Игорь Николаевич Данилевский
Вистории нашей — как, впрочем, и любой другой — страны есть события, которыебольшинством граждан воспринимаются как ключевые для верного понимания своегопрошлого. К числу таких, используя терминологию Пьера Нора, мест памяти русскойистории, несомненно (как нам представляется сегодня), принадлежит и Ледовоепобоище — победа Александра Невского над рыцарями Ливонского ордена на Чудскомозере 5 апреля 1242 года. Без упоминания об этой «крупнейшей битве раннегосредневековья», положившей предел «крестоносной агрессии»[1], не может обойтисьникакой учебник, никакой вообще рассказ, претендующий на «объективное идостоверное» изложение отечественной истории.
Непосредственноеобращение к источникам, как правило, разочаровывает непосвященных. Сражениеописано в целом ряде древнерусских и западноевропейских источников, чтопозволяет с определенной точностью восстановить реальный ход событий. Ближевсего по времени к интересующей нас битве стоят рассказы Новгородской I,псковских летописей и Ливонской рифмованной хроники. Величайшая битва предстаетв этих ранних памятниках эпизодом если и не вовсе заурядным, то уж во всякомслучае никак не судьбоносным. Так, согласно Новгородской I летописи, послеизгнания из Пскова крестоносцев, приглашенных туда самими псковичами в 1240году[2], Александр Ярославич отправился дальше на запад, «на Чюдь», т. е.вторгся в земли Дорпатского епископства. Здесь он «пусти полкъ всь в зажития/>[3]», другими словами, основное войско занялось грабежом иразорением земель эстов, а отряды под командованием Домаша Твердиславича иКербета «быша в розгоне/>[4]», были посланы вперед в качестведозора и охранения. «Немци и Чюдь» разбили эти отряды, Домаша убили, «а инехъруками изъимаша, а инии къ князю прибегоша в полкъ». После этого Александротступил к Чудскому озеру и здесь, «на Узмени, у Воронея камени» встретилдогонявшего его неприятеля. Само описание битвы занимает чуть больше ста слов:«И наехаша на полкъ Немци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозе полкъ, и быстьсеча ту велика Немцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Борисаи Глеба, еюже ради новгородци кровь свою прольяша, техъ святыхъ великымимолитвами пособи Богъ князю Александру; а Немци ту падоша, а Чюдь даша плеща;и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюдибещисла, а Немець 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгородъ. А бишасямесяца априля въ 5, на память святого мученика Клавдия, на похвалу святыяБогородица, в субботу»/>[5]. Вот, собственно, и все.
Впсковских летописях о битве говорится еще более кратко. Упоминается лишь, чтосражение произошло «на леду», а противников Александр «овы изби и овы, связавъ,босы поведе по леду»/>[6]. Псковская 3-я летопись добавляет: «падеНемец ратманов 500, а 50 их руками изымаше, а Чюдь побеже; и поиде князь поних, секуще 7 верстъ по озеру до Собилицкого берега, и Чюди много победи, имьже несть числа, а иных вода потопи»/>[7].
Дажев Лаврентьевской летописи, опирающейся в данном случае на великокняжеский свод1281 года, составленный при сыне Александра, князе Дмитрии, сохранилось совсемскромное описание «побоища» (что, скорее всего, свидетельствует о реальномзначении, которое придавали этому событию ближайшие потомки Александра): «Влето 6 750. Ходи Александръ Ярославичь с Новъгородци на Немци и бися с ними наЧюдъскомъ езере у Ворониа камени. И победи Александръ, и гони по леду 7 верстсекочи их»/>[8]. После этого не приходится удивляться тому, что вИпатьевской летописи, отразившей в этой части враждебное Александругалицко-волынское летописание, вообще отсутствуют какие бы то ни былоупоминания о «крупнейшей битве раннего средневековья».
Источники,появившиеся «по ту сторону», еще существеннее «умаляют» масштаб и последствиясражения на Чудском озере. В частности, итоги битвы видятся автору немецкойРифмованной хроники гораздо более скромными, нежели они представлялисьдревнерусскому летописцу (а за ним — и большинству наших современников): «Собеих сторон убитые падали на траву. Те, кто был в войске братьев, оказались вокружении. У русских было такое войско, что, пожалуй, шестьдесят человек одногонемца атаковало. Братья упорно сражались. Всё же их одолели. Часть дорпатцеввышла из боя, чтобы спастись. Они вынуждены были отступить. Там двадцатьбратьев осталось убитыми и шестеро попали в плен»/>[9].
Итак,не 400 или даже 500 убитых и 50 захваченных в плен, а всего 20 и 6. Вообще-то,и это вполне солидные потери для Ордена, общая номинальная численность котороговряд ли превышала сотню рыцарей. Но в нашей исторической памяти масштабысражения напрямую связываются с его значением. Иные историки пытаются«примирить» числа, приведенные древнерусскими летописцами, и данные Рифмованнойхроники, утверждая, что летописец якобы привел полные данные потерь противника,а Хроника учла только полноправных рыцарей. Естественно, ни подтвердить, ниопровергнуть такие догадки невозможно.
Существенно,однако, что в ранних «светских» источниках Ледовое побоище уступает позначительности многим другим столкновениям. Например, сражению под Шауляем в1236 году, где орденские войска были наголову разбиты литовцами, причем погиблимагистр Волквин и 48 полноправных рыцарей/>[10]. Новгородскийлетописец вовсе не сгущал краски, описывая Раковорскую битву 1268 года, вкоторой соединенные силы нескольких русских земель, сами терпя тяжелые потери,нанесли сокрушительное поражение немцам и датчанам: «бысть страшно побоище, яконе видали ни отци, ни деди»/>[11].
Вранних памятниках Ледовое побоище уступает не только Раковорской битве, но исражению на Неве. Достаточно сказать, что описание Невской битвы занимает вНовгородской I летописи в полтора раза больше места, чем описание Ледового побоища/>[12]. В Лаврентьевской же — только перечень подвигов, совершенныхдружинниками Александра в устье Ижоры, по числу слов вдвое превосходитинтересующий нас рассказ/>[13]. И это понятно. Суть делазаключалась для летописца и его потенциальных читателей вовсе не в масштабахсражений, а в их смысле. А вот в этом плане Невская битва была, видимо, кудасущественнее победы на Чудском озере/>[14]. Недаром С. М.Соловьев подчеркивал: «Зная.., с каким намерением приходили шведы, мы поймем торелигиозное значение, которое имела Невская победа для Новгорода и остальнойРуси; это значение ясно видно в особенном сказании о подвигах Александра: здесьшведы не иначе называются как римлянами — прямое указание на религиозноеразличие, во имя которого предпринята была война»/>[15].
Представлениео важном религиозном значении Чудского сражения восходит к житийной повести обАлександре Ярославиче. Именно там появляются впервые некоторые подробности,существенно «дополняющие» картину, рисуемую летописями. После рассказа об«освобождении» Пскова агиограф сообщает, что Александр «землю их [«безбожныхнемець»] повоева и пожже и полона взя бес числа, а овех иссече». Когда же«стажие» сообщили о приближении основных сил противника, «князь… Александръоплъчися, и поидоша противу себе». Автор Жития «уточняет» численность войск(«покриша озеро Чюдьское обои от множества вой», причем добавляется, чтоЯрослав Всеволодович прислал в помощь Александру «брата меньшаго Андръя… въмножестве дружине»). Само описание сражения предельно метафорично: «И быстьсеча зла, и трусъ от копий ломления, и звукъ от сечения мечнаго, яко же и езерупомерзъшю двигнутися, и не бъ видъти леду, покры бо ся кровию». В результате сБожьей помощью (воплощением ее, в частности, явился «полкъ Божий на въздусе,пришедши на помощь Александрови») князь «победи я…, и даша плеща своя, исечахуть я, гоняще, аки по иаеру, и не бе камо утещи». «И возвратися князьАлександръ с победою славною, — заключает агиограф, — и бяше множествополоненых в полку его, и ведяхут босы подле коний, иже именують себе божииритори»/>[16].
Собственно,именно религиозное значение этих сражений молодого Александра и стало причинойпомещения рассказа о них в житийную повесть. Было бы крайне странно, если быавтор жития задался целью прославить князя как военачальника или политика/>[17]. Гораздо важнее для агиографа было объяснить чита телю, какиедеяния его персонажа позволяют судить о его святости, причислить его к ликусвятых. Для Александра таким деянием стало жесткое противостояние «латынянам» вто время, когда все прочие светские правители были либо покорены ими, либовступили с ними в сговор, предав тем самым идеалы православия.
В1204 году под ударами крестоносцев пал Константинополь, что не только заставилоимператора Михаила VIII Палеолога искать помощи на Западе, но и привело в концеконцов к полной капитуляции Константинопольской патриархии перед папой. Шестогоиюля 1274 года была заключена Лионская уния. Патриарх Георгий Акрополит принесприсягу папе, признавая его верховенство в христианской церкви. Кроме того,греки принимали верховную юрисдикцию папы в канонических вопросах инеобходимость поминать его во время церковных богослужений/>[18].Недаром, завершая свое горестное повествование о завоевании Царьграда «фрягами»в 1204 году, древнерусский книжник — очевидец этого события — заключает: «Итако погыбе царство богохранимаго Констянтиняграда и земля Грьчьская въ свадецесаревъ, еюже обладають Фрязи»/>[19]. Кроме собственноконфессиональных для такого вывода имелись и вполне достаточные формальныеоснования: власть византийских императоров была свергнута, а столица ромеевстала столицей Константинопольской империи, или Романии (Латинской империи)/>[20].
Ориентировалисьна союз с католической Европой и некоторые русские князья. Даниил РомановичГалицкий, героически сопротивлявшийся монголам, вынужден был периодическиискать убежища и помощи у своих католических соседей. Его политический союз свенгерским королем Белой IV был скреплен браком княжича Льва Данииловича сдочерью Белы Констанцией. Впоследствии это позволило Даниилу добиться признаниягерцогских прав на Австрию за своим сыном Романом. В первой половине 1252 годав замке Гимберг, южнее Вены, состоялась свадьба Романа Данииловича с наследницейавстрийского престола Гертрудой Баденберг.
Малотого, еще в 1245 году начались переговоры Даниила с папой Иннокентием IV овоенном союзе, условием которого должна была стать церковная уния, которая,впрочем, так и не была заключена. Это, однако, не помешало Даниилу вступить вборьбу за австрийское наследство и около 1254 года даже принять от папыимператорские корону и скипетр. Возможно, сторонником ориентации на союз скатолическим Западом был и родной брат Александра Невского — Андрей Ярославич,одно время пытавшийся образовать совместно с Даниилом Галицким антимонгольскийальянс.
Наэтом фоне резко выделяется поведение Александра Ярославича. Он не только необращается за помощью к могущественным католическим правителям и иерархам, но ив довольно резкой форме отказывается от какого бы то ни было сотрудничества с«латынянами», когда те его предлагают. Послы из Рима говорили князю: «Папа нашьтако глаголет: Слышахом тя князя честна и дивна, и зем ля твоя велика. Сегоради прислахом к тобе от двоюнадесятъ кординалу два хытреца — Агалдада иГемонта, да послушаеши учения ихъ о законе Божии”». Общаться с папой Александрне пожелал, заявив: «От вас учения не приемлем»/>[21].
Вусловиях страшных испытаний, обрушившихся на православные земли в первойполовине XIII века, Александр — едва ли не единственный из светских правителей— не усомнился в своей духовной правоте, не поколебался в своей вере, неотступился от своего Бога. Отказываясь от совместных с католиками действийпротив Орды, он неожиданно становится последним властным оплотом православия,последним защитником всего православного мира/>[22]. Защитаидеалов православия искупила в глазах церковного народа (но не оправдала, какэто делают многие современные историки) все его политические прегрешения,жестокости и несправедливости (даже покушение на городские вольности инасильственное подведение новгородцев под ордынское ярмо). Видимо, поэтому онканонизирован не как праведник, но как благоверный (т. е. исповедующий истиннуюверу) князь. Победы прямых наследников Александра на политическом поприщезакрепили и развили этот образ. Далеко не последнее место в его формированиисыграла победа над «безбожными немцами» на льду Чудского озера.
Наэтом, однако, не закончилась история Ледового побоища как «историографическогофакта». Напротив, она только началась.
Обращениек отечественной историографии XIX–XX веков убеждает, что до определенногомомента битва на Чудском озере не воспринималась как судьбоносное событиерусской истории.
Так,описание Ледового побоища в «Истории» Н. М. Карамзина почти в четыре разакороче рассказа о Невской битве. При этом основной заслугой Александра всражении 1242 года признается его «благоразумие». Оно, в частности, проявилосьв том, что после победы князь не погнал побежденного врага до стен Риги, а,«довольный ужасом Немцев, вложил меч в ножны и возвратился в город Псков»/>[23].
Увсех последующих историографов Ледовое побоище занимает весьма скромное место.Так, С. М. Соловьев подробно и точно пересказывает имевшиеся в его распоряженииисточники, воздерживаясь от оценочных характеристик/>[24]. Н. И.Костомаров, говоря о Ледовом побоище, ограничивается простым пересказомлетописного сообщения (укладываясь все в те же 120 слов; при этом, однако, —вопреки источникам, — он приписывает инициативу в развязывании конфликтаОрдену: Александр, якобы «оставаясь во Пскове, …ждал против себя новойнеприятельской силы и вскоре услышал, что она идет на него») и краткимзаключением, что оно, наряду с Невской битвой, имеет «важное значение в русскойистории». Правда, — продолжает Н. И. Костомаров, — «проявления вражды немцев срусскими не прекращались и после того… но уже мысль о покорении северныхрусских земель, о порабощении их… навсегда оставила немцев»/>[25].
Дажев апологетическом труде М. Хитрова, в котором описание побоища почти втроепревышает по объему информацию, которую можно было бы почерпнуть изотечественных и зарубежных источников/>[26], значение битвы наЧудском озере укладывается в одну фразу: «здесь указан предел распространениюнемецкого владычества, здесь Сам Бог рассудил вековой спор германцев и славян,оградив навсегда наше отечество от опасных иноземцев»/>[27].Основанием для такого вывода являются пространные рассуждения по поводу того,«что было бы, если бы…»/>[28]. При этом, по законам жанра,забывается, что после Ледового побоища, казалось бы окончательно подорвавшегосилы Ордена, его приходится добивать несколько столетий. РеальностьГрюнвальдской битвы, если следовать выводам М. Хитрова, вообще сомнительна,поскольку «вековой спор германцев и славян», оказывается, был разрешен еще заполтора века до этого сражения. Так что полякам, литовцам и смолянам вовсе нестоило тратить такие усилия, чтобы громить Орден в 1410 году. А уж с кем вел ИванГрозный тяжелейшую и неудачную Ливонскую войну в середине XVI века — вообщенепонятно…
С.Ф. Платонов, говоря о победах Александра, основное внимание уделяет Невскойбитве: «Победа [на Неве] была так решительна и значение ее казалось так великодля Руси, что подвиг князя Александра стал предметом многих благочестивыхпреданий… Победу на Неве рассматривали как торжество православия надкатоличеством; она послужила первым поводом к тому, чтобы причислить князяАлександра, доброго страдальца за Русскую землю, к лику святых. За Александромс тех пор навсегда осталось прозвание “Невского”». Что же касается сражения наЧудском озере, то его описание и характеристика предельно лаконичны: Александр«пошел на немцев, отнял у них русские города и встретил их главную рать на льдуЧудского озера (это было 5 апреля 1242 года). В упорной битве меченосцы былиразбиты наголову: многое множество их было убито, пятьдесят “божьих дворян”(так русские звали рыцарей) попало в плен и было приведено князем Александромво Псков. После этого “ледового побоища” меченосцам пришлось оставить в покоерусские земли»/>[29].
Показательно,однако, что подробные описания Ледового побоища во второй половине XIX — началеXX века даются преимущественно в гимназических учебниках и популярных очерках,предназначенных для обывателя, интересующегося русской историей. Вуниверситетских же курсах лекций (скажем, наиболее значительных — В. О.Ключевского, С. Ф. Платонова или М. К. Любавского) этот сюжет, как правило,упоминается вскользь или вообще отсутствует/>[30]. То ли егосудьбоносное значение для отечественной истории было не совсем понятно вполнеквалифицированным ученым… То ли само это событие и правда не имело для«гражданской» истории такого значения…
Переоценкаместа и роли Ледового побоища в истории Руси — России произошла в XX веке. Исвязана эта переоценка была не с новейшими научными исследованиями, а сизменением политической обстановки. Своеобразным сигналом к пересмотру значенияэтого события стала публикация в 1937 году в 12-м номере журнала «Знамя»литературного киносценария П. А. Павленко и С. М. Эйзенштейна «Русь»,центральное место в котором и заняло Ледовое побоище. Уже название будущегофильма, на современный взгляд вполне нейтральное, тогда звучало большойновостью. Власть от риторики всемирного интернационала возвращалась к риторикесугубо национально-патриотической. Сценарий вызвал довольно жесткую критику состороны профессиональных историков (они, кстати, не оставили без внимания и еголитературные «достоинства»). Отношение к нему было точно определено заглавиемрецензии М. Н. Тихомирова: «Издевка над историей»/>[31]. Говоря оцелях, которые декларирует, согласно воле авторов сценария, магистр Орденанакануне сражения на льду Чудского озера («Итак, Новгород ваш. Крестите его,как хотите. Волга ваша, Днепр, церкви. В Киеве я не трону ни бревна, ничеловека»), М. Н. Тихомиров отмечал: «Авторы, видимо, совершенно не понимают,что орден даже не в состоянии был поставить себе подобные задачи»/>[32].Называя Ледовое побоище «поворотным моментом»/>[33] и «важнейшимзвеном»/>[34] в борьбе Руси с немецкой агрессией, Тихомировподчеркивал, что она не прекратилась и после этого сражения/>[35].
Темне менее фильм «Александр Невский» (и добавлю: фильм гениальный) по этому —слегка переработанному по замечаниям рецензентов — сценарию был снят. Однако он«лег на полку». Причиной послужили, естественно, не расхождения с историческойправдой, а внешнеполитические соображения, в частности, нежелание портить отношенияс Германией. Дорогу на широкий экран ему открыло только начало ВеликойОтечественной войны. В том же 1941 году создатели «Александра Невского» былиудостоены Сталинской премии. С этого момента начинается формирование изакрепление в общественном сознании нового мифа о Ледовом побоище — мифа,который и сегодня лежит в основе массовой исторической памяти нашего народа.Вот уж, действительно, «из всех искусств…»
Врамках этого второго мифа о Ледовом побоище религиозный аспект отступал в теньи даже вовсе стушевался, зато на передний план выдвинулись соображения«геополитические». Князь Александр сделался главным защитником Руси отзападноевропейских посягательств, а Ледовое побоище — символом успеха на этомпути. Этот миф был закреплен в послевоенное время академическими «Очеркамиистории СССР». Составленные в годы начинавшейся холодной войны, в условияхборьбы с «низкопоклонством перед Западом» и «безродным космополитизмом», онизадали для советских исследователей основной вектор оценок многих исторических событий,в том числе и Ледового побоища. Здесь-то и появились невероятные преувеличенияв характеристике «крупнейшей битвы раннего средневековья»/>[36].Приведу лишь некоторые из них: «со всеми объединенными силами, которыми тогдарасполагала Русь, Александр Ярославич вступил в землю эстов, от действий еговойска зависела судьба Русской земли»; «приближалась решительная битва, которойискал князь и о которой с тревогой и надеждой думал народ и в Новгороде, и воПскове, и в Ладоге, и в Москве, и в Твери, и во Владимире»; «победа на Чудскомозере — Ледовое побоище — имела огромное значение для всей Руси, для всегорусского и связанных с ним народов, так как эта победа спасала их от немецкогорабства. Значение этой победы, однако, еще шире: она имеет международныйхарактер»; «Ледовое побоище сыграло решающую роль в борьбе литовского народа занезависимость, оно отразилось и на положении других народов Прибалтики»/>[37].
Преждевсего, решительно непонятно, что имел в виду автор приведенных строк, когда писало судьбе Русской земли? Напомню, речь идет о начале 1242 года. Прошло чутьбольше года после Батыева нашествия на Южную Русь. Еще не залечены ранысеверо-восточных княжеств, нанесенные им во время монгольских походов 1237–1238годов. Городская культура уничтожена. Многие города просто стерты с лица земли.Людские жертвы бесчисленны. Какие же надежды могла эта Русская земля возлагатьна «решительную битву» с крестоносцами (общее число которых, напомню, вряд лимогло превышать сотню человек)? О какой надежде на эту битву могла идти речьдля разоренных монголами Москвы, Твери и Владимира? Как могла судьба этойРусской земли зависеть от того, насколько успешен будет грабеж эстов войскомАлександра Невского? И главное — зачем надо было в таких условиях искатьстолкновения с достаточно сильным и опасным для Новгорода и Пскова — а это иесть «все объединенные силы, которыми тогда располагала Русь» — противником?Одна только попытка сформулировать подобные вопросы вызывает до сих пор резкиепротесты сторонников «традиционного» подхода (которому, как мы видим, чутьболее полувека). Они немедленно начинают говорить о «темном стекле», сквозькоторое «московский историк» позволяет себе рассматривать «солнце землиСуздальской»/>[38], пытаясь разглядеть на нем некие «пятна»…
Попыткипоколебать устоявшиеся взгляды на деятельность Александра Невского и, вчастности, на значение Ледового побоища, предпринимавшиеся в послеперестроечнуюэпоху, действительно подчас сопровождались полемическими перехлестами/>[39].
Кудаболее взвешенной выглядит оценка сражения на Чудском озере «со стороны»: «Такзакончилось то, что многие историки называют одной из величайших побед русскихв XIII веке: сокрушением крестового похода тевтонских рыцарей против Новгородаи Пскова, разгромом немцев, героической обороной западных границ от папскойагрессии, решающим поворотом в отношениях между Русью и Западом и т. д.… Былали эта победа столь великой? Явилась ли она поворотным моментом в русскойистории? Или это просто митрополит Кирилл или кто-то другой, написавший“Житие”, раздул значение победы Александра, чтобы скрасить в глазах своихсовременников последовавшее раболепствование Александра перед татарами? Какобычно, источники того времени не помогают ответить на такого рода вопросы. …ПретензиюАлександра представить себя могучим защитником русских против немецкой иособенно папской агрессии с запада нельзя рассматривать с той серьезностью, скакой это пытаются делать многие советские историки, особенно те, кто писал вовремя и непосредственно после Второй мировой войны»; и далее: «Александр делалтолько то, что многочисленные защитники Новгорода и Пскова делали до него и чтомногие делали после него, — а именно устремлялись на защиту протяженных иуязвимых границ от отрядов захватчиков»/>[40].
Этоттрезвый подход пока не находит в России должного признания. Напротив, естьсимптомы того, что в ближайшее время популярным окажется соединение двухгероических традиций – «православной» и «геополитической». Между тем от того,что мы будем спокойнее говорить о Ледовом побоище и перестанем приписывать ему«судьбоносное значение» для российской истории, героизм русских воинов нестанет меньше, а кровь, пролитая ими за Отечество, не станет менее горячей икрасной. Дело здесь даже не в установлении «объективной истины» (да и ктознает, что это такое?). Речь идет о закреплении в общественном сознанииопределенных ценностных установок. И если мы будем бездумно повторятьхарактеристики времен холодной войны и жесткого противостояния всему остальномумиру, закрепленные в нашем сознании школьным курсом истории СССР, вместо тогочтобы спокойно разобраться в сути дела, вряд ли наше общество станет болеестабильным, а наши отношения с ближайшими соседями — более дружественными.
[1]Очерки истории СССР: Период феодализма. IX–XV вв.: В двух частях. М., 1953. Ч.1. С. 851.
[2]Автор самого основательного исследования, посвященного новгородско-псковскимотношениям этой эпохи, приходит к заключению, что «появление немцев во Псковепроизошло с согласия значительной части псковской общины», и далее: «побольшому счету, можно говорить о добровольной сдаче города самими жителями, ане кучкой боярзаговорщиков»; причиной стало, видимо, то, что «псковичипредпочли в 1240 году установление власти немцев возможному поглощениюсуверенной Псковской земли Новгородской волостью» (Валеров А. В. Новгород иПсков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков. СПб.,2004. С. 164, 165, 168). Остается лишь добавить, что «оккупационная» немецкаявласть была представлена двумя рыцарями-фогтами, исполнявшими прежде всегосудебные функции.
/>[3] Составители «Словаря древнерусского языка XI–XIV вв.» (М.,1990. Т. 3. С. 301) и «Словаря русского языка XI–XVII вв.» (М., 1978. Вып. 5.С. 196) толкуют это слово как ‘место заготовления съестных припасов и фуража’.Если принять эту трактовку, остается непонятным, почему местом заготовкиприпасов для новгородского князя оказывается враждебная территория. Некоторуюясность, впрочем, вносит следующая фраза.
[4]Еще одно слово, которое требует специального пояснения. В «Словаре русскогоязыка XI–XIV вв.» оно определяется как ‘нападение по территорию противника сцелью приобретения добычи’; любопытно, что лексикографы «постеснялись»рассмотреть такое значение в данном сообщении и выделили последнее (и толькоего!) в особый случай: «Передовой отряд (?)» (М., 1995. Вып. 21. С. 172).Логичным поэтому выглядит толкование данного фрагмента летописи в «Очеркахистории СССР»: «освободив Псков, Александр Ярославич повел свое войско в землюэстов, дав право войску воевать “в зажития”, то есть нанося максимальный ущербврагу» (Очерки истории СССР … IX–XV вв. Ч. 1. С. 848).
/>[5] «И напали на полк немцы и чудь [здесь — эсты], и пробились“свиньею” [рыцарский отряд, построенный в пять шеренг клином: в каждойследующей шеренге количество воинов увеличивалось на одинаковое число единиц]сквозь него, и была тут великая сеча немцам и чуди. Бог же и святая София, исвятые мученики Борис и Глеб, ради которых новгородцы кровь свою пролили, — техсвятых великими молитвами Бог помог князю Александру; и немцы здесь пали, ачудь бежала; и гнав, били их [воины Александра] семь верст — до Соболицкогоберега [северная часть западного побережья Теплого залива Чудского озера]; ипало чуди без числа, а немцев 400 человек, а 50 взяли в плен и привели вНовгород. А бились месяца апреля в 5 день, на память святого мученика Клавдия,на Похвалу святой Богородицы, в субботу» (Новгородская первая летопись старшегоизвода: Синодальный список // Полное собрание русских летописей. Т. 3. [2-еизд.] М., 2000. С. 78).
/>[6] Псковская 1-я летопись: Тихановский список // Полное собраниерусских летописей. Т. 5. Вып. 1. М., 2003. С. 48.
/>[7] «Пало немцев-рыцарей 500, а 50 их в плен взяли, а чудь бежала;и гнал их князь, рубя, 7 верст, до Соболицкого берега, и чуди [при этом] побилистолько, что и сосчитать невозможно, а других вода утопила» (Псковская 3-ялетопись: Строевский список // Полное собрание русских летописей. Т. 5. Вып. 2.М., 2000. С. 82).
/>[8] Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей.Т. 1. [3-е изд.] М., 1997. Стб. 523.
/>[9] Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь: Конец XII в.— 1270 г. Тексты. Перевод. Комментарий. М., 2002. С. 234.
/>[10] Отечественные учебники не любят вспоминать об этом эпизоде,поскольку он плохо вписывается в картину единодушной борьбы народов Прибалтикивместе с русскими против «немецкой агрессии». Дело в том, что в битве погиблооколо двухсот псковичей, сражавшихся против литовских отрядов на сторонеОрдена. После этого побоища Орден меченосцев прекратил существование, а егоостатки были слиты с Тевтонским, в результате чего и образовался Ливонскийорден. Однако в профессиональной литературе сражению отдают должное. По словамВ. Т. Пашуто, в результате поражения агрессоры «к западу от Двины оказалисьотброшенными едва ли не к границам 1208 г.» (Очерки истории СССР … IX–XV вв. Ч.1. С. 825).
/>[11] Новгородская первая летопись… С. 85. Раковорской битве также«не повезло» с историографией, видимо, потому, что решающую роль в ней сыгралпсковский князь Довмонт — литовский выходец, незадачливый соперник Миндовга,создателя первого литовского государства.
/>[12] Новгородская первая летопись… С. 77.
/>[13] Лаврентьевская летопись. Стб. 478.
/>[14] Напомню, именно с прозвищем Невский Александр Ярославич вошелв нашу историческую память. Правда, его он получил не ранее конца XV века.Только тогда, по наблюдению В. В. Тюрина, он впервые упоминается в общерусскихлетописях с этим прозвищем (Тюрин В. В. Древний Новгород в русской литературеXX в.: Реальность и мифы // Прошлое Новгорода и новгородской земли: Материалынауч. конф. 11–13 ноября 1998 года. Новгород, 1998. С. 197). Дело осложняетсятем, что с тем же прозвищем в повести «О зачале царствующего града Москвы» из«Хронографа Дорофея Монемвасийского», сохранившегося в списке конца XVII века(собрание Государственного исторического музея), упоминаются сыновьяАлександра, которые ни при каких условиях не могли принимать участия в этойбитве: «Лето 6889-го октября в 29 день в Володимере граде по державе князяВладимера державствовал князь Андрей Александровичь Невский, а во граде Суздаледержавствовал князь Данил Александрович Невский» (Тихомиров М. Н. ДревняяМосква: XII–XV вв. // Тихомиров М. Н. Средневековая Россия на международныхпутях: XIV–XV вв. М., 1992. С. 177). Иногда это объясняется тем, что прозвищеНевский было связано не с победой Александра над шведами, а могло, скажем,иметь посессивный характер — быть производным от его владений на берегах Невы.
/>[15] Соловьев С. М. История России с древнейших времен // СоловьевС. М. Сочинения: В 18 кн. М., 1993. Кн. 2. Т. 3–4. С. 174 (курсив мой. — И.Д.).
/>[16] «И была сеча жестокая, и стоял треск от ломающихся копий извон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не быловидно льда, ибо покрылось оно кровью… И так победил врагов помощью божьей, иобратились они в бегство, Александр же рубил их, гоня, как по воздуху, и некудаим было скрыться… И возвратился князь Александр с победою славною, и было многоплененных в войске его, и вели босыми подле коней тех, кто называет себя“божьими рыцарями”» (Повести о житии и о храбрости благовернаго и великагокнязя Александра // Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М., 1981. С.432–435).
/>[17] Ср.: «Автор жития, книжник из окружения митрополита Кирилла[ок. 1242 г. — 06.12.1281 г.], называющий себя современником князя, свидетелемего жизни, по своим воспоминаниям и рассказам соратников Александра Невскогосоздает жизнеописание князя, прославляющее его воинские доблести и политическиеуспехи. Составление полной биографии князя Александра не входило в задачиавтора. Содержанием жития является краткое изложение основных, с точки зренияавтора, эпизодов из его жизни, которые позволяют воссоздать героический образкнязя, сохранившийся в памяти современников, — князя-воина, доблестногополководца и умного политика» (Охотникова В. И. Житие Александра Невского[Комментарий] // Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М., 1981. С.602); или: «В житии Александра Невского… главным образом представлены эпизоды,которые говорят о нем как о непобедимом князе-полководце, известном всюдусвоими военными подвигами, и как о замечательном политике» (Строков А.,Богусевич В. Новгород Великий: Пособие для экскурсантов и туристов. Л., 1939.С. 23). Подобные высказывания свидительствуют, скорее всего, о том, что ихавторы слабо представляют себе цель создания агиографического произведения.
/>[18] Осипова К. А. Восстановленная Византийская империя:Внутренняя и внешняя политика первых Палеологов // История Византии: В трехтомах. М., 1967. Т. 3. С. 83.
/>[19] «И так погибло в распре цесарей царство богохранимогоКонстантинополя и земля Греческая, владеют же ею теперь фряги [католики]»(Новгородская первая летопись… С. 49).
/>[20] Каждан А. П. Латинская империя // История Византии. Т. 3. С.15.
/>[21] «Папа наш сказал: “Слышал я, что ты князь славный и храбрый,и что земля твоя велика. Того ради послал я к тебе от двенадцати моихкардиналов двух искуснейших, Агалдада и Гемонта, да послушаешь ученья их озаконе Божьем”» (Повести о житии … Александра. С. 436).
/>[22] О том, что время княжения Александра воспринималосьсовременниками (и, скорее всего, им самим) как последнее, забывают нынешниеисторики, приписывающие князю заботу о грядущих столетиях, когда станетвозможным освобождение от власти Орды. Между тем достаточно вспомнитьвысказывания Серапиона Владимирского, с горечью взвывшего тогда к своей пастве:«Слышасте, братье, самого Господа, глаголяща въ Евангелии: “И въ последняя летабудет знаменья въ солнци, и в луне, и въ звездахъ, и труси по местомъ, иглади”. Тогда реченное Господомь нашимь ныня збысться — при насъ, припоследнихъ людех. Колико видехомъ солнца погибша и луну померькъшю, и звездноепременение! Ныне же земли трясенье своима очима видехомъ; земля, от началаоутвержена и неподвижима, повеленьемь Божиимь ныне движеться, грехы нашимиколеблется, безаконья нашего носити не можеть. … Се оуже наказаеть ны Богъзнаменьи, земли трясеньемь Его повеленьемь: не глаголеть оусты, но делынаказаеть. Всемъ казнивъ ны, Богъ не отьведеть злаго обычая. Ныне землеютрясеть и колеблеть, безаконья грехи многая от земля отрясти хощеть, яколествие от древа. Аще ли кто речеть: “Преже сего потрясения беша и рати, ипожары быша же”, — рку: “Тако есть, но — что потом бысть намъ? Не глад ли? неморови ли? не рати ли многыя? Мы же единако не покаяхомъся, дондеже приде на ныязыкъ немилостивъ попустившю богу; и землю нашю пусту створша, и грады нашиплениша, и церкви святыя разориша, отца и братью нашю избиша, матери наши исестры в поруганье быша”. Ныне же, братье, се ведуще, оубоимъся прощенья сегострашьнаго и припадемъ Господеви своему исповедающесь: да не внидем в болшигневъ Господень, не наведемъ на ся казни болша первое» (Слово преподобного отцанашего Серапиона // Памятники литературы Древней Руси: XIII век. С. 440, 442).
/>[23] Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1988. Кн.1. Т. 4. Стб. 20.
/>[24] Соловьев С. М. Указ. соч. С. 175–176.
/>[25] Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ееглавнейших деятелей. М., 1990. Кн. 1. Вып. 1–3. С. 158.
/>[26] В предисловии к своему сочинению М. Хитров сетует: «квеликому сожалению, в рассказе о св. Александре Невском нам приходитсядовольствоваться скудными историческими известиями», поскольку «летописныеизвестия о лицах и событиях XIII и XIV веков кратки, отрывочны и сухи». В этихусловиях, считает он, «единственное средство сколько-нибудь помочь горю — этосамому автору проникнуться глубоким благоговением и любовью к предметуизображения и чутьем сердца угадать то, на что не дают ответа соображениярассудка» (Хитров М. Святый благоверный великий князь Александр ЯрославичНевский: Подробное жизнеописание с рисунками, планами и картами. М., 1893 [Л.,1992]. С. 10–11). Из этого-то источника он и черпает недостающие сведения.
/>[27] Хитров М. Указ. соч. С. 103.
/>[28] «Что было бы с нашей северо-восточной окраиной, с Новгородом,с Псковом, с прилегающими к ним землями, если бы успех остался за врагами!?Пример несчастной Ливонии дает нам ясный ответ на это. Кто знает, может быть,нам никогда впоследствии не пришлось бы и думать о приобретении береговБалтийского моря, о тех славных задачах, которые одушевляли Петра Великого...»(там же).
/>[29] Платонов С. Ф. Учебник русской истории для средней школы:Курс систематический. В 2 ч. М., 1994. С. 86–87.
/>[30] С. Ф. Платонов, к примеру, лишь глухо упоминает, что в XIIIвеке немцы «стали тревожить земли Псковскую и Новгородскую, однако получилисильный отпор», а одним из героев борьбы с ними стал Александр Невский(Платонов С. Ф. Лекции по русской истории / Вступит. ст. А. Н. Фукса. М., 1993.С. 138) — и это при том, что лекционный курс С. Ф. Платонова почти вдвоепревосходит по объему его же школьный учебник.
/>[31] Тихомиров М. Н. Издевка над историей // Историк-марксист.1938. № 3. С. 92–96.
/>[32] Тихомиров М. Н. Издевка над историей: О сценарии «Русь» //Тихомиров М. Н. Древняя Русь. М., 1975. С. 375.
/>[33] Там же.
/>[34] Там же. С. 381.
/>[35] Там же. С. 376.
/>[36] Возможно, здесь на подсознательном уровне сказалось и чуть лине мистическое совпадение дат: 1242 год — как «поворотный момент» в борьбе скрестоносной агрессией — и 1942 год — «начало коренного перелома в ходе ВеликойОтечественной войны».
/>[37] Очерки истории СССР … IX–XV вв. Ч. 1. С. 848, 851, 852.
/>[38] Так, согласно Житию, назвал Александра Ярославича митрополитКирилл в надгробном слове: «Чада моя, paзyмейтe, яко уже заиде солнце зeмлиСуздальской!» (Повести о житии … Александра. С. 438).
/>[39] Ср.: Сокольский М. М. Неверная память. М., 1990.
/>[40] Феннел Дж. Кризис средневековой Руси: 1200–1304. М., 1989. С.156–157, 174.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта russ.ru