Содержание
Введение
1. Ярославцы и «дело врачей»
2. Еврейский аспект «дела врачей»
Заключение
Список использованных источников и литературы
Введение
5марта 1953 года умер И.В.Сталин. Этот человек, столько лет находившийся увласти, оставил после себя множество загадок и белых пятен. Несомненно, особоеместо в его деятельности занимают репрессии, проводимые им в отношенииотдельных лиц, групп населения, целых народов…
Поэтомусейчас умы многих занимает вопрос: как мог один человек создать систему,позволяющую ему творить чудовищные преступления, не опасаясь народноговозмущения? Чтобы на него ответить, необходимо посмотреть, что же собойпредставляли в то время массы, как они вообще реагировали на многочисленныесудебные процессы и почему. Последней теме и посвящена данная работа.
Вней разобрано отношение провинции (на примере г.Ярославля) к «делу врачей»(выбор темы был подсказан тем, что «врач» – наша семейная профессия).Эта последняя сталинская акция была направлена против группы медиков. В этугруппу в качестве обвиняемого входил профессор А.А.Бусалов, на протяжениинескольких лет (1948 – 1945 гг.) работавший в ярославском мединституте. Интереск его судьбе явился дополнительным стимулом для написания данной работы.
Начнемс предыстории. В августе 1948 года медсестра кремлевской больницы Лидия Тимашукпишет начальнику МГБ Власику письмо. Оно содержало сведения о неправильно поставленномтоварищу Жданову диагнозе, а также обвинение ведущих медиков страны (Егорова,Виноградова) в некомпетентности, и, как следствии ее, смерти товарища Жданова.Сначала Сталин не уделил особого внимания этому письму и поставил на немрезолюцию: «В архив».
Однакочерез четыре года он вспоминает о заявлении Тимашук и вызывает ее в Кремль, гдеона подтверждает все сказанное в письме. По стране прокатились скрытые аресты,и 13 января 953 года в «Правде» появляется большая статья подназванием «Арест группы врачей-вредителей». В ней говорилось о «раскрытиитеррористической группы врачей, ставивших своей целью, путем вредительскоголечения сокращать жизнь активных деятелей СССР». В числе ее участниковназывались известные московские врачи, такие как М.С.Вовси, М.Б. и Б.Б. Коганы,Я.Г.Этингер и другие. Медики обвинялись в стремлении ослабить оборону страны ив службе иностранным разведкам. Они, их друзья и семьи были арестованы;кровавая мясорубка завертелась. Однако со смертью Сталина процесс былпрекращен, обвиняемые выпущены из тюрем и объявлены невинно пострадавшими.
Историкиоценивают этот процесс по-разному. Некоторые вообще о нем забывают, другие неуделяют ему должного внимания, а третьи (Э.Радзинский) называют его «прерваннымапокалипсисом». Я обратилась за оценкой этого процесса не к ученым, а кпростым людям, находившимся в то время в провинции. Именно здесь жила основнаямасса населения, и реакция ярославцев как представителей провинции на «деловрачей» очень показательна.
Работав основном строится на воспоминаниях очевидцев. Всех их условно можно разделитьна две группы: медики, практикующие или бывшие в рассматриваемый периодстудентами, и люди, не имеющие отношения к данной профессии. Им всем былпредложен ряд вопросов: как они узнали о «деле врачей», поверили ли ввиновность обвиняемых, достаточно ли обоснованными им показались предъявленныемедикам обвинения. Заданы были вопросы о роли И.Сталина и Л.Тимашук в данномпроцессе, а также о характере «дела врачей» — был ли онантисемитским. Отдельная группа вопросов – об отношении (личном и общественном)к этому делу, восприятии его свертывания и последующей реабилитации обвиняемых.
Прианализе полученных ответов необходимо было сделать скидку на субъективностьопрашиваемых, а также на их память. Поэтому понадобилась работа с печатнымиорганами того времени и последующими публикациями по этому вопросу.
Вкачестве источника была выбрана газета «Медицинский работник». Она,как и все периодические издания того времени контролировалась «сверху».Однако читало ее и население Ярославля, а значит, газета могла отражать реакциюи ярославского общества.
Отом, что вопросы, связанные с «делом врачей», не потеряли своейактуальности, говорят статьи, появляющиеся в различных газетах и журналах,таких как «Родина», «Новое время», «Источник», «Литературнаягазета».
Основнойисследовательской задачей является анализ реакции провинции (на примереЯрославля) на «дело врачей».
1.Ярославцы и «дело врачей»
«Деловрачей» не было стихийным процессом. Оно тщательно фабриковалось. Ещеосенью 1952 года по стране прокатилась волна арестов. В первую очередь бралипод стражу тех, кого не защищали высокое положение, громкое имя и связи –докторов Майорова, Федорова, отставного руководителя санитарного управленияКремля А.А.Бусалова. Бусалов к этому времени уже несколько лет заведовалкафедрой общей хирургии в ярославском мединституте. Так слова «Ярославль»и «обвиняется в убийстве видных партийных деятелей и шпионаже»впервые встали рядом.
АрестБусалова тщательно скрывался. Даже позднее, в 1966 году, когда в журнале «Хирургия»было напечатано сообщение о его смерти, период работы профессора в Ярославледатировался 1948 – 1953 годами, хотя после реабилитации Бусалов в Ярославль невернулся.
Егоотсутствие на праздновании юбилея мединститута вызвало удивление одной из егоучениц, с которой мне довелось беседовать. Она говорит, что, несмотря на то,что знала о нахождении Бусалов в Москве, никак не связала это с прошедшимнедавно «делом врачей». У нее не могла возникнуть даже мысль об этом.Она дает профессору очень хорошую характеристику: кристально честный,терпеливый, добрый, профессионал в своем деле, Бусалов был кумиром студентов. Этаоценка подтверждена и ассистенткой профессора. Если бы они знали о возведенныхна учителя обвинения, это вызвало бы у них негодование, аналогичное тому, какоевызвали мои слова о том, что профессор в 1952 году был привлечен кответственности как шпион и убийца.
Такимобразом, становится понятно, почему арест Бусалов замолчали, – он мог вызватьпротест ярославских студентов, не «разогретых», в отличие отмосковских, пропагандой. Вслед за ними в виновности профессора, а может, и всправедливости всего «дела врачей», могло усомниться все общество. Атак люди даже не попытались связать события своей жизни с какими-тополитическими потрясениями.
Большинствоопрашиваемых узнавали о процессе из сообщений СМИ. Они были почти одинаковые,полные ненависти к «врачам-убийцам, извергам человеческого рода». Газета«Медицинский работник» не отстала ото всех остальных. Она немноговнимания уделяла фактам, куда больше места отводилось эпитетам, например: «чудовищныезлодеяния этих извергов, этих выродков и предателей шпионы,отравители, убийцы, наемные палачи».
Однаков ходе бесед с очевидцами выясняется: буйствовала только пресса. Вот их слова: «Былоочень много работы, следить за политикой было некогда», «Мы былизадавлены проблемами», «Это происходило где-то далеко, не с нами, насне касалось». Лучше всех фраз говорит и то, что подавляющее большинствоопрашиваемых далеко не сразу вспомнили о существовании такого процесса.
Равнодушие– вот каким словом лучше всего характеризуется отношение ярославцев к «делуврачей» и судьбе обвиняемых медиков. Тогда напрашивается вопрос: почемутот же самый процесс так всколыхнул московские массы?
Чтобына него ответить, надо представить себе, что же происходило в Москве вописываемый период. Основными составляющими правительственного курса были:борьба с космополитизмом, «низкопоклонством перед Западом».
Перваяиз них включала нагнетание отрицательного отношения к евреям. Был инсценированнаезд автомобиля на артиста Михоэлса, который затем был обвинен чуть ли не вовсех смертных грехах, почти в полном составе расстрелян ЕврейскийАнтифашистский Комитет (именно евреи стали «козлами отпущения» в «делеврачей»). «Низкопоклонство перед Западом» заключалось, в первуюочередь, в чтении иностранной литературы, в том числе научной. Это тоже можнорассматривать как своего рода «подготовку платформы» для процесса:если врач изучает достижения зарубежных медиков, значит, он связан с Западом,значит, он шпион.
Поэтому,когда 13 января 1953 года появляется статья в «Правде», москвичиприняли буквально каждое слово. Более того – они ощутили реальную опасность длясебя попасть на прием ко «врачу-убийце». Ведь, если «Джойнт»смогла привлечь на свою сторону, подкупить кремлевских медиков, то в ее сетиточно так же могли попасться простые врачи. Москвичи испугались. Отсюда идемонстрации с требованиями жестокого наказания для всех обвиняемых.
ВЯрославле же аналогии московской пропаганде фактически не было. На фонепроцесса Еврейского Антифашистского Комитета статья некоего Б.Данилова,содержащая обвинение преподавателей мединститута в неинтересности преподаванияфилософии марксизма, выглядит более чем невинно. Да и московские врачи былидалеко от Ярославля, что исключало возможность для ярославцев погибнуть от ихруки.
Итак,равнодушие. А могла ли быть иная реакция?
Опроспоказывает, что людям предъявленные медикам обвинения в шпионстве абсурднымивовсе не показались. «Мы тогда точно знали», — говорит одна изопрошенных, — «наш (отец, муж, сын, брат, мать и т.д.) невиновен, проостальных же не имели никакой информации. Нас поставили перед фактом и мыприняли его на веру». «Как мы могли судить о справедливости», — соглашается другой, — «если нам сообщали только то, что считали нужным?».
Хрущевв 1956 году скажет в своем известном докладе: «Дело было поставлено так,что никто не имел возможности проверить факты, на основании которых ведетсяследствие, т.к. контакт с людьми, которые давали эти показания, был невозможен».Эта правительственная логика хорошо просматривается и в случае с Бусаловым.Даже после реабилитации, когда он жил в Москве, звонить и писать в Ярославльему не разрешали.
Людиповерили сообщениям СМИ, посчитав, что «дыма без огня не бывает»".Но в озлобление это вылиться не могло. «Проблемы слишком многих людейобщество не интересуют», — сказал один из очевидцев.
Крометого, культ личности Сталина, насаждавшийся в обществе, несомненно, играл своюроль в оценке людьми правительственных сообщений. Вождю верили. Эту веру немогли поколебать даже многочисленные репрессии. «Нам никогда не приходилов голову возлагать на Сталина ответственность за жизни наших близких», — сообщает одна из опрошенных. Думали: вождь занят, не может за всем следить, этоего помощники виноваты. Когда Сталин узнает – он разберется и накажет виновных.А если он пока этого не делает, то и сомневаться в справедливости наказанийоснований нет.
Толькоодного очевидца заинтересовала медицинская сторона дела. Он говорит о том, чтодиагнозы в Кремлевской больнице ставились консилиумом врачей, доскональнознавших свое дело. И утверждать, что рядовая медсестра, снимающая ЭКГ, знаетбольше их всех, не приходится. Он отмечает, что диагноз «инфаркт миокарда»ставился в то время крайне редко. А в оценке роли Л.Тимашук те, кто вообще пронее слышал, удивительно единодушны. Они все говорят о ней как об информатореМГБ, причем некоторые считают, что такая должность была в сталинскую эпоху впорядке вещей.
2.Еврейский аспект «дела врачей»
Говоря о «деле врачей», нельзя невспомнить о борьбе с космополитизмом, которая развернулась в конце 40-х –начале 50-х годов. Эта борьба наиболее ожесточенные формы приняла в Москве. Оней в своей книге «На рубеже двух эпох: дело врачей 1953 года»подробно рассказывает Я.Л.Рапопорт. Он пишет: «В московских медицинскихвузах [борьба с космополитизмом] была реализована в массовом изгнаниипрофессоров и преподавателей еврейской национальности». Произносилисьпламенные речи, клеймящие «еврейских буржуазных националистов»,стремящихся «втоптать в грязь все лучшее, новое, передовое».
Исходя из этого, можно сделать вывод, что московскоеобщество было достаточно подготовлено к тому, чтобы выплеснуть свою ненависть.Некоторые медики-евреи уезжали оттуда. И когда разразилось дело врачей",где в списках обвиняемых фигурировало много еврейских фамилий, произошел настоящийвзрыв. «Реакция была двойная: дикое озлобление против изверговчеловеческого рода и панический ужас перед „белыми халатами“, вкаждом носителе которого видели потенциального, если уже не действующего убийцу»,- пишет Рапопорт. Пресса бушует, это уже почти неприкрытый антисемитизм.
До Ярославля дошли только слабые отголоски этойэпопеи. В нашем городе еще только начало насаждаться недоверие к евреям. Не былдопущен в аспирантуру студент-медик Соломон Шоршер, сталинский стипендиат иактивист, убрали двоих начальников-евреев на Моторном заводе.
В начале 1953 года, как рассказывает один изопрошенных, в Ярославль из Москвы приезжает некто по фамилии Гукосян и требует,чтобы все профессора-евреи подали заявление об уходе по собственному желанию.Некоторые оказывали сопротивление (профессор Верткин выступил на партийномсобрании), но результатов оно не принесло. Сам рассказывающий, тоже еврей понациональности, утверждает, что никаких неудобств из-за этого не испытывал.
«Антисемитизма в Ярославле не было», — соглашается с ним преподаватель гимназии и приводит примеры семейодноклассников и соседей-евреев: никакой дискриминации по национальномупризнаку они не испытывали. «И вообще», — продолжает она, — «оченьмного известных евреев получили образование и начали работать именно в конце40-х – начале 50-х годов».
Хочется отметить еще одну особенность. Когдапрофессоров-евреев, отстраненных от работы в Москве, высылали в провинцию, томолодые начинающие врачи получали возможность пройти хорошую школу, что положительносказывалось на их дальнейшей деятельности.
На фоне совершенно нормального отношения ярославскойобщественности к евреям несколько странно выглядят статьи из «Медработника».Этот печатный орган являет собой яркий пример того, как газета может воспылатьпродиктованным гневом. Из номера в номер кочуют статьи с проклятиями по адресу «шпионов,диверсантов и убийц». Опальный Второй Московский Медицинский институтподвергается поруганию даже на страницах провинциальной газеты. Егопреподаватели (Рабинович, Баткис, Меллер, Райх) названы «рвачами икарьеристами». Обвинения самые абсурдные, например, в «аполитичностипреподавания специальных дисциплин». Обливаются грязью А.Я.Ясногорский,профессор Фельдштейн. В бранных выражениях раскрывается «суть» «еврейскойбуржуазной националистической» организации «Джойнт», родоначальникомкоторой якобы являлся австрийский журналист Т.Герцль, почему-то названныйевреем. Однако все эти статьи появляются более-менее регулярно, нет ни одногопримера разгневанного письма в редакцию, авторы статей не указаны. Все этопозволяет говорить о том, что ярость «Медработника» была заказной.
В апреле 1953 года «Медработник»перепечатывает статью из «Правды», где были оправданы осужденныеранее медики. Отсюда видно то, насколько контролировалась любая газета. Дажесообщая обществу о реабилитации врачей, «Медработник» не осмелилсяпроявить самостоятельность.
Диссонанс между мнениями общества и прессы тоговремени очевиден. Поэтому нельзя безоговорочно доверять последней – слишком ужтак называемый «глас народа» был официален. Ярославцы воспринялиреабилитацию медиков так же, как и их арест – равнодушным молчанием.
Заключение
Таким образом, видно, что ярославскойобщественности, в отличие от московской, были безразличны и само «деловрачей», и судьба обвиняемых. И вряд ли реакция могла быть иной: большоеколичество повседневных проблем, неосведомленность людей, отсутствие впровинции хорошо организованной правительственной пропаганды, невозможностьобсуждения подозрительных фактов, невозможность осуждения действий руководства– все это не позволяло людям воспылать гневом против врачей или правительства.
Тот аспект «дела врачей», который могкак-то всколыхнуть массы, т.е. еврейский, не сумел этого сделать. Антисемитизмв СССР середины двадцатого века хотя и существовал, но он не был естественным,а искусственно насаждался «сверху». И подобные националистическиенотки в «деле врачей», конечно, присутствовали, однако не преобладалитам.
На основании ответов опрошенных можно сделать выводо том, что люди тогда очень мало интересовались политикой. Они не воспринялитрагедию врачей как свою собственную беду или беду общества, а просто забыли онем сразу после того, как его свернули. И корни нашего сегодняшнего равнодушияк судьбам соотечественников надо искать именно там, в обществе серединыдвадцатого столетия.
Список использованных источников и литературы
1. Я.Л. Рапопорт. На рубеже двух эпох: дело врачей 1953 года, М., Книга, 1988, 271с.
2. Медработник,1952г, 1953 г.
3. Правда, 1953 г.
4. Родина, 1994 г, №7.
5. Источник, 1997 г, №1
6. Литературнаягазета, 1993 г, №17
7. Реабилитация:политические процессы 30-х – 50-х годов, М., Политиздат, 1991, 460 с.
Приложение
№1. Негодуйко НинаБорисовна, ученица профессора Бусалова, узнала об аресте учителя через35 лет после его смерти. Арест этот тщательно скрывался; даже послереабилитации, когда А.А.Бусалов жил в Москве, звонить и писать в Ярославль емуне разрешали. Никаких сомнений в честности любимого преподавателя у нее нет, имои слова о том, что профессор был арестован как шпион и убийца, вызвали у неенегодование. Несмотря на то, что отсутствие профессора на праздновании юбилеяинститута вызвало у нее удивление, с «делом врачей» она это несвязала. Сейчас Нина Борисовна считает, что инициатором дела врачей являлсяСталин, а к Лидии Тимашук относится резко отрицательно, т.к. полагает, что толькоумышленно и заведомо ложно можно обвинить такого замечательного человека, какБусалов, и его коллег в смерти видных партийных деятелей и шпионаже. О самомБусалове Нина Борисовна вспоминает как о кристально честном, удивительнотерпеливом и добром человеке, который даже с самыми капризными больными былобходителен и мягок. Она характеризует его как прекрасного педагога и хирурга.Нина Борисовна (врач-невропатолог, окончила институт в 1951 году) воспринялареабилитацию врачей как восстановление справедливости. Однако после «делаврачей» контактов с Бусаловым не имела и о его смерти в 1966 году незнала. О самом «деле врачей» помнит очень мало; уверена, чтоисчезновение профессора из института и сам уголовный процесс обсуждать немогли, т.к. за это следовало строгое наказание.
№2. Пушкарева ЛарисаНиколаевна, врач, узнала о «деле врачей» по радио. Сейчассчитает, что «дело врачей» нужно было Сталину и только ему, а Берию ипрочих называет «скрипками» – «смычка нет – играть не будут».Приводит пример антисемитизма в Москве – без видимой причины был отстранен отработы профессор Цепкин. Ничего не может сказать о виновности обвиняемых,говорит, что «тогда мы верили тому, что пишут». Лидию Тимашукназывает информатором МГБ, утверждает, что ничего сверхъестественного в такойдолжности не было.
№3. Ширихин БорисПавлович, врач-проктолог, узнал о «деле врачей» по радио. Поповоду обвиняемых говори одно: верили правительственным сообщениям, посчитав,что «дыма без огня не бывает». В какой-то степени вызвал недовериетолько диагноз Л.Тимашук (инфаркт миокарда), поставленный ею Жданову. Говорит,что она не имела права назначать ему какое-то лечение на основании одной ЭКГ,т.к. выводы можно делать только при изучении состояния всего организма (темболее, что диагнозы в кремлевской больнице ставились консилиумом врачей, иговорить о том, что медсестра знает больше их всех, не приходится). Кроме того,диагноз «инфаркт миокарда» ставился тогда редко, т.к. сам инфаркт былнедостаточно изучен.
Термин «убийцы в белых халатах» счелслишком резким, с информацией о якобы возникшем недоверии к врачам не согласен.Приводит пример антисемитизма в Ярославле, когда в 1953 году не был допущен васпирантуру его однокурсник, активист, сталинский стипендиат, Соломон Шоршер.
Отмечает, что люди тогда были задавлены проблемами,а «беды отдельных людей общество не интересуют». Было очень многоработы, следить за политикой было некогда. Да и, кроме того, вводить простойнарод в курс дела никто не собирался, так что судить о справедливости было быочень и очень сложно. Приходилось верить правительственным сообщениям.
№4. Багунова НинаМихайловна, преподаватель гимназии, говорит, что большинство процессовпри Сталине фабриковались, однако «никому не приходило в голову обвинять вэтом Сталина лично», даже ответственность за жизни репрессированных родныхна него не возлагали – ему верили. Считает, что никакого антисемитизма в странене было, приводит примеры семей одноклассников и соседей-евреев – никакихнамеков на дискриминацию по национальному признаку не было. Говорит: «Людитогда точно знали: наш (отец, сын, брат, муж, мать и т.д.) невиновен, а другие– не знаю». Полагает, что «дело врачей», как и все остальные,имело определенную цель, однако доискиваться ее никто не пытался – слишком этобыло опасно. Мысли о том, что дело направлено против евреев, у нее невозникало. Она говорит, что именно в конце 40-х – начале 50-х гг. многоизвестных евреев получили образование и начали работать. «Это происходилоне с нами, где-то далеко, а значит, нас не касалось». О Л.Тимашук ничегоне слышала.
№5. Гуральник СаулЕфимович, врач-отоларинолог, рассказывает о том, что в начале 1953 годав мединститут из Москвы приезжает некто по фамилии Гукосян. Он обращается ковсем профессорам-евреям с просьбой подать заявление об уходе по собственномужеланию. Некоторые протестовали, но бесплодно ( профессор Верткин выступил напартийном собрании, однако его все равно уволили).
Говорит о неосведомленности людей: о сути «деловрачей» знали мало. Знакомили только с теми фактами, с какими считалинужным. Ассоциаций с именем Сталина не возникало – вождю верили. Считали еговосстановителем справедливости. «Думали так: Сталин занят, за всемуследить не может. Это его помощники во всем виноваты. Если что – Сталинвмешается и восстановит справедливость».
№6. Гуральник Анна Меровна,ассистентка профессора Бусалов, об аресте учителя не знала. Говорит о нем как окумире студентов, профессионале. Рассказывает, что, когда некоторыхпрофессоров-евреев высылали из центральных городов (супруги Чижины, профессорГольдфельд), они попадали в провинцию и работали там. Таким образом, молодыеврачи проходили хорошую школу, что положительно сказывалось на их дальнейшейдеятельности. Говорит, что в столице люди боялись ходить к врачам, а впровинции такого недоверия не было.
№7. Волкова АллаПаисьевна узнала о «деле врачей» из прессы. Не былаосведомлена о сути данного процесса, поэтому личного отношения несформировалось. «Верили газетам». Ничего не помнит.
№8. Свистунов БорисАлександрович о деле врачей ничего не помнит, но приводит примерыантисемитизма в Ярославле, когда на Моторном заводе в 1953 году были убраныдвое начальников-евреев.
№9, №10, №11 и другие. О «делеврачей» ничего не помнят, оно прошло мимо них. Либо вообще его незаметили, либо не заинтересовались ни его сутью, ни судьбой обвиняемых.