Русский дневник
Летом 1947 года в Москвуприлетел великий американский писатель, классик двадцатого века Джон Стейнбек,его сопровождал фотограф Роберт Капа. Время было более чем сложное: всего двагода назад окончилась жесточайшая мировая война, всего год назад началась войнахолодная. Слишком многое в мире было неясно: вчерашние союзники сталипротивниками и готовы были превратиться во врагов; Сталин казался бессмертным;военные, вместо того, чтобы побросать оружие, играли мускулами; ядерныепрограммы будущих сверх держав набирали скорость и мощь, и вряд ли кто рискнулбы предсказать, чем всё это кончится. Итак...
Уже в течении многих летни один американец не делал как просто репортажа, так и фоторепортажа, поэтомуКапа вооружился самым лучшим фотооборудованием, а Стейнбек твердым желаниемсделать честный репортаж без комментариев, без выводов о том, что онинедостаточно хорошо знают. Как только стало известно, что они едут в СССР, ихначали засыпать советами и предостережениями: « Да ведь вы же пропадёте безвести, как только пересечёте границу», « Что ж, у вас неплохие отношения сКремлём, иначе бы вас в Россию не пустили. Ясное дело — вас купили», « Что,едете в Москву, да? Захватите с собой парочку бомб и сбросьте на этих красныхсволочей».
Джона и Капу замучилисоветами. Им советовали, что взять с собой, чтобы не умереть с голоду;предлагали тайные способы переправки готового материала. Наши путешественникиобнаружили, что тысячи людей страдают острым московитисом — состоянием, прикотором человек готов поверить в любой абсурд, отбросив очевидные факты. Позже,Джон и Роберт, убедились, что русские в свою очередь больны вашинкгтонитисом.Они обнаружили, что, в то время как американцы изображают русских с хвостами ирогами, русские в свою очередь так же изображают американцев.
Летом, 1947 года, изСтокгольма, Джон Стейнбек и Р. Капа вылетели на русском самолёте «С-47» вМоскву. Пожалуй, в первые их больше всего встревожил внешний вид самолёта. Этобыло старое, обшарпанное, страшное чудовище. Еду во время полёта не разносят,хронически не работала вентиляция, отсутствовали ремни безопасности, багажскладывается в проходе, но моторы его были в прекрасном состоянии, летел онпревосходно. Американцы отметили, что с 1936 года, когда Джон здесь был впоследний раз, произошли огромные перемены. Во — первых, город стал намногочище, чем тогда. Многие улицы были вымыты и вымощены. Грандиозно вырослостроительство. Исчезли целые районы узких и грязных улочек старой Москвы, и наих месте выросли новые жилые кварталы и новые учреждения. Повсюду заметны следыбомбёжки, но разрушения незначительные, т.к. немецким самолётам не оченьудавалось прорываться к Москве. Город приводили в порядок, Москва собираласьпраздновать своё 800 — летие. Но, несмотря на праздничную суматоху, люди наулицах выглядели усталыми. Женщины очень мало или совсем не пользовалиськосметикой, одежда была хоть и опрятной, но не очень нарядной. Большинствомужчин носило военную форму, хотя они уже не служили в армии. Форма былаединственной их одеждой.
Пользоваться камерой былонельзя без специального разрешения, но получить его было очень сложно, т. к.существовала русская игра — « русский гамбит». Она очень проста. Чиновник изгосударственного учреждения, с которым вы хотите встретиться, то болен, то егонет на месте, то он попал в больницу, то находиться в отпуске. Это можетпродолжаться годами. Прибыв в Москву, американцы сразу же столкнулись сбюрократической системой, которая их преследовала по всему Советскому Союзу: вресторанах, в гостиницах, на улицах, одним словом везде и на всё нужно былописьменное разрешение.
Нашими любознательнымиамериканцами занимался ВОКС (союз писателей), который организовывал всё:проживание, питание, встречи, разного рода разрешения.
Встретившись с московскимиписателями, Джон и Капа поняли, что эти люди очень насторожены по их поводу, т.к. до американского писателя Стейнбека были и другие американские писатели,которые обещали написать только правду, а написали антирусские произведения,поэтому люди просили только одно: « Напишите правду, напишите то, что увидите.Не меняйте ничего, пишите так, как оно есть, и мы будем очень рады. Потому чтомы не доверяем лести».
Джон и Роберт, по прибытиюв Москву, обнаружили самое глубокое различие между русскими и американцами — отношение к своим правительствам. Русских учат, воспитывают и поощряют в том,чтобы они верили, что их правительство хорошее, что оно во всем безупречно, чтоих обязанность — помогать ему двигаться вперёд и поддерживать во всехотношениях. С другой стороны, американцы и англичане остро чувствуют, что любоеправительство в какой -то мере опасно, что правительство должно играть вобществе как можно меньшую роль и что любое усиление власти правительства — плохо, что за существующим правительством надо постоянно следить и критиковать,чтобы оно всегда было деятельным и решительным. Американцы заметили, что все вСССР происходит под пристальным взглядом гипсового, бронзового, нарисованногоили вышитого Сталина. Его портрет висит не то что в каждом музее — в каждомзале музея. А его бюст — перед всеми аэропортами, железнодорожными вокзалами,во всех школах и т.д. Одной из самых могучих индустрий в Советском Союзеявляется производства изображения Сталина.
Писатель и его коллегапобывали в музее Ленина. Там им пришла в голову мысль, что Ленин сам осознавалкакое место в истории он занимает. Он не только сохранял каждый клочок своихмыслей и записей, здесь были ещё сотни его фотографий.
У Джона и Р. Капы былапереводчица, которую им предоставили в Москве — Светлана. Она былапредставительницей советской молодёжи, Джон делал выводы о взглядах на жизньсоветской молодёжи, глядя на Светлану. Она была сгустком энергии иработоспособности. Она была очень решительной, ненавидела современное искусствово всех его проявлениях. Американцев считала декадентами. Через неё они узнали,что советскую молодёжь захватила волна нравственности. Приличные девушки неходят в ночные клубы. Приличные девушки не красят губы и ногти, не пьют, некурят и т. д. У Светланы были такие высокие моральные принципы, что американцына её фоне стали себе казаться малопристойными. Молодым людям в СССР внушают,что им предстоит сделать очень многое, больше чем они могут выполнить, чтопрактически у них не остаётся времени для развлечений.
Следующее путешествиеСтейнбеку и Капе предстояло в Киев...
Все уверяли американцев,что за пределами Москвы всё будет совсем иначе, что там никакой суровости инапряжённости. Действительно американцы нашли, что люди в Киеве веселее,спокойнее, чем люди, с которыми они встречались в Москве. И открытости исердечности было больше.
Киев когда — то былкрасивым городом, центром религий, но американцы застали его в руинах. Здесьнемцы показали, на что они способны. Это было не сражение, а уничтожение всехкультурных заведений города и почти всех красивых зданий, построенных запоследнюю тысячу лет. Джон отмечает, что одна из маленьких победсправедливости заключалась в том, что немецкие военнопленные помогали расчищатьруины.
Роберт и Джон отметили,что украинские девушки очень красивы, хоть одеты так же, как и москвички, но американцампоказалось, что на украинских девушках она сидит лучше. Хотя Киев разрушеночень сильно, а Москва — нет, киевляне все же не кажутся такими смертельноусталыми, как москвичи.
Украинцы засыпалиамериканцев вопросами. Их интересовали американские фермеры, жизненный уровеньамериканцев, рабочие, но главный вопрос, который всех очень тревожил, вопрос обатомной бомбе. Людей тревожила холодная война с Америкой, ведь они ещё неуспели оправиться от ужасных разрушении недавно кончавшейся войны.
Стейнбек и Капа попали какраз в разгар сельскохозяйственных работ. Трудились все без выходных от мала довелика. Предстояла грандиозная работа, нужно было работать, ведь Украина былажитницей СССР.
Джон пишет, что когда онивернулись из Советского Союза, то чаще всего слышали такие слова: « Они вамустроили показуху. Они все организовали специально для вас. Того, что есть насамом деле они вам не показали». Джон этим крайне возмущён, он пишет, что ониустроили то, что устроил бы для гостей любой фермер из Канзаса. Они постаралисьна славу, застолье было превосходное ( как и в каждом городе Советского Союза).
Все американцы в то времябыли уверены в том, что украинцы живут в лачугах, конурах, но Джон пишет, что укаждой семьи был свой дом, сад, огород. Американцы отмечают, что ни где невидели такой запас энергии и работоспособности как у советских людей. Послетого, как они посетили клуб, они утвердились в этом окончательно, глядя натанцующих девушек, которые с самой зари на полях, но стоило им хоть час поспать,они могли танцевать всю ночь.
Ещё нужно отметить про то,как американцы питались. Джон пишет, что если у русских и было секретноеоружие, то это еда, т.к. они ни где раньше так не питались. Хозяйки домов, гдеДжона и Роберта принимали, готовили неустанно. Не успели американцыпозавтракать, как наступало время обеда, причём завтраком это трудно назвать,ведь начинался он со стакана водки, потом каждому подавалась яичница изчетырёх яиц, две огромные жаренные рыбы, по три стакана с молоком, затем блюдас солениями, стакан домашней вишнёвой наливки и чёрный хлеб с маслом, потомполная чашка мёда с двумя стаканами молока и опять стакан водки. Можнопредставить какими были обеды и ужины.
Американцы отмечают, чтосоветских людей очень интересовал Рузвельт — бывший американский президент.Джон пишет, что русские люди любили его и что его смерть для них, была каксмерть родного отца.
Прощаясь с украинцами,Джон ещё раз отметил, сто это очень энергичные, весёлые, жизнерадостные и умныелюди.
Дальнейший путь вёл американскихкорреспондентов в Сталинград...
Дорога в Сталинградоказалась самой трудной из-за полностью разрушенных дорог. По окраинам городастроились сотни маленьких новых домов, но как только американцы въехали в самгород, то не увидели почти ничего, кроме разрушений. За то время, пока Джон иКапа были в Сталинграде, они всё больше удивлялись и поражались, какое огромноепространство занимали эти руины, а самое удивительное, что эти руины былиобитаемы. Под обломками находились подвалы и щели, в которых жило множестволюдей. Из окон гостиницы можно было наблюдать, как из-за большой груды обломковпоявлялась девушка, которая шла утром на работу, поправляя расчёской волосы.Девушка была опрятно и чисто одета. Американцы не могли себе представить, каким это удавалось. Как они живя под землёй могли сохранять чистоту, гордость иженственность.
Но Джон сталкивался и сужасными исключениями — людьми, которые не смогли перенести войну, которыеудалились не в потусторонний мир и вернулись не в горы, а в глубь человеческогопрошлого, в старинные дебри наслаждения, боли и самосохранения.
В Сталинграде Джон и Роберт посетили завод по производству тракторов. Капе очень хотелосьсфотографировать, но как и во всём Советском Союзе, здесь тоже, не понятно покакой причине,
боялись фотоаппарата,поэтому съёмка не удалась, что очень расстроило Капу.
Как и в Киеве, вСталинграде тоже было много военнопленных и как и киевляне, люди в Сталинградетоже не смотрели в их сторону.
Следующий пункт назначения- Грузия. По всему Советскому Союзу говорили, что если вы не были в Грузии, товы в своей жизни ничего не видели. О грузинах говорили как о суперменах, а оЧёрном море как о втором рае.
Прибыв в Тифлис (официальное название Тбилиси 1845 — 1936), американцы сразу же отметили чрезвычайнуюкрасоту грузинских мужчин, при этом удивившись, что женщины не такие красивые ирусские женщины гораздо красивее.
В Тифлисе Джон и Капапосещали церкви, узнали много мифов и легенд, питались отличными шашлыками,чудесным виноградом, грозди которого висели чуть ли не на каждом шагу и пилипревосходную минеральную воду «Боржоми», вкус которой, как написал Джон, несравнится с другими вкусами минеральных вод, одним словом Грузия действительнооказалась вторым раем с прекрасными землями, весёлыми и горячими людьми итёплым морем, ведь к Грузии не подошли немцы и она осталась во всей своей красенетронутой.
Джон пишет, что люди здесьбыли нарядно одетыми, лучше выглядели и были совершенно раскованными, нежели телюди, которых путешественники видели в Москве, Киеве и Сталинграде.
Также Роберт и Джонпосетили город Гори, родной город Сталина. Увидели как бедно и тесно жила семьяСталина, увидели сколько людей каждый раз посещают это священное место длявсего Советского Союза, пытаясь запомнить каждую деталь. Тогда у Стейнбекавозникла мысль, что если сейчас идёт такой громадный культ Сталина при егожизни ( на уровне Цезаря), то тогда что же будет, когда он умрёт, наверное онстанет самим Богом.
Для Джона оказалосьудивительно то, что в Советском Союзе, а особенно в Грузии, футбол любятбольше, чем на роде футбола Англии. Грузины — самые горячие болельщики.
Также Стейнбек отметил,что в Грузии очень много людей, которые боготворят искусство, а особеннопоэтов, писателей, которых возносят до небес, даже молодых и неопытных, Джонпишет, что это ещё одна отличительная черта советских людей от американских,ведь в Америке до писателей нет никакого дела, каждый писатель должен самделать свою карьеру, добиваясь любви читателей.
Из Тифлиса Капа и Стейнбекотправились в Батуми. Они были поражены красотой, тропическим климатом, большимразнообразием фруктов и большими плантациями чая, их не покидало чувство, чтоони оказались в Индии.
В Батуми располагалосьмножество курортных санаториев, куда стремились попасть не только советскиелюди, но и туристы из других стран. Чтобы советский человек мог отдохнуть наэтих курортах ему нужно было усердно работать, также сюда отправляли людейболевших или получивших увечья на производстве.
Закончив своё небольшоепутешествие по СССР, Джон и Капа вернулись в Москву, где вместе с её жителями игостями отметили 800 — летие этого чудесного города. Праздник был великолепен,все были радостными и нарядными, как и сама столица великой державы — России.
Конечно « Русский дневник»получился достаточно правдивым, хотя во многом были значительные преувеличения,а на мой взгляд прослеживалась некоторая доля иронии Стейнбека.
Сорок седьмой год… Вехитой поры стойко держаться в памяти многих людей. Уже состоялся поразившийвоображение Парад Победы — но карточки ещё не отменены. Уже продают с лотковмолочное мороженое — но каждую пачку ещё режут на четыре части, так как целаярядовому покупателю не по губам. Уже прошли на восток эшелоны с выжившимиузниками концлагерей, прямиком из гитлеровского в сталинский плен — ещё неначалась новая волна арестов, и люди по ночам не вздрагивают от дверного звонка. Уже функционируют под Москвой на арендованных дачах тесные,полуголодные, но уже такие желанные пионерские лагеря.
В зеркале « Русскогодневника» отразились лишь отдельные чёрточки этого мира. Но я не хочу упрекатьавтора за узость взгляда: ведь дневник вел не историк, не политик, неэкономист, это записки писателя, художника.
Некоторые наблюденияавтора покажутся не слишком убедительными, но эти наблюдения можно понять. Нохотя бы то, что москвичи показались ему угрюмыми, а украинцы и грузины — нет.Конечно в реальности это было не так: в ту труднейшую, хотя и полную надеждпору и жизнерадостность, и угрюмость достаточно равномерно распределялись повсей стране. Но Джон отнюдь не лукавит, он видел именно то, что описал. Секретпрост: по Москве он ходил сам, и город открывался ему в будни. А по Украине иГрузии его водили и возили, и люди, с которыми он общался, были заранее готовывстретить важного гостя — а кто же встречает гостя с угрюмым лицом!
Для Стейнбека многое былоскрыто. Вот в украинском колхозе американским гостям задают роскошный пир вобычном крестьянском доме, кто -то даже бутылку шампанского принёс,прибережённую для особого случая. И в другой деревне им устраивают пир, и вдругой области — пир, и в другой республике
— пир. Но мы — то знаемсегодня, откуда брались эти скатерти — самобранки. И знаем, какая нищета, какаяголодуха скрывалась за спиной этих выставочных роскошеств.
Стейнбеку, конечно, немог не бросится в глаза культ Сталина. Он и написал об этом откровенно и сюмором. Очевидная неприязнь Стейнбека к Сталину сегодня покажется кому -тослишком мягкой, а юмор, возможно, вызовет даже раздражение. Ведь гипсовые бюстыСталина, описываемые с юмором Джоном, замешаны на крови...