Причины победы большевиков в 1917 году

Введение
Размышляя о времени великого русскогопоражения начала века, сложно отделаться от чувства недосказанности,недопонимания того, что же все-таки произошло и послужило символом — Днем 7ноября (25 октября) 1917 года. Казалось бы, сколько всего написано, записано иснято о «десяти днях, которые потрясли мир», сколькосистематизировано и тщательно внесено во всевозможные летописи и хроники.Сколько гениальных исследователей пыталось осознать происшедшее со страной, снародом, со временем. Сколько было создано мифов, легенд и целых мифологическихсистем, сколько возможностей дадено, чтобы подтвердить Горациево est modus inrebus (всему есть свой предел).
Вопрос — что же произошло в 1917 году?– заставляет задуматься многих историков уже достаточно давно. В какой то мерена этот вопрос пытался ответить Александр Исаевич Солженицын. При этом правотамногих из известных отечественных, эмигрантских и зарубежных историков ифилософов, очевидцев тех дней, как-то не вполне убедительна.
Неубедителен, хотя и прав, Солженицын,утверждавший совсем недавно, что с 1917 г. «мы стали еще заново и крупноплатить за все ошибки нашей предыдущей истории.» Неубедителен С. А.Аскольдов, справедливо отмечавший, что основной чертой революции являетсяособая психология «народных масс, чувствующих себя вершителями своей новойисторической судьбы.» Неубедителен Николай Бердяев, верно говоривший всвое время об антинациональности русской революции. Неубедителен и АрнольдТойнби, логично связавший парадокс 1917г. с традициями византийскогототалитаризма. Наконец, неубедительно само научное исследование революциисквозь призму диалектики человеческого мифотворчества.
Эта неубедительность порождаетопределенную «тайну» революционных событий. Как обычно, еесопровождает густое марево «черного чуда». Страх и непонимание, азатем и благоговение приводят к установке авторитета революционного мифа.Существенную роль также играет фактор времени. Все это естественным образомнаслаивается и скрадывает, искажает неумолимый ход событий.
А ведьлюди жили и до революции. Воевали. Жили во время нее. Бедствовали. Страдали.Жили и после нее. Революция для них была всего лишь жизненным эпизодом, подчасне уловимым среди тягот продолжавшейся с 1914 года войны. И не всегда онизамечали, что карточки на продовольствие вдруг стали писаться без ятей, невсегда обращали внимание, что вместо погромов немецких магазинов, громить сталии другие, сначала французские, а затем и русские. Что после перестрелок междупьяными дезертирами началась уже стрельба между юнкерами и вооруженнымирабочими. Время стояло тяжелое, страна голодала, и кому какое, в сущности, былодело, идет ли война с немцами или уже против белочехов, белополяков. За Антантуили против нее. Бессмысленность продолжения войны не вызывало серьезныхсомнений ни у кого, за исключением некоторого количества интеллигентов. Народже постепенно опускался. Люди становились все более озабочены тем, как выжить,прокормить себя и семью. «Не все ли равно, какая повстанческая бандаорудует где-то там, на окраине — Врангеля, Семенова или Савинкова? Так ливажно, будет ли завтра в Москве немец или англичанин? Главное, чтобы он принесс собой немного консервов. Что? Учредительное Собрание? Голосовалидемократично, по спискам? Распустить и забыть! Как? Республика в Поволжье?Независимая Таврида? Татары и башкиры требуют автономии? А пущай, не до нихсейчас! Долой буржуев, смерть паразитам!!! К стенке...»
Как невозможно объять застроенныйдомами жилой массив в качестве городской цельности, не поднимаясь мысленно надним, не строя умозрительной схемы, но лишь бродя в одном из городских кварталови присматриваясь к быту и нраву жителей, так невозможно и постичь переломноеисторическое событие, не владея функционально-причинным его каркасом. Говорясловами Лосева, структура здесь — это самое главное.
Контуры схемы событий начала векапроступают и через характерное сравнение русской и еврейской обезличенности уВладимира Соловьева, Достоевского и Розанова. Генерал С. Булгакова с сожалениемподтверждает, что русские, потеряв свое лицо вместе с чувством достоинства,просто-напросто стали инородцами относительно самих себя. Так ли это? Исчезлоли в 1917 году лицо у русского народа? Стал ли он с тех пор питательной массойдля паразитов? Или у него появилось вдруг вселенское сознание? Да существовалили русские как нация вообще? Возможен ли был иной поворот событий в 1917 году?Почему все сложилось именно таким образом, а не иначе? Вопросы, вопросы…
1. 1917 год:возможность исторического выбора.
 
Российское общество в XX столетии необладало внутренней стабильностью, мировоззренческим единством. Государство иобщество что в дореволюционной России, что в СССР, находились в состоянии явнойили скрытой борьбы друг с другом. Поэтому в основе различных историческихконцепций оказалась не столько научная методология, сколько разные мировоззренческиесистемы — либеральная или революционная. Из первой «выросли»эмигрантская литература 20-30-х гг., работы времен «перестройки», кней же примыкают зарубежные труды, из второй — советская историческая школа.
Либералы считали Февральскую революциюисторической случайностью, вызванной участием России в первой мировой войне,политической слепотой Николая II и его окружения. Так, по мнению П.Н. Милюкова,революция отнюдь не была неизбежной: предложенная «прогрессивнымблоком» реформистская альтернатива вполне могла ее предотвратить, если быдело не испортил царь, неспособный к каким-либо компромиссам. Главной движущейсилой революции П.Н. Милюков считал либеральную интеллигенцию, политическийкрах которой, оказался предопределен тем, что большевикам удалось натравить нанее массы. В.А. Маклаков, так же, как и П.Н. Милюков, отрицал закономерностьсобытий 1917 г. Причину дальнейшей радикализации революции, приведшей, в концеконцов, к победе большевизма, он видел в ошибках либеральной интеллигенции:«Либералы не захотели ограничиться „исправлением“ монархии изащитить ее от революции, а в ослеплении кинулись в объятия революции, непонимая, что либерализм мог существовать лишь в составе исторической монархии,они открыли дорогу „интегральной революции“. Редактор кадетской»Речи" И. Гессен воспринимал Октябрь и Февраль как единый процесс:Февраль был чреват Октябрем, «ради которого стихия Февраля разразиласьнастоящим праздником» 7. Большинство авторов тех работ отрицалибуржуазный характер Февраля и социалистический характер Октября. П.Б. Струвеопределял Февральскую революцию «историческим выкидышем».
Вместе с тем, некоторые современникисчитали революцию глубоко закономерной. Так, антибольшевик Н.А. Бердяев писал:«Мне глубоко антипатична точка зрения многих эмигрантов, согласно которойбольшевистская революция сделана какими-то злодейскими силами, чуть ли некучкой преступников, сами же они неизменно пребывают в правде и свете.Ответственны за революцию все, тем более всего ответственны реакционные силыстарого режима. Я давно считал революцию в России неизбежной и справедливой. Ноя не представлял себе ее в радужных красках». Эту точку зрения разделял Л.П. Карсавин, высланный большевиками из России в 1922 г., и не имевший такимобразом оснований преуменьшать их вину за случившееся: «Не народнавязывает свою волю большевикам, и не большевики навязывают ему свою. Нонародная воля индивидуализируется в большевиках, в них осуществляются некоторыеособенно существенные ее мотивы: жажда социального переустройства и дажесоциальной правды, инстинкты государственности и великодержавия».
1.1 Оценка событий 1917 года западнымиисториками.
В Советском Союзе либеральноенаправление не могло получить развитие, так что эстафета досталась Западу.
В истории западной историографии можновыделить три периода.
Первый период начался в 20-е гг. ипродлился до 60-х гг. Труды западных историков представляли собой реакцию накниги и статьи советских исследователей. Иного и быть не могло, так какосновная масса источников находилась вне пределов их досягаемости, а вотоспорить выводы своих советских оппонентов они могли. Второй причиной,определивший выводы западных историков, была политическая конъюнктура — отношения между нашими системами тогда были максимально сложными, идоминировавшие на Западе антибольшевистские, антисоветские настроения не моглине сказаться на выводах историков и направленности их исследований. Поэтому,если советские историки доказывали, что в центре всех исторических процессовРоссии начала ХХ в., а уж в 1917 г. нем более, находилась большевистскаяпартия, то западные исследователи сконцентрировались на доказательстве еебланкистской сущности.
В 60-е гг. начался второй период.Выяснив для себя роль большевиков в революции, они потеряли к ним интерес исосредоточились на изучении объективных социально-экономических предпосылках.Результаты получились новыми: оказалось, что итоги Февральской и Октябрьскойреволюций глубоко закономерны. Примером работ этого периода является книга А.Рабиновича “Большевики приходят к власти. Революция 1917 г. в Петрограде”.
Третий период в западной историографиипроблем русских революций зависел от направлений развития западнойисториографии вообще (безотносительно изучения истории России). Методология иметоды исторической науки все время усложнялись, появлялись новые направления итемы, с социально-экономических тем анализ переместился на изучение психологиимасс и отдельных групп, развитие идей. Одной из работ этого периода являетсядвухтомник Р. Пайпса «Русская революция».
1.2 Идеологическая доктрина событийОктября 1917 в СССР.
 
В СССР историческая доктрина ВКП(б)начала формироваться в конце 20-х гг. В ней не было чего-то принципиальнонового, в сравнении с концепциями, разрабатывавшимися в науке в 20-е гг.,когда, например, появились работы Е.Н. Кривошеиной, М.Г. Гейсинского, С.А. Пионтковского.Все перечисленные авторы являлись историками марксистами. Они исследоваливопросы, на которых сконцентрировалась советская историческая наука: связьроссийского капитализма с западноевропейским и самодержавием, значениеконцентрации пролетариата, обострение классовых противоречий в ходе первоймировой войны, основные противоречия Февраля, рост социальной напряженности напротяжении 1917 г. Но одно дело — марксистская гипотеза, и совсем другое — превращение ее в орудие политической борьбы и устранение возможностей появлениеиных версий исторического развития.
Историческая доктрина ВКП (б) была,безусловно, марксистской; в ее основе «лежали» идеи В.И. Ленина, но,при этом, у самого большевистского вождя не было той стройности, какой обладалаэта доктрина.
В.И. Ленин считал, что основнойпричиной революции явилась критическая масса социальных противоречий,созданная, с одной стороны, «благородными и чумазыми лендлордами», ас другой — монополистической буржуазией. Развитие этой буржуазии, усиление ее экономическоймощи, степени влияния на политические процессы он считал главным показателемготовности страны к социалистической революции. "… Никакое восстание несоздаст социализма, — писал В.И. Ленин, — если он не созрелэкономически...".
Важнейшую субъективную предпосылкувозможности победы социалистической революции В.И. Ленин видел в наличии«закаленного в классовых боях» российского пролетариата, политическоезначение которого состояло в господстве «над центром и нервом всейхозяйственной системы капитализма, а также»… в том, что пролетариат«экономически и политически выражает действительные интересы громадногобольшинства трудящихся при капитализме».
Историческая доктрина ВКП (б)представляла собой псевдоучение, слепленное из цитат К. Маркса, Ф. Энгельса иВ.И. Ленина. Ее сутью являлись следующее положения.
На рубеже Х1Х-ХХ вв. мировойкапитализм вступил в последнюю, империалистическую стадию, что создалоэкономические предпосылки для российских революций. Дав в свое время мощныйтолчок развитию производительных сил, капитализм превратился в преграду на путиобщественного прогресса. Максимальной остроты достигло основное противоречие — между общественным характером производства и частной формой присвоения.Обострились также все остальные противоречия. В результате в мире разразиласьпервая мировой война, а в России было свергнуто самодержавие, и победилаВеликая Октябрьская социалистическая революция.
Россия значительно отставала отпередовых капиталистических стран по экономическим показателям, однако в целомона являлась страной среднего уровня развития капитализма, что и стало основойдля победоносных революций 1917 г. и дальнейшего успешного социалистическогостроительства.
Субъективным условием победы Октябряявились действия рабочего класса, возглавляемого большевистской партией.
Российский рабочий класс былмалочисленен, но, во-первых, его сила в историческом движении была неизмеримобольше, чем его доля в общей массе населения. Во-вторых, он отличался самойвысокой в мире организованностью и революционностью, в-третьих, имел оченьважную для победы поддержку со стороны трудового крестьянства и особенно — бедноты, в-четвертых, выступал под руководством закаленной в сражениях противсамодержавия и капитализма, владеющей передовой теорией большевистской партиейво главе с В.И. Лениным.
Т.о., Февральскаябуржуазно-демократическая и Великая Октябрьская социалистическая революции былиподготовлены всем ходом мирового исторического развития, они выразили егоглавные тенденции и открыли трудящимся всего мира реальный дуть борьбы засветлое будущее.
1.3 Современная Россия.
Подавляющее число историков даже в80-е гг. показывали, прежде всего, самого роста социальной напряженности в1910-1916 гг. не было. Задача определения масштабов социального неповиновения инедовольства, возможные исторические результаты прихода к власти рабочих икрестьян, обладающих антибуржуазным (а по сути — добуржуазным) мышлением, неставилась. В результате исторические реалии искажались.
Впрочем и тогда отдельные историкивысказали идеи, развитие которых могло привести к отказу от официальной версиейсубъективных предпосылок революции 1917 г. Так, А.П. Толочко в 1974 г. в однойиз статей показал, что «движение железнодорожных служащих не выходило зарамки борьбы против административного произвола и низких заработков».Правда, причину этого он видел, во-первых, в «военно-полицейском режиме нажелезных дорогах», во-вторых, «в слабости социал-демократическихорганизаций Сибири». А.А. Храмков в 1975 г. сделал вывод, что источникомроста социального напряжения в крестьянской среде Сибири в 1915-1916 гг.оказались мобилизации и реквизиции. Средние городские слои традиционно всоветской историографии рассматривались как мелкобуржуазные, т.е. в ихаполитичности и контрреволюционности не было чем-либо неожиданного. Поэтому тотже А.П. Толочко мог спокойно констатировать: большинство приказчиков стояло встороне от активной борьбы даже за свои права, хотя их уровень жизни былдовольно низким. К концу 70-х гг. он сделал еще один шаг вперед: по его мнению,накануне первой мировой войны в Сибири в забастовочном движении участвовалалишь незначительная часть рабочих.
До 1987 г. академическая наукаанализировала те или иные аспекты истории России, не ставя под сомнениеистинность устоявшейся исторической схемы. Возможность и необходимостьвыдвижения новых гипотез появилась, в основном, в ходе общеполитического имировоззренческого кризиса, начавшегося в 1987 г.
Состояние науки находится в теснойсвязи с состоянием общества и государства. В течение десятилетий прежняягосударственная система вытравливала из гуманитарных наук сам дух Науки — возможность существования многообразных гипотез, подходов и представлений.Поэтому совсем не случайно, что новые политические идеи, всколыхнувшие странуво второй половине 80-х гг., не смогли сразу преобразоваться в готовые научныеконцепции, стоящие к истине ближе, чем прежние. Скорее даже был сделан шагназад: под влиянием антикоммунистических настроений и в условиях изменившейсяполитической ситуации, появилось большое число работ, где утверждалось, будтопервопричиной всех бед народов России явились большевики: их организационныепринципы, разработанные В.И. Лениным, и марксистская доктрина. Этот вывод былпредопределен несколькими обстоятельствами.
Во-первых, — влиянием прежнейметодологии: догматического, выхолощенного марксизма, ориентирующегоисследователя на рассмотрение всех процессов через призму решений РКП (б) — КПСС. Являясь правящей, КПСС долгие десятилетия настойчиво внушала массаммысль, что именно она стоит во главе всех социально-политических иэкономических свершений. Во второй половине 80-х гг. новая методология еще несформировалась, поэтому вполне естественно, что внимание исследователейоказалось приковано к доказательству ошибочности и упрощенности старой.
Во-вторых, о многих сторонах ирезультатах деятельности КПСС общество и исследователи просто не знали, т.к.важнейшие документы были упрятаны в архивы. Когда же архивы и спецхраны началираскрываться, обнаруженное оказалось неожиданностью. В результате, многиеисторики отреагировали как простые граждане: назвали следствие причиной.
В конце 80-х гг. началосьпереосмысление событий 1917 г. и, существовавшей историографии. Было признано,что в предыдущие десятилетия было много сделано для изучения роли большевиков ипролетариата, экономических и социальных предпосылок революций, при этомнекоторые выводы оказались ошибочны, например: революции подавалась какпланомерно подготовленный процесс, без стихийных взрывов, без участия в немвсех слоев общества.
Е.Н. Городецкий писал: «Намнеобходимо избавиться от односторонности в изучении Октябрьской революции,когда исторический процесс рассматривался как действия и события в одном лагере- революционном, а противостоящая ему сила в той или иной мере игнорировалась.Задача заключается в исследовании всех классов общества, всех политическихпартий, как в их конфронтации, так и в создании различных блоков исоглашений».
В те годы казалось, что искажениевеликих социалистических идеалов было вызвано глубокими внутрипартийнымидеформациями 20-30-х гг. Подавляющая часть историков полагала, что достаточноосвободиться от этих наслоений, и все встанет на свои места. «Длявосстановления исторической правды, — считал В.П. Наумов, — лучше всегообратиться в Ленину, его теоретическому наследию». Так же думал и Н.Н.Маслов: «Мы все время утверждали, что социализм был построен на основеленинского плана и ему соответствует. А сейчас мы вынуждены признать, что приСталине произошла грубая деформация социализма, что нам надо очиститься отвызванных сталинизмом наслоений и прийти к ленинскому пониманиюсоциализма». По существу, спор шел о том, насколько хороший социализмпостроили бы Н.И. Бухарин, Ф.Ф. Раскольников, А.И… Рыков н другиерепрессированные, в сравнении с тем «плохим социализмом», которыйсоздали И.В. Сталин, В. М. Молотов, Л.М. Каганович и другие, оказавшиеся увласти в 30-е гг. Такой подход частично сохранялся и в 1990-1993 гг. Продолжалипоявляться публикации, наполненные новым историческим материалом, но воспроизводящиебольшевистскую концепцию революции. Такова статья Г.П. Аннина«Пропагандистская работа большевиков Центральной России после сверженияцаризма». В 1990 г. опубликовал свою брошюру Ф.А. Рашитов«Альтернатива Октября: мирный или насильственный переворот». Автор — явный антисталинист, но ленинец. Характерны названия разделов его брошюры:«Диалектика общего и особенного при переходе к социализму»,«Путь России к социализму» и другие. Еще пример — исследование В.Н.Дариенко «Революция и контрреволюция на юго-востоке страны. 1917-1920гг.». Заложенный в название понятийный аппарат заранее предопределялвыводы.
Но одновременно стало высказыватьсясомнение в правильности марксизма. Прежде всего, начался отказ от классовогоподхода, который заставлял считать, будто главные роли в событиях того годаиграли буржуазия в союзе с самодержавием, с одной стороны, и пролетариат скрестьянством — с другой. Одним из первых это сделал В.П. Наумов: «Мнедумается, наступило время критически оценить весь наш подход к социальнойстратификации русского общества 1917 г., который целиком и полностьюбазировался на марксистской теории классовой борьбы, строго определившей ещезадолго до начала революционного процесса, какие классы и социальные группыявляются революционными, а какие контрреволюционными. Соответственно так жекатегорично разделялись и все политические партии, и политическиеорганизации». К этой же мысли пришел В.С. Дякин. Выступая с заключительнымсловом на международной конференции в Ленинграде 7 июля 1990 г., он сказал:«Мы действительно злоупотребляли общими положениями „буржуазия“,»дворянство, «интеллигенция», «рабочий класс», недавая более четких определений и не исследуя как те люди, о которых мы пишем,сами себя воспринимали, как понимали свою роль в обществе и задачи, стоящиеперед ними". Этой же проблеме посвятил свою статью В.И. Миллер, где, вчастности, отметил: «Классовая принадлежность не является единственнымфактором, определившим то или иное отношение к революции». Все этопостепенно привело к возникновению в российской историографии немарксистскогонаправления.
Взгляд историков на предпосылкиреволюции 1917 г. принципиально отличается от взглядов прежних десятилетий.Авторский коллектив учебного пособия «История России. ХХ век.»(выпущенного институтом истории РАН) констатировал, что попытка советскихисториков в период с 20-х и вплоть до 80-х гг. включительно выявить предпосылкибуржуазной и социалистической революций можно считать безуспешными.
Несомненно, завышение степени зрелостиРоссии для социализма определялось политической конъюнктурой, но бросать теньна историков в целом, вряд ли обосновано, поскольку жизнь не давала тогдаоснований усомниться в правильности социалистического пути, определить истинныйхарактер преобразований в стране за годы советской власти.
Большинство историков 90-х гг. сталокритически оценивать положение о наличии в России к началу 1917 г. предпосылокдля буржуазной или социалистической революции. Каждый приходил к этому черезизучение своей темы. Основной импульс был задан в связи с изучениемполитической истории. Так, крупнейший современный исследователь российскоголиберализма и политических партий В.В. Шелохаев считает: социальная база у всехполитических движений оказалась очень узкой, поэтому «любые модели социальногопереустройства не имели реальных материальных предпосылок для ихреализации».
Вместе с тем, отрицая существованияпредпосылок для буржуазной и социалистической революций, многие историкиподтверждают вывод о закономерности политического и социального взрыва,происшедшего в 1917 г. Так, А.А. Искандеров в 1992 г. выделил следующиедолговременные исторические факторы, предопределившие события 1917 г.:промедление с отменой крепостного права, падение авторитета церкви, разрывсвязей монархии с народом, деструктивность враждебных партийно-политическихотношений.
Б.И. Колоницкий, В.И. Коротаев, А.Н.Зориков видят предпосылки в слишком быстрой модернизация экономики, которая несопровождалась соответствующими изменениями ментальности основных социальныхслоeв. В.И. Голдин указывает на целый комплекс предпосылок: «традициябунтарства как ответ унижение и несправедливость, специфика российскойреволюционности, своеобразное переплетение социалистических и марксистских идейна российской почве, особенности и трудности модернизации, столкновениемодернистских и традиционных, почвенных тенденций и др.». По мнению Ю.И.Кирьянова, такая модернизация привела к распространениюантипредпринимательских, антибуржуазных настроений. При всей важности сделанныхавторами замечаний, нельзя не признать, что основательной проработки проблемапока не получила.
В связи с этим возникает другойпринципиально важный вопрос: если в России не было предпосылок для буржуазнойили социалистической революции, то как квалифицировать суть событий 1917г.? Издесь появились некоторые новации принципиального характера. Б.В. Ананьич, Е.Б.Заболотный, В.И. Коротаев, В.Т. Логинов  и другие  объединяют два крупнейшихполитических события 1917 г. в одну революцию. Появились новые определения еехарактера. М. Рейман называет ее «плебейской». В.М. Бухараев и Д.И.Люкшин определяют весь цикл социальных потрясений как «общиннуюреволюцию» (подразумевая под этим стремление крестьян, переложить на«чужих» — помещиков, город и государство, — накопившиеся социально-экономическиепроблемы). Возникает вопрос: какую роль при этом сыграли факторы социальнойпсихологии?
В советской историографии анализповедения в революции отдельных социальных слоев и групп присутствовалпрактически в каждом исследовании. Однако массы представляли там скорее объектдеятельности революционных партий, чем самостоятельный субъект истории.Принципиально новые подходы пока только формируются. Работающих в этомнаправлении ученых пока немного, тем не менее, их усилиями в ноябре 1994 г. и ноябре1995 г. были проведены две конференции: «Революция и человек:социально-психологический аспект», «Революция и человек: быт, нравы,поведение, мораль».
В.Л. Харитонов обратил внимание на то,что при растущем неприятии личности Николая II, монархическая традиция в Россииоставалась сильной. А.К. Сорокин отметил другую черту: у всех социальных слоевотсутствовал политических опыт, гигантское большинство страны было отстраненоот политики, в результате сформировался конфронтационный тип политической культуры.
Принципиальной новизной публикацийэтого направления явилось использование гораздо более широкого кругаисточников, определявших мотивацию действий масс, слоев и групп. Показанотакже, что реальными факторами социальной истории являются эмоции, иллюзии,слухи, предубеждения, традиции. Отмечается также, что на их появление, а,следовательно, на ход революции могли оказывать влияние обеспеченность данногорайона продовольствием, близость к железным дорогам, плотность населения, егополовозрастные характеристики и др.
Все историки, занимающиеся изучениемполитических представлений крестьян, — И.К. Кирьянов, П.С. Кабытов, Л.Г.Сенчакова, О.Г. Буховец — считают, что революция 1905-1907 гг., столыпинскаяреформа и, особенно, первая мировая война привели к разрушению монархическихиллюзий. Но даже если иллюзии развеялись, остается открытым вопрос: как этоповлияло на ход революции, могло ли этого хватить на то, что бы обществосоздало более эффективную политическую систему?
В прошлом историки старались изыскать наиболее«передовые» черты политического поведения у пролетариата. Изсовременных отечественных исследователей наиболее основательно пересматриваетэтот вопрос Ю.И. Кирьянов. По его мнению, в существующей историографии степеньорганизованности рабочих и политической направленности их выступлений былапреувеличена, «рабочее движение, в действительности, было болеемногообразным по своим формам, более многоликим, чем оно представлено всоветской историографии». По подсчетам Н.А. Ивановой в борьбе с хозяевами предприятийи самодержавным строем участвовала очень незначительная часть рабочего класса:в 1910 г. — 1,4%, в 1913 г. — 13, 4%. Что касается политических стачек, то входе изучения этого вопроса В.П. Желтова пришла к выводу, что политическиестачки были не только немногочисленны, но и не имели революционнойнаправленности. «Выступления, в большинстве случаев, оставалисьразрозненными, локальными и частичными».
По-новому стала оцениватьсяобщественно-политическая позиция интеллигенции. Если в советской историографиив отношении интеллигенции присутствовала тенденциозность в виде деления этогосоциального слоя на группы в зависимости, в основном, от степени политическогосотрудничества с большевиками и пролетариатом, то Т.А. Абросимова, Д.Б. Гришин,Смирнов  полагают, что поведение интеллигенции, падение ее социальнойактивности в 1907-1914 гг. было вызвано крахом революционных иллюзий.
Важной социальной силой революции впрошлом считались средние городские слои. К сожалению, в 90-е гг. вниманиеисториков к этим слоям (в сравнении с историографией предшествующего периода)сократилось. В 1993 г. П.П. Щербинин опубликовал монографию, в которой средниеслои предстают куда менее политизированными, отмечается инертность сознанияосновной из массы. Но по-прежнему остается открытым вопрос: оставались ли этислои носителями патриархальных традиций или превращались в модернизирующийфактор? Частично на него отвечает Н.В. Бабилунга, полагающий, что средниегородские слои оставались приверженцами старины.
Итак, познавательно важной сторонойисследований 90-х гг. является, во-первых, признание отсутствия в России к 1917г. предпосылок для буржуазной и социалистической революций, во-вторых, отказ отупрощенного, политизированного подхода, характерного для работ предшествующегопериода. Однако признание отсутствия предпосылок для буржуазной исоциалистической революций не отменяет задачу изучения предпосылок произошедшейреволюции. В связи с этим по-прежнему остается открытой проблема характеристикисути событий 1917г.
2. Керенский,Корнилов или Ленин?
Революция 1917 г. была русскойреволюцией. Она несет на себе яр­кий отпечаток менталитета народа,демонстрирует трагическую роль расколотости российского общества со временПетра I. Главное содержа­ние революции — стремление России к демократии,социальному про­грессу. Страна в трудной борьбе искала формы демократическойорга­низации.
В угоду политике в советское времясложный, мощный революци­онный процесс оказался расчлененным на три почтиизолированные составляющие: Февральская революция, период перехода от Февраля кОктябрю, Октябрьская революция. 
В середине февраля 1917 г. властиПетрограда решили вве­сти карточную систему. В нескольких пунктах города передпус­тыми прилавками магазинов вспыхнули беспорядки. 20 февраля администрацияПутиловских заводов объявила локаут из-за пе­ребоев в снабжении сырьем, тысячирабочих оказались выбро­шенными на улицу. Заседавшая с 14 февраляГосударственная дума еще раз подвергла уничтожающей критике “бездарныхминистров” и потребовала их отставки.  Был создан комитет для подготовкидемонстрации 23 февраля. Большевики, считавшие эту инициативу преждевременной,присоединились к ней только в последний момент.
Демонстрация была мирной, спокойной,почти радостной. В центре города к идущим от Выборгской стороны присоедини­лисьмногочисленные мелкие служащие, студенты и просто гу­ляющие. Здесь они провелидемонстрацию против царизма. Власти сочли это выступление проявлением простой“боязни го­лода”, не представляющим опасности. Поэтому они ограничи­лисьвывешиванием объявлений, убеждающих население в наличии в городе запасов зерна.
На следующий день забастовали почтивсе заводы.  Произошло несколько жестоких столкновений с конной полицией.Размах движения и относительная пассивность властей удивили и участников исвидетелей. На третий день роль большевиков, основных организаторовдемонстраций, стала впервые заметной. На четвертый день, в воскресенье 2 6февраля, с окраин к центру города снова двинулись колонны рабочих. Солдаты,выставленные властями в заслоны, отказались стрелять по рабочим. Офицерампришлось стать пулеметчиками. Более 150 человек были убиты в тот день.
В ночь с 26 на 27 февраля солдатынескольких лейб-гвардейских полков (Павловского, Волынского, Преображенского)взбунтовались против своих офицеров, которым они не могли простить приказастрелять в толпу. Победа революции была обеспечена утром 27 февраля, когдадемонстранты начали братание с солдатами.
За исключением  Керенского всесчитали, что, так как революция еще не прошла “буржуазную фазу”, деятельностьминистров-социалистов не принесет результатов и только дискредитируетреволюционное движение. Поэтому руководство Совета отказалось от участия вправительстве. Тем не менее, хотя угроза военных репрессий не была исключена,Исполком Совета все же решил признать законность правительства, сформированногоДумой, и поддержи его.
Сообщение сразу о двух отречениях отпрестола (3 марта) означало окончательную победу революции — столь женеожиданную,  как и ее начало.  После отречений Николая и Михаила единственнымзаконным органом центральной власти слало Временное правительство, пришедшее 2марта на смену думскому Комитету. Создание Временного правительства явилось темкомпромиссом, к которому были вынуждены прибегнуть Временный комитет и ПетроградскийСовет.
Апрельский кризис стал первым испытанием новой власти напроч­ность. Проблема внешней политики была, пожалуй, первым вопросом, покоторому правительство не смогло сразу найти взаимопонимания с мас­сами иСоветом. Кризис ясно показал полную беспомощность правительства. И дело было нев его “буржуазности”, ведь и последующие составы правительства от присутствия вних министров- социалистов в конечном счете не стали более популярными. Составправительства и партийная принадлежность минист­ров мало что значили. Отвластей требовалось лишь одно: поощрение и узаконение того беспредела, чтопроисходил в стране. Петросовет для этого вполне подходил, а Временноеправительство было сковано его авторитетом и своим собственным бессилием. В егозадачи входило лишь издание таких законодательных актов, которые непротиворечили бы на­строениям масс. Любое серьезное сопротивление им неизбежновлекло за собой кризис власти. Итак, ни буржуазия и либеральный лагерь, нисоциалистические партии как политические силы не являлись тем рычагом, которыйв феврале 1917г. произвел революцию в России. Можно, так или иначе оцениватьроль этих сил в ее подготовке, но собственно революция произошла не по их вине.Февральская революция не была ни буржуазно-демократической, ни социа­листическойпо своей сути. В ней доминировали демократические и социа­листические по форме,но в сущности анархические и охлократические силы.
Февральские события были обусловленыне активизацией какой-либо политической силы, а скорее наоборот, их общимбессилием. Тому была не одна причина. Затяжной правительственный кризис, развалцентрального и местного управления в момент колоссального напряжения сил,связан­ного с войной, и одновременно упорное нежелание самодержавия и государ­ственногоаппарата разделить тяжкий груз управления страной с умерен­ными силамироссийского общества, отсюда — слабость последних и т. д.,— все это сделалосвое дело.
Под давлением многочисленных пе­тиций,большинство которых исходило от солдат столичного гар­низона, призывавших Советпринять участие в правительстве, и учитывая вновь возросшую активность окраин,меньшевики, ру­ководимые Чхеидзе и Церетели, объявили о своей поддержке идеикоалиционного правительства.
Переговоры о создании коалиционногоправительства были проведены в два приема по сценарию министерского кризисапарламентского типа: дискуссия о программе; торг вокруг фор­мирования кабинета.Дан и Церетели подготовили программу Совета, отдававшую приоритет внешнейполитике за счет всех других важных вопросов (аграрная реформа, защита правтрудя­щихся, статус национальных меньшинств).
Новое правительство посвятило себяпрежде всего решению проблемы заключения мира. Новая внешняя политика определя­ласьи теоретически обосновывалась Церетели, за которым Те­рещенко — официальныйглава российской дипломатии — следовал не без скептицизма. План заключениямира, разработанный  Церетели, состоял из двух пунктов: обращение к прави­тельствамс целью заручиться поддержкой идеи мира без аннек­сий (отказ России от притязанийна Константинополь должен был послужить примером); организация конференции всехсо­циалистических партий в Стокгольме для разработки программы мира, которуюсоциалисты воюющих стран, возродившие Ин­тернационал, должны навязать своимправительствам, если те останутся глухи к доводам разума. Этот утопическийпроект по­терпел полный крах.
Потерпев поражение на “фронте мира”,новое правительство было не более удачливым и на военном фронте. Чтобы сохра­нитьдоверие союзников и не потерять полностью доверие ко­мандования, правительствопопыталось добиться от армии возобновления “активных операций”, могущихпослужить пре­людией к масштабному наступлению, которое, как все надеялись,стало бы последним. Верховное главнокомандование возлагало на Совет всюответственность за дезорганизацию армии, начавшуюся, по его мнению, со дняпринятия Приказа № 1, и считало, что продол­жать войну в этих условияхневозможно. Керенский считал, что только автори­тарное восстановление порядка вармии принесет положительные результаты. Чтобы подготовить наступление, онпредпринял дли­тельное и памятное турне по войсковым частям, стараясь убедитьучастников огромных солдатских собраний, пришедших его послу­шать, что сначаланужна военная победа над немцами, которая по­кажет союзникам, что Россия ищетмира не из слабости. На какое-то время это ему удалось. 18 июня началосьнаступление, которое после нескольких первоначальных  успехов захлебнулось,отчасти из-за нехватки снаряже­ния. И здесь провал правительства был очевиден.
В городах по-прежнему не переставаларасти напряженность в отношениях рабочих с предпринимателями. Занятые решениемпроблемы войны и мира, министры-социалисты наспех состряпали эконо­мическую исоциальную программы. Последняя сводилась к двум основным пунктам: введениепроцедуры арбитража соци­альных конфликтов; государственный контроль надпроизводст­вом и распределением. По первому — предприниматели тянули время,обещая назначить “комиссии” для изучения предложе­ний рабочих. По второму —промышленники, враждебно на­строенные к любому контролю, воспользовалисьразногласиями в стане “демократии”. Более решительным стало движение фаб­рично-заводскихкомитетов, которые начали объединяться. В конце мая открылась I Общегородскаяконференция фабзавкомов Петрограда, на которой присутство­вало 500 делегатов смандатами от 367 предприятий. Конфе­ренция   приняла   резолюции  большевистского   толка, противопоставлявшие государственному контролю рабочийкон­троль, и высказалась за переход “всей власти Советам”. Тогда же был избранИсполком, где преобладали большевики. По­следние не использовали его вэкономической борьбе, а превра­тили в своего рода плацдарм для распространенияполитической пропаганды.
Как в апреле, а затем в июне,катализатором событий 3 и 4 июля, явившихся важным моментом революционногопроцесса 1917 г., стала проблема войны. Узнав 2 июля о немецкомконтрнаступлении, солдаты столичного гарнизона в большинстве своем боль­шевикии анархисты, решили подготовить восстание. Его целями были: арест Временногоправительства, первоочеред­ной захват телеграфа и вокзалов, соединение сматросами Кронштадта, за которыми закрепилась репутация “революци­онности”,создание Временного революционного комитета под руководством большевиков ианархистов. Вечером 2 июля со­стоялись многочисленные митинги солдат 26 частей,отказав­шихся идти на фронт. Объявление об уходе в отставку министров-кадетовеще более накалило атмосферу. Свою со­лидарность с солдатами выразили рабочие.Рядовые участники движения постарались добиться того, чтобы руководство пар­тиибольшевиков взяло на себя командование их действиями, но в тот день Ленин уехализ Петрограда. Был сформирован Временный революционный комитет.
Демонстрации начались во второйполовине дня 3 июля. Во­енная организация большевиков присоединилась кдвижению, чтобы обеспечить руководство, ограничить его распространение ипредупредить всякое преждевременное действие против госу­дарства и егоинститутов. Зиновьев безрезультатно пытался убедить Исполком Совета в том, чтобольшевики не ожидали от демонстрантов насильствен­ных действий и даже в мысляхне допускали свержения режи­ма.
Правительство, поддержанное Советом,высказалось за самые решительные действия. Генералу Половцеву было пору­ченоруководство репрессивными мерами. Ленин скрылся в Финляндии. Троцкий, Зиновьев,Каменев и многие другие руководители пар­тии были арестованы. Части, принявшиеучастие в демонстра­ции, были разоружены, а “Правда” закрыта.
После произошедших событий князь Львовпоручил Ке­ренскому реорганизовать правительство. Переговоры меж­ду различнымиполитическими силами были сложными: правительственный кризис продолжался 16дней (с 6 по 22 июля). Крайне левые были выведены из игры, и кадеты, счи­тавшиесебя победителями, выдвинули свои условия: война до победы, борьба против“экстремистов” и анархии, откладывание решения социальных вопросов до созываУчредительного собра­ния, восстановление дисциплины в армии. Эти условияустраива­ли Керенского. Но кадеты добавили к ним требование смещения Чернова,на которого они возлагали ответственность за беспо­рядки в деревне. Кадетыприветствовали бы приход более твердого правительства во главе с военными, ноим необходимо было нейтрализовать Совет. В конечном сче­те Керенскийдействительно являлся арбитром ситуации. Так как лидеры меньшевиков (заисключением Церетели) отказа­лись, следуя настойчивым рекомендациям Керенского,от прин­ципа ответственности правительства перед Советом, кадеты решили войти вправительство, рассчитывая направить его дей­ствия в сторону авторитаризма с помощьюконсервативных групп давления, которые начиная с “июльских дней” открытозаявляли о своих намерениях.
2.1 Корниловский мятеж.
 
Одной из самых активных была группа“Общество за эконо­мическое возрождение России”, основанная по инициативекрупного предпринимателя Путилова и объединявшая банкиров и промышленниковПетрограда, близких к кадетам. Летом 1917 г. они выступали в качестве главнойполитической силы, располагав­шей двумя десятками газет, официально связанных спартией, и более чем 100 “сочувствующими” изданиями. Группа насчиты­вала около80 тыс. членов, объединенных в 269 местных сек­циях. К этим группампринадлежали несколько командующих армиями. “Союз крупных (земельных)собственников”, носивший открыто монархический характер, объединял крупныхпомещиков, кото­рым непосредственно угрожало распространение беспорядков вдеревне. Не остались в стороне и военные. Для противодейст­вия солдатскимкомитетам под эгидой бывшего главнокоманду­ющего Алексеева и генерала Деникинапри поддержке Родзянко и лидера монархистов Пуришкевича был создан “Со­юзармейских и флотских офицеров”, насчитывавший в августе несколько десятковтысяч членов и имевший свои секции в главных городах страны. Эта организацияпоощряла создание “ударных” батальонов, призванных распространитьпатриотический настрой в деморализованных полках.
Чтобы окончательно освободиться отконтроля Советов, про­извести благоприятное впечатление на консервативные силыи обеспечить широкую поддержку своему правительству, крити­куемому и слева исправа, Керенский ускорил формирование новых государственных институтов. Онпредложил созвать в Москве своего рода консультативную ассамблею — Государст­венноесовещание. По отношению к “правовой стране” — чле­нам дум, делегатамкооперативов, профсоюзным активистам, представителям банков, торговли ипромышленности — депута­ты Советов — “реальная страна” — составили бы не болееод­ной десятой делегатов этого Совещания, созванного специально в городе,оставшемся в стороне от революционных страстей. Советы в своем подавляющембольшинстве выступили против этого маневра. Меньшевики и эсеры решили вконечном счете “противостоять реакционным силам”. Вместо того чтобы едино­душноподдержать своего инициатора, Госсовещание сделало очевидной растущуюпопулярность Корнилова, которого бурно приветствовало большинствоконсервативных делегатов. Таким образом, Керенский снова стал, сам того нежелая, лидером де­мократического лагеря.
Вернувшись в Ставку после московскогоСовещания, Кор­нилов, поощряемый кадетами и поддерживаемый Союзом офицеров,решил предпринять попытку переворота. Были приняты меры, чтобы послать вПетроград особо “верные” войска, в том числе “дикую дивизию” (состоявшую изтатар, осетин и чеченцев), входившую в конный корпус под командованием генералаКрымова. Учитывая, что немецкие войска заняли Ригу, Корнилов потребовалподчинения себе войск столичного гарнизона, находившихся в непосредствен­номведении правительства, а также расширения компетенции военных трибуналов ивосстановления в тылу смертной казни. Керенский отклонил эти требования.Получив информацию о намерении Корнилова приступить к осаде Петрограда, ввеститам военное положение и свергнуть правительство, Керенский сместилглавнокомандующего, который после разоблачения ре­шил действовать открыто и отказалсяуйти в отставку. Конф­ликт был неизбежен. В то время как Корнилов продвигалсвои войска к столице, Керенский, покинутый министрами-кадета­ми, подавшими вотставку, начал переговоры с Исполкомом Совета по поводу образования Главногоземельного комитета. Служащие почты, телеграфисты, солдаты и железнодорожни­киотреагировали мгновенно: они вывели из строя систему связи, а лояльные войскастоличного гарнизона выступили на­встречу солдатам Корнилова, чтобы объяснить,каковы подлин­ные планы мятежного генерала. Угроза мятежа вновь превратилаКеренского в главу революции. Революционная со­лидарность проявилась полностью:большевистских лидеров выпустили из тюрьмы; большевики приняли участие в работеземельного комитета и Комитета народной обороны против контрреволюции,созданного под эгидой Советов. За несколь­ко часов мятеж был ликвидирован.Генерал Крымов покончил жизнь самоубийством, а Корнилов был арестован.
2.2 Ленин
Без корниловского мятежа, не бы­ло быЛенина. И он был, несомненно, прав: в политическом пла­не мятеж резко иполностью изменил ситуацию. Кадеты, открыто поддержавшие Корнилова и ушедшие вотставку из правительства в разгар кризиса (27 августа), были дискредити­рованы.
Два месяца, отделявшие провалкорниловского мятежа от взя­тия власти большевиками, были отмечены ускорениемраспада общества и государства в условиях острого экономического кри­зиса. Вармии мятеж уничтожил последние остатки доверия к офицерам. Он показал также, вкакой степени оперативные при­казы могли служить прикрытием дляконтрреволюционных ма­невров. В дерев­не “незаконные действия” возрослимногократно начиная с июля, в течение которого властями было зарегистрировано1777 случаев откровенного насилия. В деревни были направлены войска. Большевикибыли единственными, кто подталкивал крестьян к захвату помещичь­их земель.Однако распространение аграрных беспорядков бы­ло все-таки в основном стихийнымдвижением, продолжением крестьянских движений предыдущих лет.
Не оставались в стороне и рабочие. Всентябре — октябре сотни предприятий были остановлены под предлогом трудностейв снабжении, снижения производи­тельности труда рабочих, забастовок ибеспорядков. Десятки тысяч рабочих оказались выброшенными на улицу. Локауты,сознательный экономический саботаж со стороны некоторых предпринимателей изабастовки (которые вели к зна­чительному снижению производительности труда)окончательно дезорганизовали функционирование производственной системы.Российская экономика потерпела крушение задолго до октября 1917 г.
В условиях крушения традиционныхинститутов и усиления недовольства различных категорий населения Керенский, про­возгласив1 сентября республику, постарался укрепить законность своего положениясозданием новых институтов: Де­мократического совещания, а затем Совета республики.
6 октября Керенский открыл сессиюВременного Совета ре­спублики. Он заявил об ответственности своегоправительства перед этим главным институтом республики и изложил своюпрограмму: защитить страну, восстановить военный потенциал, выработать вместе ссоюзниками условия прочного мира. От имени большевистской фракции Троцкийразразился филиппи­кой в адрес Временного Совета республики, который он оха­рактеризовалкак новое издание булыгинской Думы, и правительства, которое по приказамкадетских контрреволюци­онеров и империалистов безосновательно продолжает этуопу­стошительную войну и готовит сдачу Петрограда и поражение революции. Послеокончания его речи 53 депутата-большевика покинули зал. Их уход стал первымактом Октябрьской рево­люции.
31 августа большевистская резолюция,призывавшая к со­зданию правительства без буржуазии, впервые получила боль­шинствов Петроградском Совете, 9 сентября Исполком Петроградского Совета, в которомпреобладали эсеры и мень­шевики, оказался в меньшинстве; Троцкий был избранпредсе­дателем Совета. Из столицы это движение распространилось на Москву,Киев, Саратов. В сентябре уже более 50 Советов при­няли резолюции о передачевсей власти Советам. К тому же большевики завоевали прочные позиции в некоторыхнародных организациях, таких, как Советы фабрично-заводских и район­ныхкомитетов в Петрограде.
15 сентября ЦК партии большевиковначал дискуссию по двум письмам (“Большевики должны взять власть” и “Марксизм ивосстание”), которые были получены от Ленина, скрывавшего­ся в Финляндии. Онтребовал, чтобы партия призвала народ к немедленному восстанию. Никто из членовЦК его не поддержал. Еще слишком свежи были воспоминания об “июльских днях”. ЦК решил срочно принять меры для предотвращения любой демонстрации иучаствовать в рабо­те Демократического совещания. Две недели спустя Ленин вер­нулсяк своему предложению в статье “Кризис назрел”. По инициативе Троцкогодепутаты-большевики 7 октября покинули зал Совета республики. В этот же деньЛенин тайно вернулся в Петроград.
Решениепризнать восстание как “стоящее на повестке дня”, принятое 10 октября, неснимало всех противоречий. Ленин считал, что восстание должно произойти дооткрытия II съезда Советов, назначенного на 20 октября. Следовало срочно назна­читьдату проведения и заняться тщательной подготовкой вос­стания по всем правиламреволюционного искусства. Для Троцкого, напротив, первоочередной цельюоставалось взятие власти Советами. Восстание же должно было произойти только вслучае угрозы съезду. Троцкий не считал, что большевикам следует взять на себяинициативу атаки против правительства, а предлагал подождать, чтобы оно напалопервым. Таким образом, вырисовывался третий путь, который делал особенно явнымитактические и теоретические расхождения среди большевиков накануне взятиявласти. Большинство из них приняли точку зре­ния Ленина, поверив слухам, чтоправительство готово сдать Петроград немецким войскам и переместить столицу вМоскву. Выставив себя патриотами, большевики заявили о своем намере­нииобеспечить оборону города. С этой целью они создали Во­енно-революционный центр(ВРЦ) из пяти членов (Свердлов, Сталин, Дзержинский, Урицкий, Бубнов) длямобилизации масс.
   Ранее со своей стороны Троцкий,являвшийся председателем Петроградского Совета, 9 октября стал инициаторомсоздания самостоятельной военной организации при Совете — Пет­роградскогоВоенно-революционного комитета (ПВРК). Проявив тактическую ловкость, он поручилруководство им левому эсеру П.Лазимиру. Однако комитет, в который вошел ВРЦ,находился под контролем преобладавших в нем большевиков. Таким обра­зом, подприкрытием организации, действовавшей от имени Со­вета, большевики смогли быруководить восстанием. ПВРК вошел в контакт с четырьмя десятками военных частейстолицы (в которой их насчитывалось тогда около 180), с Красной гвар­дией,почти с 200 заводами, полутора десятками районных ко­митетов, что позволяломобилизовать 20 — 30 тыс. человек (в действительности только 6 тыс. человекприняли участие в собьггиях на стороне восставших). 18 октября военная комиссияПетроградского Совета организовала собрание уполномоченных полковых комитетовгарнизона. Большинство комитетов вырази­ло недоверие правительству,подозреваемому в намерении сдать Петроград немцам, и заявило о готовностизащитить революцию по призыву съезда Советов. Но совсем другое дело было заста­витьих принять большевистский лозунг взятия власти путем восстания. Таким образом,за два дня до от­крытия съезда Советов ни дата, ни способы проведения восста­нияне были еще определены.
3. Большевики приходятк власти.
Однако восстание ни для кого не былосекретом. 17 октября меньшевистский левый журнал упомянул о существованииписьма, ходившего в большевистских кругах, в котором “обсуж­дался вопрос овооруженном восстании”. На следующий день “Новая жизнь” опубликовала статьюКаменева, осуждавшую идею вооруженного большевистского восстания и косвенноподтверждавшую подлинность информации, появившейся нака­нуне. Эта статьявзволновала общественное мнение. Ленин счел ее равносильной предательству ипотребовал исключения “дис­сидентов” из ЦК, но остался в меньшинстве, так какКаменев и Зиновьев обещали никоим образом не мешать осуществлению решений ЦК. ВИсполкоме Совета Троцкий был подвергнут на­стоящему допросу меньшевиками ивынужден был ответить на вопрос, готовят ли большевики восстание. Он заявил,что вос­стание не предусмотрено большевиками, но они полны решимо­сти защититьсъезд Советов от любых контрреволюционных вылазок. Таким образом, подготовкабольшевиков выглядела “законной”. Со своей стороны Керенский демонстрировал пол­нуюуверенность, так как рассчитывал на поддержку меньшеви­ков " и эсеров иполучил от полковника Полковникова, командующего гарнизоном, заверения в“абсолютной лояльно­сти” войск правительству.
Тем не менее 21 октября гарнизон перешелна сторону ПВРК. Последний тут же обратился к населению с воззванием, предуп­реждавшим,что без подписи ПВРК никакая директива гарнизона не будет действительна.Керенский в ультимативной форме по­требовал от ПВРК отмены этого документа.Началась проба сил. Утром 24 октября Керенский приказал закрыть типографиюбольшевиков. Последние заняли ее снова. Для разработки плана действий вСмольном собрался ЦК большевиков. В восстании должны были слиться двасамостоятельных потока: государствен­ный переворот, организованный ПВРК отимени Петроградского Совета, чтобы защитить революцию, и пролетарское восстаниепод руководством Военно-революционного центра. Фикция двух этапов операции —оборонительного (“защитить съезд Сове­тов от действий правительства и старогоИсполкома с эсеро-меньшевистским большинством”) и наступательного (связанного сдеятельностью Ленина, вышедшего 25 октября из подполья) — должна была бытьвыдержана до конца. Вечером 2 4 октября Красная гвардия и несколько военных ча­стей,действуя от имени Совета, захватили, не встретив сопро­тивления, невские мостыи стратегические центры (почты, телеграф, вокзалы). За несколько часов весьгород перешел под контроль восставших. Только Зимний дворец, где заседало Вре­менноеправительство, еще держался. Керенский тщетно пытал­ся установить контакт соштабом. Там не вполне осознавали характер событий и не спешили оказать помощьпобедителю Корнилова. Утром 25 октября Керенский отправился за подкреп­лением.Не дожидаясь отправки ультиматума правительству, по инициативе Ленина былоопубликовано в 10 часов утра воззва­ние ПВРК, в котором говорилось, чтоправительство низложено и что власть перешла в руки ПВРК. Это заявление довзятия власти П съездом Советов представляло собой настоящий государствен­ныйпереворот. В первом варианте воззвания ПВРК Ленин писал: “ПВРК созывает сегодняна 12.00 Петроградский Совет. Прини­маются неотложные меры для установлениясоветской власти”. Изменение симптоматично. Испытывая недоверие к “революци­онномулегализму” Петроградского Совета, то есть Троцкого, к “соглашательскому духу”своих товарищей из ЦК, которых он подозревал в готовности войти в переговоры сдругими социали­стическими силами, Ленин хотел сосредоточить всю полноту вла­стив руках органа, созданного в процессе восстания, органа, который ни в чем независел бы от съезда Советов. Этот шаг де­лал неизбежным еще до открытия IIсъезда Советов разрыв меж­ду Лениным и другими революционными организациями,которые считали себя вправе претендовать на частицу нового авторитета и новойвласти.
Однако победа большевиков оставаласьнеполной, так как в Зимнем дворце еще заседало правительство. В половине седьмо­говечера оно получило ультиматум ПВРК, который давал ему 20 минут на решениевопроса о капитуляции. В действительно­сти же штурм Зимнего дворца произошелпозднее, ночью, после того как крейсер “Аврора” сделал несколько холостыхвыстре­лов в сторону дворца. В два часа утра Антонов-Овсеенко от име­ни ПВРКарестовал членов Временного правительства. Бои, в которых приняли участие с тойи с другой стороны не более нескольких сот человек, завершились с минимальнымипотерями (6 убитых среди обороняющихся, ни одного среди нападав­ших).
За несколько часов до падения Зимнегодворца, в 22.40, открылся II  Всероссийский съезд Советов. Осудив“военный заго­вор, организованный за спиной Советов”, меньшевики покинулисъезд, за ними — эсеры и бундовцы. Их уход обрек на пораже­ние Мартова и егосторонников, искавших компромисса и пред­лагавших создать правительство, вкотором были бы представлены социалистические партии и все демократическиегруппы. После перерыва Каменев объявил о взятии Зимнего дворца и арестеминистров Временного правительства. Колебавшиеся делегаты окончательносклонились на сторону большевиков. Под утро съезд заслушал и принял написанноеЛениным обра­щение “Рабочим, солдатам и крестьянам”, в котором объявля­лось опереходе власти ко II съезду Советов, а на местах — к Советам рабочих,солдатских и крестьянских депутатов.
Вечером 26 октября после доклада Ленина съезд принялДекрет о мире, в котором предлагалось “всем воюющим народам и их Правительствамначать немедленно переговоры о справед­ливом демократическом мире” без аннексийи контрибуций. Обращение было направлено непосредственно народам воюю­щихстран, минуя правительства, и носило прежде всего пропа­гандистский характер.Дискуссии, разгоревшиеся среди большевиков о принципах формирования новогоправительства (общесоциалистическое или чисто большевистское), разрешили нетолько жесткая пози­ция Ленина, но и сами левые эсеры. Стремясь к компромиссумежду социалистическими партиями и созданию широкой соци­алистическойправительственной коалиции, они отказались вой­ти в правительство. В результатена съезде было утверждено большевистское Временное (т.е. до созыва Учредительногосо­брания) рабочее и крестьянское правительство, — Совет Народ­ных Комиссаров(СНК). Большевики не без труда сумели сфор­мировать состав этого правительства.Многие видные большеви­ки отказывались занимать посты в правительстве,старались переложить бремя совершенно незнакомых им управленческих функций другна друга.
В итоге II съезд Советов утвердилследующий состав прави­тельства: председатель — В.И. Ленин (Ульянов), наркомы:по внутренним делам — А.И. Рыков, земледелия — П.П. Милютин, труда — А.Г.Шляпников, торговли и промышленности — В.П. Ногин, по иностранным делам — Л.Д.Троцкий (Бронштейн), финансов — И.И. Скворцов (Степанов), просвещения — АВ.Луначарский, юстиции — Г.И. Оппоков (Ломов), продоволь­ствия — И.А. Теодорович,почт и телеграфа — Н.П. Авилов (Глебов), по делам национальностей — И.В. Сталин(Джугашви­ли), комитет по военным и морским делам — В.А. Антонов (Овсеенко),Н.В. Крыленко и П.Е. Дыбенко. Пост наркома же­лезнодорожного транспорта осталсянезанятым.
Съезд избрал новый состав ВЦИК. Из 101его члена 62 яв­лялись большевиками, 29 — левыми эсерами, 6 —меньшевиками-интернационалистами. Председателем ВЦИК был избран Л.Б. Каменев, 8ноября (после его отставки) его заменил Я.М. Свердлов.
Положение большевистскогоправительства было неустойчи­вым. Исход вооруженных столкновений в Москве былеще неясен. Керенский не сумел собрать значительных сил. Но и немногочисленныевойска командующего 3-м корпусом генера­ла Краснова, который поддержалКеренского, 27 октября захва­тили Гатчину, 28-го — Царское Село и подходили кПетрограду. В самом Петрограде консолидировались антибольшевистские силы. Еще24 октября был создан Комитет общественной без­опасности под руководствомгородского головы Г.И. Шрейдера. 26-го главным образом эсерами и меньшевиками,членами городской Думы, прежнего ВЦИК, исполкома Всероссийского Советакрестьянских депутатов и ушедшими со II съезда Советов членами фракцийсоциалистических партий был создан Комитет спасения Родины и революции. Комитетпланировал одновре­менно с вступлением в Петроград войск Краснова поднятьвосстание против большевиков. Но начать действовать ему пришлось раньше. 29октября вспыхнул мятеж, главной силой которого выступили юнкера. Мятежсопровождался жестокими убийствами с обеих сторон и был относительно легкоподавлен.
Левое крыло меньшевиков и эсеров, неподдерживая воору­женные выступления, тем не менее осуждали большевиков.Всероссийский исполнительный комитет профсоюза железно­дорожников (Викжель) подугрозой всеобщей забастовки потре­бовал прекратить военные действия и начатьпереговоры с целью создания однородного социалистического правительства. В ходеначавшихся 29 октября переговоров большевики согласились на  расширение “базыправительства”, изменение его состава и даже склонялись к исключению из негоЛенина и Троцкого (чего добивались меньшевики и эсеры). Тем не менее онипытались отстоять другие решения II съезда Советов. В то же время Каменев,Рязанов и некоторые другие большевики готовы были пойти гораздо дальшенавстречу жестким требованиям меньше­виков и эсеров. В частности, онисогласились на создание вместо избранного на II съезде Советов ВЦИК “Народногосовета” и на выдвижение главой нового правительства лидера эсеров Чернова илидаже более правого Авксентьева. Однако после разгрома 30-31 октября войскКраснова Ленин выступил против продолже­ния переговоров. В конце острых идлительных дискуссий его позиция в основном победила. После ультимативногозаявления ЦК большевиков, принятого в ночь на 2 ноября, переговоры былипрерваны. В знак протеста Каменев, Рыков, Милютин, Ногин вышли из состава ЦК.Также подали в отставку ряд наркомов и высших должностных лиц (Ногин, Рыков,Милютин, Теодорович, Рязанов, Дербышев, Арбузов, Юренев, Ларин). С нимисолидизировался Шляпников. Этот первый после 25 октября острый внутрипартийныйкризис большевиков отра­зил сохранявшиеся с весны 1917 года разногласия повопросам о перспективах революционного процесса в России и целесооб­разностисоздания “чисто большевистского” правительства. Правительственный кризис былпреодолен только в декабре 1917 г., когда после долгих колебаний в состав СНКвошли левые эсеры.Выводы
Итак, в чем же причины крахапослефевральской демократии и победы большевиков? Среди множества факторовстоит отме­тить, прежде всего то, что сила российской буржуазии не соответ­ствовалауровню развития капитализма (из-за огромной роли иностранного капитала игосударства в экономике). Это предоп­ределило относительную слабостьлиберальных политических сил. В то же время отсутствие полноценного частнособственни­ческогостроя в деревне, мощные пережитки традиционного, общинно -уравнительногосознания и глубокое недоверие наро­дных масс к “барам” (т.е. высшим иобразованным слоям общества) — все это способствовало быстрому распространениюсоциалистических идей, близких массам своим радикальным и “коллективистским”духом, и колоссальному усилению социа­листических партий. Огромный “левый флюс”крайне затруднял формирование стабильного политического режима. Важнейшимидестабилизирующими факторами являлась продолжавшаяся мировая война (выйти изкоторой можно было, лишь заключив сепаратный мир, что единодушно осуждалосьтогда всеми полити­ческими силами), нерешенность аграрного вопроса, сложное эко­номическоеположение и, наконец, острейший кризис власти, вызванный падением самодержавияи двоевластием. Кадеты даже в коалиции с меньшевиками и эсерами не моглизаполнить этот вакуум власти, а противоречия между ними не позволили быстрореформировать страну, ни решительно бороться с револю­ционной стихией. В результатебыстрой радикализации масс, отсутствия твердой государственной властиформировавшаяся демократия быстро превращалась в безвластие и охлократию(власть тьмы). Большевики в этих условиях сумели полностью реализовать своипреимущества: твердую политическую волю, стремление к власти, гибкую, но единуюпартийную организа­цию и широчайшую сверхпопулистскую агитацию. Они сумелирешительно оседлать революционноанархическую стихию (ко­торую сами же всемернопоощряли) с ее огромным зарядом социальной ненависти, нетерпения, жаждыуравнительной спра­ведливости и, используя слабость Временного правительства,прийти к власти.

Литература:
Бердяев Н.А. Самопознание. М., 1991.С. 226.
М.Г. Гейсинского. 1917-1927.Популярный очерк. М. — Л., 1927.
Верт Н.  История советскогогосударства. – М., 1992.
Гайда Ф.А. Февраль 1917 г.: революция,власть, буржуазия //Вопросы истории. – 1996, № 5 – 6.
Головатенко А. История России: спорныепроблемы. – М., 1994.
Козлов В.А. История Отечества: люди,идеи, решения. Очерки истории Советского государства. – М., 1991.
Деникин А.И. Очерки русской смуты.Борьба генерала Корнилова. Август 1917 г. — апрель 1918 г. М., 1991.
Лошнов В.Т., Сазонов В.В. нужно либыло идти от Февраля к Октябрю? // Диалог. – 1991, № 2.
Милюков П.Н. История второй русскойреволюции. Т. 1. Вып. 1. София, 1921. С. 39.
С.А. Пионтковского. Октябрьскаяреволюция. Ее предпосылки и ход. М., 1923.
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 16. С.201.
Толочко А.П. Движение рабочих-железнодорожников Сибири в годы нового революционного подъема (1910-1914 гг.)// Рабочие Сибири в период империализма. Из истории Сибири. Вып. 14. Томск,1974. С 143…
Там же.
Историки спорят. Тринадцать бесед. М.,1989. С. 45.
Историки отвечают на вопросы. М.,1988. С. 8.
А. Рабинович “Большевики приходят квласти. Революция 1917 г. в Петрограде”.
Рашитов Ф.А. Альтернативы Октября:мирный или ненасильственный переворот. Саратов, 1990.
Волобуев П.В., Булдаков В.П.Октябрьская революция: новые подходы к изучению. //Вопросы истории. 1996. N5-6. С. 29.
Коротаев В.И. Революция 1917 г.:авантюра или закономерность? // Россия, 1917: взгляд сквозь годы. Архангельск,1998. С. 16;
Голдин В.И. Россия, 1917: взглядсквозь годы. Архангельск, 1998. С. 5;
А.Солженицын, «Русскийвопрос» к концу ХХ века", март 1994г.
С.А.Аскольдов, «Религиозный смыслрусской революции», 29 апреля 1918г.
Н.Бердяев, «Духи русскойреволюции», 1918г.
А.Дж.Тойнби, «Цивилизация передсудом истории», январь 1948г.
А.И.Солженицын, «Из подглыб», 1974г.
Содержание Введение 3 1. 1917 год: возможность исторического выбора 4 1.1 Оценка событий 1917 года западными историками 5 1.2 Идеологическая доктрина событий Октября 1917 в СССР 5 1.3 Современная Россия 6 2. Керенский, Корнилов, Ленин 11 2.1 Корниловский мятеж 14 2.2 Ленин 3. Большевики приходят к власти 17 Выводы 20 Литература 21