и яичницу «во всюсковороду»! Хвастается колхозник хлебом и льном, лошадьми, коровами ителятами: «А скот был сытый, плавный, чистокровный». Этот сюжетТвардовский включил позднее в поэму «Страна Муравия».
Староевино будет влито в новые мехи. И черные — с построек старых — бревна Меж новыххорошо легли в забор. Многозначительный образ! Словно символ того, как людистарого, темного сознания все же входят в новую жизнь. Такой образ нельзяпотерять, и те же бревна «хорошо легли» в текст поэмы. И бревнастарые в забор Меж новых улеглись. Одним словом, правду жизни следоваловтиснуть в прокрустово ложе «социализма», забыв о крестьянскойтрагедии. Надо было вспомнить, как страдали бедняки от кулаков. Твардовскийописал несчастную долю девушки, выданной за богатого хозяина, у которого «скотхоботастый, сытый, чистокровный». Уж не этот ли скот оказался на колхозномдворе? Помните, в «Госте» сказано точно так же о скоте? Впрочем,разве дело в одном лишь скоте? В колхозе людям и работается весело (еще бы —ведь за «трудодни»!), и свадьба гуляется от души (где и НикитеМоргунку перепало как гостю). А на кулацком на дворе, «где журавельколодезный — и тот звучал с торжественностью церковной», — в том«немилом, нежилом раю» бедной бесприданнице нет ни веселья, ни жизни,она бежит с постылого двора в чем была. Ты хлопотала по двору чуть свет, Вгрязи, в забвенъи подрастали дети, И не гадала ты, была ли, нет Иная радость илюбовь на свете. Об этом пишет он в своей миниатюре. Что было, то было: участьюжены в большом крестьянском хозяйстве (как и участью мужа) была работа от заридо зари. А в строках Твардовского есть искренняя боль и искренняя вера ввозможность иной, радостной жизни. А чем кончается кулацкая жизнь? Угрюмыхсупругов раскулачивают и ссылают: И с ним одним, угрюмым стариком, Куда везутвас, ты спокойно едешь, Молчащим и бессмысленным врагом Подписывавших приговорсоседей. Не правда ли, в этом очень «идейном» стихотворении, в этих«правильных» словах все же чувствуется «немая боль»высылаемых крестьян. Да и как не быть боли? Односельчане «подписалиприговор» соседу-кулаку, как своему врагу. На фоне этой скрипучей телеги,увозившей на Соловки классовых врагов, особенно должна была впечатлятьидиллическая картина новой жизни всей Смоленщины:
Краймой деревенский, шитый лыком,
Тыдивишься на свои дела.
Славареволюции великой
Сторонойтебя не обошла.
Славнойжизнью, сытой и веселой —
НоваяСмоленщина моя.
Быловсе это. Но какой ценой. Миллионы умерших от голода мужиков в Поволжье и наУкраине. А сколько было лучших работников сослано или расстреляно. Сами жемужики расстреливали мужиков. И вот уже новая героиня поэта горюет, чтородители не позволили ей выйти замуж по любви за пастуха, выдали за кулака — ичто теперь, как жить?
Поздноо том говорить, горевать,
Батькебы с маткой заранее знать,
Знатьбы, что жизнь повернется не так,
Знатьбы, чем станет пастух да батрак. э
«Жизньповернется не так» — надолго, хотя не навсегда. В этом вопросепредседатель колхоза, у кого гостил Никита Моргунок, оказался плохим пророком.В наши дни поэма «Страна Муравия» своей правдивостью и драматизмомнапоминает нам о цене, которую народ платит за то, что жизнь поворачивается«не так». — Что за помин? — Помин общий! — Кто гуляет? — Кулаки!Поминаем душ, усопших, Что пошли на Соловки.,. Их везли, везли возами… Сдетками и пожитками. Вот и снова «немая боль» в очень оптимистическойпоэме. Жуткая картина выселения человека из воли в неволю, что равносильнопочти выселению из жизни в смерть. Нет, не случайно у Твардовского зазвучалапесенка о божьей птичке:
Отчеготы, божья птичка,
Звонкихпесен не поешь? —
Житья в клетке не хочу,
Отворитемне темницу,
Яна волю полечу.
Невольновспоминается стихотворение А. С. Пушкина «Птичка». Сложены эти строкив 1823 году, но прошло столетие — и вновь пришлось писать о птичке в клетке, ноуже без всякой надежды. Через двадцать лет наступила хрущевская«оттепель». Прав был И. Г. Эренбург, лед тронулся — и его уже нельзябыло остановить никаким «застоем».
Твардовскийвнутренне раскрепостился и «немую боль в слова облек». Одна за другойпишутся поэмы, о которых он прежде мечтать не мог: «За далью — даль»,«Теркин на том свете». Нещадно изобличающие строки, бичующиебюрократизм, очковтирательство, показуху. Немало таких строк и в посмертноопубликованной поэме «По праву памяти»: Пред лицом ушедших былей Невправе мы кривить душой, — Ведь эти были отплатили Мы платой самою большой…За два года до своей смерти Твардовский отверг все запреты на память — предалгласности память о крестьянской трагедии 30-х годов:
…не те уже годочки, —
Невправе я себе отсрочки
Предоставлять.
Горабы с плеч —
Ещеуспеть без проволочки
Немуюболь в слова облечь,
Туболь, что скрыта временами
Ивстарь теснила нам сердца…
«Поправу памяти» — это осмысление поэтом опыта всей прожитой жизни. Онаотмечена новым уровнем постижения народной правды. Это остроесоциально-гражданственное и лирико-философское раздумье о непростых путяхистории, о судьбе отдельной личности. Она пронизана требованием большой ибескомпромиссной правды, воскрешающей «живую быль» и боль нелегкихстраниц нашего исторического прошлого. Поэма отмечена характерной дляТвардовского глубиной и силой поэтического обобщения. Сама память в его поэме —это не просто воспоминание о былом, а невозможность забыть, неотпускающая больдуши, постоянное тревожное и суровое напоминание о том, что никогда неизгладится в сердце человеческом. Сам мотив поиска правды — как истины исправедливости — сквозной в поэме и пронизывает ее текст от обращения к себе вовступительных строках и до завершающих ее слов. В этой поэме развиваются иуглубляются мотивы, прозвучавшие в книге «За далью — даль» (особеннов главах «Так это было», «Друг детства»), но приобретшиездесь глубоко личностный характер. Все это поистине выстрадано поэтом, посколькуречь идет о драматической судьбе его семьи, самых близких людей, о егособственной судьбе.
Овеликом подвиге народа в годы войны, когда решалась судьба Родины, когда народ,отдавший сынов и дочерей во имя этого подвига, показал, на какие жертвы онспособен, рассказал Твардовский. И о том, какие бесчинства совершались «воимя этого народа», рассказал честно, правдиво. И помнил, помнил и берегэту память свято. Но вера в то, что «и впредь как были — будем — какаявдруг ни грянь гроза, — людьми из тех людей, что людям, не пряча глаз, глядят вглаза», пронизывает все произведения поэта.
Надолю Твардовского выпало стать поэтическим зеркалом трех трагических периодов,потрясших мир, и большую и малую родину. Он пережил, перестрадал и 30-е и 40-егоды, и послевоенные годы — и, наконец, ему посчастливилось пережить, какговорили древние греки, катарсис — очищение души. Поэт такой судьбы имел полноеправо по-пушкински горделиво, по-маяковски дерзко написать о себе:
Всясуть в одном-единственном завете:
То,что скажу, до времени тая,
Яэто знаю лучше всех на свете —
Живыхи мертвых — знаю только я.
Сказатьто слово никому другому
Яникогда бы ни за что не мог
Передоверить.Далее Льву Толстому —
Нельзя.Не скажет — пусть себе он бог.
Ая лишь смертный. За свое в ответе.
Яоб одном при жизни хлопочу:
Отом, что знаю лучше всех на свете,
Сказатьхочу. И так, как я хочу.
Простотаязыка Твардовского загадочна, как простота Пушкина. «Эта простота, меткоеслово, — писал Б. Пастернак, — помогла завоевать сердца миллионов… „Твардовский был не просто представителем своего времени, а его выдающимсяпредставителем. Он жил и работал в полную силу, прекрасно понимая, что не вполную силу нельзя писать. Это было бы безнравственно по отношению к народу, кРоссии. “Силу можно показать, когда говоришь в полный голос», — писалФ. Абрамов. И по сей день этот голос «правды сущей», голос«прямо в души бьющий» доходит до душ и сердец наших.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта ilib.ru/