Возникновение и развитие теории полицейского государства
Тема полицейского государства обостряется всякий раз, как только власть предпринимает какие-либо меры в отношении наведения элементарного порядка, чаще всего в сфере экономических отношений. Средства массовой информации откликаются на это различного рода публикациями, в которых чаще всего преследуется цель демонизации проводимого политического курса и конкретных государственных деятелей, а также запугивания обывателя грядущей угрозой репрессивного политического режима. Не вдаваясь в оценки подобных процессов, заметим лишь, что авторы громких статей и репортажей едва ли представляют себе, чем на самом деле являлось полицейское государство.
Теоретический багаж полицейского государства гораздо беднее, чем у его антипода - правового государства. В этой связи можно сослаться на работы Платона, Жана Кальвина, немецких авторов И.Г. Юсти, И. Зонненфельса, X. Вольфа, И.Г. Фихте, француза Деламара. Но как особый политико-юридический институт полицейское государство занимало продолжительный исторический период в развитии многих европейских народов. Его отличительными чертами были исключительная многопредметность административной деятельности, регламентация мельчайших подробностей жизни общества, назойливая опека над подданными.
Идеологической основой теории и практики полицейского государства явилась эвдемоническая философия. Наиболее выдающийся ее представитель X. Вольф усматривал цель государства в осуществлении народного благоденствия, народного счастья. Последнее понималось в безграничном и крайне неопределенном смысле. На первый план выдвигалась, впрочем, его материальная сторона: имущественное благополучие и достаток абсолютно во всем. Признавая счастье целью личной и государственной жизни, Вольф и его школа средством достижения этой цели считали само совершенствование личности и государства. Для Вольфа мораль являлась наукой о достижении индивидом своего счастья, политика служила теоретическим обоснованием достижения счастья государством. Идеологи и практики полицейского государства полагали, что счастья можно достичь благодаря регламентации всего и вся, поскольку надеяться на то, что индивид может сам понимать, что для него, а следовательно, и для государства является хорошим, а что плохим, занятие тщетное. Такая посылка содержится в красноречивой сентенции Фридриха Великого: «Народу, как больному ребенку, следует указывать, что ему есть и пить».
Из благих побуждений стремясь осчастливить своих подданных, европейские монархи в проведении теории не останавливались ни перед какими жертвами, в данном случае цель оправдывала любые средства. Реалии полицейского государства не оставляли никакой надежды на проявление-инициативы личности, свободы в самых различных аспектах: политическом, экономическом, духовном и т. п. Ведь согласно исходным позициям все, что важно для государства, входит в орбиту административной, управленческой деятельности и не может быть предоставлено свободному усмотрению и самостоятельности индивида. Творцы концепции полицейского государства в своих убеждениях приходили к тому, что якобы сам Господь Бог поручил им охранять граждан даже от их собственных действий. Отсюда власть в паутину своих инструкций вовлекает все и вся: брак, воспитание, религию, одежду, образование, ремесла, строительство, науку, качество продуктов, потребление пищи, чистоту воздуха и воды, здравоохранение, а кое-где даже и выражение лица. Жизнь обывателей полицейского государства должна была следовать в фарватере, определяемом властью, и не покушаться на устои без санкции администрации. Для иллюстрации того, как идеи воплощались в законодательстве, позволительно сослаться на соответствующие положения Устава о предупреждении и пресечении преступлений Российской империи: «Полиция имеет надзор, дабы никто в противность должного послушания законным властям ничего не предпринимал, она преследует в самом начале всякую новизну, законам противную». Формально-казуистические правила и регламенты, по сути, стирали всякую границу между сферой индивидуальной свободы и компетенцией власти.
Особенность теории полицейского государства, обычно не принимаемая во внимание, заключалась как раз в том, что она обосновывала стремление к благоденствию граждан, устранению нищеты и невежества, других социальных проблем, правда, весьма своеобразными методами. Теоретически государство этого типа пыталось сделать жизнь каждого человека достойной как в материальном, так и в духовном смысле. В этой связи не следует сводить сущность полицейского государства только к голому насилию, как это почти всегда имеет место. Один из теоретиков полицейского государства И.Г. Юсти писал, что бедность «соблазняет людей ко многим порокам». Благополучие, в первую очередь материальное, объявлялось естественным правом человека. В либеральной же теории (особенно у Канта) эта мысль становится объектом беспощадного остракизма. Действительно, там, где нет свободы, где динамичный элемент истории (личность) приносится в жертву государству и обществу во имя так называемого общего блага, общество обречено на застой и стагнацию. Приверженцы полицейского государства стремились достичь некоего земного рая, исключив при этом человека, и, естественно, их позиция была обречена на провал, как и всякая утопическая идея.
Сторонниками полицейского государства правительственная деятельность обосновывалась соображениями «пользы и целесообразности». Причем мнения и взгляды, а тем более возможные возражения со стороны граждан власть просто не должны интересовать. Целесообразным признается все то, что соответствует «видам правительства». Последние не поддаются никакой конкретизации.
При осуществлении таким образом обозначенных задач полицейское государство вынуждено было создать и действительно создало огромный чиновничий аппарат - бюрократию, который был призван проводить в жизнь волю «отца нации», вождя. Конечно, ни одно государство не может существовать без особого класса управленцев, и современный опыт государственного строительства только подтверждает этот тезис. Однако история полицейского государства показывает, как легко бюрократия превращается в самодовлеющую, обособленную касту, живущую вне общественных интересов. Поэтому перед лицом всемогущей вне- и надзаконной администрации индивид бесправен. Он является объектом власти, но не субъектом прав. Особенности бюрократии полицейского государства состоят в том, что она практически не испытывает чувства уважения к закону.
Одним из признаков государства, в том числе и полицейского, является власть. Однако природа власти полицейского государства имеет свои отличительные свойства. Провозглашая целью правительства народное благо, порядок, теоретики полицейского государства игнорируют народ как источник власти. Конечно, в полицейском государстве можно наблюдать элементы либерального декорума. Но это не меняет сути, народ по-прежнему рассматривается только как объект административных манипуляций. Власть в полицейском государстве неизбежно приобретает сакральный характер, становится прерогативой узкого круга чиновников. Социально-политическое отчуждение отдельного человека от власти становится таким же атрибутом полицейского государства, как и отсутствие всякий свободы вообще. Исследователи политических идей нередко подчеркивали господский характер политической власти, особенно на ранних этапах по лицейской государственности. В России, к примеру, в верноподданнических присягах от Екатерины I до Павла I обыватель обязывался присягой государю «верным, добрым и послушным рабом быть». В последующем квалификация «раба» принимает характер самообязывания индивида постоянно демонстрировать свою лояльность режиму, точнее, харизматическому вождю, которому при жизни никогда не бывает альтернативы, а по еле смерти он всегда превращается в тирана. В полицейском государстве скорее в теории, чем на практике, взаимоотношения личности и государства могут быть признаны публично-правовыми. Либеральные правовые новеллы, время от времени имеющие место в полицейском государстве, не отменяют главного: личность рассматривается как принадлежность государства, точнее, его аппарата. Массы являются строительным материалом для осуществления несбыточных идей. Это почти всегда приводит к великим жертвам и потрясениям. Таким образом, отношения между гражданином, I одной стороны, и государством, с другой, правильнее квалифицировать как властеотношения, а не как правоотношения.
Разделение властей в полицейском государстве скорее лозунг, чем реалия. Вся государственная власть «замыкается», как правило, на одном или немногих. Именно они в конечном счете осуществляют высшую законодательную, исполнительную и правительственную власть. Государство подобного типа при осуществлении своих многочисленных функций не особенно обременяет себя вопросом: законно то или иное действие или нет? Главное, чтобы это было «полезным и необходимым».
Справедливости и объективности ради хотелось бы подвергнуть сомнению один поразительно живучий стереотип: говоря о законности, понимаемой как соответствие действий граждан и государственных органон существующему законодательству, следует отметить, что в теории полицейского государства не меньше, чем в правовом, заботились о соблюдении законности. Один из теоретиков полицейского государства И. Зоненфельс писал, что законы должны быть написаны ясным, четким и доступным языком с тем, чтобы все, как чиновники, так и простые обыватели одинаково следовали юридическим предписаниям. Мировая история, в том числе и современная, как раз свидетельствует о том, что несвободные, тоталитарные государства отличаются усиленной охраной своих юридических установлений. Другое дело, что эти установления не имеют никаких связей ни с теорией естественного права, ни с категорией свободы и индивидуальности человеческой личности, ни с другими постулатами, имеющими непреходящее гуманистическое значение. Именно поэтому в полицейском государстве стала возможной диффузия тоталитарных идей в положительное право, да и в доктрину тоже.
Хотя это может выглядеть несколько курьезно, однако почти все теоретики-полицеисты без исключения, несмотря на некоторые различия в подходах по тому или иному вопросу, сходились в том, что только то государство может рассчитывать на успех, в котором нравственность, добродетель и честный производительный труд, а не спекулятивные операции готовыми продуктами являются высшими ценностями. Это одна из немногих теоретических посылок полицейского государства, против которой трудно что-либо возразить. Правда, эти мировоззренческие ориентиры являлись не только советами властей. И здесь действовал единственно возможный способ управления - принуждение. Представители так называемого ликвидного бизнеса (торговли) в течение длительного периода времени считались лишь «необходимым злом», не более того. Полицейское государство боится независимого частного собственника, предпринимателя, оно ему не доверяет, поскольку собственность приносит независимость и самостоятельность. Эти факторы объективно вызывают десакрализацию власти и утрату политической монополии. Именно поэтому полицейское государство сверху донизу заражено эгалитаристскими умонастроениями. Теория и практика полицейского государства свидетельствуют, что собственности либо -вовсе отказывают в праве на существование, либо ее призывают служить интересам нации и государства. Силовое перераспределение собственности, жесткий контроль за ней, запрограммированные теоретиками полицейского государства, по идее сориентированы на достижение благородной цели - формирование общества с неким усредненным стандартом жизни, не знающим нищеты и сверхбогатства. Вместе с тем подобные идеи почти всегда приводят только к одному - обществу коллективной бедности. На этот счет имеется множество примеров. Полицейское государство, даже если в нем присутствуют элементы рыночной экономики, в основе своей отрицает главное условие экономического прогресса. А оно заключается в том, «чтобы всякий мог свободно преследовать свой экономический интерес» (А. Смит). Здесь можно было бы добавить еще - в рамках закона.
Теория полицейского государства характеризуется принудительным единомыслием. Одно из важнейших прав человека - свобода слов и убеждений - приносится в жертву «политической стабильности». Полицейское государство не терпит либерализма не только экономического, но и политического, идеологического, культурного и т. п. Государство должно быть организовано в монолитный союз, проникнутый психологией единства, где каждый его член сознает свои обязанности по отношению к государству и готов подчинить свои интересы общему делу. Поэтому в действительности человек в полицейском государстве вынужден маскировать свои убеждения, чтобы не стать жертвой репрессий. Донос приобретает форму гражданской добродетели. Страх и подозрительность становятся повседневном реальностью. Громадный репрессивный и цензурный аппарат унифицирует систему ценностей и интересов. Вместе с тем полицейское государе чин живет как бы в двух измерениях, в двух плоскостях. Верхушка стремится навязать низам вполне приемлемые жизненные ориентиры, такие, как честный труд, порядочность, мир, согласие и т. п. Сама же политическая эли та предпочитает жить по другим правилам и канонам.
С современных позиций о теории полицейского государства и судят и по тому, что оно делает и какую программу выполняет, а по тому, какими способами и средствами оно добивается поставленных целей. Иными словами, ключевым моментом для характеристики того или иного политического союза является уже не содержание, а форма осуществления функций, или еще шире - политико-правовой режим.
Воплощение идей полицейского государства сыграло в истории определенную положительную роль. Преодолевая феодальную раздробленность, собирая земли в одно целое, утверждая преимущества единой государственной власти и законности в противовес капризу отдельного властителя, полицейское государство подготовило почву для следующей ступени государства правового. При всех обстоятельствах оно сделало кровавую, трудную и важную работу. На территории современной Франции, например, когда-то существовали десятки княжеств, герцогств, графств и т. п. Отношения между ними и внутри них напоминали известную формулу Гоббса «война всех против всех», полицейское же государство покончило с этим положением. Сама теория полицейского государства представляет интерес не только в историческом аспекте. При всех своих недостатках «классическое полицейское государство», которое мы находим у его творца - философа X. Вольфа, провозглашает столь высокий уровень социального и экономического развития, что у человека уже не может быть неудовлетворенных желаний, как материальных, так и духовных. Одним словом, это сверхизобилие, о котором приходится мечтать даже в очень развитых современных индустриальных государствах. Правда, речь шла об идее, а не практике. Хотя история и не терпит сослагательного наклонения, но если бы полицейское государство действительно утвердилось, вряд ли оно по своей привлекательности уступило бы правовому, ибо последнее очень долго не признавало социальных начал. Одним словом, идеал полицейского государства - это утопия, не имеющая шансов на свое воплощение. Следовательно, полицейское государство, имевшее место и возможную перспективу состояться вновь, было и будет только эрзацем, псевдополицейским государством, не более того. От своего «первоначального варианта» оно возьмет только регламентацию, насилие, опеку. Представляется, что дамоклов меч полицейской государственности тяготеет над такими государственными образованиями, где власть и собственность не являются сферами, обособленными друг от друга. Там, где государство не имеет юрисдикции над частной собственностью, менее всего шансов укрепиться авторитарному государственному началу.