--PAGE_BREAK--Сочетая античные традиции с христианством, общественно-политическая мысль Византии выработала несколько авторитетных политических теорий. К этому весомому идейному багажу смогла приобщиться и новокрещеная Русь, включившись в орбиту культурных влияний Византии. Проникновение их в русскую культуру шло вместе с распространением переводной литературы, греческой образованности, а также через «воспитывающее» воздействие церковных иерархов, присылаемых константинопольской патриархией. Попадая на русскую почву, теории усваивались местными интеллектуалами. Усвоение, естественно, сопровождалось трансформацией воспринятых идейных конструкций, приспособлением их к местным «варварским» условиям. Огромная разница, которая существует между последним осколком античного мира и молодым варварским государством, делает процесс изучения этой темы интересным для исследователя средневекового общественного сознания.
Распространение книжности на Руси 10 – начала 11 веков сталкивалось с немалыми трудностями. Было еще очень мало грамотных людей и тем более – искусных переписчиков. Сам процесс был очень длительным и пергамен весьма дорогим. Мы можем, однако, представить себе характер литературы того времени. Ее жанровая система отвечала духовным потребностям, типичным для христианского государства в эпоху средневековья. Литература была посвящена в основном мировоззренческим вопросам. Древнерусскую литературу можно рассматривать как литературу одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни так в вкратце сформулировал характерные черты литературы древнейшего периода русской литературы Д.С. Лихачев.
То, что на Руси стала известна значительная часть византийского литературного наследства, уже само по себе дало бы нам основание говорить о приобщении Руси к европейской культуре самого высокого уровня. Но первые века своего существования русская литература не только училась и постигала: она и сама создавала новые культурные и исторические ценности.
Даже древнерусские переводчики находили возможность для творческого соревнования с автором оригинала, возможность дополнить, украсить, «улучшить» его стиль и манеру повествования, как мы это, видели на примере перевода «Истории Иудейской войны».
В древнерусской, как и в любой другой средневековой христианской литературе, большим авторитетом пользовалась патристика – сочинения римских и византийских богословов 3 –11 веков, почитавшихся как «отци церкви». В их сочинениях обосновывались и коментировались идей и догмы христианской религии, велась полемика с еретиками, излагались в форме поучений и наставлений основы христианской морали или правила монашеского быта.
На Руси широкое распространение получили сочинения Иоанна Златоуста, византийского проповедника. В своих «словах» и проповедях Златоуст наставлял верующих в христианских добродетелях, ярко и темпераментно обличал пороки, Обсуждая порой и важнейшие общественные проблемы
Интенсивное развитие городской жизни являлось надежным залогом дальнейшего обмирщения культуры, расширения круга не просто грамотных, но и широко образованных людей. Словом, начало XIII в. обещало и древнерусской культуре в целом и литературе в частности самые благоприятные перспективы развития. Но именно в XIII в. Русь ожидали. тяжелейшие испытания монголо-татарского нашествия.
Изучение идей политических разделило судьбу идей общественных. Некоторые исследователи, например, И.У. Будовниц, склонны объяснять причины низкой оценки идейного наследия древнерусской культуры враждебным настроем «буржуазной» и западной историографии. Но, дело, наверное, в другом. Исключительное своеобразие средневековой общественной мысли, нетривиальность стиля, необычность средств выражения не позволяли отнести к общественно-политической мысли, как понимали ее в Х1Х-ХХ веках. Однако, игнорировать общественно-политическую мысль Древней Руси по причине только ее религиозной направленности теперь невозможно. Религия была настолько неразделима от общества и культуры в то время, что невозможно представить одно без другого. Также как и упрекать в слишком тесных связях древнерусское общество и религию нельзя. Наглядно видно, насколько велики особенности, которые отличают средневековый способ мышления от современного.
Одним из основных требований к материалу при изучении данной проблемы является комплексность. Изучение общественно-политической жизни Древней Руси базируется на возможно более глубоком проникновении в культурный контекст эпохи. Это невозможно сделать без совокупного анализа как можно более полного объема доступных свидетельств жизни изучаемого общества. И хотя невозможно судить, на сколько идеальные нормы и представления общества воплощались в реальную жизнь, но сам факт упоминания таких идеалов в различных произведениях говорит об интересе к обсуждаемым в них вопросам со стороны человека Древней Руси. Запечатленный в произведениях древнерусской литературы ход мысли – это уникальное свидетельство, которое показывает и раскрывает нам мир средневекового человека. Ведь он – представитель своей эпохи. Большое место занимают вопросы единства земель и междоусобных войн. Внимательное прочтение письменных памятников славянской средневековой общественной мысли позволяет проникнуть в мир представлений людей средневековья. Многие древнерусские письменные памятники доносят до нас убедительные примеры осознания своего единства, сходства в происхождении, исторических судьбах, путях развития.
С древних времен прогрессивно мыслящие деятели раздробленного восточнославянского мира были озабочены необходимостью постоянно защищать свои народы и земли от нашествия врагов. И для многих из них было очевидно, что успешная защита возможна только совместными усилиями княжеств, создания мощных государственных образований. Многие мыслители оказались современниками и очевидцами распада Киевской Руси, появления мелких княжеств, что привело к ожесточенной династической борьбе. Они осуждают все, что разъединяет славян, и поддерживают все, что служит единению. Кирилл Туровский, например, рассматривал христианское учение как важнейшее средство сплочения славянских княжеств. Его позиция наиболее ярко изложена в знаменитой «Притче о человеческой душе и о теле». В ХШ веке для Древней Руси встает новая проблема – нашествие монголо-татар. Эта тема также занимала большое место и пристальное внимание в трудах общественных мыслителей.
Какие же исторические предпосылки сложились для развития общественной мысли в то время? В 13 веке Киевское государство стало распадаться на княжества, что было вызвано самой жизнью, глубокими тенденциями внутреннего социально – политического развития Восточной Европы того времени. Начинается период феодальной раздробленности, к тому же усложненный татаро-монгольскими нашествиями и наступлением немецких крестоносцев. Все это очень ослабило единство и военно-политическую силу Киевской Руси, затормозило ее дальнейшее культурно – историческое развитие, но не могло сдерживать на восточнославянских землях процесс вообще. Более того, получение княжествами политической независимости содействовало активизации в их социально-экономической и культурной жизни, росту общественного самосознания и активности местного населения.
Эпоха феодальной раздробленности была закономерным этапом в многовековой истории восточных славян. Она подготовила почву для новой их этнической, общественной, политической консолидации. Именно исторические условия, которые сложились на Руси в 12 – 13 веках и содействовали формированию трех восточнославянских народностей со своими отличительными этническими особенностями, языком, самобытной материальной и духовной культурой, со своей исторической жизнью.
В период нашествия Батыя и установления монголо-татарского ига отличительной чертой средневековой литературы был ее высокий патриотизм. И летописцы и агиографы видели в победе монголо-татар божью кару, которая постигла людей за грехи перед Богом. Но из рассказов тех же летописцев о батыевщине, из повестей, посвященных нашествию Батыя, становится очевидным, что в сознании народа путь к спасению от насилий врага виделся не в покаянии и молитвах, а в активной борьбе. Поэтому в литературе этого времени особенно сильно проявляется ее героический характер.
Поражение в борьбе с завоевателями и проводимая ордынцами политика разделения Руси ускоряли процесс феодального дробления, обособления отдельных княжеств. Но одновременно с этим все более зрела идея необходимости объединения русских земель, нашедшая наиболее яркое отражение в памятниках литературы. Идея эта поддерживалась сознанием единства языка, единства религии, единства истории и этнического родства, сознанием того, что именно отсутствие единения русских княжеств привело к поражению и установлению чужеземного владычества.
Борьба с захватчиками вызвала подъем патриотизма. И париотическая тема становится основной в литературе 12–13 веков. Воинский героизм и мужество, верность долгу, любовь к своей земле, прославление былого величия и могущества русских князей и княжеств, скорбь по погибшим – все это нашло отражение и в летописании, и в агиографии, и в памятниках торжественного красноречия.
Важные общественно-политические изменения, которые проходили на белорусских землях на протяжении средних веков, обусловили дальнейшие изменения и в духовных потребностях различных слоев населения. Сама жизнь требовала обновления и творческого обогащения старых литературных традиции, существующего, преимущественно иностранного происхождения, фонда письменности, основным содержанием которого были вечные проблемы жизни и морали человека.
Время требовало показывать наиболее актуальные проблемы дня в произведениях, в которых наиболее конкретно освещалась бы историческая жизнь народа и реальной личности с точки зрения их национальных и общественных интересов. Веяния нового времени заметно влияли на литературу, в которой находилось отражение общества Древней Руси, принуждали идти в ногу со временем, развиваться. Хотя различные консервативные факторы и тенденции влияли и сдерживали ее, либо направляли в иное русло. Когда же отдельные литературные жанры отставали от жизни и темпа развития общества, его запросов, когда литература отрывалась от своих традиций, то тогда они теряли свою актуальность, переставали развиваться и приходили в упадок.
Все события, происходящие в жизни общества, политического, культурного, социального плана, находили отклик в сердцах общественных деятелей и мыслителей и в их произведениях. Ничто не оставляло их равнодушными. Благодаря их трудам, потомки могут узнать как общество реагировало на то или иное событие, какая была реакция. Важно то, что создание таких произведений говорит об интересе к волнующим вопросам со стороны человека Древней Руси. Многие произведения дают уникальную возможность заглянуть в повседневную, ненародную жизнь средневекового человека, а не только изучать реакцию на глобальные проблемы. Мы можем наблюдать человека в окружении обыденных проблем, забот, радостей и страхов – что говорит о мировоззрении широких масс населения.
3 Кирилл Туровский и Клиент Смолятич
Кирилл, Святой Туровский – знаменитый проповедник и писатель ХП века. Родился в городе Турове. «Был сыном богатых родителей» – вот все, что написано про его рождение и происхождение. 3. Материал к биографии Кирилла дает его Житие, написанное, скорее всего, в ХШ веке, и включавшееся в рукописные Прологи. С молодых лет Кирилл Туровский посвятил себя Богу, избрав подвиг столпничества, куда и перенес свою библиотеку). Он сделался знаменит как проповедник «божественных писаний», впоследствии был поставлен епископом Туровским.
Кириллу Туровскому бесспорно принадлежат, из дошедших до нас памятников ХП в., восемь «слов», 3 притчи, около тридцати молитв и несколько канонов.
Сочинения Кирилла Туровского пользовались на Руси большим уважением и большой популярностью. Они дошли до нас в многочисленных списках и вплоть до 17 века «Слова» Кирилла известны в сербских и болгарских списках.
Блестящий оратор и поэт, Кирилл Туровский уже у современников пользовался славой «второго Златоуста», «восспявшего натче всех на Руси».
Основное направление творчества Кирилла – эпидиктическое красноречие. Его речи до 17 века переписывались в составе сборников-антологий «Златоуст» и «Торжественник» наряду с речами знаменитых греческих мастеров церковного красноречия – честь, которой удостаивались в старину немногие авторы. Факт этот интересен тем, что видно: творчество Кирилла Туровского служило наглядным свидетельством выдающегося успеха молодой русской литературы. Включая речи Кирилла в сборники, утверждалось право русских писателей на равное место с наиболее прославленными греческими церковными писателями древности. Историческая заслуга Кирилла заключается в том, что уже в середине ХП века он довел до предельного совершенства мастерство церковного торжественного красноречия, поднял древнерусское художественное слово на высоту, недосягаемую для его предшественников. Некоторые речи Кирилла симметрией своих составных частей, поэтической фразеологией и ритмическим строем напоминают стихотворение в прозе. На них лежит печать не только высокой литературной культуры, не всегда обычной даже для греков-учителей, но и подлинного таланта.
Златоустность Кирилла Туровского, мощь его дара, поэтического мастерства была на самом деле несравнимая. Кирилл Туровский – поэт своего времени, был необычен тем, что делал средневековую литературу авторской, обходя традицию безличностного летописания, писал красиво, раскованно и эмоционально.
Правы те исследователи, которые говорят о художественном слове Кирилла Туровского как о слове и традиционном и новаторском.
Как философ-богослов Кирилл принадлежал к тому направлению христианско-богословной мысли, представители которого, комментирую библейский текст, свою задачу усматривали в том, чтобы вскрыть его «истинный», «сокровенный» смысл и его «иносказательный» подтекст; ту же цель ставил и Кирилл Туровский: следуя примеру своих учителей, он «переводил» не только текст, но и каждую его часть одного плана в другой – аллегоричный, иносказательный. Этот «перевод» текста требовал изобретательности, больших познаний в богословской литературе.
Есть основание думать, что дошедшие до нас речи Кирилла Туровского привлекали внимание не столько содержанием, сколько пышным великолепием. По содержанию они были мало доступны для рядового читателя; почти все они были посвящены проблематике не общественно-политической, а философско-богословской, комментированию того или иного библейского текста.
Н.К. Гудзий пишет, что Кирилл Туровский в своих произведениях почти совершенно не откликался на современную ему злобу дня. Его высказывания поддерживает А.С. Орлов. Он говорит, что в своих произведениях Кирилл далек от современной действительности.
Однако, отстояв свою самостоятельность, Туровское княжество во второй половине ХП века переживало время политического расцвета, и только позднее, в начале ХШ века распалось на еще более мелкие владения. Как писатель и церковный деятель Кирилл Туровский созрел в условиях борьбы Турова за свою феодальную самостоятельность. Проблема единства Русской земли не стояла в Турове так остро, как в княжествах, непосредственно граничивших со степью и подвергавшихся нападениям половцев. Здесь не раздавались призывы к объединению князей для борьбы с кочевниками; напротив, всякая коалиция князей представляла угрозу для самостоятельности Турова.
В произведениях Кирилла Туровского действительно много рассуждений обще морального характера, много риторики и стереотипной патетики. Однако, если отбросить груды византийского шаблона, то можно без труда обнаружить, что в творчестве Кирилла Туровского нашли отражение те основные проблемы русской жизни ХП века. Можно найти в притчах и в Словах выступление против язычников и еретиков, за сплоченную, единую, экономически сильную и независимую церковь со строгой иерархией сверху донизу.
Последние годы Кирилла прошли в монастыре «у Святого Николы в Турове», где и окончился его земной путь. Там и были написаны Кириллом его молитвы. То были по сути писанья завещательные, прощальные. Кирилл Туровский оставил нам свои молитвы.
«Молютися, Господи, дайждь ми, милостиве, немерцающий безконечный нетленный свет лица Твоего некогда видети. Ныне же, помощию Твоею понуждаем, о милости Твоей радуяся волию глаголя: Слава Ти, святая, единосущная и неразделимая и животворящая честная Троице…» 20, ст. 76.
продолжение
--PAGE_BREAK--высшее, что создал Кирилл – его молитвенный стих. Именно в молитвах полностью раскрылась душа Кирилла: «…писанью преданы помыслы моя, словеса же и делеса, скверны вся и беззаконья на слышанье всему миру». Своими молитвами и молениями просил нисхождения благодати себе, спасения своей души. «Прими беседу молитвы моя и даждь ми каплю милости твоея». «Прими мое исповядание, прими глас молитмы моея, ибо спасения прошу». Молитвенное творчество Кирилла – суть его духовной и литературной деятельности – почти неизвестно. Более столетия назад издатель первого и единственного собрания сочинений епископ Минский и Туровский Евгений писал: «Молитвы составляют лучшую часть творений Кирилла, и этими-то молитвами, перешедшими в церковно-народное употребление, святитель туровский мог иметь наиболее обширное и благотворное влияние на христиан русских. И теперь его молитвы могут считаться лучшими из существующих в церковном употреблении молитвенных творений».
Некоторые из молитв Кирилла уже звучат по-белорусски, они переведены на современный белорусский язык.
Самого высокого мнения об этой части литературного наследия Кирилла Туровского был и знаменитый историк церкви Е.Е. Голубинский. Он писал, что молитвам Кирилла «по всей справедливости должно быть дано место наряду с лучшими молитвами греческими», то есть тему, что сочинены признанными всем миром писателями древности.
Молитвенный цикл Кирилла насчитывал десятки произведений, из которых до нас дошло лишь немногим более тридцати. Цикл составляет большую часть всего сохранившегося. В нем видение царства земного и небесного, духовные искания, рассуждения о смысле и необходимости, вечности и бренности, похвала святости и многое другое, что являлось в откровении, в раздумьях, в молитвенном искании.
Кирилл молится непрестанно, умом и сердцем:
«Очисти скверну души моей и буди ми помощник. Очисти уста моя словес твоих чистотою. Прими воздыхания убогаго моего сердца. Прими словесную сию жертву от уст грешен. Обнови душу мою покаянием. Да спасена ми будет душа». Молитвы Кирилла написаны для каждого дня недели, то есть на все дни «седницы». Они читались и читаются всякий день после заутрени, после дневных служб и после вечерни. Это сложившийся покаянный цикл, написанный древнерусским книжным стихом, истоки которого в старославянской молитвенной поэзии.
Известный писатель-славянофил Ю.Ф. Самарин считал, что сочинения Кирилла –
Молитвы Кирилла рано вошли в обиход православного христианина, стали частицей молитвенного круга у православных народов. Древнейший дошедший до нас рукописный сборник с молитвами Кирилла Туровского, датируется ХШ веком. На пергаментных листах этого сборника, сберегаемого в Ярославе и частично в Москве, заглавия молитв таковы: «недостойного Кирилла», «Грешного монаха Кирилла» и т.д.
В 1596 году в Вильно выходит первое печатное издание молитв Кирилла. Древние белорусские текстологи идеально подготовились к изданию молитв Кирилла Туровского. Как показывает сличение с самыми ранними списками молитв, первое их печатное издание можно было считать безупречным. Издание послужило образцом для последующих.
Старобелорусские издатели считали Кирилла отцом церкви, учителем, наставником христианским.
«Написание» Кириллово почиталось ими за образец духовного и словесного творчества, виделось шедевром. Сам же Кирилл весьма скромно оценивал себя и свои деяния:
«…елико вас увидите сие мое написание не поряците мне грубости ради, но помолитеся о мне и всех…».
Главным предметом молитв является человек, обремененный ношей грехов. Тяжелые думы о слабости и ничтожестве человека, скорбь о его греховности и немощности, проходящие через все молитвы Кирилла, являются ярким контрастом тому бодрому и жизнерадостному настроению, которым проникнуты все его ораторские произведения, ввиду чего молитвы приписываются Кириллу предположительно.
Взгляды на достоинство произведений Кирилла Туровского весьма различны. С одной стороны – в нем видят народного аллегоризатора в стиле современных ему византийцев, с другой – превозносят его за возвышенность его идеалов, за красноречие и за изящество формы его произведений. Кирилл Туровский был вполне сыном своего века и, имея от природы большой поэтический талант, развивавшийся в обстановке монашеской и затем затворнической жизни, не мог не подчиняться влиянию Златоуста и других проповедников. В его поучениях преобладает красноречие, торжественное над учительским. Богатое воображение и одушевление, соединенное с восторженно-радостным настроением – вот характерные черты проповедей Кирилла. Что касается зависимости его от византийских образцов, то прямых и буквальных заимствований из них нет, хотя каждую страницу можно было бы иллюстрировать соответственными местами из святоотеческих поучений. Насколько поучения Кирилла поражают подчас обилием образов и сравнений, настолько просты, но вместе с тем, проникнуты одушевлением. По форме они состоят из обращения и моления, заканчиваются кратким словословием, но по содержанию представляют значительное разнообразие.
До нашего времени дошло большое число торжественных Слов и проповедей Кирилла. Повесть о беларизце и мнишестве. Сказание о черноризческом чине, восемь Слов на церковные праздники – на Пасху, на Фомину неделю, на Вознесение и т.д.; кроме того, сохранилось Послание к архимандриту Киево-Печерского монастыря Василию. 7.
Речи Кирилла Туровского с точки зрения своей художественной структуры действительно безупречны. Речи свои сам он рассматривал как составную часть праздничной литургии, как торжественный гимн.
Литературную свою задачу Кирилл обычно определял следующими словами: «прославити», «воспети», «возвеличити», «похвалити», «украсити словесы». Слова эти – верный знак того, что Кирилл составляя речь, решающее значение придавал ее стилистическому оформлению.
Речи Кирилла Туровского – произведения риторического искусства, очень сложного и тонкого, восходящего к праздничным декламациям античных софистов.
Кирилл Туровский, помимо всего прочего, является и популизатором Евангелия. В увлекательных, драматических картинах он излагает сцены из Нового Завета, особенно останавливаясь на сценах воплощении Христа, на троичности божества, на других христианских положениях, которые больше всего подвергались критике со стороны критиков.
«…И всякий народ поклонится, признавая, что господь Иисус Христос в славе бога отца – един».
в сочинениях Кирилла Туровского имеются и прямые выпады против еретиков, а также против «бесовских игр».
«…Того дерева вкусили еретики, которые в обмане, будто зная духовный путь, заблуждались…». От того древа вкусил Каин; не будучи посвящен, на святительский посягнул сам, позавидовавши священному Авелю, которого по завести и убил».
Писания Кирилла по содержанию всегда направлены к толкованию Евангельских истин. Форма сочинений Кирилла исполнена большого мастерства; владевшим сложными уподоблениями, всеми риторическими правилами украшения речи. Он писал так, что его слова и проповеди вписывались в церковную традицию; и по содержанию, и по форме они соответствовали лучшим образцам этого жанра.
В «Слове на новую неделю по Пасхе» Кирилл так восхваляет праздник, уподобляя ликование верующих о воскресении Христа весеннему пробуждению природы: «Ныне весна красуется, оживляя все сущее на земле: бурные ветры, тихо вся, умножают плоды. Весна же прекрасная – это вера Христова, которая через крещение к жизни пробуждает человеческую природу, буйные же ветры – греховные помыслы, которые покаянием обращаются в добродетели и душеполезные плоды умножают».
Опытный ветия, Кирилл Туровский всегда составлял свои речи по заранее обдуманному плану: каждая речь у него в строгом соответствии с правилами эпидиктического красноречия и четко делится на три части: вступление, часть повествовательная и заключение.
Вступление – обязательный элемент ораторской речи. Его назначение – «открыть» речь, привлечь к ней внимание, наметить задачу, которую ставит себе оратор.
Вступление у Кирилла невелико по объему и немногословно. Обычно он говорит здесь о празднике, которому речь посвящена, либо о себе самом: выражал радость по поводу наступления праздника, предлагал слушателям присоединиться к нему и совместно прославить виновников торжества, высказывал сожаление, что «ум его бессилен должным образом хвалу к хвале приложити», даже просил, например, в Слове 7, пророка Захария облегчить ему задачу – придти на помощь и положить «начаток» слову.
Избранную для вступления тему он развивал чаще всего не прямо, а косвенно, при помощи развернутого сравнения. За исключением 8 речи, в основе которой лежит церковно-исторический момент.
Вступление к речи 8 в честь отцов Никейского собора он говорит: «Как историки и витии прислушиваются к рассказам о войнах и битвах, чтобы прославить в слове и воспеть мужество бившихся за царя своего и не обращающихся в бегство во время боя с врагами, – так подлежит и нам воздать хвалу храбрым и великим воеводам божиим…».
Иногда он ограничивался простым распространением отдельных эпизодов евангельского рассказа. Но, гораздо чаще, прибегал к дополнению. Сюжет дополнялся подробностями, отсутствующими в источнике. Вводил новые эпизоды, если текст давал для этого повод, широко пользовался прямой речью.
Вступление5 к 5 речи: «Неизмерима небесная высота, не испытана глубина преисподней, неведома тайна божественного помысла. Велика милость божия на роде человеческом, который помиловал нас. Того ради хвалить и петь должны мы, братья, и прославлять господа Бога и спасителя нашего Иисуса Христа, не забывать чудес его великих.
Приступая к повествовательной части речи, Кирилл обычно перебрасывает мост от прошлого к настоящему, пытается сделать слушателей непосредственными свидетелями евангельского события. Он пользовался разными способами, чтобы поддержать иллюзию: глаголы систематически употреблял в настоящем времени. Отдельные эпизоды начинал словами «днесь», «ныне».
«Ныне же Иосифа благообразного с мироносицами восславим, послужившего после распяния телу Христову. Был и он ученик Иисусов, ожидавший царства божия».
«Вижу тебя, милое чадо мое, на кресте: наг ты висишь, бездыханен…».
завершал Кирилл свои праздничные слова обращением: или к слушателям с призывом прославить еще раз праздник, или к героям повествования с «похвалой» им или молитвой, тот или иной евангельский сюжет в пересказе Кирилла Туровского иногда приобретал характер своеобразного лирического стихотворения в прозе, когда он от описания, от косвенной речи переходит к прямой. У Кирилла Туровсокго действующие лица его рассказа часто беседуют между собой, часто изливают свои чувства в пространственном монологе. Есть у него «повести», целиком распадающиеся на монологи действующих лиц повествования. Типичный пример «повесть о погребении Иисуса Христа, вошедшая в состав четырех по счету его речей».
«Ангельское же воинство, за ними поспешая, взывало: «Возьмите, врата, ваших князей, пусть внидет царь славы!» И они, освобождая связанные души, из темниц выпускали; другие говорили: «Где твое, смерть, жало? Где твоя, ад, победа?» К ним оцепеневшие бесы взывали: «Кто этот царь славы, с такого на нас наступивший властью».
особо выделить нужно «Притчу про душу и тело», в основе которой лежит известный рассказ о том как какой-то человек поручил стеречь свой сад двум сторожам: безногому и слепому. Это своеобразный памятник публицистической деятельности Кирилла Туровского. В нем в форме завуалированного памфлета Кирилл обращался к Владимиро-суздальскому князю Андрею Боголюбскому и растовского епископа Федорца «Федора», который объявил себя при поддержке князя автокефальным.
Древний биограф Кирилл утверждал, что он написал целый ряд речей и посланий, обличающих князя Андрея. Из этих произведений Кирилла, имеющих общественно-политическое содержание, до нас дошло только одно – «Притча о душе и теле». Это произведение, единственное дошедшее до нас, написанное «на злобу дня».
Прототипом слепца в притче был епископ Федорец, а хромец – Андрей Боголюбский, который в жизни был на самом деле хромым. Притча начинается со слов осуждения двоих. 8. Кирилл не жалеет сильных слов, чтобы обличить служителей церкви, которые поставлены «стрещи святых тайн от враг христов, сиречь от еретик и зловестных искусителей», но не оправдывают заслуженного доверия и своего высокого назначения.
Обличая и осуждая стремящегося к автокефалии епископа, Кирилл Туровский превозносит церковную иерархию, возглавляемую константинопольским патриархом. «Ничто так не любо богу, как не возноситься в чинах, и ничто столь не омерзительно ему, как высокомерная заносчивая хвастливость в захвате сана не по божьи».
В ХП веке в литературе Древней Руси уже успели выработать разные жанры повествования – летописного и других жанров. Слова Кирилла Туровского утвердили в литературе той эпохи еще один тип повествовательно-риторического.
Свой вклад Кирилл Туровский как оратор внес и в развитие современного ему литературного языка Древней Руси. Обращает на себя внимание необыкновенная гибкость, которую он сумел придать языку церковной письменности той эпохи.
Значение и роль Кирилла Туровского в истории старобелорусской литературы, в истории и культуры белорусского народа – огромнейшая.
Среди других великих сочинителей стоит имя «убогого мниха Кюрила», Кирилла Туровского. Кирилл был поэтом, лириком, написавшим стихом и прозой сочинения, прославившие в веках автора и Туровскую землю.
Произведения Кирилла Туровского послужили не только источником, но и образцом письменности для многих поколений. Его чтили не только на родине. Написанные в 12-м веке молитвы, являлись образцом, и употреблялись вплоть до 19 века в богослужениях. Язык, которым написаны речи и притчи, прост и понятен, читается легко и сейчас.
Изучив произведения Кирилла Туровского, можно смело ставить его на одну ступень с византийскими авторами, так как его произведения написаны очень искусно. И не зря его называли «вторым Златоустом».
Основанные на богатых поэтических и литературных традициях, произведения Кирилла Туровского показали высокий уровень знаний и умений.
Историческая заслуга Кирилла Туровского в том, что он писал так мастерски, как до него не писал никто.
Историки отмечают, что знаменитые Нестор и Илларион писали для узкого круга. А молитвы и речи Кирилла Туровского написаны для всех, настолько были доступны и понятны. Почти до Державина в русской литературе не появился писатель силы, значимости и высоты морального чувства как Кирилл Туровский – совесть своего нелегкого и бурного времени.
В белорусской литературе не много найдется писателей, равных Кириллу Туровскому.
Через древнюю и средневековую русскую мысль неизменно проходят споры о «свободе воли человека». Кирилл Туровский один из тех, кто высказывался за признание этого принципа. Свобода человека подразумевалась им как свобода выбора между добром и злом.
Если иметь ввиду то, с какой заботой, тревогой, прозорливостью относился Кирилл Туровский к обще державным ситуациям Киевской Руси, если принять во внимание литературно-поэтический дар Кирилла Туровского, его широкую эрудированность, близость державным делам и государственным деятелям, то представляется весьма вероятной его причастность к созданию «слова о полку Игореве». 2.
Исследователи давно установили, что в выборе аллегорических толкований, создании аллегорических картин, и в их истолковании, Кирилл Туровский не всегда был оригинален. Он опирался на византийские образцы, порой и цитировал или перелагал фрагменты из «слов» прославленных византийских проповедников – Иоанна Златоуста, Симеона Логофета, Епифария Кипрского но, в целом, «слова» Кирилла Туровского не просто компиляция из чужих образов и цитат: это свободное переосмысление традиционного материала, в результате которого появляется новое, совершенное по форме произведение. Оно пробуждает в слушателях чувство слова, раскрывающее богатейшие возможности поэтической речи.
Творчество Кирилла Туровского свидетельствует о том, что древнерусские книжники в канун монголо-татарского нашествия, надолго прервавшего культурное развитие Руси, свободно владели всем арсеналом приемов, известных классикам византийской литературы.
Кирилл жил в трудную и сложную эпоху. К середине ХП века Киев почти утратил свое политическое значение. Процесс феодализации великокняжеской власти подходил к своему завершению. Русь окончательно распалась на удельные княжества, число которых постоянно увеличивалось. Все более затяжной характер принимали княжеские усобицы, ослаблявшие и разъединявшие силы народа перед возраставшей угрозой иноземного нашествия. Попытки Андрея Боголюбского возродить традиции политики Владимира Мономаха оказались неудачными: в 1174 году он был убит боярами-заговорщиками. Роль Кирилла в этих событиях установить трудно. Известно, что Кирилл «Андрею же Боголюбскому князю многи послания написа»» эти письма, однако, не сохранились.
продолжение
--PAGE_BREAK--