Роль ислама в общественно-политической жизни современных стран Ближнего и Среднего Востока

Федеральное Агентство по образованию

Елабужский Государственный Педагогический Университет

Кафедра отечественной и всеобщей истории

Контрольная работа

«Роль ислама в общественно-политической жизни современных стран Ближнего и Среднего Востока»

Елабуга - 2009

Содержание

Введение

1. Внедрение норм шариата в политику стран Ближнего и Среднего Востока

2. Влияние ислама на военно-политические силы стран Ближнего и Среднего Востока

3. Эволюция общественно-политической мысли стран Ближнего и Среднего Востока под воздействием современности

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

Современная система международных отношений имеет, в основном, светский характер. Тем не менее религиозные воззрения того или иного народа играют определенную (а иногда и весьма существенную) роль как во внутриполитической жизни отдельных стран, так и в развитии межгосударственных связей. Многие факты свидетельствуют о том, что в последние десятилетия XX века в различных странах мира имеют место усиление религиозности населения и активизация религиозных движений. Растет число международных религиозных организаций и фондов, а также религиозных движений, орденов, партий и сект, деятельность которых имеет международный характер. Некоторые межнациональные и межгосударственные конфликты носят явно религиозную окраску. Все это дает ряду аналитиков повод сделать вывод, что религиозный фактор становится важной составляющей международной жизни.

В частности, в мусульманских странах, ислам составляет часть представлений, восприятий, позиций и систем ценностей людей, принимающих решения, касающиеся международных отношений. Правящие элиты в государствах со значительным мусульманским населением при выстраивании приоритетов внешней политики, в процессе подготовки, принятия и реализации внешнеполитических решений вынуждены учитывать настроения верующих граждан своих государств. Исламские институты (политические, дипломатические, экономические и культурные) также играют определенную роль в этих процессах. И эта роль тем больше, чем сильнее влияние ислама в обществе.

В мусульманском мире, кроме того, имеют место глубокие противоречия между различными политическими режимами (феодально-монархическими, буржуазно-националистическими и пр.). У каждой мусульманской страны свое отношение к мусульманской общности и к формам ее реализации. Саудовская Аравия, Турция, Пакистан, Иран, Ирак, Египет, Ливия претендуют на лидерство в мусульманском мире или в регионе. В мусульманском мире идет процесс формирования новых "центров силы". Поэтому определенно необходимо более подробно познакомиться с условиями осуществления власти в мусульманском государстве. Следовательно, и проблема данной работы вполне актуальна. В работе рассматриваются процессы, способствующие воплощению в жизнь мусульманских государств норм шариата.

Цель работы – охарактеризовать степень влияния ислама на общественно-политическую жизнь современных стран Ближнего и Среднего Востока.

Задачи, способствующие раскрытию темы и реализации цели работы, были выделены следующие:

1) Рассмотреть характер развития общественно-политической мысли стран Ближнего и Среднего Востока на современном этапе;

2) Охарактеризовать степень вмешательства ислама в военно-политические силы стран Среднего и Ближнего Востока;

3) Проанализировать характер норм шариата в политике стран Ближнего и Среднего Востока

Исходя из поставленных целей и задач работы, называем ее объект исследования – общественно-политическое положение современных стран Ближнего и Среднего Востока. Предмет исследования – влияние ислама на общественно-политическую мысль в современных странах Ближнего и Среднего Востока.

В ходе раскрытия темы работы были изучены справочные издания, энциклопедический, дипломатический словари, статьи и доклады различных авторов.

Практическая значимость работы заключается в возможности ее использования при подготовке к семинарам и докладам по истории стран Азии.

Учитывая характер работы, была предусмотрена следующая структура – введение, три параграфа, заключение, список использованных источников и литературы, приложений.

1.
Внедрение норм шариата в политику стран Ближнего и Среднего Востока

Политизация ислама происходила неодновременно в разных частях мусульманского мира, будучи обусловленной прежде всего внутренними социально-экономическими и политическими причинами каждой отдельной страны. Первыми (еще в 50-60-е годы) познали этот процесс такие страны, как Египет, Сирия, Ирак, где в эти годы имели место глубокие социально-экономические и политические изменения. Затем (в конце 70-х - начале 80-х гг.) пришла очередь Пакистана, Ирана, Марокко и некоторых других стран. В конце 80-х годов уже не оставалось мусульманских стран, где бы не были отмечены те или иные проявления политического ислама радикального характера[1]
.

Исламистских движений много: от весьма умеренных, хотя и критикующих государственную власть, но готовых идти с нею на компромисс, участвующих во властных структурах (в парламенте, даже в правительстве), до экстремистских, действующих в подполье и использующих методы террора. Ряд исламистских организаций имеет довольно сложную организационную структуру: в одной и той же организации могут быть подразделения, использующие мирные, легальные методы работы, и законспирированные структуры, прибегающие к террору. Например, египетские радикально-террористические группировки Аль-Гамаа аль-исламийа и Аль-Гихад являются структурными подразделениями основной организации исламистов Египта - Ассоциации братьев-мусульман. Поэтому исламистские движения могут легко переходить от легальных к нелегальным, от мирных к вооруженным методам борьбы. Исламские радикалы нередко поддерживают тесные контакты с местными криминальными структурами, с международным преступным бизнесом (контрабанда оружия и наркотиков, нелегальная миграция и т.д.).

Идеология исламистов впитала в себя идеи салафитов XIX - начала XX веков (Джамаля ад-Дина аль-Афгани, Мухаммада Абдо, Рашида Риды, Абдеррахмана аль-Кавакиби), а также современных исламских мыслителей (Хасана аль-Банны, Сеййида Кутба, Абдель Кадера Оды, Мухаммада аль-Газали, Мустафы ас-Сибаи, Абу аль-Ааля аль-Мавдуди, Така ад-Дин ан-Набахани, имама Хомейни и др.). При всем разнообразии методов и программ исламистских движений общим для них являются политическая активность и организованность - то, чем они отличаются от других движений в исламе.

У суннитских и шиитских радикалов разное понимание государственного устройства, к которому они стремятся, а также разный подход к исламскому миропорядку. Шииты отвергают монархию, верховным авторитетом в государстве для них является имам. Шииты считают, что настанет день, когда во всем мире воцарится всеобщая справедливость - всеобщее человеческое общество имама Махди. По мнению суннитов, идеальным государственным устройством является то, которое было при пророке Мухаммаде и первых (праведных) халифах. У суннитов важное место занимает идея халифата как формы международного устройства мусульманского мира.

Исламская концепция мирового порядка исходит из делимости народонаселения мира на две группы: мусульманская община - "умма" и все прочие люди. "Дар аль-Ислам" (мир ислама) - страны, в которых действует исламская форма правления. Защита мира Ислама является священным долгом каждого мусульманина. "Дар аль-Харб" (мир войны) - государства, объявившие войну мусульманам, а также государства, от которых может исходить любая угроза миру Ислама. "Дар аль-Сульх" (мир договора о мире) - государства, в которых власть находится в руках невраждебных, примирившихся правителей. При этом Коран признает и делимость мусульманского мира.

Предварительным условием мирных отношений между мусульманским и немусульманским мирами является признание последним единобожия. В целом в исламе очевидно признается существование международного сообщества. Но отношение ислама к этому сообществу активно, поскольку распространение ислама является религиозным долгом и обязанностью исламского государства. Все в зоне распространения ислама - от мусульманина до государства - должны бороться за расширение этой зоны. Вооруженное насилие вошло в историю распространения ислама.

Один из идеологов радикальных исламистов - Абу аль-Ааля Мавдуди - в своих ранних работах доказывал, что цели ислама и национализма диаметрально противоположны, так как конечная цель ислама -построение всемирного государства, в котором нет различий между расами, нациями и классами, а потому ислам не может принять национализм, который стремится создать национальное государство. Вся концепция национализма иррациональна, доказывал Мавдуди, так как она разрушает связи между человеческими существами. Ислам же, наоборот, рассматривает всю планету как местопребывание человечества, уничтожая, таким образом, все искусственные границы между людьми.

С точки зрения исламистов-шиитов, страны Запада являются "миром неверия"[2]
. Многие страны, традиционно считавшиеся исламскими, в том числе и Россия, на сегодняшний день представляют собой "мир войны". Правительства этих стран находятся в руках неверных. Классический случай такого рода - Алжир и Египет. Иран же представляет собой "мир Ислама". С учетом того, что наиболее радикальные круги Запада выделили ислам в качестве основного врага, а это обрекает мусульман на цивилизацинное, геополитическое и духовное уничтожение, мусульманин обязан осознавать себя политиком, для которого небезразлична судьба его страны в мировом масштабе. Реальный путь исламского политического движения сегодня - это оппозиция.

В своей практической деятельности исламисты вдохновляются такими историческими примерами, как революция аль-Махди в Судане, борьба санусидов в Ливии, революция Абдель-Кадера в Алжире, Рифская исламская республика в Марокко, участие братьев-мусульман в первой палестинской войне 1948 г., а также в борьбе против англичан в зоне Суэцкого канала, Исламская революция в Иране[3]
.

Следует отметить, что исламистские движения могут претерпевать существенную трансформацию как в идеологии, так и в политической практике. Но гораздо чаще исламский радикализм легко переходит в политический экстремизм и в терроризм, особенно в районах, где накоплено много оружия, где имеют место конфликтные ситуации.

Международный характер исламистских движений проявляется в том, что многие из них не ограничивают сферу своей деятельности территорией страны своего базирования, совершая операции и на территории соседних с нею стран, а также создают свои филиалы в других странах, в том числе и за пределами мусульманского мира (в Западной Европе, США, Канаде, в Южной Африке). Как правило, они активно сотрудничают с исламистскими группировками вне своей страны.

Как правило, исламистские движения и организации пользуются поддержкой из-за границы, в том числе и государственных структур. Нередко само возникновение того или иного исламистского движения было инспирировано каким-либо заинтересованным государством. Например, организации Амаль и ХАМАС в Ливане возникли и развивали при поддержке соответственно Сирии и Ирана. Национальный исламский фронт Судана и ливанская группировка Хизбалла на ранних этапах своего развития получали помощь от Саудовской Аравии. Боевики различных исламистских движений проходят подготовку в Судане, Иране, Пакистане и некоторых других государствах. Например, по некоторым данным, на суданской территории действует около 20 лагерей по подготовке исламских боевиков из Египта, Эритреи, Эфиопии, Ливана, оккупированных Израилем арабских территорий, Алжира, Туниса и Уганды. Среди инструкторов на этих базах много иранцев, а также афганских моджахедов. Ливия не скрывает того, что оказывает поддержку исламистским движениям в различных странах. Проблема при этом заключается в том, что исламистские организации, создаваемые при помощи, например, Саудовской Аравии, Кувейта, Ливии, в дальнейшем "уходят в свободное плавание", и государства, создавшие их, уже не могут контролировать их деятельность[4]
.

Исламистские движения нельзя рассматривать как периферийное явление в мусульманском мире. Повсеместная исламизация общества и усиление активности исламистских движений оказывают большое влияние на приоритеты не только внутренней, но и внешней политики правящих кругов даже тех мусульманских государств, которые всегда были сугубо светскими и где религия была отделена от политики.

Повсеместное возрастание роли ислама в общественной жизни и усиление активности исламистских движений оказывают большое влияние на приоритеты не только внутренней, но и внешней политики правящих кругов даже тех мусульманских государств, которые в течение довольно длительного времени были сугубо светскими, и где религия была отделена от политики. Реакция политических элит большинства этих стран на процессы была многоплановой, временами противоречивой: от попыток использовать исламистов в политической борьбе до жестоких репрессий, направленных против наиболее активных участников исламистских организаций. В Алжире, Бангладеш, Египте, Йеменской Арабской республике в конституции вносятся поправки, согласно которым основой законодательства этих государств становится шариат. В Алжире, где долгие годы была однопартийная система, в 1988 г. было разрешено религиозным партиям участвовать в политической жизни.

Лидеры многих мусульманских стран стали более активно использовать исламскую риторику и символы, подчеркивая свою приверженность исламским ценностям, оказывать большую поддержку исламским институтам (школам, университетам, мечетям), более внимательно относиться к исполнению таких обрядов, как молитвы, пост, паломничество. Президент Египта А. Садат в средствах массовой информации начинает именоваться "Господин правоверный президент", король Иордании Хусейн стал подчеркивать свое происхождение из племени пророка Мухаммада, Саддам Хусейн, на совести которого сотни казненных исламских активистов, в том числе духовный лидер иракских шиитов аятолла Мухаммад Б. Садр, также "открыл" свое родство с Пророком. Король Саудовской Аравии заменил свой титул "ваше королевское высочество" на более скромный, но религиозно значимый - "хранитель двух священных городов" (Мекки и Медины). Тунисский президент Зейн Абидин Бен Али и пакистанский премьер Беназир Бхутто совершили паломничество в Мекку сразу после вступления в должность. Под влиянием исламистов повсеместно в мусульманском мире вводятся ограничения или запрет продажи алкогольных напитков, значительно увеличился объем религиозных программ на радио и телевидении.

Заметно увеличилось число мусульманских государств, лидеры которых начинают отдавать предпочтение (по крайней мере на словах) "мусульманскому кругу стран" в своей внешней политике: большее внимание уделяется вопросам координации позиций мусульманских государств, например, в ООН, позитивнее воспринимаются инициативы, направленные на реализацию идей исламской солидарности, активнее начинают работать уже существующие международные межправительственные организации мусульманских государств, прежде всего Организация Исламская конференция, и возникают новые.

Таким образом, исламисты, в отличие от прочих правоверных, представляют собой политическую оппозицию существующим в большинстве мусульманских стран режимам, а также "официальному исламу", который, как они считают, является орудием в руках правящих элит. Иными словами, исламизм - это больше политическое, чем религиозное движение, так как его представители не выступают с идеями реформирования собственно религии как системы догм и обрядов. Они требуют изменения места и роли религии в жизни общества, отвергая господствующую идеологию, политическую практику существующего режима и государственное устройство как не соответствующие нормам мусульманской религии. Энергия этих движений направлена на существенные преобразования всей системы социально-политических и экономических отношений в обществе, то есть на изменение общественного устройства, причем не только в рамках отдельно взятого мусульманского государства, но и во всем мире. Речь идет, по сути дела, о создании исламского мирового порядка и остальной мир должен задуматься о характере этого порядка.

2. Влияние ислама на военно-политические силы стран Ближнего и Среднего Востока

Современное и будущее местоположение и роль арабского мира в новом миропорядке во многом или в решающей мере определяются ближневосточным конфликтом, последствия которого вышли далеко за рамки региона, кризисом в Персидском заливе, в том числе и прежде всего вокруг Ирака. Отличительная черта этих конфликтов состоит в том, что они оказывают дестабилизирующее воздействие на все процессы в регионе, глубоко деформируют, как минимум, осложняют ход исторического развития Ближнего Востока.

При этом отдельные конструкции, и даже в целом контуры нового миропорядка формируются в значительной степени именно здесь и в настоящее время, т.к. многие процессы глобального, регионального и странового измерения с присущей им спецификой «сошлись» в этом районе мира. Здесь - на своеобразном географическом и политическом «перекрестке» мира, где сходятся три континента - Европа, Азия и Африка, ведущие мировые религии и цивилизации, сконцентрированы главные мировые запасы нефти, а также крупные запасы газа - основы современной мировой экономики, мощные финансовые потоки и интересы, значительная часть международной торговли оружием, наблюдается высокая концентрация вооруженных сил ряда крупнейших держав мира и в целом широкое участие вооруженных формирований иностранных государств, в течение длительного периода ведутся широкомасштабные боевые действия, войны, тлеют многочисленные конфликты.

Начиная с 1970-х гг. военно-гражданские отношения и политическая власть в Ближневосточном регионе характеризовались определенной стабильностью. Ситуация в этом плане значительно отличалась от периода военных переворотов 1950–1960-х гг. Государство усиливало контроль над жизнью общества, используя при этом самые разнообразные рычаги воздействия. С конца 1970-х и в 1980-х гг. в арабском мире развивались кризисные явления как в экономической, так и в политической сфере. Во внутренней жизни арабо-мусульманских стран Ближнего Востока еще больше обострились этнические, конфессиональные и прочие противоречия, дезинтеграционные процессы. В первой половине 1980-х гг. в межарабских отношениях стали преобладать центробежные тенденции. Подобная ситуация возникла во многом под воздействием ряда внешних факторов: исламской революции в Иране, спровоцированной Ираком войны с Ираном, активизацией политики США в регионе при односторонней опоре на Израиль и его безусловной военно-политической поддержке в конфликте с арабскими странами. Процессы глобализации и связанные с ними демократизация и реформы, основной вектор которых по-прежнему определялся Западом, зачастую интерпретировались арабским общественным сознанием как попытка западных держав, прежде всего США, перекроить политическую карту Ближнего Востока и утвердить там свое господство.

Сегодня, в условиях «вакуума авторитаризма», создается реальная опасность подрыва существующего военно-политического баланса в регионе. Прежде всего, это связано с обострением борьбы за смену власти, эскалацией напряженности в связи с неурегулированностью арабо-израильского конфликта, нерешенностью иракской проблемы, попытками исламистов проникнуть в армию, вмешательством США в указанные деликатные процессы под предлогом ускоренной демократизации региона. В последней четверти ХХ – начале XXI вв. армия неоднократно вмешивалась в политическую жизнь ближневосточных государств. И сегодня в общественном сознании большинства стран Ближнего Востока армия воспринимается как главный гарант суверенитета и безопасности страны. При этом внутриполитическая роль армии в различных ближневосточных государствах неодинакова и определяется в первую очередь характером политического режима в той или иной стране.

Как правило, вооруженные силы арабских стран выполняли двойную функцию. Армия обеспечивала защиту территориальной целостности государства, его суверенитета от внешних угроз. Не менее важна была ее роль в качестве гаранта стабильности режима и его охраны от внутренних врагов и оппозиции. В результате власть в арабских странах оказывается в двойственном положении. С одной стороны, арабским лидерам приходилось заручаться поддержкой и лояльностью военных, которые как гаранты безопасности режимов приобретали значительное политическое влияние и самостоятельность. С другой, укрепление политического контроля над армией зачастую осуществлялось за счет потери эффективности вооруженных сил в условиях обычных войн. За редким исключением лидерам арабских стран удавалось одновременно обеспечивать стабильность власти и внешнюю безопасность государства. В то же время вооруженные силы стран Ближнего Востока сталкивались с серьезными проблемами в обеспечении национальной безопасности своих государств. Последний пример подобного рода – практически полное неучастие ливанской армии в войне с Израилем в июле–августе 2007 года. Национальный суверенитет и территориальную целостность Ливана защитила не регулярная армия, а исламское сопротивление в лице ливанской «Хизбаллы»[5]
.

Действительно, в последнее время все настойчивее становятся требования представителей так называемого радикального, политического ислама легализовать и расширить свое участие в политической жизни арабских стран. Ряд идеологов умеренного исламистского движения (египетский шейх Юсеф Кардави, глава туниской исламистской партии «Ан-Нахда» Рашид Гануши) стремятся приспособить ислам к демократии, «демократизировать ислам». На разных полюсах арабского общества реформаторское движение в исламе и его лозунги вызывают серьезные сомнения в их искренности и подозрения в истинности дальнейших намерений исламистов и их последующих шагов в случае прихода к власти. Неслучайно в последние месяцы в «светской» Турции усилились дискуссии о роли армии, взаимоотношениях гражданских и военных властей. Они не связаны исключительно с процедурой вступления Турции в ЕС и звучащими периодически со стороны некоторых европейских политиков обвинениями турецкой армии в излишнем вмешательстве в политику[6]
. В течение нескольких предыдущих десятилетий, особенно в последние годы, левые силы Турции явно проигрывают на политической арене представителям политического ислама и не видят иной возможности сохраниться во власти и укрепить там свои позиции иначе как при опоре на армию.

В этих условиях серьезной угрозой стабильности военно-гражданских отношений является проникновение радикально настроенных исламистов в армию и фракционность в вооруженных силах. Возникновение различных группировок, особенно в ключевых подразделениях вооруженных сил, как правило, непосредственно предшествует перевороту. Особую опасность фракционность приобретает тогда, когда в офицерской среде начинают усиливаться настроения воинствующего ислама. В этих условиях создается идеологическая база для действий заговорщиков и возникает мотив вооруженного выступления против власти, несмотря на высокий риск для участников заговора.

На самом деле, военные, как правило, не разделяли воззрений радикального ислама. В какой-то степени это объяснялось тем, что еще в 1950–1960-х гг. революционное офицерство в арабских странах было более восприимчиво к светским теориям. По сравнению с другими слоями населения офицеры были лучше образованы, чаще выезжали за границу и поэтому имели больше возможностей познакомиться с идеями социализма и социал-демократии и их носителями. К тому же проводившиеся в большинстве арабских армий периодические кадровые чистки существенно снижали в офицерском корпусе число приверженцев радикального ислама и заставляли их искать работу в другом месте. Все армии региона, за исключением Ирана, пытались не допустить исламистов в офицерский корпус. Ошибки в данном случае могли стоить дорого, как, например, в случае с египетским президентом А. Садатом, который был убит в 1981 г. малочисленной группой исламистов в армии в ходе военного парада. В Турции военные защищали светскую идеологию кемализма. В Сирии в начале 1980-х гг. армия жестко подавила восстание вооруженной исламской оппозиции[7]
.

В то же время не всегда армия выступала на стороне светского начала в политике. Так, в Пакистане вооруженные силы превратились в один из основных проводников «исламизации» общества во времена правления Зия уль-Хака и во многом формировались исходя из религиозной убежденности новобранцев. Характерно, что единственной партией, которой власти разрешили создать свои ячейки в армии, была «Джамаат-и ислами»[8]
. Однако такие страны, как Пакистан и Иран, представляют собой скорее исключение. В то же время по соображениям политического порядка армия нередко допускала ограниченную активность умеренных исламистов, использовала их в своих интересах, сохраняя при этом полный контроль над их деятельностью.

Светский характер турецких вооруженных сил рассматривался как одно из важных завоеваний республиканского строя. В Турции армия выполняла своеобразную интеграционную роль, объединяя людей из различных районов, разного происхождения и социального уровня и превращая их в единую нацию. Турецкие военные оказались настолько решительны и непримиримы в «исламистском вопросе», что смогли заставить премьер-министра Н. Эрбакана, лидера исламистской партии, изгнать своих сторонников из армии. Турецкие военные внимательно следили за попытками Партии национального порядка Н. Эрбакана установить в стране шариатское правление. «Рефах» трижды запрещалась военными или под их давлением (в 1971, 1980 и 1998 гг.), но снова возрождалась под другими именами. Одновременно армия боролась против исламистов в собственных рядах. Однако после победы на парламентских выборах в 2002 г. Партии справедливости и развития (ПСР), чья идеология во многом базируется на принципах ислама, и прихода к власти премьер-министра Р.Т. Эрдогана ситуация стала постепенно меняться. Используя действующую в стране «особую» форму демократии, Р.Т. Эрдоган без каких-либо нарушений конституции и закона сумел существенно ослабить влияние военных на политику страны, что вызывает сегодня серьезную обеспокоенность турецкого генералитета.

Несколько иначе складывались отношения армии и исламистов в Йемене. Ставший президентом ЙАР в 1979 г. подполковник Али Абдалла Салех, значительно укрепил национальные вооруженные силы, которые постепенно превратились в основную опору власти[9]
. После победы над левыми не без поддержки исламистской организации фундаменталистского толка «Исламский фронт», многие представители которой вошли во вновь сформированные органы законодательной и исполнительной власти, военные оказались в ситуации, когда они и в дальнейшем были вынуждены предоставлять исламистам широкое поле для их политической деятельности. Предпринимая определенные шаги в отношении многих исламистов, президент А. Салех, тем не менее, не торопится ставить точку в этом вопросе, избегая конфликта с влиятельными покровителями исламистских групп из числа вождей племен. Исключением стали решительные и жесткие действия властей после атаки террористов американского эсминца в Адене в октябре 2000 г. После этого инцидента министерство вакуфов стало назначать проповедников в мечетях, стремясь ограничить агитацию радикальных исламистов. Тем более что наиболее активные политические силы общества – племена и армия — заинтересованы в привлечении умеренных исламистов на свою сторону как фактора, стабилизирующего политическую ситуацию и способного на определенном этапе сыграть позитивную роль в мобилизации масс на преодоление отсталости.

В Египте проникновение в армию являлось главной задачей для исламистских группировок с 1990-х гг. Частично этому способствовал тот факт, что правительство в этот период стало проводить политику «исламизации сверху», пытаясь вывести за рамки политического процесса радикальных исламистов и одновременно взять под контроль деятельных умеренных представителей исламского движения. В глазах правительства тактика сближения с «братьями» была оправдана стремлением властей удержать настроения египетской «улицы» в определенных рамках. Это было особенно важно в условиях растущего социального напряжения, вызванного войной в Ираке и нерешенностью палестинской проблемы. В то же время все попытки лидеров организации добиться легализации наталкивались на неизменный отказ властей. В январе 2004 г. к руководству организацией пришел М. Акеф. Он считался одним из наименее консервативных лидеров организации. Многие его высказывания и действия наглядно свидетельствовали о его «реформаторской ориентации». Сразу же после своего избрания М. Акеф взял курс на сближение с правительством.

В свою очередь, власти посредством организации так называемого национального диалога стремились расширить социальную базу режима и одновременно добиться большей подконтрольности исламской оппозиции. Х. Мубарак и его ближайшее окружение, возможно, рассчитывали, что «братья», получив места в парламенте, окажут поддержку президентскому курсу, в том числе и в вопросах преемственности власти. В то же время египетское руководство по-прежнему рассматривало «братьев-мусульман» как своего основного политического соперника и сдержанно относилось к перспективе трансформации организации в политическую партию.

В целом, египетская армия сыграла весьма незначительную роль в борьбе с исламскими экстремистами. В 1980–1990-х гг. по Египту прокатилась волна террористических акций на религиозной почве. Только с 1991 по 1996 гг. в результате этих актов насилия погибли около 1 тысячи человек. Наиболее крупным и публично известным терактом явилась попытка захвата экстремистами иностранных туристов в г. Луксоре в ноябре 1997 г. В ходе этих событий погибли 58 человек. Таким образом, перед армией борьба с террором не ставилась в качестве непосредственной задачи[10]
.

Вооруженные силы Египта выполняли главным образом функцию обороны и сдерживающей силы. Осторожность, которую проявляли власти в этом вопросе, была достаточно очевидна. Вовлечение армии в борьбу с исламистами могло повлечь за собой проникновение исламских радикалов в армейские ряды. Поэтому в основе создания в Египте военных поселений лежало стремление властей изолировать военных от гражданского общества и таким образом пресечь возможность инфильтрации в армейскую среду исламистов.

Одновременно в армейской печати предпринимались шаги по делегитимизации исламистской идеологии и ее сторонников. Между действиями исламистов в Алжире и Египте проводилась прямая параллель. Хотя армия непосредственно не участвовала в конфликте властей с исламистами, ряд высокопоставленных военных руководителей считали, что в случае активизации экстремистов вооруженные силы могли бы быть задействованы в контртеррористических операциях. Одновременно режим с помощью военных судов над исламистами давал понять, что в случае необходимости готов использовать вооруженные силы в борьбе с исламскими радикалами.

Развитие политических процессов в Египте и регионе в целом повлияло на изменение взаимоотношений в треугольнике: власть – исламисты – армия. Значительный успех представителей «братьев-мусульман» на парламентских выборах в ноябре–декабре 2005 г. открыл перед исламистами новые возможности для участия в управлении государством. В случае легализации «братьев» они смогут реально влиять на изменение законодательства и выдвигать своего кандидата на будущих президентских выборах. Это существенным образом может изменить военно-политический баланс, особенно в условиях обострения вопроса о смене и преемственности власти.

В Сирии активно действовавшее в 1950–1960-е годы движение «братьев-мусульман» и связанные с ним экстремистские исламские группировки были полностью разгромлены с 1976 по 1982 гг. Приход к власти в САР нового президента, Башара Асада внес определенные коррективы в отношения нового политического руководства САР с политическим исламом. Б. Асад отменил изданный в 1983 г. указ, запрещающий ученицам и студенткам надевать хиджаб. В 2003 г. был издан указ, согласно которому военнослужащим срочной службы разрешалось молиться в военных лагерях. Данный шаг противоречил всей прежней практике властей, которые стремились искоренить в армейской среде любые проявления религии. Хафез Асад никогда не ассоциировался в армии с религией. Отношение к исламу в армии ограничивалось присутствием в Омеядской мечети по праздникам ряда крупных сирийских военачальников вместе с президентом[11]
.

Процесс роста политического ислама в САР ставил перед сирийским руководством вопрос о неизбежности допуска представителей исламского движения к участию в государственных делах. В последнее время ряд высокопоставленных партийных функционеров стали считать, что «баасистам» необходимо сблизиться с исламским движением для того, чтобы таким образом повысить свою популярность среди широких слоев сирийского населения, прежде всего молодежи. Сирийский парламентарий Мухаммад Хабаш считал, что власти должны вести диалог с «умеренными» исламистами. По его оценке, около 80% «современной исламской улицы» на Арабском Востоке — это традиционалисты-консерваторы, которые не признают другой веры, кроме ислама. 20% — «реформаторы», считающие, что к вере в Бога «ведет не одна дорога». И только 1% — это «радикалы» и экстремисты. Расхождение во взглядах на эту проблему в рядах команды реформаторов Б. Асада вызвало некоторое брожение как среди членов ПАСВ, так и в лагере леволиберальной оппозиции. Тем более что исламистское сообщество Сирии не было единым. Там были приверженцы жесткой линии, сторонники вооруженной борьбы с властью. Это в полной мере было продемонстрировано в 2004–2006 гг. в ходе многочисленных столкновений сирийских органов безопасности с организациями воинствующего ислама типа «Джунуд Аш-Шам»[12]
.

Как правило, власти старались не задействовать регулярные армейские части в борьбе с исламскими экстремистами, опасаясь инфильтрации их сторонников в вооруженные силы. Основную работу по профилактике религиозного экстремизма и борьбу с вооруженными акциями исламистов вели органы госбезопасности и специальные воинские части. Однако в условиях роста популярности в арабских странах идей политического ислама, постепенной легализации исламистских движений и организаций, превращения их «умеренной» части в составной элемент властной структуры, проникновение представителей политического ислама в вооруженные силы будет усиливаться. Сегодня на политической арене большинства арабских государств в качестве основных игроков выступают действующая система власти и оппонирующее ей движение радикального ислама. При этом сама власть зачастую черпает свою легитимность во многом из идеологии ислама. В этой ситуации важным условием поддержания стабильности в регионе и сохранения достигнутого уровня военно-гражданских отношений является модернизация национальных вооруженных сил, подключение военных к программам реформ и демократизации в интересах постепенной трансформации существующих арабских режимов.

3.
Эволюция общественно-политической мысли стран Ближнего и Среднего Востока под воздействием современности

Место и роль Арабского Востока в меняющейся системе современных международных связей и отношений, в формирующемся новом миропорядке будут определять множество динамично трансформирующихся в последние десятилетия, но в особенности с 90-х годов XX века, и сложно взаимодействующих между собой факторов и реалий глобального и регионального характера. Не менее сложным, как свидетельствуют события последних десятилетий, будет и влияние арабского мира, исламской цивилизации на мировое сообщество. Осмысление многовекторных, внутренне противоречивых, процессов взаимодействия арабо-исламского мира и мира «внешнего» по отношению к Арабскому Востоку невозможно в отрыве от базовых современных представлений об арабских странах, претерпевающих на рубеже XX – XXI вв. сложную эволюцию, причем, процесс этот не завершен.

Достаточно пестрый по своему составу Арабский Восток включает более двух десятков малых, средних и крупных государств мира. На его просторах отнюдь не безраздельно доминирует исламская цивилизация. Здесь довольно тесно, хотя в различных государствах по-разному, переплелись своими историческими, хозяйственными, культурными, социопсихологическими, нравственными корнями крупнейшие мировые цивилизации – исламская и христианская, а также особые ветви мировой цивилизации - иудейская, средиземноморская и африканская[13]
.

Становление единого информационного пространства, глобализация хозяйственных процессов, возросшая интенсификация международных обменов, включая деловые связи, массовый туризм, трудовые миграции, гуманитарные связи и т.п., способствовали резкому усилению межцивилизационных, межэтнических связей и контактов в особенности на границах соприкосновения, в регионах переплетения народов и цивилизаций, что в полной мере относится к Ближнему Востоку.

Господствующий здесь мир ислама отнюдь не монолитен, на его обширных просторах расположились, наслоились и тесно переплелись различные, остро конфликтующие между собой направления - тарикаты, мазхабы, коранические школы и толкования самых различных направлений. Эти и многие другие особенности арабского мира не оставляют сомнений в том, что в XXI в. как внутренние, так и международные процессы в регионе Ближнего Востока будут развиваться в особо сложном пространстве – правовом, политическом, хозяйственном, культурном, этноконфессиональном. Как и в предшествующей истории региона, они будут отличаться взаимодействием с одной стороны, и конфликтами с другой.

На протяжении последних 50 – 100 лет, но в особенности с конца XX века, арабский мир претерпевает сложную, в известном смысле беспрецедентную в истории мировых цивилизаций, модернизацию. С одной стороны, она вызвана объективными внутренними процессами, с другой быстрым развитием торгово-экономических и политических альянсов, союзов и группировок, в целом глобализацией хозяйственных, политических и иных процессов. Наряду с процессами глобализации, переход от авторитаризма к элементам демократии и гражданского общества одновременно либеральными хозяйственными реформами, составляет некий стержень той эпохи, которую переживает регион в последние полтора – два десятилетия.

Эти процессы, кажется, ломают все более или менее сложившиеся на протяжении XX века представления о факторах, характере и направлениях, темпах, закономерностях общественной, эволюции сложившихся здесь общественных систем (авторитарных, с жесткими светскими или мусульманскими режимами; авторитарных просвещенных светских или мусульманских режимов; парламентских демократий с элементами традиционной власти; монархий с элементами парламентской демократии и т.д.).

Смена эпох - от холодной войны и биполярного мира, закрытых общественно-государственных устройств к государствам «без границ», интенсивному международному обмену и взаимодействию в его самых разнообразных формах, сближению и слиянию национальных информационных пространств, а также хозяйственных и даже политических систем смешали все или почти все сложившиеся ранее представления о миропорядке, в том числе и на просторах Ближнего Востока. Происходит хотя и не тотальная, но заметная смена, обновление этических представлений о внешней политике, нормах международных отношений, меняются приоритеты, цели и задачи внешней политики государств - крупных, средних, малых, а также международных организаций, политических партий и движений, и даже конкретных политиков[14]
.

Смена эпох сопровождается сменой вызовов, приоритетов в политике, союзников и «противников» или политических оппонентов. Причем, если приоритеты можно до известной меры выбирать, союзников и оппонентов - менять, то вызовы XXI века или третьего тысячелетия - более или менее постоянны (демографический пресс, угроза экологии, растущий дефицит жизненно важных ресурсов, региональные конфликты, гражданское противостояние в отдельных государствах и кризис государственности, международный терроризм, наркоторговля, нелегальная миграция и т.п.). Игнорирование их, промедление, как и поспешность в попытках адекватно ответить на вызовы эпохи – равным образом опасны возникновением кризисов, нередко – системных, сопряженных с угрозой возникновения гражданских войн, развала государственности, в особенности в тех странах, которые изрядно задержались со стартом назревших экономических и политических реформ. Таких на Ближнем Востоке – большинство.

Нельзя забывать и о том, что арабские страны в основной своей массе относятся к государствам с относительно низким уровнем экономического развития: годовой доход на душу населения здесь составляет 1000 – 2000 долларов США. Для региона, за некоторым исключением (нефтедобывающие монархии Залива), характерно наличие огромного «социального дна» - доходы от 20-30 до 40% и более населения ниже или едва соответствуют прожиточному минимуму, исключительно высок уровень безработицы - порядка 20-30% и более по отдельным странам (причем, даже в некоторых странах Залива она достигает 30%), что существенно превосходит критический уровень.

«Критические отметки» в социальной сфере, отдельные неблагоприятные макроэкономические показатели, несмотря на предпринимаемые в последние десятилетия усилия по выправлению ситуации, не отличаются устойчивой динамикой к лучшему вследствие комплекса причин, в том числе таких, которые носят фундаментальный характер, из-за высоких темпов демографического роста около 2 - 3% в год[15]
.

Острота социально-экономических проблем, хотя и не носит застойно тяжелый характер, в отдельные периоды отмечается приближением к кризисной фазе, системным нарушениям в общественной жизни, государственной деятельности, наиболее типичные примеры - Ирак, Алжир, Судан, Сомали, некоторые другие.

Особую опасность, с точки зрения сохранения государственности и нормальной общественно-политической жизни арабских государств, представляет крайний наиболее массовый спектр социально-политических сил, выступающий под знаменем непримиримой оппозиции исламистского толка.

Разросшаяся в условиях жесткой авторитарной власти, нередко коррумпированной, эта наиболее организованная массовая оппозиция существенно осложняет весь процесс модернизации арабского общества. Ее вес и влияние настолько велики, что оказывают воздействие практически на судьбу каждой без исключения арабской страны, хотя и по-разному. Нет сомнений, что в ближайшие десятилетия она будет складываться под знаком активности исламской оппозиции, разрушительной деятельности ее наиболее радикального и непримиримого крыла - экстремистских сил, прикрывающихся знаменем ислама и конфликтующих как с правящими режимами, так и с умеренным (наиболее массовым) крылом ислама.

Представляется, что пик этого конфликта в целом ряде стран и в регионе в целом пока не пройден. Это, видимо, произойдет лишь тогда, когда сложится ряд условий – произойдет подвижка в балансе исламских сил в пользу наиболее массового умеренного их крыла, спадет острота или будет покончено с региональными конфликтами, ощутимый эффект дадут либеральные экономические реформы, в особенности в том, что касается формирования среднего класса и связанного с ними повышения жизненного уровня широких слоев населения, стабилизации экономического роста, упрочения ниши в мировом хозяйстве через прогрессивные сдвиги в структуре национальных экономик и т.д.

Не менее разрушительное воздействие, чем радикальные, экстремистские силы, на всю ткань общественной жизни оказывает коррумпированная авторитарная власть, опирающаяся на силовые структуры. Обанкротившиеся режимы нередко охотно блокировались с наиболее экстремистской частью политизированного ислама, террористическими движениями и группами, финансировали их деятельность с целью использовать против своих политических противников, как правило, из числа умеренных, конструктивных сил, получающих все большую поддержку в арабском обществе в условиях роста политической культуры и зрелости массовых движений и организаций, укоренения толерантности и т.д.

Состояние современного арабского общества на рубеже ХХ – XXI веков со всей очевидностью показало - между наиболее жесткими режимами и политической, интеллектуальной элитой, в которой усиливается роль и влияние лидеров массовых умеренных движений и организаций, в ряде стран возведена усилиями первых непреодолимая стена. На ее сооружение брошены огромные материальные ресурсы, полицейские силы, практически весь потенциал государственных СМИ и т.д.

В таких условиях решением проблемы ближневосточного противостояния может стать лишь вариант, допускающий компромиссы, принятие удовлетворительных решений без ущерба для интересов каждой из конфликтующих сторон, при выработке на коллективной основе региональной системы безопасности. Последняя попросту не может сложиться без опоры на широкую международную коалицию, включающую ООН, ведущие мировые и региональные державы, механизмы, обеспечивающие согласие и консенсус между странами Арабского Востока.

Заключение

В работе была рассмотрена проблема влияния шариата на политическую жизнь стран Ближнего и Среднего Востока. Для раскрытия данной проблемы была реализована цель работы. Была дана характеристика степени влияния ислама на общественно-политическую жизнь стран Ближнего и Среднего Востока. Даче характеристики способствовали ответы на поставленные задачи. Был рассмотрен характер развития общественно-политической мысли стран Ближнего и Среднего Востока на современном этапе, была дана характеристика степени вмешательства ислама в военно-политические силы стран Среднего и Ближнего Востока, а также был дан анализ характеру норм шариата в политике стран Ближнего и Среднего Востока.

Исходя из вышеизложенного и изученного материала, можно сделать некоторые выводы, из которых следует, что в системе международных отношений в последние десятилетия произошли серьезные структурные сдвиги, обусловленные окончанием «холодной войны», конфронтации двух мировых держав и их стратегических союзников. Эти изменения предопределили сотрудничество различных государств в разрешении глобальных международных проблем, отход от силовых методов и выдвижение на первый план мирных, компромиссных, средств урегулирования кризисных ситуаций в разных уголках земного шара.

Однако глобальные перемены на мировой арене не привнесли спокойствия и гармонии в международные отношения, более того, многие аналитики отмечают определенную хаотичность современных международных процессов. В XXI век человечество вступило с неурегулированными региональными конфликтами, локальными войнами, тяжелым экологическим наследием, не утихающими религиозными и этническими спорами. Все указанные явления имеют место на Ближнем и Среднем Востоке.

И, тем не менее, в начале текущего столетия, вопреки оптимизму начала 90-х годов XX в., сложилась угрожающая ситуация. От того, насколько достойно выйдет мировое сообщество из сложившейся ситуации, зависит не только будущий миропорядок, но роль и место Арабского Востока в его системе координат.

Список использованных источников и литературы

1. Источники

1. аль-Ахзаб ва-ль-харакат ва-ль-джамаат аль-исламийя. - Исламские партии, движения и группы. Арабский центр стратегических исследований. В 2-х томах. - Дамаск, 2000г.// http://www.middleeast.org.ua/articles/11.htm.

2. Ближний Восток. Политико-экономический справочник. - М., 1996. – 129 с.

3. Ближний Восток: проблемы региональной безопасности (Сборник статей). - М., 2000. – 307 с.

4. Дипломатический словарь. - Т.1-3. - М., 1984-1986. – 450 с.

5. Ислам: Энциклопедический словарь. - М., Наука, 1991. – С. 104 – 105.

6. Коран. / Пер. Крачковского И.Ю. - М., 1990.

7. Сирия, Ливан и Палестина в описаниях российских путешественников, консульских и военных обзорах первой половины XIX в. / Сост.М.Р.Рыенков, И.М.Смилянская. - М., 1991. – 209 с.

8. Хрестоматия по исламу. - М., 1994. – 144 с.

2. Литература

1. Ахмедов В.М. Россия, арабы и Кавказ.// Арабский сборник. - М., 2000. //http://planetadisser.com/see/dis_54454.html.

2. Ахмедов А. Социальная доктрина ислама. - М., 1982 // http://planetadisser.com/see/dis_54454.html.

3. Багдасаров С.Б., Чавушьян А.Н. Военный и военно-экономический потенциал стран Ближнего и Среднего Востока. М., 1998. – 184 с.

4. Донцов В.Е. Исламский фактор в международных отношениях // Дипломатический ежегодник-97 // http://www.middleeast.org.ua/articles/11.htm.

5. Донцов В.Е. Современные исламские движения и организации на Ближнем Востоке в системе международных отношений. - М., 2001 // http://www.middleeast.org.ua/articles/11.htm.

6. Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. - М., 1985. – 134 с.

7. Егорин А.З. История Ливии. ХХ век. - М., 1999. – 133 с.

8. Еремеев Д.Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления. - М., 1990. – 206 с.

9. Закария М.Г., Яковлев А.И. Нефтяные монархии Аравии на пороге ХХI в. - М., 1998. – 62 с.

10. Игнатенко А.А. Исламские концепции социально-экономического и политического развития Ближнего и Среднего Востока. - Философия и религия на зарубежном Востоке. - М., 1985. – 253 с.

11. Ислам. Проблемы идеологии, права, политики и экономики. - М., 1985. – 168 с.

12. Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. - М., 1986. – 254 с.

13. Новейшая история стран Азии и Африки. ХХ век. Часть 3. 1945-2000 // www.middleeast.narod.ru.

14. Степанянц М.Г. Ислам в философской и общественной мысли зарубежного Востока (XIX – XX вв.). - М., 1974. – 302 с.

15. Степанянц М.Г. Мусульманские концепции в философии и политике XIX – XX вв. - М., 1982. – 255 с.

[1]
Степанянц М.Г. Мусульманские концепции в философии и политике XIX – XX вв. - М., 1982. – С. 198.

[2]
Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. - М.,1985.– С. 39.

[3]
Ислам. Проблемы идеологии, права, политики и экономики. - М., 1985. – С. 44.

[4]
Донцов В.Е. Современные исламские движения и организации на Ближнем Востоке в системе международных отношений. - М., 2001 // http://www.middleeast.org.ua/articles/11.htm

[5]
аль-Ахзаб ва-ль-харакат ва-ль-джамаат аль-исламийя. - Исламские партии, движения и группы. Арабский центр стратегических исследований. В 2-х томах. - Дамаск, 2000 // http://www.middleeast.org.ua/articles/11.htm.

[6]
Багдасаров С.Б., Чавушьян А.Н. Военный и военно-экономический потенциал стран Ближнего и Среднего Востока. - М., 1998. – С. 58.

[7]
Багдасаров С.Б., Чавушьян А.Н. Военный и военно-экономический потенциал стран Ближнего и Среднего Востока. - М., 1998. - С. 67.

[8]
аль-Ахзаб ва-ль-харакат ва-ль-джамаат аль-исламийя. - Исламские партии, движения и группы. Арабский центр стратегических исследований. В 2-х томах. - Дамаск, 2000 // http://www.middleeast.org.ua/articles/11.htm

[9]
Ислам. Проблемы идеологии, права, политики и экономики. - М., 1985. – С. 94.

[10]
Новейшая история стран Азии и Африки. ХХ век. Часть 3. 1945-2000 // www.middleeast.narod.ru.

[11]
Ближний Восток. Политико-экономический справочник. - М., 1996. – С. 43.

[12]
Новейшая история стран Азии и Африки. ХХ век. Часть 3. 1945-2000 // www.middleeast.narod.ru.

[13]
Степанянц М.Г. Мусульманские концепции в философии и политике XIX – XX вв. М., 1982. – С.22.

[14]
аль-Ахзаб ва-ль-харакат ва-ль-джамаат аль-исламийя. - Исламские партии, движения и группы. Арабский центр стратегических исследований. В 2-х томах. - Дамаск, 2000 // http://www.middleeast.org.ua/articles/11.htm.

[15]
Ближний Восток. Политико-экономический справочник. - М., 1996. – С. 66.