Министерство общего и профессионального образования РФ Южно-Уральский государственный Университет Контрольная работа По политологии На тему “Личность и политика” Выполнил: Хлызов М. Н. Фак. ЗИЭФ Гр. УИТС -226 Преподаватель : Хвощев В. Е. Челябинск 2002г. Содержание 1. Человек и власть________________________________3 Понятие и структура основных субъектов политики__________3 Особенности индивида как субъекта политики_______________4 Исторические модели взаимоотношений власти и человека___6 2. Политическое участие___________________________9 Понятие политического участия ___________________________9 Основные подходы к трактовке политического участия _____11 Факторы политического участия _________________________13 Формы и типы политического участия ____________________15 Политический протест___________________________________16 3. Процесс формирования политической науки_____18 Структура политического знания__________________________18 Общее и особенное в развитии научно- теоретического Знания_________________________________________________20 Функции политической науки_____________________________21 Этапы развития научно-теоретического знания_____________23 4. Особенности и структура политической науки___27 Особенности политической науки________________________ 27 Проблема предмета политической науки__________________28 Статус политической науки______________________________30 Система политической науки ____________________________30 5. Литература___________________________________33 Человек и власть Понятие и структура основных субъектов политики
В своем реальном, повседневном выражении политика всегда представляет собой совокупность различного рода действий (акций) и взаимодействий (интеракций) конкретных субъектов (акторов) в сфере их конкурентной борьбы за государственную власть. Чаще всего в качестве критериев выделения политических субъектов называются либо их конкретные действия в данной сфере, либо степень их реального влияния на принятие политических решений и их реализацию и государственную политику в целом, либо степень их организационной оформленности. Если же руководствоваться наиболее широким и прагматичным подходом, то под субъектами (акторами) политики можно понимать всех тех, кто принимает реальное участие во властном взаимодействии с государством, независимо от степени влияния на принимаемые им решения и характер реализации государственной политики. Каждый из действующих субъектов способен применять специфические способы и методы воздействия на центры принятия политических решений, а следовательно, обладает и собственными возможностями влияния на власть и относительно самостоятельной ролью в формировании и развитии самых разных политических процессов. Как известно, в политике действует множество всевозможных субъектов. Однако к основным можно отнести лишь субъекты трех типов: индивидуального (микроактора), группового (макроактора) и институционального (организационного актора).
Субъекты всех трех типов внутренне структурированы, их содержание отличается большим разнообразием. Так, к группам относятся различные общности и коллективы (от неформальных до официальных, от временных до устойчивых, от локальных до транснациональных объединений). Институты также включают в себя целый круг организаций, выполняющих представительские и исполнительские функции в политической системе (партии, движения, лобби, международные организации и т. п. ). К числу индивидуальных субъектов некоторые ученые, например, Д. Розенау, причисляют три вида акторов: рядового гражданина, чье участие в политике обусловлено групповыми интересами; профессионального деятеля, выполняющего в государстве функции управления и контроля, а также частного индивида, действующего независимо от групповых целей и не выполняющего при этом каких-либо профессиональных обязанностей.
Все основные субъекты политики находятся друг с другом в определенных иерархических отношениях. Например, сторонники формально-правовых подходов в качестве основополагающего субъекта рассматривают институт и, соответственно, поддерживаемую им систему нормативного регулирования. В то же время приверженцы бихевиоральной методологии и теории рационального выбора считают, что основополагающим значением обладает все же индивидуальный субъект, из совокупности действий которого строится вся политическая реальность и для формирования которой принадлежность индивида к группе не имеет решающего влияния.
Поскольку уже говорилось об основаниях подхода, авторы которого интерпретируют политику как сферу межгрупповой конкуренции за власть (и что, естественно, заставляет рассматривать в качестве основополагающего политического субъекта группу), то в данном случае мы не будем повторять критику в адрес противоположных воззрений. Отметим лишь, что пафос выдвижения индивида на первый план при объяснении политики имеет безусловные основания, которые свидетельствуют о его особом статусе в этой сфере общественной жизни. Особенности индивида как субъекта политики
Роль индивида в политике крайне специфична. Конечно, он не может затмить значение групповых объединений для формирования политического пространства в целом. Однако он может повлиять на характер развития абсолютно любой политической системы. Потому-то и недостаточно рассматривать индивида лишь в качестве одного из специфических субъектов политической сферы.
Будучи исходными социальными атомами, из совокупности действий и отношений которых складывается самое общество, индивиды способны выступать особой целью деятельности любой системы правления и власти. По сути дела, олицетворяя статус человека как относительно самостоятельного и свободного существа, чьи интересы и возможности так или иначе противостоят обществу и государству, индивид (личность) символизирует смысл и ценность любой коллективной деятельности. В этом плане отношения государства и индивида выражают отношения власти и человека— этих двух противоположных начал социальной жизни и двух самостоятельных источников общественной власти. Организуя совместную жизнь людей, государство тем не менее
всегда выступает как начало подавления и принуждения людей к под держанию определенных политических порядков и форм поведения. Государство — это символ повиновения и принуждения человека к обязательному для него поведению и в этом смысле является агентом неизбежного ограничения его свободы и прав. Со своей стороны индивид выступает как начало свободного и естественного волеизъявления. Имея определенные притязания к государству, связывая с ним возможности реализации своих интересов и перспективы, человек все же остается тем существом, которое обладает собственной
программой жизнеутверждения и самовыражения. И если государство способно избрать любой путь своей эволюции, то человек всегда будет стремиться к защите собственного достоинства и свободы, счастья и жизни. с
Наличие этих неистребимых человеческих стремлений, неизменность жизнеутверждающих потребностей личности к свободе и счастью составляют стержень гуманизма. Приобретая характер высших моральных принципов, данные требования становятся источником гуманности законов, поднимаясь по своему значению выше социальных отношений в конкретной стране, выше потребностей различных групп! Они не меняются в зависимости от этапов и типов развития общества, становясь мерой человечности всех социальных образований, критерием, используемым при оценке всех социальных явлений, в том числе универсальной мерой оценки человечности любой политической системы. Так что, оценивая человека как “меру всех вещей” (Протагор), эти гуманистические принципы способны задать совершенно определенные цели и принципы государственной политике, выступив гуманистическим ориентиром саморазвития власти.
Иными словами, государство и индивид взаимодействуют между собой как два взаимосвязанных и одновременно в известной степени взаимооппозиционных начала социальной жизни. Каждый из них не только обладает различными правами и возможностями, но и олицетворяет два различных источника и принципа организации власти в обществе. Конечно, человек и власть меняются, меняются и их интересы, а главное —возможности в преобразовании социума. И все же сложившаяся практика говорит о том, что принципиальные отношения между ними сохраняются. Государство остается внешней для индивидуальной жизни силой, обладающей по отношению к личности важнейшими принудительными прерогативами, правами и полномочиями. Однако и человек в ряде демократических стран становится высшей социальной ценностью политических отношений, направляя государственную политику. Как же в целом соотносятся возможности государства и личности? Исторические модели взаимоотношений власти и человека
В истории политической мысли в основном представлены три основные модели взаимоотношений государства и личности. Первая из них в основном представлена патерналистскими (Конфуций) и этатистскими (Платон, Аристотель, Заратустра) теориями, обосновывающими системы власти, в которых государство обладает неоспоримым приоритетом и преимуществом перед человеком.
Так, еще легисты (IV—II вв. до н. э. ) говорили о необходимости сильного деспотического государства, которое контролировало бы все стороны человеческой жизни и опиралось на жестокие законы, призванные регулировать неизбежную и постоянную войну между правителями и подданными. Конфуций, также отстаивавший доминирование государства, предпочитал трактовать его как большую патриархальную семью, в которой аристократия, чиновничество и тем более простой люд обязаны безропотно повиноваться властителю. Индивид же рассматривался как подданный, не имеющий особых прав. По сути такие же принципы отстаивал и Платон, идеализировавший общесоциальные функции государства и оправдывавший его верховенство над индивидом. Аристотель тоже едва ли не обожествлял государство, считая его высшей (после общения в семье) формой социального общения.
Характерно, что комплиментарность в отношении государства у Платона и Аристотеля подкреплялась идеями его очищения от неугодных, т. е. тех, кто мог подорвать мощь и нарушить спокойствие государства, от тех“варваров”, которые не достойны “государственной жизни”. Понятно, что утверждение главной идеи — полного доминирования государства — исключало возможность постановки вопроса о политических правах и свободах человека, признании индивида в качестве гражданина и полноправного партнера государства. Государство, как утверждалось, должно полностью определять статус и права человека, каналы его политической активности.
В дальнейшем такого рода идеи воплотились в понимании государства как реального воплощения общественного разума, источника и гаранта прав человека. Законы государства объявлялись высшим проявлением мудрости и силы, выражением народных интересов. Со средних веков утвердились представления о государстве как единственном источнике человеческих прав и обязанностей. Свою лепту в обоснование государственного доминирования внес и марксизм, рассматривавший человека в качестве элемента системы господства класса, чей внутренний мир и права обусловливаются, определяются интересами целого. Обоснование всевластия господствующего класса дополнил образ одномерного (экономического) человека, чья личность растворена в группе, а его права целиком и полностью зависят от коллективных пожеланий.
В политической истории такие теоретические конструкции наиболее ярко подтвердились в практике деспотических и тоталитарных государств, где были полностью подавлены права и свободы личности. Причем до сих пор многие, например, азиатские страны подвергают критике любые попытки признания внегосударственного происхождения прав человека и утверждения их универсалистской природы.
Другая модель отношений государства и человека основывается на признании того, что в основе государства и его политики должны лежать права и природа человека. Либеральные мыслители (Дж. Локк, Т. Джеферсон, Дж. Мэдисон и др. ) настаивали на том, что высшей социальной ценностью является личность, на основе потребностей которой и должна строиться вся государственная система власти. Государственному господству противопоставлялись свободные граждане. Признавалось, что совместная и индивидуальная жизнь человека не должна строиться на политическом принуждении со стороны центров власти. Эти ученые и их единомышленники развивали возникшие еще в афинском полисе и римском праве идеи суверенитета личности. И хотя они говорили о взаимной ответственности индивида и государства, все же главный упор делали на ограничении и обуздании политической власти, на утверждении ее зависимости от личности. Провозгласив политическое равенство, либералы считали необходимым, чтобы люди получали гражданские права независимо от происхождения, владения и других статусных и социальных характеристик. ? |
Таким образом, государство объявлялось результатом соглашения свободных индивидуумов, граждан, которые ограничивают его возможности вмешательства в их частную жизнь. В силу этого, выполняя лишь те функции, которыми наделяют его граждане, государство становилось подконтрольным народу, гражданскому обществу. Главной же сферой реализации человека считалось гражданское общество, т. е. область независимых от государства горизонтальных связей индивидуумов, межличностного общения, деятельности общественных объединений. Иначе говоря, либералы признавали личность скорее источником, чем участником власти.
В различных модификациях такая модель взаимоотношений государства и личности установилась в ряде современных стран Запада. И хотя до идеальной модели демократии там еще далеко, тем не менее эти государства показали, что личность может реально стать источником и целью государственной политики.
Третья, срединная модель отношений человека и власти также имеет древнее происхождение. Еще семь греческих мудрецов (VII- VI вв. до н. э. ) отстаивали идею компромисса и меры в отношении прав того и другого субъекта власти. Свой вклад в развитие идеи срединности внесли и некоторые другие древнегреческие мыслители— сторонники правила “золотой середины”во взаимоотношениях этих полюсов, т. е. все те, кто призывал к установлению гармоничных отношений между государством и личностью. По-своему решали данный вопрос и русские философы, один из которых, Н. Ф. Федоров, говорил, что человеку“нужно жить не для себя и не для других, а со всеми и для всех”1.
Наиболее ярко эта позиция проявилась в христианско-демократической идеологии, которая критикует не только патернализм, но и либерализм за его излишний индивидуализм и преувеличение прав личности по сравнению с правами государства. Эта теория исходит из того, что жизнь человека как творение Божие духовна и уникальна, но ее духовность и уникальность не могут изменить такой политический институт, как государство. Индивид —главный источник его деятельности, объект защиты гражданского достоинства и опекунства. Но и государство — не столько источник принуждения, сколько орган, действующий в интересах всеобщего блага, сглаживания социальных контрастов, поддержания слабых. Государство есть средство совершенствования совместной жизни, согласования интересов и упрочения справедливости.
В силу этого государство и индивид должны действовать в соответствии с принципами солидарности и субсидарности. Первый принцип предполагает, что благо (и горе) каждого неразрывно связано с процветанием (или ослаблением) целого, с заботой каждого друг о друге и о государстве как воплощении гражданских уз. Второй принцип означает, что государство обязано оказывать помощь тем, кто не в состоянии самостоятельно организовать достойную жизнь, у кого нет для этого необходимых средств и духовных сил. Но такая помощь должна иметь избирательный и адресный характер, не вырождаясь в поддержку иждивенчества.
Иными словами, не отвергая приоритета индивида и его прав, сторонники такого подхода настаивают на сохранении серьезных социальных функций государства. Причем его социальный облик ставится ими в большую зависимость от уровня политической культуры граждан. 1 Федоров Н. Ф. Соч. М, 1982. С. 400. Политическое участие Понятие политического участия
Участие в политической жизни является непосредственным показателем самоопределения личности, востребованности и осуществимости ею своих прав, выражением понимания человеком своего социального статуса и возможностей. Именно участие индивида в политике в конечном счете показывает, насколько эта сфера жизни способна служить не только интересам крупных социальных групп, но также запросам и чаяниям рядового гражданина, обычного человека.
Как уже говорилось, отдельный индивид способен выполнять функции профессионального политика; лица, действующего в рамках групповых интересов и вместе с тем осуществляющего автономную линию поведения независимо от потребностей той или иной общности. Об особенностях осуществления индивидом элитарных и лидерских функций речь пойдет далее, а сейчас остановимся на характеристике политического участия рядового гражданина.
Известный американский политолог Дж. Нагель определяет политическое участие как действия, посредством которых рядовые члены любой политической системы влияют или пытаются влиять на результаты ее деятельности. В этом смысле участие в политике понимается в качестве одного из средств, используемых человеком для достижения своих собственных, индивидуально осознанных целей. Причем данная форма реализации личных потребностей формируется в процессе взаимодействия индивида с правительством, органами власти, другими политическими институтами и силами.
Благодаря такому инструментальному отношению к политике, индивидуальное “участие” характеризует только конкретные формы практических действий человека, независимо от их мотивации или условий осуществления. Иными словами, к“участию”относятся только реально совершаемые в политике действия индивида. Осуществляя такие действия, индивид переступает через порог того умозрительного отношения к политическим событиям, которое выражается в эмоциях, оценках, суждениях и иных сугубо идеальных реакциях. В этом смысле политическое участие предстает как качественно иной, практический уровень включенности индивида в политическую жизнь, заставляющий его совершать там конкретные поступки.
В то же время некоторые формы пассивного отношения индивида к политическим процессам, в частности абсентеизм (неучастие в выборах), неоднозначно расцениваются политологами. Одни из них, как, например, Р. Хиггинс, называя“политическую инерцию” и пассивность граждан (наряду с перенаселением, голодом, нехваткой ресурсов и некоторыми другими явлениями) “основным врагом” человечества, исключают ее из политического участия. Другие (С. Верба, Л. Пай), в силу массовости такого рода фактов, напротив, расценивают их как одну из форм деятельного отношения индивидов к политике.
Среди практических действий людей политическим участием могут быть признаны только их целенаправленные поступки, т. е. те действия, которые специально и сознательно проектируются и осуществляются ими в политическом пространстве. Иначе говоря, к политическому участию относятся лишь собственно политические действия, а не поступки, которые могут вызывать политические последствия. Например, сознательно спланированный приход на митинг может быть квалифицирован как политическое участие индивида, а его случайное появление там —не может. Или если гражданин специально сообщает управленческую информацию должностному лицу, то это может рассматриваться как форма его политического участия; если же эти сведения он передаст в центр принятия решений косвенным образом, например, в ходе случайного разговора с ответственными лицами, то в таком случае их беседа не может быть отнесена к формам политического участия данного гражданина.
Практические и целенаправленные формы политического участия характеризуются масштабностью и интенсивностью. Например, индивид может участвовать в решении местных или общефедеральных вопросов, заниматься постоянной активной деятельностью по организации избирательных кампаний, а может изредка принимать участие в выборах— и все это будут разные по значимости и интенсивности формы его политического участия.
Непосредственно характеризуя поступки индивида, политическое участие дает косвенную аттестацию и самой политической системе, т. е. той внешней среде, которая сопутствует или препятствует политическим действиям граждан. Так, в одних политических системах индивид имеет возможность практически реагировать на затрагивающие его поступки властей, предпринимать те или иные действия в качестве реакции на сложившуюся в стране (регионе) ситуацию, а в других то же стремление действовать натыкается на жесткость и неприспособленность политических структур к такого рода желание ям индивидов. Например, во многих демократических странах широко распространены судебные процессы, в которых рядовые граждане оспаривают действия правящих структур. В то же время в тоталитарных и деспотических государствах невозможны не только индивидуальные, но и групповые формы политического участия человека (в виде деятельности партий, общественно-политических движений и т. д. ). Так что разнообразие форм политического участия неизменно определяется наличием условий и разветвленностью структур, способных воспринимать индивидуальные запросы граждан к власти. Основные подходы к трактовке политического участия
Факты практического участия индивидов в политической жизни неоднозначно оцениваются представителями различных школ и направлений в политической мысли. Например, сторонники элитистских учений полагают, что участие рядовых граждан—это аномальное явление в политике, ибо основные функции по принятию решений, формированию государственной политики могут выполняться только на профессиональной основе. В этом смысле вовлечение широких социальных слоев, массы индивидов в политику рассматриваются ими как дисфункциональное и нежелательное.
Сторонники же воззрений французского просветителя XVIII в. Ж. Ж. Руссо, приверженцы марксистского учения, партиципаторной демократии и некоторых других течений исходят из того, что единственно оправданной нормой политической жизни является постоянное выполнение всеми гражданами функций по управлению делами государства и общества. В частности, В. И. Ленин писал о необходимости “прямого, обеспеченного законами (конституцией) участия всех граждан в управлении государством”2. Правда, повсеместность выполнения таких политических функций населением связывалась марксистами лишь с определенной исторической фазой— переходом от социализма к коммунизму, т. е. с периодом отмирания государства. Однако суть подхода от этого не меняется.
Коротко говоря, в силу того, что каждый не только грамотный и активный гражданин объявлялся участником управления государством, политика трактовалась в качестве неотъемлемой стороны индивидуального существования, обязательного компонента стиля жизни личности. В этом смысле профессиональным управляющим отказывалось в каких-либо преимуществах перед рядовыми гражданами (в том числе в дополнительной ответственности перед населением). Они объявлялись тем политическим субъектом, чьи функции будут постепенно передаваться всем членам общества. Не случайно марксизм негативно оценивал деятельность государственной бюрократии, т. е. чиновников-управленцев. 2Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 106-107.
Другая группа ученых (И. Шумпетер) полагает, что функции управляющих и управляемых в политике неравнозначны: если элитарные круги обязаны обладать должной компетенцией для профессиональной организации управления государством, то рядовые граждане обязаны довольствоваться “символическими” формами участия, и прежде всего голосованием. Как писал С. Пэтман, “единственным способом участия, доступным для граждан.... является голосование за лидеров и дискуссии”3. Поскольку, по мнению многих сторонников таких взглядов, сложность реальных политических проблем и конфликтов столь высока, что включение в их обсуждение массы неквалифицированных лиц только усугубит и осложнит обстановку, то более оптимально добиваться “поверхностного вовлечения” граждан в политику. В противном случае, с их точки зрения, излишняя активность населения и вовлеченность в процесс принятия решений будет угрожать стабильности системы власти. И самым страшным последствием такой массовой вовлеченности населения в политику может стать установление охлократических режимов, воцарение хаоса и беспорядка.
Практический опыт, являющийся, как известно, лучшим судьей в решении теоретических споров, показал, что для тех, кто не желает делать карьеру политика, вовлечение в эту область жизни требует дополнительных сил, знаний, психологической готовности к соперничеству и других внутренних усилий, которые не являются условиями, сопутствующими приятному времяпрепровождению. Напротив, политика нередко становится сферой выброса негативных эмоций человека, его социального перевозбуждения и духовного кризиса.
В реальной жизни большинство граждан не имеют ни времени, ни средств, ни возможностей для постоянного участия в политике. Политика для них— это область жизни, куда они добровольно вступают лишь в тех случаях, когда не могут иными путями реализовать свои интересы. И это не сфера саморазвития индивида, а область жесткой конкурентной деятельности, где правила поведения нередко противоречат законам и моральным нормам. Постоянные скандальные разоблачения, назойливая реклама лидеров и непредсказуемость их поведения, политический терроризм—все это создает ту напряженность, которая превращает политику в отнюдь не благоприятствующую для жизни форму существования индивида. По сути дела участие в политике есть форма критического социального поведения граждан. В то же время неразрывная связь политики с жизненно важными для индивида интересами показывает, что и излишняя вовлеченность в данную область жизни, и длительное отчуждение от нее крайне опасны. В частности, это чревато либо искусственной политизацией общественной
3Pateman С. Participation and Democratic Theory. Cambridge, 1970. P. 5. жизни и ростом напряженности человеческого существования, либо — из-за отсутствия у людей навыков поиска компромиссов, ведения дискуссий о проблемах общества и т. д. — воцарением конфронтационного стиля политической конкуренции, нарастанием экстремизма и радикализма в общественной жизни. Факторы политического участия
Степень и характер включения личности в политическую жизнь непосредственно определяется значимыми для нее причинами, факторами участия. Последние крайне разнообразны и напрямую связаны с ролями, которые индивиды играют в политической жизни. “Роль”, по Г. Алмонду — это разновидность (“часть”) политической деятельности, свидетельствующая о том, что индивид может быть избирателем, активистом партии, членом парламента и т. д. И при этом каждая политическая роль имеет свою функциональную нагрузку, предполагающую соответствующие возможности и обязательства (ответственность) личности перед государством (партией, обществом).
Понимание факторов политического участия играет принципиально важную роль в толковании его природы и роли индивида в политике. В самом общем плане факторы политического участия традиционно рассматриваются через два его глобальных механизма: принуждение, которое делает упор на действии внешних по отношению к индивиду сил, в том числе на разумность власти и ограниченность необходимых для самостоятельного участия в политике свойств индивида (Т. Гоббс), а также интерес, который, напротив, ориентируется на внутренние структуры действия индивида и сложную структуру личности (А. Смит, Г. Спенсер).
Так, в XIX в. основное внимание уделялось надличностным, объективным факторам, например, наличию институтов, тем или иным социально-экономическим условиям жизни людей, духовной атмосфере общества и другим аналогичным показателям, которые должны были дать исчерпывающий ответ на вопрос о том, что заставляет человека включаться в отношения с публичной властью. В своих крайних формах эта социальная детерминация растворяла личность в общественных отношениях, делала ее безликим исполнителем воли класса, нации, государства.
В нынешнем же столетии, наряду с признанием определенного значения общественных норм и институтов, основной акцент делается главным образом на субъективные факторы, на характеристику индивидуальных воззрений, психологические состояния конкретных лиц, наконец, на культурные традиции и обычаи населения. Сложилась даже парадигма “автономного человека”(А. Горц, О. Дебарль), основывавшаяся на признании несовпадения публичных норм и институтов с мотивациями конкретной личности, что якобы обусловливает принципиальную неспособность науки адекватно раскрывать подлинные причины политического участия личности. Такая гиперболизация индивидуального начала превращает политику в совокупность спорадических, случайных поступков личности.
В современной политической мысли принято различать предпосылки (условия) и факторы (непосредственные причины, обусловливающие действия индивида) политического участия. К первым относятся материальные, политико-правовые, социокультурные и информационные отношения и структуры, которые создают наиболее широкую среду для различных проявлений индивидуальной активности. В границах этой среды складываются те главные причины, к которым можно отнестимакро- (способность государства к принуждению, благосостояние, пол, возраст, род занятий) и микрофакторы (культурно-образовательный уровень человека, его религиозная принадлежность, психологический тип и т. д. ) политического участия. Каждый фактор способен оказывать решающее влияние на те или иные формы политического участия людей, в зависимости от временных и пространственных условий их жизни. Но наибольшее значение в науке придается психологическим состояниям личности, например, ощущению угрозы своему общественному положению (Г. Лассуэлл); рациональному осознанию своих интересов и завоеванию нового статуса (А. Лэйн); желанию жизненного успеха и общественного признания (А. Доунс); пониманию общественного долга и реализации собственных прав, страху за самосохранение в общественной системе и т. д.
В сочетании различных факторов и предпосылок выявлены определенные зависимости. Например, данные разнообразных и долголетних социологических наблюдений показывают, что чем богаче общество, тем больше оно открыто к демократии и способствует более широкому и активному политическому участию граждан. Более образованные граждане чаще других предрасположены к участию в политической жизни, у них сильнее развито чувство восприятия эффективности своего участия, и чем больше у таких людей доступ к ин
формации, тем больше вероятности, что они будут политически активными (В. Кей).
Вместе с тем анализ политических процессов в демократических странах выявил и то, что неучастие является показателем не только пассивности или убежденности граждан в том, что их голос ничего не изменит, но и уважения и доверия людей к своим представителям. Так, во многих демократических странах Запада широкие возможности контроля общественности за правящими кругами, традиции публичной критики действий властей в СМИ, отбор профессионально подготовленных лиц для руководства и управления снижает степени повседневной вовлеченности граждан в политический процесс. Иными словами, в условиях высокой гарантированности своих политических и гражданских прав люди весьма рационально относятся к формам участия в политике, доверяя правящим кругам осуществлять повседневные функции по управлению государством и обществом и оставляя за собой право контроля и оценки их деятельности на выборах и референдумах.
Одновременно политическая практика XX в. дала и множество примеров “кризиса личности в политике”, выражающегося в распространении насилия и террора или таких явлений, как коррупция, неповиновение граждан закону и т. д. Широкое распространение и воспроизводство таких форм политического участия многие ученые связывают с кризисом базовых демократических ценностей, нарастанием интенсивности жизни в крупных городах, негибкостью политических форм для самовыражения все более усложняющейся личности, нарастанием отчужденнности индивида, кризисом прежних форм его договора с государством и т. д. Формы и типы политического участия
В самом общем виде многообразие форм и разновидностей политического участия зависит от определенных свойств действующего индивида, характера режима правления, а также от конкретной ситуации. Соответственно американские политологи С. Верба и Л. Пай выделяют следующие разновидности политического участия: пассивные формы политического поведения граждан; участие людей только в выборах представительных органов власти или только в решении местных проблем; политические действия активных участников предвыборных кампаний; деятельность политических активистов, распространяющих свою активность на всю сферу политики; профессиональные действия политиков.
Другой американский ученый Милбэрт разделяет формы политического участия на “активные”(руководство государственными и партийными учреждениями, деятельность кандидатов в представительные органы власти, организация предвыборных кампаний и т. п. ), промежуточные (участие в политических собраниях, поддержка партий денежными пожертвованиями, контакты с официальными лицами и политическими лидерами и т. д. ), наблюдательные (ношение на демонстрациях транспарантов, попытки других граждан вовлечь кого-либо в дискуссии и т. д. ) и, наконец, выделяет“апатичное” отношение граждан к политике.
В самом общем виде различают мобилизованное и автономное политическое участие. Первое характеризует те формы вовлечения индивида в политику, которые исходят от власти, государства, органов принуждения, создающих условия для втягивания личности в политические отношения помимо ее воли. Следовательно, политическое участие не является тем инструментом, посредством которого люди хотят повлиять“на правительство таким образом, чтобы оно предпринимало желаемые для них действия”42. Итак, индивид включается в политическую жизнь, становясь заложником воли лидеров, властей, их искусства манипулировать людьми.
Разновидности автономного политического участия, напротив, демонстрируют действия, которые индивид предпринимает, во-первых, самостоятельно обращаясь к политическим формам защиты своих интересов, а во-вторых, столь же автономно выбирая формы и каналы проявления своей активности. В этом смысле политическое участие наиболее полно отвечает своей природе и сущности как инструменту разрешения индивидуальных проблем. Политический протест
Особое значение для государства имеют протестные формы политического участия населения. Политический протест представляет собой разновидность негативного воздействия индивида (группы) на сложившуюся в обществе политическую ситуацию или конкретные действия властей, затрагивающие его.
К наиболее распространенным источникам политического протеста, как правило, относятся: слабая приверженность граждан господствующим в обществе ценностям, психологическая неудовлетворенность сложившимся положением вещей, а также отсутствие должной чуткости властей к текущим запросам населения.
Однако политический протест возникает не только там, где имеют место неэффективные действия государства, как такового, но и там, где наличествует тот человеческий“материал”, который способен к спонтанным или осознанным оппонирующим власти действиям. Не секрет, что, к примеру, российское население отличается долготерпением, повышенным привыканием даже к невыносимым политическим и социально-экономическим условиям (длительным невыплатам заработной платы, подавлениям демократических свобод и т. д. ). В то же время в других странах граждане более активно и целенаправленно пытаются корректировать неудовлетворяющие их аспекты государственной политики.
В государствах любого типа политический протест протекает в конвенциональных (в виде разрешенных властями демонстрациях, пикетах и прочих акциях) и неконвенциональных формах (деятельность подпольных политических партий, запрещенные шествия и т. д. ). В этом смысле основная опасность протеста состоит в том, что он способен к нарастанию интенсивности и переходу к неконвенциональным, неконституционным (особенно революционным) формам, связанным с прямым применением силы населением (или его отдельными группами). Для того чтобы придать протесту цивилизованную форму, в демократических государствах обеспечивается свобода слова, формируется институт оппозиции, который представлен деятельностью неправительственных партий и движений. В ряде стран оппозиция даже создает“теневые”правительства, которые постоянно оппонируют правящим структурам по всем важнейшим политическим вопросам, публикуя собственные оценки и прогнозы, планы и программы решения тех или иных проблем.
Крайней формой неконвенционального политического протеста является политическийтерроризм, цель которого —физическое уничтожение политических деятелей, проведение силовых символических акций возмездия режиму, постоянное провоцирование взрывной ситуации в стране. В современной политической истории известны многочисленные факты убийств президентов, депутатов парламента и кандидатов в представительные органы, представителей различных органов власти, повлекшие массовые жертвы захваты заложников и взрывы в общественных местах.
Помимо террористических организаций (типа палестинской организации, У. бен Ладена, итальянских “Красных бригад”, организации басков в Испании, ряда формирований чеченских боевиков и др. ) такого рода действия систематически практиковали, особенно в годы“холодной войны”, и спецслужбы отдельных стран, организуя покушения на глав государств или отдельных недружественных политиков. В настоящее время на международной арене существуют даже отдельные политические режимы (Ливия, Ирак, Иран и др. ), которые в определенные периоды своей истории открыто поддерживали (поддерживают) террористические приемы в политических отношениях с другими странами. Борьба с международным и внутренним терроризмом требует громадных ресурсов, отлаженной законодательной базы, решимости властей и скоординированности действий силовых структур. Процесс формирования политической науки Структура политического знания
Люди издавна интересовались политикой, не одно тысячелетие постигая устройство государства и партий, поведение правителей и масс, проведение выборов и многие другие аспекты и проявления этого сложнейшего общественного феномена. Даже в трудах древних китайцев, индийцев и греков, отдаленных от нас более чем 2, 5 тыс. лет, можно найти рассуждения о проблемах, сходных по существу с теми, которые занимают умы наших современников: о способах организации публичной власти, условиях достижения общественной стабильности, признаках совершенного способа правления, поведении ответственных управляющих и т. д. Однако в зависимости от уровня развития общества, характера собственных потребностей, а также уровня развития знаний люди отображали политический мир с разной степенью глубины и в разных формах, в частности в форме мифов, идеологий, религиозных и научных воззрений. Многовековая история человечества выкристаллизовала три основных способа (формы) постижения человеком мира политики. На обыденном уровне познания рядовой гражданин, “человек с улицы”создает тот первичный, фоновый облик политики, который позволяет ему приспосабливаться к политически организованному сообществу, находить совместимые с собственными целями способы взаимоотношения с властью и государством. Формирующийся на этом уровне сознания образ политики по существу есть результат ее фактографического созерцания, не претендующего на какое-либо специализированное отношение к ней или использование приемов отражения, выходящих за рамки обычных наблюдений за действительностью. Обыденное сознание рисует“естественную”картину политики на основе индивидуального эмпирического опыта и традиционно сложившихся идей, обычаев, стереотипов. По сути такой тип политического созерцания представляет собой разновидность не логического, а интуитивно-образного мышления, в котором преобладают чувства и эмоции, выраженные в разного рода символах, ассоциациях, метафорах и других простейших способах выражения человеческой мысли. Наряду с рациональными оценками здесь в достатке присутствуют и различные неотрефлексированные, иррациональные представления. Именно этот тип мышления порождает всевозможные мифы, утопии, вероучения и иные аналогичные формы мысли о политике.
Что касается смысла такого суммативного образа политики, то он чаще всего связывается с явлениями власти, государства, руководства, управления, какой-то целенаправленной активности. Нередко люди привносят в этот образ и оттенки определенной хитрости, коварства, нечистоплотности. Такой образ “политического” объясняется в значительной степени тем, что в его основе лежит восприятие человеком отдельного фрагмента политики, с которым он непосредственно сталкивается и который к тому же вполне устраивает его как отражение внешних черт политического взаимодействия людей.
Высшая форма специализированного отражения политики научно-теоретическая. Специфика научно-теоретического познания, отображения мира политики состоит в рационально-критическом осмыслении политической действительности и создании такой картины политики, которая описывала бы и объясняла данное явление в целом. По сути— это форма абстрактного мышления, с помощью которой человек выстраивает в своем сознании представления о внешних и внутренних связях политики на основе обобщения и систематизации не индивидуального, а интергруппового и универсального опыта. Наука призвана давать целостную и достоверную систему представлений о политике. Основным внутренним механизмом выработки ею таких представлений является теоретическое познание, стремящееся схематически отобразить источники и формы развития политической жизни человека и общества. Как внутренняя форма науки теория стремится прежде всего построить определенную логическую (описательную, нормативную, типологическую, прогностическую и т. д. )модель политики, увязывающую ее основные параметры с представлениями об обществе и мире в целом.
Придавая значения терминам, используемым для моделирования политики как объекта исследования, научно-теоретическое знание формирует собственный аналитический инструментарий. В этом смысле используемые категории и понятия выступают результатами своеобразного обобщения различных фактов, взятых из различных картин политического мира. Учитывая, что теория может создавать бесконечное количество трактовок политики, понятия всегда обладают определенной конвенциональностью, предполагающей согласие ученых на их использование в конкретном значении и смысле. Именно поэтому известный американский ученый Дж. Ганнел считает, что “все политическое относится к сфере конвенции”1. Благодаря своим неограниченным способностям формировать
интеллектуальные картины политики, теория может даже отрываться и “отлетать” от действительности, превращаться в способ ее беспредметной идеализации, создания метафизических, умозрительных образов, которые не объясняют, а маркируют политику знаком оригинального подхода того или иного ученого. Политическая теория способна превратиться в“вербальный произвол”исследователя (И. Хеттих), утратив какую-либо смысловую связь с реальностью. Так что усложнение схем политического анализа не всегда ведет, усилению эвристических свойств научных концепций.
1 Gannel J. In Search of the Political Object Beyond Methodology and Transcendentalism//Ed. by J. Nelson. N. Y. , 1983. P. 43. " Механизмом, препятствующим такой альтернативе, выступает процедура научной верификации (соотнесения теоретических оценок с практикой). Упрощенно ситуацию можно представить так: теория разнообразит представления о политике, наука придает ее схемам убедительность и достоверность, отсекая те теоретические рискрефлексии, в которых гипотетическое знание превалирует над здравым смыслом и доказательствами правомерности данной трактовки политических процессов. Третьей специфической формой отображения политики является технологическое отражение. В определенном смысле оно служит качественной разновидностью научного сознания, формирующейся для решения конкретной политической задачи и представляющей науку как особое“искусство”, “ремесло”, “мастерство”. Это существенно влияет на методы формирования и развития такого рода знаний, способы их организации и формы воплощения (подробнее об этом см, разд. VII). Общее и особенное в развитии научно- теоретического знания Все три названные формы отображения
политики имеют общие и отличительные черты. Так, все они зависят от развития самой политической сферы, обладают определенными возможностями взаимодействовать с обществом и друг с другом. Например, научные выводы влияют на обыденные представления о политике, способствуя рационализации и повышению массовых стандартов оценивания политической жизни, обогащению повседневного языка и т. д. С другой стороны, и наука подвергается “агрессии” со стороны обыденности, которая проникает в политический анализ за счет расхожих и банальных суждений о тех или иных явлениях, морализаторских оценок и т. д. Научные и обыденные представления обладают — хотя и в разной степени — нормативным и оценочным характером. Правда, если у обывателя это проявляется в вынесении им морально-этических оценок тем или иным политическим событиям (номинировании их “хорошими” или “плохими”), то у исследователя нормативным значением обладают ведущие установки его концептуального подхода к политическим явлениям.
Научные, технологические и обыденные воззрения обладают (не вполне одинаковой, но все же однотипной) особенностью: они могут воплощаться в действительности, служить основой для принятия решений, урегулирования конфликтов и т. д. Политика же, формируемая в результате воплощения как обыденных, так и научных воззрений, обретает характер артефакта, т. е. социального явления, принципиально открытого для сознательного построения и переустройства своих институтов, ролей, отношений.
Однако при определенной схожести отдельных элементов указанных способов отображения политики каждый из них создает собственную интеллектуальную сферу. Как заметил Н. Луман, теория представляет собой “самореферентную” систему, способную к “самоотграничению” (от других способов отражения) и “самоописыванию”. Она не только отражает, но и обладает собственной жизнеспособностью (viability). Поэтому в науке складываются и действуют особый язык, способы коммуникации с внешним миром, формируются собственные ценности, приоритеты и другие атрибуты. В конечном счете все это задает особую логику развития каждой области политического знания. Так, для научно-теоретического знания она складывается прежде всего под воздействием исторического процесса эволюции политики, усложнения форм организации публичной власти (т. е. развития объекта познания). К факторам, влияющим на ее динамику, непременно относится и развитие способов, средств познавательного процесса, динамика которых зависит и от особенностей познания политических явлений, и от эволюции соответствующих возможностей науки, как таковой, и обществознания в целом. Имеют значение и организационные формы накопления и передачи знаний, свидетельствующие о роли и месте науки как социального института в том или ином обществе. Ведь одно дело, когда политика описывается в условиях диктата властей, гонений на ученых (например, в тоталитарном обществе), а другое, когда познание осуществляется и стимулируется в свободном демократическом обществе. Наконец, принципиальное значение для развития политической науки имеет и характер познающего субъекта, всегда действующего в определенной социальной среде, обладающего собственным мировоззренческим отношением к фактам политики и потому способного изменять как цели, так и способы отражения политических процессов и явлений. Функции политической науки
Функционирование и развитие политической науки в общественной жизни сочетается с выполнением ею целого ряда определенных функций, связанных не только с познанием политики, но и с реальной практической деятельностью в сфере публичной власти. Это прежде всего дескриптивная функция, предполагающая необходимость всестороннего и полного описания внутренних и внешних связей политических явлений, их характерных признаков. Осуществление данной функции неразрывно связано с изменением и обогащением способов и приемов познания, требования к которым определяются состоянием объекта, потребностями общества в получении достоверных знаний о политических изменениях, наличием профессиональных исполнителей и некоторых других условий.
Политическая наука выполняет и оценочную функцию, предполагающую вынесение суждений о политических объектах (и их свойствах) с точки зрения их приемлемости или неприемлемости для того или иного общественного субъекта. Иначе говоря, политические явления подвергаются со стороны ученых обязательной ценностной оценке, являющейся непременной составляющей научного анализа. И это не “пристрастность”, а особенность процедуры познания, проявляющаяся в виде приписывания событиям тех или иных субъективных значений, которое и превращает событие в политический факт. Не случайно ученые, придерживающиеся, к примеру, демократических воззрений, видят в фашистском путче содержание, противоположное тому, которое видят в нем сторонники такого рода действий.
Политическая наука выполняет также сравнительную функцию, предполагающую обязательное сопоставление различных политических явлений (систем власти, режимов правления, типов политической культуры и т. п. ), прежде чем будут сформированы выводы и оценки относительно тех или иных явлений, тенденций их развития, типологий, закономерностей и т. д.
Весьма важна и преобразовательная функция политической науки. Она вызвана потребностью общества в формировании таких знаний, которые, будучи включенными в практическую деятельность в сфере власти, смогут снизить издержки государственного управления, способствовать достижению большего соответствия результатов намеченным целям и т. д. Таким образом, политическая наука в той или иной степени связана с практическими преобразованиями в сфере власти, вплетена в целенаправленные действия разнообразных политических сил.
Составной, но весьма специфической частью решения указанной задачи является прогностическая функция политической науки. Она выражает потребность в разработке вероятностного знания, предвосхищающего возможные последствия предпринимаемых действий и пытающегося гипотетически определить изменения, сопутствующие достижению целей. Благодаря реализации данной функции политического знания формируется некий первичный облик политики будущего, способный скорректировать актуальные действия сил, борющихся за власть.
Функция социализации направлена на формирование политического сознания у людей, включающихся в сферу властных отношений. Сопровождая жизнедеятельность индивидов, чью жизнь в той или иной мере затрагивают политические процессы, наука способствует рационализации их политических представлений, повышению уровня их компетентности при выполнении различных ролей в сфере власти, уточнению собственных возможностей при использовании политической власти для защиты своих интересов. Давая логический перечень основных функций политической науки, мы не касаемся вопроса о реальном весе каждой из них в конкретном государстве и обществе. Скажем, в советские времена сторонники марксизма, исповедующие кредо основателя этого научного направления (а К. Маркс полагал, что задача ученых состоит не в объяснении, а изменении мира), рассматривали в качестве ведущей преобразовательную функцию. В то же время многие консервативно мыслящие ученые, напротив, негативно относятся к преобразовательным свойствам научного знания, отдавая предпочтение его описательным функциям. Таким образом, следует признать, что значение и роль тех или иных функций могут меняться в зависимости от конкретных политических условий, уровня развития научных знаний, чуткости правящей элиты к рекомендациям ученых, приоритетов ведущей группы политических исследователей и ряда других факторов. Этапы развития научно-теоретического знания
Исторически политическая наука формировалась в процессе постепенного перехода от способов обыденного восприятия политики к методам ее систематического специализированного изучения и получения на этой основе все более упорядоченных представлений о ней. С самого зарождения политическая наука формировалась как междисциплинарная отрасль знания. Ее становление и развитие тесно переплетались с философскими, этическими, историческими, а впоследствии социологическими и правовыми исследованиями. К изучению политики постоянно привлекались и методы, характерные для естественных наук. В процессе исторического развития она не раз меняла свои наименования (политика, научная политика, политология, политическая наука, political science, science politique и т. д. ).
Развиваясь как органическая составная часть гуманитарного знания и в более широком понимании— духовной культуры общества,
политическое знание постоянно стремилось к влиянию на механизмы руководства и управления обществом. Сегодня уже невозможно представить себе политическое развитие мирового сообщества без наложивших на него неизгладимый отпечаток идей Н. Макиавелли, Дж. Локка, М. Вебера, И. Бентама и многих других политических мыслителей. Причем судьбы многих государств существенно изменялись
под влиянием не только макрополитических концепций (например, марксизма), но и частных технологических теорий типа “разделения властей” и др.
Решающее воздействие на эволюцию научного знания оказало развитие политики как самостоятельной социальной сферы с присущими ей механизмами поддержания интеграции общества, институтами, способами властного общения людей. В конечном счете, именно эта эволюция предопределила превращение совокупности накопленных о политике знаний в самостоятельную академическую дисциплину с собственными предметом и средствами познания. Сегодня она занимает почетное место в системе обществознания.
Американский ученый Р. Даль полагал, что с логической точки зрения становление политической науки прошло три основных этапа: философский (на нем превалировали нормативно-дедуктивные подходы в толковании политической жизни), эмпирический (на этом этапе непосредственный анализ данных превратился в основной источник пополнения знаний и доминирующий способ анализа политических реалий) и этапревизии эмпирического знания (этап критического переосмысления источников развития теории, обусловивший разнообразие методов исследования). Однако исторически этот процесс занял не одно столетие. Если ретроспективно посмотреть на него, то можно выделить три самых общих этапа эволюции политической науки.
Первые формы специализированного (протонаучного) отображения и осмысления мира политики сформировались 2, 5 тыс. лет назад и существовали преимущественно в религиозно-мифологической форме. Их основу составляли идеи о божественном происхождении и организации власти. Позже, примерно в середине I тысячелетия, обнаружилась тенденция к большей рационализации политических представлений, появлению отдельных систематизированных учений. Так, в цивилизациях Древнего Востока доминировали идеи об устройстве отдельных государств, искусстве управления людьми. Например, Конфуций (551—479 до н. э. ) разрабатывал учение о “гуманном управлении”в нем государство трактовалось как средство перевоплощения идеальных семейных отношений и насаждения таким способом в обществе справедливости, любви к людям, благодарности к старшим. Наиболее видные представители древнегреческой мысли Платон (427—347 до н. э. ) и Аристотель (384—322 до н. э. ) в качестве основного объекта познания рассматривали конкретные государства, формы господства отдельных правителей, наиболее отчетливые проявления публичной власти. Они пытались более целостно и систематично представить себе мир политики. Так, Аристотель, развивая представления
об идеальном государстве и политике как высшей форме социального общения, рассматривал политическую форму существования в со отнесении с основами человеческой жизни в целом.
Такие идеи основывались на практическом отождествлении политики и государства, нерасчлененном восприятии государства и общества, предполагая интегрированность организации человеческой
жизни и публичной власти. Это оставляло теоретические трактовки политики в русле философии и даже частично естествознания. Однако нарастание рационального описания все усложнявшихся политических явлений привело в XIII в. к созданию на основе схоластики
уже специфической политической науки, именуемой то “ars politica”, что означает “политическое искусство” (Альберт Великий), то “scientia politica” — “политическая наука” (Аквинат), то “doctrina politica” — “политическое учение” (Л. Гвирини) и даже “sanctissima civilis scientia” — “божественная гражданская наука” (С. Брент). Несмотря на достаточно идеалистическую трактовку политики, она символизировала коренной поворот в сторону формирования специализированных знаний об этой области жизни. Причем данная совокупность
представлений стала и непременной составной частью гуманитарного образования того времени.
Новое время (XVI—XIX вв. ), положившее начало второму этапу развития политической науки, существенно изменило и формы, и темпы формирования политической теории. Усложнение политической сферы, постепенно выявлявшее зависимость государственной власти от области частной жизни человека, способствовало пониманию ее как определенной социальной сферы со своими специфическими основами и механизмами. Итальянский мыслитель Н. Макиавелли первым совершил этот прорыв, разделив представления о политике и обществе. Введя в научный лексикон термин stato, он трактовал его не как отображение конкретного государства, а как особым образом организованную форму власти. В духе такого подхода Ж. Воден поставил вопрос о разработке методических оснований особой политической науки. Громадный вклад в развитие этой отрасли знания внесли Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж. Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Д. Милль, И. Вентам, А. Токвиль, К. Маркс и ряд других выдающихся мыслителей, разрабатывавших идеи рационализма, свободы, равенства граждан.
В конце XIX — начале XX в. появилось множество специализированных теорий, посвященных исследованию демократии, систем политического представительства интересов, элит, партий, неформальных, психологических процессов. Эта эпоха дала миру имена А. Бен-тли, Г. Моски, В. Парето, Р. Михельса, М. Вебера, В. Вильсона, Ч. Мерриама и других выдающихся теоретиков. Конечно, в разных странах развитие научного знания о политике шло неравномерно. Однако и в России труды Б. Н. Чичерина, П. А. Новгородцева, А. И. Строгина, М. М. Ковалевского, М. Я. Острогорского, Г. В. Плеханова и других ученых явились достойным вкладом в процесс формирования политической науки
Мощный теоретический подъем на рубеже веков привел и к конституциализации политической науки в качестве самостоятельной дисциплины в учебных заведениях США (1857), а впоследствии в Германии и Франции. В 1903 г. была создана первая Американская ассоциация политических наук, объединившая в своих рядах ученых, профессионально исследовавших сферу политики. Все это позволяло говорить о становлении политической науки в качестве особой отрасли знания, занявшей свое место в структуре гуманитаристики.
С первой четверти XX в. начинается современный, продолжающийся и поныне, этап развития политической науки. Теперь ее развитие идет на основе все более усложняющихся политических связей, дальнейшей политизации социальной жизни в целом, на фоне развития всего обществознания, способствующего постоянному обогащению методов политических исследований. Неуклонное усложнение социального мира привело некоторых теоретиков к идее о том, что “политическая теория современности должна сфокусировать внимание на фрагментированности общества”2. Мир стал еще более политизированным, а число субдисциплин, изучающих грани политического, стало неуклонно расти, демонстрируя громадное разнообразие специализированных исследований, методов и приемов анализа политики. Расширение областей, подвергающихся специализированным и систематическим исследованиям, привело Г. Лассуэлла в 1951 г. к мысли о необходимости введения термина“политические науки” (political science).
Основной вклад в развитие современной политической науки внесли западные теоретики: Т. Парсонс, Д. Истон, Р. Дарендорф, М. Дю-верже, Р. Даль, Б. Мур, Э. Дауне, Ч. Линдблом, Г. Алмонд, С. Верба, Э. Кэмпбелл и др. Современная политическая наука— авторитетнейшая академическая дисциплина; соответствующие курсы читаются во всех сколько-нибудь крупных университетах мира. В мире действует Международная ассоциация политологов (IPSA), систематически проводятся научные конференции, симпозиумы. Мнение профессиональных политологов-аналитиков является постоянным компонентом разработки и принятия важнейших решений в национальных государствах и в международных организациях.
2 Веуте К. von. Politische Theorie//Staat und Politik. Neue Hagen, 1995. S. 546. Особенности и структура политической науки Особенности политической науки
Ход исторического развития, фундаментальные свойства политики, а также особенности процесса познания в этой сфере придают политической науке целый ряд специфических черт.
Прежде всего политическая наука представляет собой открытую систему знаний, развивающуюся на основе постоянного уточнения обновления теоретических образов политики, расширения исследований ее социального пространства. Процесс политических изменений непрерывно дополняется появлением новых частных и общих определений, интерпретаций явлений политики в русле новых теоретических координат. Именно поэтому в современной науке нет единого теоретического направления, которое сформировало бы однозначные подходы и общепризнанные оценки мира политики. Наверное, ни в одной другой отрасли научного знания не привлекаются на постоянной основе методы познания из других— в том числе естественных —дисциплин, как в политологии. Потому-то в ней сравнительно невелика область общепринятых понятий и категорий. И хотя динамика политологических исследований способствует постоянному обновлению понятийно-категориального аппарата (использованию, к примеру, таких понятий, как“поле политики”, “политоид”, “политический дизайн”, “политоценоз”, “политический ландшафт”и т. д. ), все же отношение к ним со стороны профессионалов-политологов не всегда едино.
Сложность политического объекта обусловливает и сложность строения научного знания. Политическую науку характеризует многоуровневый характер организации ее знаний. Она включает в себя: общую (фундаментальную) политологию, изучающую глубинные сущностные связи и отношения в мире политики, механизмы формирования и развития данной сферы во взаимосвязи с общей картиной мира; теориисреднего уровня, формулирующие принципы и установки, рассчитанные на ограниченную сферу применения и исследование отдельных областей политики (например, теории малых групп, бюрократии, организаций, государственного управления, политической элиты и др. ); а такжеприкладные теории, которые формируются в связи с необходимостью решения типовых проблем, обеспечивающих практические изменения в текущем политическом процессе (например, в области принятия политических решений, партийного строительства, урегулирования конфликтов, переговорном процессе и т. д. ).
Высокий динамизм изменений в политике, разнообразие действующих в ареале публичной власти субъектов обусловливают неоднозначность теоретических выводов и оценок. В силу этого политические истины больше привязаны к конкретной ситуации, не всегда обладают всеобщностью и потому весьма подвижны и релятивны. Более того, в некоторых случаях, в сравнительных (компаративистских) теориях, они исключительно быстро становятся банальными. Так что многие выводы политической науки зачастую недолговечны и значительно менее универсальны, чем в других областях знания. Однако недолговечность выводов политической науки компенсируется ее высокой чувствительностью к реальным изменениям, интенсивностью проводимых исследований, постоянным обновлением теоретических подходов. В настоящее время область политических исследований простирается от изучения неформальных отношений лидеров в процессе принятия решений до глобальных проблем современности. Проблема предмета политической науки
Особую сложность политической науке придает специфический предмет ее исследования. В первом приближении можно сказать, что общественная наука в самом широком плане может изучать кактенденции и закономерности развития той или иной области жизни, так и ее отдельные институты, проблемы, факты, формы явлений.
Традиционно ценность общественных наук, в том числе политической науки, определялась их способностью вскрыть причинно-следственные связи в социуме и на этой основе уловить повторяемость событий, в результате определив некие“объективные”, постоянно воспроизводящиеся формы взаимной зависимости политики с другими областями жизни, типы человеческого поведения в этой области жизни, способы организации государства и т. д. Сторонники такого подхода считают, что найденные наукой закономерности дают возможность получить истинное знание и сформировать строгую систему универсальной политической науки. В то же время многие ученые придерживаются противоположной
точки зрения, полагая, что нет особых оснований для открытия “вечных” истин и “неизменных” политических законов. В принципе они не отрицают, что в отдельных областях политического пространства могут складываться относительно устойчивые зависимости. Однако этого явно недостаточно для того, чтобы признавать существование закономерностей функционирования и развития политического мира в целом.
Многовековая практика действительно демонстрирует относительно устойчивые и повторяющиеся зависимости между различными компонентами политического, что отражено, к примеру, в так называемом железном законе олигархии Р. Михельса (фиксирующем тенденции к олигархиизации массовых партий); некоторых взаимозависимостях избирательной и партийной систем, описанных М. Дюверже; в открытых К. Марксом “законах классовой борьбы”, характеризующих известную зависимость политических позиций крупных социальных групп от их материального (экономического) положения; в прослеживаемых транзитологами зависимостях реформации эпохи модерна от типа национальной политической культуры; в отмечаемых связях государственного правления с контролируемой им территорией (Ш. Монтескье) и т. д. “Правда, и эти зависимости в силу исключительной динамичности и сложности политической деятельности имеют характер скорее относительно жестких связей (генерализаций), нежели универсальных законов.
Сторонники поиска политических законов не учитывают главного — того, что политические явления в принципе не могут быть подвержены однозначному толкованию и оценке. То, что один теоретик рассматривает как“прогресс”, для другого оказывается “регрессом”. По справедливому замечанию С. Липсета, “при многовариантности любой причинно-следственной связи любые политические переменные неизбежно будут давать противоречивые результаты”3. В силу этого невозможно объяснить все “конечные” факторы, которые определяют повторяемость человеческих действий, лежащих в основе закономерностей. И это тем более невозможно, поскольку политическое поведение граждан формируется в сложнейших сочетаниях причинно-следственной и функциональной зависимостей, круговых и линейных, волновых и циркуляционных типов политических изменений. Все это существенно снижает возможности формирования устойчивых зависимостей и тем более открытие универсальных закономерностей в политике.
Конечно, на практике сформировались отдельные локальные зависимости, демонстрирующие, к примеру, наиболее оптимальные пути строительства партий или организации избирательных кампаний, достижения успехов на переговорах или в разрешении конфликтов и т. д. Но даже эти не столько закономерности, сколько правила оптимальной деятельности складываются в ограниченных сегментах политического пространства, причем тогда и постольку, когда и поскольку там удается обеспечитьрациональное поведение и взаимодействие субъектов. А обеспечить это, как мы увидим далее, не всегда удается.
3 Lipset S. M. The Social Requisites of Democracy Revisited//American Sociological Review. 1994. Vol. 59. P. 12. Статус политической науки
По существу, отмеченные особенности предмета политической науки свидетельствуют об особом, промежуточном характере еестатуса как отрасли обществознания. Так, В. Виндельбанд и Г. Риккерт, классифицируя научное знание как таковое, разделяли так называемые идеографические, изучающие единичные явления, и номотетические науки, ищущие общие законы отдельных классов явлений, среди которых выделяются чистые науки —математика и символическая логика и науки, имеющие целью подтвердить свои законы эмпирическим путем.
Политология по своим возможностям относится к классу номотетических наук, к их второй разновидности. Однако сфера политики, в которой поступки человека в значительной степени зависят от таких факторов, как приверженность долгу, следованию традициям, групповой идентичности, подверженности неосознанным соображениям и т. п. , нередко разрушает рациональные основания его поведения, тем самым увеличивая непрогнозируемость его действий. В силу этого даже действия, осуществляемые людьми в типичных условиях, могут существенно отклоняться от типичных стандартов, изменяться без видимых на то причин. Такая ситуация превращает политическую науку в систему научных знаний, которая вечно стремится обрести определенность номотетического статуса, но каждый раз дает повод сомневаться в основательности подобных претензий. Система политической науки
Как известно, большинство социальных наук исходит из различения объекта исследований, т. е. области изучаемых явлений, и предмета исследований, т. е. особой содержательной черты, того или иного аспекта соответствующего типа явлений. В политической же науке подобное традиционное разделение имеет существенные особенности, что, в свою очередь, отражается на структуре данной области научных знаний. Так, политика, представляя собой определенную область соответствующих явлений, вместе с тем обладает способностью “проникновения”в иные сферы социальной жизни, включения в свои границы разнообразных фрагментов различных сфер общественной жизни— экономической, правовой и др. Таким образом, в содержание политики как объекта политической науки наряду с устойчивыми явлениями (формирующимися вокруг процессов распределения власти, управления государством, отношений государства и гражданского общества и т. д. ) всегда включаются и те явления, которые лишь эпизодически приобретают политическое значение. Вот почему в качестве еепредмета могут рассматриваться как разнообразные внутренние грани (отношения, механизмы, компоненты и т. п. ) политики, так и ее внешние связи с другими сферами общества и мира.
В силу этого приобретающие политический характер социальные институты и отношения включаются в содержание объекта политических исследований, что объясняет необходимость одновременно привлекать и “смежные”дисциплины. Так, например, политические аспекты экономических отношений, становясь составной частью политики, в то же время придают политэкономии статус “смежной” политической дисциплины. Подобным образом складывается широкий круг самых разнообразных, причем не только гуманитарных дисциплин, несущих на себе отпечаток политического знания.
Все это позволяет рассматривать политическую науку как интегративную область знаний, собирающую под свои знамена все дисциплины, которые в той или иной мере исследуют разнообразные предметные грани политического мира. В таком случае она выступает в качестве совокупности различных (гуманитарных и естественных) дисциплин, некой меганауки, объединяющей и одновременно создающей возможность для расширения класса политических объектов.
Принимая во внимание связи, определяющие место политики в системе мироздания в целом (а также рассматривая их в качестве наиболее важных предметных линий разграничения политических субдисциплин), можно представитьсистему политической науки. Эта система демонстрирует как ее внутреннее разнообразие, так и внешние отличия от философии, социологии, юриспруденции и других гуманитарных наук, частично исследующих политическую сферу. Политика представлена как составная часть всего мироздания. Взаимодействуя с космосом, природой, обществом и различными сферами последнего, политика тем самым обозначает те свои важнейшие внешние связи, которые являются основанием для возникновения специфических форм научного отображения ее определенных черт и граней. Так, политика, рассмотренная в качестве органической составной части всей совокупности социальных, природных и космических (символизирующих специфическую часть природных) явлений, изучается политической философией. Эта и сопутствующие ей дисциплины (политическая глобалистика, политическая гуманистика, политическая антропология и др. ) раскрывают наиболее общие и глубинные связи политически организованного сообщества с различными сферами и уровнями жизни человека, выявляя значение политики для его существования и развития.
Связи политики со сферой космоса изучаются и описываются политической астрологией, пытающейся установить зависимость политических явлений и изменений (в поведении масс, стиле лидерства и др. ) от расположения небесных светил, изменения солнечной активности, звездных катастроф, галактических трансформаций.
Политика в ее взаимоотношениях с природой описывается целой группой наук — политической географией, политической экологией, этом идет как бы разделение сфер применения методов: одни из них больше приспосабливаются к объяснению локальных ситуаций, другие —к концептуальному изучению политики. Одни исследователи используют по преимуществу константные величины, другие— переменные. Но в целом большинство современных ученых уже не ведет споров о том, что первично — рациональность или иррациональность, и не мыслит по принципу “или—или”. Меняется сама атмосфера, дух научных исследований.
В то же время следует учитывать, что объединение методологического инструментария и достигаемое на этом пути согласие между учеными в объяснении явлений не ведет к согласию сторонников различных теоретических представлений во взглядах на политику, на методы ее исследования. Согласие относительно методов имеет ситуативный характер: оно достигается на основе объяснения группы явлений, отдельных событий. Иными словами, методы универсализируются, а концепции дифференцируются. Интеграция политической науки осуществляется на базе дифференциации разного рода теорий.