Сословный строй народов Северного Кавказа, закреплённый в нормах обычного права в XIX в. не претерпел особых изменений по сравнению с предыдущим периодом, разве что границы между различными социальными слоями обозначились более четко. Современными исследователями выделяется следующая общая структура, характерная практически для всех северокавказских обществ в XIX веке:
1) горские князья, сосредоточившие в своих руках всю полноту гражданской, военной, судебной и административной власти;
2) свободные общинники - непосредственные производители;
3) зависимое население.
К высшим сословиям у карачаевцев и балкарцев относились бии (таубии); у абазин - князья «аха» и крупная знать - «амыстаду»; ногайская верхушка была представлена «улусными лучшими людьми» во главе с князем; у адыгов во главе общества стояли князья (пши) и уорки (дворяне), разделенные на несколько степеней.
Адыгские князья составляли особый слой в иерархической структуре общества, выделение которого началось еще в XIV в. К началу XIX в. процесс социальной стратификации в адыгском обществе в основном завершился и фигура князя стала основной.
Княжеское достоинство передавалось только по рождению, на что указывает ряд источников. Так, Рейнеггс еще в конце XVIII в. писал: «Ни один знатный человек не может подняться до княжеского звания, так как князьями у них только родятся». В XIX веке такое положение не только сохранилось, но и закрепилось в адатных нормах. В сведениях о народных преданиях и обычаях адыгов, собранных войсковым старшиной А.А. Кучеровым в начале 40-х годов XIX в. записано: «Муж высшего сословия сообщает права сего сословия жене, но жена не сообщает своего сословия ни мужу, ни детям, сама же не теряет оного браком, если оно принадлежало ей до замужества». В кабардинских адатах, опубликованных Ф.И. Леонтовичем в Одессе в 1882 г. также указано на это обстоятельство. В случае заключения неравного брака, дети, рожденные в нем, уже не обладали привилегиями княжеского сословия, не имели права на наследство и носили общее для всех адыгских обществ наименование «тума». Указывая на это обстоятельство, один из исследователей Кавказа К. Кох отмечал, что «в Западной Черкесии, конечно, этот предрассудок больше не действует, но на востоке, особенно у кабардинцев и бесленеевцев, на происхождение обращают очень большое внимание».
В Кабарде издавно выделялось четыре княжеских фамилии Бекмурзиных, Кайтукиных, Мисостовых и Атажукиных, ведущих свое происхождение от правителя Инала (XVI в.), после смерти которого данная территория была разделена на уделы, поделенные его сыновьями Атажуком, Мисостом и Кайтуко; впоследствии из рода Кайтуко был выделен удел Бек-Мурзина. С тех пор деление Кабарды на четыре части, принадлежавшие представителям этих фамилий, стало основным.
В нормах обычного права народов Северного Кавказа прямо указывается на главенствующее положение князей: «Он считается главой своего народа, начальником его вооруженных сил. Народ обязан его уважать как высшего по происхождению. Лицо, покусившееся на жизнь князя, будет непременно истреблено с целым семейством. На народном собрании князь занимает первое место и имеет решительное влияние на решение собрания. Судебная расправа делается по обычаям (адатам), но князь может, принимая кого-нибудь под свое покровительство, ускорить разбирательство». Источники XIXв. свидетельствуют о том, что князь был не только юридически основной фигурой в обществе, но и фактически управлял им. С.М. Броневский писал, что «князь может наказать своего узденя за какой-либо главный проступок смертию или отобранием от него крестьян, скота и всего имущества. За измену, ослушание, дерзость князь властен предать смерти своего крестьянина или вместо того разорить его дом и распродать его семейство». А в описании кабардинского народа П.С. Потемкина сказано: «Князь может взять у своего подданного все его достояние, может взять всех сто ясырей, или пленников, и продать их, может, наконец, отнять его дочь и жену».
Власть князей распространялась на все внутренние дела адыгов. Они имели право на объявление войны, заключение мира, в их руках находились суд и расправа. Однако в случае злоупотребления ими своими правами, обиженный свободный адыг мог уйти из покровительствуемого князем аула к другому владельцу, под покровительство последнего. Данное положение нашло свое отражение и в адатах: «...когда уздень от князя обижен и не получает назначенных подарков, тогда уздень в праве переселиться от князя на другое место... Князья не имеют права обижать узденей без причины. Согласно нормам обычного права, уздени должны были получать от князя так называемую узденьскую дань, которая включала: семейство крепостных, несколько сот баранов, часть земли и различные железные вещи.
Во внешних сношениях князья также играли превалирующую роль, выступая от имени всего народа при заключении различного рода договоров, в том числе и с Россией.
Другими нормами, выделяющими князей из основной массы правящего сословия, были положения обычного права о повышенной уголовной ответственности при посягательстве на их личность или имущество. Так, за убийство простого свободного адыга обычно уплачивалась цена крови, равная 20 условным единицам, за убийство уорка - 42; а за убийство князя (пши) - 100. При этом существовал ряд особенностей, присущих данному роду отношений при убийстве князя, заключавшиеся в следующем: плата за кровь принималась только тогда, когда убийца также принадлежал к княжескому роду; в противном случае и он, и его семья уничтожались, а их имущество разграблялось. Такое положение приводило к тому, что даже «при сражениях владелец узденей и подданных их бьет и рубит, а уздени на противного им владельца по древнейшим их обычаям и рук своих поднять не могут и только что сами от них ретируются и спасают живот свой». При ранении лиц княжеского сословия, оскорбления их, а также в случае кражи их имущества также был установлен повышенный уголовный штраф.
Нормы семейно-брачного права кабардинцев и адыгейцев также свидетельствуют об обособленности княжеских фамилий: браки заключались только внутри сословия. А так как княжеских фамилий в рассматриваемый период было ограниченное количество, то довольно часто практиковались национально-смешанные браки, на которые общественное мнение реагировало не так негативно, как на неравноправные. Дети, рожденные в браке от неравноправных партнеров, уже не обладали правами высшего сословия и составляли особую прослойку в социальной структуре адыгского общества.
У другой части адыгов (черкесов) сословное деление общества носило аналогичный характер. К высшему сословию также относились князья «пши», часто именуемые в русских документах «владельцами»... Подвластное население жило невдалеке от жилья князя, на его землях, за что несло ряд повинностей в пользу последнего: натуральную ренту и отработку. Будучи верховными собственниками земли, князья могли распоряжаться ею по своему усмотрению (особенно в Кабарде и в среде аристократических племен). Довольно часто они передавали ее часть уоркам (дворянам) под условием службы, что образовывало довольно стройную иерархическую лестницу, зафиксированную в ряде источников. Разделение высшего слоя адыгского общества по степеням традиция приписывает князю Берслану Кайтуковичу. Однако, это деление весьма условно. Низшие степени дворянства находились в подчинении у высших, а последние - у князя.
По этому поводу известный исследователь этнологии Кавказа И.Бларамберг писал: «Кавказские дворяне были ничем иным, как мелкими вассалами князей... Они составляли двор и княжеский совет, их обязанности состоят в ежегодной выплате определенных налогов серебром или продуктами питания, а также в необходимости выставлять во время военных действий определенное число вооруженных людей... Обязанности, которые они должны исполнять по отношению к своим князьям, ограничены обычаями... Считается, что земли принадлежат князьям, которые раздают ее дворянам, и хотя эти последние столетиями пользуются ею как вассалы, тем не менее преобладающим является право князя».
Наибольшими правами и привилегиями обладали дворяне высшего разряда - тлокотши и дыженуго. Это прослеживается даже в их наименовании: «дыженуго». В переводе в языке адыгов это означает «позолоченное серебро»; «тлокотлеш» - «рожденный от могущественного». Эти социальные группы в адыгском обществе находились в непосредственной вассальной зависимости князя, основанной на праве пользования княжескими землями.
Согласно статистическим данным 1885 г. в Кубанской области к сословию тлокотлеш относилось 36 фамилий; дыженуго - 3; в Кабарде соответственно 64 и 30 (при этом сословие тлокотлешей было представлено тремя основными фамилиями: Тамбиевыми, Куденетовыми и Анзоровыми); у бесленеевцев - 18 и 2; у шапсугов, абадзехов и бжедухов дыженуго не зафиксировано, а тлокотлешей было сответственно 2, 3 и 13. У натухайцев, махошевцев и хатукаевцев название тлокотлеш не употребляется, а говорится об узденях 1-й степени. Как известно, в демократических племенах они имели несколько иные права, хотя, несомненно, относились к привилегированному слою.
По своему социальному положению тлокотлеши и дыженуго находились немного ниже князей. Плата за их кровь была также высока; в браки они ступали только с равными по достоинству; в их подчинении находились как дворяне более низших степеней, так и свободное и зависимое население, живущее на их землях и несущее определенные повинности в их пользу. В свою очередь, как уже было указано выше, тлокотлеши несли определенные обязанности в пользу князя: сопровождали его в военных походах, участвовали при осуществлении кровной мести при убийстве последнего, несли определенные имущественные платежи в их пользу, строго зафиксированные обычаем. По этому поводу И. Бларамберг указывает: «Уздени обязаны следовать за своим князем на войну всякий раз, как он того потребует, и поставлять ему в качестве вспомогательного войска столько своих подданных, сколько они могут. Если киязь в силу слишком больших расходов или в силу обстоятельств делает долги, его уздени обязаны оплатить их». В подчинении данной категории дворянства состояли уорк-шаотлехусэ, исполняющие по отношению к первым ряд обязанностей: мщение как за кровь убитого сеньора, так и за причиненное ему оскорбление; сопровождение его в набегах, походах и брачных поездках: присмотр за его имуществом и т.п. Социальное положение других разрядов практически мало отличалось друг от друга, но здесь следует отметить тот факт, что уорки, не имевшие зависимых от них других уорков, не могли принадлежать ни к сословию тлокотлеш, ни к сословию дыженуго, которые относились к высшим разрядам дворянства.
К самому низшему разряду дворянского сословия у адыгов относились пшекау (уздени четвертой степени), которые «не суть холопы, но и не равняются с настоящими узденями». Согласно обычному праву адыгских народов, пшекау были обязаны выполнять все приказания князя, безотлучно при нем находиться, смотреть за порядком в доме князя или уорка более высокой степени, прислуживать за столом и выполнять некоторые иные домашние работы. Следует отметить, что такое положение данного разряда уорков не может являться, по справедливому замечанию ряда авторов, основанием отнесения их к высшему сословию. Скорее всего, они занимали промежуточное положение между высшим и средним сословием. Даже работавшая во второй половине XIX столетия комиссия для разбора сословных прав горцев Кубанской и Терской области не отнесла пшекау к высшему сословию адыгского общества.
У карачаевцев и балкарцев сословное разделение было выражено менее четко, но в рассматриваемый период уже имело место. К высшему сословию у них относились бии (у балкарцев - таубии), представленные несколькими фамилиями. В Карачае это - Крымшамхаловы, Дудовы и Карабашевы; в Балкарии - Абаевы, Кучюковы, Балкароковы, Келеметовы, Барысбиевы и Урусбиевы. По сведениям 1885 г. Комиссии по правам высших горских сословий семейств таубиев в Балкарии было 89, биев в Карачае - 35.
Карачаевская и Балкарская община, довольно еще сильные в рассматриваемый период ещё являлись сдерживающим фактором, не позволяющим захватить всю полноту власти со стороны высшего сословия, однако их позиции постепенно слабели. Бии и таубии (в русских источниках они называются старшинами) выступали, как и адыгские пши, представителями карачаевцев и балкарцев во внешних сношениях. Другими факторами, выделяющими биев и таубиев как господствующее сословие, были повышенная уголовная пеня за убийство или оскорбление достоинства представителей данных фамилий, сосредоточение в их руках суда и расправы.
В отличие от аналогичных структурных образований адыгов, в Карачае и Балкарии правящая верхушка не обладала правом частной собственности на землю, хотя в рассматриваемый период уже начала захватывать общинные земли в свое единоличное пользование. Но юридического оформления этот процесс не получил.
Сосредоточив в своих руках гражданскую, военную, судебную и административную власть карачаевские и балкарские бии и таубии постепенно прибирали к своим рукам не только общинные земли, но и личность даже свободных общинников. Кроме того, общинники должны были выполнять в пользу первых определенные повинности, зафиксированные в адатах: «Старшина имеет право для себя назначить табунщика и баранщика из кулов». «Когда старшинский сын приведет к себе жену, то берет с каждого... по одной скотине». «Женившись, старшина имеет право жену свою на теглариш отправить и оставить ее в доме каракиши, если захочет этого, в продолжение одного года». «Во время женитьбы или при взятии в жены по обряду, старшина сам является в дом каракиши, который должен для него делать пиво...». «По смерти старшины каждый каракиши режет по одному барану и, сверх того, по три живых барана для зареза...». «При выдаче дочерей, каракишиле дают из калыма своему старшине две скотины». «Из калыма, получаемого кулами, отдается старшине три скотины...», - находим мы у карачаевцев в статьях адата. Аналогичные обычаи и нормы функционировали и у балкарцев.
В «Адатах кавказских горцев» Ф.И. Леонтовича таубии помещены на одну ступень с карачаевскими биями. Это сделано правильно, так как этническое родство карачаевцев и балкарцев, их давние экономические и культурные связи определили за собой схожесть строения их этносоциальных отношений. Так же как и карачаевские бии, таубии в рассматриваемый период в Балкарии перешли в наступление на общинные земли, захватывая себе лучшие участки (хотя эти земли ещё не находились в их частной собственности).
Подвластное население в Балкарии, как и в Карачае, было обязано выполнять определенные повинности и платежи в пользу высшего сословия: пахать и убирать поле таубия, пасти его скот и лошадей; уплачивать определенную подать за пользование землей; уплачивать ему определенную часть из калыма в случае выдачи дочерей замуж.
Согласно выводам комиссии для разбора сословных прав горцев Кубанской и Терской областей, «судейская, исполнительная и административная власти не могли принадлежать никому другому, как, только лицам всесильного в горах сословия таубии, и действительно, до введения в балкарских обществах участковых судов... все возникавшие в горах тяжебные и уголовные дела рассматривались и решались патриархальным способом - старейшими по летам таубиями». Выводы этой же комиссии приравнивали таубиев к адыгскому сословию тлокотлеш. К нему же были приравнены и карачаевские бии.
Нормами обычного права четко определялось привилегированное положение высших сословий карачаевского и балкарского обществ. Так, кроме указанных повинностей, платимых свободными общинниками, последние были обязаны участвовать в военных походах своих князей. В случае убийства представителя знатных фамилий композиционные выплаты также были довольно велики (но не такие высокие, как у адыгов) и равнялись 15 условным единицам (куда входили земля, железные изделия и крепостные крестьяне) или 1500 рублей серебром. В случае нанесения увечий или оскорбления «обиженный старшина получал одну душу крестьян».
Так же, как и адыгские пши и тлокотлеши, бии и таубии могли жениться только на представителях своих сословий. Дети от неравных браков назывались «чанка». Привилегии княжеского сословия проявлялись еще и в том, что если наследование у всех остальных категорий населения осуществлялось по нормам обычного права, согласно которым женщины отстранялись от наследства, то у представителей княжеского сословия - по нормам мусульманского права (часть имущества могли наследовать жена и дочери умершего).
У ногайцев сословное деление было установлено также довольно четко. Правящие верхи именовалась в русских источниках «улусными лучшими людьми». Во главе каждой орды стоял князь, ниже которого место в иерархической лестнице занимали мурзы, возглавлявшие улусы. Главными мурзами были родственники князя - нураддин, кейковат и тайбуга, которые управляли отдельными частями орды.
Несмотря на то, что орду возглавлял князь, его власть была ограниченной, так как наиболее важные вопросы общественной жизни выносились на решение съезда ногайской знати. Власть князя рассматривалась прежде всего как поручение съезда мурз и основывалась на его авторитете, коллективных правовых гарантиях. Однако что касается судебной власти, то здесь его господство было неограниченным.
Таким образом, адыгские пши, тлокотлеши и дыженуго, карачаевские бии и балкарские таубии, ногайские мурзы являлись высшими привилегированными сословиями, сосредоточившими в своих руках суд и расправу, административную и военную власть. Нормы обычного права закрепляли такое положение в правовой системе вышеназванных народов, регулируя отдельные вопросы уголовно-правовых отношений, семейно-брачного права и обязанности зависимого населения.
Зависимое, но лично свободное, население у балкарцев называлось «каракиши», у карачаевцев - «уздени». Будучи лично свободными, в тоже время они были вынуждены, согласно нормам обычного права, целым рядом повинностей в пользу лиц княжеского сословия, в частности, «должны были повсюду следовать за своими старшинами, исполнять беспрекословно их волю и оказывать материальную поддержку».
Правовое регулирование сословных отношений в Карачае и Балкарии положение было зафиксировано как в адатах, так и в официальных документах того времени: «Подать, платимая каракиши таубиям, заключалась в следующем: 1) в даче таубию одного быка из полученного калыма; 2) в обязательной, на своих харчах, однодневной работе во время пахоты, покоса и жатвы; 3) в уплате податей известных под названием уча (уча - часть убитого животного на охоте); 4) в уплате податей известных под именем башбайлаган и дзига (подати дочери таубия, приехавшей погостить к своим родителям через один - два года после свадьбы. Кроме этого, по требованию таубия, каракиши обязан был сопутствовать своему владельцу в походах и поездках, обязан был давать на один день на объезд верховую лошадь... В военное время все каракиши обязаны были поголовно выйти под ружье».
Но тем не менее, нельзя считать, что уздени и каракиши обладали только обязанностями. У них были и определенные права. Уздени могли определенным образом участвовать в управлении обществом: заседать в народном суде - тёре и мехкеме; принимать решения на собрании общинников. Однако эти права их были ограничены властью старейшин.
Здесь следует отметить, что обычное право определенным образом защищал свободу узденей от посягательств со стороны биев. Так, согласно ст. 55 главы XII карачаевских и балкарских адатов в случае нанесения телесных повреждений, «старшина... обиженному должен отдать одну лошадь и сварить пива». Уголовная ответственность за убийство свободного узденя или каракиши также была велика, но композиционные выплаты были в три раза меньше, чем за убийство представителей высших сословий. В случае воровства каракиши у бия, первый мог отдаться в рабство, однако если таубий украл что-либо у каракиши, потерпевшему возвращалась только вещь или её стоимость.
Среднее узденское сословие придерживалось также определенных ограничений при заключении брака. Во всяком случае, жен они предпочитали брать из семей равного им правового статуса. Такое же положение зафиксировано и у адыгов.
Свободные у кабардинцев носили названия: пшекау, азеты, беслан-уорки и уорк-шаотлугузы. Неся определенные обязательства по отношению к своим князям, они как и карачаевские уздени и балкарские каракиши, обладали определенными правами: могли участвовать в народном собрании; обладать собственным имуществом и полностью распоряжаться им; в случае обиды со стороны князя - перейти под покровительство другого. В обязанности же их входило: мщение за кровь убитого владельца или помощь ему при осуществлении кровной мести; сопровождение владельца в набегах, походах и брачных поездках; помощь в приеме гостей князя, их одаривание подарками; присмотр за лошадьми и оружием тлокотлеша или дыженуго.
Особое положение занимали пшекау и азеты. Азеты были бывшими крепостными, выкупившимися на волю или от пущенными на нее по добровольному желанию владельца; пшекау формально относились к дворянскому сословию. Фактически они были узденями четвертой степени, самого низшего разряда. Еще одна категория свободного населения у адыгов носила название тфокотлей, которые по своему происхождению являлись социальной группой уходящего первобытнообщинного строя. По своей первоначальной природе тфокотли - это свободные члены адыгской сельской общины. Сохраняя личную свободу в рассматриваемый период, они тем не менее находились в экономической зависимости от уорков и князей.
Одной прослойкой свободных являлись и вольноотпущенники, число которых в первой половине XIX века было не очень велико. Несмотря на формальную свободу, они продолжали нести определенные обязанности в пользу своих бывших владельцев, схожие с обязанностями тфокотлей и кара-узденей. Согласно кабардинским адатам, отпущенные князьями и узденями на волю люди не вправе были отходить из их аулов в другие. Они должны были жить в этих аулах как сами, так и их дети и внуки. Вольноотпущенники могли в любой момент снова превратиться в зависимых.
Промежуточное положение между свободным и зависимым населением занимали у кабардинцев - оги; у абазин - лыг; у балкарцев - чагары (ясакчи). Балкарские чагары, по словам В. Миллера и М. Ковалевского, были поселены на землях не только князей, но и каракиши, неся в пользу собственников земли определенные повинности: раз в год отработочные работы на хозяйских полях; доставка дров на топливо; пастьба владельческих отар и табунов; отдача в пользу хозяев части калыма и наследственного имущества; ежегодные подарки сырами и частью убитых ими животных. Сверх этого с каждого двора чагара один мужчина и одна женщина должны были постоянно работать на собственника земли таубия или каракиши.
Аналогичное положение наблюдалось у адыгов. Оги несли в пользу своих владельцев следующие повинности: ежегодная подать в размере шестидесяти мер проса с каждого плуга; угощение гостей владельца; доставка дров; участие в постройке дома хозяина. Начиная с шестнадцати лет каждый член семейства был обязан отработать на владельца пять дней в году. Согласно документальным свидетельствам, оги составляли переходное состояние от крепостного сословия к слою свободных земледельцев. Как оги, так и чагары не могли покинуть место своего проживания. Владелец имел право на имущество этой категории подвластных, даже в случае выхода ими на волю. Оги и чагары могли иметь своих крепостных и рабов, которые, однако, при выходе первых на волю, оставались в собственности прежнего владельца огов.
В Карачае такой прослойки не существовало, а было всего две формы зависимости несвободного населения: крепостная зависимость юльгюлюкулов и рабская - башсызкулов. В переводе с карачаевского юльгюлюкул - обрядный кул; башсызкул - кул безголовый. Несмотря на принадлежность к одному сословию, они тем не менее различались в своем правовом положении.
Юльгюлюкулы имели свое хозяйство, которое вели на земле владельца; продавать их можно было только всем семейством, не разрозняя. В отличие от них башсызкулы находились в полной личной зависимости от своего владельца, в его собственности. Они не могли иметь своего имущества; могли быть проданы без всяких ограничений; не имели своей семьи. По своему правовому положению данная категория напоминала рабов в Древнем Риме.
В Балкарии низший слой населения также составляли касаки, т.е. крепостные, и караваши - рабы. Согласно данным В. Миллера и М. Ковалевского, касаки, подобно карачаевским юльгю-люкулам, обладали еще некоторой свободой, караваши же «продаются и покупаются наряду со скотом. Запрещение разрознять семьи при продаже касается только касаков, - отнюдь не каравашей». При убийстве касака или караваша денежные выплаты поступали в пользу владельца; как и калым, при выдаче женщин этого сословия в замужество.
У адыгов аналогичными структурными образованиями были шиитли и унауты. Пшитли - общее наименование крепостных: у кабардинцев они назывались лагунапыты, у черкесов - дехефетентами. В переводе с адыгского «лагунапыг» - светелка при дохме. Данное наименование хорошо отражает их положение. В отличие от огов, живших своим хозяйством за пределами усадьбы владельца, первые, хотя и имели свой особый дом во дворе господина, своего хозяйства, в основном, не вели и все необходимое для жизни получали от владельца. Так же как и оги, лагунапыты имели возможность выкупиться на волю, однако, также как и первые, не могли полностью распоряжаться своим имуществом.
Правовое положение крепостных, их обязанности, были закреплены в нескольких статьях адата, согласно которым «крепостные люди... работают обще для себя и своих владельцев и из вырабатываемого хлеба каждого рода и сена определяют половину для владельцев, а другую - для содержания себя с семейством и своего скотоводства, и из своей части хлеба и сена никому ни продать, ни подарить не имеют права без воли своих владельцев. Продавая же или променивая свой скот, лес и другие продукты своего хозяйства по своему усмотрению, из вырученной за оные суммы... обязаны так же уделить половину своим владельцам. Кроме сего крепостные женщины и девицы исправляют все работы по дому своего владельца, относящиеся к их полу».
Самый низший слой зависимого сословия составляли: башсызкулы у карачаевцев, караваш у балкарцев, унавы у абазин, унауты у адыгов. Источниками рабства являлись: плен, продажа, совершение какого-либо правонарушения (например, убийства или кражи в третий раз), похищение.
Унауты у адыгов занимали почти такое же положение, как башсызкулы и караваши у карачаевцев и балкарцев, правовое положение которых было рассмотрено нами выше. Они не имели никаких личных и имущественных прав. В переводе с адыгских языков «унаут» - домашний слуга («уна» - дом; «ут» - слуга). Они жили в доме владельца, исполняя самые тяжелые повинности. За убийство унаута, нанесение ему телесных повреждений ответственность на владельца не распространялась; в случае совершения такого действия со стороны постороннего человека это рассматривалось только как нанесение ущерба имуществу владельца унаута, влекшее за собой санкции имущественного характера. В частности, за убийство унаута уплачивалась только его покупная стоимость.
Имущества унауты не имели, всем необходимым их снабжал хозяин; все, что они каким-то образом приобретали, являлось собственностью владельца, который мог распоряжаться им по своему усмотрению. Таким образом, данная категория являлась наиболее бесправной из всех социальных слоев кавказского общества XIX в.
В пореформенный период в Российской империи, при освобождении зависимых сословий на Кавказе, были выработаны особые правила проведения этой реформы с учётом своеобразных отношений, сложившихся в этом полиэтничном регионе. 30 апреля 1867г. были разработаны «Правила по освобождению зависимых сословий в горских племенах Кавказа». В соответствии с ними определились порядок перехода зависимых сословий к свободному состоянию, обязанности мировых посредников, которые должны были утверждать выкупные сделки, разбирать жалобы и недоразумения и т.п. Выкупные платежи в аулах, в отличие от центральных губерний империи, основывались не на выкупе земельного надела, а на выкупе крестьянами своей личности.
Датой обязательного освобождения крепостных крестьян в Кубанской области в частности было назначено 1 ноября 1868г. До этого освобождение в области совершалось на основании добровольных сделок. Но зависимое население практически не шло на добровольные сделки, рассчитывая на бесплатное освобождение.
30 апреля 1867г. были одобрены Александром II «Правила по освобождению зависимых сословий в горских племенах Кавказа». На основании этих правил вырабатывались более детальные, приемлемые к определенным областям, установления. В них было определено, что датой окончательного освобождения крестьян является 1 ноября 1868г. До этого времени освобождение зависимых сословий на Кавказе совершалось на основании добровольных сделок. Освобождению подлежали патриархальные рабы, не имевшие своего хозяйства и жившие при доме владельца, и крепостные крестьяне, имевшие небольшое хозяйство и семью. Выкупные платежи в аулах, в отличие от центральных губерний, основывались не на выкупе земельного надела, а на выкупе крестьянами своей личности. Уже к 1870-м годам зависимые сословия были окончательно освобождены.