Областное государственноеобразовательное учреждение
среднего профессиональногообразования
Рязанский педагогический колледж
Контрольная работа по дисциплине
«Литература»
на тему
«Анализ литературного произведения В.М.Шукшина «Волки»
Преподаватель:Лебедева Л.В.
Работувыполнила: Веряскина Н. В.
Рязань 2011
«Волки» — один из ранних рассказов В. М. Шукшина (написан в 1966 г., опубликован в 1967г. в «Новом мире»). Этому рассказу как-то не повезло: он очень редковключается в сборники произведений писателя, его практически «не замечают»литературные критики. Между тем «Волки» — типичный шукшинскийрассказ: его сюжет и основную коллизию составляет вырванный из обыденнойсельской жизни эпизод. Эпизод, как чаще всего бывает у Шукшина, драматичный, снасыщенной динамикой действия, с накалом эмоций. В нем (эпизоде) — и это тожетипично для Шукшина — высвечиваются человеческие характеры. Типичен рассказ ипо авторской стилевой манере.
Прежде всего, отметимобращенность к разговорной стихии как к главному арсеналу речевых средств;доминирование разговорной речи и в диалоге (что естественно), и в авторскомповествовании. Шукшинской прозе в целом свойственна «погруженность» вразговорную стихию. Эта сторона литературного стиля писателя отмечается влитературе о нем. Так, Б. Панкин пишет: «То, что слово — единственноеоружие писателя, — аксиома, ставшая трюизмом. Тем не менее, эту истину хочетсяповторить. С одним, правда, уточнением. Не слово вообще, а речь, живаяразговорная речь, легко, непринужденно, словно ртуть, принимающая любые формы.Это ее стихия составляет ткань и содержание рассказов, их строительныйматериал. Именно она слышится и в диалогах, и в монологах героев, и влаконичных авторских комментариях» 1. В композиционно-речевой структурерассказа явно преобладает диалог.
Скупая на слова, наэкспрессивные краски, в то же время точная, энергичная, эмоциональнонапряженная, семантически осложненная характеристика персонажей, их поступков,сюжетных ситуаций, содержательная краткость, лапидарность слога,характеризующаяся смысловой емкостью и динамичностью изложения. Эти качестваписательской манеры Шукшина соотносительны со стилистическими свойствамиразговорной речи. Тот же Б. Панкин связывает «многозначительную»краткость слога Шукшина с его пристрастием как художника слова к разговорной речи.«Язык рассказов, — пишет литературный критик, — художественно выразителен,но средства выразительности необыкновенно скромны, непритязательны, они все изарсенала устной речи» 2 (здесь имеется в виду разговорная речь). Впрочем,как показывает художественный опыт Чехова-прозаика (чьим последователем вобласти поэтики рассказа является Шукшин), такая беллетристическая манераписьма жестко не связана со стилистикой «разговорности».
Наконец, стилевуюманеру Шукшина определяет установка (и в этом усматривается главный факторпоэтики его литературного творчества) писать правду, «без вранья»(«Восславим тех, кто перестал врать» — из «Записных книжек»писателя).
В результате, как пишетпрофессор В. С. Елистратов, «на стилистическом уровне мы видим правдивуюпростоту, своего рода разумную минимизацию словесной фактуры. Ничего лишнего.Четкий ритм. Отсутствие орнамента» 3 .
Активноефункционирование в рассказах Шукшина разговорной (литературной) речи ипросторечия во многом обусловлено и социокультурным статусом персонажей (всвоем большинстве они — сельские жители), пристрастием автора к диалогу,сюжетами рассказов (все они о жизни в деревне), общей ориентацией Шукшина наизображение, художественное исследование народной жизни. «Ухо поразительночуткое», — так, по свидетельству Ю. Трифонова, А. Твардовский оценилписательское мастерство Шукшина в построении диалога, в воспроизведении живой,непосредственной речи своих героев 4 .
С самых первыхпроизведений главный герой Шукшина — сельский житель, простой русский человекцельной недюжинной натуры, не пасующий ни перед житейскими невзгодами, ни передлютым лесным зверем. Он обладает надежным запасом самостояния, которое даетсилы выстоять в экстремальных ситуациях, требующих определенных нравственныхпоступков.
Объектомхудожественного исследования Шукшин избрал современную ему и родную для негоалтайскую деревню со всей ее неустроенностью и вместе с тем с неизбывной тягойк добру, с наивным романтическим стремлением уйти от нудной монотонностибудней, вырваться из бездушного существования, лишенного традиционных вековыхнравственных устоев и поэзии земледельческого труда, сохранив при этом заветыстариков жить по совести. В. Шукшин признавался: «Для меня именно в селе — острейшие схлесты и конфликты. И возникает желание сказать свое слово о людях,которые мне близки» 5 .
В литературномтворчестве Шукшина в известном смысле прослеживается традиция русской классики,идущая от Лескова через И. Шмелева («За язык пропадаю») и М.Горького. Действительно, по житейским судьбам, по самостоятельности в поступкахи суждениях, по своей жизнестойкости, по открытости, непосредственности душигерои Шукшина сродни лесковским персонажам. шукшинрассказ просторечный экспрессия
Писатель погружен вбыт, житейские заботы совсем не простого «человека из народа». Авторвсегда рядом со своими персонажами, он «свой» для них, живет ихпечалями и… мечтами. Таким ощущает себя Шукшин в своих рассказах. Он знаетдеревенскую — жизнь изнутри, не понаслышке, в деталях. Неслучайно один излитературных критиков назвал сочинения Шукшина «голосом народнойтолщи» 6 .
Сюжет«Волков» прост: двое сельчан — Наум Кречетов и его зять Иванотправились в лес за дровами. По дороге на них нападают волки. Тесть струсил ибросил Ивана одного против волчьей стаи… Вернувшись в деревню, зять за такоепредательство, едва не стоившее ему жизни, намерен «отметелить»тестя. Но тот уже вызвал милиционера, который и отводит Ивана в «сельскуюкутузку».
В рассказе обращает насебя внимание, во-первых, его лексика, работа автора со словом и над словом;очевидна обдуманность в подборе слов, мотивированность их употребления в данномконтексте и в контексте всего рассказа.
Во-вторых — сама манераописания персонажей, участников действия, воспроизведения сюжетных ситуаций,сцен, «картин природы» (последние скупо представлены в«Волках», как, впрочем, и в других рассказах) — лаконичная,сдержанная и одновременно семантически и экспрессивно насыщенная; фраза,речевая структура всего текста отличаются динамизмом синтаксического строя.Стилевая манера Шукшина подчиняется принципу «правдивой простоты»,требующему от автора необходимой достаточности в художественном изображенииданного фрагмента действительности и в первую очередь — в изображении человека,его поступков, в целом его внутреннего мира, «диалектики души» (поЧернышевскому), в образно-поэтическом воспроизведении «второйдействительности» (напомним: художественная литература — это втораядействительность).
Разговорные ипросторечные слова и выражения выполняют в рассказе «Волки» следующиефункции.
I. Они выступают какречевая характеристика персонажа, подчеркивают экспрессивность его реплик. Вотодна из реплик Ивана (в начале рассказа): — … Я бы с удовольствием лучшеводопровод пошел рыть, траншеи: выложился, зато потом без горя — вода иотопление. Здесь глагол выложиться означает отдать, истратить все силы начто-либо, относится к разговорной речи (первоначально был распространен болеевсего в речи спортсменов). Глагол выложиться экспрессивен и способствуетдинамичности высказывания. Это подтверждает сопоставление с возможнымисинонимическими заменами: старался бы работать, поработал бы как следует (нежалея сил), — которые и многословны (что лишило бы реплику динамичности), иэкспрессивно маловыразительны.
Еще иллюстрация: — Вдеревне плохо!.. В городе лучше А чего приперся сюда?
(Реплика тестя Ивана.) Глаголприпереться относится к разговорной (литературной) речи, входит в составгрубопросторечной лексики, он употребителен в эмоционально напряженныхситуациях, когда говорящий выражает свое большое недовольство приходомкого-либо. Это вполне соответствует отрицательному отношению Наума к зятю, атакже контексту далеко не дружественного диалога между ними. (Отметимнемаловажное обстоятельство для полноценного восприятия текста этого рассказа:и выложиться, и припереться, как, впрочем, и другие слова, относящиеся кразговорной речи, и в наши дни — в начале XXI века, почти через 40 лет,выступают с прежней стилистической характеристикой 7 .)
Наиболее выразительны,экспрессивно насыщены в рассказе реплики, произносимые в острых конфликтных иэкстремальных ситуациях, что вообще присуще аффективной речи. Вот, к примеру,заключительная сцена схватки с волками:
— Ваша взяла, — сказалон. — Жрите, сволочи
— Ну погоди!.. Погодиу меня, змей ползучий. Ведь отбились бы — и конь был бы целый. Шкура.
Или объяснение Ивана стестем после схватки с волками:
— Предал, змей! Я тебяпроучу. Ты не уйдешь от меня, остановись лучше. Одного отлуплю
не так будет позорно. Ато при людях отметелю
— Сейчас — остановился,держи карман! — Наум нахлестывал коня. — Оглоед чертов… откуда ты взялся нанашу голову.
В этих репликах мывидим целый набор слов и выражений, наделенных яркими красками«сниженной» экспрессии, «заряженных» отрицательнымиэмоциями. Выделенные лексико-фразеологические единицы относятся к просторечиюили к разряду грубопросторечной лексики и фразеологии, к разговорной(литературной) речи, а также к обиходно-бытовым словам и выражениям разговорнойречи. Одно лишь слово предал принадлежит книжной речи.
В приведенных репликахесть и другие элементы разговорной речи и просторечия, участвующие ввоссоздании естественности аналогичных реплик реальных диалогов.
1. Так называемыедискурсные, или структурные, слова. Они функционируют в устной речи,преимущественно в речи разговорной, а также в таких сферах книжной устной речи,как язык радио и телевизионная речь; а за рамками литературного языка — внародно-разговорной речи: просторечие, диалекты, жаргоны. В приведенных здесь(и других) репликах к таким словам и выражениям относятся вот зато, раз, держикарман… 8
2. Типичное дляпросторечия употребление в аффективных конструкциях относительно-вопросительногоместоимения что в родительном падеже, например: А чего приперся сюда?; Чего ты!Лаешься-то?..
3. Ненормативноеупотребление форм разных частей речи (об этом см. дальше).
Все это придаетрепликам дополнительную выразительность, а также правдоподобие реальногодиалога.
II. В авторскомповествовании разговорная (литературная) и просторечная лексика и фразеологиявыполняют различные функции.
1. Повышаетсяэкспрессивная выразительность текста в силу иностилевого характера этих речевыхэлементов в литературно-художественном произведении. Ведь, как известно,литературно-художественное произведение при всей погруженности автора вразговорную стихию находит свое стилистическое воплощение в рамках языкахудожественной литературы, или художественного стиля, относящегося к книжнойречи (к ее письменным стилям).
Ориентация автора на«живую», непринужденную речь персонажей и — соответственно — нанеформальное речевое общение, употребление элементов разговорной речи ипросторечия в собственной авторской «партии» бывает обусловлено,наряду с описанием деревенской жизни фольклорно- этнографической тематикойхудожественного текста (например, сказы П. Бажова), изображением «блатнойсреды» (например, в современных детективах или у Ю. Алешковского),раскрытием внутреннего мира «маленького человека» в современнойандеграундной прозе с ее «простонародящимся интеллигентом», всочинениях Е. Попова, А. Слаповского, с одной стороны, — и у В. Астафьева — сдругой).
В рассказе«Волки» такие слова передают преимущественно динамизм сцены,энергичность действий (и речевого поведения!) участников ситуации (нередко и спозиции соответствующего персонажа), подчеркивая драматизм изображаемойситуации, напряженное психологическое состояние персонажа. Например: Иван…огрел вожака бичом. Здесь глагол огреть предполагает энергичный и очень сильныйудар бичом; относится к просторечию, употребителен в бытовой речи. Коньшарахнулся в сторону, в сугроб. Просторечный глагол шарахнуться омонимичен,здесь означает резкий, энергичный рывок в сторону из-за страха, отнеожиданности, слово очень экспрессивное. Это становится очевидным, еслисопоставить его с «нейтральными» синонимическими заменами: броситьсяв сторону, быстро отойти, отбежать в сторону, которые передают лишь значение,оставаясь маловыразительными по своей экспрессивной окраске. Волк… прыгнулпод коня и ударом когтистой лапы распустил ему брюхо повдоль. Распустить — просторечный глагол, здесь передает мощность и энергичность удара, движенийволка, по своему происхождению относится к профессиональному жаргону портных:при переделке старой одежды портной перерезает или разрывает нитки (распускаетих), которыми сшиты две половины одежды; см. также: Конь сам развернулся и сместа взял в мах; Вся стая крутанулась с разгона вокруг вожака.
Напряженность ситуации,энергичность действий персонажей и зверей (в основном в восприятии Ивана) авторпередает и «нейтральными», общеупотребительными словами: Волки серымикомками податливо катились с горы; малейшая задержка, и они [волки] с ходувлетят в сани.., а также синтаксическим строем предложений: Волки были совсем близко: малейшая задержка, и они с ходу влетят в сани — и конец.Неслучайно здесь бессоюзное предложение, особенно динамична его вторая часть:драматизм ситуации подчеркивается синтаксическими средствами — в дополнение кее лексико-фразеологическому составу. Ср.: Иван стиснул зубы, сморщился…[многоточие автора. — Ю. Б. ] «Конец. Смерть». Глянул вперед.Замечательный по лаконизму и эмоциональной выразительности, данный фрагментсвидетельствует о незаурядном стилистическом мастерстве автора рассказа. Дваназывных предложения (Конец. Смерть), оформленные как прямая речь, с однойстороны, передают динамизм, психологическую напряженность описываемой ситуации(конечно, вместе с другими словами и предложениями) с точки зрения Ивана; сдругой стороны, отмеченный динамизм и драматичность ситуации делают излишнимислова, вводящие прямую речь, — первое предложение прямо указывает, комупринадлежит прямая речь.
Данные назывныепредложения, так введенные автором в текст, могут быть восприняты как своегорода парцелляция (напомним; парцелляция — «такое членение предложения, прикотором содержание высказывания реализуется не в одной, а в двух или несколькихинтонационно-смысловых единицах, следующих одна за другой после разделительнойпаузы… Парцеллируемые части всегда находятся вне основного предложения»9. Пунктуационно парцеллируемые части «оформляются» каксамостоятельные предложения. Такое синтаксическое построение текстовогофрагмента углубляет синтаксико-стилистическую и смысловую перспективуавторского повествования при минимуме используемых языковых средств, придаваяавторской речи высокую степень выразительности.
Последнее предложение(Глянул вперед) — неполное. И это очень уместно, так как личное местоимение илиимя «Иван» как подлежащее в данном контексте — лишнее. Оно помешалобы передаче динамичности и драматичности описываемой ситуации. Симптоматичен ивыбор самого глагола: глянул — из просторечия, оно типично для речи сельскогожителя, вообще — носителя просторечия; в литературно-художественномпроизведении — «продукте» книжной культуры слова оно воспринимается«свежим», выразительным на фоне общеупотребительной и книжнойлексики. Сверх того, выбором этого глагола автор еще раз подчеркивает, чтовоспроизводимая в данном месте рассказа сюжетная ситуация «дается» ввосприятии Ивана, с его позиции (об этом см. дальше).
2. Разговорная ипросторечная лексика и фразеология при описании ситуации, в которой оказалсяперсонаж, передают не только авторскую оценку этой ситуации, но и ее (ситуации)восприятие, оценку самим персонажем. Автор выражает тем самым отношение кпроисходящему как бы и от имени персонажа. В результате такое изображениеязыковыми средствами эпизода, сцены, сюжетной ситуации обретает объемность,стилистическую стереоскопичность. Например: И еще один [волк] отвалил от своры(это видит Иван). Здесь отвалить выступает в просторечном употреблении — впереносном значении отойти, отбежать в сторону от кого, чего-либо. Это значениепроясняется благодаря сочетанию с в сторону от своры и контексту. Данное слововыступает обычно со значением отплыть, отчалить (о судне, о плавающихсредствах), относится к разговорной лексике. Другой пример: самую лютую собакуеще может в последний миг что-то остановить Прилагательное лютыйприменительно к животным (преимущественно — к хищным) употребляетсясравнительно редко (есть устойчивое сочетание лютый зверь), имеет усилительныйхарактер (очень жестокий). Оно несколько архаично; входит в синонимический ряд:злой, сердитый, жестокий, свирепый. О собаках обычно говорят: злая собака. Вданном же контексте, когда сопоставляются волк (действительно очень жестокий,свирепый зверь) и собака, сочетание лютая собака употреблено специально. Автортем самым подчеркивает особую жестокость волка. Ведь именно так воспринимаетвожака волков Иван.
Слова огреть,крутнуться, шарахнуться, глянуть, распустить, отвалить, лютый — из сценысхватки Ивана с волками. Они передают (наряду с участием в описании самойсцены) реакцию Ивана на происходящее, усиливая экспрессивность текста,динамичность авторского описания благодаря «внесению» в объективноеповествование личностной оценки персонажа — «участника события».
В просторечномдеепричастии жалеючи (в литературном языке расценивается как устаревшее,употребительно в фольклорных текстах, при стилизации «под фольклор»)и разговорном глаголе почуять в предложениях: Наум, жалеючи дочь, терпел зятя;[Он] почуял в голосе зятя недоброе — явно ощущается «голос» персонажа- Наума Кречетова. Во-первых, здесь глагол жалеть выступает в диалектномзначении «любить»; во-вторых, форма деепричастия на -учи (-ючи)содержит дополнительную социокультурную информацию, в данном случае о Науме како носителе просторечия. Разговорное слово почуять вполне мотивированонапряженностью сложившейся ситуации, оно передает психологическое состояниеНаума, который боится зятя, потому что не может не понимать, что фактическипредал его, оставив один на один с волками. Поэтому «нейтральное»почувствовал, лишь обозначая состояние человека, в этом контексте не передалобы столь точно и объемно личных ощущений персонажа и драматичность сцены.
Для полноты описанияразговорной и просторечной лексики в диалогах рассказа важно обратить вниманиена те слова, семантика и «сниженная» тональность которых выявляютсятолько в устной речи. Имеются в виду слова, выступающие (в диалогах данногорассказа) со значениями, обусловленными синтаксически и фразеологически.
Так, в реплике Наума: Содной стороны, конечно, хорошо — водопровод, с другой — беда… ты б тогдасовсем заспался — семантика существительного беда обусловлена егосинтаксической позицией сказуемого. Значение глагола бросить в значении отстатьот кого-либо, перестать им заниматься, думать о нем реализуется только всоставе синтаксически устойчивого сочетания — см. реплику милиционера о Науме, обращеннуюк Ивану: «Да брось ты его!»
Значения глаголовпринять, заработать, налить в соответствующих репликах: — Малость принял длякрасноречия; — Нет, отметелить я его должен. — Ну и заработаешь ...; — Налилшары-то — фразеологически обусловленные.
Поскольку разговорнаяречь в литературно-художественном произведении — не стенографическая записьживой речи, а ее стилизация, то такое употребление только что рассмотренныхслов существенно помогает литератору придать репликам естественность иправдоподобие реального бытового диалога.
В изображенииэмоционального состояния персонажей, драматической напряженности сюжетнойситуации, в экспрессивной выразительности диалогов и в значительной степени — авторской речи, в воссоздании «натуральности» реального диалога врепликах персонажей, наряду с лексикой и фразеологией разговорной речи ипросторечия, как уже отмечалось, участвуют грамматические единицы исловообразовательные элементы той же функционально-стилевой принадлежности. Ониестественно вписываются в общий ансамбль стилистических средств выраженияэкспрессии, свойственных устному неформальному общению в условияхмежличностного общения носителей просторечия, а также в речевую характеристикуперсонажей рассказа.
Из синтаксическихявлений разговорной речи отметим паратаксическое объединение глаголов (поедемсъездим за дровишками; иди гуляй; пойдем в шахматишки сыграем),актуализированный порядок слов в высказывании, обусловленный контекстом(предыдущей репликой), речевой ситуацией (в рассказе — осложненными атмосферойаффективной речи), например: Я тебя бить буду, а не лаяться — ответная репликаИвана на вопросительную реплику тестя: — Чего ты? Лаешься-то?..; см. такжереплику Ивана (она выделена шрифтом) в контексте диалога: — Хотел папаню твоегопроучить… Как надо человеком быть — Самую малость: чтоб тычеловеком был. А ты — шкура. Учить я тебя все равно буду.
Из морфологии обращаютна себя внимание своей выразительностью прежде всего частицы, в основном — частицы модальные (они «вносят в предложение разные значения субъективногоотношения к сообщаемому» 10 ). Например: вставай- ка; налил шары- то, дабрось ты!, да потому, что...; что же, без дров сидеть?; Вот (указательная частица)ведь почему молодежь в город хочет?; Ну, поехали; Ну и заработаешь!; см. такжев составе устойчивых речевых оборотов: Ну погоди!; Черт- те чего!.. (ониотносятся к упомянутым выше дискурсным словам).
Другое морфологическоесредство выразительности — ненормативные формы разных частей речи (имениприлагательного, имени существительного, глагола), характерные длявнелитературной сферы русского национального языка: полная формаприлагательного в функции сказуемого вместо краткой (как требует литературнаянорма) — ему же коня достали, и он же еще недовольн ый ;… и конь был бы целый; окончание родительного пад. множ. числа существительных мужского рода на-тель (Таких возбудител ев -то знаешь куда девают? — вместо нормативноговозбудител ей ); в реплике Наума, отвечающего Ивану с явнымнедоброжелательством к нему, припоминая реплику зятя перед поездкой в лес опреимуществах городской жизни: Учитель выискался! Сопля Да ещенедовольный всем: водопровод ов, видите ли, нету — использована ненормативнаяформа множественного числа слова водопровод — форма «потенциальная», неупотребительнаяв литературном языке (поскольку данное слово относится к обозначениютехнических сооружений универсального характера — ср. радио, телевидение,Интернет и т.п.), однако допустимая в речи аффективной, в споре и т.п.;ненормативная форма личного окончания глагола грабить (Граб ю-ут! — заполошноорал он, нахлестывая коня).
Из словообразованияотметим характерные для непринужденной разговорной речи существительные суменьшительно-ласкательными суффиксами: -чик- (Голуб чик и сизые. Выставились);и -ишк- (Поедем съездим за дров ишк ами; пойдем в шахмат ишк и сыграем);глагольные образования, выражающие интенсивность и энергичность действия (Всястая крутнулась с разгона вокруг вожака; Наум нахлестывал коня).
Литературные критики иисследователи художественной прозы Шукшина давно подметили преемственность егостиля со стилистикой прозы Чехова (см., к примеру, указанные работы В. С.Елистратова, Вл.Коробова).
Прежде всего пишут обоптимально лаконичной манере Шукшина в воспроизведении мира вещей и природы, аглавное — в передаче внутреннего мира героев, в выявлении эмоциональнойнапряженности душевного состояния, речевого поведения, поступков персонажей,динамичности сюжетных ситуаций, сцен, их психологической нагрузки.
В «Волках»эти качества шукшинской прозы, идущие «от Чехова», явственноощущаются в описании схватки Ивана с волками и особенно вожака волчьей стаи. Впереди отмахивал крупный, грудастый с паленой мордой… А сейчас Иван понял, что волк — это волк, зверь Этого,с паленой мордой, могла остановить только смерть. Он не рычал, не пугал… Ондогонял жертву. И взгляд его круглых желтых глаз был прям и прост Вожак дважды прямо глянул своими желтыми круглыми глазами на человека… Вожак еще раз глянул на него… И взгляд этот, торжествующий,наглый, обозлил Ивана. Он поднял топор кинулся к волкам вожак смотрел внимательно и прямо
Предельно краткийпортрет вожака, в котором, наряду с выразительными «внешнимиприметами», дан и запоминающийся психологический облик волка: крупный,грудастый, с паленой мордой; отмахивал (косвенная оценка мощности волка);круглые желтые глаза; взгляд его круглых желтых глаз был прям и прост; взглядэтот, торжествующий и наглый; вожак смотрел внимательно и прямо.
Такую лаконичность вописании волка можно объяснить «насущными» потребностями авторскогоповествования, развитием сюжета в данном литературно-художественномпроизведении. С одной стороны, драматизм ситуации схватки с волками,стремительность происходящего, психологическое состояние персонажа (Ивана),оказавшегося в центре этой смертельной схватки; с другой стороны — вся сценанападения волков дана автором практически с позиции Ивана, в его восприятии(волки достигли дороги метрах в ста позади саней И смешно тоже ужене было; уже только метров пятнадцать-двадцать отделяло его [волка] от саней),детально «расписывать» волка было некогда, важно было«схватить» главное в его внешнем и психологическом облике.
Между тем именно такая«скупая» на стилистические краски, практически лишенная«изобразительно-выразительных средств» констатирующая характеристикавнешности и психологического облика волка обусловлена общей установкой Шукшинана лапидарность литературного стиля при идейно- эстетической, экспрессивно-эмоциональнойнасыщенности художественного текста. Эта стилевая черта авторской манеры письмапоследовательно прослеживается в новеллистической прозе Шукшина. Оназакономерно сопоставляется с прозой Чехова, с принципами чеховской стилистики вхудожественном изображении человека, его внутреннего мира и окружающейдействительности. С Чеховым Шукшина роднит (и это проявляется в рассказе«Волки») один очень важный конструктивный момент в построенииавторской речи, повествования «от третьего лица». Благодаря этомуконструктивному моменту в «объективное» авторское видениеизображаемого привносится субъективный взгляд персонажа без непосредственных,прямых указаний автора, вроде таких, как "(персонаж) подумал,что...", «ему показалось, что...». В результате — в авторской речикак бы непосредственно присутствует «голос» героя, его восприятиесюжетных событий, ситуаций, коллизий, в том числе и в речевых формах, присущихданному персонажу. Герой становится вместе с автором субъектом художественногоповествования.
Такой эксперимент (инадо сказать, эксперимент, вошедший в художественную практику русскихписателей-реалистов) Чехов предприняла «Степи» 11, частично в«Спать хочется» 12 .
И в рассказах Шукшина,в том числе в «Волках», мы видим реализацию такого чеховского приемапостроения авторского повествования. Уже в первом абзаце рассказа содержится«точка зрения», «отношение» Ивана Дегтярева к своему тестю:В воскресенье, рано утром, к Ивану Дегтяреву явился тесть, Наум Кречетов,нестарый еще, расторопный мужик, хитрый и обаятельный. Иван не любил тестя;Наум, жалеючи дочь, терпел Ивана.
Обратим внимание наглагол явиться. Наряду с участием в воплощении основной коммуникативной задачиавторской речи — описании сюжетной ситуации, этот глагол передает и информациюоб определенном (негативном) отношении Ивана к своему тестю, подготавливая темсамым читателя к главной коллизии рассказа. Здесь глагол явиться, который взначении прийти куда-либо употребляется в деловом стиле (Свидетель в суд неявился), используется иронически, с оттенком недоброжелательства, когдаговорящий хочет подчеркнуть, подчеркивает нежелательность или несвоевременностьчьего-либо прихода к нему (ср. поговорку «Явился — не запылился»).Негативное отношение Ивана к Кречетову подтверждается тут же авторской констатацией:Иван не любил тестя Очевидно, что глагол явиться в этом абзацепередает отношение Ивана к приходу тестя.
Такое построениеавторской речи в более или менее развернутом виде представлено в описаниинападения волков:
— Грабю-ут, — заполошноорал он [Наум], нахлестывая коня
«Что он, с умасходит? — невольно подумал Иван. — Кто кого грабит?» Он испугался, нокак-то странно: был и страх, и жгучее любопытство, и смех брал над тестем.Скоро, однако, любопытство прошло. И смешно тоже уже не было. Волки достиглидороги метрах в ста позади саней и, вытянувшись цепочкой, стали быстронагонять. Иван крепко вцепился в передок саней и смотрел на волков.
Впереди отмахивалкрупный, грудастый, с паленой мордой… Уже только метров пятнадцать-двадцатьотделяло его от саней. Ивана поразило несходство волка с овчаркой
В данном фрагментерассказа описание ситуации «от автора» в то же время дается и спозиции персонажа, в восприятии Ивана.
Шукшин совмещаеттрадиционный способ «включения» персонажа, его «субъективнойзоны» в авторскую речь (например: А сейчас Иван понял, что волк — этоволк, зверь) и предложенный Чеховым прием «субъективизации»повествования непосредственным «включением» точки зрения персонажа,его речи в авторскую речь. Следующий за приведенной фразой тест раскрывает, что«понял» Иван (см. выделенное полужирным курсивом в этом тексте),однако без слов, «вводящих» речь, точку зрения, реакцию персонажа: Самую лютую собаку еще может в последний миг что-то остановить:страх, ласка, неожиданный властный окрик человека. Этого, с паленой мордой,могла остановить только смерть. Он не рычал, не пугал… Он догонял жертву. Ивзгляд его круглых желтых глаз был прям и прост.
Аналогичное наблюдаетсяи в дальнейшем описании схватки с волками (через несколько строчек):
Ивана охватил настоящийстрах.
Передний, очевидновожак, стал обходить сани, примериваясь к лошади. Он был в каких-нибудь двухметрах… Иван привстал и, держась левой рукой за отводину саней, огрел вожакабичом. Тот не ждал этого, лязгнул зубами, прыгнул в сторону, сбился с маха И снова, вырвавшись вперед, [вожак] легко догнал сани. Иванприготовился, ждал момента… Хотел еще раз достать вожака. Но тот сталобходить сани дальше. И еще один отвалил в сторону от своры и тоже началобходить сани — с другой стороны. (Вся эта сцена подается исключительно ввосприятии Ивана.)
А вот чеховский прием вчистом виде:
Вожак поравнялся слошадью и выбирал момент, чтоб прыгнуть на нее. Волки, бежавшие сзади, былисовсем близко: малейшая задержка, и они с ходу влетят в сани — и конец. Иванкинул клочок сена; волки не обратили на это внимания
И дальше по тексту — после того, как волки задрали лошадь и набросились на ее тушу:
Всеслучилось так чудовищно скоро и просто, что смахивало скорей на сон. Иван стоялс топором в руках, растерянно смотрел . Вожак еще раз взглянул нанего… И взгляд этот, торжествующий, наглый, обозлил Ивана. Он поднял топор,заорал что было силы и кинулся к волкам. Они нехотя отбежали несколько шагов иостановились, облизывая окровавленные рты. Делали они это так старательно иувлеченно, что казалось, человек с топором нимало их не занимает. Впрочем,вожак смотрел внимательно и прямо. Иван обругал его самыми страшными словами,какие знал
Несомненно, и в первомфрагменте (особенно вторая часть бессоюзного предложения: малейшаязадержка, и они с ходу влетят в сани — и конец), и во втором (особенно та егочасть, которая ограничена словами Все случилось… до на него, и предпоследняяфраза) автор воспроизводит сюжетную ситуацию исключительно с точки зренияперсонажа, передавая его психологическое состояние, его восприятиеслучившегося, поведения волков, прежде всего — вожака стаи.
В своейновеллистической прозе В. М. Шукшин применяет разные виды повествования,мотивированно совмещая традиционное построение повествования и введенноеЧеховым в русскую художественную прозу гармоничное сосуществование в«объективном» повествовании («от третьего лица») авторскоевидение и видение персонажем изображаемого в литературно- художественномпроизведении, объединяя их на речевом, стилистическом уровне в общий единыйдискурс, в рамках которого сливается речь автора и речь героя, и получаяхудожественное изображение живой действительности и человека в двухмерном диапазонеих восприятия автором и персонажем (см., наряду с рассказом «Волки, итакие рассказы автора, как „Осенью“, „Упорный“,»Ванька Телятин" и др.)
Литература
1. Панкин Б. Василий Шукшин и его«чудики» // Василий Шукшин. Рассказы, М., 1979. — С. 24 — 25.
2. Там же. — С. 2.
3. Елистратов В. С. Русская правдаВасилия Шукшина (к метафизике национального характера) // Елистратов В. С.Словарь языка Василия Шукшина. — М., 2001. — С. 402.
4. Коробов Вл. Василий Шукшин.Творчество. Личность. — М., 1984. — С. 191.
5. Цит. по: Советская литература.Рассказ. Очерк. Рекомендательный указатель литературы. — М., 1979. — С. 225.
6. Курчаткин А. Голос народной толщи //«Русская мысль» (Paris), 10 — 16 ноября 1994.
7. См.; Ожегов С. И., Шведова Н. Ю.Толковый словарь русского языка. — М., 1997. — С. 114 и 597.
8. Описание этих слов и выражений см. в«Словаре структурных слов русского языка» В. В. Морковкина (М., 1997.-С. 38, 52, 64 — 65, 104, 128,294 — 295).
9. Розенталь Д. Э., Теленкова М. А.Справочник лингвистических терминов. — М., 1985. — С. 199.
10. Русская грамматика. — М., 1980. — Т.1. — С. 727.
11. См.: Одинцов В. В.«Степь». Новаторство стиля // Русская речь. — 1980. — N 1.
12. См.: Бельчиков Ю. А. Авторскоеповествование в рассказе А. П. Чехова «Спать хочется» // Русскаясловесность. — 2001, — N 3.