Оглавление
Введение
Глава 1. Жизнь и быт до «Домостроя»
1.1 Брак и семья
1.2 Церковь
Глава 2. Эпоха «домостроя» — эпоха перелома
2.1 В политической жизни
2.2 В идейной и культурной сферах
2.3 Нравы и правовая сфера
2.4 Поп Сильвестр и его отношения с царем
2.5 «Домострой» как литературный памятник
2.6 Картина мира и основные ментальные модели«Домостроя»
2.7 Взаимоотношения между «гендером» и«сексом» в русской истории
Заключение
Список литературы
Введение
Считается, что перваяредакция «Домостроя» составлена в Новгороде Великом в концеXV — начале XVI века. Вторая редакция, значительно переработанная (которуюмы намерены проанализировать), собрана и заново отредактирована выходцем изНовгорода попом Сильвестром, влиятельным советником и воспитателем молодогорусского царя Ивана Васильевича, именуемого Иваном IV, «ИваномГрозным».
Судьба этоголитературного памятника, а главное, отношение к нему, очень прихотливы. Сначалаон претендовал на то, чтобы сделаться орудием государственной политики. Затемнадолго стал книгой, почитаемой исключительно ревнителями «древнегоблагочестия», преимущественно старообрядцами. XIX век усилиями радикальнойжурналистики закрепил за ним роль жупела: квинтэссенции отсталости икрепостничества. В советское время «Домострой» отброшен и забыт.Сегодня он вызывает к себе самый пристальный интерес, что выразилось внеоднократных переизданиях. Реабилитаторы «Домостроя» видят в немблагие основы степенной, религиозной, нравственной жизни русского народа.«Новые русские» склонные идеализировать патриархальную старину,находят в «Домострое» реалистическое изображение семейного иобщественного обихода. Спору нет, реальная жизнь отразилась в тексте иподтексте этого произведения, но совсем иначе: в скрытой, дозированной, аиногда даже вытесненной форме.
Логика нынешнихреабилитаторов такова: «Домострой» ценен уже только тем, чтовписывается в православные основы и устои российского жизнеустройства. Темныеже его стороны можно списать на счет породившего его времени, на грубостьтогдашних нравов, которые автор жаждал улучшить и смягчить. Женщину билисмертным боем — «Домострой» советует этого отнюдь не делать, а«вежливенько» постегать плеточкой без свидетелей. Воровствопроцветало — автор рекомендует быть аккуратным и честным. Навет, донос,клевета, площадное/> зубоскальство были обычными делами — автор«Домостроя» учит быть обходительным, серьезным, слухов не распускать,доносчиков не слушать и им не верить, а пьянства и грубой брани не допускать.Чем, казалось бы, плохо?
Не представляя отчетливо,какой была роль тогдашней литературы и в какой степени жизнь влияла на нее (инаоборот, литература на жизнь), без ясного прослеживания всей системывзаимосвязей «Домостроя» и его автора со своим временем и синститутами общества тогдашней Руси мы рискуем ничего не понять в этомпамятнике. Давно пора разобраться: что есть «Домострой» и что он неесть.
Мифы вокруг него,противореча друг Другу, трогательно сходились в одном пункте. Мистик, визионери гностик, «русский Блейк» Д. Андреев считал, что«Сильвестр сделал попытку, значение которой не вполне осознано до сих пор.»Домострой" есть попытка создания грандиозного религиозно-нравственногокодекса, который должен был установить и внедрить в жизнь именно идеалымировой, семейной, общественной нравственности. Задача колоссальная: еемасштабы сопоставимы с тем, что осуществил для своего народа Конфуций..."[1].
Позитивист, радикал,публицист-народник второй половины XIX века Н. Щелгунов,отметив, что "«Домострой» царил у нас повсюду, во всех понятиях,во всех слоях общества", далее говорит: «Сильвестр, собравший»Домострой", был для нас, русских, тем же Конфуцием, который тоже несочинил ничего своего, а только собрал плоды народной мудрости и практическихправил и подвел им итог"[2]. Неудача Сильвестраподчеркивается обоими столь несхожими авторами. Андреев замечает, что«Сильвестру, как известно, удалось сложить довольно плотно сколоченную,крепкую на вид, совершенно плоскую систему, поражающую своей безблагодатностью.Ни размаха (...), ни духовной красоты...»[3]. Также и Щелгунов, каквидно из цитаты, подчеркивает в своей отрицательной оценке не-оригинальностьсистемы Сильвестра, ее вторичный характер.
Уникальность«Домостроя» в русской культуре, прежде всего в том, что после негоуже не предпринималось сравнимой попытки нормировать весь круг жизни, особенносемейной, основываясь при этом на сверхчеловеческом императиве-авторитете, а изсоветских документов с ним можно сопоставить только разве что одиозный«Моральный кодекс строителя коммунизма».
Глава 1. Жизнь и быт до«Домостроя»
/>/>
1.1 Брак и семья
Русская жизнь городов,малых посадов и деревень была сильно окрашена аграрно-магическим, языческиммироощущением. Функцию законов на деле выполняли неписаные правила, запреты,обычаи. По ним девушка не всегда была во власти отца и семьи: ейпредоставлялась некоторая самостоятельность. Законы раннего времени такжепредусматривают штрафы и кары в случае, если девицу принуждают силой выйтизамуж, а она, не желая />брака, причинит себе смерть илиувечье. Древнерусские княжеские уставы считают в этом случае виноватыми отца имать. Упрощенно говоря, женщина в славянском язычестве понимается не какчеловек второго сорта, но как совершенно иной человек, как самостоятельнаясила. Это оставляло свободу, ритуальную по природе. Девичьи праздники, женскиеобряды были суверенной областью. В ответ мужское сознание испытывало почтение,страх перед неведомой женской силой, очень часто переходящие в маниакальнуюнеприязнь. Встречались случаи "/>эмансипации" женщин- женщины-богатырки, воительницы, сходные по типу с валькириями германскоймифологии. Их образы запечатлены во многих русских былинах северного цикла,
В семье функции междумужским и женским разделялись не столько по ролям, сколько территориально.Женщине принадлежало внутреннее пространство,/> мужчине — внешнее.Это делало хозяйку дома сильной фигурой. Мужчины часто отсутствовали — служба, />война, тортовые поездки, работа на барщине вдалеке от семьи.Большуха (жена отца или старшего сына) имела определенную власть над младшиммужским населением дома. Женский авторитет обеспечивался властью над священнымочагом и едой, влиянием на детей, мастерством в изготовлении одежды и т. п.
Взаимный страх инепроницаемость полов были значительны. Для того чтобы «обезвредить»невесту, в день свадьбы совершалось специальное банное действо: «смываниекрасоты», причем под «красотой» понимались не внешняяпригожесть, а сила девичества, магические свойства, набранные невестой вдевичьих ритуалах. Степень откровенности, доверия в супружестве была низкой.Мужчины боялись своих жен, ожидая от них лжи, подвохов, измен, отравления. Женыценились ими мало, но так же мало ценили своих мужей и женщины. />Бракиредко совершались по любви, взаимного уважения ждать было трудно. Отношенияполов понимались часто как вражда двух родов, к каким принадлежали он и она. />Развод фактически был возможен; женщины нередко возвращались вдом отца или матери. Позже, когда каждый />брак стал церковными об официальном />разводе женщина не могла и мечтать, у нееоставались средства избавиться от мужа: убийство, бегство, измена с социальноболее высоким партнером (муж-крестьянин был бессилен перед боярином) или доносна мужа. «Иностранцы рассказывают замечательное событие: жена одногобоярина, по злобе к мужу, который ее бил, доносила, что он умеет лечить подагру,которою царь тогда страдал; и хотя боярин уверял и клялся, что он не знал этогововсе, его истязали и обещали смертную казнь (...) Жена взяла свое. Но ещеслучалось, что за свое унижение женщины отмщали обычным своим способом: тайноюизменой. Как ни строго запирали (речь идет о боярстве. — В. И.) русскуюженщину, она склонна была к тому, чтоб положить мужа под лавку, как выражалисьв тот век. (...) Рабство всегда рождало обман и коварство. Часто женщинанапивалась пьяна и тогда, если только представлялся случай, предавалась первомумужчине»[4]. Мужьям низших сословийслучалось «пропивать» своих жен; весьма часто муж и жена не жиливместе и годами не видели друг друга. Любовь в русских песнях — всегда любовьна стороне, любовь ворованная. Любовник коннотирован положительно, муж исемейная жизнь — отрицательно. Не существует песен о счастливом замужестве.Иностранцы отмечают побои в русских семьях. «Бьет — значит любит» — русская пословица[5]. Однако чем глубже встарину, тем больше страха и уважения к женскому началу. В Киевской Руси "/>родителям случалось заключать письменный договор с зятем, чтобыон не бил жены"[6], а в крестьянском (негородском) />быту, «хотя она и находилась под гнетомтяжелых работ (...), но по крайней мере ее не держали взаперти. У казаковженщины пользовались сравнительно большею свободою: жены казаков были ихпомощницами и даже ходили с ними в походы».
Правовые установления иЦерковь. Правовое положение женщины на Руси было достаточно тяжелым. «Подревнерусскому праву, дочери не получали наследства, и общество было заинтересованнов том, чтобы они были обеспечены />браком еще при жизнисодержавших их />родителей, в противном случае они оказывалисьбез материальной поддержки и их должна была содержать община или они должныбыли нищенствовать»[7]. Положение, напоминающееположение вдов средневековой Индии. Сравнение тем более имеет под собой почву,что по древнеславянским обычаям, зафиксированным путешественником Ибн-Фадланом,на костер вождя, князя добровольно всходила одна из его жен[8].По Кормчей/> Книге, существовал церковный запрет на умыканиеневесты для языческого />брака с ней, похожего на обрядпохищения у других народов, но этот запрет не всегда соблюдался. Запрет, помнению историков, был, скорее, связан с интересами Церкви: за свершение />брака полагалась плата попу.
Двоеженство наказывалось,но фактически было живуче. Еще долго после отмены его в «низовоймистике» сохранялось верование, что так называемых «рожаниц» — небесных покровительниц и предков каждого человека по женской линии, от которыхзависит вся его судьба, — было две[9]. Вообще, преобладал«сырой», неопределенный взгляд на />брак, вплоть доочень цинического. Необходимым следствием закрепления права на жену считалисьревность и демонстрация власти над ней. Побои жены не преследовались, но даже«вменялись мужу в нравственную обязанность (...). Жену секли, какмаленького ребенка (...). Кто не бил жены, о том благочестивые люди говорили,что он дом свой не строит и о своей душе не радеет, и сам погублен будет и всем веке, и в будущем, и дом свой погубит»[10].Вспоминается средневековая пословица: «Кто жалеет розгу, тот губитребенка». Просвечивает грозный архетип отношений Отца и Дочери. Ритуалсвадьбы говорит о том же: передавая дочь на руки мужу, отец символически стегалее плетью, передавал плеть мужу из рук в руки вместе со своими отцовскимиправами на дочь, так что муж становился вторым отцом.
Убийство женщины высокогорода влекло за собой «виру» (штраф) в половину того, что следоваловыплатить за убийство мужчины того же ранга: 40 гривен за мужчину, 20 — заженщину. Вира взималась по суду, если род убитой подавал жалобу на убийцу. Судразрешал обиженной стороне либо месть роду обидчика, либо — по выбору — выплатуштрафа. Штрафы были столь велики, что большинство русских предпочитали вирумести.
/>Изнасилованиепорицалось и наказывалось в случае знатности рода женщины (девушки). Онаказании за то же преступление в отношении девушек и женщин из сословиясмердов (крепостных рабов) упоминаний отыскать не удалось, однако всоответствии с русским правом господин ее мог расценивать это как материальныйущерб своей />собственности и требовал возмещения убытков илиправа на расправу над обидчиком, если он был />собственностьюдругого господина. Если же обидчик был из его собственного рода, а крепостнаяпринадлежала главе рода, инцидент считался внутренним. Право первой ночи нигдезаконодательно не зафиксировано, однако по отношению к крепостным оноосуществлялось (в этом видят как пережитки магии, так и свидетельство бесправиянизших сословий), но чаще у знатных господ вплоть до XIX века заводились крепостныегаремы.
На />разводмогла рассчитывать женщина очень высокого звания — и только в том случае, еслиэто было нужно ее мужу. Вдовы, однако, если они обладали властным характером ибыли княгинями, нередко имели очень высокий />статус и фактическиправили своим родом.
С ростом влияниямонастырей появился новый способ избавиться от ненужной, нелюбимой жены — заточить ее в монастырь. Разрыв с мирской жизнью иногда сопровождал и разрывбрачных уз. Так, Иван IV был женат несколько раз, удаляя предыдущую жену отсебя в монастырь под каким-нибудь предлогом (например бесплодия). Смертьжены-монашенки можно было ускорить, что часто и делалось. 1.2 Церковь
Церковь, конечно, внеслалепту в формирование брачного права. Поначалу долгое время брачная церемониябыла вполне языческой. И после принятия Русью христианства священник былнежелательным участником брачного пира. «Языческие обычаи в описаниисвадьбы несомненно преобладают над христианскими, даже священник в застольеоттеснен на задний план, туда, на край стола, за миски...»[11].В. Татищев и С. Соловьев, считавшие, что государственные отношения Древней Русиформировались условиями родового быта, когда во главе семьи стоял деспотичный/> отец, полагали влияние Церкви смягчающим фактором. Но уСильвестра «идеал Дома во многом сближался с идеалом монастырскойжизни». Отчасти это было так. Но, несомненно, и то что в дальнейшемхарактер влияния христианства значительно изменился.
После смягчения инормирования брачно-/>семейных отношений наступила их«формализация». Изменилось и само русское православие, испытав вXV-XVI веках влияние переводной византийско-болгарской литературы; большинствоиз переведенных книг развивало аскетически-ригористический взгляд на женщинукак на существо нечистое, «сосуд диавольский» и т. д. Восточнаяпатристика с ее тяготением к анти/>феминизму оказала огромноевлияние на православие России XVI-XVII веков. Предписания «Домостроя»мягче, чем ригоризм переводных византийских сочинений, написанных в VI-XIIIвеках, типа получившего большое распространение сочинения «О злыхженах». В свете вышесказанного неудивительно, что в русском православии наредкость мало женщин-святых и почитание их неразвито. «Не более как за 6русскими женщинами сохранилась до наших дней эта высокая честь; да и те всебыли княжеского звания. Русская женщина имеет полное право жаловаться наневнимание к ней старинных грамотников», — сообщает в середине XIX векарусский историк, говоря об общерусских святых. В XVIII веке была составлена«Книга, глаголемая „О российских святых“», где приводятся житияместночтимых святых. Всего их более 300, но из них всего 26 женских, причемвключая уже упомянутые шесть общерусских. Зачастую святой считали жену святогомужа. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что «все они почтибез исключения княжеского рода. /.../ Иногда даже чествование простирается нацелую фамилию: на сестер, дочерей, даже на снох»[12].
Нельзя не указать и наособенности почитания образа Богородицы, популярной на Руси. Особенно чтилисьместные иконы ее, которых было так же много, как и областей, что указывает нанерасторжимую связь архетипов земли, территории и женского начала. К этому мыеще вернемся. Образ Богородицы слился в русском православии с образомБогини-Матери языческих времен. Чем больше почиталась небесная Богородица, тембольше подозревались женщины земные, что закономерно для ортодоксальногомировоззрения, весьма жестко противопоставляющего дух и плоть.
Глава 2. Эпоха «Домостроя»- эпоха перелома
Во всех без исключениясферах жизни русского государства в XVI веке происходили резкие перемены.Складывался новый для страны тип рационализма: система />иерархии,игнорирующая традицию и природные права, зиждущаяся исключительно наполитической целесообразности, включающая милитаризацию и централизацию всегообщества во главе с царем-/>иерархом, иначе говоря, режимсамодержавия. 2.1 В политической жизни
В политике XVI веквыдвинул невиданную для России идею «царя» — />/>ограниченного государя-самодержца. Мысль легитимизировать титулпринадлежала Митрополиту Московскому Макарию. Происходит становлениеабсолютизма, для укрепления которого требуется внутригосударственный террор(опричнина). Следуют попытки раздвинуть границы русских владений на Юг и Запад;параллельно идет форменная гражданская />война с непокорнымитерриториями, хранящими дух вольности (Псковом и Новгородом).
Иван Грозный жестокорасправлялся со старинным боярством, хранившим традиции региональной вольности,старинной самостоятельности, но и самодурства, дикости, непросвещенности.Дикость оружием искоренять не удалось, а вот самостоятельность территорий иростки свободы Центр подмял под себя. В связи с этим интересно заметить, что визвестной концепции А. Ахиезера о российских историко-экономических циклах"… в оппозиции авторитаризму дана не демократия, а локализм… Противопоставлениеавторитаризма и локализма — один из важнейших моментов теории Ахиезера. Намассовом уровне оно проявляется в противоречиях между Центром (центральной властью)и местными властями" [13].
Царь делал ставку на«служивых людей», />подчиненных Центру, а местноориентированные традиционные элиты безжалостно уничтожал. Государствопревращалось в его сознании в самоцель, в жесткий механизм со сквознойконтрольностью функций и />подчиненностью, а все земли икняжества объявлялись личной вотчинной />собственностью одногорода и одной личности — царя [14].
Произошло это не сразу.Периоду единоличной диктатуры предшествовал плодотворный, но неопределенныйпериод управления страной кругом единомышленников, куда вместе с будущимпомазанным царем Иваном Васильевичем входил знаменитый Адашев и автор«Домостроя» поп Сильвестр; этот круг советников А. Курбский называл«Избранной Радой». Забегая вперед, скажем, что по мере захвата Иваномдиктаторских полномочий все члены «Рады» испытали превратностисудьбы, а князь Курбский бежал из России, став едва ли не первым«невозвращенцем» и диссидентом. В годы «Рады» планировалисьвеликие />реформы, подавались челобитные, трактующиегеополитические вопросы и проблемы государственного строительства — вродесочинения Ивана Пересветова, рекомендовавшего русскому царю взять за образецОсманскую Империю. Молодой царь был под влиянием своих советников, которые, посвидетельству современников, правили страной.
В религиозной ицерковно-государственной областях происходили важнейшие сдвиги. Во-первых,только в XVI веке по-настоящему умерло язычество, оплотом которого были окраиныМосковского царства (Иван IV свои набеги прикрывал нуждой «борьбы серетиками»). Новгород несколько раз сжигался дотла. Православие Русивпервые стало осознавать себя активной, воинствующей, инквизиционной силой.Во-вторых, церковь теснее сливается с государством: Иван Грозный был первым«помазанным» на царство великим князем. В-третьих, внутри Церкви шлаборьба «стяжателей» (осифлян) с «нестяжателями». Речь шла отом, позволено ли церкви и монастырям иметь крепостных, землю, огромноебогатство или это противоречит евангельским заповедям бедности. Сильвестр вцелом сочувствовал «нестяжателям». В середине века был собранСтоглавый Собор, явившийся вехой в юридических делах и делах Церкви. По своимрешениям он оказался «стяжательским». В числе прочего был введенинститут протопопов — надсмотрщиков и начальников, призванных следить занравственностью, чтением писания, исполнением обязанностей рядовых попов идьяконов. Ввели духовную цензуру. Установили твердую пошлину за свершение/>/> брака. Происходила унификация церковных уставовпо всему государству, а к концу века появился первый русский Патриарх. 2.2 В идейной и культурной сферах
В идейной и культурнойсферах наблюдался явный перелом от общей атмосферы провинциализма к вселенскому/>реформаторству. Множество симптомов подтверждают сказанное.Тут и попытка самого Ивана IV переписать все летописи (и уничтожить неугодные),и введение книгопечатанья, и />/>/>модернизация/>армии, особенно артиллерии, по западному образцу. Подобныетенденции не носили «западнического» характера — в них нужно видетьчистый практицизм. Царь лелеял далеко идущие планы по возвышению престижа Русив Европе и на Востоке, видя в этом сильное средство для укрепления своегоавторитета внутри страны, заботился о своем имидже военачальника и победоносноговластителя; несмотря на то, что практически все его военные кампании былибесславно проиграны, военную «славу» царя (после взятия Казани) можнопроследить по народным историческим песням.
В высших сферах в XVIвеке наблюдался резкий рост патриотических настроений, Митрополит Макарий, всвиту которого входил поп Сильвестр, редактируя «Четьи Минеи»,впервые вводит в эти житийные книги множество житий русских святых. Выдвигаетсязнаменитая концепция инока Филофея: «Москва — Третий Рим, а четвертому небывать» — претензия на лидерство Московского царства в делах веры (и нетолько в них) во всем мире. Русское православие объявляло себя единственноправильной верой и даже христиан Европы считало «нехристями». 2.3 Нравы и правовая сфера
Нравы и правовая сфератакже находились в стадии кризиса и борьбы. Первые были, судя по всему, грубы ираскрепощены до крайности. Как только строгий взгляд начальника исчезал — тутже начинались безобразия, мздоимство, беззакония, бесстыдное предательство,казнокрадство. Жестокость и бесправие были нормой. «Отчего не воровать,коли некому унять» — русская пословица тех времен, причем слово«воровство» включало в себя и убийство, и разбой, и бунт, и предательство.
Запуганность и беспредел- две стороны одной медали. Основная причина такого положения в том, что наРуси изначально шла борьба двух законов: Обычая и Указа. Обычай еще не переросв Закон, Указ же, по сути, не имел шансов стать Законом, так как не был освященни временем (традиционный аспект), ни соглашением сторон (легитимный аспект).Более того, Указ норовил то и дело отменить Обычай. Сила боярства была в трудноотмирающих обычаях: в них была их идея Права. Но идея Права центральной власти- иная: она базировалась на силе и авторитете, харизме Царя, новом рациональноми силовом мышлении. В борьбе Указа с Обычаем не рождался Закон: получаласьмозаика Правил, разных для каждой области жизни, при этом сами правилапредставляли собой противоречивый конгломерат законов и обычаев.
«ИзбраннаяРада» в союзе с молодым царем попыталась ввести одинаковые для всехзаконы, подвести державу под «единый знаменатель», особенно в судебнойсистеме. Выработка нормированного права внешне выглядела как построение«правового государства», на практике же обернулась огосударствлениемвсего, включая и подданных.
Параллель отношений«Царь — Страна» и «Муж — Жена» ясно видна на материале русскойистории. В паре «князь — волость» князь считался мужским элементом, аволость — женским. «Бросил Всеслав жребий о девице, себе любу»[15]означало, что князь Всеслав выбирает город и волость на княжение. «О,Русь, жена моя!» — восклицает князь Д. Донской в стихотворении А. Блока. Вэтой паре происходит борьба и поддерживается некий динамический, циклическийтип равновесия. Перевес рационально-волюнтаристического начала (князь) над его«парой» должен сказаться на взаимоотношениях«мужчина-женщина», что подтверждается историей. В эпохуцентрализаторских реформ, когда общество переживает перелом, гармония началутрачивается и верх берет или регионализм + + некоторая «славянскаяанархия» в вопросе свободы женщины (если централизация захлебнулась), илиавторитарный централизм + лишение женщины автономии с вмешательством государствав мельчайшие детали />семейных отношений (если централизациябыла успешной)26. В XVI веке ценой внутреннего террора и полногоподавления свободы централизация была временно достигнута. 2.4. Поп Сильвестр и его отношения с царем
Автор-редактор«Домостроя» Сильвестр — фигура колоритная, загадочная,противоречивая. Он сделал стремительную карьеру при дворе, став священникомБлаговещенского собора в Кремле и воспитателем молодого царя Ивана. Былодаренным литератором и владельцем крупнейшей келейной библиотеки. Проявил себякак дипломат, умел лавировать между «партиями» и группировками. Одниисследователи «просвещенным влиянием Сильвестра на царя объяснялисчастливые перемены в характере Ивана Грозного, другие полагали, что Сильвестрпривил молодому царю религиозный фанатизм»[16].Высказывалось мнение, что Сильвестр был личным духовником царя, но онодостаточно спорно. Однако возможно, что у Ивана Грозного был не один духовник.Сильвестр был педагогом, но своеобразным: имея «видения», он пугалмолодого царя Страшным Судом, внушал ему идею, что царь лично будет отвечатьперед Богом за всю страну. Своей цели Сильвестр добился, однако результат былпо-русски оригинальным: царь усвоил принцип своей неподотчетности людскомусуду. Царя может судить только один Бог.
Веру в божественныйавторитет царской власти можно отыскать во многих сочинениях той эпохи, но в«Домострое» она выражена Сильвестром по-своему. Царь — господин всехподданных, как хозяин дома — над своими домочадцами. Противовесом всевластию внаставлениях Сильвестра выступают мягкосердечие, вера, страх божий. Но напраснобыло бы ожидать их от его царственного воспитанника. В 1564 году самогоСильвестра постигает немилость. По одним данным, царь прогоняет его, не желаяслушать его наставлений (Грозный позже сердито охарактеризует Сильвестра«невежа поп»); по другим — это была «добровольная»отставка. След Сильвестра теряется. Курбский уверен, что его отослали в ссылку,а там убили. Царь возражает ему, говоря, что это — не более, чем слухи.Бесспорно одно: сын Сильвестра, Анфим Сильвестров, которого отец устроил нахорошую должность, продолжал пребывать в полном благополучии, служил вСмоленске, и его род попал в Синодик Успенского собора, чего трудно было быожидать в случае репрессий.
Отставка Сильвестра былазакономерной. Он выступал против кабального холопства: лично«изодрах» кабальные записи своих холопов и «попущах» их наволю[17]. Иван Пересветов считал,что холопы должны стать постоянным войском. Сильвестр же стремился не к этому.Он укреплял торговое и посадское сословие. Освободившиеся рабы, по его мысли,должны были стать вольными хлебопашцами. Поэтому его считают иногда выразителемморали и обычаев «предбуржуазии» России — посадского, купеческоголюда. Тут сказывались его новгородские корни. У Сильвестра было мало общего с«татарским», по генезису, Московски/>м царем. Однако онпонимал, что твердая власть для торговли, промышленности нужна. Он тяготел ктвердым основам общественного договора. Получается, что в целом ментальностьСильвестра противоречила анархическому беспределу, с одной стороны, ибеспредельному самодержавию власти — с другой. «Домострой» поэтомуостался бумажной декларацией, памятником эпохи «брожения умов, идей ипрожектов». Ни в коем случае его нельзя считать законодательнымдокументом.
Преодолеть своипротиворечивые интенции Сильвестр так и не смог. Он, новгородец, понимал, какойсилой разрушения обладает ничем не нормированная Москва, пытался ограничить ееавторитетом Бога, но наделял властную фигуру царя почти божественнымиполномочиями. Решение его половинчато: он предлагал слабой половинечеловечества «спасение через смирение». Скорее всего, этот вариантбыл подсознательной установкой. Москва для него — муж, Новгород — жена.Сильвестр советует своей родине сидеть тихо и надеяться на милость победителя,чтобы не постигло «жену» худшее. Ту же модель (Москва женится нагородах и окраинах) можно отыскать в народной сатире и фольклоре той эпохи, такчто подсознание Сильвестра вполне репрезентативно.[18]Подоплека могла быть следующей.
Новгородчина знала образысильных женшин-богатырок языческого типа. То, что юноша Спиридон (мирское имяСильвестра) был зафиксирован на образе матери, доказывает тот факт, что еговнимание в «Домострое» приковано к проблеме распределения ролей вдоме. «Поучение отца к сыну» — послесловие Сильвестра к своему труду,куда он вложил много личного — рассказывает, как сделать, чтобы главное место вдоме принадлежало не жене, а мужу. Следовательно, было с чем бороться. Вместе стем «Домострой» любовно хранит рецептуру, мелочи быта, гастрономическиетонкости, т. е. воспоминания о виденном в детстве укладе.
Неустойчивость русскогоправа наследования[19] часто давала вдовевысокий />статус. Перед нами нечто двойственное: с однойстороны, классическое поучение к сыну в стиле византийской учительнойлитературы; с другой — ностальгические, беспомощные попытки вспомнить или сочинитьмягкую «гармонию полов», основанную на мирном предусмотрительномпослушании слабого пола и благодарной за это твердой сдержанности другого. ВСильвестре борется «мужское я» — государственника и политикажестокого времени — с чем-то материнским в его душе. Интересное подтверждениемне видится в том факте, что Сильвестр был, кроме «Домостроя»,автором жития княгини Ольги, «первой христианки» Руси. Это единственноежитие, вышедшее из-под его пера[20]. Обращение Ольги,видимо, символично для Сильвестра: это потеря женщиной языческого буйства и«опасности», «неукрощенности». Это образец «правильногоповедения».
2.5 «Домострой» как литературный памятник
Имея множество источников[21]и редакций, «Домострой» Сильвестра кончается «послесловием»- «Словом отца к сыну» — и распадается на три части, первая изкоторых трактует о «духовном строении», вторая — о «мирскомстроении», третья — о «домовном строении». Намерение авторавидно в плане сочинения: мир как тройственная иерархия подобий. Небо с его Господином(Богом), Государство (с Царем во главе) и Дом (с Хозяином его)«входят» друг в друга, копируя друг друга как при восхождении инисхождении, так и во внутренней структуре.
Приложением идет«Чин свадебный» (его нет в редакциях Сильвестра, но он дошел до нашихдней в других списках).
Стилистику памятникаможно назвать «нормативно-перечислительной». Тип установления — упорядоченная ритуалом последовательность действий, предметов; норма (но незакон), работающая по модели: «перечисленное-существует». Непроизнесенного как бы и нет. Эти умолчания красноречивее всего: нет абортов,разводов, супружеских измен, отхожих мест, проблемы экологической утилизацииотходов, нет и смерти. О дурном не упоминают; если и говорят, то скупо,вскользь, как о примере, взывающем к искоренению.
«Домострой»дает застывший, статичный образ действительности, что подтверждаетсялингвистическими наблюдениями: в нем превалируют существительные, глаголы резкоменяют путь мысли, играя роль скреп или «переключателей», членящихтекст.
Конкретнаядействительность у Сильвестра описана с большим разнообразием,дифференцирование. Однако мир абстрактного мышления, миргосударственно-богословских построений нерасчленимо целостен, тоталитарен (впонимании Н. Бердяева). Тут — основной нерв противоречия ивнутренней неконгруэнтности авторского замысла и результата его литературноготруда.
Подчеркнуто важно в«Домострое» выступает чин. В средневековом мышлении не находилосьместа случайности. Все стратифицировано. В обиходе тогдашней Руси у всякогоместа и у всякого человека наличествовала маркировка. К примеру, в избенаиболее почетным местом была лавка под образами (иконами) в «красномуглу» и т. д. Однако традиционная система чинов и степеней, на которуюопиралось родовое боярство, начинала мешать реформам Ивана IV. Целью властибыло «переградуировать» модуль государственности, установитьединоначалие и сквозную иерархию, и этой цели «Домострой» пытаетсяпо-своему соответствовать, но вязнет в ритуале, чине и норме. Правы те, ктосчитает, что «при взгляде на литературу XVI века можно отметить развитие вней рационалистических тенденций (...) Отношение к природе изменилось. Онаподдалась познанию и, как результат, оказалась в услужении человеку...»[22].Если учесть, что мужчине традиция православия приписывала коннотацию разума,Логоса, а женщину характеризовала как существо природное, понятно, отчегоидеалом для «Домостроя» оказывается тип «осваивающего»хозяйства, перемалывающего и перекраивающего природную данность. В нее«Домострой» включает и женщину, и ребенка.
Сильвестр искусно играетсловом и лингвистическими средствами пытается закрепить свою схему.«Домострой» можно характеризовать как терминологическую реакциютогдашней «интеллигенции» на тогдашние планы властей. Намеренно илинесознательно Сильвестр совместил два значения слова «государь»(первое — царь, князь и второе — домохозяин, глава семьи) в одно[23].Например, неясно, какое значение придать слову «государь» во фразе:«А служили бы государем своим верою и правдою, и добрыми делы и труды, агосударь и государыни людей своих жаловали бы, и кормили, и поили, иодевали...». То же происходит со словом «наказание», которое онпоследовательно употребляет в значении «наставление» и в значении«расправа, порицание, кара». С одной стороны, «а плетью снаказанием бити, и разумно, а с другой — »… а не кается и не плачется огрехе своем и вине, то уж наказание жестко надобет, чтобы был виноватый в вине,а правой в правде..."[24]. 2.6 Картина мира и основные ментальные модели «Домостроя»
Пространственные модели памятника тяготеют ктрадиционным. По горизонтали пространство делимо на внешнее (мужское) ивнутреннее (женское). На первый взгляд кажется, что автор помещает женщину вцентр, но это лишь первое впечатление. Цель автора — дать рецепт контроля заэтим «центром», что осуществляется: 1) через контроль доходов и денежныхсумм; 2) через подчинение себе, а не жене ключника — домоправителя; 3) черезлишение женщины права принимать самостоятельные решения; 4) через присвоениемужской половине дома права вмешиваться в области, традиционно принадлежавшиеженской половине (воспитание детей, контроль за продуктами питания, женскимирукоделиями и т. п.).
Другой идеей Сильвестрабыл замысел усилить начало моногамии, снизить «кочевой потенциал»российского мужчины, сделать его более оседлым и привязать к дому. Он полагал,однако, что начала взаимного соглашения в семье достигаются не разделениемправ, но слиянием дома в единый организм под властью «господина».
По вертикали, как ужеотмечалось, «Домострой» дает классическую средневековую трехчленнуюпирамидальную структуру с принципом «восходящей отчетности»: чем нижена иерархической лестнице стоит существо, тем меньше его ответственность, нотакже и свобода. Чем выше — тем больше власть, но и ответственность передБогом. В модели Домостроя царь отвечает за всю страну разом, а хозяин дома,глава семьи — за всех домочадцев и их грехи; почему и появляется нужда втотальном вертикальном контроле за их действиями. Вышестоящий при этом имеетправо карать нижестоящего за нарушение порядка или нелояльность к его власти.
Время в «Домострое» образуетархаический круговой цикл аграрной цивилизации. Круг намеренно, демонстративнозамкнут. «Стояла вечность на дворе» — можно сказать, очутившисьвнутри космоса «Домостроя». Перед нами, скорее, не Утопия, ноПантопия: вечность и неотменимость универсальных норм, обязательных всегда ивезде к применению. У природы, как и у женственности, отнимается собственный«источник движения»: движителем всего оказывается универсальныймужской принцип — Логос. Христианская идея линеарности времени «Домостроем»еще не осознана[25]. Круг времени движетсяпосезонно, год за годом, но еще и квантовыми переходами (дед — отец — сын — внук), выказывая себя в смене поколений, должных быть копиями или подобиямидруг друга.
Идея экономии всего(напомним, что «домострой» — русская калька с греческого«эйкономия») применена и ко времени, но в своеобразном варианте: сутьв том, чтобы максимально загрузить домочадцев и жену работами, не оставить нисекунды свободного времени. Праздность и предоставленность самому себепонимаются как зло, а несамостоятельность — как добро. Но однозначно оцениватьтакую «экономию» нельзя: впоследствии «Домострой» явилсябазисом для российского купечества и предпринимательства, так как многиеименитые купцы и промышленники конца XIX — начала XX века были выходцами изстарообрядческих семей, носителями иного этоса, чем жители безалаберно-созерцательно/>/>й Москвы, набитой «гулящим людом», перебивающимсяподачками от государевой службы, от боярских щедрот,
Но самое интересное вконцепции времени в «Домострое — его „поедание“. Круг временизадан исключительно рецептурой блюд и пищевыми рекомендациями: что, когда и изчего готовить. В акте поедания время осваивается и присваивается. Чрезмерность- сотни рецептов! — это еще и образ воздаяния, зримая плата за годовой труд:символический итог времени и „экономии“.
Медиаторные процессы»Домострой" пресекает; причем особо обращает внимание на разрываниеконтактов женщин с женщинами. «Бабки-потворницы», слуги,подруги-сплетницы — со всеми ними жена не должна видеться. Поражает массабытовых примеров, сценок из жизни: фольклорная черта в учительном памятнике.Первоосновой власти автор видит контроль, он, вероятно, и является«профессией», трудом домохозяина и государя.
К XVI веку совершенносмолкает женское слово в литературе. Принимая во внимание мнение академика Д.Лихачева — «никогда еще литература не играла такой огромной роли вформировании действительности, как в XVI веке», — это можно счесть важнымсимптомом. Но кроме Слова есть еще Дело. По мнению И. Забелина, последнее слововсегда остается за государем (мужчиной), но делом в доме занимается государыня(«делодержец дому»[26]; дело видитсямолчаливым, но действенным сопротивлением монополии на слово.
Поскольку />фундаментализацияобщества связана с жестким табуированием медиации и медиатора, следует обратитьвнимание, что православие исторически не выработало ни концепции независимостиЦеркви от государства, ни удовлетворительной теории денег (деньги осталисьзлом), ни учения о сакрально-нейтральной зоне, например Чистилище. И до сих порв России, при ее поляризованной ментальности, нет традиции компромисса итерпимости, что в немалой мере влияет на положение женщины и практику женскогопротеста. По «Домострою» же, как и следует ожидать, терпимость икомпромисс, вплоть до слепого подчинения, должна проявлять только одна сторона.
Доминирование,следовательно, есть основная модель отношений, по-разному варьируемая автором. 2.7 Взаимоотношения между «гендером» и«сексом» в русской истории
Разбираемая нами эпоха ианализируемый памятник отличаются следующими особенностями: во-первых,фиксацией и обездвиживанием природы и женского начала в модели мышления,которую стремятся перенести на общество; во-вторых, наложением до полногосовпадения понятий «собственность» и «власть»[27];в-третьих, новым типом рационализации и централизации с описанными ранеепредпочтениями; в-четвертых, стремлением письменно, в слове зафиксировать тотили иной тип доминирования, иерархических отношений и через фиксацию объявитьего вечным; в-пятых, разрушением местных укладов и архаических традиций;в-шестых, табуированием медиации (кроме властной вертикали) и отсутствиемобщественного (и семейного) договора; в-седьмых, подчеркнутым разделениеммужского и женского начал по правам, обязанностям, ценности.
В любом обществепроисходит та или иная />социализация мужчины и женщины. Впатриархальном — мужское сообщество ощущает себя монополистом в проведении />социализации. «Домострой» устраняет все пережиткипрежней (более языческой, чем христианской) независимой женской />социализации,не гарантировавшей женщине (и ребенку) никакой правовой защищенности ибезопасности, если она не принадлежит к верхушке княжеского сословия. Взамен, вобмен на зависимость и определенную несвободу, предлагается неформальноесоглашение, суть которого — достижение автономии моногамной семьи с патриархальнымдоминированием, при этом семья понимается как ячейка государства, изоморфнаяему. Тут женщина теряет многие (если не все) права, зато защищена авторитетоммужа, который понимается субъектом и объектом права и может как отвечать зажену перед законом, так и осуществлять закон внутри своего дома.
«Домострой» всильнейшей степени повлиял на идеологию верхов, а затем и низов во всем, чтокасалось />семейных отношений. Но законом не стал, во всейполноте никогда не был осуществлен.
Следует принять вовнимание, что физический пол («sex») и гендер (как системасоцио-полоролевых отношений) в славянском обществе никогда не совпадали, инесовпадение было временами особенно заметным. Так складывалась этнографическаяреальность в России; женщинам на протяжении веков приходилось нести на своих плечах,как мужские работы, так и мужские роли, мужскую ответственность. И в низах, и вверхах России роль женщины была велика. Между тем многие свидетели отмечалиженообразие русских мужских лиц, специфический тип эмоциональности икапризности русских бояр, пассивность и мягкость русской души, странно ивзрывообразно переходящей в противоположное состояние...
Собственно половоеповедение имело довольно широкие и не всегда оформленные рамки. Случалось,мужественность />тела влекла за собой женственность души и наоборот.Был, однако, период, когда рамки гендера и секса стали сближаться почти дополного совмещения контуров — по крайней мере в городах и слободах, в среднемсословии. Это — XV-XVII века, частично первая половина XVIII века. Тогдарождается, оформляется и частично осуществляется концепция тотальногосовпадения таких понятий, как государь (домохозяин) и Государь(царь-самодержец), «приказание» и «наказание», власть исобственность, доминирование и порядок, чин. Зато были разведены нанедосягаемую ранее дистанцию понятия мужского и женского. Общее усилениевертикали позволяет считать эту дистанцию также вертикальной. Мужское и женскоеначала утратили некую общую часть (травестийный элемент). «Домострой»настаивал на совпадении секса и гендера. Разделение функций стало абсолютным,разделение прав сделалось пустым понятием вследствие того, что у одной изсторон не стало никаких прав.
В XVIII веке произошелпрорыв этого искусственного тотального «единства». Разрушение многих />стереотипов, характерных для русской дворцовой жизни (например,возведение женщин на трон, устроение западных балов с травестийными элементами,куртуазией), однако, почти не коснулось низового русского быта империи и носилолокально-столичный характер. Второй взрыв произошел в конце XIX — начале XXвека и повлиял — как бы ни оценивать эти изменения — на все общество. Однако ив советское время изменения не были последовательными, скорее, волнообразными,циклическими колебаниями, 30-50-е годы показали, насколько живуча традиция российскойгосударственности контролировать семью. Но все дальнейшее — уже предмет длядругих, специальных исследований.
Заключение
«Домострой» — этоэнциклопедия семейной жизни, домашних обычаев, традиций русского хозяйствования– всего многообразного спектра человеческого поведения.
«Домострой» имел цельнаучить каждого человека «благо-рассудливому и порядливому житию» и былрассчитан на широкие слои населения, и хотя в этом наставлении ещё многопунктов связанных с церковью, но в них содержится уже немало и чисто светскихсоветов и рекомендаций по поведению в быту и в обществе. Предполагалось что,что сводом изложенных правил поведения, должен был руководствоваться каждыйгражданин страны. На первом месте в нём ставиться задача нравственного ирелигиозного воспитания, которую должны иметь в виду родители, заботясь оразвитии своих детей. На второе место выносилась задача обучения детей тому,что необходимо в «домашнем обиходе», и на третьем месте стояло обучениеграмоте, книжным наукам.
Кроме того«Домострой» обнаруживает многие типологические признаки русскойаграрной утопии. Основное его противоречие — несовместимость «осваивающего»хозяйства с автаркическими тенденциями, например с желанием навязать феодальныйтип «натурального хозяйства» каждому, в том числе и городскому, дому.«Домострой» — утопия, обращенная, скорее, назад, чем вперед, но основаннаяна трудноискоренимых базовых моделях русского мышления, что объясняет егоживучесть.
В наше время, разумеется,нельзя относиться к этому памятнику средневековья как к действующему сводуправил: его миропонимание и практика отошли в вечность, и нет в современнойРоссии дома, где бы домостроевские нормы остались в быту. Но в первой половинеXIX века, когда был опубликован текст «Домостроя», они еще жили, и не только удуховных лиц или в среде старообрядцев, но и в городском купечестве, и взажиточном слое крестьянства. Вот почему интеллигенция того времени такожесточенно реагировала на домостроевский быт, борясь со всяким проявлением отжившей,как тогда казалось, системы, отвергая вместе с тем и простые нравственныеправила, и житейскую мудрость «Домостроя».
В настоящее время«Домострой» является ценным источником сведений об обычаях, порядках и укладежизни XVI века.
Список литературы
1. Андреев Д.А. Розамира, М.: «Прометей». 1991;
2. Альшиц Д.Н.Начало самодержавия в России. Государство Ивана Грозного. Л. Наука. 1988. 244 с.;
3. Буслаев Ф.И. Олитературе: Исследования; Статьи // Сост., вступ. статья, примеч. Э. Афанасьева.– М.: Худож. лит., 1990. – 512с.;
4. Гуревич А.Я.Категории средневековой культуры, изд. 2-е. М.: Искусство, 1984;
5. Гуревич А.Я.Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М.: Искусство, 1990;
6. Домострой. Сост.,вступ. ст., пер. и коммент. В. В. Колесова, М.: Советская Россия, 1990;
7. Забылин М.Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия. поэзия. – М.: Наука,1996;
8. Иваницкий В.Русская женщина в эпоху «Домостроя» // Общественные науки и современность,1995, № 3;
9. Костомаров Н.И.Домашняя жизнь и нравы великорусского народа: Утварь, одежда, пища и питьё,здоровье и болезни, нравы, обряды, приём гостей. – М.: Просвещение, 1998;
10. Костомаров Н.И.Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. М.:Наука, 1992;
11. Ковалевский А.П.Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 годах. Харьков,1956;
12. Личман Б.В.История России. – М.: Прогресс, 2005;
13. Орлов А.С.Древняя русская литература 11-16 веков. – М.: Просвещение, 1992;
14. Пушкарёва Н.Л.Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (Х – начало ХIХ в.). –М.: Просвещение, 1997;
15. Пайпс Р. Россияпри старом режиме. М.: Захаров, 1993;
16. Пресняков А.Е. — Княжое право в древней Руси. Лекции по русской истории. М.: Наука. 1993;
17. Терещенко А. Бытрусского народа. – М.: Наука, 1997;
18. Ужанков А.Н.Истоки русской художественной прозы // Русская бытовая повесть XV-XVII вв… М.:Сов.Россия, 1991, с. 15, 11;
19. Ужанков А.Н.Будущее в представлениях писателей Древней Руси XI-XIII вв. М.: Русская речь,1988, № 6;
20. Щелгунов Н.В. Очеркирусской жизни, СПб.:, 1895;
21. Щапов Я.Н.Государство и церковь Древней Руси Х-XIII веков. М.: Наука, 1989;