Религия славян.

Не растеряли славяне во время своего расселения и того духовного капитала, который был накоплен ими в предшествующую эпоху в области общего миросозерцания, верований и культа. Сравни­тельное языковедение и древнейшие исторические свиде­тельства указывают на то, что у славян еще до расселе­ния выработались некоторые более или менее устойчивые религиозные представления и черты культа. Славянам присуща была идея богов, высших существ, подающих благо, «богатство», и идея бесов, злых существ, причиня­ющих беды и несчастия людям. Этих богов и бесов славя­не ощущали в явлениях окружающей природы и припи­сывали их свободной воле все, что совершалось в этой природе. В этом воззрении, вызывавшем естественное стремление направить волю богов и бесов в свою пользу, и лежало начало религиозного культа, который состоял у славян в молениях, обетах и жертвах. Та стадия религи­озного развития, на которой находилось славянство при самом начале своего расселения, прекрасно изображена византийским писателем VI века — Прокопием. «Славя­не, — писал Прокопий, — признают одного бога — со­здателя молнии — владыкой всех и приносят ему жерт­вы. Не знают рока и совершенно не верят, что он имеет какую-либо власть над людьми; если кому грозит очевид­ная смерть, в болезни ли или на войне, он обещает, если • не погибнет, жертву богу и, спасшись, приносить в жерт­ву обещанное и думает, что этой жертвой купил себе жизнь. Почитают они реки, нимф и некоторые другие божества, приносят им всяческие жертвы и по этим жер­твам гадают». Эти верования держались долгое время как у восточных, так и западных славян после расселе­ния и даже после принятия христианства. В одном па­мятнике церковной литературы, дошедшем до нас в ру­кописном сборнике XIV века, но по содержанию и языку, несомненно, более раннего времени, некий «христолюбец» с негодованием говорит о том, что, несмотря на принятие христианства, многие приносят жертвы не су­ществующим богам: «иной называет реку богиней и требу творит, иной творит требу на студенце, ища от него дождя, веруют в Перуна, Велеса, Хорса; огню молятся, называя его Сварожичем, молятся роду и роженицам и кладут им требу-тризну: караваи, хлеб, сыры, мед, кур;
приносят жертвы бесам, болотам и колодцам, считают богами солнце, месяц, землю и воду, зверей и гадов, веруют во встречу, в чох, в птичий грай и другую бесовс­кую кобь». О почитании источников, болот и рощ, т. е. божеств, живших в них, говорят литературные памятни­ки с XI века. Так, митрополит Иоанн упоминает о тех, «еже жруть бесом, и болотом, и кладезем». Церковный устав Владимира среди проступков, подлежащих церков­ному наказанию, перечисляет: «или кто молится под ови­ном, или в рощеньи, или у воды». По свидетельству Косьмы Пражского, чешское простонародье в XI веке так­же почитало студенцы-колодцы, огни, святые боры, де­ревья и камни и приносило им кровавые жертвы. Гельмольд, писавший в XII веке, говорит о почитании рощ, источников и даже камней как о всеобщем обычае при­балтийских славян. Стало быть, культ леса и воды был исконно славянским у наших предков и не был резуль­татом слияния с ними финнов, как это утверждалось иногда в исторической литературе. Исконно славянски­ми являются и имена главных богов у русских славян: Перун, бог молнии и грома, Даждь-бог и Велес, олицет­ворявшие разные функции бога солнца как небесного светила, как источника жизни на земле, человеческой и животной, Сварожич — бог огня. Эти имена сохрани­лись также и у западных славян частью в названиях божеств (Сварожич), частью в личной и географической номенклатуре. И у восточных славян так же, как у западных, ставились изображения богов, их идолы, пе­ред которыми они и совершали свои моления и требы. Об этом рассказывают и арабские писатели (Ибн-Фадлан), и наша летопись. По рассказу летописи, при Игоре в Киеве стоял идол Перуна, перед которым и приносила клятву в соблюдении договора некрещеная русь. При Владимире в Киве стояли идолы Перуна, Хорса, Даждь-бога и Стрибога; в Ростове, по преданиям стоял идол скотьего бога — Велеса. Идолы стояли под открытым небом и на возвышенных местах; каких-либо хором для них — храмов — не было. Моления и требы совершались всеми, кто хотел; особого класса жрецов еще не было. Впрочем, были особые люди, считавшие себя и другими считавшиеся в особой близости с богами. То были вещие люди, знавшие и предрекавшие будущее. Из общей пра­родины принесли восточные славяне и свои верования в загробную жизнь. В могилах славян, относящихся к язы­ческому периоду, вместе с костями или пеплом сожжен­ного покойника находятся обыкновенно различные пред­меты хозяйственного обихода: нож, огниво, кремни для высекания огня, железные орудия, деревянная или гли­няная посуда. Очевидно, погребая покойника или его прах, славяне убеждены были, что жизнь его будет так или иначе продолжаться и в могиле и что домашние вещи ему понадобятся. Представлением о загробном су­ществовании объясняется и обычай справлять тризну на могиле покойника, которого услаждали пиром — яства­ми, питиями и песнями в его честь. Почет покойникам воздавался и в другое время, в самый расцвет весны, когда по верованию славян душа умерших выходила из могил погулять и повеселиться вместе с живыми на игри­щах, названных заимствованным у жителей римской им­перии словом «русалиям (rosalia, праздник роз), вслед­ствие чего и души умерших стали называться русалками. Особым почетом пользовалась душа умершего родона­чальника, дедушки домового, щура, которая пребывала в доме и продолжала печься об его благосостоянии. Эту душу славянин звал на помощь всякий раз, как его по­стигала какая-нибудь беда. Таков смысл известного зак­линания: чур меня, чур меня. Наряду с представлениями о продолжении существования в могилах религиозная мысль славян возвышалась до представления иного мира — рая, страны тепла, света, зеленых садов, куда удалялись души умерших. Чтобы облегчить им этот пе­реход, и существовал обряд сожжения трупов.