Доклад Блаженный Августин и теория двух мечей
Некоторые полагают, что эдиктом Константина христианство было сделано государственной религией. Но это противоречит ясному и точному тексту эдикта. Эдикт не признает никакой религии в государстве господствующею. У язычников не были отняты те привилегии, которые делали на практике их религию господствующей. Эдиктом предоставлялась всем полная свобода вероисповедания. Сам Константин достаточно долгое время желал оставаться на нейтральной почве. Но для личности это невозможно. Константин имел детей, и ему нужно было дать им воспитание в том или ином духе. Он дал им христианское воспитание, и хотя они не были крещены, однако принадлежали к христианской церкви. Таким образом, равновесие было нарушено. Всякому стало ясно, что христианство сделалось религиею государя, а для весьма многих личные воззрения императора могли иметь большое значение. И хотя Константин Великий до самой смерти носил титул "pontifexmaximus" и после смерти был объявлен богом, однако, когда он был последний раз в Риме, он достаточно показал всем, какой религии он держится.
Весьма важным шагом императора Константина было создание новой столицы, что на века предопределило развитие Римской империи. Чтобы оценить историческое значение новой столицы, вызванной к бытию первым христианским императором, достаточно привести себе на память следующие слова Григория Богослова, имевшего полную возможность оценить важность «нового Рима». Константинополь есть „око вселенной, могущественнейший город на суше и море, как бы взаимный узел Востока и Запада, куда отовсюду стекается и откуда, как с общего форума, исходит все важнейшее в вере". Все эти перечисленные стороны деятельности Константина дают ему громкую славу в истории и характеризуют его как человека, одаренного исключительными умственными талантами.Евсевий Кесарийский, близко знавший Константина, и описавший жизнь его после его смерти, когда, следовательно, для историка открывалась возможность говорить беспристрастно, рисует привлекательный нравственный образ Константина, подтверждая свою характеристику фактами, против которых едва ли может что либо возражать даже придирчивая историческая критика.
После смерти императора Константина империя еще несколько десятилетий будет формально оставаться единым государством. Умирая, Константин завещал власть трем своим сыновьям и двум племянникам, однако в 353 г. римский мир вновь объединил сын Константина Констанций. Последним императором единой Римской империи стал Феодосий I (379-395), еще при жизни которого два его сына были провозглашены императорами - старший, Аркадий, для Востока, и младший, Гонорий, для Запада. Интересно, что резиденцией Гонория считался Медиолан (Милан), а не Рим: из этого факта можно представить ту степень запустения, в которой находился тогда Вечный Город. С тех пор империя больше не объединялась под властью одного императора. При этом для современников она оставалась по сути единой. В обеих частях государства действовали прежние законы, новые выходили за подписью обоих императоров. Сохранялась старая римская система двух консулов - теперь один из них назначался на Западе, а другой - на Востоке.
Исторические условия очень рано привели к тому, что римский епископ приобрел чрезвычайное значение в политических распрях, в общих судьбах Запада. В догматических вопросах Римский престол тоже занимал выдающееся положение в христианском мире. Надримским епископом не было близкой и непосредственной политической силы, - наоборот, он стоял сам над отдельными вождями тех или иных политических групп. Все это в высокой степени отличало Римского епископа от Константинопольского патриарха и других восточных патриархов. На Востоке христианская Церковь слагалась в свободном единстве из независимых («автокефальных») «местных» церквей - и это единство, при наличности многих взаимно независимых церквей, осуществлялось через соборы. На Западе Рим (не по церковным, а по общим историческим условиям) рано занял центральное положение, - и централизация эта развивалась постепенно все сильнее и сильнее. Уже к IX веку римский папа сосредоточил в себе высшую церковную власть для всего Запада. Но одновременно с этим развивалось и политическое значение римского епископа, из рук которого получали властители разных политических образований свое признание («коронацию»).
Церковь строила «civitasDei» - град Божий, но фактически развивалась лишь политическая власть папы, росло политическое его влияние. Поэтому исконная христианская идея теократии, как «воцерковления» всей жизни, как внутреннего ее преобразования, получила на Западе совсем новый смысл - отчасти приближавший теократическую идею в западном христианстве к ветхозаветной теократии. Но средневековая теократия фактически была властью духовенства (клирократия); поэтому неверно говорить о «средневековой теократии» -христианский смысл теократии был забыт и смят тем, что церковная власть (власть высшего духовенства) признала себя источником всякой власти.
Здесь были налицо не угодничество и сервилизм, как на Востоке, а, наоборот, принципиальный уход от нормальных отношений церкви и государства. Получилось искажение теократической идеи, имевшее неисчислимые тяжелые последствия для христианского Запада. И если восточная система взаимоотношений церкви и государства характеризуется иногда, как «цезаропапизм», т. е. как усвоение светской власти высших церковных функций, то западная система может быть охарактеризована, как «папоцезаризм», т. е. усвоение первосвященнику Рима, папе, светской власти.
Неправда и даже ложь всей этой системы заключается в том, что Церковь на Западе стала на путь «политического действования» и неизбежно усвоила многие черты светского государства. Конечно, Церковь на Западе вовсе не забыла заветов Христа о внутреннем движении душ к Богу, но ее церковная энергия уходила преимущественно на внешнюю организацию. На этом пути Церковь на Западе достигла очень многого; централизация всей церковной власти на Западе в руках римского первосвященника обусловливает бесспорное внешнее единство, которое охраняет авторитет Церкви и ее влияние.
Теократическая идея, столь основная для христианства, как идея преображения всей жизни в духе Христовом, оказалась, таким образом, подмененной идеей внешнего единства. Отсюда неизбежность торжества формы над духом, проникновение юридического начала в самую организацию Церкви.
Ключевым автором и создателем так называемой теории «двух мечей», оказавшей значительную роль на развитие учения и догматики Римской церкви стал Блаженный Августин.
Главная цель Августина как теолога и философа - примирить учение Библии с философским наследием платоновской школы. Что касается политической философии - то она изложена в одном из его главных трудов, написанных в пору интеллектуальной зрелости - “О граде Божием” (413-426 гг.). В двадцати двух книгах “Града Божьего” есть Библия, есть история Рима, древняя философия, классическая литература, физика, химия, искусство - Августин хотел объять все и всех. С точки зрения истории политической мысли главная идея этого труда - теократическая, а смысл - замена единства Римской всемирной империи (государственной власти) на единство всемирной католической (католический - греч. - всеобщий, всеохватывающий) церкви (духовной власти). Августин формулирует теократическую идею - преобладание власти Бога и Церкви над государством, примат духовной власти перед властью светской. Бог - высшая ценность.
Этот трактат он писал под впечатлением от захвата Рима. Свой труд Августин направил в первую очередь против язычников, утверждавших, что империя рухнула из-за вытеснения древнего культа богов новой христианской верой. Августин справедливо напоминал своим оппонентам, хвалившим древнюю римскую республику, что задолго до пришествия Христа она стала самою распущенною и развращенною, и, стало быть, погибла в первую очередь от испорченности нравов. Другой причиной, погубившей республику, по его мнению, были безжалостные гражданские войны, более бедственные, чем войны с внешними врагами, в которых погибло много знатнейших людей.
В борьбе с язычниками Августин даже пытался доказать, что римская республика никогда не была республикой, ибо там никогда не было справедливости. “Но истинной справедливости нет нигде, кроме той республики, Основатель и Правитель которой - Христос, если эту последнюю угодно будет называть республикой, так как нельзя отрицать, что она - народное дело. Но поскольку в нашем случае это может показаться необычным, то скажем так: истинная справедливость существует только в том граде, о котором Писание говорит: “Славное возвещается о тебе, град Божий” (Пс.86).
Августин указывал, что Христос дал многочисленные заповеди в пользу наилучших нравов и против разврата, а языческие боги не дали чтившему их народу ничего, что могло бы предотвратить гибель республики, но, напротив, своим примером они усугубляли порчу, содействуя этой гибели. Он обращался к богато одаренному природой, но лишенному истинной религии римскому народу, дабы эта природа очистилась и усовершенствовалась посредством истинного благочестия: пробудись, ибо настал день, пробудись, как это сделали уже лучшие из твоих сынов, чья доблесть, страдания и даже смерть за истинную веру приобрели всем настоящее отечество.
Следуя Новому Завету, Августин употребляет понятия “небесное” и “земное” отечество; различает их и использует только “небесное отечество” в качестве политической ценности. В это отечество зовет Августин и убеждает присоединиться к числу его граждан. Его призыв - не равнодушно и беспристрастно обозначенная цель, а мысль, прошедшая через боль сердца. Потому и язык, с помощью которого эти мысли формулируются, не холоден, но горяч. Августин увещевает: пусть не жалуются вырожденцы на якобы дурные времена, ведь им нужна не спокойная жизнь, а безопасность для их распутной жизни. Августин уверен, что сам народ никогда не одобрял распутства в земном своем отечестве; теперь же ему следует потрудиться для небесного отечества, чтобы царствовать в нем истинно и вечно. В небесном отечестве уже не очаг Весты, не камень Капитолия, а единый и истинный Бог “не укажет границ власти, …но даст господство без конца”.
Ход человеческой истории, по мысли Августина, предопределен Божественным провидением и представляет собой борьбу светлых и темных сил. Божество есть лишь источник добра, зло проистекает из свободной воли, стремящейся к самостоятельности и не признающей Божественных установлений. В соответствии с борьбой светлых и темных сил и всемирная история распадается на два направления: приверженцы Бога на земле, признающие Его волю, войдя в лоно церкви, строят град Божий, а сторонники сатаны строят светское, земное государство. Связав царство дьявола с государством, Августин положил начало многим средневековым ересям.
В своем учении о двух градах Августин исходит из тезиса о единстве человеческого рода: Богу было угодно произвести род людской от одного человека, объединить всех не только общностью природы, но и связать в известном смысле узами кровного родства. И хотя можно наблюдать множество многочисленных народов, живущих на земле каждый по особым уставам и обычаям, отличающихся разнообразием языков, оружия, утвари, одежд, тем не менее, существует всего два рода человеческого общения, которые Августин и называет символически двумя градами.
Августин неустанно, на протяжении всех 22 книг, когда вел речь о граде Божием, повторял, что “Град Божий” обречен в этом мире на бездомность и странничество. Поэтому неверно представлять учение Августина как требование теократического государства. Более того, он даже обосновывал тезис о согласии между двумя градами таким образом, что, пока небесный град проводит как бы плененную жизнь, ведет свое странствование в областях земного града, он, не колеблясь, должен повиноваться законам земного града, которые управляют и поддерживают нашу смертную жизнь.
Вместе с тем, как уже отмечалось, связав земное государство с царством дьявола, Августин впал своего рода в дуализм. Этот дуализм сказался в его двойственной, по сравнению с развитой в Средние века Фомой Аквинским, теорией государства и власти. “Земное отечество”, созданное сынами Каина, никак не является положительной политической ценностью. С одной стороны, Августин писал: “При отсутствии справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки; так как и сами разбойничьи шайки есть не что иное, как государство в миниатюре. И они также представляют собою общества людей, управляются властью начальников, связаны обоюдным соглашением и делят добычу по добровольно установленному закону. Когда подобная шайка потерянных людей возрастает до таких размеров, что захватывает области, основывает оседлые жилища, овладевает городами, подчиняет своей власти народы, тогда она открыто принимает название государства”
Августин пытался провести различие между управлением государством с точки зрения христианского правителя и обычных земных владык. С точки зрения града земного счастье владык состоит в том, чтобы долго управлять, скончаться своей смертью, передав власть сыновьям, покорять враждебные государства, усмирять или вовсе избегать возмущения граждан. Иное дело - задачи и долг христианских императоров, принадлежащих к царству Божиему. Мы называем их счастливыми, говорил Августин, если они управляют справедливо, боятся и чтят Бога, употребляют свою власть на распространение почитания Бога и на служение Его величию. Они медлят с наказанием и охотно милуют в надежде на исправление, сами наказания употребляют как необходимые средства для управления и охранения государства, а не как удовлетворение своей ненависти к врагам. К христианским качествам государей Августин относил скромность в образе жизни при большой возможности жить роскошно, желание господствовать скорее над дурными наклонностями, нежели над какими бы то ни было народами, приношение Богу за грехи жертву смирения, покаяния и молитвы. Августин уверен, что если искусством управления народами будут владеть люди, ведущие, в силу истинного благочестия, христианскую жизнь, то ничто не может быть счастливее для человечества, если по милости Божией они получат власть.
Что же касается власти человека над человеком и вопросов рабства, то всякое начальствование и власть человеческая упраздняются только в небесном отечестве, где никто не будет рабом. Бог хотел, пишет Августин, чтобы Его разумное творение - человек - господствовало не над человеком, а над животным. Поэтому первые праведники были пастырями животных, а не царями человеческими. В Писании, продолжает свою мысль Августин, мы не встречаем раба прежде, чем праведный Ной покарал этим именем грех собственного сына. Таким образом, людям дается понять, что состояние рабства по праву назначено грешнику. Название же рабов в латинском языке имеет такое происхождение: когда победители оставляли в живых тех, кого по праву войны могли убить, последние делались рабами, получая свое название от термина “сохранение” (servi). Что же касается сути проблемы, то Августин, как моралист, более озабочен нравственной стороной проблемы рабства, нежели социальной: лучше быть рабом у человека, чем рабом похоти, ибо сама “похоть господствования” над людьми опустошает душу.
Когда погибнет порожденное “сынами Каина” земное государство, то на его место станет “вечная мировая Божья держава”. Это небесное отечество, ради описания которого, по словам Августина, он и предпринял свой труд, будет существовать вечно. Там никто не рождается, потому что никто не умирает, в нем истинное и полное счастье, и солнце правды сияет одним только добрым. Гражданами вечного государства можно стать только по благодати Божьей: из осужденного человеческого рода Бог наполняет свой град известным предопределенным количеством граждан, выделяя их не по заслугам, ибо все люди без исключения подверглись осуждению в своем испорченном корне, а по благодати. Здесь мы встречаемся с теорией предопределения, развитой впоследствии реформатором Кальвином и составившей значимую часть учения кальвинистского направления в протестантизме, тогда как католическая церковь, к тому времени уже мудро отказалась от нее. У Августина история имеет смысл. Смысл истории - в победе христианства во всемирном масштабе.
Противопоставление Града Небесного и Града Земного, осознанное и выраженное Августином, возвестило о начале Средневековья. Не без влияния творения блаженного Августина «О граде Божием» складываетсядоктрина «двух мечей», согласно которой обе власти, церковная и государственная, одна непосредственно, а другая опосредованно, восходят к Римскому епископу. Светские государи в средневековом Риме считались вассалами папы; папы усваивали себе тогда право не только короновать императоров и королей, но и лишать их престолов.