Реферат
«Влияние концепции«символата» (символа) Л. Уайта на культурологические исследования»
Введение
Термин «культурология»появился сравнительно недавно – в конце XIX – начале XX веков. В своих работахего подхватили многие исследователи (антрополог Э. Тайлор в книге«Первобытная культура» (1871), В. Оствальд в работе «Система наук»(1915) и т.д.). Но самая значительная роль в обосновании данной науки и закрепленииназвания как культурология принадлежит английскому антропологу Лесли Уайту.
В 1939 г.в статье «Проблема терминологии родства» он использовал понятие культурологиидля обозначения класса явлений, имеющих наряду с функциональным ещё иценностное, символическое значение. Различные материальные предметы, будь тоорудие труда, домашняя утварь, книги и картины, существуют как символы иценности, которые необходимы человеку. Особая способность человека – символизация– позволяет создавать класс явлений, именуемых культурой и изучаемых наукойкультурологией. [1]
Обоснованиюкультурологии Л. Уайт посвятил свой труд «наука о культуре»,опубликованный в 1949 г. «Обоснование культуры может быть толькокультурологическим, – утверждал он. – Наука о культуре молода, номногообещающа. Ей ещё предстоит многое совершить, если только предмет еёизучения сохранится и продолжит свое движение – вперёд и вверх». [2]
По мнению Л. Уайта,культура представляет собой поток взаимодействующих элементов: каждаякультурная черта взаимодействует на другие и испытывает их стороны влияния.Некоторые элементы устаревают и исключаются из этого потока, на смену импоявляются новые, происходит их комбинация, синтез. Что бы не рассматривали –эволюцию математики или генеалогию парового двигателя – принцип интерпретацииостаётся одним и тем же: культура возрастает из культуры. «Открытие культурыкогда-нибудь встанет в истории науке в один ряд с гелиоцентрической теориейКоперника или открытием клеточной основы всех форм жизни» – писал Л. Уайт.
Множествоопределений понятия «культура» связаны с тем или иным направлением в изучениитеоретической концепции, используемой различными исследователями.
Л. Уайтв определении культуры прибегал к предметно – вещественному толкованию, считал, что онапредставляет собой класс предметов и явлений, зависящих от способности человекак символизации, которая рассматривается в экстрасоматическом контексте.Культура для него представляет собой целостную форму бытия людей, норассматриваемую со стороны особого класса предметов и явлений. К культуре ЛеслиУайт относит класс предметов и явлений, имеющих символическое значение.Это может быть произнесенное слово, металлическая лопата, фетиш, отношения ссупругой, произнесение молитвы, святая вода, участие в голосовании, соблюдениепоста и т.д. Эти предметы и явления могут быть рассмотрены в различныхконтекстах: в физическом, химическом, анатомическом, физиологическом,психологическом, культурологическом и даже астрономическом. В данном случаеинтересует то, что любой из них может быть рассмотрен с точки зрения отношенияк анатомическим, физиологическим, психическим процессам, происходящим вчеловеческом организме, т.е. в соматическом контексте, а также с точки зренияих отношения к другим предметам и явлениям, т.е. в экстрасоматическомконтексте. В первом случае их можно назвать «человеческое поведение», а науку,их изучающую, – «психология»; во втором – их можно назвать «культура», асоответствующую науку – «культурология». Для обозначения этого классапредметов и явлений Л.А. Уайт вводит неологизм – «символат». Любойсимволат может быть рассмотрен в разных контекстах; Л. Уайт приводитсхему, на которой показано, что в соматическом контексте символат являетсяэлементом человеческого поведения и изучается психологией, а вэкстрасоматическом контексте – элементом культуры и изучается культурологией.[1] «Культура, такимобразом, есть класс предметов и явлений, имеющих символическое значение ирассмотренных в экстрасоматическом контексте». [3] Л. Уайт определялкультуру также следующим образом: «Культура представляет собой организациюявлений, видов и норм активности, предметов (средств, вещей, созданных спомощью орудий), идей (веры, знания) и чувств (установок, отношений,ценностей), выраженных в символической форме». [1]
Понятие«символа» по Л. Уайту
В июле 1939 г.В университете Леланда в Стэнфорде было устроено празднование в память остолетнем юбилее открытия того, что клетка является основной единицей всякойживой ткани. Нынче же мы начинаем осознавать и оценивать тот факт, что символявляется основной единицей всякого человеческого поведения и цивилизации.
Всякоечеловеческое поведение начинается с использования символов. Именно символпреобразовал наших человекообразных предков в людей и очеловечил их. Всецивилизации и возникали, и сохранялись только благодаря использованию символов.Именно символ преобразует младенца Homosapiensв человеческое существо;глухонемые, вырастающие без использования символов, человеческими существамисчитаться не могут и не являются. Всё человеческое поведение или состоит впользовании символами, или зависит от него. Человеческое поведение – это символическоеповедение; символическое поведение – это человеческое поведение. Символ – этовселенная человечности.
В способностилюдей к символизму Л.А. Уайт (1900–1975) видел исходный элементкультуры, определяющий признак человечества. «Символ, – писал он, – можноопределить как вещь или явление, действие или предмет, значение которогонавязано человеком: святая вода, ритуал, слово».
Символ есть,таким образом, совокупность физической формы и значения. Значение определяетсякультурной традицией, его нельзя установить при помощи органов чувств илихимического анализа. Для иллюстрации Л. Уайт приводил пример со святойводой, которая по составу не отличается от обычной. Он ввел понятиесимволического поведения, «в результате которого создаются и воспринимаются неразличимымиорганами чувств значения». Они подвластны лишь рациональному осмыслению,решающую роль в котором играет язык. Слова есть важнейшиерациональные символические формы в культуре. Л. Уайт отводилопределённую роль знаковой природе культуры. Он различал два вида знаков:связанных с физической формой и независимых от неё. Учёный определил знак какфизическую вещь или событие, функция которой состоит в том, чтобы указывать накакую-либо другую вещь или событие. Смысл знака может быть внутренне присущ егофизической форме и его контексту, как в случае с высотой ртутного столбика втермометре как указанием на температуру или с возвращением птиц весной. Или жезначение знака может просто отождествляться с его физической формой, как вслучае с сигналом, оповещающим о приближении урагана. Однако и в том, и вдругом случае значение знак можно уловить посредством органов чувств. Тот факт,что вещь может быть символом (в одном контексте), стал причиной путаницы иневерного понимания.
Разумеется,совершенно верно, что собак, обезьян, лошадей, птиц и, вероятно, даже техтварей, которые находятся ещё ниже на эволюционной лестнице, можно научитьособым образом реагировать на голосовые команды. Малыш Гуа, детёныш шимпанзе вопыте Келлога, в течение какого-то времени «значительно превосходил ребёнкав способности реагировать на человеческие слова». Но отсюда вовсе не следует,что между значением «слов и выражений» для человека и для обезьяны или собакиникаких различий не существует. Для человека слова – это и знаки, и символы,для собаки они – просто знаки.
Неподвластностьмира символов чувственному восприятию подчёркивала рациональный,интеллектуальный характер культурных явлений (культурные коды, обычаи, понятия)по сравнению с явлениями мира животных.
Однако вещь,которая в одном контексте является символом, в другом контексте является несимволом, а знаком. Так, слово является символом только тогда, когда человекразграничивает его значение и его форму. Это разграничение должно бытьпроверено, когда придают смысл сочетанию звуков или когда прежде приданныйсмысл раскрывается впервые; в других случаях для определённых целей эторазграничение может быть проверено. Но после того как смысл уже был приданслову или в нём обнаружен, его значение при употреблении становитсятождественно его физической форме. В таком случае слово функционирует скореекак знак, нежели как символ. И тогда его значение постигается чувствами.
В знаковомповедении мы видим, что при установлении связи между стимулом и реакциейприрода реакции не детерминируется свойствами, внутренне присущими стимулу.Однако после того как связь уже установлена, значение стимула становится таким,как если бы оно было внутренне присуще его физической форме. Не имеет никакогозначения, какое именно фонетическое сочетание мы выбираем для того, чтобывызвать реакцию прекращения движения. Мы можем научить собаку, лошадь иличеловека останавливаться по любой голосовой команде, какую намзаблагорассудится выбрать или изобрести. Но как только между звуком и реакциейуже установилась связь, значение стимула отождествляется с его физическойформой и, следовательно, может восприниматься с помощью чувств.
Человекотличается от собаки – и от всех прочих живых существ – тем, что он можетиграть и действительно играет активную роль в определении того, какое значениедолжно иметь голосовой стимул, а собака этого не может. Собака не может игратьактивной роли в определении значения голосового стимула. Она играет совершеннопассивную роль и не может делать ничего другого. Она учится значению голосовойкоманды точно так же, как её слюнные железы могут реагировать на звукколокольчика. Но человек играет активную роль и потому становится творцом:пусть х будет равняться трём фунтам угля – и вот он действительно равентрём фунтам угля; пусть снятие шляпы в церкви указывает на почтение – и вот онодействительно так. Эта творческая способность, эта способность свободно,активно и произвольно придавать значение вещам является одной из наиболееобщепризнанных и вместе с тем – наиболее важной характерной чертой человека.Дети свободно пользуются ею в своих играх: «Пусть этот камень будет волком».
Следовательно,различие между поведением человека и прочих животных состоит в том, что низшиеживотные могут получать новые смыслы, могут обретать новые значения, но немогут их создавать и давать. Это может делать человек. Используяприблизительную аналогию, можно сказать, что низшие животные подобны человеку,который обладает лишь принимающим устройством для получения телеграмм: он можетполучать сообщения, но не может их посылать. Человек может делать и то идругое. И это различие – различие сущностей, а не степени: живое существо либоможет «произвольно придавать значение», может создавать и давать смыслы, либонет. Никаких промежуточных стадий здесь нет. Это различие может показатьсянезначительным, но, как сказал однажды Уильяму Джеймсу плотник, обсуждавший сним различия между людьми, «это очень важно». Всё человеческое существованиезависит от этого и только от этого.
Нетруднопонять, почему возникает путаница в связи с тем, что представляют собой природаслов и их значение для человека и низших животных. Прежде всего, она возникаетиз-за неспособности разграничить два совершенно разных контекста, в которыхфункционируют слова. Утверждения «значение слова невозможно уловить с помощьюорганов чувств» и «значение слова можно уловить с помощью органов чувств», хотяи противоречат друг другу, тем не менее, в равной степени истинны. Всимволическом контексте значение невозможно воспринять органами чувств, а взнаковом контексте – можно. Это вносит определённую путаницу. Однако ситуацияусугубляется ещё и тем, что слова «символ» и «знак» применяются не для того,чтобы обозначать ими разные контексты, но для того чтобы обозначать одну и туже вещь – слово. Таким образом, слово – это одновременно символ и знак, дверазные вещи. Это то же самое, что сказать, что сосуд – это и doli, и kana – две разные вещи, – потомучто он может функционировать в двух контекстах – эстетическом и коммерческом. Уайт утверждал, что отличительнойчертой человеческой жизни является ее символический характер, а понятие «культура»представляет собой наименование специфического класса феноменов, присущихтолько человеку, и которые могут быть названы «символическими». [1]
Не менееважно и знать об органической основе символической способности. Кстати, мыпочти ничего не знаем о нейрологии «символизации». И, судя по всему, оченьнемногие учёные – анатомы, неврологи или физические антропологи – интересуютсяэтим вопросом. На самом деле, некоторые и не знают о существовании подобнойпроблемы. Однако обязанность давать объяснение нервной основе «символизации» невходит в компетенцию социолога или культурного антрополога. Напротив, емунадлежит тщательно избегать этого, коль скоро оно не имеет отношения к егопроблемам и интересам; это рассмотрение повлекло бы за собой только путаницу.Для социолога или антрополога культуры достаточно принимать, как данностьсвойственную только человеку способность пользоваться символами. Однако на то,как именно он будет использовать этот факт, ни в коей мере не влияет егособственная неспособность (или даже неспособность анатома) описатьсимволический процесс в нейрологических терминах. Однако социологу было бынеплохо узнать то немногое, что неврологи и анатомы уже знают о структурнойоснове символизации. А потому рассмотрим некоторые главные факты.
Анатомам неудалось обнаружить, почему люди могут использовать символы, а обезьяны – нет.Насколько нам известно, единственное различие между мозгом человека и мозгом обезьяны– количественное: «У человека нет никаких новых разновидностей мозговых клетокили мозговых клеточных соединений», – заметил А.Дж. Карлсон. Равнымобразом человек как существо, отличное от прочих животных, не обладает икаким-то особым «символическим механизмом». Так называемые речевые участкимозга не следует отождествлять с символизированием. Весьма распространенопредставление о том, что символизирование или тождественно способности издаватьартикулируемые звуки, или зависит от неё.
Так, Л.Л. Бернарсчитал «четвёртым великим органическим приобретением человека…его голосовойаппарат… характерный только для него одного». Однако эта концепция ошибочна.Большие обезьяны обладают механизмом, необходимым для произнесенияартикулируемых звуков. «Представляется вполне установленным, – пишут Р.М.и А.В. Йеркс в книге «Большие обезьяны», – что моторный механизмголоса этой обезьяны [шимпанзе] пригоден не только для произнесения самыхразнообразных звуков, но также и для определённых артикуляций, похожих на человеческие».А физический антрополог Е.А. Хутон утверждает, что «всечеловекообразные обезьяны обладают такими голосовыми и мышечными качествами,что они могли бы иметь артикулируемую речь в том случае, если бы у них былнеобходимый для этого интеллект». Более того, как уже давно указывали Декарти Локк, есть такие птицы, которые и на самом деле произносятартикулируемые звуки, воспроизводящие звуки человеческой речи, но которые,конечно, совершенно неспособны к символизированию. «Речевые участки» мозга –это просто участки, связанные с мышцами языка, с гортанью и т.д. Но, как намизвестно, символизация отнюдь не ограничивается использованием этих органов.Можно образовывать символы с помощью любой части тела, которой человек можетдвигать так, как он хочет.
Конечно,символическая способность возникла в ходе естественных процессов органическойэволюции. И имеются все основания полагать, что средоточие, если неместопребывание этой способности – это мозг, а особенно – его лобная часть.Человеческий мозг как абсолютно, так и относительно гораздо больше мозгаобезьяны. Мозг среднего взрослого мужчины имеет объём около 1500 см³,мозг гориллы редко превышает 500 см³. В относительном измерениичеловеческий мозг составляет около 1/50 общего веса тела, тогда как вес мозгагориллы составляет от 1/150 до 1/200 её общего веса¹º. При этомлобная доля у человека особенно велика в сравнении с лобной долей обезьяны.Теперь знаем, что во многих случаях количественные изменения ведут ккачественным различиям. Вода превращается в пар при увеличении количестватепла. Дополнительные силы и скорость приводят к тому, что движущийся аэропланотрывается от земли и наземное движение преобразуется в полет. Различие междудревесным и пшеничным спиртом является качественным выражением количественныхразличий в пропорциях углерода и водорода. Таким образом, заметное увеличениеобъёма мозга у человека должно привести к появлению новой разновидности функции.[1]
Решающим дляуайтовского понимания культуры является понятие «символ». Эту проблему ученыйподробно разработал в статьях начала 60-х годов. «Символ– это предмет или явление, значение которого определяет тот, кто использует егов качестве средства коммуникации. Символ может иметь любую распознаваемуюформу: жест, звук, очертание, цвет, вкус или запах. Однако наиболее важнойформой символического выражения является членораздельная речь. Человек наделилзвуки – или письменные значки – смыслом и с их помощью начал обмениватьсяидеями с себе подобными.Человек может придумывать и навязывать значенияи ценности вещам по своему выбору. В мире символов человек может действовать посвоему усмотрению, он может чему угодно придать любое значение. И ни однодругое существо на это не способно. Все человеческое существование зависит отэтого уникального дара и основывается на нем. Осуществление этой способностисоздало все цивилизации человечества. Знак в нашем словоупотреблении – этонечто, указывающее на что-то другое. Мы видим дым и догадываемся о пламени; мывидим красный свет и остерегаемся опасности. Значение, или смысл, знака можетбыть связано с физическими особенностями его самого и с его отношением кпредмету или явлению, на которое он указывает, как, например, в случае с дымом,который указывает на наличие пламени. Или же значение символа может бытьпроассоциировано с его физической формой или идентифицировано с ней при помощимеханизма условного рефлекса, как это происходит в случае с красным светом,обозначающим опасность. В любом случае, как только значение знака начинаетидентифицироваться с его физической формой либо ассоциативно, либо при помощиусловного рефлекса, оно начинает функционировать так же, как если бы оно былоприсуще этой форме изначально.Слова могут функционировать и каксимволы, и как знаки. Иначе говоря, они могут иногда употребляться всимволическом контексте, а иногда в знаковом. Значение символа нельзяраспознать при помощи органов чувств. Когда испанцы ступили на территориюМексики, они достаточно четко слышали, как ацтеки произносили слово «callo», ноони не могли со слуха понять, означает это «дом» или же «усталый». Также иацтеки не могли понять, что означает в испанском языке слово «santo», котороеони отчетливо слышали. Значение символа можно уяснить себе и, следовательно,передать другому только посредством особой нервной структуры, для которой у наснет лучшего названия, чем «механизм символизации». То же касается и других формсимволов. Мы не можем понять, глядя на цвет, означает ли он траур, мужество илипроказу. Органами чувств нельзя распознать смысл и символического жеста. Узнатьсмысл символа можно лишь при помощи самой символической коммуникации, используяспособность нашей нервной системы к символизации… Говоря, что мы не можемдогадаться о значении символа, мы тем самым утверждаем, что оно не присуще емуизначально, а навязывается извне. Символы – это нераспознаваемые органамичувств ценности, соединенные с физической формой. Передача значения символапроисходит тем же самым образом, каким создается символ: при помощиневрологической «способности к символизированию». Символы создаются путемзакрепления какого-либо значения или качества за определенной физической формой».[1]
«Символ»
Символ(от греч.-знак, примета)имеет несколько определений:
· вискусственных формализованных языках – понятие тождественное знаку;
· вэстетике и философии искусства – универсальная категория, отражающая спецификуобразного освоения жизни искусством – содержательный элемент художественногопроизведения, рассматривающий в своём знаковом выражении;
· всоциокультурных науках – материальный или идеациональный культурный объект,выступающий в коммуникативном или трансляционном процессе как знак, значениекоторого является конвенциональным аналогом значения иного объекта. [4]
Символ(греч. symbolon) – у древних греков –условный вещественный опознавательный знак для членов определённой общественнойгруппы. Символами культуры народа могут выступать практически любыепредметы и вещи, природные процессы, животные и растения, сказочные существа.Большинство символов культуры многозначно, разнообразно и иносказательновыражают определённое содержание, которое составляет существо ценностей, норм иидеалов конкретной культуры.
Символ – это пароль культуры.Культура выражает себя во множестве символов, которые имеют информационную,эмоциональную, экспрессивную выразительность. Символизация воспринимается черезобразное постижение, интуитивное понимание. В культуре существует системасимволов, которая изучается как специфический код культуры. [5]
Символ как понятие следуетотличать от знака. Знак становится символом тогда, когда он выражаетобщезначимую реакцию не на сам символический объект, а на отвлечённое значение,которое можно связывать с этим предметом. Знак фиксирует в предметной, жестовойили интонационной форме сходство между вещами, ситуациями и переживаниями. Онуказывает на внешнее сходство между объектами культуры. Но при этом такоесходство может на самом деле отсутствовать. Просто люди готовы условиться, чтотакое подобие на самом деле есть. [5]
Философскоеосмысление понятия «символ» восходит к античности; именно с античнойкультурой нередко принято связывать само появление отвлеченных смыслов,абстрактного мышления. Платон дал целостную трактовку символа какинтуитивно постигаемого указания на высшую идеальную форму объекта. Этаидеалистическая, интуитивистская трактовка символа (отделяемого от рассудочныхформ познания), развитая неоплатониками, стала основой христианскогосимволизма, в котором всё сущее мыслилось как символ высшей непознаваемойсущности – Бога. Мистическое, интуитивистское, сверхъестественное пониманиесимвола, перенесённое в сферу эстетического, характерно для романтизма илитературного символизма (символ как указание на невыразимое, мистическое,потустороннее содержание). Однако уже у Гёте можно найти зерно иногопонимания символа – как универсальной формы человеческого творчества. Этотподход получил развитие в философии Гегеля, в которой символ – преждевсего средство человеческой коммуникации, условный знак. Рационалистическийподход к символу был развит в позитивистской научной традиции (Д.С. Милль,Спенсер) на материале эволюционной человеческой цивилизации. В «философиижизни» (Дильтей, Ницше, отчасти Зиммель) символизация выступаеткак главное средство культуры и, одновременно, как инструмент её критики,средство нормирования, искажения проявлений жизни, ограничения человеческойволи. Кассирер делает символ универсальной категорией: все формыкультуры рассматриваются им как иерархия «символических форм», адекватнаядуховному миру человека (который определяется как «символическое животное»).Для Шпенглера символизация – основной критерий выделения локальныхкультур (теория «прасимволов»). Психоанализ рассматривал символ как порождениеиндивидуального (Фрейд) или коллективного (Юнг) бессознательного,как «архетипичный образ», возникающий вследствие опосредствования человеческимсознанием глубинных императивов родового прошлого. У Лосева,опиравшегося на анализ античной и раннесредневековой эстетики, получилиразвитие вопросы внешнего подобия означающего и означаемого в символе в связи спроблемой реализма в искусстве. Специфические черты символической деятельностичеловека исследуются также Лангер, Тодоровым, Рикёром, Гадамером.[6]
Сам процесссимволизации оказывается главным средством культуры. Все её формы, по сутидела, – своеобразная иерархия символических кодов. С помощью символизации можновыделять специфику локальных культур. Структурализм позволил выявитьбазовые механизмы и структурные основания символической деятельности. В историиевропейской культуры рождались художественные направления, которые исходили изверховенства символа как языка искусства. [5]
Символизм (фр. symbolismeО. Уайльд). Другие виделив искусстве средство морального воздействия на людей и обновления общества,цельное миросозерцание (Г. Ибсен, А. Белый, А. Блок идр.).
Основныепринципы русского символизма были изложены в книге Д.С. Мережковского«О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы» (1893).Московские символисты середины 90-х гг. (В. Брюсов, К. Бальмонт, Ю. Балтрушайтис,А. Миропольский), петербургская группа декадентов (А. Добролюбов,Вл. Гиппиус) относятся к так называемому старшему поколению, а через 10 лет,в самом начале XX века, появляются «младшие символисты», среди которых А. Блок,А. Белый, Вяч. Иванов, Эллис и др. [5]
В последующемв культурологии на основе знаний о «символе» возникла и символическая школа– самая «молодая» и самая влиятельная, сложившаяся в результате могучегоразвития средств массовой информации. Она олицетворяет неуклонное восхождениечеловека к своему нынешнему информационному, а следовательно, и культурномумогуществу. В связи с расширением научно-технической революции радикальноизменилась быстрота передачи, богатство форм передаваемого символическогоматериала: от устно-языковой к печатной, визуальной, чёрно-белой, цветной,стереофонической, стереоскопической вплоть до самой совершенной – цвето –стереофоноскопической. Это способствует развитию семиотики, информатики икибернетики, изучающих общие законы оформления, получения, хранения,переработки и передачи информации. Через эти отрасли знания Культурология,наука до последнего времени гуманитарная, получила прямой выход в мир техники ипрактического применения в сфере создания ЭВМ и даже «искусственногоинтеллекта». Из многочисленных представителей символической школы, работающих всамых различных отраслях науки и в сфере массовой коммуникации, следуетвыделить её «патриотов» – Э. Кассирераи К. Леви-Строса.
Кассирер (Cassirer) Эрнст (1874–1945) – немецкийфилософ, автор монументального труда «Философия символических форм» (1923–1929),в основу своей концепции культуры кладёт человеческую способность к массовой,систематической и постоянной символизации, иными словами, подходит к культурепреимущественно с позиций семиотики. Истоки культуры он ищет в способностичеловека творить некий искусственный, окружающий нас мир, обозначая реальностьопределёнными символами. «Цивилизованный» человек уже не может иметь делонепосредственно с вещами, а взаимодействует с ними не иначе, как с помощьюискусственных средств, языковых форм, художественных образов, мифическихсимволов, религиозных обрядов. Исходя из этого, Кассирер предлагает называтьчеловека не «мыслящим животным», как это уже стало традиционным, а«символическим животным».
Леви-Строс(Levi-Strauss) Клод (р. 1908) – франц. этнограф и социолог,создатель структурной антропологии – науки, в основе которой лежитиспользование некоторых приёмов структурной лингвистики и информатики прианализе культуры и социального устройства первобытных племён. Проведяэтнографические исследования во многих странах «третьего мира», он отвергалевропоцентризм и расизм, стремился показать всю сложность понятия «дикарь»,выявить силу и своеобразие мышления «примитивного человека, заложившего ещё вэпоху неолита основы технического и индустриального прогресса. При оценке общейпропорции «природного» и «социального» в поведении «цивилизованного» человека Леви-Строс,вслед за Кассирером, признаёт чрезмерную роль формализма и условностей вовзаимоотношениях между людьми, решающее влияние на их поступки символическихформ, традиций, ритуалов и прежде всего языка, порождающего все общественныеинституты. Важным моментом структурной антропологии Леви-Строса является еготолкование «мифа» в качестве фундаментального содержания коллективногосознания. Культурообразующая специфика мифа определяется им так: «Миф объясняетв равной степени как прошлое, так и настоящее и будущее… Ничто не напоминаеттак мифологию, как политическая идеология» (Леви-Строс К. Структурнаяантропология. М., 1983. С. 186). Другими словами, мифология иидеология – не что иное, как синонимы. Только первая питает коллективноесознание, а следовательно, и культуру первобытных и древних народов, а вторая –наших высокообразованных, а точнее, утонувших в абстракциях современников. [5]
Символическийинтеракционизм (англ. interaction – взаимодействие) –теоретико-методологическое направление преимущественно в амер. социологии,социальной психологии и культурологии, сформировавшееся в Чикагов 20–30-х гг. Символический интеракционизм сосредоточен главным образом наанализе символических аспектов социальных взаимодействий. Центральная мысльинтеракционистской концепции состоит в том, что личность формируетсяво взаимодействии с другими личностями, и механизмом этого процесса являетсяпредставление о ней, которое складывается у окружающих.
Представителейэтого направления (Ч. Кули, У. Томас, Дж. Мид, У. Джеймс,Р. Парк, А. Стросс, Т. Шибутани, К. Берк и др.)объединяет не строгая теория, а общность видения социальных процессов,трактуемого как процесс выработки и изменения социальных значений, постоянного определенияи предопределения ситуаций взаимодействия их участников.
Особоевнимание теоретики символического интеракционизма уделяют анализу языка –главного символического «медиума» взаимодействия. С культурологической точкизрения представляют интерес их попытки исследовать структуру и динамикуразвития личности, изучение микропроцессов социальных взаимодействий. [5]
Влияниеконцепции «символата» (символа) Л. Уайта на дальнейшие культурологическиеисследования
Одним из продолжателей культурных теорий Л. Уайта был У. Уорнер.ТЕОРИЯ СИМВОЛИЗМА (У.Л. Уорнера) – социологическая теория,синтезирующая и творчески перерабатывающая идеи французской социологическойшколы (Дюркгейм), символического интеракциоиизма (Дж.Г. Мид),психоанализа (Фрейд), бихевиористской психологии, семантики и т.д.
Под «символами» Уорнер понимал «вещи, обозначающие и выражающиечто-то другое». Символами могут быть слова и языковые значения, изображения,звуки, жесты, верования, представления, религиозные ритуалы и т.д.; символичнабольшая часть того, что передается людьми друг другу через слова и жесты вобыденной жизни. Символ как обозначающее отсылает к обозначаемому, которым могутбыть «все известные реальные ивоображаемые действия, вещи и отношениямежду ними». Обозначаемое – не обязательно физически существующая вещь и вообщене обязательно что-то существующее; им может быть, например, чувство.
Символ состоит из двух компонентов:знака, или «метки» («внешне воспринимаемойформы»), и значения (интерпретации знака индивидом или множествоминдивидов). Значение всегда включает в себя некоторое концептуальное содержаниеи негативные или позитивные ценности и чувства, группирующиеся вокругинтерпретации. Восприятие символа состоит в осознании индивидом значения,исходящего от воспринимаемого знака.
Знак – наблюдаемая часть символа; символическое общение всегдаосуществляется в знаковой форме, через отправление и получение знаковвзаимодействующими индивидами. Как отмечает Уорнер, «знаки помечают значениявещей», однако в роли «меток» значения могут выступать не только знаки,отсылающие к чему-то другому и обозначающие нечто, не присутствующее в самихзнаках как наблюдаемых физических объектах, но и сами объекты. «Значащимивещами» (или «метками») могут быть признаки иконстелляции признаков,цвета, формы, действия и бездействия, движения, звуки, шумы, молчания и т.п. Уорнервыделил 4 типа «значащих вещей»: чистые объекты, опосредствующие объекты,опосредствующие знаки и чистые знаки.
Значение чистого объекта ограничивается тем, чем онявляется как физический объект; он «отсылает к самому себе и ни к чему более».
Опосредствующий объект также преимущественно обозначает самого себя,однако его концептуальное содержание окружено вторичными значениями, выходящимиза пределы него как такового. К. этому типу меток относится, например, жилойдом, наделенный для конкретного индивида, его воспринимающего, какими-товторичными значениями (напоминающий его родной дом; ассоциативно связанный скакими-то важными событиями его жизни, планами, целями, желаниями и т.п.).
Опосредствующий знак обозначает преимущественно то, что неприсутствует в нем как в наблюдаемом объекте, хотя часть его значения связана сним как таковым. К этому типу «меток» Уорнер относит, например, кладбище,родной дом, домашнюю кошку и т.п.
Чистый знак обозначает и выражает нечто совершенно отличное от него какнаблюдаемого объекта: либо какой-то другой значимый объект, либо чувства иверования. К чистым знакам относятся, например, слова (устные и письменные),крест, флаг, знак приветствия, химические формулы и т.п.
Эти типы «меток» конституируют 4 качественно различные типа«знаковых ситуаций». В профессиональной жизни в качестве «меток» доминируютчистые объекты, в обыденной жизни – опосредствующие объекты, опосредствующие ичистые знаки, в ночных сновидениях идневных грезах – опосредствующиезнаки. Символами являются только те значащие вещи, которые обозначают нечтостоящее за пределами наблюдаемого знака или объекта.
Объекты и знаки наделяются значением и становятся символамитолько в актах интерпретации («атрибуции значения»), интерпретация же всегдапроисходит в непосредственной ситуации действия, «здесь» и «теперь». Символсуществует до тех пор, пока им пользуются интерпретаторы.
Любое взаимодействие между людьми включает в качестве необходимойи обязательной составной части обмен значениями посредством отправления иполучения знаков: «Основной часть символического взаимодействия как набиологическом так и на социальном уровне заключается в символическомвзаимообмене, отправлении иполучении символов». Взаимодействие (асоциальную жизнь Уорнер понимает как длящийся непрерывный поток взаимодействия)представляет собой поток актов интерпретации знаков, или атрибуции значений.
Уорнер считал, что первичным в символе является значение, а знакии объекты вторичны. Значение – «центральный факт человеческой жизни»; знаниеконвенциональных значений составляет решающее условие выживания общества ивыживания в нем индивида. Коммуникация между людьми – прежде всего обмензначениями, физическими же объектами (знаками и объектами) люди пользуются каксредствами для выражения значений.
Согласно Уорнеру, каждый конкретный человек – «интегральныйэлемент жизни человеческого вида и поступательного жизненного потокавзаимосвязанных видовых событий… Культуры, как бы ни отличались они друг отдруга и какими бы ни были причудливыми, могут не более чем модифицироватьнекоторым образом это центр, видовое ядро человеческой жизни путем расширенияили ограничения возможностей, внутренне заложенных в его немногочисленныхкомпонентах». Видовая система, или «тотальная среда человеческого вида»,образует предельный контекст любого символа и акта атрибуции значения; крометого, она устанавливает предельные пространственно-временные границы, в которыхвозможно существование символа как такового.
Исходя из того, что знаки могут давать выражение разным «вещам»(объектам, представлениям, чувствам и т.д.), Уорнер выделил три типасимволов: референциальные; эвокативные; промежуточный тип.
К референциальным символам Уорнер относит референциальные и научныепонятия, логику суждений и рациональног дискурса. Значения этих символов, какправило, оговорены в сообществе, а их взаимосвязи строго зафиксированы. Этисимволы обычно используются для сообщения информации и поддаются верификации.
Эвокативные символы дают выражение чувствам. Их значенияэкспрессивны, аффективны, нерациональны; они отсылают к таким чувствам,способам знания и понимания, которые выходят за грань обыденного опыта и неподдаются эмпирической проверке. С точки зрения Уорнера, эти символы играютчрезвычайно важную роль в сохранении социальной жизни и поддержаниисолидарности членов сообщества: люди нуждаются в знаках «как внешних формах дляпридания чувственной реальности тем чувствам и представлениям, которыенаполняют их душевную жизнь»; благодаря эвокативным символам эти невесомые инеуловимые чувства и идеи переносятся в мир воспринимаемой «объективнойреальности»; устойчивая и стабильная знаковая среда – один из важнейшихмеханизмов сохранения общества.
Большинство символов, фигурирующих в обыденной жизни, принадлежатк промежуточному типу; они совмещают в себе свойствареференциальных и эвокативных символов.
Эвокативные символы, выражающие коллективные чувства, имеютпервостепенное значение для поддержания преемственности социальной жизни икультурной традиции. Как отмечает Уорнер, символы, пробуждающие воспоминания опрошлых событиях, происшедших с индивидом или группой, часто отличаются высокойстепенью конденсированности. Интенсивные чувства, вложенные в эти символы ихсоздателями, участниками соответствующих событий, «консервируются» всоответствующих знаковых формах и пробуждаются вновь при повторном ихиспользовании (в т.ч. и следующими поколениями).
Символы, направляющие внимание индивида или группы на прошлое исвязывающие их с ним, обычно нерациональны и эвокативны. Такие символы, какправило, занимают центральное положение в коллективных обрядах сообщества (каксакральных, так и секулярных). Эвокативные знаки описываются Уорнером как«конденсированные версии тех событий, которые в них зафиксировались»; эффект воздействияэтих знаков может сохраняться еще долгое время после того, как сами событиябудут забыты.
Если в контексте технической подсистемы культуры символы обычнорациональны и образуют организованное, внутренне непротиворечивое исогласованное знание (научные системы), то в контекстах «моральных» и«сверхъестественных» систем они, как правило, нерациональны и нелогичны. Помнению Уорнера, нерациональные и нелогические символы составляют ядроэмоциональной душевной жизни индивида и группы.
Эвокативные символы часто становятся сакральными. Фактически всесвященные символы базируются на нелогич. чувствах человека. По мнению Уорнера,в символах «сверхъестеств.» контекстов закрепляются и находят выражениечувства, присущие человеку как видовому существу и связанные с фундаментальнымиусловиями человеч. существования; это – желания и надежды, страхи и тревоги,чувства, связанные с проблемами жизни и смерти, физиол. потребностями,несчастьем и благополучием.
Уорнер писал: «…наш вид, будучи очень близок ко многим другимприматам, обладает ядром невербальных и несимволических значений и жестов,тесно связанных с нашей животной природой, в которых находят выражениемногочисленные потребности и требования, страхи, удовольствия, лишения,фрустрации и удовлетворения, обнаруживаемые у других видов приматов». Видоваяжизнь человека всегда заключена в границы, установленные культурной системой;однако культура и социальная организация, как бы ни различались они в разныхсообществах, могут существовать и сохранять свою стабильность лишь при условии,что они не парализуют видовую организацию человеческой жизни. [6]
Взаключении…
Вся культура(цивилизация) находится в зависимости от символа. Именно использованиеспособности к символизации и привело к возникновению культуры, и именноиспользование символов приводит к тому, что культура может себя продолжать. Безсимвола не было бы культуры, а человек был бы просто животным, а нечеловеческим существом.
Артикулируемаяречь – это сама форма символического выражения. Предположим – устраним изкультуры речь. И что тогда?
Безартикулируемой речи у нас не было бы человеческой социальной организации. Семьиу нас могли бы быть, но эта форма организации не является характерной толькодля человека; она не является по сути человеческой. Однако у нас не было бызапретов на инцест, никаких правил, предписывающих экзогамию и эндогамию,полигамию или моногамию. Как при отсутствии артикулируемой речи можно было быпредписывать браки с кросскузенами и запрещать браки с параллельными кузенами?Как без речи могли бы существовать правила, запрещающие иметь многих мужей илижён одновременно, но разрешающие иметь их по одному (по одной)?
Без речи унас на было бы никакой политической, экономической, церковной или военнойорганизации; никаких сводов этикета или этики; никаких законов; никакой науки,богословия и литературы4 никаких игр или музыки, кроме как на уровне обезьяны.Без артикулируемой речи не имели бы смысла обряды и церемониальныепринадлежности. И впрямь, без артикулируемой речи у нас не было бы орудий: мыпользовались бы орудиями лишь время от времени и в незначительном объёме – так,как по нашим наблюдениям, ими пользуются в настоящее время высшие обезьяны, таккак именно артикулируемая речь преобразовала непрогрессивное и приводящее к накоплениюнавыков использование орудий человеком, человеческим существом.
Одним словом,без символического общения в той или иной форме мы не имели бы культуры. В«Слове было начала» культуры – а также и её продолжение.
Разумеется,со всей своей культурой человек все ещё остаётся животным и стремится к тем жесамым целям, к которым стремятся все прочие живые существа: к сохранениюиндивида и к продолжению рода. Говоря конкретно, этими целями являются пища,убежище от стихии, защита от врагов, здоровье и потомство. Тот факт, чточеловек стремится к этим целям точно так же, как это делают все прочиеживотные, несомненно, и побуждал многих заявлять, что «нет фундаментальногоразличия между поведением человека и прочих живых существ». Однако на самомделе человек от них отличается – но не в целях, а в средствах. Средствачеловека – это культурные средства: культура – это всего лишь способ жизничеловеческого животного. А поскольку эти средства, культура, зависят от тойспособности, которой обладает только человек, – от способности использоватьсимволы, то различие между поведением человека и всех прочих живых существявляется не просто большим, но основополагающим и фундаментальным.
Поведениечеловека бывает двух различных родов – символическим и несимволическим. Человек зевает,потягивается, кашляет, кричит от боли, вздрагивает от страха, «свирепеет» тогнева и так далее. Несимволическое поведение этого рода не являетсяособенностью человека; оно, помимо человека, свойственно не только прочимприматам, но также и многим другим видам животным. Однако человек обращается ссебе подобными посредством артикулируемой речи, пользуется амулетами,исповедует грехи, устанавливает законы, соблюдает требования этикета,истолковывает свои сны, классифицирует своих сородичей по определённымкатегориям и так далее. Этот тип поведения уникален; только человек к немуспособен; он является особенностью человека потому, что или состоит изиспользования символов, или зависит от него. Несимволическое поведение Homosapiens – это поведение человека– животного; символическое поведение – это поведение человека какчеловеческого существа. Именно символ превратил человека из простого животногов животное человеческое.
Посколькучеловеческое поведение является поведением символическим и поскольку поведениенижечеловеческих видов является не символическим, отсюда следует, что очеловеческом поведении мы ничего не узнаём из наблюдений или экспериментов наднизшими животными.
Подобно тому,как именно символ очеловечил человечество, так же очеловечил он и каждогопредставителя вида. Младенец не является человеческим существом до тех пор,пока он не начнёт образовывать символы. Как показало исследование «Обезьяна иребёнок», до тех пор, пока ребёнок не начнёт говорить, нет ничего, чтокачественно отличало бы его поведение очень молодой обезьяны. Детёныш вида Homosapiens очеловечивается толькотогда, когда он развивает свою символическую способность. Он может войти в мирчеловеческих существ и принять участие в их делах только посредствомартикулируемой речи, не обязательно устной.
Такимобразом,естественные процессы биологической эволюции привели к появлению у человека итолько у человека новой и отличительной способности – способности использоватьсимволы. Самой важной формой человеческого выражения является артикулируемаяречь. Артикулируемая речь означает обмен мыслями; обмен мыслями означаетсохранение – традицию, а сохранение означает накопление и прогресс.Возникновение способности к символизированию имело своим результатомвозникновение нового порядка явлений – экстрасоматического, культурногопорядка. Все цивилизации родились из использования символов и благодаря этомусохраняются. Культура, или цивилизация, является лишь особым видом той формы,которую принимает биологическая, направленная на поддержание жизни деятельностьособого животного – человека.
Человеческоеповедение – это символическое поведение; если оно не символическое, то оно и нечеловеческое. Детёныш рода Homosapiens становится человеческимсуществом лишь тогда, когда он вступает в тот порядок явлений, каким являетсякультура, и участвует в нём. Ключ к этому миру и средство соучастия в нём – символ.[1]
Культуравыражает себя через мир символических форм, которые передаются от человека кчеловеку, от поколения к поколению. Если мы хотим постичь её сущность и отличиеот других культур, то мы должны погрузиться в мир символов, рождённых даннойкультурой и осознать смысл, заложенный в них. Если этого не происходит, токультура для нас остаётся закрытой и вопрос её познания автоматическиснимается.
Но сами посебе символические формы – это внешняя сторона культуры. Символы становятсявыражением культуры не сами по себе, а лишь через творческую активностьчеловека. Если же человек отворачивается от этих символов, то символический мирпревращается в мёртвую предметную оболочку. Поэтому нельзя явно или неявноотождествлять культуру и символический мир…
Одним изнаиболее устойчивых терминов, используемых семиотикой культуры, является«символ», с помощью которого тексты и другие семиотические преобразованияпереносятся из одного пласта культуры в другой.
Мы знаем, чточеловек выражает свои мысли и чувства с помощью знаков. Но культура выражаетсяне просто в знаках, а в символах. Понятие символа занимает особое место вкультурологии. Символ есть знак, но совершенно особого рода. Если простой знак– это, так сказать, дверь в предметный мир значений (образов и понятий), тосимвол есть дверь в непредметный мир смыслов. Через символы нашему сознаниюоткрывается святая святых культуры – смыслы, живущие в бессознательных глубинахдуши и связывающие людей в едином по типу переживания мира и самих себя. Приэтом подлинный символ не просто «обозначает» смысл, но несёт в себе всю полнотуего действенной силы.
Например,икона не просто обозначает Бога – для верующего она выражает Божественноеприсутствие, и обладает той же «чудодейственной» силой, какой обладаетвыраженный ею смысл, т.е., вера самого человека. Или другой пример: втрадиционной воинской культуре знание не просто обозначает тот или иной поиск,оно несёт в себе саму честь, и утратить знание – значит потерять честь. [7]
Используемаялитература:
1. Лесли Уайт. Избранное:наука о культуре./ Пер. с анг. – М.: «Российская политическаяэнциклопедия» (РОССПЭН), 2004. – 960 с. (Серия «культурология ХХв.)
2. Уайт Л. Энергия вэволюции культуры // Антология исследований культуры. СПб., 1997. С. 464
3. Белик А.А. Культурология.Антропологические теории культур. – М. 1998.
4. Культурология: Учебникпод ред. Ю.Н. Солонина, М.С. Каган. М.: Юрайт-Издательство, 2005. С. 28–29.
5. Кононенко Б.И. Большойтолковый словарь по культурологии. – М.: ООО «Издательство Вече», ООО «ИздательствоАСТ», 2003. – 521 с.
6. Культурология XX в.Энциклопедия. Т.2. – СПб.: Универсальная книга; ООО «Алетейя», 1998. – 447г.
7. Культурология: Учебноепособие. Сост. ред. А.А. Радугин. – М.1998. -304 с.